Глава 1

Встречать Новый год 2044-й по счету от Рождества Христова сидя в тюрьме особенно тоскливо, даже несмотря на то, что праздник этот особо никто и не отмечал. Непраздничные ныне времена. Виной тому жестокая война на уничтожение с применение всех средств поражения вплоть до ОВ и ЯО.

Поскольку у китайцев новый год наступает несколько позже, то в ночь с 31 декабря на 1 января они предприняли очередную попытку прорыва на нескольких участках фронта и канонада взрывов, стрельбы послужила своеобразным "праздничным" салютом.

Заплывшими от планомерного избиения глазами в застенках родного особого отдела Вадим Куликов через зарешеченное окно видел их отсветы, отраженные в рваных облаках.

Особист ему достался старательный, явно с садистским уклоном. Впрочем, вряд ли сейчас в дознаватели особого отдела берут других, а если и берут, то именно садисты быстрее всех растут по службе, получают больше наград и благодарностей, потому как быстрее остальных добиваются результата по раскрытию преступлений, выбивая признания от арестованных.

Особист мутузил его даже несмотря на то что Куликов не особо-то и запирался. Потому как бесполезно. Ведь его поймали с поличным, как раз в тот момент когда он перечислил деньги доктору-стукачу за липовую справку с помощью которой Вадим мог избежать отправки на фронт после окончания курса лечения.

Не хотел он снова на войну, под пули, гранаты, мины, снаряды, в дым и газ отравляющих веществ. Он хотел жить… Хотел жить хорошо, ведь деньги на это были. А выжить на войне, тотальном побоище, где люди горят как дрова нелегко. Ему до сих пор лишь чудом это удавалось. К тому же его пугало, что удачливость его похоже сходит на нет, судя по полученному ранению. А ведь в другой раз может совсем не повезти…

Но особисту простого признания вины оказалось недостаточно. Сначала он добился того, чтобы Вадим выдал ему все банковские счета на которых в общей сложности лежало почти миллион "разноцветных европейских рублей". Естественно тут же встал вопрос: откуда собственно говоря у простого солдата такая чертова уйма денег?!

Вот тут-то и началось основное веселье…

В рассказанную историю, чистую правду, кстати, особист конечно не поверил. Слишком уж она фантастично звучит.

Деньги Вадиму действительно достались в лучших традициях голливудского боевика. Один бандит, убегая после заварушки с конкурентами, захватил Куликова и его подругу в заложники в собственной машине и под угрозой расправы потребовал гнать во весь опор.

Потом была погоня, перестрелка, как с полицией, так и с конкурентами. Бандит погиб от переизбытка свинца в организме, Вадим лишь чудом сумел уйти в отрыв от преследования и вот тогда-то и завладел чемоданом с деньгами. Он не смог устоять перед искушением, враз обогатиться хоть и понимал, что за деньгами охотятся и у него возникнут проблемы.

И проблемы не заставили себя долго ждать. Деньги оказывается принадлежали китайской мафии от которой, после еще одной погони, Куликову удалось спрятаться в Армии, завербовавшись по контракту в десант. Он надеялся, что спустя какое-то время ему удастся из вооруженных сил по-тихому слинять, но не тут-то было – началась война с Китаем.

О чем Куликов и поведал со всеми подробностями.

Особист в эту историю как уже сказано, не поверил ни на грош. Что впрочем неудивительно. Подумав, Куликов признал, что сам бы на месте особиста от этой истории отмахнулся, как от глупого лепета.

— Все сказал?

Вадим кивнул.

— Все…

— Я конечно не Станиславский, но все равно говорю: не верю! Ты чё мне тут плетешь, чмо?! Может хватит уже мне тут лапшу китайскую на уши вешать?! Говори откуда деньги?!

— Я уже сказал… правду…

— Это не правда, а неумелая попытка вывернуться! Причем взятая явно из дешевого америкосского боевика! Хочешь я скажу, откуда у тебя эти деньги?

Вадим не хотел, поскольку сам мог догадаться что можно под эти деньги с его жизненным путем подвести, но промолчал.

— Так я тебе скажу! Ты получил их от китайцев за добровольное с ними сотрудничество! А именно за то, что помог им расправиться с партизанским движением в Забайкалье!

Вадим только тяжко вздохнул и мысленно простонал: ну вот, началось…

Спорить о том что это не так, что Вадим сам принимал активное участие в партизанском движении, рейдах. Ведь по сути именно он, пусть того не особо-то и желая, его организовал.

Партизанское движение в тот момент когда оно уже было готово загнуться, поддержало командование, снабдив оружием, боеприпасами, продовольствием и всем прочим необходимым. Движение, получив новый импульс стало развиваться, расширяться, вбирая в себя все новых людей, разрослась зона действия.

Партизанские действия принесли много бед китайской армии, оно застопорило продвижение китайцев на запад. У китайцев на фронте начались большие перебои с получением подкрепления, оружия и боеприпасов с продовольствием. Более того у них начался банальный голод, что неудивительно, учитывая численность наступающей армии и сколько десятков, если не сотен тонн жратвы им нужно каждый день. Так что ни о каком наступлении не могло быть и речи.

Естественно что после такого за партизан в Забайкалье взялись всерьез и после ряда неудач, в самой крупной из которых китайцы потеряли еще почти миллион солдат, они все же добились своего и партизанское движение как таковое перестало существовать.

В этом и обвинял Куликова особист. Настойчивость его понятна, ведь помимо большой суммы денег с сомнительным источником поступления Вадим побывал в плену. А в плену, ежу понятно, чтобы выжить приходится сотрудничать с врагом.

Только Вадим не сотрудничал. Его отбили свои во время партизанского налета, еще до начала процесса склонения к сотрудничеству. Впрочем, китайский дознаватель ясно дал понять, что Вадима склонять к сотрудничеству не станут. Его как организатора партизанского движения, а также как участника операции, в результате которой от ядерной бомбы, что он доставил к цели, погибло почти миллион китайских солдат и куча военной техники превратилось в радиационный хлам, должны были показательно казнить.

— Так?! — брызгал слюной особист.

— Не так…

Дознаватель нанес удар в челюсть и Куликов свалился на пол. Впрочем, его тут же подняли и вновь усадили на стул.

— Лучше подтверди, что это так иначе ты совсем ни к черту станешь.

— Пошел к черту… — пробурчал Вадим и сплюнул кровавую слюну на штаны особиста.

Это окончательно вывело дознавателя из себя, и после того как он снова свалил Вадима на пол, стал избивать его ногами.

Но Куликов не собирался соглашаться ни с какими обвинениями, потому как попытка дезертирства – это одно, а измена Родине – это совсем другое.

Он может быть и согласился бы со всем что ему инкриминировали, чтобы просто все закончилось, так или иначе. К тому же особист с которым Вадиму довелось пообщаться сразу после возвращения из Забайкалья уверял что родине нужны солдаты. Любые солдаты, даже с самыми тяжелыми преступлениями за спиной. Может раньше так оно и было, но не сейчас. Буквально за неделю до того как попасться прошел слух о расстрелах "особо отличившихся на ниве предательства".

Так что вставать к стенке он не хотел. Хотя иногда, в моменты особо сильной слабости, он думал о том, что может это не такой уж и плохой выход. Все равно в дисбате выжить шансов критически мало, особенно с так сильно попорченным в застенках здоровьем. Но инстинкт самосохранения брал свое и готовое сорваться губ признание, проглатывалось вместе с кровью.

"Это еще хорошо, что он про мой реальный самоход в Казахстан не знает, — с каким-то странным весельем подумал Куликов. — Тем более про припрятанную мною бомбу!"

Вадиму как-то действительно выпал шанс слинять и он им не преминул воспользовался и перешел границу с Казахстаном. Но там закрутилась своя карусель. Китайцы хотели пройти по долине Черного Иртыша и через Казахстан минуя Енисейскую линию обороны зайти сразу в Западную Сибирь.

Впрочем к такому повороту событий подготовились и на всем протяжении их пути понаставили ядерных мин. Часть китайцы сняли, но не все и армия что двинулась через Казахстан погибла в ядерном огне.

Вот одной такой бомбой, что уже завладели китайцы, уничтожив группу установщиков, и завладел Куликов, в свою очередь, добив тех китайцев, что выжили в бою с десантниками-установщиками. Одного из них китайцы захватили в плен и ради его спасения Вадим вынужден был отказаться от своего основного плана. Но в итоге не спас ни десантника, ни сам уйти не смог, так как все ходы заблокировали поисковые группы.

Ну а бомба… Ну что с ней делать? Не торговаться же армией, как он сгоряча решил, дескать бомба в обмен на собственную свободу. Глупо же. Оставалось только спрятать ее и возвращаться домой.

— Ладно, черт с тобой, — отпинавшись, устало произнес особист. — Продолжим чуть попозже… сделаю тебе подарок, да и себе тоже. Сегодня как-никак Новый год… Увести.

* * *

Вадим лежа на койке продолжал глядеть в ночное зарешеченное небо. Голова после избиения чудовищно болела, в глазах мутилось, тошнило… Помимо избиений сказывались многочисленные контузии полученные в боях за Родину радетели которой его сейчас и мутузят почем зря.

В окне где-то далеко-далеко роем уносились на восток "светлячки" ракет дальнобойных РСЗО. Еще выше и реже мелькали точки ракет зенитных систем С-400 и С-500.

Где-то невдалеке, судя по доносящимся частым раскатам выстрелов, стояла батарея дальнобойных самоходных ствольных артиллерийских установок "МСТА-С".

Но не они мешали спать. Сейчас артиллеристы ствольных и ракетных систем отработают по своим целям, что находятся где-то за Енисеем и укатят менять место дислокации чтобы не получить в ответ по полной программе и все затихнет. Уснуть мешала боль во всем теле от пудовых кулаков и ботинок особиста и не проходящая тошнота.

На медицинскую помощь от "добрых" надзирателей рассчитывать не приходилось. Они могли разве что "добавить", чтобы больше не доставал своими жалобами. Проходили – знаем.

Куликов лишь время от времени проваливался в бессознательное состояние, которое можно лишь условно назвать сном, потому как никаких снов ему не снилось, силы такие провалы тоже не восстанавливали, тем более здоровье.

Приходя в себя, совершенно потеряв счет времени Вадиму, чтобы хоть как-то отвлечься от боли, только и оставалось, что раз за разом прокручивать разные эпизоды своей жизни, начиная с детских лет и, по сей печальный день.

С детством ему мягко говоря не повезло. Родители-алкоголики лишенные родительского права, как следствие детдом и интернат.

Пару раз его пытались усыновить, но приемные родители через какое-то время осознали, что чужой ребенок – это чужой ребенок, тем более что у них появился свой из пробирки и вернули его назад.

Для потенциальных усыновителей такой отказник становится словно прокаженным. Все думают, а чего это от него отказались, да еще дважды? На официальные причины уже естественно никто внимания не обращает, подозревая, что причины эти просто скрывают…

Судьба готовила ему незавидное будущее, как и подавляющему большинству детдомовцев: наркомана, вора, убийцы…. Но он обманул свою судьбу. Есть некий процент людей, которые из чувства протеста, чаще неосознанного, идут наперекор судьбе, гребут против течения, несмотря на всю его стремительную мощь. Он "греб" так сильно, что даже не курил, не говоря уже о чем-то по-настоящему предосудительном.

В ночном небе расцвела якая вспышка, и только через бесконечно долгое мгновение Куликов понял что это "иглой" сбили беспилотный разведчик китайцев, что залетел слишком далеко, дабы разведать место дислокации работавших по линии фронта артсистем. Впрочем они уже давно укатили и можно было не ждать ответного удара.

"А жаль, — подумал Вадим. — Я был бы не против если пара бомб или ракет отклонились от курса и ударили в этот гадюшник, чтобы все закончилось раз и навсегда…"

* * *

Загремели ключи в замке, скрипнули засовы. Вадим открыл глаза и осознал, что ему все же удалось урвать пару часов, потому как за окном уже расцвело, а последнее что он помнить это звездную темень. Но еще больше его порадовало что сон оказал свое целебное действие: в глазах не двоится, голова почти не болит и не тянет блевать, даже после того как он принял вертикальное положение и встал. Встречать надзирателей лежа себе дороже.

— На выход урод! Живее! Лицом к стене! Руки за спину!

Вадим Куликов послушно выполнил ставшие уже привычными команды надзирателей. Дверь открылась, вошел один из них с дубинкой наготове, припечатал его к стене, защелкнул на руках наручники и быстро обшарил на наличие запрещенных предметов, коих не оказалось.

