Зорька взмахнула хвостом, это движение было быстрым и внезапным, но не настолько внезапным, чтобы его нельзя было парировать. Сознание Дейкстры нарисовало ужасную картину: Роланд выбрасывает вперед руки, между присосками которых зажат меч, лезвие соприкасается с плотью Зорькиного плавника и погружается внутрь, рассекает живые ткани и окрашивает воду густой и темной акульей кровью. Пескариной трещоткой трещат хрящи, шипит рассекаемая кожа, прекрасная акула издает горестный предсмертный вопль…

Дейкстра помотал головой, отгоняя видение. Нет, эта картина вылупилась не из антенны мудреца, а из воображения, антенна же показала совсем другое. Зорька не настолько глупа, чтобы подставляться под меч, она направила хвост мимо цели, ударила Роланда не самим хвостом, а поднятой им волной. Волна опрокинула Роланда, на мгновение Дейкстре показалось, что небесный меч сейчас вонзится в тело героя, но Роланд тоже сообразил это и отбросил меч в сторону. Вот так и закончился жизненный путь рыцаря, героя и короля по имени Роланд. Но в предания этот финал не войдет, потому что великие герои погибают не в зубах разгневанной акулы, а как-то иначе, более красиво и славно.

Однако Дейкстра ошибся, жизненный путь Роланда еще не закончился. Зорька не воспользовалась ситуацией, не бросилась на поверженного рыцаря сверху, не впилась острыми зубами в тонкую человеческую кожу, не затрясла бешено головой, разрывая на куски тело жертвы. Зорька не решилась. Хоть она и говорила, что Роланд больше не человек, но одно дело говорить, и совсем другое – верить в то, о чем говоришь. Преступить закон непросто, не каждый на это способен. Роланд сумел заставить себя убивать людей, Зорька – нет. Может, за это Джа и наказал Роланда безумием?

Тем временем Роланд восстановил управление собственным телом и, в какой-то степени, самообладание. Он поднялся на руки, выпрямился во весь рост и стал выкрикивать гневные слова. Зорька ответила тем же, и смертельный бой превратился в дурацкую потасовку. Ни один из ее участников не решался пускать в ход свою силу, Зорька – потому что не смогла преступить закон, а Роланд – потому что без меча он бессилен.

Бессилен. Без меча.

Ни Роланд, ни Зорька не обращали на Дейкстру внимания, они были полностью заняты друг другом. Стараясь двигаться бесшумно и незаметно, пригибаясь к земле и переступая, как травоед, Дейкстра приблизился к мечу, подобрал его и так же осторожно засеменил прочь, к большому камню, который должен скрыть его от глаз короля-безумца. Двадцать шагов отделяли Дейкстру от камня, и время, в течение которого он делал эти шаги, показалось ему бесконечным.

Оказавшись вне поля зрения Роланда, Дейкстра выставил меч острием вперед, оттолкнулся шестью задними руками и поплыл прочь, двигаясь так быстро, как только мог. Со стороны он, наверное, смотрелся грозно и вызывающе. Окажись неподалеку посторонний наблюдатель, он подумал бы, что старый мудрец разгоняется, готовясь вонзить страшный небесный меч в брюхо какого-то невидимого врага. Но на самом деле Дейкстра просто боялся пораниться, держа в руках меч без чехла.

Задняя полусфера осветилась тусклой багровой вспышкой, Дейкстра развернул антенну и увидел, как обтекаемый силуэт акулы уносится вверх и прочь. Интересно, Роланд еще жив? Скорее всего, жив – морда акулы чиста, вокруг нее не вьются ручейки кровяной мути. А жаль.

Дейкстра плыл очень быстро, он страшно боялся, что за его затылком вот-вот появится великий и могучий победитель великанов, и тогда… А что тогда?

