Булыжная мостовая оказалась для нее настоящей пыткой. Тонкие подошвы не служили ноге защитой, с таким же успехом она могла идти босиком. «Черт, черт, черт!» – чуть не плача повторяла Кассандра. Она задыхалась, едва не падала от усталости, но боялась остановиться. Погони вроде бы не было слышно, но она не сомневалась, что он будет ее преследовать. Что это за место? Какая-то незнакомая, скудно освещенная улица… По левой стороне тянулась каменная стена, а за стеной виднелся парк. Но какой? Гайд-парк? Грин-парк? Сент-Джеймс? Кассандра совсем не знала города и понимала лишь одно: она находится очень далеко от Холборна.

Как же ей добраться до дома? Должно быть, уже больше двух часов ночи. В ридикюле у нее оставалось фунт и семь пенсов – более чем достаточно, чтобы нанять кабриолет, но в этом темном жилом квартале Пиккадилли их не было видно, а подойти поближе к клубам и пивным она не могла, опасаясь приставаний. А еще больше она боялась столкнуться с Филиппом Риорданом.

Вот если бы Фредди хватился ее! Но на это не стоило рассчитывать. Раз уж Риордан не смог ее найти, то Фредди наверняка не сумеет. Ковыляя и прихрамывая, Кассандра добралась до скамейки, стоявшей возле каменной стены, и с огромным облегчением опустилась на нее. Тут было темно; она решила, что немного отдохнет, а потом решит, что делать дальше.

В окнах верхнего этажа дома, расположенного прямо напротив скамьи, горел свет. Кассандра вообразила, что сейчас подойдет к входной двери и постучит. Залают собаки, соседи начнут выглядывать из окон. После долгого томительного ожидания за дверью послышатся шаги. Дверь откроется. Слуга, возможно в ночной рубахе и колпаке, высоко поднимая в руке свечу, спросит: «Что вам нужно?» На этом ее фантазия иссякла: она не могла придумать подходящий ответ. «Убежище!» Что за дурацкая мысль – это же не церковь! Нет-нет, убежище ей не требуется. Ей надо попасть домой. Но в этот поздний час даже носильщиков с портшезом невозможно было найти. По крайней мере в этой части города. Упершись подошвой в край скамейки, Кассандра принялась ощупывать натертую ступню. Какая-то ночная птица у нее над головой затянула заунывную песню, состоявшую всего из двух нот. Ее стала пробирать дрожь, ведь у нее не было с собой даже шали. Луна скрылась за крышами домов, над ними виднелось лишь размытое белесое пятно, словно кто-то разлил по небу молоко.

Перед Кассандрой было два пути: просидеть на скамейке всю ночь, а на рассвете отправиться на поиски кареты, или прямо сейчас двинуться в западном направлении, туда, где людно, шумно, где горят огни, и опять-таки попытаться найти карету. Тут ей пришло в голову, что есть еще и третий путь: вернуться в клуб «Кларион» и посмотреть – а вдруг каким-то чудом Фредди все еще там. Этот вариант она мгновенно отвергла, сочтя его фантастическим, и вновь вернулась к первым двум. Ей не нравились оба, но просидеть всю ночь на этой проклятой скамейке – нет, это было бы проявлением трусости. Поэтому Кассандра выбрала второй путь. Отряхнув пыль с ладоней, она встала.

Слава тебе Господи, вот и карета! Кабриолет, громыхая, мчался по направлению к ней на полной скорости, но радость Кассандры вскоре угасла, сменившись тревогой: ей пришло в голову, что внутри может скрываться Риордан. Бежать уже слишком поздно. Ее белое платье как будто служило маяком: увидев ее, возница придержал лошадей. Не успела карета остановиться, как дверца распахнулась и на мостовую выскочил мужчина. Девушка облегченно перевела дух: это был не Риордан, даже в темноте он выглядел гораздо старше. Высокий и тощий, со слегка сутулыми плечами и… Она вдруг узнала Оливера Куинна. Застыв как столб, Кассандра ждала, пока он подойдет поближе.

– Мисс Мерлин, прошу вас сесть в карету.

Никаких тебе «Слава Богу, вы не пострадали!» или «Я так сожалею о случившемся», один лишь сухой, отрывистый приказ. Ей очень хотелось топнуть ногой, но ее сандалии были без каблуков.

– Я предпочитаю идти пешком, – ответила она ледяным тоном.

– «Идти пешком»? Не говорите глупостей, это небезопасно. На вас могут напасть.

– Вот об этом вам следовало подумать прежде, чем подсылать ко мне наемного насильника!

Какое-то чувство отразилось на его суровом монашеском лице, но в темноте она не могла разобрать, что это было: гнев, смущение или насмешка.

– Я приношу извинения за то, что произошло сегодня вечером. Все было задумано иначе.

Кассандра презрительно покачала головой и уставилась невидящим взглядом в глубину темной улицы. Более неубедительного извинения ей в жизни не доводилось слышать, но придется, как видно, им удовольствоваться. На самом деле у нее отнюдь не было намерения отказываться от его помощи в эту минуту.

– Прекрасно, можете отвезти меня домой.

Куинн весьма церемонно взял ее под руку и помог забраться в карету. Они тронулись. Несколько минут прошли в каменном молчании. Кассандра решила, что будет ждать, сколько бы ни пришлось, пока он не заговорит первым. Она была готова доехать, не раскрывая рта, до самого Холборна, лишь бы не доставить ему удовольствие, начав разговор на тему, так явно занимавшую их обоих. Через пять минут ее терпение было вознаграждено.

– Говорю вам еще раз, я искренне сожалею о событиях этого вечера, – заговорил Куинн, пару раз откашлявшись. – Дела… не должны были зайти так далеко, Мистеру Риордану следовало раньше обнаружить свое истинное лицо, в этом нет никакого сомнения. Я не могу извинить его…

– Мистер Куинн, наша сделка расторгнута. У него от удивления открылся рот.

– Что?

– Ну а чего вы, собственно, ожидали? – гневно вопросила она. – Вы обманули меня, вы сыграли со мной отвратительный трюк, и у меня в голове не умещается, чем я это заслужила.

– Я могу все объяснить.

– Ваши объяснения меня не интересуют. Я хочу одного: как можно скорее избавиться от вас и от вашего… коллеги.

Последнее слово она выплюнула, словно какую-то гадость, случайно попавшую в рот.

– Прошу вас, выслушайте. То, что мы сделали, было продиктовано необходимостью проверить вашу лояльность. Мы же понятия не имели, можно ли…

– Проверить мою лояльность?

– …вам доверять…

– Мою лояльность! – Кассандра стиснула кулаки в бессильной ярости. – Да как вы смеете? Кто дал вам право подвергать сомнению мою верность этой стране? Я здесь родилась! В моих жилах течет английская кровь! Я вернулась домой, проведя двенадцать несчастных лет в стране, которую не могла назвать своей, и теперь никто и ничто не заставит меня покинуть Англию!

– Прошу прощения, но…

– И в любом случае, – добавила она в бешенстве, – мистер Риордан интересовался вовсе не моей лояльностью!

– Я уже извинился за поведение Филиппа. Оно было неподобающим.

«Неподобающим»? Кассандра только фыркнула в ответ.

– – Но я должен признать, что не вполне понимаю ваше возмущение. В конце концов, ведь ничего особенного не произошло.

