Сектор, который привлёк внимание Хайдона, не был ни процветающим, ни стратегически важным, и на первый взгляд, не было ничего, что могло заинтересовать Империю. Однако факт был налицо: местное правительство вело переговоры, и наш противник собирался завязать с ним более тесные отношения. Хайдон не понимал подоплёки сотрудничества, и стремился разобраться в мотивах имперцев.

Я находился на Немине уже больше месяца, но цель так и маячила где-то далеко, заставляя меня выходить за рамки отпущенного мне времени. Я предвидел нечто подобное, несмотря на то, что Геран утвердил совсем другие сроки, которые он назвал и без того пессимистичными. Несмотря на всё это, я не предполагал, что моя работа выльется в настолько утомительное и кропотливое занятие, за которым мне придётся проводить недели напролёт.

На Рэдоне планировалось, что сведения будут доступны от самих участников договора, что позволит взглянуть на ситуацию глазами непосредственных очевидцев. Однако это решение лежало в той плоскости возможностей бенайтов, в которую я ранее никогда не заглядывал – методы "лёгкого" воздействия на людей были для меня за семью печатями. Нельзя сказать, что для начальства это было новостью – оно было в курсе, но предпочитало не придавать этому значения. В целом, у бенайтов была некоторая свобода выбора, и каждый мог воспользоваться наиболее подходящими для него навыками – главное, чтобы это оправдывало цели.

В моём случае тоже, я был волен использовать любые доступные мне способы, правда ситуация говорила сама за себя, и для Рэдона очевидным являлся тот вариант, который мне не подходил. Прибыв на Немин, я, тем не менее, нашёл другой источник информации, с которым мне было легче работать, а именно – сервера правительственных организаций. В степени своей защиты они далеко уступали современным системам, что только подтверждало представление Хайдона об уровне экономики сектора и об ограничениях их бюджета. Чуть позже я выяснил, что в государственных организациях вследствие мизерных зарплат остро стояла кадровая проблема. Ухватившись за свой шанс, я таки умудрился устроиться на работу в структуру, откуда смог дотянуться до нужных мне серверов.

За несколько лет у меня накопилась неплохая подборка программ, годившаяся для взлома типовых систем защиты, а, учитывая, что система на Немине была устаревшей, то программ-взломщиков для неё было предостаточно.

Итак, я получил доступ к огромному количеству файлов, но это также ознаменовало начало крайне нудной работы. Просмотр и фильтрация документов занимали много времени, и собирать информацию приходилось по крупицам. Что же касается моих "прямых обязанностей", то в большинстве своём это была рутинная работа, которую удалось быстро автоматизировать, написав необходимую программу. Она и позволила мне свести к нулю время потраченное впустую.

Обычно я работал сверхурочно, даже когда все остальные сотрудники, не имея никакой мотивации вкалывать, покидали свои места. Моё же рвение к работе, к счастью, получило простое объяснение – для такого "молодого сотрудника" вроде меня это представлялось шансом накопить достаточно опыта, чтобы быстрее покинуть это "болото". В целом так оно и было, только копил я не опыт, а информацию. К сожалению, скорость их накопления как-то мало коррелировала с темпом их изучения. Бывало, я перечитывал один и тот же документ по десять раз, прежде чем мог понять смысл написанного. Неудивительно, что мозги от этого спекались крайне быстро, и мне всё чаще приходилось делать перерывы.

В очередной раз, засидевшись допоздна, я решил повторно выйти и развеяться, обещав себе сделать это в последний раз за сегодняшний день.

Транспортная платформа, перегруженная в рабочие часы, теперь была пуста. Расположившись на одном из верхних уровней, она открывала обширный вид на центр города, раскинувшийся внизу. Мне нравилось посещать это место в столь поздние часы и наслаждаться одиночеством на фоне успокаивающего пейзажа. За последний месяц я бывал здесь бессчётное множество раз и успел рассмотреть город в разное время суток.

Стоя недалеко от края, я вяло наблюдал за движением транспортных судов. Сиреневато-розовый закат постепенно погружал пустынную платформу в полумрак, скрывая очертания предметов. Стоять так можно было долго, но каждый раз я усилием воли заставлял себя вернуться к работе.

В конце концов, оторвавшись от сонного созерцания, я вернулся к лифту. У меня уже крутились мысли о ненавистных документах, когда меня отвлёк шорох, донесшийся откуда-то справа. Тёмная фигура, ранее сливавшаяся с полумраком, едва заметно отделилась от стены. А ведь я не ощутил ничьего присутствия!

Я замер от неожиданности, пытаясь тем временем сконцентрироваться на видении в темноте. Мужчина стоял ко мне боком, развернувшись лицом к краю платформы, где я находился совсем недавно.

Как долго он здесь находился? Всё это время он наблюдал за мной? С какой целью?

Не поворачивая головы, он медленно заговорил:

– Ты ведь не думаешь, что сможешь избежать изменений в своей жизни?

У меня невольно отвисла челюсть. Я никак не ожидал встретить здесь Его!

Как он здесь оказался? Откуда он мог узнать, что я здесь?

Я тут же напрягся, начиная выискивать пути к отступлению. Вряд ли он на этот раз собирается просто уговаривать меня. Я уже был научен предыдущим опытом и ожидал от него более решительных мер. Несмотря на это, я почувствовал предательское тепло, начавшееся разливаться в душе. С прошлой нашей встречи прошло пол тарса, в течение которого я бесконечное число раз переигрывал в голове нашу беседу на хайдонской станции. Я снова и снова пытался вспомнить даже самые незначительные детали и корил себя за своё сумбурное поведение, не позволившее мне тогда более обстоятельно провести с ним разговор. Похоже, теперь у меня появился новый шанс, однако голова отказывалась работать так же трезво и спокойно, как в те минуты, когда я предавался воспоминаниям.

– Пора тебе завязывать с твоей текущей работой, – властно заявил Дрэмор, выдернув меня из ступора.

Я снова почувствовал, как меня начинает захлёстывать волна гнева. Как он может так бесцеремонно вмешиваться в мои планы, не спрашивая моего мнения!

– Я не собираюсь жить в Империи! – сердито выпалил я, поджав губы.

Он сделал несколько шагов в мою сторону, выйдя из тени.

– В тебе говорит хайдонская пропаганда, – выдал он свой диагноз, неодобрительно растянув уголки рта.

Пропаганда? Это неправда! Я вижу все те недостатки, с которыми сталкиваюсь на Рэдоне каждый день. Но я также знаю, что собой представляет Империя.

Я цинично покачал головой, пытаясь при этом успокоиться, чтобы моя речь не выглядела слишком эмоциональной.