Дейкстра рассмеялся и расслабил мантию, продолжая двигаться по инерции. Воистину забавно, как сильно привычные стереотипы властвуют над мышлением. Дейкстра привык воспринимать Роланда как могучего бойца, сильнейшего во всем океане, Дейкстра не мог даже помыслить о том, что теперь, когда небесный меч зажат в его присосках, они с Роландом поменялись ролями. Этот меч – абсолютное оружие, каждый, кто им владеет, становится неуязвимым, но не потому, что его невозможно победить, а потому, что ни один рыцарь в здравом уме не отважится ввязаться в такую схватку. Впрочем, Роланд как раз отважится, он-то не в здравом уме. Скажет сам себе, что Джа послал ему очередное испытание…

А почему, кстати, Дейкстра поплыл прочь, завладев этим мечом? Почему не бросился на безумца и не решил проблему одним ударом? Легко упрекать других в нерешительности, а сам-то каков? Даже мысли не появилось, что сила теперь на его стороне. Трус остается трусом, какое бы чудесное оружие ни держал он в руках. И нечего стыдиться собственной трусости, Роланд никогда ее не стыдился, и все думали, что он шутит, когда говорит о своих страхах, и никто не считал его трусом. Признавая свой страх, ты побеждаешь его, а не признавая – укрепляешь. Вот сам Дейкстра, например, стоял перед Роландом и изо всех сил делал вид, что вовсе не боится обезумевшего короля. А надо было сказать: "Экий ты страшный, Роланд, отойди-ка подальше, а то я боюсь, что обгажусь ненароком". Вряд ли Роланд разгневался бы на эти слова, скорее, наоборот, рассмеялся бы. Но Дейкстра не произнес этих слов, они не пришли ему в голову, потому что мозг мудреца был парализован страхом, который он не осмелился признать и принять. Вот поэтому племенем правит Роланд, а Дейкстра прячется в пустоши и никак не может решить, что делать с внезапно обретенным мечом.

И в этот момент Дейкстра понял, каким будет правильное решение. Он не станет даже пытаться убить Роланда, потому что все равно не сможет. Он не станет угрожать Роланду небесным мечом, не станет требовать, чтобы Роланд изменился, потому что это невозможно – безумие, достигшее такой степени, абсолютно неизлечимо. Дейкстра не принесет меч в жилую пещеру – этот дар неба не должен снова достаться Роланду. Дейкстра просто спрячет меч, зароет в песок в каком-нибудь приметном месте, которое потом легко будет найти. И тогда будет видно, сколько продержится власть Роланда без своего главного атрибута. Рано или поздно рыцари поймут, что подчиняются безумцу, и тогда… Ладно, нечего загадывать заранее, разберемся по ходу.

Дейкстра огляделся по сторонам. Он дрейфовал над глубокой впадиной, у одного края которой возвышалась скала необычного вида, это была как будто копия рыцарской скалы, уменьшенная раз в шестнадцать, а может, и в двадцать четыре. Характерные очертания углов, проемы трех основных входов в большую пещеру, очень маленькие, сейчас в эту пещеру пролезет разве что новорожденный, но форма и расположение очень точно соответствуют тому, что должно быть в нормальной рыцарской скале. Интересная мысль, кстати – все три рыцарские скалы, которые повидал Дейкстра в своей жизни, очень похожи и по внешнему виду, и по внутреннему строению. Может, это проявление какого-то неведомого закона? Хорошо бы взглянуть на какую-нибудь четвертую скалу, чтобы проверить, закон это или случайность. Может, идея Роланда насчет походов к другим вулканам – не такое уж и безумие? Конечно, целью такого похода не должно быть установление власти над другими людьми – Дейкстре нет дела до того, чьим приказам подчиняются люди, обитающие в неведомых водах. А вот другая цель, о которой тоже говорил Роланд – собирать и распространять знания – это вполне достойная цель, она стоит того, чтобы устроить ради нее еще один великий поход.

– Здравствуй, Дейкстра! – окликнул мудреца чей-то голос.

Дейкстра испуганно вздрогнул, его сердце пропустило удар, а затем забилось вдвое чаще. Он резко крутанулся на месте, поджав задние руки, и выбросил вперед обе передние руки, держащие меч. Движение получилось плавным и слитным, и, наверное, красивым, если наблюдать со стороны. И угрожающим.

– Здравствуй, Ахмед, – сказал Дейкстра, стараясь, чтобы его голос не звучал испуганно.

И сразу вспомнил, как несколько минут назад думал о страхе и о том, как его побороть. И ощутил злость – ничего не стоит мудрость, единственным плодом которой являются отвлеченные размышления, которые ты не можешь применить к реальной жизни, потому что просто забываешь о них. Но лучше поздно, чем никогда.