Кассандра открыла рот, но так ничего и не сказала, просто откинулась на спинку сиденья, кипя от негодования. Бесполезно объяснять ему, что раньше она никому и никогда не позволяла Подобных вольностей. А если что-то и позволяла, все равно, никто не вел себя с нею так, как мистер Риордан. И последствия никогда не бывали такими разрушительными.

– Похоже, у нас с вами разные представления о том, что такое «ничего особенного», мистер Куинн, – проговорила она наконец с ледяным достоинством. – Но это не важно; как я уже сказала, наша сделка расторгнута.

Он сложил ладони вместе и прижал их к губам привычным молитвенным жестом.

– Боюсь, что все не так просто.

– Что вы имеете в виду?

– Сейчас вы уже не можете расторгнуть наше соглашение: слишком поздно.

Кассандра невесело рассмеялась.

– Тем не менее я его разрываю. Свои коварные интриги вам придется плести без меня.

– Вы не понимаете. Вы не можете его разорвать.

– Что вы имеете в виду? – недоуменно повторила она.

– Все очень просто: теперь вы слишком много знаете. Вы знаете меня, знаете Риордана, знаете, за кем мы охотимся. Придется вам продолжать помогать нам, у вас нет иного выбора.

– Но я отказываюсь.

– Тогда вы будете арестованы.

Кассандра заставила себя рассмеяться. Куинн мрачно, как филин, уставился на нее в ответ, и она поняла, что он не шутит.

– Вы не сможете это сделать!

– Конечно, смогу, причем с величайшей легкостью. Я могу приказать кучеру этой кареты отвезти нас в Нью-гейт прямо сейчас. Вы будете взяты под стражу и помещены в камеру на любой угодный мне срок по любым выдвинутым мной обвинениям. Полномочий у меня для этого хватит, мисс Мерлин. Уверяю вас, я не шучу.

Во второй раз за один и тот же день Кассандра употребила слово «ублюдок».

– Я мог бы это сделать сию же минуту, – продолжал он, не обращая внимания на ее реакцию, – хотя и с превеликим сожалением. А теперь послушайте меня внимательно. Вы рассержены, вы чувствуете себя оскорбленной, возможно даже, вам стыдно. В третий раз повторяю вам, я сожалею о случившемся. Но все уже кончено. Пора двигаться вперед. Наше дело, уж поверьте, куда важнее ваших оскорбленных чувств. Я готов удвоить сумму, на которой мы сошлись раньше. Можете считать их платой за услуги, оказанные… скажем так, не из чувства долга.

Его хладнокровная расчетливость наводила ужас. Тем не менее Кассандра уже готова была объяснить ему в точности, куда он может употребить свои деньги, но тут карета остановилась с таким резким толчком, что она едва не очутилась у него на коленях. В следующую секунду дверца распахнулась и атлетический торс Филиппа Риордана заполнил весь проем.

– Где, черт побери, ты ее нашел? – таковы были его приветственные слова.

И как это она могла когда-то находить красивым его надменное, а сейчас еще и искаженное гневом лицо? – недоумевала Кассандра. Ей пришлось усилием воли заставить себя усидеть на месте и не отшатнуться при его грозном появлении. Со смесью ужаса и восторга она разглядела небольшой синяк слева у него на челюсти. По правде говоря, костяшки пальцев у нее на правой руке пострадали больше, но все-таки ему тоже досталось. Синяк был хоть и невелик, но ясно различим. Кассандра попыталась припомнить, случалось ли ей раньше кого-нибудь ударить. Нет, ни разу в жизни, даже в детстве, ссорясь с подружками, она никого не била.

– На Пиккадилли, – огрызнулся Куинн. – Мисс Мерлин только что заявила мне, что больше не желает сотрудничать с нами.

– Ах, она не желает?

Риордан повернулся к ней, их взгляды скрестились. В это мгновение Кассандра вспомнила во всех подробностях то, что произошло между ними, и какая-то вспышка в глубине его темно-синих глаз подсказала ей, что он тоже об этом вспоминает.

– В таком случае мне придется принять вызов ее кузена. Этот болван предлагает мне стреляться на рассвете. Кассандра в ужасе зажала себе рот ладонью.

– О Боже! Фредди тебя вызвал?

Риордан отвесил ей низкий поклон.

– Фредди меня вызвал, – подтвердил он с презрительной усмешкой. – Мы будем драться в Хэмпстед-Хит , ни больше, ни меньше. Выбор оружия за мной. Я уже больше месяца не брал в руки шпагу и поэтому, наверное, выберу пистолеты.

– Не смей этого делать!

– О, моя милая, я растроган до глубины души! Но твои опасения напрасны: я прекрасный стрелок.

– Я не за тебя опасаюсь, мерзавец!

Риордан картинно схватился рукой за сердце.

– Я уже смертельно ранен!

Видимо, Кассандре в этот день выпало упражняться в сквернословии.

– Чтоб тебя черти взяли! Ты не должен принимать вызов! Ради всего святого, ты же его убьешь! Фредди не умеет стрелять, он вообще ничего не умеет!

– Ну тогда его тем более следует пристрелить! Чего он зря небо коптит?

– Ты будешь меня слушать или нет?

– Замолчи, Филипп, – вмешался Куинн. – Мисс Мерлин, прошу вас взять себя в руки. Никто ни в кого стрелять не будет.

– Не говори так, Оливер. Этот человек вызвал меня публично. Задета моя честь. Вот именно: моя честь, – упрямо повторил Риордан, когда Кассандра презрительно фыркнула. – Я непременно буду с ним драться. Никакая сила в мире не сможет меня остановить. Вот разве только…

– Что? – воскликнула она, чуть не плача, когда он сделал нарочитую паузу.

– Только твое торжественное обещание закончить то дело, которое мы сегодня начали.

Он усмехнулся, заметив, как она ахнула и залилась краской.

– О, ты меня неверно поняла, – продолжал Риордан вкрадчивым мурлычущим голосом, словно они говорили наедине. – Я, разумеется, имел в виду наше дело с Уэйдом.

– Это шантаж! – закричала Кассандра, задохнувшись от возмущения.

У нее руки чесались еще разок съездить ему по физиономии.

– Так ты согласна? Да или нет, Касс? Давай решай скорее. Уже светает; если ты отказываешься, я должен спешить домой за дуэльными пистолетами.

Кассандра ошеломленно уставилась на него, потом повернулась к Куинну, но его настороженное, выжидательное молчание подсказало ей, что помощи от него ждать не приходится. Ощущение собственной беспомощности еще больше усилило ее ярость, – Я презираю вас обоих, – сказала она зазвеневшим от волнения, но твердым голосом. – Можете радоваться: у вас есть мое обещание.

Еще минуту Риордан не сводил с нее глаз. Потом он спрыгнул с подножки кареты на мостовую.

– Значит, так тому и быть. Придется мне объявить себя трусом и отказаться от дуэли. Ну, пока, желаю доброй ночи вам обоим.

Он захлопнул дверцу и скрылся.

Карета снова тронулась. Возница явно был одним из людей Куинна, рассеянно подумала Кассандра. Он останавливался и опять трогал с места, не дожидаясь приказов. Весь остаток пути до временного обиталища тети Бесс она просидела в молчании, в голове у нее царил полный хаос. Куинн не сделал ни единой попытки развлечь ее светской беседой. Только у самых дверей он сказал, что заедет за ней завтра в четыре часа. Она может сообщить своей тетке и кузену, что приглашена на чай в дом почтенного мистера Филиппа Риордана. Потом он приподнял шляпу и пожелал ей спокойной ночи.

