«Тайфун» дал самый полный, водяная пыль так и обдала людей. Живчик замер около своего орудия. Юрков спустился вниз, положил Егорку на койку, поцеловал его в мокрый носишко и выбежал наверх.
Минут через десять бешеного хода командир опять остановил моторы и приказал:
— Слушать!
Пограничники напрягли слух. Долго ничего, кроме шума и шелеста волн, не было слышно.
Но вот где-то глухо проворчало, как будто кто-то сидел под водой и фыркал.
— Слышно мотор! — донесли сразу несколько краснофлотцев.
Командир поднял руку в кожаной перчатке, секунду слушал и спокойно приказал:
— Пять лево! Полный вперёд! Самый полный!
— Есть пять лево! — бойко отозвался рулевой.
«Тайфун» повернул на звуки чужого мотора, и погоня началась.
Командир улыбнулся одними глазами: туман редел. Стали показываться просветы, а в них появлялись то кусок густо-синего пенящегося моря, то убегающий назад заросший лесом берег.
То, что затеяли командир «Тайфуна» и диверсанты, стало похоже на игру в «кошки-мышки».
Враги тоже расслышали шум мотора советского катера. Началась опасная игра. То командир «Тайфуна» останавливал моторы и, уловив звуки вражеского катера, полным ходом мчался на него, то диверсанты, расслышав рёв моторов «Тайфуна» и догадываясь по этому рёву, в какую сторону мчится «Тайфун», изменяли свой курс и потом опять направляли свой быстроходный, лёгкий катер к берегу.
На «Тайфуне» орудие было заряжено; пулемётчики притаились, не выпуская ручек пулемётов. И враги держали автоматическое оружие наготове и сжимали гранаты в подлых своих руках.
Развязка приближалась.
«Тайфун» взлетел на гребень крутой волны. В тот же миг показалось окно в тумане, а в нём, у подножия волны, блеснула красная подводная часть вражеского катера.
Командир приказал:
— Огонь!
Первые выстрелы скорострелки Живчика, треск наших и вражеских пулемётов слились вместе.
На носу вражеского катера пулемётчик в кожаном шлеме взмахнул руками и опрокинулся назад. Волна тут же смыла его за борт.
Снаряды Живчика угодили в рубку и разорвались там. Из рубки, прижимая руки к груди, выбежал второй диверсант. На ходу он клонился всё ниже и ниже, как будто хотел завязать шнурок ботинка, и вдруг упал, перевернувшись через голову.
Как ни шумело море, как ни трескуче работала скорострелка, как ни ревели моторы, — услышали и пограничники около своих ушей писк вражеских пуль.
— Товарищ! — поманил Живчик Юркова. — Ногу у меня, брат, задело. Перевяжи… чтоб командир не заметил.
— Товарищ Гревцов, вы ранены? Сейчас же вниз! — приказал командир, не оборачиваясь.
— Есть! — крикнул Живчик и первый раз в жизни ослушался своего командира — не ушёл вниз.
— Ну, что там, Юрков? — спросил он шёпотом и не морщась, хоть ногу жгло, как будто она попала в костёр.
— Пустяки! Малость по икре задела, — ответил Юрков, ловко перевязывая товарища.
Опять накатил туман, и пускать пули «за молоком» не стали ни командир «Тайфуна», ни диверсанты.
Игра в «кошки-мышки» возобновилась.
До берега оставалось каких-нибудь девять-десять миль.