– Ты напугал меня, Ахмед, – добавил Дейкстра. – Я чуть не обгадился со страху.

Ахмед удивленно наморщил кожу на голове.

– Извини, – сказал он. – Мне стоило окликнуть тебя издалека. Я, наверное, сильно рисковал.

– Не очень, – сказал Дейкстра. – Я не имею привычки бросаться на людей с мечом наперевес. Я сначала думаю, а потом бросаюсь.

– А ты когда-нибудь убивал человека? – поинтересовался Ахмед.

– Нет, – ответил Дейкстра. – И не собираюсь.

Некоторое время они молчали, настороженно глядя друг на друга. А потом Ахмед начал говорить, очень медленно и тщательно подбирая слова:

– Я не хочу обидеть тебя, Дейкстра, однако… гм… ты должен понимать, что я испытываю некоторое… гм… любопытство…

Дейкстра с силой продул жабры, вокруг его головы мигнуло и исчезло багровое кольцо.

– Я не рассчитывал, что эта история выплывет из мути, не успев толком начаться, – сказал Дейкстра. – Однако случилось то, что случилось. Будем считать, такова воля Джа. Знай же, Ахмед, что я похитил этот меч у Роланда, чтобы спрятать.

– Тоже испугался? – спросил Ахмед.

– Да, – ответил Дейкстра. – По-настоящему испугался, не так, как тебя минуту назад.

– Странно, – сказал Ахмед. – Ты, вроде, знаешь Роланда с младенчества, тебе пора привыкнуть к его выходкам.

– Раньше Роланд был другим, – сказал Дейкстра. – Он быстро меняется, и с каждым днем изменений все больше и они нарастают все быстрее. А сегодня мы с ним поговорили, и у меня не осталось сомнений, что его личность раздвоилась.

– Мне это казалось ясным с самого начала, – сказал Ахмед.

– Перенесенный ужас дурно сказывается на мозге, – сказал Дейкстра. – Не попусти Джа тебе испытать то, что перенесли мы с Роландом. У меня тоже было несколько моментов раздвоения личности. Например, однажды я забрался под груду камней и стал ждать прилива, чтобы меня завалило.

– И чем все закончилось? – заинтересовался Ахмед.

– По-дурацки все закончилось, – сказал Дейкстра. – Ожидая прилива, я задремал, а когда прилив пришел – проснулся, испугался и выскочил наружу. И только потом вспомнил, что сам полез под камни в поисках смерти. Очень глупо. Я так рыдал после этого… Думал, обезумею прямо тогда, но безумие не пришло. И потом был еще один момент…

Дейкстра осекся на полуслове. Он подумал, что раскрывать свои чувства – дело хорошее, но только до определенной степени. Вряд ли стоит рассказывать Ахмеду, как мудрец Дейкстра в отчаянии жрал траву, а потом маялся поносом. У нормального человека такая история вызовет только брезгливое отвращение.

– А как Роланд переносил этот ужас? – спросил Ахмед. – Тоже страдал и делал странные поступки?

– Нет, – ответил Дейкстра. – Роланд все время был сдержан, мне иногда казалось, что происходящее ему даже нравится. Он много раз говорил, что избран Джа, что Джа посылает ему одно испытание за другим, и каждое следующее труднее предыдущего. Роланду нравилось проходить через эти испытания, по-моему, он воспринимал их как игру.

– Хорошая игра – семнадцать человек убить, – пробормотал Ахмед.

– Меня это тоже смутило, – сказал Дейкстра. – По-моему, Роланд ошибается, Джа здесь ни при чем. Когла я был ребенком, мой учитель говорил мне, что глупцам и невеждам часто мерещится волеизъявление Джа там, где нет ничего, кроме случайности и удачи. Раньше я верил в это, но теперь уже не знаю, во что верить.