Нигде в доме номер 47 не горел свет. Кассандре пришлось в кромешной тьме подниматься по двум лестничным маршам в свою спальню. Ее ничуть не удивило, что тетя Бесс не стала дожидаться ее возвращения и что все в доме спали, даже Клара. Распутывая в темноте шнуровку сандалий, она подавленно и вяло размышляла о том, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы ее тетка, или кузен, или отец, или кто угодно другой уделял бы больше внимания ее воспитанию в последние годы. Возможно, сейчас ее репутация была бы незапятнанной, она могла бы высоко держать голову, может быть, какой-нибудь честный, порядочный человек пожелал бы даже жениться на ней.

Она тяжело вздохнула, снимая скандальное белое платье и залезая в постель. Теперь уже поздно сожалеть о несбывшемся и бесполезно перекладывать на других людей вину за те ужасные обстоятельства, в которых она оказалась. Подложив одну подушку под голову, а другой накрывшись, Кассандра стала молиться, чтобы к ней пришел сон.

Он пришел очень скоро, но оказался коротким. Через час она уже лежала в темноте с открытыми глазами, уставившись в потолок. Перед ее мысленным взором проходили, навязчиво и неумолимо повторяясь, самые унизительные моменты прошедшего вечера. Она видела, как Риордан раскачивается на руках, повиснув на суку, и с невинным видом задает ей вопрос за вопросом о Франции, о революции. У нее не осталось и тени сомнения в том, что все это время он смеялся над ее невежеством. Да, теперь "это стало для нее совершенно очевидным. Ей хотелось съежиться и провалиться сквозь землю при мысли об этом, но не думать она не могла. А ведь это было еще не самое худшее! Она натянула простыню до самого носа. Под тяжестью стыда все ее мышцы напряглись. С беспощадной ясностью ей вспоминалась каждая бесстыдная ласка, каждое произнесенное шепотом слово. О Господи! Как она могла ему позволить так прикасаться к себе? Кассандра застонала и перевернулась на живот.

«Я тебя ненавижу, Филипп Риордан, – шептала она в ярости. – Ты проходимец и гнусный интриган, ты используешь женщин. Хоть бы Фредди тебя застрелил!»

«…Я хочу видеть, как ты совсем потеряешь голову, Касс, как ты перестанешь сдерживаться…» Кассандра застонала и, скрипнув зубами, зажала уши ладонями. Как страшно думать, что она с радостью пошла бы с ним, по доброй воле отдала бы свою так долго лелеемую невинность дешевому соблазнителю! Ведь он ее в грош не ставит, он не видит в ней ничего, кроме податливого тела, которым можно воспользоваться, чтобы дать выход своей похоти.

Повернувшись на бок и свернувшись клубочком, она заставила себя рассмотреть приговор с другой стороны. А что она в нем увидела? Необыкновенно искусного любовника. Податливое тело, которым сама готова была воспользоваться, чтобы дать выход своей похоти. Она использовала его точно так же, как и он ее. Ведь ее конечной целью было заманить его в ловушку. Правда, стоило ему к ней прикоснуться, как она совершенно забыла о своей конечной цели, но это не имело значения.

Можно подвести итог. Она сердилась на Риордана и стыдилась себя. Впрочем, это ничуть не умаляло его вины. А теперь ей придется каким-то образом работать с ним вместе, делая вид, что ничего не произошло, и в то же время завести знакомство с настоящим Колином Уэйдом, втереться к нему в доверие. Больше всего на свете Кассандра хотела, чтобы земля разверзлась и поглотила либо Риордана, либо ее самое. Не важно, кого именно, лишь бы никогда больше его не видеть. Но, увы, этого не случится; она дала обещание продолжать участие в нелепом спектакле. При одной мысли о том, что завтра… да нет, уже сегодня ей придется снова с ним встретиться, у нее по коже поползли мурашки мучительного стыда. Презренный, омерзительный лжец, самый что ни на есть гнусный…

Приглушенный грохот, раздавшийся где-то внизу, заставил ее сесть в постели. Она стала напряженно прислушиваться в предрассветной тишине. Взломщик? Опять грохот, потом глухой стук и наконец еле слышный мучительный стон. Боже милостивый, это же Фредди! Кассандра выскочила из постели, подхватила свой халат, распахнула дверь и бросилась вниз по темным ступеням, торопливо подпоясываясь прямо на ходу. Если этот изверг рода человеческого все-таки стрелялся с Фредди…

Она нашла его в гостиной.

– Фредди! – закричала Кассандра, метнувшись к дивану, на который он рухнул лицом вниз. Он храпел. От него разило джином. – О, Фредди… – горестно вздохнула она, качая головой. Потом наклонилась и осторожно поправила съехавший набок парик.

– Как трогательно.

Кассандра подскочила, словно у нее над ухом пальнули из пистолета. Риордан стоял в полутьме у двери. Он шагнул к ней, и она инстинктивным оборонительным жестом потуже запахнула полы халата.

Он остановился в нескольких шагах от нее и принялся пристально изучать очертания ее груди, ясно обозначенной под выношенным шелком халатика, в который она так плотно завернулась. Волосы рассыпались у нее по плечам великолепной спутанной гривой, маленькие белые ножки были босы. Под халатом у нее ничего не было, а он уже знал, какое это наслаждение – прикасаться к ней…

Небо и ад! Он не позволит этой чертовой ведьме еще раз проделать с ним тот же самый трюк! Риордан бросил на нее сердитый взгляд, но при этом невольно залюбовался гордо вздернутым подбородком.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Кассандра вибрирующим от гнева, но тихим голосом.

Убедившись в том, что ее кузен не застрелен, а всего лишь пьян, она вовсе не желала перебудить весь дом.

– Как это «что»? Я доставил беднягу Фредди домой, – миролюбиво объяснил Риордан. – По правде говоря, мы с ним немного перебрали.

Кассандра перевела взгляд с простертой на диване мертвым грузом фигуры своего кузена на легко и свободно державшегося на ногах Риордана. Фредди, может быть, и перебрал, но этот человек – безусловно нет.

– Что это значит?

– Только то, что мы с Фредди старые друзья. С тех самых пор, как я ему втолковал, что маленькое недоразумение, произошедшее между нами в клубе «Кларион», было всего лишь ссорой влюбленных. И что если он меня застрелит, это разобьет тебе сердце.

Она смотрела на него, открыв рот.

– Ты… ты… – У нее не хватило слов. Риордан улыбнулся: привести Касс Мерлин в замешательство было чертовски приятно.

– Как нам поступить? Оставить его здесь или поднять вдвоем и отнести в постель? Что скажешь?

– Просто уходи! – прошипела она в ярости. Ей ужасно хотелось на него наорать. – Убирайся отсюда немедленно и никогда не возвращайся!

Он обошел разделявший их чайный столик и остановился, подойдя к ней вплотную. Она не отступила, но, главным образом, потому, что отступать было некуда: один шаг назад, и она упала бы прямо на Фредди.

– Что ты так сердишься, Касс? – тихо спросил Риордан. – Из-за того, что мы делали? Или из-за того, что не успели сделать?