— Двигай мослами, урод… — зло прошептал сержант военной полиции и резко толкнул Куликова в спину.

— Что-то рано сегодня, — заговорил Куликов. — А если учесть что вчера наверняка все перепились…

— Захлопни пасть тварь предательская!

По спине больно ударил "демократизатор" и Вадим почел за лучшее помолчать. Успеет еще наговориться.

— Направо!

Куликов послушно развернулся в нужную сторону, хотя немного удивился, для допросов его обычно вели в другую сторону. Пройдя еще немного он оказался у выхода в конце шеренги таки же как он страдальцев сидящих на корточках.

— Сесть.

Вадим сел. Но не успел он приноровиться, как дверь из тюрьмы открылась и последовала новая команда:

— Встать!

"Куда нас ведут?!" – невольно с замиранием сердца подумал Вадим.

Верить в худшее, в то что их сейчас всех скопом поставят к стенке и расстреляют, не хотелось.

— Вперед!

Прямо перед выходом из здания стаял автозак, куда всех и погрузили.

— Это все? — спросил кто-то.

— Да.

— Ну ладно…

Дверь кунга автозака закрыли и грузовик куда-то поехал.

Вадим оглядел своих соседей. Все они, как и он сам сильно избиты. Разговаривать никому не хотелось. К тому же это запрещено.

Грузовик ехал недолго, минут пять или даже десять, после чего остановился и несчастных выгрузили снова впритык перед какой-то дверью. Их заставили бегом пробежать по коридору и всех вместе заперли в какой-то зарешеченной комнате.

— Здание суда, — сказал кто-то из несчастных. — Надо же, даже судить будут…

Куликов понял прозвучавший сарказм. Суд в военное время, то бишь трибунал, дело чисто формальное, приговор уже давно всем вынесли, просто создают видимость демократической законности. Ну и потом, раз есть суды, судьи значит нужно соблюсти все процедуры, тем более если для всей этой показухи есть время. А оно по всей видимости еще есть.

Спустя какое-то время арестованных стали уводить по одному, примерно каждые пять минут, значит судебный процесс особо не затягивался. А может судей несколько. Но Вадим считал что верно первое предположение.

Наступила очередь Вадима. Двое военных полицейских отконвоировали его в зал суда и заперли как зверя в клетку, даже наручники не сняв. И правильно, зачем лишняя морока, если их через несколько минут снова одевать?

В зале естественно не было никаких присяжных и заседателей. Как отсутствовала защита. Имелся лишь государственный обвинитель и судья, даже без пары помощников по бокам.

Военный судья – полковник, кивнул обвинителю и тот даже не встав, монотонно зачитал:

— Куликов Вадим, вы обвиняетесь по статье 338 Уголовного Кодекса Российской Федерации, то есть в попытке дезертирства путем подкупа должностного лица с целью получения подложных документов. Пойманы с поличным, процесс дачи взятки зафиксирован камерами видеонаблюдения. Вам есть, что сказать в свое оправдание?

Куликов только сплюнул. Ну что тут можно сказать?! За плевок он правда заработал хмурый взгляд от конвоира с немым обещанием наказания за столь непочтительное отношение к трибуналу.

— Ясно, — сказал уже судья, даже не поморщившись от плевка на пол, и приговорил: – Обвиняемый старшина Куликов Вадим, вы в период военного времени решением полевого суда за попытку дезертирства лишаетесь звания, всех наград и приговариваетесь к трем годам дисциплинарного батальона. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Следующего…

У Вадима помутнело в глазах и он едва удержался на враз ослабевших ногах.

Три года… Столько война не продлится и уж конечно в штрафбате, так долго не живут.

Да именно в штрафбате, потому как дисциплинарные батальоны давно уже никто по-другому не называл. И задачи на этой войне они выполняли точно такие же как сто лет тому назад их предшественники.

Не успели вытолкать за дверь Вадима, как в зал суда вталкивали очередного подсудимого.

* * *

После суда всех осужденных на том же самом автозаке повезли на восток.

— Кажись все… на фронт почапали… — буркнул кто-то.

— А то… на фронте свежее пушечное мясо срочно требуется, — согласился еще один штрафник.

Вадим мысленно согласился. Видимо солдаты требовались крайне срочно. Иначе чем объяснить столь поспешное судилище, когда его можно было прессовать и прессовать, выбивая все новые и новые признания? Только тем что нужны солдаты. Китайцы продолжают рваться на запад и их можно остановить только большими жертвами. Вот они и есть те будущие жертвы, барашки на заклание богу войны.

Впрочем до фронта их не довезли. В Емельяново что в двадцати пяти километрах к западу от Красноярска штрафников высадили и загнали в натуральный загон обнесенного колючей проволокой и вышками по периметру.

В загоне уже топталось человек двести, а автозаки продолжали прибывать, выгружая все новых и новых штрафников. Большинство кучковалось возле костров. Партии штрафников под охраной рубили для этого неподалеку деревья.

— Оп-па! Знакомые все лица! — излишне радостно прозвучало над головой Куликова.

Вадим глянул вверх и действительно увидел смутно знакомую физиономию. Для более точной идентификации мешали синяки и отсутствие двух зубов в щербатой улыбке.

— Не узнаешь?

— Знакомо…

— Бурый!

— Верно, — кивнул Вадим.

Именно Бурый, мелкий бандит, чья-то не то левая, не то правая рука, за хорошую плату, по своим криминальным связям помог Вадиму перебраться в Казахстан.

— Я тебя тоже не сразу узнал, — присел Бурый рядом. — Тем более что вообще не ожидал здесь увидеть. Долго сомневался, ты это или не ты, ведь ты сейчас должен быть далеко отсюда. Что случилось-то? Если тебя поймали еще тогда, то что-то долго держали, прежде чем в дисбат отправить.

— Не поймали меня тогда, я сам вернулся…

— Чего так? Совесть замучила?

Вадим, чувствуя, что Бурый просто так не отцепится, скучно ему, захочет узнать все в подробностях, поведал свою историю, умолчав только о ядерной бомбе.

— Вот так дела, — покачал головой Бурый. — Вот и верь после этого попам, утверждающих, что добрые дела воздаются сторицей. Если в твоем случае это воздаяние, то у Бога паршивое чувство юмора. Ты не находишь?!

— Пожалуй…

— Ну а сейчас чего загремел? Все по той же статье?

— Да. Хотел по липовой справке отвертеться, да докторишка все в последний момент переиграл и сдал особистам.

— Вот сука! — возмутился Бурый. — Таких ублюдков на перо надо сажать!

Вадим кивнул.

— И меня прихватили, как видишь…

— За что? — спросил Куликов, хотя ему было все равно, за что прихватили бандюгана.

— Неисполнение приказа в боевой обстановке. Но тот приказ чистое самоубийство. Сам посуди, я должен был принести цинк патронов пулеметчику, но налет китайской авиации расхреначил все укрепления и до пулеметного гнезда ползти пришлось бы по насквозь простреливаемому пространству. Ползти ни много ни мало тридцать метров в самый разгар боя, когда плотность огня такая, что руку высуни из окопа и тебе ее тут же прострелят, причем раз десять. Укрыться совершенно негде, чтобы преодолеть все перебежками. В общем, поглядел я на все это дело и послал летеху к такой-то матери. Он сгоряча даже сам меня хотел кончить и даже пистолетик достал, да только китайцы в этот момент залепили по нам из всех стволов, что всех раскидало… Жаль только что и лейтенантик тоже выжил и после боя также сдал особистам.

Бурый замолчал, видимо ожидая каких-то комментариев, вопросов или даже сочувствия от Вадима, но Куликов промолчал.

В животе заурчало и Вадим почувствовал, что чертовски голоден, что неудивительно, ведь уже четыре часа, а он со вчерашнего вечера ничего не ел, только воды напился, хоть с этим здесь проблем не возникло.

— Давно тут сидишь? — спросил Вадим.

— В полдень привезли. Остальные тоже все сегодняшние. Видимо до вечера с нами успеют разобраться…

Бурый оказался прав. В пять часов к загону подкатило три крытых брезентом грузовика и всех штрафников погнали к нем.

— Получайте обновку! — крикнул ефрейтор-хозяйственник из первой машины. — Налетай-разбирай!

Из грузовика стали вылетать комплекты формы непривычного песчаного цвета: штаны, гимнастерка, зеленая майка и черные трусы, а также комплекты химзащиты, все стянуто солдатскими ремнями с латунными бляхами с серпасто-молоткастой звездой.

— Кому размеры не подошли, маленькие или большие, поменяетесь между собой…

Из второго грузовика полетели сапоги-кирзачи и вещмешки в которых что-то брякало, как позже выяснилось, это были наборы из котелка, кружки и фляжки с ложкой, а из третьего – зимняя верхняя одежда: бушлаты такого же песчаного цвета с синими воротами и синие же шапки-ушанки.

— Это что такое?! — возмутился один из штрафников, поймав первый комплект.

— А что тебе не нравится касатик? — с издевкой поинтересовался ефрейтор.

— Что это за рухлядь?!

— Вполне приличная по качеству форма. Новая, если можно так выразиться, по крайней мере неношеная ни разу. Как изготовили так сразу на склад и отправили.

— Ей сколько лет, хозяин горы?

— Это да, не свежеиспеченная. Еще советская, афганки.

"Пятьдесят лет, не меньше, — невольно подсчитал Вадим. — Как она еще не сгнила за такой срок и в труху не рассыпалась?! Но ведь не рассыпалась".

— Но вам какая собственна разница, в какой форме подыхать, в только что сшитой по последнему писку военной моды или полвека назад?

На это ничего вразумительного ответить ефрейтору не смогли, только обматерили, на что он лишь посмеивался.

— Хоть химзащита современная, — вздохнул кто-то, — а не те резиновые презервативы с профессорскими очками и гофрированным хоботом. Хотя я бы уже не удивился, получи мы их…

Несколько человек невесело посмеялись.

— Может и эти гондоны бы вам выдали, чтобы добро зазря не переводить, — сказал ефрейтор, — но увы резина как бы хорошо ее не хранили, имеет свойство быстро портиться. Старые противогазы уже просто в труху превратились.

— И то радость.

— Бронники хоть не из прошлого века? — поинтересовался другой.

— Этого я не выдаю, — ответил ефрейтор. — Получите на месте с оружием.

— И то счастье…

— Переодевайтесь лучше, — посоветовал "хозяин горы". — Мне еще ваше тряпье-шмотье забирать.

— Что, прямо сейчас и здесь?

— Ну да. А то когда и где?

— Холодно же!

— Ничего, на линии фронта отогреетесь! Там будет жарко!

— Крыса тыловая! Хорек!

— Всем переодеться в выданную форму и сдать старую! — в мегафон приказал подошедший к загону капитан военной полиции, подтверждая слова ефрейтора. — У вас пять минут! После переодевания получите еды.

Последний аргумент оказал свое самое положительное воздействие, потому как никто похоже не жрал уже очень давно.

Штрафники переоделись в условно новую форму, побросав старую которая на самом деле намного новее "новой" в кучу. Хотя переодеваться на январском морозце оказалось не очень-то комфортно.

Теперь все штрафники кем бы они раньше ни были: пехотинцами, танкистами, десантниками, артиллеристами, моряками, морпехами, а также всяческие гражданские: симулянты прикидывающихся слепыми, глухими и прочими инвалидами, пацифистов которым бог в людей стрелять не велит, зэки пошедшие на войну в добровольно-принудительном порядке и т. д. и т. п. превратились в одну единую однородную массу. Они стали похожи на солдат, которых словно выдернули из прошлого с помощью машины времени.

Старую форму и цивильную одежду гражданских солдаты-раздатчики погрузили в грузовики и увезли.

— Ну вот, другое дело, — сказал капитан. — Теперь можете поесть перед дорогой, набраться сил.

Подкатила полевая кухня штрафникам в выданные только что котелки стали наливать черпаком жидкую не пойми из чего сваренную баланду. Но и это лучше чем ничего.

 

Глава 2

Из подкатившего к концу завтрака-обеда-ужина УАЗика вышел на первый взгляд такой же штрафник, если судить по форме и подошел к загону.

— Мои, на? — спросил он у капитана, кивая в сторону загона, как старые знакомые поздоровавшись с тем за руку.

— Твои комбат.

— Все, на?

— Да.

— Сколько, на?

— Триста двенадцать человек.