– А может, знаки и испытания насылает не только Джа? – спросил Ахмед. – Может, существует другая надмировая сущность, тоже могущественная, но несущая не мир и порядок, а хаос и зло? У нас есть предание про рыцаря по имени Хусейн, он хотел стать королем, но королем стал рыцарь по имени Али, и тогда Хусейн подло убил Али, но не сумел сделать это незаметно, и другие рыцари потребовали объяснений. И тогда Хусейн сказал, что заветы Джа – не непреложный закон, а всего лишь правило на тот случай, когда точно не знаешь, как поступить. А если ты твердо уверен в том, что нужно сделать, то нужно делать именно так и не думать ни о каких заветах. Хусейн говорил, что каждый рыцарь должен иметь собственные заветы, чтобы поступать в соответствии с ними, и нести ответственность за свои ошибки. И эта ответственность заключается в том, что после смерти Джа оценивает жизненный путь рыцаря и дарует посмертие, соответствующее заслугам и преступлениям.

– У нас нечто подобное говорил Бенджамин, – сказал Джа. – Однако он был плохим рассказчиком, запутался в деталях и в конце концов признался, что все выдумал.

– Это он зря, – сказал Ахмед. – Мировое зло, олицетворенное реальным человеком – очень хорошая идея. Даже если она неверна, ее стоит выдумать, так гораздо легче противостоять безумцам наподобие Хусейна или Роланда. Хусейна, кстати, убили сразу же после того, как он закончил свою речь. Рыцарь по имени Усман воскликнул: "Так понеси же ответственность!" и зарубил Хусейна топором. Но у Хусейна не было чудесного меча.

– У Роланда его теперь тоже нет, – сказал Дейкстра. – Надо бы его спрятать, кстати.

– А зачем его прятать? – удивился Ахмед. – Им надо воспользоваться.

– Ну… – смутился Дейкстра. – Боюсь, у меня не хватит решимости. Мне стыдно в этом признаваться, но я не настолько храбр. И еще, я не уверен, что Роланд заслуживает смерти. Я думаю, если он лишится меча, ему придется вести себя осторожнее, считаться с мнениями других людей…

Ахмед рассмеялся и сказал:

– По-моему, уже поздно. Роланд настолько запугал рыцарей, что никто не посмеет выступить против него, будь он хоть с мечом, хоть без меча. Ты ведь сам рассказывал, как он убил протосфирену, не пользуясь этим мечом.

– Я подозреваю, что та протосфирена была оглушена небесным разломом, – сказал Дейкстра. – Но в точности этого никто не знает, потому что ту схватку видел только Дуайт, но он был далеко и не смог разглядеть подробности.

– Тем не менее, – сказал Ахмед. – Поверь, Дейкстра, отсутствие меча не ослабит власть Роланда. И вряд ли повлияет на его решимость. Если ты уверен, что его личность раздвоена… А кстати, что хочет его вторая половина?

– Искать в океане другие вулканы и распространять свою власть на другие племена, – сказал Дейкстра.

– Ого! – воскликнул Ахмед. – Да, это точно безумие. Зачем ему власть над другими племенами? Я бы понял его, если бы вулканы располагались не так далеко один от другого, если бы можно было плавать туда-сюда или, скажем, совместную охоту организовать. Или если бы у разных вулканов росли разные растения и водились разные животные. Но это ведь не так?

Внезапно наверху что-то зашумело, и оттуда донесся голос, плохо различимый из-за шума:

– Ага, вот где этот меч! Дейкстра, где ты его нашел?

Дейкстра почувствовал, как невыразимый ужас сжал его внутренности. Какой же он дурак! Надо было сначала спрятать меч, а потом уже беседовать с Ахмедом. А теперь вообще непонятно, что делать.

Дейкстра поднял антенну, и ужас отступил. Это был не Роланд, а Зорька, а непонятный шум производили ее плавники, которые она растопырила, сбрасывая скорость.

– Роланд весь извелся, ползает по скале, как травоед, весь в песке измазался! – продолжала Зорька. – Настоящий безумец, даже смотреть на него жалко. Как хорошо, что ты нашел его меч! Может, теперь Роланд немного успокоится.

– Сомневаюсь, – сказал Ахмед. – Мы уже обсуждали с Дейкстрой этот вопрос.

– Успокоится, никуда не денется, – сказала Зорька. – Он, вообще-то, неглупый. Ему просто досталось слишком много удачи, вот он и поверил в свою непогрешимость. Но это временно, я его маленько полечила хвостом по башке, теперь, думаю, его мозг встанет на место.

– Ты его ударила, не испугавшись меча в руках? – изумился Ахмед.

