— Даффи, привет. Это Мэл.

— Привет, — сдержанно ответил я. Я не слышал и не видел ее ровно две недели. — Как Тоскания? Давно вернулась?

— Полчаса назад.

— Как прошел отпуск?

— Нормально, — неуверенно ответила она. — Вот только еда мне не понравилась. У меня постоянно болел желудок.

Наверное, было бы невежливо с моей стороны спросить ее, не болел ли желудком и Роб Первый. Но зато появилась надежда, что его скрутил гастрит. Или у него случился понос. Или, на худой конец, его замучила аллергия.

— А как бедняжка Роб?

— Он не смог поехать. Дела на работе.

Вот это да! Это даже лучше, чем болезнь. С работы не отпустили!

— Мне очень жаль, — беспечно сказал я.

— Не сомневаюсь, — ответила Мэл язвительно. — Но я не по этому поводу тебе звоню. Я долго думала над твоими словами. Наверное, ты прав: я действительно приревновала тебя к Алекс. И вообще, не надо было мне приглашать тебя домой и поддаваться соблазну. Наверное, я просто хотела удостовериться в том, что ты все еще хочешь меня. Да и ты, я уверена, хотел того же. Разве нет?

— С чего ты это взяла?

— Да потому что я знаю тебя как облупленного.

В ее голосе слышна была стопроцентная уверенность в собственной правоте. Впрочем, она действительно была права.

— Ну, хорошо, предположим. И что с того? Ты испытываешь какие-то чувства ко мне. Я испытываю какие-то чувства к тебе. При этом мы хотим в жизни разных вещей. Плюс ко всему мы встречаемся с другими людьми.

Тоном, не терпящим возражений, она заявила:

— Значит, так. Приходится признать, что мы все еще нужны друг другу, хотя и хотим от жизни разного. Но ведь мы провели вместе много лет и, следовательно, не можем так просто расстаться. Нам необходимо быть частью друг друга…

Чувствовалось, что Мэл основательно подготовилась к нашему разговору. Была у нее такая привычка: пускаться в анализ ситуации и извлекать оттуда всевозможные выводы. Но сейчас я не был готов все это выслушивать. Довольно раздраженно я прервал ее:

— Короче, что ты предлагаешь?

— Иногда ты просто несносен, Даффи!

Похоже, она рассердилась.

— Я предлагаю следующее: раз уж мы не можем жить вместе, но и друг без друга жить тоже не можем, нам нужно совершить наконец взрослый поступок и тем самым положить конец взаимным мучениям.

Ответа на свой вопрос я так и не получил.

— Ну хорошо. И что ты имеешь в виду?

— У тебя и у меня есть совесть, и несмотря на то что один из нас старательно делает вид, будто ее у него нет, это не так. Короче, я предлагаю на манер преступников, которых суд заставляет смотреть в глаза своим жертвам, встретиться нам всем вчетвером.

— Ты шутишь?

— Ничуть. В этом есть глубокий смысл.

— Возможно. На планете под названием «Прибежище психов». Но на матушке-Земле такого рода предложения можно услышать только от сумасшедших.

Ничуть не смутившись, Мэл продолжала:

— Понимаешь, как только мы повстречаемся все вместе, с нашими партнерами, они превратятся в реальность. До сих пор образ Алекс в моей голове был образом «телевизионной стервы, спящей с моим бывшим парнем». А после встречи с ней я пойму наконец, что она «нормальный человек, попавший в непростую ситуацию». То есть она станет для меня реальным человеком, а не раздражающей фантазией.

— А ты не забыла кое про что?

— ???

— Я-то уже имел честь познакомиться с Робом Первым, «мерзавцем, уводящим от меня мою возлюбленную». И, как это ни удивительно, он не превратился в «бедного малого, оказавшегося на дороге между двумя… партнерами, все еще думающими друг о друге». Так что уволь меня от этого кошмара. До встречи с ним я его просто ненавидел, а теперь я его еще и презираю.

— Значит, так, Даффи, — начала Мэл таким голосом, как будто перед ней сидел «трудный» клиент, которого нужно было во что бы то ни стало обработать. — Позволь мне объяснить тебе ситуацию в терминах, доступных твоему пониманию. Если мы сейчас же не примем решение, которое позволит нам продолжать наше общение в нормальном режиме, ни о каких «друзьях» не может быть и речи. Иными словами, мы больше никогда не увидимся. И никаких звонков по телефону. Никаких писем. Никаких е-мэйлов. Короче, никаких вариантов общения. Понятно?