– Мне не нужна пропаганда, чтобы иметь представление о нелицеприятных особенностях Империи.

Дрэмор удостоил меня снисходительным взглядом сверху вниз.

– Ты ещё не понял, что нет никакой идеологической разницы между Империей и Хайдоном?

В этот момент его лицо было предельно серьёзным, и он вложил в своё высказывание такую глубину, что я долго не мог найти возражений. Я ощущал, его абсолютное понимание обстановки, и эта уверенность незримо передавалась мне.

Я молчал, нервно сопя под его взглядом. Ослабив невидимую хватку, он сделал шаг в сторону и посмотрел на закат.

– Разница лишь в том, что Империя образовывалась естественным способом, объединяя тысячи планет, а Хайдон существует только ради удовлетворения амбиций Виктора и его соратников.

Тут я нашёл в себе силы, чтобы возразить:

– Можно подумать, у этих тысячи планет был выбор! Их либо давили экономически, либо присоединяли к Империи с оружием в руках. Это считается естественным объединением?

Невозмутимость Дрэмор была непоколебимой.

– В масштабах Империи – да. Этот процесс происходил тысячелетиями, и будет происходить дальше, – цинично сказал он, – Взамен Империя даёт этим мирам защиту как социальную, так и военную, а многим из них – ещё и возможность развиваться, поднимая их до некоторого среднего минимума.

Ну конечно, он не преминул перечислить самые сильные стороны, умалчивая о негативных моментах. Для меня не было секретом, что Империя тратила значительную часть своего бюджета на социальные нужды своих граждан, обеспечивая их бесплатной медициной, образованием, номинальным жильём и рядом других бонусов. Хайдон, конечно, тоже пытался следовать этому правилу, но это распространялось только на коренных граждан. Миры, которые присоединялись после начала войны, не могли похвастаться этими бонусами, т.к. они были автономиями со своим сводом законов. Правда, очень часто автономия была формальной, и Хайдон всецело хозяйничал в этих мирах.

Дрэмор продолжал:

– Хайдон же – это отросток Империи, который решил, что имеет право на отдельное существование, а на самом деле – это временное явление, которое, рано или поздно, прекратит своё существование.

Я ничего не мог поделать, но слова Дрэмора подействовали на меня, как если бы ущемили моё собственное самолюбие.

– Но Хайдон давно уже не та маленькая провинция, с которой всё начиналось, – с горячностью в голосе, возразил я, – к нему присоединились сотни планет независимого сектора, которые как раз хотели избежать того самого "естественного" расширения Империи.

Дрэмор развернулся вполоборота ко мне и с безрадостной усмешкой закончил за меня:

– И что они получили взамен? Ту же Империю! Только слабее в несколько раз и без социальной защиты.

Я знаю! Но ведь это же не всё!

Я злился, и это не давало мне чётко формулировать свои мысли. Впрочем, я понимал, что его мне не переспорить. Как-никак он опытный политик, и ему приходилось убеждать и не таких как я. Как ни странно, последнее соображение заставило меня почувствовать затаённую гордость. Осознав это, я тут же занялся самоукоризной, но затем тут же заставил себя остановиться.

– Если Хайдон действительно настолько слаб, почему Империя не разделалась с ним за эти шесть лет? – сделал я ещё одну попытку, рассматривая его профиль, пока он разглядывал город внизу.

Не оборачиваясь, он тем же спокойным тоном отбил моё слабое нападение.

– Потому что Империя не тратит все свои ресурсы на победу, как это делает Хайдон. Если противостояние продлится ещё столько же, то Хайдон истощится, и нам уже не нужно будет выигрывать войну.

Обрисованная им картина не совсем согласовывалась с радужными перспективами, которыми нас постоянно пичкали на Рэдоне.

Глубоко вздохнув и восстанавливая дыхание, я решил прекратить пререкаться и вместо этого высказал надежду:

– Возможно, война не будет продолжаться так долго. Когда-нибудь настанет время мирных переговоров.

Дрэмор резко взглянул в мою сторону и сухо заявил:

– Этого не будет. Империя не пойдёт на мирные переговоры, до тех пор, пока Хайдон решит оставаться независимым.

Мне не нашлось чем возразить, да больше и не хотелось, и в расстроенных чувствах я погрузился в размышления.

– Каким образом ты совершаешь прыжок? – неожиданно спросил он, прервав мои мысли.

Я удивлённо взглянул на него и встретился с ним взглядом, но его лицо оставалось невозмутимым, как будто ответ был важен скорее для меня, чем для него.

Постепенно к горлу стало подкатывать волнение, но я пока справлялся с самоконтролем… или я пытался убедить себя в этом. С каждой минутой беспокойство становилось сильнее.

Мне ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Дрэмор разгадал мой секрет. Это единственное, что помогало мне раньше, иначе у меня не было бы ни единого шанса против него.

Видя моё молчание, Дрэмор продолжил свою речь, сверля меня проницательно-испытывающим взглядом:

– Я не замечал, чтобы другие рэдонцы пользовались тем же приёмом. Значит ли это, что только ты владеешь им?

Я с трудом сглотнул слюну, пытаясь унять дрожь во всём теле. От моего внимания не ускользнуло, как он внимательно прислушивается к моему эмоциональному фону и делает для себя какие-то выводы. Я изначально пытался экранироваться, но, похоже, это приносило мало пользы.

В какой-то момент он согласно кивнул, будто бы я дал ему утвердительный ответ, и снова заговорил:

– Тебе нужна высота?

На этих словах он быстро взглянул в сторону края платформы и обратно на меня. С таким подходом он скоро выяснит всё, что ему нужно, без единого звука с моей стороны. Я уже открыто сооружал ментальный блок, пытаясь хоть как-то отрешиться от действительности. Однако не успел я сделать и сотой доли работы, как начал ощущать нарастающее давление на затылок. Почувствовав слабость, мне пришлось подойти к стене и прислониться. Давление всё нарастало. Ещё чуть-чуть и в глазах потемнело, к горлу подступила тошнота. Я не сразу осознал, как стал медленно сползать вниз.

Так не должно быть! Это неправильно… так разрывать мою жизнь… не смогу простить…

В этот момент только тоненькая ниточка сознания позволяла мне держаться на плаву.

Прекратилось всё так же незаметно, как и началось. Слегка придя в себя, я сквозь гул в голове услышал, как Дрэмор давал указания по своему коммуникатору. Я себя чувствовал полупридушенной калекой, но, похоже, у меня появились пару секунд, чтобы перевести дух.

С трудом разлепив веки, я попытался сориентироваться и оценить расстояние до края платформы. А теперь … пустота! Нужно освободить сознание и впустить в неё пустоту. Без этого всё закончится, не успев начаться.