– Ты меня за дуру не держи, – сказала Зорька. – Я хоть и акула, но не настолько тупая. Конечно, я испугалась. Но первый удар я направила мимо, подняла волну, вышибла волной меч из рук, а потом уже впечатала от души прямо под антенну. И знаете, ребята, на душе так полегчало!

– Знаешь, Зорька, – сказал вдруг Ахмед, – а ведь это не очень хорошее дело. Если рыцари узнают, что женщина-акула подняла хвост на человеческого короля… Ну, я понимаю, что ты непростая женщина-акула, ты можешь претендовать… гм…

Зорька расхохоталась.

– Ну давай, договаривай уж! – воскликнула она. – На что я могу претендовать?

Ахмед очень сильно смутился, Дейкстра никогда раньше не видел, чтобы поза смущения была выражена настолько сильно. Казалось, Ахмед решил завязать все свои восемь рук хитрыми узлами, которые невозможно развязать без посторонней помощи.

Зорька поняла, что не дождется ответа, и стала говорить сама:

– А что? Отличная идея, под стать безумному времени, в котором мы живем. Почему акулами всегда правят человеческие короли? Потому что обычные акулы глупы и не умеют принимать решения, более сложные, чем выбрать траекторию движения на охоте. Но я необычная акула, я могу сама строить план охоты и отдавать приказы. А если кто не согласен – хвостом по башке или боевой актинией по присоскам. Чем я хуже Роланда? Мне даже меч не нужен, у меня зубы есть!

Она кровожадно щелкнула пастью. Дейкстра непроизвольно поднял меч перед собой, как бы защищаясь, этот жест получился глупым и бесполезным. Глупо надеяться защититься от разъяренной акулы даже таким острым мечом. Зорька уже продемонстрировала один раз, как легко могучей акуле обезоружить человека, даже такого сильного бойца, как Роланд.

Зорька заметила движение Дейкстры и рассмеялась.

– Не бойся, Дейкстра, – сказала она. – Я просто шучу.

– В каждой шутке есть доля шутки, – пробормотал Ахмед.

– Да ты мудрец! – воскликнула Зорька. – Дейкстра, возьми его себе в ученики, будете вместе предания придумывать.

– Вообще-то, Ахмед прав, – сказал Дейкстра. – Перед тем, как ты приплыла, он мне кратко пересказал одно предание этого племени, там говорится о некоей сущности по имени Хусейн…

– Шайтан, – перебил Дейкстру Ахмед. – После смерти Хусейна стали называть Шайтаном, так раньше называлась маленькая ядовитая рыбка, она иногда встречается в травоедских садах. А потом она перестала появляться, и люди решили, что в нее перевоплотился мертвый Хусейн, что он теперь плавает повсюду в океане… Короче, Шайтан – это почти как Джа, только злой и менее могущественный.

– Бред какой-то, – сказала Зорька.

– Знаешь, Зорька, любое предание – бред, если вдуматься, – сказал Дейкстра. – Я даже знаю, почему так происходит. Потому что когда рассказ о реальных событиях превращается в предание, он неизбежно искажается. Некоторые детали пропадают из повествования, потому что рассказчик счел нужным их опустить, чтобы предание было более красивым. Другие детали пропадают оттого, что никто не знает, как все было на самом деле, а перечислять все версии в одном предании нельзя, тогда оно перестанет быть непрерывным рассказом и слушать его станет неинтересно. Приходится выбирать одну версию, опуская сомнения в ее истинности, потому что если начинать каждый раздел со слов "точно не знаю, но, по-моему, было как-то так", какое же это предание? И еще одна важная вещь. Предание – это не только рассказ о минувших днях, но и средство обучения и воспитания молодежи.

– Очень интересно, – сказала Зорька. – Так что у нас тогда получается? Может, Джа на самом деле вообще не существует? Может, однажды какой-то мудрец решил, что людям и акулам зачем-то нужно верить, что законы, по которым они живут, завещаны творцом океана, а не придуманы ими самими… А на самом деле никаких заветов нет? Все дозволено?

Дейкстра усмехнулся и сказал:

– Думаю, это и есть то самое "зачем-то", о котором ты только что говорила. Если бы Джа не было, его следовало бы придумать. Но я думаю, Джа существует. Откуда, по-твоему, появился меч, который я держу в руках?