Она хотела что-то ответить, но он опять заставил ее замолчать, тихонько положив руку ей на затылок. Заметив, как темнеют от страсти ее прекрасные серые глаза, он коснулся ее губ нежнейшим из поцелуев, каким когда-либо награждал женщину, и ощутил у себя на щеке ее легкое теплое дыхание. Услыхал тихий вздох. И сразу же резко отступил назад, словно обжегшись.

Запоздалым жестом Кассандра поднесла ко рту сжатую в кулак руку и принялась яростно стирать с губ его поцелуй.

– Подлец.

Риордан лишь улыбнулся в ответ. Она огляделась вокруг, ища, чем бы в него швырнуть.

– Советую тебе уйти, – храбро сказала она вслед его удаляющейся спине. – Если ты еще хоть раз меня тронешь, я поставлю тебе фонарь под глазом! Так разукрашу, что свои не узнают!

Он повернулся к ней у двери.

– Ладно, я это учту. Но только скажи: это будет до того, как я уложу тебя в постель, или после? Просто чтоб я знал, когда начать уворачиваться.

Кассандра наклонилась и подхватила с полу один из башмаков Фредди. Риордан усмехнулся:

– Увидимся в четыре, милая. Будь добра, надень одно из твоих античных платьев. Ты в них отлично смотришься. Так и хочется тебя потрогать.

Он успел выскочить за дверь прежде, чем она размахнулась.

Джон Уокер просунул голову в дверь спальни. Его хозяин был занят бритьем: он предпочитал бриться сам, когда выдавалась свободная минутка. На нем ничего не было, кроме завязанного на талии полотенца.

– Прошу прощения, сэр.

– В чем дело, Джон?

– Мистер Куинн уже внизу. Сказать ему, что вы скоро спуститесь?

Риордан втянул верхнюю губу, чтобы выбрить под носом.

– Нет, – ответил он через минуту, – попросите его подняться сюда. Да, Джон, вот еще что…

– Да, сэр?

Секретарь раскрыл дверь шире.

– Позовите сюда Бигля и скажите ему, чтобы дал мне одеться.

– Да, сэр.

– И еще я голоден.

– Все будет сделано, сэр.

Дверь закрылась, и Риордан вновь занялся бритьем. Он прищурился, глядя на себя в зеркало. Всего три часа сна в сутки, притом в середине дня. Нет, эта богемная жизнь его скоро доконает. Неужели седина стала еще заметнее? Он провел рукой по волосам, разглядывая свое отражение с явным недовольством. После того что ему пришлось пережить прошлой ночью, просто чудо, что он еще не облысел. Женщины постоянно твердили ему, что восхищаются серебряными прядями в его волосах, но Риордан давно уже начал сомневаться в их искренности. Обычно он торопился объяснить им, что седина появилась у него с двадцати лет. Теперь, когда ему было под тридцать, это звучало не столь уж утешительно. Ну и ладно, в конце концов, всегда можно начать носить парик.

Кто-то без стука открыл дверь, и в комнату ворвался сквозняк. Даже не оборачиваясь, Риордан догадался, что это Оливер, обозленный, как шершень.

– Итак, ты соизволил проснуться. Риордан повернулся с бритвой в руке.

– Я слишком долго спал? – осведомился он с едким сарказмом. – До самого утра мне пришлось возиться с пьяным баронетом; потом у меня было заседание парламентского комитета, оно продолжалось до полудня. Я не предполагал, Оливер, что два часа послеполуденного отдыха могут так сильно тебе досадить.

Куинн взмахнул рукой, словно учитель, стирающий не правильный ответ с доски.

– Речь не о том. Я хочу задать только один вопрос, Филипп: скажи мне, во имя всего святого, что на тебя нашло?

Стараясь не встречаться взглядом со своим старшим другом, Риордан повернулся обратно к зеркалу.

– Когда именно?

– Не надо играть со мной в игры.

Риордан положил бритву и взял полотенце, стараясь оттянуть время, а главное, стряхнуть с себя ощущение, будто он – нашкодивший мальчишка и сейчас гнев учителя обрушится на его несчастную голову. Двадцать лет прошло, подумал он, однако Оливер сохранил прежнюю власть над ним. Просто поразительно.

– Человек десять, не меньше, видели тебя с нею! – продолжал Куинн. – Как ты мог это допустить?

– Я думал, никто меня не узнает.

– Никто бы и не узнал, если бы ты не выставил себя напоказ, как ярмарочный фигляр! Может, ты решил… – Тут Куинн замялся, но все-таки выговорил:

– Совершить совокупление с ней прямо в общественном саду?

Риордан невольно рассмеялся.

– Такая мысль действительно приходила мне в голову, – признался он.

– Болван! Даже Уэйд видел, как ты ее тискал! Если ты собирался ее проверить, неужели нельзя было найти более укромное место?

Раздался стук в дверь. Это вернулся Уокер.

– Продолжай, Оливер. Можешь говорить при Джоне.

– Я задал тебе вопрос.

Дверь снова открылась. К величайшему облегчению Риордана, на этот раз вошел Бигль, его камердинер. При нем нельзя было говорить о делах. А следом за Биглем появилась хорошенькая белокурая горничная с подносом. Она поставила свою ношу на столик у кровати, смущенно краснея при виде внушительного полуобнаженного туловища хозяина, и сразу же ушла.

– Кто-нибудь хочет ко мне присоединиться? – спросил Риордан, указывая на поднос. Никто не ответил.

– Я уже подготовил для вас одежду в гардеробной, сэр, – удрученным тоном возвестил камердинер.

– Уже подготовили, Бигль? Очень мило с вашей стороны. Спасибо, можете идти.

– Да, сэр.

Камердинер откланялся и вышел.

– Я все еще жду ответа, – напомнил Куинн.

Риордан подошел к подносу, взял оттуда мясной рулет и откусил сразу чуть ли не половину. Медленно жуя, он уставился на Куинна. Уокер стоял в стороне, заложив руки за спину, как всегда скромный и незаметный. Наконец Риордан прожевал и проглотил кусок пирога.

– Так о чем ты спрашивал? Куинн задохнулся от возмущения.

– Наш план погублен, и все из-за тебя! Как она теперь сможет завязать роман с Уэйдом, когда все думают, что у нее роман с тобой?

– Положение и в самом деле щекотливое, – согласился Риордан, не проявляя ни малейших признаков раскаяния. – Но мне с самого начала казалось, что не стоит использовать мисс Мерлин. Это была неудачная мысль.

Куинн круто повернулся к секретарю:

– Будьте добры, Уокер, оставьте нас одних на несколько минут.

Риордан начал возражать, но Куинн настоял на своем. Секретарь извинился и вышел.

– А теперь послушай, – начал Куинн.

Держа в руке недоеденный рулет, Риордан направился в гардеробную, но скрыться от Куинна и там не удалось. Сбросив полотенце, он потянулся за батистовой рубашкой, приготовленной для него заботливыми руками Бигля.

– А я-то думал, что подобного рода поведение ты похоронил в далеком прошлом. – Тонкий голос Куинна прерывался от возмущения. – Что произошло?

Риордан натянул панталоны, стараясь не встречаться глазами с собеседником.

– Ничего не произошло, – ответил он угрюмо. – Она подвернулась под руку. Она была согласна. Вот и все. Бога ради, Оливер, пойми наконец: я всего лишь человек.