Поймав момент и собрав остатки сил, я взял низкий старт и ринулся к закату. В самый последний миг перед прыжком я всё же обернулся. Дрэмор стоял там же, но с взведённым бластером в руке. Он спокойно целился в меня, но не спешил нажимать на курок.

Нет, только не это! Только бы не нажимал! Если он успеет выстрелить, я разобьюсь!

Мгновение стало затягиваться, и я намеренно сильнее сместил центр тяжести назад, чтобы стало очевидно, что в случае выстрела, я упаду не вперёд, на платформу, а назад, в пропасть. Думаю, ему нетрудно догадаться, что парализующий луч окажется для меня фатальным. Выбор за ним… Если он ждёт, что я попытаюсь обезопасить своё падение, сместившись вглубь платформы, то он ошибается.

На секунду мелькнула пугающая мысль, а вдруг он всё же выстрелит?

Нет, не станет. Мне даже захотелось улыбнуться от этого приятного ощущения уверенности, но я только сильнее сжал зубы, чтобы не выдать своих чувств.

Наконец, он опустил оружие, и я, решив не искушать судьбу дальше, слился с сиреневым закатом.

Я не стал задерживаться на Немине, решив, что собранного материала достаточно, а трудоёмкий анализ документов можно сделать и позже. Скорей всего, специально обученные люди смогут разобраться в них лучше и быстрее меня.

Тревожиться нужно о другом. Дрэмор теперь знает чего от меня ожидать, и не стоит больше рассчитывать на возможность застать его врасплох. Уйти теперь будет намного сложнее. На этой мысли я почувствовал скачок адреналина и ощущение азарта, но за этим сразу же последовало раздражение.

Это не игра! Мне не должно нравиться попадать в такие ситуации, ведь никто не гарантирует, что я каждый раз смогу благополучно из них вылезать.

Но меня продолжали раздирать внутренние противоречия. Сложившаяся ситуация действовала на меня как наркотик. Чем чаще я с ним общался, тем труднее становилось заставить себя хотеть этого "благополучного" исхода!

Всё, хватит! Надо выбросить всё из головы, пока я не смогу принимать более взвешенные решения.

Рэдон активно готовился к празднеству. Именно двадцать лет тому назад была создана новая школа бенайтов в противовес имперской академии на Ниарне. Планировалось, что на торжество приедет делегация с Эбруна во главе с премьер-министром, вторым официальным лицом в Хайдоне после Виктора. Премьер представлял власть на публике, и Рэдон, как правило, не вмешивался в специфично внутренние дела государства, предоставляя правительству на Эбруне необходимые полномочия для решения локальных проблем. Тем не менее, несмотря на глубокую лояльность премьера Белвердану, прослеживалась некоторая натянутость в отношениях между эбрунскими и рэдонцами политиками.

По приезду делегации, с ними была организована официальная встреча, где обязаны были присутствовать все бенайты. Главнокомандующий Хайдона решил показать себя в качестве оратора и прочитал вдохновительную речь на тему проделанного пути и красочных перспектив, ожидавших нас в будущем.

Если верить Дрэмору, то всё это нам не грозило. Но к чему тогда мы идём? Империю, со своим бюрократичным и ярко выраженным иерархичным обществом, я тоже не мог принять. Мне претила мысль об имперской элите, которая была известна своей безграничной властью и безнаказанностью. У нас, конечно, тоже попадались подобные элементы, но руки у них не настолько развязаны, да и возможности крайне ограниченные, потому вся нелицеприятная часть, как правило, остаётся в зародыше. Мне также было не по душе то, как Империя поглощала сектора, навязывая им свой менталитет и единую форму правления. К нам планеты изначально присоединялись по идеологическим мотивам, и Хайдон не стремился подменять их ценности в глобальных масштабах.

Однако у Хайдона и Империи были и общие черты, одна из которых – это схожесть правления. По сути, Виктор мало, чем отличался от Императора по сконцентрированной в своих руках власти. Его воля всегда превалировала над всем остальным, в какую бы форму это не обрекалось. Во главе государства он, похоже, собирался оставаться до тех пор, пока сам не примет решения об уходе, и скорей всего не обойдётся без приемника. Но как ни странно, хайдонцы относились к этому без особых претензий, поскольку за долгое время правления Империи привыкли именно к подобной форме власти. И это было не единственной общей деталью, связывающей два враждующих лагеря. Хайдон изначально строился на основе имперской модели государства, и многое плавно перетекло к нам, но из-за своего масштаба не все отрицательные черты могли проявиться в полной мере. Впрочем, это касалось и положительных сторон тоже.

Завтра, к вечеру, было намечено ещё одно официальное мероприятие – главное торжество. На неё явка для всех бенайтов опять-таки была обязательной, но в этом были и свои положительные стороны. До указанного часа я был полностью свободен, и мог провести почти целый день с пользой для себя.

День настал, но, как и следовало ожидать, первая половина дня пролетела незаметно. Не успел я построить планы на оставшиеся часы, как мне на глаза попался Вэл. Я не видел его со дня окончания школы, а с тех пор прошло больше шести лет. К сожалению, он меня тоже заметил, и мне пришлось двинуться к нему навстречу.

Он окинул меня быстрым взглядом, и принял привычную для себя высокомерную позу.

– Мэт? Ты тоже на Рэдоне? – начал, было, он, но затем сам же прервал меня, не давая вставить слова, – Моего старика тоже пригласили на это чванливое торжество. Должен заметить, выглядит это всё весьма занудно.

Мы с ним только встретились, а он уже успел вызвать во мне те же чувства, что и в детстве – неприязнь и раздражение. Своим приветствием он хотел сказать, что его отца пригласили на это празднование так же, как и Фрэнка. Вернее, то, что Фрэнка пригласили, было его предположение. Он знал, что у Реона здесь были какие-то связи, но не был информирован, какие именно. Я не стал вдаваться в детали и умолчал, что его больше нет в живых, тем более что Вэл явным образом не коснулся этой темы. Отец моего бывшего одноклассника был одним из эбрунских политиков, но на вчерашней встрече я его не видел.

– Кстати, давно не виделись, – продолжал он с наигранно-светским тоном, но потом неожиданно остановился и добавил, – Хорошо, что я тебя встретил.

Это что-то новое. Неужели ему что-то от меня понадобилось?

Я заметил на его лице озабоченность и почувствовал некоторое беспокойство. Я не стал расспрашивать и дал ему возможность развить тему самому, если он, конечно, посчитает нужным посвятить меня в свои заботы. Я до последнего надеялся, что меня минует это чаша, и он найдёт себе для этого более отзывчивого собеседника.