— Хорошо, на… а то нас недавно потрепало знатно… Под кассетную бомбардировку угодили практически на открытом месте, на… Сто тридцать пять человек от пяти сотен осталось… остальных как корова языком, на… Даже в бой вступить не успели.

Вадим невольно содрогнулся всем телом, хотя уже согрелся в теплом бушлате.

Капитан понятливо и даже сочувственно кивнул и открыл ворота загона, входя туда сам вместе с комбатом.

— Кончай жрать! Становись! — скомандовал капитан.

Жрать и так уже все давно закончили сразу почувствовав что с прибытием нового лица их посиделки в качестве стада животных в загоне закончится, а потому все подчистили и прибрали.

Штрафники быстро построились.

— Равняйсь! Смирно! Дальше сам…

Комбат кивнул и пошел вдоль строя вглядываясь в лица своих новых подчиненных.

"Что интересно он хочет увидеть? — подумал Вадим. — Или просто, гадает, кто переживет первый бой, а кто нет, и насколько его интуиция оказалась верна?"

Наконец комбат встал в центре перед строем и громко гаркнул:

— Приветствую вас идущие на смерть, на!

— Шутник блин, — проворчал с невеселой усмешкой сосед по строю слева.

Строй в ответ на столь неформальное приветствие только хмуро промолчал. Впрочем, крепыш, в котором сразу угадывался крутой спецназовец, наверняка обладатель крапового берета, по этому поводу ничуть не расстроился. Шагая вдоль строя, он громким голосом продолжил:

— Ну что дезертиры, уклонисты, самострельщики, паникеры, пораженцы, СПИДоносцы, педерасты, наркоманы и прочая предательская и больная сволочь, добро пожаловать в штрафбат, на!

— Штрафбат, как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось… — вполголоса продекламировал Куликов, перефразировав одного известного поэта, немного отойдя от осознания того, куда попал, осознания того, как он попал!

— Еще один стебанутый… — покосился сосед на Вадима.

Тут даже Бурый на Куликова посмотрел с удивленным беспокойством, а не только ворчливый сосед по строю.

— Я – ваш командир, на, Борис Заречный. Просто командир батальона потому как званий в штрафбате нет, на, только должности. Раз уж вас по дурости вашей угораздило попасть в штрафбат, на, то я расскажу вам, что это такое, на.

Штрафбат – это острие штыка, на. Мы первые идем на штурм сложных участков линии фронта, на.

Штрафбат – это молот, на, которым разбиваются самые укрепленные позиции врага, на.

Штрафбат – это магнит, на. Мы будем связывать на себя основные силы врага, на, чтобы другие смогли развить наступление на других участках фронта, на.

Штрафбат – это пробка для любой дырки, на. Нами будут латать все бреши в линии фронта, на.

Штрафбат – это стена, на. Мы стоим дольше всех, на, стоим насмерть, на, выигрывая время, иногда жалкие часы, чтобы своими еще более жалкими жизнями спасти несравненно большее количество жизней, чтобы дать возможность отступить или перегруппироваться другим частям и соединениям, на.

Ну и как вы понимаете, штрафбат – это владение смерти, на. Потому что все перечисленные задачи предполагают высокие потери с нашей стороны. Огромные потери, на!

И это действительно так, можете мне поверить на слово, на, потому что только вы уже мой пятый добор за второй месяц, на. Половина из вас, откинет копыта в первом же бою, на, я вам это гарантирую. Из оставшихся полутора сотен человек к пятому-шестому бою уцелеет человек тридцать. Не больше, на. И тот кто останется в числе этих тридцати, на, может твердо верить в то что его осеняет крыло ангела, на, и молиться на него, на, каждую свободную минуту, на.

Вы начнете чуять смерть всеми фибрами своей души, на, всеми порами своего тела, на, видеть ее затылком, на. Вы станете такими крутыми профессионалами по части выживания, там где хозяйкою кружится смерть, на, что даже сами удивляться будете своей живучести, на, когда старая с косой будет проноситься мимо, собирая свой богатый урожай ваших поганых жизней, обдавая вас холодным, смрадным дыханием смерти, на.

Впрочем, на, и на старуху бывает проруха… избранные гибнут тоже. Может быть, ангелам за всеми просто не уследить, на, или у них появляются новые любимчики из новичков, на. Ну что, на, вы поняли, что такое штрафбат, на? Вопросы у кого есть, на?

Комбат Заречный коршуном осмотрел строй из конца в конец. Куликову отчего-то очень захотелось узнать, что имеется ввиду под постоянным "на", что добавлял Заречный.

— Товарищ комбат, а… вы тоже штрафной? — спросил кто-то.

— Естественно, на! А то какого лешего, на, я с вами делаю? Не сам же вызвался, на в такое дерьмо… Вот только не советую спрашивать, почему я с вами, на. Как не стану спрашивать я, за что вы оказались здесь. Мне это просто безразлично, на. Зачем забивать голову лишней информацией, если как минимум ее половина после первого же боя устареет и превратится в бесполезный хлам?

Я только вас хочу предупредить, что мое слово – закон, на. Мои приказы и приказы ротных и взводных командиров должны исполняться мгновенно, на. У любого командира, на, в боевой обстановке есть право расстреливать любого на месте за неподчинение. Вбейте это себе в голову, на, особенно те кто попал в штрафбат именно по этой статье!

Вадим увидел как нахмурился Бурый.

— Потому что только быстрое и точное исполнение приказов не только залог выполнения поставленной задачи, но и выживания, на.

"Уж конечно не того, кто этот приказ будет выполнять", — подумал Вадим и поежился как от холода.

— И еще… Из штрафбата есть только два выхода, помимо отбытия полного срока и искупления кровью – тяжелого ранения, на, это ногами вперед и совершить самый что ни на есть геройский поступок. Понятно что выбывают в основном по первой причине, на, второго на моей памяти ни разу не происходило, по крайней мере в моем батальоне, на. Кто-то возможно решит что можно сбежать, на, но это пустые мечты. Далеко вам не уйти, а те кто все же решит рискнуть быстро поймают и расстреляют в назидание остальным.

Кто-то возможно решит, что можно поднять лапки и сдаться китайцам. Этим я не завидую вдвойне. Скажем прямо и честно, на, китайцы таким ублюдкам весьма обрадуются, но только лишь потому, на, что таких придурков можно использовать в качестве Троянского коня. Закомпостируют мозги, на, обвешают взрывчаткой или что хуже, заразят смертельным вирусом с длительным инкубационным периодом и отправят обратно… сечете, что дальше будет, на?

Вадим просек, потому что сам совсем недавно избежал подобной смерти. Именно от такой тактики китайцев и накрылось медным тазом партизанское движение.

— Так что когда увидите таких шизоидов что решили сдаться, стреляйте, потому что они уже трупы, а вы пока еще нет. А теперь, напра-во, шагом марш!

"На", — добавил за комбата Куликов.

* * *

Комбат Заречный уселся в свой УАЗик, а штрафников выходящих из загона, взяли под охрану военные полицейские с автоматами наперевес. Позади шагали двое с овчарками. В самом хвосте плелся грузовик со сменой. Пока одна смена охраняет, другая отдыхает.

— Вертухаи… — сплюнул Бурый.

— Сразу предупреждаю, — сказал капитан, проходящим сквозь ворота штрафникам. — Во время марша любой несанкционированный шаг влево, шаг вправо из строя считается попыткой побега и огонь открывается на поражение без предупреждения. Так что не чудите…

— Ага, а прыжок на месте считается провокацией, попыткой улететь, — глухо пошутил Бурый.

— Куда мы собственно поперли?!

— На передовую!

— Еханый бабай! Это же сколько переть-то придется до линии фронта?! Да и где этот наш участок? Мы же загнемся пока дойдем!

— Не переживай, немного, — усмехнулся все слышащий капитан. — Ваше будущее подразделение отведено на переформирование и стоит под Красноярском.

— Ага, нас дожидается…

Пока двигались на восток то справа, то слева видели позиции артиллеристов. Орудия самоходных артустановок задранные в небеса посылали вышину снаряд за снарядом почти на пределе своей скорострельности. После чего орудия замолкали, наводчики получали поправки или вообще новые координаты, тогда башни этих монстров поворачивались на новый угол, чуть менялся наклон ствола и стрельба продолжалась с новой силой, засылая снаряды за десятки километров.

— Эх жарят!

Видели и работу систем реактивного огня. Зрелище было еще более впечатляющим. Шквал огня, рев, пыль, пар… Отработав, установки тут же снимались с места и на полном ходу мотали прочь. И грохот этот не прекращался ни на минуту, то тут, то там обязательно стреляло что-то дальнобойное. Артиллеристы и ракетчики только успевали получать новые координаты и перезаряжать свои установки. Все это говорило только о том, какой сильный напор противника приходится отражать.

До окраины города добрались под вечер, когда уже стемнело. Горели костры возле которых виднелись фигурки других штрафников в такой же песчаного цвета форме. Около пятидесяти-семидесяти бывалых штрафников проводивших время у костров, кто просто греясь, кто подогревая при этом пищу, засмеялись с интересом наблюдая за вновь прибывшими.

— Стой! Ну вот, вы на месте… — сказал капитан выбравшись из машины военной полиции.

Подошел комбат.

— Ну все, я свое дело сделал, теперь они полностью твои. Развлекайся.

Помахав ручкой капитан забрался в свою машину, охрана забралась в грузовик и они все убыли обратно в Емельяново.

Старички встретили новичков прямо как родных.

— Еще мясо пришло! — захохотал боец в такой же желтой форме штрафника.

— Да они тут все крышей потекли, — прошептал Бурый.

— И что, нас даже охранять не будут? — удивился сосед Вадима, что шел слева от него.

— А ты думаешь на кой тебе такую форму выдали? — произнес Куликов. — Только затем чтобы избавиться от старья на складах? Нет родной… это наш отличительный знак, как метка на лбу.

— Ну что комбат, можно разбирать пополнение? — подошел с вопросом к Заречному один из бывалых штрафников.

— Погоди Болото. Порядок забыл, на? Пусть обновку сначала примерят, — остановил Болото Заречный и обратился к штрафникам-новичкам показывая на кучу какого-то хлама в стороне, которую они сразу и не приметили. Темно. — Разбирайте броню и стволы, на.

Штрафники двинулись к указанной огромной куче действительно оказавшейся навалом наваленной броней, касками, оружием. Никто и не думал все это сортировать.

— С убитых поснимали…

Действительно, часть бронежилетов имели яркие тому подтверждения в виде темных пятен с внутренней стороны, по всей видимости, крови, а также входных пулевых отверстий, не говоря уже о мелких повреждениях с внешней стороны нанесенных осколками.

Вадим в отличие от многих придирчиво и с брезгливостью перебиравших барахло выглядывая себе то что получше, взял первый же попавшийся комплект и каску с какой-то резиной поверху, что сама скатилась ему откуда-то под самые ноги. Комплект, как и многие другие, оказался с пулевым отверстием прямо напротив сердца. Видать работал снайпер бронебойными пулями.

"Ну и фиг, — безразлично подумал Куликов. — Если верить народной мудрости, то снаряд, то бишь в моем случае пуля, дважды в одну и ту же воронку не попадает, так что за сердце можно быть спокойным. Если убьют то в какое-нибудь другое место. В голову например…"

АК-127 он тоже подобрал себе первый же попавшийся. Взяв все что нужно, Вадим отошел в сторонку и привел все в порядок, в первую очередь перебрав и почистив автомат. Все оказалось в норме, боек сухо щелкнул.

Комбат ходивший вокруг новичков одобрительно кивнул ему.

— Ты уже! — несколько удивился присевший рядом Бурый и начал разбираться со своими приобретениями, в первую очередь обшарив кармашки бронежилета, как настоящий мародер. — О, картишки! Тьфу ты… в крови все… Да к тому же гадальные!!! Чудак видать погадать любил!

Трофим отбросил заляпанные карты в сторону. Только лишь несколько карт отлетело от слипшейся кучи и одна из них налетела на ногу Куликова. Вадим взял ее и невесело хмыкнул.

— Чего там? — тут же заинтересовался Бурый и бесцеремонно заглянул в карту. — Демон какой-то… К чему бы это?

Вадим заложил карту за резинку на каске. Как он уже заметил, почти все штрафники-старички имели такие же, закладывая за них по большей части пачки сигарет, и прочую мелочь за которой не хочется долго лазить по карманам под бронежилетом. Один оригинал так вообще курительную трубку заложил.