Куинн покачал головой.

– Я разочарован, Филипп. Я был уверен, что подобного рода женщины тебя больше не привлекают.

Риордан внезапно замер, не застегнув и половины пуговиц.

– Что ты имеешь в виду? Какого рода женщины? – спросил он очень тихо, Куинн взглянул на него с удивлением.

– Ты прекрасно знаешь, какого рода женщин я имею в виду. Я думал, ты давно уже бросил эту привычку. Слушай, а ты часом не пил вчера вечером?

– Нет! – яростно возразил Риордан.

– Слава Господу хотя бы за это, Риордан повернулся кругом и в полном молчании завязал шейный платок, потом сел и принялся натягивать чулки.

– Из этой затеи все равно ничего бы не вышло, – начал оправдываться он. – Политика для этой девушки – просто темный лес. Ей ни за что на свете не убедить Уэйда, будто ее интересует революция.

– Это можно было бы исправить. В конце концов, она вовсе не глупа.

Риордан пожал плечами.

– Ничего не выйдет. Уэйд раскусил бы ее в минуту, – убежденно заявил он.

– Оставим на время ее политические взгляды. Какое у тебя сложилось впечатление о ней? Хватило бы ей… ну, скажем, обыкновенной житейской хитрости, чтобы задурить ему голову?

На этот раз Риордану потребовалось много времени для ответа. Он надел башмаки, застегнул на себе жилет и камзол, потом провел пятерней по волосам, глядясь в зеркало на распахнутой дверце гардероба, и наконец вновь повернулся кругом,

– Я не уверен.

Куинн нахмурился.

– Что значит «не уверен», Филипп? Именно это ты и должен был выяснить вчера вечером! Ты не забыл? – Он испустил возмущенный вздох. – Ты согласен со мной в том, что она не безнадежная дура?

– Да, безусловно.

– Сумела бы она убедить Уэйда в том, что расправа с отцом ее возмущает? Что она затаила злобу?

Риордан помедлил.

– Да, пожалуй. Думаю, да, – неохотно согласился он.

– Смогла бы она соблазнить его?

Мрачная мина на лице Риордана стала еще чернее. Ему многое хотелось сказать в ответ на этот вопрос, но в конце концов он лишь невесело рассмеялся.

– О, безусловно.

– Отлично. После того что она проделала вчера с тобой, нам уже известно, что с ее стороны возражений не будет. Она готова его соблазнить. По крайней мере в этом ты преуспел. – Куинн задумчиво посмотрел на друга. – Ты выглядишь расстроенным, Филипп. Тебя что-то смущает?

– Нет.

– Вот и хорошо. Который час?

Риордан рассеянно ухватился за пустой жилетный карман, потом подошел к бюро красного дерева и раскрыл стоявшую на нем ювелирную шкатулку.

– Четверть пятого, – ответил он, пряча в карман часы, – она опаздывает. Вчера вечером она тоже опоздала, Оливер. Мне кажется, она нам просто не подходит.

– Из-за того, что она не пунктуальна?

– Да нет, дело не в этом. Она слишком… – Риордан замялся, не в силах подобрать нужное слово. – Юная, – сказал он наконец, хотя имел в виду совсем не это.

Куинн послал ему долгий испытующий взгляд. Риордан вздохнул с облегчением, когда в раскрытых дверях гардеробной опять появился Уокер.

– Мисс Мерлин здесь, сэр. Я провел ее библиотеку.

– Спасибо.

Хозяин дома перевел взгляд на Куинна.

– Итак?

Его старший товарищ покинул гардеробную первым. Риордан последовал за ним через спальню, по коридору и вниз по ступеням.

Кассандра так сильно нервничала, что не могла усидеть на месте, и, вскочив со стула, на который ее усадил молодой человек по имени Уокер, принялась мерить шагами просторную, залитую солнцем, обшитую дубовыми панелями библиотеку, как только за ним закрылась дверь. Натертый до блеска паркетный пол покрывали толстые и красочные турецкие ковры; окна со старинными створчатыми переплетами выходили в небольшой, но очаровательный сад. Впрочем, на противоположной стене имелось еще одно окно с видом на улицу. Высокий резной потолок был украшен, по ее предположению, сценами из античной жизни; в нишах вдоль стены стояли бюсты, несомненно, представлявшие великих мыслителей, из которых она не узнала ни одного. Витавший в воздухе запах тисненой кожи напомнил ей библиотеку мадам Клеман, директрисы самого последнего института для благородных девиц, в котором ей довелось учиться. Вкупе с воспоминаниями этот запах вызвал у Кассандры легкую тошноту.

Бесцельно переходя с места на место, она невидящим взглядом рассматривала большие географические карты в рамах, развешанные на стенах, потом толкнула огромный глобус на подставке, и он закрутился вокруг собственной оси. Сама же она тем временем опять подошла к окнам в сад. Ей впервые пришло в голову поинтересоваться, чем Риордан зарабатывает себе на жизнь. Возможно, ничем: обладателям таких больших и роскошных особняков вовсе не обязательно работать. Кругом царила полная тишина, хотя дом находился в самом центре фешенебельного района Мэйфер. В оконной нише стояла уютная, обитая бархатом банкетка без спинки, но с двумя боковыми валиками, а на ней лежал альт в раскрытом футляре. Кассандра наклонилась и провела по струнам кончиками пальцев. Интересно, кто на нем играет?

В коридоре послышались шаги. Кассандра поправила прическу (тугой и строгий узел волос на затылке) и разгладила юбки нарочито скромного шелкового платья серовато-сизого цвета. Ужасно не хотелось выбираться из укромного уголка оконной ниши и выходить на середину комнаты, чтобы приветствовать трех суровых на вид господ. Ей пришлось собрать в кулак всю свою смелость.

– А вот и вы, мисс Мерлин! – приветствовал ее Куинн. – Вы уже знакомы с Джоном Уокером, секретарем Филиппа?

Она ответила утвердительно и еще раз кивнула светловолосому молодому человеку, мысленно спрашивая себя, зачем Риордану мог понадобиться секретарь. Ей также показалось странным, что обряд приветствия и представления присутствующих друг другу взял на себя Куинн. Разве это не дом Риордана?

Задержав в груди дыхание, она впервые позволила себе искоса бросить на него беглый взгляд и не различила почти ничего, кроме желтоватого камзола и коричневых панталон. И еще она успела заметить настороженное выражение у него на лице. Куинн пригласил ее сесть; Кассандра заняла место на том же стуле с бархатным сиденьем и высокой спинкой, что еще раньше предложил ей Уокер. Сам Куинн опустился на такой же стул рядом с ней, а мистер Уокер спросил, должен ли он вести протокол. Риордан отрицательно покачал головой и присел на край большого письменного стола лицом к ней.

Кассандра мучительно остро ощущала его присутствие, каждое его движение. Вот он отклонился назад, опираясь на руки и вытянув вперед длинную ногу. Она отвернулась, но уголком глаза все же отметила, как рельефно обрисованы его мощные мускулы чулками и панталонами. Куинн заговорил. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на его словах, но вместо этого вдруг стала вспоминать, с какой необыкновенной нежностью поцеловал ее Риордан всего несколько часов назад. Вопреки ее собственной воле ее взгляд медленно переместился от Куинна к Риордану.

