– Ого! – сказал Дейкстра. – Росинант, Зорька, надо подняться чуть выше. Внизу обвал, муть поднимается.

– Муть утомила, – сказал Росинант и зашевелил хвостом.

Джейн перегнулась через спину Росинанта и посмотрела вниз. Камни, ранее бывшие рыцарской скалой, будто ожили, они шевелились и оседали, некоторые отделялись от общей кучи и катились вниз по склонам.

– Там внизу Роланд! – воскликнула Джейн.

– Мы ничем ему не поможем, – сказал ей Дейкстра. – Роланд ловок, он увернется от падающих камней. А если не увернется, то никто из нас тоже не увернется.

Фиона проснулась и снова начала скулить. Ее тонкий голубой писк сильно действовал на нервы.

– Замолчи, Фиона! – крикнула Джейн.

– Дейкстра, дай ей какое-нибудь яйцо, – посоветовала Зорька. – Меня ее писк тоже утомил.

– Я бы давно уже дал, но Джейн запретила, – сказал Дейкстра.

– Джейн не твой король, – заметила Зорька.

– Я знаю, – сказал Дейкстра. – Однако я считаю недопустимым расстраивать ее без очень веских причин.

– Как знаешь, – сказала Зорька. – Может, ты и прав, может, нам и не придется голодать.

– Зорька! – воскликнул Дейкстра.

– Ой, – сказала Зорька. – Вечно я болтаю лишнее.

– Моя Зорька любит говорить, – подтвердил Росинант.

И в этот момент Джейн поняла, что имели в виду Дейкстра и Роланд, когда обсуждали, дать Фионе чужое яйцо или не дать. Как же это чудовищно! Она крутила эту мысль в мозгу так и эдак, и никак не могла поверить, что мудрый Дейкстра и благородный Роланд могли на полном серьезе обсуждать такую гнусность. Роланд, правда, устыдился и замял разговор, но Дейкстра, похоже, вообще ничего не стыдится! Как ему только могла придти в голову подобная мерзость!

– Люди не едят людей! – воскликнула Джейн. – Сам Джа лично передал первым людям этот завет, и не тебе нарушать его волю! Неисчислимые бедствия повлечет за собой это преступление!

Дейкстра ответил на обвинение такими словами:

– Неисчислимые бедствия уже произошли, и я не представляю, что может стать хуже, чем то, что уже случилось. Скорее всего, человеческий род доживает последние дни. И я считаю, что мы, последние люди, должны сохранить и продолжить свой род любыми средствами, какими бы они ни были. Я не считаю, что заветы Джа сохраняют смысл. Не знаю, случилось ли пробуждение вулкана по воле Джа или нет…

– Каждая чешуйка, слетающая с рыбьего тела, слетает по воле Джа! – перебила его Джейн.

– Да, я тоже знаю эту пословицу, – сказал Дейкстра. – Однако… Ну ладно, допустим, вулкан вылупился по воле Джа. Но тогда получается, что Джа сознательно решил уничтожить человеческий род, почему-то ставший ему отвратительным. Если так, каков смысл подчиняться заветам того, кто стал врагом?

Джейн нервно хихикнула и сказала:

– По-моему, ты страдаешь манией величия. Кто ты и кто Джа? Да ты козявка между его присосками!

– А вот эта пословица мне не нравится, – сказал Дейкстра. – Но, допустим, ты что права. Тогда объясни мне, какое козявке дело до желаний того, кто вознамерился выковырнуть ее и раздавить.

– Я не буду ничего объяснять, – сказала Джейн. – Я знаю, ты искусен в словесных играх, но я все равно знаю, что я права, а ты нет.

– Слив засчитан, – прокомментировала Зорька.

– Расслабь антенну, животное! – рявкнула Джейн. – Не тебе судить меня и не тебе сравнивать мои речи с испражнениями!

– Молчу, молчу, – пробормотала Зорька. И добавила, очень тихо: – А нет ли в этих словах какого-нибудь акулоненавистничества?

– Нет, – заявила Джейн. – Просто каждый должен знать свое место, отведенное ему волей Джа. От века заведено, что рыцари охотятся, травоеды едят траву и собирают пленку и веревки, а акулы возят на себе рыцарей и мясо. Так установил Джа, и да будет так, ибо если люди перестанут соблюдать заветы Джа, то окажется, что позволено все, нет ничего преступного, и люди уподобятся диким рыбам и червям.

– У тебя логическая ошибка в рассуждениях, – заметил Дейкстра. – Не каждое общепринятое правило является заветом Джа, и не каждый завет Джа применим к общепринятым правилам. Вот, например…

– Да замолчи ты! – перебила его Джейн. – Не хочу тебя слушать, я тебя ненавижу и твою людоедскую логику тоже ненавижу! Оно неправильна, и потому неверна!

Дейкстра помолчал немного, а затем задал вопрос, обращенный, казалось, к самому себе:

– А может, просто сбросить ее вниз, чтобы не пищала?

– Не думаю, что это толковая идея, – ответила ему Зорька. – Во-первых, за все время, что мы плаваем вокруг, я не видела ни одной достойной добычи. По-моему, все рыбы, обитавшие в этих водах, погибли от извержения, а те, кто не погиб, уплыли в холодные пустоши, охваченные ужасом. Мне неприятно говорить об этом, но нас ждут голодные дни. А во-вторых, Джейн скоро потеряет разум, и я не понимаю, Дейкстра, почему ты воспринимаешь ее слова всерьез? Из уважения к покойному Дуайту?

– Не знаю, – ответил Дейкстра после долгой паузы. – Просто мне кажется, что так будет правильно. Кое в чем Джейн права. Если будет позволено все, и не будет ничего преступного, люди действительно уподобятся диким рыбам и безмозглым червям. Раньше правила нашего бытия определялись заветами Джа, но теперь заветы утратили смысл, а я не Джа, чтобы легко сформулировать новые заветы. Я просто делаю то, что считаю правильным, потому что… Нет, ну а как может быть иначе?

Зорька вдруг нервно хихикнула.

– Антенне своей не верю, – сказала она. – Великий мудрец и герой обсуждает основы бытия с глупой акулой. Мир перевернулся.

Неожиданно Джейн почувствовала, как глубоко в недрах ее тела рождается новое и незнакомое чувство, оно распространяется по телу и телу становится легко, хорошо и удобно, а все, что волновало и мучило, становится мелким, незначительным и несущественным. Только одна вещь во всей вселенной заслуживает внимания матери – ее яйца. Она знала, что происходит сейчас с ее телом – семя Дуайта соединилось с ее семенем, и в яйцах, пока еще маленьких и очень мягких, зародилась новая жизнь. Если на то будет воля Джа, через должное время эти яйца обретут положенный размер, обрастут плотной оболочкой и покинут тело матери. К этому времени она полностью утратит разум, но это ее не пугает. Потому что нет во всей вселенной большего счастья, чем счастье женщины, готовящейся стать матерью.

– Делайте что хотите, – сказала Джейн.

И погрузилась в сладкие материнские грезы.