– Тут такое дело, я думаю, ты сможешь нам помочь, – наконец выговорил он, поняв, что я не тороплюсь с расспросами.

Жаль, мои надежды не оправдались.

– Нам? – без особого энтузиазма переспросил я.

– Да, я тут не один, со мной ещё Лавин и Кадил.

Кто бы сомневался, эта троица всё ещё вместе! Они были неразлучны ещё со школы, и я никогда с ними не ладил. Все трое были детьми высокопоставленных чиновников, и они уже с детства знали, какие это даёт преимущества. Впрочем, там, где я учился, они были далеко не единственными в своём роде. К сожалению, Фрэнк решил, что эта школа заслуживает того, чтобы я в ней учился. Я же считал её наихудшим выбором, но повлиять на его решение не мог.

– Вся проблема в Кадиле. Он куда-то пропал, а я и Лавин не можем его найти, – выложил Вэл сходу.

Кадил был из них самым слабовольным, легко поддаваясь настроениям Вэла и Лавина. Однако когда он бывал один, то, к моему удивлению, с ним иногда можно было найти более или менее общий язык. С остальными двумя это было безнадёжно – почти любое столкновение с ними заканчивалось конфликтом. В итоге, я просто приучился игнорировать всех троих.

– А почему ты решил, что это проблема? – поинтересовался я.

На секунду в его глазах мелькнула презрительно-гневная искра, но потом он сник и выговорил:

– Дело в том, что сейчас он не совсем во вменяемом состоянии.

Мои брови непроизвольно взметнулись вверх.

– В последнее время он пристрастился ко всякой дряни, принимает какие-то наркотики, от которых нет избавления, – затараторил он, – Его родители ничего не знают, ему пока удавалось скрывать это от них, но сегодня с утра он куда-то исчез. Лавин же говорит, что снова видел у него эти таблетки.

Вэл перевёл дух и перешёл к заключительной части.

– Мы вдвоём уже обыскались, не знаем, где ещё искать. Может, если ты нам поможешь, то втроём у нас увеличатся шансы его найти.

Моим первым желанием было отказаться, оставив их самих расхлёбывать свои проблемы. Он ведь не мог всерьёз рассчитывать, что после всего, что было в прошлом, я стану им помогать.

Я уже начал было обдумывать фразу, как бы тактичнее отказаться, когда явственно ощутил его эмоции. Он действительно находился в отчаянном положении, да и вряд ли иначе он бы решился мне всё рассказать. В такой ситуации, я не мог просто развернуться и уйти, зная, что потом будет нелегко восстановить собственное душевное равновесие.

– Где вы уже искали? – обречёно вздохнув, спросил я.

Вэл, похоже, немного успокоился и начал перечислять все точки, которые они успели обойти. Мы быстро составили новый список мест, куда Кадил мог забрести по дороге из гостиничного блока, и в конце, мы разбрелись каждый в своём направлении, разделив список пополам. Несмотря на это, я не питал больших надежд найти его подобными методами, и попытался сосредоточиться на воспоминаниях о пропавшем однокласснике. В этом случае у меня был шанс почувствовать его и определить примерное местонахождение. У меня оставалось не так много времени до приёма, но если бы мой способ выгорел, то была вероятность найти его достаточно быстро. Вспоминая школьные эпизоды связанные с ним, я заметил, что в итоге снова начинаю злиться на всех троих. Однако в тот же миг меня зацепило. Пока связывающая ниточка была цела, я быстро стал двигаться в выбранном направлении. Идти пришлось долго, и в конце пути мне пришлось подняться на самый верхний уровень гостиничного блока. Вокруг была полная пустота, заставляя меня гадать, куда же он мог умудриться спрятаться. Я вышел на открытый балкон. Кадила я всё ещё не видел, но ощущение присутствия стало сильнее. Балкон оказался небольшой, и там, казалось, было невозможно остаться незамеченным. Я стал заглядывать за перила и ограждения, пока не увидел Кадила сидящим с наружной стороны, на покатом выступе стены.

– Кадил! На кой ты туда залез? – крикнул я ему, не скрывая своего негодования.

Он повернулся ко мне лицом, на котором не проявлялось ни одной мысли, кроме блаженной улыбки.

– Мэ-э-эт, – проблеял он, то ли смеясь, то ли не веря в то, что видит меня наяву.

Я понял, что с ним бесполезно говорить, в его сознании не было никаких проблесков понимания происходящего. Я перешагнул через ограждение и стал карабкаться вслед за ним. Увидев меня, он, похоже, решил, что с ним решили поиграть в догонялки, и начал ползти вверх с идиотской улыбкой на лице.

Выше балкона начиналась конусообразная крыша здания, и там было много выступов, за которые можно было зацепиться, но достаточно было одного неверного шага, и дорога была прямиком вниз. Ругаясь про себя, я полез вслед за ним. Так мы проползли расстояние в пару этажей и, в какой-то момент, вышли из тени соседнего здания. Нас мгновенно ослепило. Несмотря на то, что солнце было прямо за нашими спинами, оно било прямо в глаза, отражаясь от гладкой поверхности стены. В этот самый момент ожил мой коммуникатор, уведомляя о входящем сигнале.

Как всегда вовремя! Ну, уж нет, обойдутся.

Мы ещё минут десять продолжали карабкаться вверх, и коммуникатор успел зафиксировать несколько новых вызовов. Как только мы доползли до крыши и приподнялись над краем площадки, нас чуть не сдуло встречным ветром, для которого больше не было никаких преград. Я не мог понять, как Кадил не сорвался, учитывая, что он так мало понимал из того, что делает.

Верхняя площадка была крайне мала, и была вся утыкана металлическими креплениями. Чуть с краю стоял флагшток, и на нём развивалось полотно. Кадил расположился прямо под ним и закрыл глаза всё с той же дурацкой улыбкой на лице.

– Зачем ты сюда полез?! Ты думал о том, как будешь отсюда спускаться? – крикнул я ему, пытаясь перекричать шум ветра.

– Я полечу, – слетело с его губ.

– Хочешь разбиться? – как можно резче отрезал я.

– Я полечу как птица, – пропел он.

Ветер нещадно колотил нас со всех сторон. Казалось, что Кадила вот-вот сдует. Солнце уже приобрело оранжевый оттенок, близился закат.

Закат! Я же опаздываю на приём! Но все мои мысли о приёме тут же испарились, как только Кадил встал. Он неуверенными движениями пытался подойти к краю.

– Стой! – успел я выкрикнуть, прежде чем двинуться в его сторону.

Он неловко пытался ухватиться за полотно флага, но ветер непрерывно хлестал ткань, не давая ему этого сделать. Когда он всё же умудрился ухватиться за край, я поймал его за запястье. Следующий порыв ветра с силой ударил по холсту, надув его как парус, и Кадил не удержался. Он сорвался вниз, а за ним и я, крепко держа его за руку.