– Понятия не имею, – ответила Зорька. – Это можно объяснить естественными причинами. Например, так: в замерзшей воде неба есть норы, в которых живут особые рыбы, наподобие той, чье тело упало сверху.

– Какое еще тело? – заинтересовался Ахмед.

– Было такое, – сказал Дейкстра. – Мертвое тело неведомого существа, что-то вроде рыбы, но без хвоста и с очень длинными плавниками, почти как наши руки. Мы так и не смогли разобраться, что это за существо, вскоре после этого с неба меч упал, не до того стало, а потом эту рыбину барракуды съели.

– Еще одна деталь, пропавшая из повествования, – сказал Ахмед.

– Так вот, – продолжала Зорька. – Давайте предположим, что в замерзшей воде неба живут эти нелепые рыбы, и что они обладают разумом, подобным нашему. Что они умеют делают разные необычные предметы: неимоверно острые мечи, камни, рисующие чудесные узоры, смертоносные камни-василиски, что там еще с неба падало… И вот однажды у них случилась катастрофа, небесный разлом разрушил их норы, некоторые предметы выпали в океан и опустились на дно. И Джа тут ни при чем.

– Сомневаюсь я, – сказал Дейкстра. – Если бы на небе действительно жили разумные рыбы, мы бы постоянно встречали предметы, упавшие с неба. А ни в одном предании о таких предметах ничего не говорится.

– Может, Джа сотворил их совсем недавно? – предположила Зорька.

– Так, стало быть, ты признаешь, что Джа существует? – спросил Дейкстра.

Зорька рассмеялась и сказала:

– Видимо, да. Ты прав, Дейкстра, если убрать из мира понятие творца, получается ерунда. Хорошо, допустим, творец существует. Но из этого не следует, что те законы, которые мы считаем заветами, действительно высказал лично Джа.

– Лично, не лично – какая разница? – спросил Дейкстра. – Воля создателя может проявляться разными путями. Допустим, он никогда не разговаривал лично с первыми людьми, допустим, эти эпизоды преданий – вымысел. Что это меняет?

– Так вот где мой меч! – донесся сверху голос Роланда. – А я уже отчаялся его разыскать! Как далеко отнесло его течением… Спасибо, Дейкстра, что подобрал его. А что вы здесь делаете, кстати?

– Ведем философскую дискуссию, – сказала Зорька. – Обсуждаем, существует ли Джа или люди его выдумали.

– А чего тут обсуждать? – удивился Роланд. – Конечно, существует, я его постоянно чувствую.

Внезапно Роланд резко помрачнел, остановился, растопырив руки, и некоторое время висел в воде, о чем-то напряженно размышляя. А затем сказал:

– Кажется, я понял, к чему ведет ваш разговор. Вы обсуждаете, не страдаю ли я раздвоением личности?

– Нет, – ответила Зорька. – Мы обсуждаем не это. То, что твоя личность раздвоена, видно любому.

– Я не безумец! – воскликнул Роланд. – Я действительно исполняю волю Джа!

Этот вопль был встречен молчанием. Роланд немного подумал и сказал:

– Сдается мне, есть только один способ узнать, кто из нас прав. Дейкстра, дай мне меч.

Дейкстра дернулся было навстречу королю, но остановил движение. Зорька многозначительно взмахнула хвостом.

– Тогда убей меня, Дейкстра, – неожиданно сказал Роланд. – Если вы с Зорькой правы и я действительно безумен, ты легко это сделаешь. Без помощи Джа я не смогу противостоять небесному мечу. А если я прав, то пусть Джа меня защитит и тем самым разрешит наш спор. Я постараюсь не рассекать твое семя, оно еще пригодится племени.

– А почему Дейкстра? – спросила Зорька. – Давай лучше я попробую тебя убить, а Джа попробует тебя защитить, и посмотрим, что у кого получится.

Ахмед испуганно вздрогнул. Зорька заметила его жест, хихикнула и сказала:

– Ты зря пугаешься. Вряд ли творцу вселенной есть дело до того, что говорит ничтожная женщина-акула.

Роланд немного помолчал, собираясь с духом, а затем сказал:

– Что ж, убивай. Посмотрим, что из этого выйдет.