Его глубокие синие глаза заворожили ее. В них больше не было насмешки, но они смотрели пытливо, словно хотели прочесть в ее лице ответ на какой-то вопрос. Его щеки светились бледно-розовым румянцем. Кассандра вообразила, как он бреется или его бреют, и интимный смысл этого обычного житейского образа взволновал ее с необъяснимой силой. Она вдруг заметила, что он смотрит на ее рот, и кровь горячей волной прокатилась по всему ее телу. Она попыталась отвернуться, но это было невозможно. В ушах у нее стоял шум, напоминавший гул водопада, перед глазами все расплывалось, кроме его лица, такого красивого, что смотреть было больно. Наконец голос Куинна – пронзительный, почти сварливый – вернул ее к действительности.

– Ты меня слышал, Филипп?

– Каждое слово, Оливер, – солгал Риордан.

При свете дня Касс Мерлин была столь же хороша, нет, пожалуй, даже еще краше, чем вчера вечером. Его собственное поведение перестало казаться ему таким уж безумным. И вообще настроение у него заметно улучшилось.

– И я с тобой совершенно согласен: мне действительно следует извиниться перед мисс Мерлин.

Он поднялся на ноги и отвесил небольшой поклон.

– Мое поведение вчера вечером было непростительным. Приношу вам мои извинения. Должен с прискорбием заметить, что это не повторится.

– Филипп, – грозно одернул его Куинн.

– Я, разумеется, хотел сказать, что столь прискорбный инцидент больше никогда не повторится, – не моргнув глазом, пояснил Риордан.

Кассандра не знала, что и сказать. Она никак не ожидала услышать от него извинение. Но какой же ответ ему дать? В искренность его слов не слишком верилось, однако ей самой ничуть не меньше, чем Куинну, хотелось оставить «прискорбный инцидент» в прошлом. А потому ничего иного не оставалось, как сделать вид, будто она принимает на веру его раскаяние. Тем не менее плутовской синий огонек в его глазах удержал ее от шага, представлявшегося очевидным.

– Итак? – нетерпеливо спросил Куинн.

Переводя взгляд с одного на другого, Кассандра мельком спросила себя, что думает обо всем этом безмолвно сидевший в уголке мистер Уокер.

– Как мне представляется, нет ровно никакой разницы в том, приму я ваши извинения или нет. Мне пригрозили тюремным заключением, а также убийством моего кузена, если я не соглашусь продолжить свое сотрудничество с вами.

Она опустила глаза и не заметила, как Риордан бросил недоверчивый и возмущенный взгляд на Куинна.

– Лишь в одном я с вами согласна от всей души: это, безусловно, никогда не повторится. – Кассандра гневно вскинула голову. – Я дала слово помочь вам в осуществлении вашего плана против мистера Уэйда, но теперь я выдвигаю условие: то, что произошло вчера вечером, никогда не должно упоминаться ни одним из нас.

– Согласен, – торопливо вставил Куинн.

– Согласен, – более медленно поддержал Риордан. – Упоминания не будет, но, надеюсь, вы не наложите запрет на воспоминания.

Он и сам не знал, что его заставляет все время ее поддразнивать. Подобное поведение было ему совершенно несвойственно. Но Касс Мерлин заливалась таким прелестным розовым румянцем, когда ему удавалось ее смутить, что он не мог удержаться от искушения.

– Довольно, Филипп, – проворчал Куинн, поднимаясь на ноги. – Нам предстоит многое обсудить.

– Разве? – удивился Риордан. – Мы вроде бы пришли к выводу, что услуги мисс Мерлин нам больше не понадобятся.

– Это ты так решил! – возразил Куинн, посылая ему предупреждающий взгляд. – Я подобного вывода отнюдь не делал, насколько мне помнится. Согласен, первоначальная роль, которую мы для нее намечали, теперь свелась к нулю, но это лишь требует от нас изобретательности. Гибкость – вот наш девиз. Смена ракурса. Цель состоит уже не в том, чтобы у мисс Мерлин и Уэйда завязался роман, по крайней мере не в ближайшем будущем. Цель в том, чтобы убедить всех, будто у мисс Мерлин роман с тобой.

Филипп. Роман, в ход которого Уэйд мог бы вмешаться. Menage a trois .

В комнате наступило молчание. После бессонной ночи мысли еле ворочались в голове у Кассандры, она никак не могла уловить, о чем толкует Куинн.

Риордан оказался более сообразительным. Не успел Куинн закрыть рот, как он заулыбался и хлопнул ладонью по столу.

– Ну конечно! Оливер – ты гений! Это гораздо лучше, чем первоначальный план. Таким образом мы сможем не только узнавать от Касс о планах Уэйда, но и передавать ему ложные сведения через нее же! Бесподобно!

– Я так и думал, что тебе понравится, – криво усмехнулся Куинн.

Помимо стремительно растущего беспокойства, Кассандра ощутила усталость и досаду. Ей надоело слушать, как о ней толкуют, словно ее нет в комнате.

– Я не понимаю, о чем речь, – резко вставила она. – Почему вы думаете, что мистер Уэйд захочет вмешаться в роман между мистером Риорданом и мной? С какой стати?

Риордан удивленно посмотрел на Куинна.

– Разве ты ей не сказал?

– Времени не было.

– Чего он мне не сказал?

Она переводила возмущенный взгляд с одного на другого и обратно.

– Мистер Риордан – член палаты общин, – объяснил Куинн.

Бросив быстрый взгляд на Риордана, Кассандра разразилась безудержным смехом. Неожиданно ответный смешок раздался со стороны мистера Уокера, но под суровым взглядом Куинна он быстро перешел в смущенное покашливание.

– Вы, разумеется, шутите, – с полной убежденностью заявила Кассандра, продолжая улыбаться.

– Странно, но многие из моих избирателей тоже поверили в это с трудом, – добродушно улыбаясь, заметил в ответ Риордан. – Тем не менее, боюсь, что это правда. Ты видишь перед собой уважаемого члена палаты общин от Сент-Чауза.

– От Сент-Чауза?

Нет, не может быть. Наверняка он шутит.

– Это в Корнуолле. Округ, правда, совсем невелик, всего двенадцать граждан, имеющих право голоса. И по случайному совпадению все двенадцать заняты на шерстепрядильной фабрике моего отца. Во время выборов это сыграло мне на руку. Да, кстати, мой отец – граф Рэйнли. Еще несколько лет назад он был членом палаты лордов, пока пьянство и сифилис не сделали его полным инвалидом. Теперь он безвыездно живет дома, мирно пересчитывая любовников моей матери. Это непростая задача даже для человека в добром здравии.

Кассандра могла ответить только растерянным взглядом. Он говорил шутливым тоном, но губы у него побелели, улыбка показалась ей вымученной.

– Это в самом деле правда? – переспросила она, промолчав целую минуту. – Ты действительно член парламента?

– Моя дорогая, твое упорное нежелание в это поверить уже начинает действовать мне на нервы. Можешь не сомневаться. Это правда.

– Но тогда… – Она прижала ладонь ко лбу; все это стало казаться ей слишком сложным. – Как вы заставите людей поверить, что у нас роман?

Вопрос был обращен к Куинну.

– Я хочу сказать, – заторопилась Кассандра, – что между нами может быть общего? Мистер Риордан сын графа, он занимает высокий государственный пост, он явно богат.