Не медля, я проник в его сознание, в поиске хоть какой-нибудь зацепки. Я исступлённо пытался растворить его разум вместе со своим в оранжевых лучах солнца, но получалось плохо. Наконец, с третьей попытки мне удалось! Хорошо, что падать было высоко.

Когда угроза разбиться уже была позади, я стал опасаться какой-нибудь неожиданной реакции со стороны Кадила. Пока, я только ощущал его сознание где-то рядом, и оно норовило улететь куда подальше. Мне пришлось погасить в нём все сторонние импульсы и направить его вниз, на какую-нибудь безлюдную площадку. Вскоре мне на глаза попался балкон одного из нижних уровней, куда я и нацелился.

Кадил кулем рухнул на пол, и, казалось, заснул. Я быстро связался с Вэлом, и сообщил ему о своём местонахождении. Не успел я отключиться, как мой коммуникатор снова ожил.

– Почему не отвечаешь не вызовы? – прозвучал резкий голос Фоссера, – Где ты находишься? Все кроме тебя уже на месте.

– Я в пути, – быстро ответил я.

Проследовала секундная тишина.

– Даю тебе пять минут, – хриплым от ярости голосом отчеканил Фоссер, – объясняться тебе придётся позже, – добавил он и отключился.

Мной одолело непередаваемое уныние. Взбучки, похоже, теперь не избежать.

Через десять минут на балконе нарисовался Вэл, и присев на корточки рядом с Кадилом, пытался привести его в чувство.

– Ему мерещится, что он летает, – решил я на всякий случай обезопасить себя.

Вэл, не оборачиваясь и медленно растягивая слова, ответил:

– Это стандартная реакция на эту дрянь.

У меня больше не было ни сил, ни времени что-либо ему объяснять, и я стрелой выбежал с балкона. Напоследок я успел почувствовать его удивлённо-неприязненный взгляд в спину.

Празднество уже шло полным ходом. В это время я замиранием сердца мчался по пустынным холлам в сторону церемониального зала и прокручивал в голове наихудшие сценарии трёпки, которую я непременно получу. По дороге я несколько раз ловил удивлённые взгляды обслуживающего персонала, привлечённого необычным зрелищем в виде очумело несущегося психа в столь благопристойном месте. За этим следовали взгляды за мою спину, в попытке разглядеть то ли других таких же сумасшедших, то ли охрану, пытающуюся меня задержать. Не найдя никакого хвоста, они пожав плечами возвращались к своим обязанностям, выкинув инцидент из головы.

На подходе, сквозь проёмы настежь открытых дверей, я заметил собравшуюся толпу и сбавил шаг. Вошёл я как можно незаметнее, высматривая местоположение остальных рэдонцев. Премьер-министр заканчивал свою поздравительную речь, а Виктор стоял рядом. Через несколько минут все захлопали, и я, воспользовавшись заминкой, начал продвигаться вперёд. Вскоре я уже был недалеко от остальных, и в это время меня заметил Фоссер. В два шага он оказался рядом и злобно прошипел:

– Надеюсь, ты понимаешь всю ответственность своего поступка?

Мне оставалось только изобразить раскаяние, пытаясь скрыть следы мучившего меня отчаяния. Не хватало только показать ему свою слабость. Фоссер беглым взглядом скользнул по мне с ног до головы и свирепо вякнул:

– Почему не в парадной форме?

– Не успел, – не поднимая взгляда, сказал я, понимая, что с каждой минутой сильнее отягчаю свою вину.

На мне был лёгкий боевой костюм, который обычно заменял рэдонцам будничную форму одежды. Боевым было только название, поскольку на задания все предпочитали надевать более тяжелую экипировку. Тем не менее, он выглядел строго, и отличался от парадного, всего лишь отсутствием некоторых бутафорных элементов.

Фоссер не стал дальше наседать, разумно решив, что потом будет море времени для моей экзекуции. Он только злобно кивнул мне, указав взглядом на моё место, а сам вернулся к своей прежней позиции.

Вторая часть церемонии закончилась спустя пол часа, и по окончании я сразу же поторопился скрыться с глаз Фоссера и Виктора. Дальше начинался светский приём, во время которого каждый мог найти себе занятие по душе. Не успел я отойти в задние ряды, как меня нагнал Брэнд. Парадный костюм смотрелся на нём особенно нарядно, контрастируя с аккуратно уложенными рыжими волосами, которые в обычное время всегда выбивались и торчали в разные стороны.

– Где ты пропадал? – с горящим взглядом спросил он.

Мой пульс тут же снова подскочил вверх. Неужели он тоже решил сделать мне выговор?

– У меня были важные дела, – мрачно отозвался я, стараясь не смотреть ему в глаза.

Брэнд хитро прищурился и, приблизив лицо к моему уху, тихо поинтересовался:

– Ты сделал это специально?

Ну, вот ещё! Делать мне больше нечего! Как он мог такое подумать?

– Нет, у меня действительно была непредвиденная ситуация, – чуть более импульсивно, чем следовало, возразил я.

В это время Брэнда кто-то окликнул, и я заметил, как Виктор направляется в нашу сторону. Решив, что мне пора исчезнуть, я стал просачиваться сквозь толпу в противоположном направлении.

У входов было более или менее просторно, и чуть поодаль от основной массы я заметил Лавина. Он активно озирался по сторонам, кого-то высматривая, пока его взгляд не наткнулся на меня. Сразу же после этого, он быстрым шагом двинулся мне навстречу.

– Привет, Вэл мне рассказал о ваших приключениях с Кадилом, – выдал он сразу же, как только приблизился.

Я чуть было не пожал безразлично плечами. Что бы ни произошло несколько часов тому назад, оно уже закончилось, и я вовсе не горел желанием быть вовлечённым в это снова. Я ещё не успел понести наказание за предыдущие события, поэтому я бы предпочёл дальше оставаться в стороне.

– Он пришёл в себя? – скорее из вежливости, чем из интереса спросил я.

– Не знаю, Вэл оставил его в номере, а сам должен был вот-вот появиться здесь, – ответил он, провожая взглядом проходящих мимо людей.

Я кивнул. Продолжать с ним разговор было бессмысленно, и я думал, как бы тактично отойти от него, но Лавин решил поддержать беседу.

– Видел этих клоунов? – спросил он, кивая в сторону рэдонцев, – Если бы так не выпендрились при открытии приёма, то, наверное, считали бы, что вечер не удался. По-моему, мания величия налицо.

Я неопределённо пожал плечами.