— Ты что, серьезно?

— Серьезнее некуда. И потом, Даффи… — Тут ее голос изменился. Как только Мэл поняла, что сумела привлечь мое внимание, она тут же повеселела. — Ты ведь не успел как следует познакомиться с Робом. А он очень милый. И ты ему понравился. Он так и сказал.

Тема показалась мне соблазнительной.

— Неужели? А про наши ежедневные разговоры по телефону ты ему рассказывала? И что, он рад за нас? Он, наверное, без ума от тебя, когда ты потчуешь его воспоминаниями обо мне, и…

— Все именно так и есть! — огрызнулась Мэл.

— Послушай, Мэл, ты что, не понимаешь, что он врет? Не может нормальному мужчине нравиться «предыдущий» партнер его женщины! Так просто не бывает. Врожденное чувство собственности. Так что не рассказывай мне сказки.

— Ну хорошо, дело, в конце концов, не в нем, а в нас. Так дальше продолжаться не может. — И тут она выложила свой последний козырь: — Ты сам-то можешь предложить что-нибудь получше?

— Нет, — честно признался я.

— Тогда и говорить больше не о чем. Итак, в следующую субботу у меня дома. Я жду вас с Алекс. Все вместе мы что-нибудь придумаем.

— Но, Мэл, послушай! Тебе не кажется, что это выглядит как-то подозрительно? Или ты собираешься рассказать Робу о том, что между нами было?

— Даффи, ты прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать. Я чувствую себя свиньей, но не могу причинить ему такую боль.

Секунду помолчав, она спросила:

— А что сказала бы на это Алекс?

— О-о-о, она была бы в ярости, — соврал я.

На самом деле я понятия не имел, как бы она отреагировала.

Наступил субботний вечер. Я только что заехал к Алекс, откуда мы должны были вдвоем отправиться на предстоящую экзекуцию. На мне был темный костюм без галстука, в котором, как я надеялся, я должен был выглядеть одновременно элегантно и не чопорно. Но Алекс почему-то решила, что на эту встречу нужно одеться как на парад. Поэтому на ней была фиолетовая блузка с какими-то фенечками, указывающими на принадлежность вещи дизайнерскому дому какого-то датчанина, чье имя выговорить было просто невозможно, и брюки под стать. Все это я узнал благодаря тому, что она заставила меня ходить с ней вместе по магазинам. Целый день мы таскались по модным бутикам на Нью-Бонд Стрит, так что я не на шутку испугался. Мало того что она ни разу не удосужилась взглянуть на цену примеряемых шмоток, она еще и туфли выбирала больше трех часов и в результате так их и не купила. Зато теперь я точно знал, что поход в ИКЕА вместе с Мэл был просто очаровательной прогулкой, не сравнимой с этим кошмаром.

— Входи, — сказала Алекс, открывая дверь.

Мы зашли в гостиную.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Я пью вино.

— Да, неплохо бы, — сказал я, усаживаясь на диван.

Тут мой взгляд упал на ее туфли.

— Неужели те самые?

— Они, они! — рассмеялась Алекс. — Как только я вернулась домой, сразу поняла, что именно они и были мне нужны, поэтому тут же схватила такси, помчалась в магазин и купила их. По-моему, они потрясающие!

— Согласен. — Посмотрев на нее, я добавил: — На самом деле на тебе все смотрится потрясающе.

— Да и ты — парень хоть куда.

Усевшись рядом со мной, она отпила глоток вина и сказала:

— То, что я сейчас скажу, тебе не понравится.

— Давай, выкладывай, — бодро предложил я, втайне надеясь, что сейчас она скажет, что у нас с ней ничего не получится.

Ежу было понятно — мы с Алекс не «созданы друг для друга». Конечно, она была красива, от рождения имела хорошее чувство юмора и, несмотря на окружение, была отнюдь не высокомерна, но мне она никак не подходила. Кроме того, импотенция моя по-прежнему пребывала со мной. Когда я рассказал Алекс о предложении Мэл, она его приняла не моргнув глазом. Согласитесь, это ненормально. Если бы о чем-то подобном меня попросила Алекс, я бы не пошел на это никогда в жизни. Ее же эта ситуация ничуть не смущала. В общем, было очевидно, что мы не подходим друг другу. Впрочем, мы вполне могли стать друзьями. Поскольку между нами так ничего и не произошло, я не видел к этому никаких препятствий.

