Читающая Москва
Волшебный фонарь
КНИЖНЫЙ РАЗВАЛ
Евгения Доброва. А под ним я голая : Повести. – М.: АСТ – Владимир: ВКТ, 2009. – 288 с.
В новой книге Евгении Добровой – три повести: «Маленький Моцарт» плюс «А под ним я голая» (слагаемые дилогии «Двойное дно») и «У небожителей» (история на первый взгляд самостоятельная, но по сути продолжающая «личную легенду» лирической героини).
Доброва ведёт повествование от первого лица и этим подкупает сердца аудитории. Это самый верный способ завоевать читательское расположение. Автор не поучает, не морализаторствует, он со-беседует. Даже больше: «жалуется». Вспомните хотя бы «Это я, Эдичка» Э. Лимонова или «Записки психопата» Венедикта Ерофеева… Главная манкость такого стиля повествования – иллюзия правдивости. Как же, человек о себе рассказывает! Но чем «я-проза» отличается от прозы автобиографической? Да всем. Не лгать – можно; быть искренним – невозможность физическая.
«Самое плохое в макаронах то, что они быстро остывают. Мы – какой моветон! – едим макароны с хлебом». Острый золотой крючок, которым Евгения Доброва подцепила своего читателя. И повела:
– Интересно, а у Пегаса – гнездо или конюшня?
– Где?
– Где-где… На Олимпе.
Кажущаяся лёгкость бытия, фрагментарное письмо, поэтические ритмы, вытянутые в длинные строки. Один странный принц сменяет другого, карета засиживается в тыквах, здания вырастают до небес, а принцесса всегда остаётся принцессой (или пеной морской?). Золушка – всего лишь игра. «Голая под…» Отлично!
Не вчитывайтесь в «голая», обратите внимание на «под»! Под – чем? Лирическая героиня Добровой задрапирована таким количеством символических (и символистических) покрывал, что и усомниться не грех: а есть ли девочка? Да вот она, как на ладони, сама о себе рассказывает, детали – крупным планом. Но это только детали. Осталось собрать мозаику и рассмотреть картинку. И Доброва дарит доверчивому читателю уверенность, что эту картинку он соберёт – запросто. И вот от повести к повести, по дорожке из жёлтого кирпича идёт он спокойной поступью осведомлённого наблюдателя, чтобы «в конце пути» прочесть: «…я стараюсь быть невесомой, я хочу раствориться в дрожании света, мерцании огней и блеске близкой воды. Как я вообще попала на этот окутанный драпировками трон, вознесённый на высоту птиц и рубинов, кренящийся над Москвой и готовый рассыпаться от малейшего неосторожного движения?»
Куда делись начинающая писательница, злая девочка, зонт-коклюшка, платье, подол которого испорчен хлоркой и поэтому расшит фривольной аппликацией на французском языке, парень в белом ЗИМе?.. Мы думали, что видим картину «с натуры», но то были лишь отблески, игра светотени волшебного фонаря.
Плохо ли это? Наоборот. Фонарь разгоняет тьму, а волшебный фонарь превращает жизнь в сказку. Иллюзия правдивости гораздо интереснее голой правды, ибо она – достовернее. С кого бы ни списала свою лирическую героиню Евгения Доброва (с себя или со всех-на-свете-девочек, которых ей довелось встретить), её «я-проза» никогда не будет автобиографичной: иной накал, иная степень художественного лукавства:
– Наконец-то я увижу хвалёный рассвет из вашего окна.
– Да, смотрите сюда. В створку буфета, он в ней отражается. Так лучше видно.
Ольга ВОРОНИНА