Но потом, вспомнив шутливый военный закон Мерфи: не выгляди броско – это привлекает огонь противника, вынул карту и выбросил. Привлекать к себе огонь противника как то не хотелось.

— Стройся! — скомандовал комбат, когда все подобрали себе оружие и защитную обновку.

Новички поспешили построиться.

— Вот теперь, на, можете их разбирать, — обратился Заречный к своим старичкам.

Командиры рот и взводов штрафного батальона быстро разобрали себе людей. Кто-то греб всех подряд, кто-то выбирал вдумчиво по только им известным признакам, бросая на кандидатов оценивающие взгляды. Иные брали по понятиям из своей зоновской среды. Что ж, может в этом есть свой смысл, люди с одной философией жизни будут лучше понимать друг друга в бою.

— Уже повоевавшие есть? — спросил у сформированного взвода Болото. Он был из тех кто просто тыкал пальцем в грудь первых же подвернувшихся. — Шаг вперед.

Вадим сделал шаг из строя. Вместе с ним вышло еще трое.

— Понятно. Вы двое, — ткнул Болото в Бурого и Вадима, — будете командирами отделений. Поведете этих баранов на убой. Кстати, кто-нибудь из вас выполнил норматив?

Вадим и остальные очень удивились.

— О чем вы? — спросил Куликов, чувствуя подвох. — О каком именно нормативе идет речь?

— Да уж конечно не о разборке-сборке автомата! — засмеялся Болото. — Мы называем его "Шлепни двадцать косых и можешь подыхать спокойно, но лучше больше и останься в живых". Длинновато конечно… Так вот, я о том, шлепнул ли кто-нибудь из вас двадцать китайцев? Неважно как: из автомата, гранатой, миной, ножом, просто кирпичом зашиб… Дошло?

— Так точно, дошло.

Откуда взято именно такое соотношение, гадать долго не приходилось.

— Только я предлагаю его немного подкорректировать. Будет короче, емче и точнее, — сказал Вадим.

— Чего? В каком смысле подкорректировать?

— Назвать "Норматив очко" или "Двадцать одно".

— Как в картах. И в чем принципиальная фишка, кроме красивого названия? — нахмурился Болото, пытаясь сообразить, куда клонит этот сопляк.

— В вашем случае в конечном счете китайцы и русские перебьют друг друга и не останется никого. Смысл же уточнения в том что мы должны выбивать хотя бы на одного больше, чтобы выйти победителем, чтобы остался хоть кто-то кто мог бы воспользоваться плодами победы. А то так все на халяву арабам да америкосам достанется.

— Точно! Мне нравится. Надо будет остальным предложить. Ну а сам-то ты выполнил этот "Норматив очко"?

— Если лично собственными руками, то не знаю. Гарантированно могу сказать, что пристрелил только пятнадцать косых… может больше на один-два, максимум три.

"А действительно интересно, сколько же я их уже положил собственными руками? — невольно подумал Вадим. — Может действительно уже выполнил и перевыполнил норматив?"

— Понятно. А если не собственными руками? — заинтересовался Болото. — И как это вообще выглядит?

— Если не собственными, то выполнил и перевыполнил многократно.

— Многократно, это сколько?

Куликов задумался над тем, а стоит ли ему рассказывать и хвалиться? Зачем?

"А собственно, почему бы и нет? Что я теряю?" – подумал он и ответил:

— Много это много. Операция была проведена силами диверсионного отделения, так что если разделить результат на всех его членов, то на мою долю приходится примерно тысяч сто, ну и еще по мелочи… тысячи две-три…

— Да ты гонишь!!! — воскликнул Болото. — Быть того не может! Это ж в скольких нужно боях поучаствовать!

— Не гоню. Я же говорю, что это была спецоперация.

— Эй мужики! — обернулся к своим Болото. — Этот чувак говорит, что перевыполнил норматив в четыре тысячи раз!!!

Бывалые штрафники замерли, посмотрев на Куликова и в их взглядах читалось все: от естественного недоверия, до интереса.

— Позови его, — призывно махнул рукой комбат. — Пусть расскажет…

Вадим подошел к костру и Заречный внимательно вгляделся в его лицо.

— Я кажется припоминаю этого парня, на. В тележурнале показывали кого-то похожего… Тебя лично генерал награждал, так?

— Так точно.

— Точно! — согласился сам Болото. — То-то смотрю, больно рожа знакомая!

 

Глава 3

Уси Нанкин считал себя несправедливо обиженным. После нападения партизан на Читу, когда напавшие сумели освободить некоторую часть пленников, что не успели расстрелять (один из пленников оказался очень уж прытким и завалил своих палачей), полетели головы. Это естественно, ведь подобное ЧП выходило за всякие рамки дозволенного. Тот кто проморгал скопление столь значительных сил противника у себя под носом должен понести самое суровое наказание и он понес. Генерала Ли расстреляли.

Но при чем тут он, обыкновенный сотрудник военной разведки, капитан, чья обязанность сводилась к допросам русских пленников из-за отменного знания русского языка? Но и он не избежал репрессий. Видимо жуткие потери при попытке уничтожения партизанского движения, когда в огненном шторме погибли сотни тысяч солдат, привели кого-то в генштабе в такую ярость, что было решено сменить всю ячейку управления и разведки с контрразведкой, и Уси Нанкин просто попал под общую раздачу.

"Наверное еще нужно благодарить богов что я голову заодно с генералом не потерял, — подумал капитан. — Хотя теперь потерять ее стало намного проще".

Капитана перевели в строевую часть даже без потери звания. Теперь он командовал ротой "местных", то есть китайцев издавна проживающих на территории России, даже успевших здесь родиться и получить российское гражданство по праву рождения. Их тоже мобилизовали.

Масса войск, и его рота "местных" в том числе, сплошным потоком забивая все дороги, ущелья и перевалы медленно но верно продвигалась на запад.

Но какой же дорогой ценой давалось это продвижение. Поначалу стремительное наступление застопорилось и даже более того произошел откат обратно за "Линию Бородино" когда русские совершили немыслимое с точки зрения любого цивилизованного человека, они начали подрывать ядерные бомбы на СОБСТВЕННОЙ территории.

Снова пришлось проводить накопление войск в местах сосредоточения, что происходило еще медленнее чем в первый раз из-за партизанской войны. На ликвидацию последствий одной такой диверсии уходили часы, часы складывались в дни, а дни соответственно в недели. А каждый таким образом выигранный русскими день это укрепление собственных позиций на рубежах обороны.

Но даже несмотря на партизанскую войну китайская армия все равно оттеснила русских к Енисею, их последнему рубежу и не прекращала попытки прорвать оборонительную линию. С ликвидацией партизанского движения когда уже ничто, ну почти ничто, не мешало подвозке к линии фронта войск, оружия, боеприпасов, продовольствия и всего прочего, прорыв стал как никогда реальным. Хотя русские не прекращали своих варварских вылазок. Их спецподразделения тенями просачиваясь сквозь охранные периметры, закладывали ядерные мины малой мощности в местах сосредоточения китайских войск и производили подрывы нанося немалый урон живой силе и техники, не говоря уже об уничтожении складов с "расходными материалами".

"Впрочем, русских никто и никогда не считал цивилизованными, — подумал капитан Нанкин, возвращаясь к прежней мысли. — Ни мы, вообще всех считающих варварами-дикарями, ни даже на западе, до сих пор относящихся к русским с пренебрежением как к каким-то дебиловатым детям, с перекачанной анаболиками мускулатурой, а потому опасных".

И такое отношение к ним со стороны запада усилилось именно после вторжения Наполеона. Если раньше особенно до петровских времен к ним относились как к дикарям-мазохистам стегающих себя прутьями в жарко натопленных банях, то после 1812 года стали относиться как к опасным дикарям не признающих никаких цивилизованных правил. Оно и понятно, ведь все покоренные Наполеоном государства преклонялись перед этим страдающего ожирением недомерком с комплексом собственного величия, вынося ключи от городов на блюдечке с голубой каемочкой. Но только русские не стали действовать по общепринятым нормам, показав свою природу скифов и даже в большей степени викингов. Они просто ушли из столицы, а саму столицу подожгли. Вот так, получите и распишитесь.

И сейчас происходит что-то аналогичное. Русские и не думают сдаваться. Похоже они и сами не верят в то что могут победить, но и преподносить ключи преклонив колено и склонив голову тоже не собираются. Напротив, как и два с лишним столетия назад они "жгут свою столицу", только теперь ядерным огнем.

Русские в последнее время даже в прифронтовой зоне в трестах-пятистах километрах от Енисея, а не только глубоко в тылу, подрывают на пути крупных китайских формирований дивизий и армий, особенно там где двигается техника, танки, боеприпасы, несколько ядерных зарядов в одну-две килотонны расположенных цепью с удалением в несколько километров, на всю длину колонны. Этого хватает чтобы разметать все формирование в ядерную пыль, спекая что остается от бронетанковых колонн с горной породой.

Там где шли мелкие подразделения до корпуса включительно, по схожему сценарию применялось ОВ. После нескольких подрывов, теснину, где шли полки, вдруг заволакивалось густыми облаками химического или биологического отравляющего вещества.

ОВ не так страшно как ядерная бомба, по крайней мере, от этого еще можно успеть спастись, если достаточно быстро натянуть на морду противогаз (солдаты после нескольких таких случаев балахоны химзащиты вообще не снимали), а также вколоть что-нибудь из арсенала спецаптечки. Но поскольку русские применяли сразу несколько видов химии и биологии, то помогало мало, то есть несчастным, как правило, это вообще не помогало и они умирали в жутких мучениях, плюясь кровью, выхаркивая собственные легкие и выблевывая кишки. А уж что творилось с их кожей и глазами…

Уси от одного воспоминания виденного чуть не вырвало.

Побывав в одном таком "тумане" и едва выжив, успев загерметизироваться, за считанные секунды до того как их накрыло, Уси Нанкин предпочитал ходить по горам, по самым их вершинам, сколько бы сил это не отнимало, учитывая какой груз им приходилось таскать на своем горбу. Но все по тропам гор не пройдут, и большей части солдат с боеприпасами и тяжелым вооружением на квадроциклах, приходилось двигаться по низинам, продолжая то и дело подвергаться атакам.

Все эти меры русских до предела замедлили продвижение китайской армии, что в свою очередь до предела увеличивало потери. Целые подразделения гибли даже не вступив в бой. Русские же получали возможность подготовить еще несколько ловушек, хорошенько их замаскировав, а потому потери продолжали увеличиваться как снежный ком. Уси даже представить боялся сколько они уже потеряли в этих горах от изощренной изобретательности русских, маниакальности этого Колдуна – командующего генерала Колдунова. А сколько миллионов они еще потеряют пока прорвут оборонительную линию?

"И ради кого?! — негодовал Уси Нанкин. — Ради чего… кого несет эти жертвы китайский народ?!"

Уж конечно, не ради себя. В этом он был полностью уверен. Все из-за серолицых китайцев. Они не давали капитану покоя и в свободное время все чаще занимали его мысли. Кто они такие? Откуда? Уси Нанкин никогда раньше их не видел, до войны с Россией по крайней мере точно. И вот они появились. И не просто появились, а на высоких должностях, как правило в чине старших полковников. И как Уси успел заметить у этих старших полковников власти будет побольше чем у генералов армий и командующих фронтами. Их мнение или пожелание становились определяющими. А почему?

Но еще больше его занимала информация полученная от одного пленного партизана некоего Вадима Куликова, что уходя от погони в составе мелкой группы, после того как их отряд попал в ловушку, "прогулялся" по Монголии. Он поведал о целой армии этих серолицых китайцев. Сам он их не видел и это немудрено, его бы тут же поймали, подберись он к лагерю так близко, но слышал от старого монгола.

Монголы после аннексии Монголии Китаем китайцев естественно не любят и несмотря на "родство" скорее помогут русским, так что не верить его словам у русского не было, как и у Уси Нанкина.

Кое-какие подозрения у капитана появились, но они казались очень уж фантастическими. Да и подумать над этим вопросом более глубоко некогда, в любую минуту можно ожидать сюрприза от русских и прозевать его смертельно опасно. И чем ближе Енисей, тем выше вероятность получения этого смертельно опасного сюрприза.

* * *

Отвлекшись от тяжких дум и вспомнив наконец о своих командирских обязанностях капитан Нанкин позвал своего заместителя по рации:

— Хонг, ты на месте?

— Да, на самой вершине как ты и сказал.

