На следующее утро, когда туман ещё плавал над бухтой белой холодной простынёй, «Тигр» готовился к походу в открытое море.
Боцман Дымба, двадцать пять лет плавающий под водой, толстенький, рябой и добрый, в последний раз осмотрел своё заведение и, потирая короткие руки, сказал:
— Ну, побыли в гостях на земле, пора и домой — в море. Эх ты, море моё, зелёная волна!
На «Тигре» всё было готово к далёкому походу. Тяжёлые торпеды, загадочно поблёскивая сталью, лежали на местах. Цистерны были полны топливом и маслом для машин, пресной водой для питья.
В маленькой каюте командира лежали пачки интересных книг; не были забыты патефон, шахматы и шашки.
Лодочный кок был очень доволен. В поход он получил самые свежие продукты: мясо, рыбу, фрукты, зелень, шоколад, сыр «со слезой», икру и всякие другие прелести, вплоть до конфет.
Родина знала, как тяжело работать подводникам, и не жалела для них ничего.
Крепкий и гордый голубой подводный корабль держался только на лёгких швартовах. Где-то там, внизу, работали машины, и «Тигр» нетерпеливо вздрагивал. Вода вокруг его стального корпуса танцевала серебряной чешуёй.
Скорей, скорей бы в любимое море!
Команда была на местах, за исключением Клюева. Он должен был принести пластинки для патефона.
Скоро пришёл и Клюев. За плечами он нёс мешок.
— Быстро, быстро! — покрикивал боцман. — Море не ждёт!
— Есть быстро, море не ждёт! — весело отозвался Клюев, снял с плеч мешок и хотел нырнуть в люк.
— Стоп, стоп! — прищурил серые глаза Дымба. — А что это у тебя в мешке, товарищ Клюев?
— Па-патефон для пластинок… тьфу!.. пластинки для патефона, товарищ боцман! — не глядя на Дымбу, ответил Клюев.
— И весёлые, как я вижу, пластинки? — ещё больше прищурился боцман.
— Веселей быть не может, — ответил Клюев. — А что?
— А то, что они не только играют, а и пляшут!
В мешке и на самом деле что-то шевелилось.
— Гм! — сказал Клюев.
— Гм! — сказал боцман. — Придётся проверить.
Боцман сунул руку в мешок и вдруг отдёрнул её, как будто в мешке были иголки.
— Вот так пластинки! — рассердился Дымба. — Играют, и пляшут, и кусаются!
Тогда Клюев наклонился к уху боцмана и что-то ему прошептал.
— Не может быть! — всплеснул руками боцман, и рябое лицо его засияло. — Двадцать пять лет под водой плаваю, но ни разу не погружался с…
— Тссс! — сказал Клюев.
— Есть тссс! — ответил боцман и сделал сердитое лицо.
Раздался двойной свисток вахтенного и команда:
— Смирно!
На корабль пришёл командир, в кожаной тужурке, с биноклем на шее, с кожаными перчатками в руках. Подводники замерли неподвижно. Вытянул и боцман руки по швам, преданными глазами глядя на своего командира. Лишь только живот у Дымбы колыхался от скрытого смеха, но лицо старого моряка было серьёзное-пресерьёзное, как и полагается тому быть, когда командир корабля вступает на борт.
При полном молчании командир поднялся на мостик и приказал:
— Отдать носовой! Отдать кормовой!
Швартовы были сняты. Послушный воле командира, «Тигр» мягко пошёл, развернулся и лёг к выходу из гавани. Радостно вспенили воду острые винты, сирена прокричала, словно снимая шапку за всех сразу.
Скоро бухта осталась позади. Первая волна разбилась об острый нос подводного корабля. Махнула неспокойным крылом белая чайка. Ветер вытянул флаги и славно зашумел в ушах. Подводники заулыбались.
Здравствуй, широкое море! Здравствуй, любимое!