Зорька взмахнула хвостом, но на этот раз Роланд был готов к атаке. Быстрым прыжком он укрылся за большим камнем и обхватил его всеми восемью руками. Тугая волна накатила, попыталась оторвать тело Роланда от камня, закрутить и унести прочь, но бессильно отступила.

Роланд выглянул из-за камня, но тут же приник к земле, пропуская над собой раззявленную акулью пасть. Челюсти клацнули над самой его головой, гладкое брюхо пронеслось сверху, касаясь задних рук Роланда и вжимая его в землю волной раздвигаемой воды. Будь у Роланда в руках меч, он легко вспорол бы Зорькино брюхо, но тогда Зорька и не стала бы атаковать так безрассудно.

Акула развернулась, описала полный круг и вернулась в прежнюю позицию. Роланд осторожно высунулся из-за камня и сказал:

– Попробуй еще раз.

– Я не могу, – сказала Зорька. – Дейкстра, Ахмед, помогите мне.

Ни один из рыцарей не сдвинулся с места. На их лицах читались растерянность, смущение и легкий испуг.

– Ну что же вы! – воскликнула Зорька. – Я не могу его там достать. Дейкстра, ткни его мечом!

– Давай, Дейкстра, – сказал Роланд. – Делай, что она говорит. Пора закачивать этот дурацкий спор.

– Ты действительно хочешь умереть? – спросил Дейкстра.

– Конечно, нет, – ответил Роланд. – Когда ты приблизишься ко мне, я атакую, и мы увидим, кто сильнее – безоружный герой или вооруженный неумеха. Думаю, ты отрежешь сам себе руку неловким движением, и на этом наш бой закончится. И вы увидите, что Джа по-прежнему на моей стороне.

Дейкстра растерянно оглянулся, ища поддержки в антеннах Ахмеда и Зорьки. Ахмед отвел взгляд, а Зорька просто промолчала.

– Тогда мы будем стоять и смотреть друг на друга, – сказал Роланд. – Когда-нибудь вам это надоест, и вы признаете, что Джа меня защищает.

Некоторое время они стояли и смотрели друг на друга. В какой-то момент Дейкстра понял, что у него затекли передние руки, держащие меч. Мудрец собрался было сунуть меч в чехол, но сообразил, что чехла у него нет, и просто положил меч на землю.

– Разумно, – сказал Роланд. – А знаете, ребята, уж раз мы все равно бездельничаем, почему бы нам не обсудить ваши претензии ко мне? Что конкретно вас не устраивает? То, что я предложил совершать походы к другим вулканам? Разве тебе, Зорька не интересно расширить пределы своих знаний, узнать, как обстоят дела в тех местах океана, где никто из нас не бывал? Тебе ведь стало интересно, когла я предложил это, ты потом обиделась, и я признаю, что ты обиделась правильно. Я не должен был разговаривать с тобой, как с обычной акулой, я признаю свою ошибку, Зорька, и приношу извинения. Я не хотел тебя оскорбить, ты заслуживаешь большего почтения, но ты должна понять, уйти с привычных путей мышления так трудно…

– Ты мне царапины не заговаривай, – сказала Зорька. – У нас, акул, мозги простые, на нас риторика не действуют. И не надо смешивать глистов с рыбой, обида – это только повод для возмущения, основная причина в другом. Ты опасен, Роланд, ты очень опасен. Ты жесток, ты убиваешь людей, упиваешься властью и не отдаешь себе отчета в том, что говоришь и что делаешь. Я понимаю, немудрено обезуметь после того, что тебе пришлось пережить, в этом нет ничего позорного, я тебя не ненавижу и не презираю, а жалею. Но тебе нельзя быть королем.

Роланд молчал очень долго. А затем сказал:

– Хорошо, пусть будет так, как тебе угодно. Я отрекусь от королевского звания и передам его… кому? Дейкстре, Ахмеду, кому-то еще? Кто, по-твоему, достоин править племенем?

– Да ты издеваешься! – воскликнула Зорька. – Как ты себе это представляешь? Как ты объяснишь рыцарям свое отречение?

– Так и объясню, – ответил Роланд, улыбнувшись. – Скажу, что акула Зорька убедила меня, что я плохой король. Скажу, что я долго не соглашался, но она привела очень убедительные аргументы, и у меня не осталось иного выхода.