Чтобы не прозевать получение очередного сюрприза Уси Нанкин гонял своего единственно оставшегося заместителя, все остальные уже давно погибли, на самые высокие вершины близлежащих гор с портативным радаром. И хорошо что остался лейтенант Хонг, только ему он полностью доверял и мог положиться как на самого себя.

С высоток оператор мог следить за воздушным пространством. Цель подобного наблюдения – обнаружение беспилотных летальных аппаратов противника. Радиус действия такого портативного радара невелик, всего десять километров, но это все же что-то по сравнению с обычным пусть и цифровым биноклем.

— Ты уже развернулся?

— Да?

— И как?

— Пока все чисто. Можно спокойно продолжать движение. А вот впереди, на пределе видимости кого-то колошматят…

Уси понятливо кивнул. Он со своим отрядом подходил к опасной черте – дистанции поражения системами реактивного залпового огня и дальнобойной ствольной артиллерии. Ближе русские химию тем более ядерное оружие не применяют, в случае смены направления ветра, могут сами свое добро на себе испытать. Так что как только они пересекут эту черту, они могут почти не опасаться ЯО и ОВ, а вот за небом придется смотреть еще более внимательно. Как только там покажется точка беспилотного разведчика, все, жди горячий привет от русских. Как вариант, можно сразу в землю закапываться, чтобы похоронным командам проблем не доставлять, тем более что хоронить особо, после работы РСЗО, нечего.

— Сильно колошматят?

— Море огня. Похоже двух залпов на одну цель не пожалели.

— Действительно серьезно, — согласился Нанкин, невольно вспомнив как он сам не так давно чуть не попал под действие РСЗО. — Обычно русские на посылки скупы…

— Да, а тут они явно расщедрились.

С большими потерями китайская армия все равно продвигалась вперед по всей линии фронта и как огромная волна накатилась на первые линии обороны. Русские успели подготовить их со всей основательностью. Те укрепления что китайская армия взяла можно сказать почти сходу на Линии Бородино лишь жалкое подобие того с чем предстояло иметь дело сейчас.

Это хорошо укрепленные бетонированные огневые точки с закрытыми путями подхода не боявшихся напалма. И брать их приходилось исключительно живой силой с самым минимумом огневой поддержки что могла предоставить только авиация. Она хоть и завоевала господство в небе, но ее катастрофически не хватало на всю линию растянувшуюся почти на тысячу километров.

Кроме того против ракет класса "воздух-земля" у русских имелось хорошее противоядие – недавно принятые на вооружение новейшие постановщики помех и противоракетные комплексы. Так что если процентов двадцать пущенных с самолетов ракет доберется до земли и даже более того, хотя бы половина из них точно поразит цель, а не улетит куда-нибудь к черту на рога, то это можно считать большой удачей.

Лучше обстояли дела с "тупыми" бомбами их не обмануть помехами и они плохо подрываются противоракетами, но самолету нужно пролететь над целью, причем достаточно низко, а это смертельно опасно для крылатой машины. "Иглы" ручных ракетных зенитных комплексов так и штопали небо…

Так что приходилось действовать пехоте. Создавая на определенном участке фронта значительный перевес силы, концентрацию ударной мощи, китайцы прорывали оборону, но развить успех за счет прорыва лишь одного участка нереально. Русские очень быстро концентрировали на прорванном участке значительные силы, зачастую даже превышающее количество прорвавшихся войск противника и китайские войска успевшие занять какой-то участок быстро перемалывались в ожесточенных и крайне кровопролитных сражениях. Но китайцы не отступали и продолжали наседать то тут то там, прекрасно понимая что рано или поздно им улыбнется удача и они окончательно прорвут оборону русских.

* * *

Бой шел уже несколько дней, не прекращаясь ни днем ни ночью. Его накал говорил, что это одно из самых решительных наступлений на позиции русских. На передовую посылались все новые и новые подразделения. Они еще не успевали прибыть к линии фронта, как им уже на подходе давали боевую задачу и схода отправляли в бой.

Так случилось и с ротой капитана Нанкина.

— Выходите в квадрат 29–71, - звучал приказ командующего, — там вам надлежит соединиться с Триста двенадцатой дивизией генерала Пхи Фонга. Он даст вам дальнейшие указания.

— Слушаюсь товарищ командующий…

Слегка изменив направление движения, рота вышла в означенный квадрат по направлению к селу Атаманово, что в сотне километрах к северу от Красноярска и достаточно пологая местность. Здесь судя по непрекращающемуся грохоту, вспышкам и поднимающемуся к небесам дыму творился настоящий ад.

— Капитан Нанкин? — переспросил адъютант командира Триста двенадцатой дивизии.

— Так точно. Мне предписали прибыть в квадрат 29–71 и поступить в распоряжение генерала Пхи Фонга.

— Сколько вас?

— Рота.

— Всего?! Да еще и "местные"! — воскликнул адъютант генерала Фонга, чуть внимательнее изучив поданные Уси документы.

— Так точно.

— Что ж, все лучше чем ничего, минут на десять хватит… Смотрите сюда, — штабист показал карту. — Сейчас выдвигаетесь вот сюда и входите в состав штурмовых батальонов. Нам нужно проломить оборону противника до завтрашнего вечера. Если сделаем позже, все пойдет коту под хвост. Русские уже начинают стягивать сюда значительные силы. Если успеем, то нам наконец удастся захватить столь необходимый плацдарм на левом берегу и начать развивать основное наступление. Впрочем, чего это я вам все рассказываю? — опомнился штабист, вспомнив что перед ним всего лишь капитан "местных". — Задача ясна?

— Так точно.

— Тогда сейчас получите необходимые бумаги и выдвигайтесь.

— Слушаюсь.

Бумаги со всеми приказами и предписаниями Уси Нанкин получил в рекордные пятнадцать минут и рота выдвинулась на исходные позиции, пополнив собой сильно обескровленный в прошлых штурмах русских высот батальон. И батальон готовился к очередному, решающему штурму.

— Сейчас их с минуты на минуту авиация обработает и мы пойдем, — посмотрев на часы сказал капитан второй роты чье подразделение они по сути дела и пополнили собой.

Уси Нанкин кивнул, судорожно сжав автомат. Он в такие тупые лобовые атаки еще не ходил.

— Сейчас… вот-вот начнется…

И как по заказу над головами стали рваться взрывы.

— Это что еще такое?! — вздрогнул Уси, с тревогой вглядываясь в ревущее и грохочущее небо.

— Противоракеты. Хорошая вещь… сбивает до половины ракет, но это их не спасет. Проверено.

И действительно взрывы вспухали все ниже и ниже пригибаясь к земле и вскоре позиции русских стали сотрясать мощные удары. Тут появились самолеты и добавили по укреплениям шароглазых ракетами малой дальности прямой наводкой, забросили бомбы после чего еще и пушками прошлись. "МиГи" что шли последними залили высоты напалмом. Им вслед тут и там стартовали "иглы" и несколько самолетов рухнули среди гор.

— В атаку! — прозвучала команда, зазвучала сирена и сотни, тысячи, десятки тысяч солдат перемахнув хребет за которым они укрывались с криками бросились вперед.

Пошел со всеми и Нанкин, всеобщая волна безумия и ярости подхватила его и заставила его броситься со всеми по открытому пространству выжженных площадей склонов под вражеские пули. Лишь цепляющееся за разум сознание, заставило его чуть замедлить шаг и остаться позади основной массы бойцов. Не очень-то благородно использовать собственных солдат как щит, но своя жизнь важнее…

Позади забухали минометы метя в обнаруженные огневые точки противника пачками косящие атакующие силы. Взрывались гранаты выплевываемые автоматическим гранатометом. Одна такая разорвала соседа Уси пополам, обдав его тучей кровавых брызг, ошметками плоти и внутренностей.

Русские били из тяжелых гранатометов по особо плотным скоплениям атакующих кося их десятками, но солдаты продолжали лезть вперед. Их слишком много чтобы остановить, а русские за прошедшие дни непрекращающихся боев понесли изрядные потери, да и минометчики со стрелками из безоткатных орудий свое дело знали и подавляли одну огневую точку за другой.

Казалось нет ни одного квадратного метра земли этих склонов которые бы не был занят телом и полит кровью китайского солдата. Но эти жертвы не были напрасными и передовые линии продолжая усеивать собой каменистую землю продвигались вперед, все выше и выше.

Колючка натянутая в несколько рядов и редкие мины не сработавшие во время предыдущих штурмов затормозили атаку, чем русские не преминули воспользоваться и первая волна атакующих под огнем пулеметов, взрывов гранат, полегла, преодолевая колючее препятствие. Но проходы в колючке все же проделали и осталось сделать последний рывок.

— В атаку!!! — слышалось тут и там.

И солдаты под пулями и осколками вставали и бросались вперед.

Труп лежал на трупе. Орали раненые, стало скользко от крови и вывернутых внутренностей, но уцелевшие лезли вперед, понимая, что если они сейчас не достигнут цели и откатятся назад, то уже понесенные жертвы окажутся напрасными и более того, во время следующего штурма они понесут их в таком же объеме. А цель – русские окопы, вот она, еще десяток другой метров.

Прикрываясь телами павших товарищей китайские солдаты поднимались все выше и выше… И вот она цель достигнута. Первые солдаты стали проникать в окопы. Впрочем первая волна проникшая в окопы тоже почти вся полегла, расстрелянная в упор. Но натиск не ослабевал и русским не осталось ничего другого как отступить, уходя вглубь своих лабиринтообразных укреплений.

Перевалился через вал вслед за своими солдатами и Уси Нанкин. Тут уж даже ему пришлось повертеться. Крытые окопы оказались настоящими ломаными темными лабиринтами с лишь изредка освещенными участками из-за проломанных взрывами перекрытий и за каждым поворотом их ждали неприятные сюрпризы.

Впереди идущий солдат подорвался на растяжке. Тут же выскочил русский и открыл беглый огонь от пуза. Уси едва успел упасть на дно, как над его головой пронеслась очередь и выкосила еще троих солдат позади него. Две пули больно срикошетили от спины.

Отстрелявшись, истратив весь рожок, русский скрылся в лабиринте.

— С вами все в порядке товарищ капитан? — присел над Нанкином сердобольный боец.

— Да, все в норме… давайте вперед…

И они пошли вперед. И тут уже заварилась такая кровавая каша, что и слов нет описать ее. Очереди в упор, взрывы гранат, рукопашные схватки. И в драке обезумевшие от крови и безнадеги русские, в этой странной песчаного цвета форме, оказались на удивление хороши.

Сзади раздались выстрелы и еще несколько солдат упало. Потом грохнул взрыв ручной гранаты, отстучала еще одна короткая очередь на добивание оглушенных и раненых и Нанкин укрытый от взгляда врага поднявшейся пылевой взвесью (иначе стал бы первоочередной целью автоматной очереди, а не раненые) оказался один на один с русским. Его автомат разочарованно щелкнул боком, не найдя капсюля гильзы, и русский с рычанием и безумным блеском в глазах, бросился вперед.

Уси не успел развернуться достаточно быстро, ствол его АК проскреб по стенке окопа, оставив глубокую борозду и это дало русскому время подобраться вплотную и нанести первые удары метившие в горло. Нанкин отстранившись споткнулся о тело своего погибшего солдата, упал, и только это его спасло от появления незапланированного природой второго рта.

Раздалась короткая очередь за спиной и русский дернувшись, буквально отлетел назад.

— Ты цел, Уси?

— Хонг?! Как же ты вовремя…

"Да это же уркаганы", — осенило Нанкина, когда он увидел тело русского, что чуть не убил его. Пальцы все в наколках-перстнях.

— Штрафники…

Вот еще одна национальная варварская особенность русских.

Бой за позиции прекратился почти внезапно. То ли русских всех поубивали, то ли уцелевшие сумели незаметно скрыться по тайным ходам. Но это не важно, главное, что позиции за которые столько пролито крови наконец взяты.

— Хонг…

— Что?

— Почему у меня вместо радости очень поганое ощущение?

— Не знаю может…

То что хотел сказать Хонг потонуло в жутком грохоте взрывов.

* * *

От роты "местных" капитана Нанкина в двести десять человек после взятия высоты и подрыва уничтожившего больше половины захвативших высоту солдат, осталось всего семнадцать солдат, причем половина из них оказались ранены в той или иной степени. Общие потери штурмовавших высоту подразделений до сих пор подсчитывались, но и так было ясно что они в среднем достигали семидесяти процентов. Оставалось только порадоваться, что это была не ядерная бомба и даже не химическая атака. Иначе можно было бы вообще не считать, а списывать в расход всех скопом по номиналу.