— Речь идет о прослушивании.

Я перестал дышать.

— Час назад мне позвонила продюсер и сказала, что приняла решение. К сожалению, она выбрала не тебя. Я изо всех сил старалась убедить ее, что лучше тебя им никого не найти, но все напрасно. Она сказала, что им нужен другой типаж, хотя я так и не поняла, какой именно. Ну и черт с ними, Даф. Они ничего в этом не понимают. Я уверена, скоро подвернется что-нибудь другое…

Я залпом выпил бокал вина. Что мне было сказать? Я специально старался не думать об этом прослушивании, так как боялся, что выстрою замок на песке, а когда он рухнет, мне будет неприятно. И тем не менее теперь, сидя на этом диване, я чувствовал, что мир вокруг рушится. Стало быть, я все-таки выстроил этот замок. Я ощущал — волна, которая вот-вот смоет его с лица земли, вместе с ним накроет и меня. По правде говоря, только это прослушивание и заставляло меня держаться на ногах все последние месяцы. Да и вообще — оно было важнейшим событием моей профессиональной жизни, полной бессмысленного трепа и лжи. Мне вдруг сделалось ужасно больно. Так больно, что стало трудно дышать. Оглядевшись, я понял, что здесь мне делать нечего. Это не мой дом. Мне здесь плохо.

— Ну что ж, с каждым бывает, — наконец сказал я. — Кому же досталась эта вакансия?

Посмотрев на какую-то бумажку, лежавшую у телефона, Алекс ответила:

— Парню по имени Грэг Бэннет. Кажется, я однажды его видела.

— Мрачный тип с лысиной и наполеоновским комплексом? Постоянно говорит о футболе?

— Да, похож, — несколько озадаченно сказала она. — Кажется, он тебя тоже знает.

Это было уже слишком. «Да, это конец», — подумал я.

— Так, ну все, с меня хватит. Я в этой комедии больше не участвую.

Неожиданно для самого себя я произнес эти слова вслух. И, как ни странно, почувствовал облегчение.

— Но ведь не из-за этого идиотского прослушивания, я надеюсь?

— Именно из-за него. Восемь лет я потратил на шуточки-прибауточки, и что? Каков результат? Пора повзрослеть и заняться каким-нибудь стоящим делом. Видимо, это было не мое. И вообще, что за идиотская упертость? Я всем пожертвовал в погоне за призрачной мечтой. Она того не стоила. Пока не поздно, пора прийти в себя.

— Мне кажется, ты не прав. Ты по-настоящему талантлив. Ну, отшили тебя на этот раз. С кем не бывает? Подожди пару недель, отдохни, забудь об этом дурацком прослушивании, и увидишь — мрак рассеется.

— Ты не слышала, что Маргарет Тэтчер сказала однажды по поводу неудачников? — Говоря это, я думал о том, как бы помягче объяснить Алекс, что больше мы никогда не увидимся. — Она сказала, что, если мужчина, которому исполнилось двадцать шесть, все еще катается на работу в автобусе, он может считать себя законченным неудачником.

— Нет, я этого не слышала.

— Именно так она и сказала. Я это вычитал в «Guardian». Это изречение я прилепил к своему холодильнику. — Тяжело вздохнув, я продолжил: — Ну, и как ты думаешь, на чем я добираюсь на работу?

— На автобусе?

— Вот именно. Уже целых три года. А ведь мне уже двадцать восемь. Пора бы повзрослеть и перестать ездить на автобусах. А на комедийном поприще мне это не светит.

— Ну и что? Что ты собираешься делать? Найти постоянную работу? Да ты же волком взвоешь через неделю!

Меня передернуло.

— Ну, я мог бы закончить университет. В общем, сделать что-нибудь конструктивное.

— У тебя депрессия из-за этого дурацкого прослушивания. Это с каждым может случиться. Будут другие предложения, другие варианты.

— Может быть. А может быть, и нет.

— Ну, хорошо. Дело ведь не только в этом, не так ли? — внимательно глядя на меня, спросила Алекс.

— В смысле?

— В прямом. Дело ведь еще и в нас?

— В нас?

— Да, да! В нас.

Кажется, способность читать мои мысли была присуща не только Мэл.