При этом она бессознательно вздернула подбородок чуточку выше.

– С другой же стороны, вы чрезвычайно любезно и уже не раз указывали мне на то, что все мои надежды завоевать достойное положение в обществе лишены каких-либо оснований.

Она развела руками в искреннем недоумении.

– Почему вы считаете, что Уэйд, или кто угодно вообще, поверит, будто мистер Риордан захочет иметь дело с такой, как я?

С этими словами Кассандра бросила взгляд на Риордана. Он смотрел на нее со странным выражением, которого она никогда раньше не видела и не могла определить. Она опять повернулась к Куинну. Он стоял позади своего стула, держась тощими руками за спинку.

– Потому что не вы одна будете играть эту роль, – деловито сообщил он. – Филипп играет свою вот уже много месяцев. По причинам, которые вас непосредственно не касаются, мы приложили немалые усилия к тому, чтобы в большом свете за ним закрепилась репутация выпивохи, игрока и неразборчивого бабника.

– Понятно, – тихо кивнула Кассандра, откинувшись на спинку своего стула. – В таком случае, конечно, удивляться нечему.

– Оливер, ради всего святого, – пробормотал Риордан.

Теперь Кассандра догадалась, что означал его взгляд. Жалость.

– Распутный пэр и веселая гризетка. По-моему, в театре это называется «подбор типажей», – произнесла она с горькой улыбкой. – Очень умно. И вполне правдоподобно.

– Да, я так полагаю, – кивнул Куинн с самым серьезным видом. – Я согласен с тобой, Филипп. В каком-то смысле этот план гораздо более выгоден для нас, чем первоначальный. Уэйд с легкостью поверит, что мисс Мерлин не откажется принимать знаки внимания от двух мужчин одновременно.

Он принялся расхаживать взад-вперед по турецкому ковру, совершенно не замечая натянутого молчаний, установившегося в комнате после его слов.

– И если она признается ему, что тоскует по Франции и ненавидит Англию, приговорившую к смертной казни ее отца, не исключено, что нам повезет еще больше: мысль о том, чтобы выведывать у тебя нужные ему сведения через нее, может прийти в голову ему самому. Но если нет, беда невелика: мисс Мерлин будет передавать ему некоторые безобидные слухи и сплетни как бы невзначай, и уж тогда-то он не преминет воспользоваться случаем.

Кассандра старательно разжала стиснутые кулаки. Она думала, что наносимые Куинном оскорбления на нее уже не действуют (во всяком случае, ей хотелось в это верить), но оказалось, что это не так. Вероятно, все дело в присутствии других людей, решила она. Вот почему его шпильки колют ее так болезненно.

– Я только одного не понимаю, – заговорила она, переведя дух и стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно. – Если я такой лютый враг Англии, как вы говорите, зачем же мне вступать в связь с человеком, представляющим ту самую власть, которая мне якобы ненавистна?

– Потому что он богат, – живо ответил Куинн. – Вам придется убедить Уэйда в том, что ваше желание обрести состоятельного покровителя превосходит даже вашу ненависть к Англии.

– Ну да, конечно. Жадность сильнее политических пристрастий.

– Совершенно верно. Жадность и месть, мисс Мерлин, вот что вами движет. Причем именно в таком порядке.

– Да. Теперь, мне кажется, я все поняла. Это ведь не так уж трудно, правда, мистер Куинн? – Она встала. – Если не возражаете, я хотела бы уйти.

Риордан тоже встал, но она не удостоила его взглядом.

– Полагаю, вскоре вы дадите о себе знать.

– Нет, вы ошибаетесь, – ответил Куинн. – В любом случае мы больше не должны встречаться открыто. Отныне вы будете держать связь с Филиппом. Он устроит вам первую встречу с Уэйдом. А я вернусь к своей привычной роли: старый друг Филиппа, мелкая сошка из королевской канцелярии – одним словом, тоскливый зануда.

Кассандра холодно пожала его протянутую руку и отвернулась. Ей не терпелось как можно скорее уйти. Только что услышанную новость она восприняла со смешанными чувствами.

Ее остановил голос Риордана:

– Погоди, Касс. Пока ты еще здесь.

Он пересек комнату, остановился у высоких стеллажей на дальней стене и медленно провел рукой по верхнему ряду книг. Наконец, найдя, что искал, он вытащил тонкую брошюру в переплете.

– Вот, – сказал он, возвращаясь обратно и протягивая ей книгу. – Прочти.

Она взглянула на обложку и почувствовала, как лицо заливает краска. Jean-Jacques Rousseau. Contract Social .

– Я одолжил другу свой английский экземпляр. Ты ведь сможешь прочесть по-французски?

– Разумеется, – пробормотала она, чувствуя себя пристыженной и рассерженной одновременно.

– Прекрасно. Я только провожу мисс Мерлин до кареты, – бросил он через плечо, взяв ее под локоть.

Бдительный Уокер поторопился распахнуть перед ними двери библиотеки и вежливо поклонился на прощание, пока они проходили мимо. Кассандра кивнула ему в ответ, в который раз спрашивая себя, о чем он думает.

Медленно, в полном молчании Риордан провел ее по просторному элегантному вестибюлю к парадному. Карета все еще стояла у тротуара, возница коротал часы ожидания, наводя лоск на одного из идеально подобранных под пару серых рысаков.

Они остановились на пологом пандусе, по которому на тротуар вкатывали багаж. Мгновение спустя Риордан отпустил руку Кассандры, словно только что сообразив, что все еще держит ее.

– Да свидания, – сказала Кассандра. Он хмурился; у нее сложилось впечатление, будто он хочет ей что-то сказать.

– Касс, ты не должна обращать внимание на Оливера. Тактичность не входит в число его добродетелей.

– Я так и подумала, – ответила она холодно. – Это не имеет никакого значения.

С этими словами Кассандра отвернулась; по какой-то непонятной причине его попытка извиниться за Куинна глубоко смутила ее. Она спустилась по ступенькам, потом остановилась, кое-что припомнив:

– Окажи мне услугу. Напомни мистеру Куинну, что я еще не получила обещанной выплаты, о которой мы с ним договорились.

Услышав это, Риордан прищурился, его губы искривились в циничной ухмылке.

– Ну, разумеется, – сказал он с поклоном. Кассандра гордо выпрямилась.

– Ты же не можешь не понимать, что моя новая роль потребует кое-каких расходов. Нарядов, например. К тому же моя тетя… – Она осеклась, задохнувшись от возмущения, потому что в его глазах загорелся явно саркастический огонек.

– Конечно, потребует, – охотно согласился он. – В конце концов, должна же девушка позаботиться о себе. Куй железо, пока горячо, верно? К тому же, я полагаю, ты захочешь кое-что отложить на черный день?

Она заговорила сквозь стиснутые зубы:

– Смею вам заметить, мистер Риордан, что вы назидательны, как целая грифельная доска, исписанная прописями. Но если на этот момент вы истощили свой запас поучительных сентенций, позвольте мне откланяться.

К ее сильнейшей досаде, он одним прыжком преодолел разделявшие их две ступеньки и вновь взял ее под руку. Не было никакой: нужды так крепко обнимать ее за талию, подсаживая в карету, или с таким тщанием и заботой расправлять складки платья у нее на коленях, но он так увлекся этим занятием, что она едва удержалась от искушения шлепнуть его по рукам.