Но все эти неприятности не могли остановить победное продвижение китайской армии, начавшей захват столь необходимого для дальнейшего успешного наступления плацдарма на левом берегу реки Енисей.

Сразу как только стало ясно что проход есть, под прикрытием истребителей прилетели грузовые самолеты и начали сбрасывать отдельные сегменты понтонных мостов. Специальные подразделения инженерных войск также десантировавшихся на побережье быстро навели переправу сразу в несколько линий и новые только что подошедшие полки стали быстро переправляться на другой берег. Русские не успели стянуть к месту прорыва достаточно сил, чтобы надежно локализовать прорыв и китайская армия с боями продолжала расширять плацдарм.

На третий день своим ходом подошли колонны новейших танков с электромагнитными пушками, против которых бессильна любая броня, и они начали плотной колонной переправляться чтобы окончательно раздавить русских на данном направлении кое-как сумевших задержать продвижение КНА. Танки рассекут и раздавят любую преграду что возвели русские.

Капитан Нанкин с выжившими солдатами не участвовал в развивающемся сражении по расширению захваченного плацдарма на левом берегу. Они все это время сидели на захваченной высоте. Часть выживших солдат избежавших ранений, от которых проку в сражениях все равно немного, переквалифицировались в похоронную команду и хоронила мертвых в многочисленных воронках.

— Кажется все, — сказал Хонг, вслушиваясь в доносящиеся раскаты взрывов. — Осталось прорвать оборону русских еще в двух-трех местах и можно развивать полноценное наступление. Нас уже не остановить. Дальше будет легче. С такими танками, пехота перестанет быть ударной силой взламывающей укрепления, теперь уже не придется грудью на амбразуры кидаться. Дальше мы будем только подчищать то что пропустит железный кулак.

Уси несколько рассеянно кивнул. Его и сейчас занимали совсем другие мысли, довольно неожиданные даже для него.

— Ну захватим мы Россию, а дальше что? — произнес он.

— Как что? — изумился Хонг. — Жить будем! Теперь все это будет наше!

— Наше ли?..

— Ты чего капитан? — нахмурился Хонг.

— Помнишь старшего полковника?

— Ну да, видел пару раз… странный тип. Больной наверное…

— Если бы больной… Представь себе целую армию таких серолицых… а еще лучше много-много армий…

— Уси… я что-то не понимаю к чему ты клонишь. О каких армиях серолицых ты говоришь?

— Ладно, забудь, — встряхнулся Нанкин, подумав что не стоит болтать об этом даже с лучшим другом. А то еще он в свою очередь начнет болтать и странные разговоры достигнут совсем ненужных ушей в контрразведке и что с ним случится дальше лучше не думать.

На смерть капитана никто не обратит особого внимания. Мало ли их погибло и еще погибнет? Война как-никак идет…

— Посмотри Уси, — после тяжелой паузы указал Хонг на юг по руслу реки с которой явно что-то происходило. — Что это такое?

— Вот блин, — по-русски ругнулся Нанкин и сплюнул. — Сейчас сам все увидишь.

Уси несколько раз перевел непонимающий взгляд с Нанкина на реку и обратно.

Русло реки стремительно расширялось, а уровень воды быстро волнообразно поднимался. Похоже, это заметили и на переправе. Люди заметались, кто ринулся вперед, кто назад, в результате образовалась неконтролируемая мечущаяся толпа. С техникой еще хуже, она шла сплошным потоком и не обладала вообще никакой мобильностью, ни быстрее вперед, ни тем более назад.

Понтонные мосты качнулись, раз другой, потом стали прогибаться под усиливающимся течением и различным мусором что смыла вода с берегов. Образовалась своеобразная запруда и понтонную переправу стало подтапливать, что еще больше усилило давление воды, а потом когда ее уровень резко поднялся их просто сорвало с якорей, разбило на отдельные сегменты и разворачивая понесло прочь. Некоторые сегменты перевернулись и все что на них находилось: грузовики, танки, люди пошло на дно.

— Они что же, плотину рванули?! — ужаснулся Хонг.

— Не думаю… Судя по скорости и напору, скорее всего устроили максимально большой слив воды. Пустили вхолостую турбины и верхние заслонки опустили.

— Понятно…

Разрушение понтонных переправ стало не самым страшным. Людей и техники потонуло не так уж и много… Хуже, много хуже то, что всю низменность левого берега реки, и узкую полоску правого, стало затапливать. Кажется что не очень-то и быстро, и не так уж высоко, но людям просто некуда деться из зоны затопления. Они забирались на технику, на возвышенности, но этих островков в пределах досягаемости немного, площадь их невелика и всем места естественно не хватило.

Через час вода поднялась в среднем на метр, никто даже не утонул, но это не важно, потому как очень скоро все эти солдаты много часов простоявших в ледяной воде сильно заболеют. А кокой солдат из человека жестоко страдающего ОРЗ и тем более воспалением легких?

Успевшие перебраться на левый берег Енисея китайские войска, без связи с правым, без подмоги и пополнения боеприпасами, оказались в естественном мешке окружения. Потребовалось всего два дня ожесточенных боев, чтобы ликвидировать эту группировку лишившейся всякой поддержки со стороны основной армии. Установка повторной переправы в условиях нестабильного течения оказалось делом невозможным.

В итоге все жертвы что были принесены на алтарь прорыва оказались напрасными. Как следствие высоты захваченные с таким трудом пришлось оставить без единого выстрела, потому как закрепиться на них не представлялось возможным под постоянным обстрелом, а все высвободившиеся войска бросить на новый фронт, на новую попытку прорыва.

Свое следующее назначение Уси Нанкин получал ни много ни мало как в штабе фронта. Ему снова дали роту "местных", а также подразделение ренегатов – аборигенов из числа малых народов России монголоидной расы решивших в добровольно-принудительном порядке воевать за Великий Китай.

В штабе он оказался свидетелем не слишком красивой истории, если это можно так назвать. Точнее он просто слышал, как этот еще один серолицый старший полковник, буквально кричал на генералов, не заботясь о звукоизоляции:

— Мы должны взять этот город, во что бы то ни стало и развить наступление! Вы слышите?! Месяц! У нас максимум месяц чтобы его взять и начать переправу войск!

"А чего мы так торопимся? — подумал Уси. — Как известно, кто спешит, тот людей смешит. Что же вас так припекло-то?.."

 

Глава 4

Началось ежедневное собрание Генерального Штаба в ставке верховного главнокомандующего.

— Можете меня чем-нибудь порадовать? — начал президент Владимир Орлов слегка фривольной фразой, чтобы хоть немного развеять то гнетущее ощущение, что оставалось от хмурых лиц генералов, ключевых министров и глав спецслужб.

Никто не ответил, более того, отвели глаза, стараясь не встречаться взглядами даже друг с другом. Значит дела совсем плохи.

— Ясно. Что ж, докладывайте…

— Докладывать особо и нечего товарищ верховный главнокомандующий, — взял слово министр обороны. — Обстановка на фронтах остается без особых изменений. Прорыв районе Атаманово локализован и противник, отступив, собирает силы для нового удара.

— Потери?

— Перевалили за пятьдесят тысяч, товарищ верховный главнокомандующий. Бои были очень тяжелые. Китайцы дрались до последнего, видимо надеясь на подкрепление.

Президент закрыл глаза. Самые большие единовременные потери с начала войны. А всего, они уже давно перевалили за полмиллиона. Если будет продолжаться такими темпами, то очень скоро перевалит за миллион.

"А что у китайцев? — подумал президент. — Мы накрошили их уже в двадцать раз больше, а им все хоть бы хны. Подумаешь, десять миллионов, у них армия в двадцать раз больше…"

— И где китайцы нанесут этот удар?

— Генштаб считает, что удар будет наноситься по Красноярску.

— Почему?

— Они решат пройти по высокогорью, чтобы их не смыло, как то случилось с ними сейчас, даже в том случае если мы все же решим рвануть ГЭС. В городе легче построить такую переправу.

— Ясно. И каковы шансы что они пройдут?

— Высокие, — не стал отрицать министр. — Особенно если учесть, что мы начинаем испытывать сильнейшую нехватку боеприпасов. Нам нужны ракеты, много ракет к установкам залпового огня. Снаряды, гранаты, мины, патроны наконец!

— Заводы и так перешли на круглосуточный режим работы производства вооружения и боевой техники…

— Этого мало, товарищ верховный главнокомандующий. Нужно много больше.

— Ну а я что могу сделать?! — начал терять терпение президент. — Родить что ли?! У меня нет Рога Изобилия и волшебной палочки тоже нет и щук с золотыми рыбками нет!

— Вообще-то есть…

— Что? — удивился Владимир Орлов. — О чем вы?

— Есть такие пушки стреляющие ядерными снарядами мощностью до полкилотонны. По крайней мере я надеюсь что запасов боеприпасов к ним хватит до того времени когда заводы выйдут на необходимый объем выпуска обычного вооружения. Нужно закрыть эту брешь дефицита хоть чем-то. Потому я прошу дать разрешение на их применение.

— Даю… — со вздохом махнул рукой президент Орлов. — Раз уж дал разрешение на применение реальных бомб, то это просто пустяк…

— Спасибо.

— Но потомки нас осудят.

— Пускай, — легко согласился министр. — Главное чтобы было кому осуждать.

— Тоже верно. Но этот город должен стать для китайцев сродни Сталинграду для фашистов. Вы меня понимаете?

— Именно это мы им и хотим устроить товарищ верховный главнокомандующий.

Заседание продолжилось, различные службы и ведомства утрясали различные вопросы и трения возникающие между ними при помощи президента его волевыми решениями, когда сами они между собой договориться не могли. Ресурсы требовались везде и всем их естественно не хватало.

— Товарищ президент, — вмешался министр иностранных дел под конец заседания, после того как получил записку от своего помощника.

— Что у вас?

— Посол США просит встречи.

— Вот как? И что же он хочет обсудить?

— Международную обстановку.

— Да уж, очень конкретно, — устало усмехнулся Владимир Орлов. — Впрочем и так ясно о чем именно он хочет поговорить. Хорошо, назначьте встречу. Можно прямо по окончании заседания.

— Хорошо.

Решив все вопросы, скопившиеся на этот день, собравшиеся стали расходиться. Лишь глава Главного разведывательного управления на секунду замялся у стула.

— Что у вас Тимофей Якович?

— Да даже не знаю, товарищ президент, информация сама по себе пустяковая, даже пустая, но, есть в ней что-то такое…

— Говорите, — устало кивнул Владимир Орлов. — Сегодня и так было много пустой болтовни. Еще пару байт никчемной информации погоды не сделают.

— Слушаюсь. Собственно информация заключается в том, что с началом ядерных взрывов погодная установка китайцев в пустыне Алашань прекращает работать.

— И что? Что в этом чего-то такого?

— Вот, товарищ президент.

Глава ГРУ Гвоздин положил перед Орловым пачку не очень качественных фотографий.

— Сделаны с низко и быстролетящих спутников, — пояснил он.

— И что? — рассмотрев фотографии, поднял непонимающий взгляд президент.

— После ядерных взрывов установка не работает по нескольку дней. А после целой серии взрывов она бездействовала почти месяц и облачный покров в центральной области, прямо над самой установкой как вы можете видеть, рассеивается.

— Ну, рассеивается и что? — начал терять терпение президент.

— Все бы ничего, но почему установка перестала работать? Это раз. И два, посмотрите на многочисленные четкие следы вокруг самой установки. Земля буквально изрыта ими.

— И что? — в который раз повторил президент. — Я ничего не понимаю…

— В аналитическом отделе тоже ничего не понимают, — кивнул глава ГРУ.

— А что они должны были понять?

— Почему так много следов, товарищ президент. Следы плохо видны, нельзя с абсолютной уверенностью сказать чем они оставлены, но в то же время они очень четкие, глубокие, что говорит о частом использовании тяжелой техники. По сути, о колоннах тяжелой техники…

— Вот как?!

— Так точно? И вопрос в том, как увязать погодную установку с этими следами. Это же чисто научная установка, если верить китайцам, а если не верить, и установка имеет какое-то отношение к военным разработкам, (опять же, какого плана?) то все рано непонятно такое интенсивное использование дорог тяжелой техникой.

— Ну, Тимофей Якович загрузили вы мне мозги… — через минуту сказал президент.

— Простите, но вы должны были это знать.

— Ясно. И что, у ваших у аналитиков совсем никаких догадок?