— Ну, в принципе, я действительно собирался поговорить о нас. Дело в том, что…

— Ты все еще любишь Мэл.

— Честно говоря, я совершенно не это хотел сказать.

— Это понятно. Но ведь я угадала, не так ли? Ты, конечно, собирался рассказать мне старую историю о том, что мы не подходим друг другу, но на самом деле все куда проще. Просто ты боишься в этом себе признаться. Не скажу, что я большой знаток в вопросах любви, но ведь я все-таки женщина, и некоторые вещи для меня очевидны. Например, то, что ты все еще влюблен в Мэл. Понимаешь, мужчина способен пойти на «дружескую» встречу со своей старой возлюбленной и ее новым избранником лишь в трех случаях:

1) Если он клинический сумасшедший.

2) Если он круглый идиот.

3) Если он все еще ее любит.

Ты — не первое и не второе. Так что ответ очевиден. Знаешь, Даффи, ты всегда говоришь о самоотдаче как о каком-то чудище с другой планеты. И тебе даже в голову не приходит, что сам ты уже давно «отдал» себя Мэл. Я в одной книжке прочитала замечательную фразу: «Какая разница между причастностью и самоотдачей? Представьте себе яичницу с беконом. Курица была причастна к этому блюду, свинья отдала себя без остатка». Так вот ты, дорогой мой Даффи, как был, так и остался свиньей.

Тут ее слова начали потихоньку доходить до меня.

— То есть ты хочешь сказать, что я настоящий идиот, потому что на самом-то деле давно уже «отдал» себя Мэл?

— Вот именно.

— Это значит, что глупо бояться этой самой самоотдачи и обязательств, связанных с ней, если я и так уже взял их на себя! А это значит, что ничто не мешает мне…

Тут я встал.

— Прости, мне надо идти.

— Я знаю.

— Ты даже не сердишься на меня? Мало того что я заставил тебя потратить кучу денег на шмотки, так я еще и спать с тобой не стал, хотя ты, можно сказать, очень меня об этом просила.

— Н-да, я как-то не смотрела на это дело с такого ракурса…

Тут она рассмеялась.

— Во-первых, Даффи, я обожаю покупать себе одежду. Во-вторых, ты сильно ошибаешься, если считаешь, что мы с моими новыми туфлями останемся сегодня вечером дома, оплакивая твой уход. И в-третьих, полезно получать иногда от ворот поворот. Особенно если ты являешься «Самой горячей штучкой на ТВ». Знаешь, ты классный парень, и я искренне хотела бы, чтобы мы остались друзьями. Если же говорить совсем честно, то вся эта ситуация не слишком меня расстраивает — я ведь предпочитаю счастливые концы.

Летя в такси по мокрым от дождя улицам Лондона, я не слышал ничего, кроме биения собственного сердца. Благодаря нахлынувшему озарению я вдруг ясно осознал все ошибки, допущенные мною в наших отношениях с Мэл.

Я с самого начала почему-то убедил себя в том, что не должен меняться. Довольно глупо, но тогда я находил этому прекрасное объяснение: ведь если я изменюсь, значит, я никогда уже не буду тем, кем был вначале. А я себе тогда очень нравился.

С приходом Мэл жизнь моя переменилась: она сумела вытащить меня из всепоглощающего хаоса моей жизни с Дэном и наставить на путь истинный. На этом пути выяснилось, что шампунь в ванной может быть не один, их может быть три (причем все разные), а постельное белье бывает одного цвета. Еда не всегда закупорена в металлические жестянки, а тосты — не единственные представители мира закусок. И хотя иногда мне казалось, что я очутился в ином мире, где властвуют уже не мужчины, — в общем и целом меня это устраивало. Когда-то все мои мысли сводились к музыке, комедии и девчонкам. Мэл каким-то чудом сумела расширить мои горизонты, и такие слова, как жизнь и мироздание, перестали меня пугать.

Да что там говорить — лучше Мэл у меня никогда и никого не было. Она удивительная — веселая, нежная и преданная. Другой такой просто не сыскать. Я же, как последний кретин, профукал собственное счастье — не был, видите ли, готов к «серьезным отношениям», включавшим в себя такие вещи, как ИКЕА, обеды с ее друзьями и… женитьбу. Я не мог дать ей то единственное, чего она так хотела.

Ну что ж, теперь — мог.