– Я пришёл с опозданием и пропустил начало, – честно признался я.

– Ну, ты многое потерял, – сказал он, хмыкнув, – Ты в это время за Кадилом бегал?

– Да, и вообще-то я думал, что ты тоже, – вставил я с упрёком.

– Я искал его. По началу, – сделав высокомерное лицо, заявил он, – Но когда мой отец стал собираться, то мне пришлось ехать вместе с ним.

А как же, искал он! Пусть обманывает кого-нибудь другого. С ними всегда так, окажешь какую-нибудь услугу, а они воспринимают это как должное. Привыкли, что все перед ними выслуживаются. Я так и знал, что в итоге буду чувствовать себя идиотом, как будто это они сделали мне одолжение, позволив им помочь.

В этот момент я поймал насмешливый взгляд Лавина, блуждающий по моему костюму. Только его комментариев по поводу моей одежды мне не хватало. Не знаю, что он себе вообразил, но я сомневался, что он когда-либо до этого видел боевой костюм и, скорей всего, принял мою форму за чудаковатое одеяние фрика.

– Эй, Мэт, – услышал я в этот момент голос Зеба над правым ухом.

На его лице были написаны бурные эмоции, и он, не обращая внимания на Лавина, бесцеремонно вмешался в разговор.

– Ты где был?

Ещё один надсмотрщик нашёлся!

– У меня была непредвиденная ситуация, – как можно спокойнее отозвался я.

Лавин перевёл своё внимание на Зеба и стал внимательно разглядывать его парадную униформу.

– Это была твоя месть Виктору? – скалясь, спросил мой приятель.

Я застыл с полураскрытым ртом, не в силах поверить, что слышу это снова. Надеюсь, он не выражал общее мнение всех рэдонцев, иначе Виктор удвоит свои взыскания.

– Нет, мне действительно пришлось задержаться, – наконец смог я выдавить из себя.

Лавин слегка напрягся и стал исподлобья разглядывать меня. Мои органы чувств зафиксировали некоторое несоответствие в его поведении, но мой мозг был слишком перегружен в этот момент, чтобы осознать причины.

В это время мимо проходил Оливер, и, как бы невзначай, остановился рядом с Зебом.

– Мэт, я под впечатлением! Вот так вот взять да и бросить вызов Виктору! – выговорил он, и на его лице расползлась предательская улыбка.

Мне оставалось только тихо заскулить. Я на секунду закрыл глаза, пытаясь прийти в себя от потрясения, но лучше мне не стало.

Конечно, мои отношения с Виктором ни для кого уже не были секретом, но таких открытых разглагольствований я совершенно не ожидал. Теперь Виктор точно меня убьёт. Медленно и с наслаждением. Зеб заметил моё настроение, и попытался успокоить.

– Да ладно, не переживай. Максимум, что тебе грозит, это какое-нибудь задание понеприятней, – смеясь, сказал он, – В гущу к имперцам. Одному. Да ещё и с Дрэмором в кошки-мышки поиграть, – он перевёл дух, и добавил, – Тем более что опыт у тебя в этом деле уже имеется.

От упоминания имени Дрэмора мне захотелось застонать как от зубной боли.

Оливер с Зебом более не могли сдерживать свой смех и ржали, держась за животы. Видимо, праздничная обстановка дурила им мозги, а мой трагичный вид только подзадоривал их. Лавин в течение всего разговора постепенно менялся в лице, и теперь вид у него был сильно настороженный или скорее даже нервный.

– Что обсуждаете? – появился ещё один любопытствующий, – Будущую экзекуцию Мэта? Голос принадлежал Эллису. Появившись в поле моего зрения, он открыто повернулся ко мне лицом и заявил доверительно-серьёзным тоном:

– Если честно, не ожидал, что ты решишься на что-либо подобное. Это было сильно.

Я нервно сглотнул, пытаясь унять дрожь в руках. Мне показалось, что у меня уже едет крыша.

Если так пойдёт дальше, то рэдонцам скоро придётся выстраиваться в очередь, чтобы выказать мне своё сочувствие. Я живо представил себе эту картину, и, в особенности, Виктора с Фоссером, случайно оказавшихся свидетелями. Мне не хватало только сорваться в приступе истерического хохота.

В этот момент моё воспалённое сознание подсказало, что кто-то подкрадывается сзади. Резко развернувшись, я встретился взглядом с Вэлом. Проследив за моим взглядом, Лавин тоже его заметил, и быстро сделал два шага в его сторону. Вэл что-то хотел сказать, но Лавин тут же схватил его за локоть и поспешно увёл в сторону, не давая ему произнести ни слова. При этом он выглядел крайне жалко.

– А кто это были? – запоздало поинтересовался Зеб.

– Они приехали в составе эбрунской делегации, – механически отчеканил я.

– А, сыночки влиятельных папаш с Эбруна, – с издёвкой прокомментировал Зеб, провожая их выразительным взглядом.

Моей первой реакцией было – заступиться за эбрунцев, но когда я понял, что защищать придётся Вэла и Лавина конкретно, то сразу же пропала охота. Я просто отвернулся и уставился себе под ноги, чтобы не встречаться с этой парочкой взглядом, но это не избавило меня от ощущения их внимания, которое в эту секунду ощущалось крайне остро.

– Знаешь, на тебя уже делают ставки, – вернулся к интригующей теме Эллис.

Как ни странно, новой вспышки эмоций у меня не последовало. Похоже, я потерял способность что-либо чувствовать. Всё выгорело. Мой остекленевший взгляд застыл на уровне груди собеседника, а мозг продолжал механически обрабатывать информацию.

Кто-то уже ведёт счёт на очки. Как давно?

– И каковы мои шансы? – отрешённо спросил я.

– Если честно, не очень, – сочувственно улыбаясь, выдал Эллис.

– Угу, ты бы видел, какой желчью исходил Фоссер, когда церемония началась без тебя, – вставил Оливер, шутя.

В это время к нам подошли ещё двое рэдонцев, которые плавно влились в бурное обсуждение. Примечательно, что теперь они общались преимущественно между собой, смакуя подробности.

Окинув их беглым взглядом, я понял, что стал лишним и незаметно улизнул.

Я направился к выходу из зала, в сторону сада, надеясь найти там уединение. Народу в парке действительно было мало, только иногда кое-где за листвой попадались чинно беседующие пары. Прогуливаясь под деревьями, я в какой-то момент почувствовал знакомое присутствие. Видимо, меня тоже засекли, потому что в следующую секунду откуда-то вынырнул Брэнд с девушкой под руку.