— Абсолютный ноль.

— Что ж, спасибо, я принял вашу информацию к сведению. Хотя она действительно пустая без дополнительных данных.

— Мы над эти работаем, товарищ президент. Поскольку здесь явно скрывается какая-то опасность, я переключил на эту проблему значительные ресурсы своего ведомства. Что-нибудь да нароем.

— Хорошо, можете быть свободны.

— До свидания.

Не успел президент сколько-нибудь расслабиться, как наступил час встречи с послом США.

Президент устал и потому отбросив все дипломатические протоколы, просто указав послу на стул, сказал:

— Чего нужно США от нас и что оно хочет предложить? Давайте по существу и без резины, у меня сегодня был тяжелый день и завтрашний будет ничуть не легче. Итак, я вас внимательно слушаю, посол.

Посол явно не ожидавший такой грубой встречи, немного стушевался, но взяв в себя в руки, с некоторой надменностью в голосе и даже позе, излишне вальяжно сказал:

— Я постараюсь господин президент… Правительство и президент США уполномочило меня передать вам некоторые предложения касаемо вашей войны с Китаем.

— Вот как?! И в чем же они заключаются?

— Мы могли бы оказать вам посильную помощь.

— Все интересней и интересней! — язвительно произнес президент Орлов. — И что же это за помощь? Поставка техники по ленд-лизу как тогда, сто лет назад?

— В том числе… — кивнул посол. — Она вам явно не помешала бы. Но и как тогда, сто лет назад, мы могли бы открыть второй фронт.

— О! Даже так?! — действительно немало удивился президент. Такого предложения от США он явно не ожидал. — А вот это уже действительно сенсация. Но помощь никогда не бывает бесплатной. Что же вы хотите за свое вмешательство? Говорите. Не изображайте мне здесь оскорбленную невинность как монашка, которой член показали и сказали что его сейчас будут использовать с ней по назначению. Что вы хотите?

— Экономический протекторат над частью экономической зоны России. Но никакой территориальной аннексии.

— Я так понимаю, господин посол, что имеется ввиду северные моря, а точнее их недра?

— Да, — кивнул посол. — Ну и…

— Говорите.

— Северные районы Сибири. Заполярье.

— Вот как? Странно. Если мне не соврали мои разведчики то вы и так это получите, кроме заполярья, в случае победы Китая за одно только неучастие в каких либо союзах с нами. А тут такие жертвы. Ведь это действительно будут большие жертвы, десятки, сотни тысяч солдат, ваших американских избирателей. Их смерть ради нефти и газа вряд ли понравятся другим избирателям, знаем, проходили. Как вы будете оправдываться перед своими гражданами? Ведь возможны даже ядерные удары со стороны Китая по территории США… Нас-то они атомом не трогают, чтобы не тревожить остальной мир, не провоцировать его ну и потом они тут сами хотят жить, зачем им тотальное заражение земли которую они уже считают своей. А вы сами лезете в драку. Так что можете получить сполна. Или вы надеетесь на свое ПРО? Мои генералы о ней не самого высокого мнения, так что можете огрести по полной. Так зачем вам такой геморрой? Или все дело как раз в заполярье? А-а… — протянул президент. — Я понял, боитесь, что китайцы не отдадут обещанного, все себе оставят?

— И это тоже.

— А также вам не нужен настолько сильный Китай.

— И это тоже. — Повторил посол.

— Что ж, признаюсь, ваше предложение очень заманчиво. Очень.

— Собственно других возможностей победить и сохранить территорию у вас нет.

— Вы настолько уверены в себе? В своей силе?

— Уверены.

— Что ж, возможно вы правы. Возможно вы действительно наш шанс на победу. И время вы со своим предложением выбрали как нельзя удачнее, когда вот-вот произойдет перелом…

— Так вы согласны? — спросил посол.

— С кондачка такие вопросы не решаются, вам ли не знать, господин посол. Вы можете быть свободны.

— До встречи господин президент. Надеюсь, вы примете разумное решение.

— Можете не сомневаться, господин посол. Оно будет разумным.

Посол встал, откланялся и покинул президента.

— Шакалы… — прошептал Орлов, когда захлопнулась дверь за американцем. — Обложили как медведя в берлоге. И ведь действительно, ничего другого не остается. Не на чудо же надеяться…

Загорелась лампочка на аппарате связи.

— В чем дело? — спросил президент, ответив на вызов.

— Владимир Дмитриевич, срочной аудиенции просит Ферсов Сергей Евгеньевич.

— Что ему нужно? Только что ведь совещание прошло…

Президент подумал что раз глава ФСБ просит срочно, значит это действительно срочно. По пустякам его дергать точно никто не станет.

— Хорошо. Пусть проходит…

Глава ФСБ вошел в кабинет стремительно, немного запыхавшись.

— Что случилось?

— Крысы бегут с корабля… — буквально выплюнул Ферсов, столько было в его голосе негодования и презрения.

— О чем вы?

— Вот, товарищ президент, — протянул глава ФСБ дискету. — ОДКБ больше нет, все его члены разбежались как тараканы. Здесь заявления глав участников… Завтра они озвучат их официально.

— Что ж, этого следовало ожидать… — устало кивнул Орлов. — Впрочем, мы ничего особо не потеряли. Помощи от них все равно как от козла молока… Эта организация изначально была фикцией, формальностью. Даже удивительно что они так долго тянули с выходом.

— Я знаю. Но это только полбеды. Хуже то, что кавказские республики объявили от отделении и провозгласили о создании Кавказкой Конфедерации.

— А вот это уже действительно серьезно, — подобрался президент. Внешнюю вялость как рукой сняло.

Президент вставил диск в терминал и просмотрел содержимое. Главы кавказках республик, а также калмыки заявили об отделении и образовании Кавказкой Конфедерации. Главы республик так же требовали отправить домой своих граждан призванных на службу в Армию РФ в связи с мобилизацией, а также всех контрактников кто желает вернуться в свои республики.

Пока президент смотрел ролик, в кабинет протиснулись министр иностранных дел и глава ГРУ, как выяснилось с той же информацией, что уже донес до Орлова Ферсов.

Министра обороны пришлось вызывать. Он такой информации получить не мог, не та сфера деятельности.

— Такая синхронность, навевает на мысль о китайской руке, — пробормотал президент.

Собравшиеся почти одновременно согласно кивнули.

— Это не удивительно и уже неважно. Вопрос в том, что мы можем реально с этим поделать? — спросил Владимир Орлов. — Я о Кавказе.

— Ничего, — безапелляционно ответил министр обороны. — У нас сейчас просто нет сил восстанавливать на Кавказе Конституционный порядок. Все войска на фронте. А второй фронт нам совершенно ни к чему.

— Еще есть какие мнения?

Собравшиеся промолчали, соглашаясь с выводами министра обороны.

— Ясно. Ну и черт с ними. А вот что касается возвращения мобилизованных и контрактников уроженцев Кавказа, то вам следует постараться этого не допустить, они должны и дальше сражаться на фронте. Если уж они хотят независимость, то пусть заплатят за это свою цену. Вы меня поняли?

— Так точно. Так или иначе, но они исполнят свой долг, — заверил министр обороны.

— Вот и отлично.

 

Глава 5

Штрафной батальон Заречного, получив дополнительных людей и став полноценным батальоном, достигнув численности в шестьсот тридцать человек, скорым маршем двигался на восток, втягиваясь в горы.

Впрочем далеко идти не надо, линия фронта находилась всего в десяти километрах от окраины Красноярска. Вперед уехали грузовики с боеприпасами, но это не значит, что штрафники шли налегке. Нет, каждый из них, подтверждая истину, что оружия и боеприпасов никогда не бывает много, тащил на себе по тридцать килограмм различного вооружения. Это нелегко.

Вадим невольно пожалел об отсутствии экзоскелета, тогда эти тридцать килограмм превратились бы в сущий пустяк, и скорость на порядок возросла. Но кто даст штрафникам экзоскелеты, если их даже для благонадежных солдат катастрофически не хватает?

Батальон шедший по распадку рассредоточился насколько это возможно по всей ее площади, часть людей двигались по склонам. Самолеты противника бывало прорывались сквозь линию фронта, что надо сказать случалось все чаще и чаще, и вряд ли пилоты устоят перед соблазном поработать по колонне солдат из пушек и пулеметов, а то и вовсе сбросить на них то что не получилось сбросить непосредственно на укрепления.

— Подтянись, — оглянувшись, уже в который раз приказал своим бойцам Куликов. — Не отставать…

Бойцы в его отделении подобрались еще те. Помимо Бурого, считавшего себя несправедливо обделенного командирской должностью (ну как же, ведь он в свое время был главой целой банды, и даже Куликову предлагал к себе пойти), имевших боевой опыт более не имелось.

Все остальные были выдернуты из гражданской жизни сразу брошены в штрафбат, поскольку не имели никакой ценности. Так в отделении имелось четыре урки осужденные за грабежи и разбои выдернутые из зоны. Двое уклонистов, один из которых косил под психа (может и впрямь псих потому как не оставлял попыток убедить окружающих в своей психической неполноценности даже в штрафбате) и якобы слепой (может действительно слабовидящий, кто знает?). А также три наркомана, уже давно страдающих от отсутствии дозы, они-то болезные сильнее всего стопорили движение.

И почти весь взвод состоял из таких прости господи солдат: уклонистов-симулянтов, зэков, алкашей и нарков. Взводный Болото не отличался разборчивостью, как большинство других взводных, разобравших себе бойцов поздоровее. Но ему было просто все равно. Как следствие взвод плелся в самом хвосте колонны, хоть и шел по самому ровному участку.

— Может их чем-нибудь уколоть? — предложил Бурый.

— Чем?

— Обезболивающим.

— Ставлю миллион к одному, что эти торчки уже скололи себе свое обезболивающее.

— Согласен, но может…

— Свое отдашь? — усмехнулся Вадим. — Вот уж не думал что ты такой самаритянин.

Вот еще, отдавать свои дозы этим торчкам! А если, не приведи, конечно, господи, мне самому понадобится?!

— То-то и оно.

Над головами в очередной раз с грохотом пронеслись ракеты от какой-то РСЗО и ушли дальше на восток. Никто даже голов не поднял. Привыкли. А зря…

Одна из ракет вдруг сошла с курса и ударилась в склон в двух километрах спереди от колонны. Мощный взрыв ракеты и череда мелких врывчиов кассетных зарядов перекрыл дорогу батальону.

Все тут же попадали на землю, даже обычно "тормозящие" с выполнением команд нарки.

— Вот же блин… — пробурчал Бурый, вставая и отряхивая с бушлата грязный снег. — Случись поломка на мгновение раньше и…

— И никаких китайцев не надо, — закончил за замолчавшего, чтобы сглотнуть возникший в горле ком Бурого, Вадим.

— Верно… Все бы тут полегли. По крайней мере большинство.

Куликов согласно кивнул.

— Подъем немочь! Чего разлеглись?! Рано еще в землю закапываться! — прозвучал насмешливый голос ротного и штрафники с трудом начали подниматься на ноги.

Большинству из них пришлось помогать, иначе бы не встали, придавленные тяжелым грузом, переносить который ни у кого не было ни малейшего опыта и силенок.

— Я не пойду! Оставьте меня! — забился в истерике "слепой", получивший соответствующее погоняло.

"А если он и вправду слепой? — подумал Вадим. — Только боеприпасы будет в белый свет как в копеечку засаживать…"

Но это уже не важно. Раз он здесь, то должен быть как все. По крайней мере грузы потаскает.

— Вставай! — приказал ему Вадим.

— Нет!

— Что тут у тебя? — раздраженно спросил Болото, что вынужден был вернуться на шум.

— Да вот…

— Ясно.

Взводный достал пистолет.

— Боишься умереть Слепой?

Симулянт не ответил, но и так видно, что боится, это как говорится, увидел бы даже слепой.

— Вот это видишь, Слепой?

Болото поднес к глазам бойца пистолет и повертел у него перед носом.

— Вижу что видишь… Так вот, если сейчас не встанешь, то ты уже не встанешь никогда. В бою, если повезет, ты еще может и не умрешь, а сейчас, если не встанешь, точно сдохнешь, потому что я тебе мозги вышибу. Усек? А ну живо встал падаль! — без перехода закричал Болото. — Ноги в руки и вперед!!! Считаю до трех! Раз! Два!

Взводный звонко взвел пистолет и упер его в лоб симулянта.