– Я заеду за тобой завтра, Касс, – сказал Риордан, одной рукой держа дверцу открытой и наклоняясь внутрь, поближе к ней. – Полагаю, как сегодня, часа в четыре. Постарайся прочесть книжку к этому времени, чтобы мы могли ее обсудить.

Он улыбнулся, заметив ее ошеломленное выражение.

– Но тебе ведь придется всего лишь перечитать ее, не так ли? Я было и забыл, что ты ценишь Руссо «больше всех на свете»!

Ей ужасно хотелось показать ему язык.

– И вот еще что, Касс. Постарайся изменить свое отношение, будь добра. Вскоре тебе придется убеждать весь свет в том, что у нас с тобой роман. Ты могла бы для начала попытаться называть меня по имени.

Кассандра окатила его ледяным презрением.

– Я очень хорошая актриса, и мне кажется, вчера я это доказала самым блестящим образом. Хотя мне предстоит сыграть самую трудную роль из всех, что когда-либо встречались раньше, я уверена в своих силах. Когда придет время, я сумею убедить окружающих в том, что мне вовсе не трудно находиться в одном помещении с вами. Но пока это время не пришло, не вижу причин скрывать свое отвращение. По правде говоря, сейчас я на это просто не способна. Всего вам хорошего, мистер Риордан.

Так быстро, что она не успела ничего предпринять, он вскочил в карету и сел, повернувшись к ней, на узкое местечко между нею и дверью. Ее юбка оказалась зажатой его бедром, она даже не могла отодвинуться. Драться с ним ей вовсе не хотелось. Во-первых, это было бы вульгарно, во-вторых, слишком явным был его перевес в силе. Она, конечно, могла бы закричать, но решила, что не стоит. За неимением лучшего Кассандра попыталась заморозить его на месте взглядом, полным ледяного презрения, но результат вышел самым плачевным: он самодовольно ухмыльнулся.

– Ты играла роль, Касс? – тихо спросил он. – Ты уверена, что все сводилось только к этому?

Кассандра ощутила внутри предательский трепет.

– Мы оба играли роль, – упрямо повторила она. – Все свелось только к этому для нас обоих. А теперь, пожалуйста, покиньте карету и позвольте мне…

– А хочешь еще одно маленькое частное пари? Строго между нами. Если вчера мы оба притворялись, значит, сейчас я могу дотронуться до тебя – вот так – и ты ничего не почувствуешь. Абсолютно ничего. Как тебе это нравится, Касс?

– Прекрати. Убери от меня свои грязные руки.

– Мне придется убрать только одну грязную руку, – поправил ее Риордан слегка охрипшим голосом.

Он коснулся ее шеи и убедился, что его ожидания оправдались: ее пульс участился до бешеного галопа.

– Ну вот, теперь мне придется убирать от тебя обе своих грязных руки.

И он положил вторую руку ей на живот.

От неожиданности у нее открылся рот, но она не сделала попытки отодвинуться или уклониться.

– Я тебя не боюсь, Филипп Риордан, – сказала Кассандра, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Я рад, Касс, – прошептал он. – Я не хочу, чтобы ты меня боялась. А теперь давай проверим, как хорошо ты умеешь играть роль, пока я тебя целую.

– Не смей! Не смей!

– Но мы же заключили пари! Докажи мне, что ты ничего не чувствуешь. Ну раскрой губки, любовь моя. Вот так.

Его ладонь была прижата к ее сердцу. Другой рукой он обхватил ее затылок, держа ее, как хрупкое сокровище, пока его губы занимались с ней любовью. Мысли у Кассандры разбредались, словно в тумане. Она решила, что наиболее достойным средством защиты для нее станет безразличие. Надо замереть неподвижно, и пусть он делает, что хочет, пока ее безответность не отпугнет его. К тому времени, как несовершенство этой тактики стало для нее очевидным, уже поздно было изобретать новую.

Она сделала слабую попытку оттолкнуть его, но, едва коснувшись своей маленькой ручкой его широкой груди, почувствовала, как это трудно: в голове невольно возник образ человека, вкатывающего на гору огромный валун. Он шепотом окликнул ее, не отрывая губ, и звук собственного имени показался ей волнующим, как ласка. Она сумела сдержаться и не застонать вслух, но на большее у нее не хватило воли: она ответила ему встречным движением языка, когда он этого потребовал, и затрепетала, когда он втянул его к себе в рот и легонько укусил.

– Тебе ведь это не нравится, не правда ли? Это ведь пытка, верно, Касс? – глухо пробормотал Риордан.

Его нетерпеливые губы вновь нашли ее рот и погрузились в теплую влажную глубину, не дожидаясь ответа. Он чувствовал, что она теряет самообладание, в точности как прошлым вечером. Изначально он не собирался заходить так далеко, но сейчас его раскрытая ладонь с растопыренными пальцами невольно поползла вверх и обхватила ее грудь. Она не оказала сопротивления, и это разожгло его еще больше. «Сейчас я остановлюсь, – пообещал себе Риордан, – вот сейчас, через минутку, когда она… когда они…»

– Филипп!

Он замер. Кассандра зажмурила глаза крепко-накрепко и резко отдернула голову, прижимая обе руки к груди.

Он что-то хотел сказать ей, но в эту минуту нужные слова никак не шли ему в голову. Закрывая ее своим телом от пылающего яростью взгляда Куинна, Риордан повернулся лицом к своему старому наставнику:

– Ничего не говори, Оливер. Вина целиком лежит на мне. Мисс Мерлин… Она просто… сидела в карете. Голосом, слышным лишь ей одной, он добавил:

– И для меня это оказалось слишком сильным искушением.

Слава Богу, он не смотрел на нее, пока вылезал из кареты! Чертовски великодушно с его стороны.

Изможденное, обычно бесцветное лицо Куинна сделалось ярко-красным от возмущения.

– В таком случае извинись перед ней, черт тебя побери, и дай ей наконец уехать! – прорычал он сквозь стиснутые зубы.

– Я так и сделаю. Мисс…

– В этом нет необходимости, – проговорила Кассандра дрожащим полушепотом, заставившим его умолкнуть. – Мы с мистером Риорданом просто… улаживали условия пари.

Она гордо вскинула голову, но голос ее стал еще тише.

– Я проиграла.

При этом она не мигая посмотрела прямо на него. Риордан мог лишь догадываться, каких усилий ей это стоило. Лицо у нее было несчастное, просто убитое, и он не ощутил никакого торжества, услыхав ее признание.

В глазах Куинна, перебегавших с его лица на ее и обратно, гнев начал уступать место тревоге. Обойдя Риордана, он со стуком захлопнул дверцу кареты.

– Отвезите ее домой, Трипп! – крикнул он терпеливому вознице.

Экипаж дернулся вперед, и невидимая нить, которая связывала взгляды Кассандры и Риордана, оборвалась.

Не двигаясь с места, Риордан проводил карету взглядом, пока она не скрылась за углом. Топот копыт и скрип колес все еще отдавались у него в ушах. Он по-прежнему ощущал языком вкус ее поцелуя, кожа ладони хранила воспоминание о ее бархатистом горле. Она заявила, что не боится его, и он был этому чрезвычайно рад. Больше всего на свете ему хотелось бы сказать то же самое о себе, но, по чистой совести, он не мог этого сделать. Он не просто боялся ее, он был в ужасе.