– Ты тоже здесь, – констатировал он этот факт с лёгкой усмешкой, затем, повернувшись к свой спутнице, представил меня, – Это Мэт, мой боевой товарищ, – сказал он шутливым тоном, и, далее, обращаясь ко мне, добавил, – Это Лиз.

Брэнд не спешил удалиться, и в итоге мы минут пятнадцать провели за обсуждением сторонних тем, пока Лиз не изъявила желание ненадолго отойти. Брэнд проводил её взглядом.

– Лиз твоя девушка? – с усмешкой спросил я.

– Нет, – резко ответил он, – Не каркай.

– А что такого? – притворно удивился я.

– Меня с ней познакомили, и уже через пять минут не знал, куда от неё деться.

– Что же так? Я думаю, многие модели позавидовали бы её внешности, – сказал я, иронично глядя на него.

– Сейчас не та ситуация, где она могла бы в полной мере раскрыть свои таланты, – у Брэнда появился ехидный взгляд, – а мне приходится выслушивать её уже больше получаса.

– Что же ты тогда уединился с ней в саду?

Брэнд сделал страдальческую гримасу.

– Она изъявила желание подышать воздухом. Потому мне и пришлось искать шанс, не оставаться с ней наедине.

– Понятно, поэтому моя компания показалась тебе неплохой альтернативой, – сказал я с сарказмом.

– Ты чего придуриваешься? – сказал он немного обиженно.

И впрямь, чего это я на него накинулся. Он-то тут при чём.

– Лучше помоги мне от неё избавиться, – чуть позже добавил он.

– И как ты полагаешь, я должен это сделать? Взять удар на себя?

– Ну, если хочешь, то можно и так.

– А если не хочу?

– Тогда просто не отходи от нас. Может, наши беседы ей наскучат, и она решит, что я того не стою.

– А ты оптимист.

В это время мы оба почувствовали приближение Лиз. Клоунада продолжалась ещё минут двадцать, пока в итоге она не вспомнила, что ей нужно возвращаться в зал. Брэнд сразу же расцвёл, и даже вызвался проводить её до места назначения.

Я решил, что с меня на сегодня хватит, и как можно незаметнее покинул торжество.

На следующий день, рано утром, Виктор вызвал меня к себе в кабинет. Я шёл к нему на негнущихся ногах, и на подходе был вознаграждён ободряющими взглядами некоторых моих коллег, случайно проходивших мимо в этом самом месте.

Виктор, как обычно, сидел за своим столом, и что-то изучал на мониторе своего компьютера. Я немного постоял у входа, не решаясь пройти вглубь. Виктор оторвался от проекции экрана, и бросил на меня уничтожающий взгляд. Понурив голову, я прошёл и сел в своё кресло.

– Я готов в начале выслушать твою версию, – ледяным голосом начал Виктор.

Мне пришлось выдумать очередную историю на основе того, что было на самом деле, но изменённую до неузнаваемости. У меня выходило не очень убедительно. Ближе к концу, нас вдруг прервал шум раздвигаемой двери, и на пороге появился незнакомый мне старик. Виктор резко встал на ноги и направился к нему.

– Беньярд, рад тебя видеть! Что же ты не предупредил меня, что хочешь со мной встретиться, я бы сам к тебе пришёл? Не стоило утруждать себя личным визитом.

Я тоже вскочил со своего кресла, и встал у окна, провожая гостя взглядом.

– Всё нормально, после вчерашнего, мне просто хотелось увидеть тебя в родной для тебя обстановке, – отческим тоном обратился он к Виктору.

Признаться, я никогда до этого не видел, чтобы Виктор обращался с кем-то так почтительно. Он направил гостя к дивану, а сам сел на своё место, развернувшись лицом к нему. В какой-то момент, Виктор поймал мой взгляд, и я уже приготовился услышать от него, что могу идти, как Беньярд его опередил.

– Узнаю черты Ледрагов, – выговорил он, разглядывая меня с потаённой улыбкой, – Как тебя зовут?

– Мэт, – выговорил я в замешательстве, – Мэт Ледраг, – повторил я и тут же почувствовал гневный взгляд Виктора.

Однако он промолчал, сделав каменное лицо. Это, похоже, не сильно удивило Беньярда, но его улыбка стала хитрее.

– Внук Артона? Любопытно, – медленно выговорил он, – судьба порой выделывает странные вещи.

В его голосе улавливалась лёгкая ирония, но, мне показалось, что она скорее была направлена на Виктора, нежели на меня. Я чувствовал себя крайне неловко в сложившейся ситуации, и продолжал топтаться у окна.

– Это было решением Фрэнка Реона, – ответил Виктор, правильно истолковав невысказанный вопрос.

Его лицо абсолютно ничего не выражало, и я не мог понять, как реагировать.

– И ты посвятил себя борьбе за идеалы Хайдона? – задал старик провокационный вопрос, обращаясь ко мне.

Это застало меня врасплох, особенно в свете последних событий. Я так и застыл, не зная, что ответить.

– Я думаю, не стоит нагружать Мэта подобными вопросами, тем более что они не имеют сейчас никакого смысла, – попытался поставить точку Виктор.

Беньярд ничего не ответил, но его улыбающийся взгляд приковывал к себе неотрывно.

– Вы знали Лерона? – решил я рискнуть.

– Я знал его, – проговорил он многозначительно, и его улыбка стала шире.

Виктор угрожающе посмотрел на меня, и уже даже открыл рот, но я опередил его своим следующим вопросом:

– Вы приехали с Ниарны?

Старик мягко рассмеялся и, махнув рукой, ответил:

– Да, я там живу, но давно уже отошёл от дел. Вот только решил заехать к Виктору и посмотреть, как тут дела, – после секундной паузы он добавил, – Ведь я не видел его уже больше двадцати лет, с тех самых пор, как он решил, что Империя ему не подходит.

Меня больше всего мучил вопрос, знал ли он что-нибудь о Дрэморе и о наших встречах? Было очевидно, что старик был в курсе многого. А ещё странно, что, похоже, даже Виктор не мог ему сильно перечить.

Белвердан открыто уже собирался положить конец этим откровениям, когда нас опять прервали. На этот раз в дверях появился Брэнд. Я по его виду догадался, зачем он пришёл. Он знал, что Виктор вызвал меня к себе из-за вчерашнего, и решил хоть как-то повлиять на ход событий. Но то, что предстало перед его взором, явно не укладывалось в ожидаемую картину.

Виктор нервно встал со своего места.

– Брэнд, в чём дело? – строго выговорил он.

Беньярд снова ему всё испортил.

– Брэнд? – переспросил он, – Твой сын?

Он пару секунд всматривался в него, пока не выдал:

– Однако я не вижу никакого сходства между ним и Мэтом. Наверное, он взял внешность своей матери, а не твою, – констатировал он, обращаясь к Виктору.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Виктора.