– Ах ты дрянь! – завопила Зорька и бросилась в атаку.

Роланд привычным движением спрятался за камнем. А в следующую секунду неведомая сила вырвала камень из земли, страшный удар отбросил Роланда в сторону, он закувыркался в воде, не понимая, что происходит, и услышал в своей голове голос Джа.

– Не растопыривайся, – сказал этот голос. – Пусть волна отбросит тебя подальше от акульих зубов.

"Спасибо, Джа" мысленно произнес Роланд. "Я всегда знал, что ты на моей стороне".

Роланд коснулся земли, тело спружинило, подпрыгнуло и покатилось по земле, как катится свернувшийся в шар колючий ползун после неудачной атаки хищной барракуды. Роланду не понравилось, что он похож на колючего ползуна, он резко выбросил руки в стороны, остановился и расправил антенну, осматриваясь.

В следующую секунду он прыгнул в сторону, уходя от акульих челюстей, клацнувших в том месте, где только что была его голова. Лицо Зорьки было разбито, вода пахла акульей кровью. Это ж надо так возненавидеть, чтобы со всей дури врезаться башкой в камень, не жалея собственного здоровья! А если бы она себе череп пробила?

Грудной плавник Зорьки ударил Роланда по правым средним рукам. Будь к этому плавнику привязана боевая актиния – быть Роланду парализованым, а так его всего лишь закрутило вокруг вертикальной оси и отбросило в сторону. Роланд протянул руки вниз, цепляясь за камни присосками и гася вращение тела, но присоски почему-то не цеплялись, более того, Роланд внезапно понял, что вообще не чувствует своих левых рук. И запах новый появился в воде, теперь она запахла не только акульей кровью, но и человеческой.

Левые руки Роланда подкосились, он упал на бок, и небесный меч вторично врезался в его тело, рассекая туловище вдоль. Продолжив движение, меч глубоко вошел в мягкий песчаник и там застрял.

Ахмед расслабил присоски, выпустил рукоять меча из рук, оступил на два шага, отвернулся, раскрыл клюв и его стошнило. Теперь вода пахла совершенно непереносимо.

– Дейкстра! – позвала Зорька. – Посмотри, пожалуйста, что у меня с мордой. Может, пленку наложить?

Дейкстра помотал головой, отгоняя странное, неестественное оцепенение, охватившее его несколько минут назад. Бросил беглый взгляд на Зорькино лицо и сказал:

– Не надо ничего накладывать. Заживет, как на акуле.

Зорька хихикнула и сказала:

– Меч возьми, он теперь твой.

Двигаясь, как во сне, Дейкстра подошел к мертвому Роланду, наклонился, задержал дыхание, нырнул в кровавую муть, нащупал рукоять, дернул на себя и быстро отступил на три шага. Посмотрел на окроваленное лезвие отсутствующим взглядом и спросил, обращаясь непонятно к кому:

– Ну и зачем мне теперь эта штука?

– Пригодится, – ответила Зорька. – Власть нуждается в символах, а вера – в реликвиях. Ты уже начал придумывать предание?

– Какое предание? – не понял Дейкстра.

– Как какое? – деланно удивилась Зорька. – О том, как Роланд прошел последнее испытание, и Джа забрал его живым на небо в знак признания великих заслуг.

– Чего? – переспросил Дейкстра.

– Джа забрал Роланда на небо, – повторил Зорька. – Джа явил чудо. Забрал Роланда на небо. В знак признания великих заслуг. Это такая особая милость. Ты же не станешь рассказывать народу, что великого героя беззаконно убили два рыцаря и одна акула?

– Я в убийстве не участвовал! – возмутился Дейкстра.

– А кто меч спер? – спросила Зорька.

Дейкстра не нашелся, что ответить на этот вопрос.

– А что будем с телом делать? – спросил Ахмед. – Там наверху акулы какие-то плавают…

– Да, это нехорошо, – согласилась Зорька. – Нельзя им видеть, как королевский труп всплывает, вся легенда сразу развалится. Ну что ж, ничего не поделаешь… Отвернитесь, ребята.

Дейкстра отвернулся. Он старался не обращать внимания на хруст и чавканье за спиной, но это было невозможно. Вскоре его стошнило.