– Мэт, Брэнд, оставьте нас, – резко бросил он и красноречиво посмотрел на меня.

Я не стал задерживаться, и быстрым шагом направился к двери. Брэнд стоял как вкопанный, и на его перекошенном лице отражались какие-то сложные мысленные процессы. Пройдя мимо, я поддел его за локоть и потащил к выходу. Брэнд удивлённо перевёл взгляд на меня, но сопротивляться не стал.

Выйдя из кабинета, я тяжело выдохнул. На этот раз разгромная беседа меня миновала, но что ожидалось потом?

– Я что-то не понял, что этот старик сказал на счёт моей матери? – хмуря брови, спросил Брэнд.

Так, процесс пошёл.

– Не знаю, я толком и не расслышал, – отозвался я, сделав простодушное лицо.

После этого я сделал несколько шагов в противоположном направлении от кабинета, намереваясь уйти.

Брэнд ещё сильнее погрузился в свои мысли, но последовал за мной.

– Он сказал, что мы с тобой не похожи, потому что я пошёл в свою мать? Так, что ли? – с сомнением в голосе, повторил он.

Я ничего не ответил и не сбавил шаг.

Что мне ему сказать? Как замять эту тему? Если я вымолвлю хоть одно лишнее слово, то экзекуции Виктора мне не миновать.

– Кто это был? О чём вы там говорили? – более настойчиво обратился ко мне Брэнд.

Я ему вкратце рассказал, как Беньярд прервал начавшийся неприятный процесс.

– Кстати, а как ты там оказался? – задал я ему встречный вопрос, радуясь, что могу перевести тему.

Брэнд немного смутился, но затем выпятил грудь и картинно сказал:

– Я решил сделать то, что за меня сделал этот старик.

На этом он выдал небольшой смешок.

– Спасибо, – усмехнулся я, – Если честно, не ожидал от тебя.

– Ты мне лучше скажи, ты знаешь, что имел в виду Беньярд? – снова посерьёзнев, спросил он в упор.

Я не мог соврать ему вот так вот, в лицо. Брэнд бы обязательно почувствовал, но и правду сказать не мог. В итоге, так и не проронив ни слова, я отвёл взгляд. Он с растущим подозрением продолжал смотреть на меня.

– Думаю, тебе нужно спросить об этом отца, – наконец проронил я, – Возможно, у него найдутся для тебя объяснения.

Такой ответ его временно устроил, и в этот день мы больше не говорили на эту тему.

На следующий день, рано утром, была назначена официальная встреча, на которой присутствовало большинство бенайтов. Это было нечто вроде подведения итогов после завершения всех торжественных мероприятий. До этого момента я так и не успел побеседовать с Брэндом, и он, похоже, тоже сгорал от нетерпения. Видимо у него были какие-то новости, и он постарался сесть рядом со мной, чтобы поделиться ими. Пока внимание Виктора было на ораторе, Брэнд заговорщически наклонился ко мне и тихо, почти шёпотом сказал:

– Я спросил его на счёт той фразы.

– И что? – прошептал я.

– Он сказал, что Беньярд старый маразматик, и чтобы я забыл о сказанном.

В этот момент Виктор развернулся в нашу сторону и поймал мой взгляд. Я инстинктивно отдёрнулся от Брэнда, и перевёл взгляд. Только после этого я осознал, как глупо себя повёл! Мы же не школьники, которые шушукаются на задней парте, делая что-то запрещённое. Мы взрослые люди и имеем право обмениваться мнениями, когда захотим! Даже, несмотря на то, что Виктор предостерегал меня от излишнего общения с его сыном.

Некоторое время я чувствовал напряжённое внимание Виктора, а Брэнд пытался понять, что же произошло.

После совещания, я услышал дежурную фразу:

– Мэт, зайди ко мне в кабинет.

Не глядя на Брэнда, я направился вслед за ним.

Я несколько минут сидел неподвижно, хоть и затянувшаяся пауза заставляла нервничать сильнее. Виктор всё занимался сторонними делами, оттягивая начало разговора. Наконец, он нарушил тишину и переключил своё внимание на меня.

– Что ты сказал Брэнду? – спросил он, пристально посмотрев мне в глаза.

Я предположил, что он, должно быть, тоже нервничает, но эмоции были экранированы безупречно.

– Ничего.

– А конкретнее?

– Я сказал, чтобы он искал ответы у своего отца, – неохотно проговорил я.

У Виктора дёрнулся кончик рта.

– О чём вы перешёптывались на совещании?

Он, конечно, не мог обойти этот эпизод вниманием.

– О том, что Беньярд старый маразматик, – сказал я, веря, что ни один мускул на моём лице не дрогнул.

Виктор раздражённо вздохнул.

– Надеюсь, ты понимаешь, что всё сказанное в тот момент, не должно выйти за пределы этих стен?

Я медленно кивнул, глядя мимо него.

– С вопросами Брэнда я разберусь сам, – добавил он, – а ты впредь не должен касаться с ним этой темы.

Затем более жёстким тоном закончил:

– Я ясно выразился?

Это было легче сказать, чем сделать.

– А если он будет требовать от меня ответов? – спросил я в нерешительности.

– Уверен, ты сможешь от них уйти, – бросив на меня неприязненный взгляд, ответил он, – Тебе это хорошо удаётся.

Оказывается, хоть что-то, по мнению Виктора, у меня получалось хорошо. Но я не был в себе так уверен в этом конкретном случае. Мои отношения с Брэндом были такими, что даже неявная ложь или умышленное умалчивание не удавались. За последний тарс мы умудрились сдружиться, что подразумевало определённый порог откровенности. Я не уверен, был ли в курсе наших отношений Виктор, но, скорей всего нет, раз он до этого момента не поднимал этой темы на наших ежедневных "головомойках".

Виктор ещё некоторое время изучал поверхность своего стола, а потом безразлично произнёс:

– На этом всё, можешь идти.

Вышел я от него в подавленном настроении. Даже запоздалое понимание того, что Виктор больше не собирается отчитывать меня за опоздание во время торжества, не прибавило оптимизма.

Брэнд не заставил себя долго ждать, и, едва заметив меня, тут же кинулся с расспросами.

– Вы говорили о Беньярде? – спросил он с обезоруживающей простотой.

– Нет, – ответил я устало.

Он некоторое время смотрел на меня, потом разочарованно перевёл взгляд.

– Ты врёшь.

Вот и всё, чуда не произошло – он мне не поверил.

Я виновато потупился, но ничего не сказал в своё оправдание. После этого, Брэнд больше не приставал ко мне с вопросами, и в наших отношениях образовалась большая трещина.