Слепой с круглыми от ужаса глазами, стал активно, но без особого успеха, шевелиться, как перевернутая на спину черепаха, пытаясь встать. Он видел, что Болото не шутит и действительно сейчас пристрелит его. Там где люди погибают десятками в одно мгновение, количество бойцов в подразделении на одного больше, одного меньше – роли не играет.

Симулянту помогли встать сразу двое, подхватив его за руки.

— Учись, — бросил Болото Вадиму. — Надеюсь, в следующий раз мне не придется вмешиваться самому. В конце-концов ты командир отделения или где?

Куликов кивнул, показывая, что, если что, второго вмешательства взводного не потребуется.

Штрафники снова двинулись в путь. Там впереди продолжали громыхать взрывы, в небо поднимались черные облака. Иногда, у самого горизонта если подняться чуть повыше на гору, можно было увидеть стремительно вырастающие грибки от мини ядерных взрывов.

"Слава богу, что хоть снаряды от "Больших Матрон" падают, не где попало из-за дефектов в производстве, а согласно баллистической науке", — невольно подумал Куликов, представив, чтобы от них осталось, упади сюда ядерный снаряд. Да ничего. Даже горстку пепла и ту бы развеяло.

* * *

Вот и цепочка высот, тот участок, что предстояло оборонять стоя насмерть штрафному батальону Заречного. Комбат еще на подходе раздал приказы ротным, те – взводным и каждое подразделение двинулось на свои позиции. На один участок двинулось сразу рота в двести человек, на другой всего взвод в сорок бойцов.

Как раз взводу Болото досталась высота, которую предстояло защищать столь малыми силами. Но это объяснимо, проходы между этой высотой и соседними, что справа, что слева хорошо простреливались и много сил там не требовалось, да и не разместить там больше, точнее можно, но тогда создастся ощущение толпы на пятачке. Китайцам даже не особо целиться придется чтобы в кого-то попасть.

Штрафники подошли как раз в период затишья и снаряды на позициях с протяжным свистом падения рвались не так часто. Китайцы стреляли больше для острастки, чем прицельно. По крайней мере в пользу этого говорила точность попадания, а она хромала на обе ноги: то недолет полсотни метров, то такой же перелет, хотя и по укреплениям тоже попадали.

— Наша задача, продержаться на высотах до подхода подмоги, — разъяснил уже своим подчиненным взводный Болото. — Основные силы сейчас отражают атаки противника на других участках фронта… Мы должны обеспечить всем отступившим и понесшим серьезные потери подразделениям время для перегруппировки и усиления. А теперь сменитесь с отходящими и разузнайте что к чему, что следует опасаться и откуда. Все ясно? Тогда пошли. Партизан, давай на левый фланг…

Вадим кивнул и махнув своему отделению повел их на южную сторону высоты.

— Мн-да, весело у них тут было, — произнес Бурый, оглядев разрушения.

Повсюду воронки, стреляные гильзы, осколки и… трупы. Много трупов: китайцев безуспешно шедших на штурм высоты и трупы защитников разорванных в клочья, придавленные бетонными плитами и балками, просто убитые и даже не оттащенные в сторонку. Видимо под конец уже стало не до того чтобы трупы таскать как вначале в укромные места, потому как уже нет ни сил, ни желания, а вид мертвых товарищей уже давно приелся и не вызывал никаких чувств, как не вызывает никаких чувств вид какого-нибудь булыжника. Хорошо что на дворе властвует зима и вся эта куча мяса еще не начала гнить источая тошнотворный аромат.

— А станет еще веселее, — сказал Вадим.

— Верно.

Бурый огляделся и поежился как от холода, хотя все вспотели пока взобрались на высоту и затащили боеприпасы на своем горбу.

— Чувствую себя как на тарелке…

Куликов согласно кивнул. У него тоже появилось схожее ощущение.

Столь малое количество защитников стратегической высоты создавало неприятное ощущение будто стоишь голым посреди улицы, а на тебя все пялятся, ржут и пальцами тыкают. Ощущение усиливалось тем что укрепления уже изрядно разрушены в прошедших боях и не могли полноценно защитить защитников.

Окопы осыпались, так что они теперь больше походили на какой-то пологий овраг. Бетонные балки, защищающие переходы также покосились, раздвинулись, упали, открывая путь напалму и газу. Чтобы попасть из одной части окопа в другой приходилось изворачиваться ужом, а то и вовсе ползти на пузе, а кое-где так и вовсе выходить на поверхность, а значит подставляться под пули и прочие поражающие средства врага, что он обрушивал и еще не раз обрушит в моменты штурма.

По этим разрушенным галереям иногда пригибаясь, когда где-то рядом раздавался взрыв, дрожала земля и на головы осыпалась земля, отделение Куликова добралось до своей позиции на левом фланге. Тут, в укрепленном блиндаже, он увидел старшину сидящего к нему спиной и его подчиненных, чумазых от грязи и пороха, перебинтованных тут и там, и смертельно усталых на вид, что неудивительно, не на курорте…

— Смена…

Старшина обернулся и вся флегматичность слетела с его лица. Вадим тоже немало удивился встрече.

— Демон? Ты ли это? — медленно вставая, все еще видимо не веря своим глазам, прошептал Юрий Бардов.

— Я, — невольно смутился своему штрафному статусу Куликов.

— Штрафник?!

— Как видишь…

— Но почему?!!

— А-а… — махнул рукой Вадим. — Какая теперь разница? Могу сказать лишь, что за дело…

— Ну ты даешь Демон… — покачал головой Юрий. — Хотя не могу сказать что удивлен.

Куликов на это лишь только криво усмехнулся.

Бурого с кем Бардов тоже был знаком, он похоже не узнал из-за испытанного только что потрясения. Да и не были они друзьями. Бурый предлагал не только Куликову, но и Юрию перейти в свою банду, но не сложилось.

— Что ж, располагайтесь, наш дом – ваш дом.

— Скорее уж могила, — тихо прошептал Бурый.

Но Бардов его услышал и осклабился:

— Для кого как.

— Ладно, — взял ситуацию в свои руки Вадим. — Что тут интересного? Показывай свои владения…

— Да практически ничего интересного, все как у всех… китайцы перед штурмом проводят артподготовку, забрасывают нас бомбами и тупо лезут напролом, только и успевай отстреливай. Но есть и одно паршивое местечко… Вон там, в тридцати метрах от нас, видишь обрыв? — показал пальцем Юрий. — Там на выходе еще целая куча китайцев валяется, прямо вповалку один на другого, этакий бруствер из тел получился, а слева чисто…

— Вижу…

— Вот. Они под его защитой могут подобраться практически вплотную. Глаз да глаз за ним нужен, особенно когда они дымовушек набросают, так что дальше собственного носа ничего не разглядеть. Потому если есть возможность, поставь тут сразу два пулемета… а еще лучше три. А то как начнут чертиками из табакерки выскакивать, только держись. Мы на этом уже собаку съели, и как только карусель начинается, лупим сразу с двух стволов в тот район, есть там кто или нет. Бьем без остановки до тех пор пока не удастся что-нибудь разглядеть и действовать более осмысленно. А по-первости чуть не лопухнулись по крупному с этим овражком. Китайцы как поперли из него, как навалились, едва до рукопашной не дошло… если бы дошло, нам бы конец пришел. А так едва отбились, гранами их забросали… чуть у себя под ногами не взрывали… так они близко подошли. Я тогда сразу полвзвода потерял. А сейчас и вовсе меньше отделения осталось…

— Полвзвода? — удивился Вадим, сам еще не зная чему.

— Ну да, — с недоумением кивнул Юрий. — Я все-таки старшина, а не младший сержантик какой-нибудь, и мне не пристало отделением командовать. А лейтенант наш взводный реально грудью снаряд от безоткатки схлопотал, так что одни ботинки остались… так я за него…

— Нет, я не об этом, — перебил Бардова Куликов. — Взвод только на левом фланге или на всей высоте?

— На флаге конечно… — со смехом ответил Бардов. — Иначе чего я здесь делаю? Так бы в самом теплом и спокойном местечке сейчас сидел где наш капитан обитает, аккурат у лифта, чтобы сразу как реально жареным запахнет смыться по нему к черту с высоты…

— У лифта? — удивился Бурый.

— Так называют путь отступления. Обычно, как и в нашем случае, это овражек чуть расширенный, углубленный и замаскированный сверху.

— А сколько вас всего на высоте было? — спросил Вадим, возвращаясь к прежней, тревожащей его теме. — Рота?

— Полурота… По взводу на флангах и взвод по центру…

— Ядрен батон…

— А что… вас только взвод? — дошло, наконец, до Юрия.

— Именно.

— Ё-моё… — изумился Бардов и даже присвистнул. — Вас же расфигачат в миг…

— Вот и я о чем…

— Я тогда тебе свой пулемет оставлю… — показал на "печенег" Бардов. — Скажу, что безвозвратно утерян… не велика беда. Тут столько всего уже потеряли… и остальным скажу чтобы оставили.

— Спасибо. Нам это пригодится.

— Ну все штрафной… нам пора, — протянул руку Бардов, после того как по рации получил приказ на отход, от капитана. — Бывай Демон, ни пуха…

— К черту…

* * *

Бардов со своими оставшимися в живых бойцами скрылся в укрытых бетонными плитами окопах, а Вадим, после нескольких мгновений ступора, принялся за работу.

— Так, воины, привести позиции в порядок… хотя бы в относительный.

— Я так понял, нас тут подыхать поставили… — пробормотал Бурый.

— Похоже на то. Потому если не хочешь подохнуть быстро, то давай шевелись. Нужно подлатать наши укрепления…

— А смысл?.. — потерянно спросил Бурый.

— Не видишь смысла? Тогда возьми и застрелись. Из автомата конечно не очень удобно, но вполне реально. Если возиться не хочешь с автоматом, можешь гранатой подорваться.

— Ну ты че в натуре…

— В натуре кум в прокуратуре. Не хочешь стреляться, тогда выполняй приказ. Возьми своих корешей зоновских и подправьте вон те бетонные плиты, а то не ровен час, рухнут к черту после пары близких взрывов, и придавят нас, и так на соплях держатся.

— Есть…

— Отлично.

Вадим запряг в работу симулянтов и нарков, приказав им подровнять окопы, выгребая лишнюю землю. Хотя от последних толку было немного. Несчастных нарков колотило от ломки.

"Что бы с ними сделать-то, а? — недоумевал Вадим. — Ведь сами кони двинут и никаких китайцев не надо, по крайней мере в бою от них точно никакого проку не будет. Ну в самом-то деле, не свои же обезболивающие им отдавать…"

Куликов быстро пробежался по своей позиции, пытаясь сообразить, как можно вдесятером оборонять участок, что по нормативу следует защищать целым взводом. Выходило что очень плохо. Любая потеря в отделении как ни крути становилась практически фатальной, целые сектора становились не простреливаемыми и китайцы поднажав, вполне могли прорваться сквозь такой щуплый заградительный огонь. Обо всем этом на общем совещании Куликов доложил взводному.

— Ничего, — сказал Болото, — нам всем со дня на день обещали подмогу… Еще один штрафной батальон.

— Со дня на день?! Китайцы могут хоть сегодня на штурм пойти! А это как я понял последняя линия обороны. Дальше до самого города нет ни одной оборонительной линии!

— Ну а от меня-то ты что хочешь, Партизан? Не я же распределяю силы и сроки.

Вадим сокрушенно кивнул.

— Если враг нападет раньше времени, будем делать что можем, такова наша участь, потому как ничего другого нам не остается, — добавил Болото.

— Ладно, с этим понятно… У меня другая проблема…

— Какая?

— Нарки загибаются. Нужно как-то их… подлечить уродов.

— Подлечим. Комбат как раз с этим вопросом разбирается. Не впервой. Сейчас для этих ублюдков должны наркоты подбросить, вместе со жратвой и дополнительными боеприпасами для нас. Так что все будет чики-чики. Сам только не ширнись.

— Я что, на психа похож?..

К вечеру, героин и все необходимое для наркошей действительно доставили уже в заряженных шприцах, чтобы не дай бог у наркоманов, в случае самостоятельного приготовления от трясуна передозы не случилось, и те уколовшись погрузились в свою нирвану, душами улетев в это время куда-то далеко-далеко. На мгновение Вадиму даже завидно стало… захотелось также хоть на время, хотя бы духом убраться отсюда подальше.

"Даже думать не смей, — одернул себя Куликов. — Именно это желание: убраться подальше любой ценой, именно сюда и привело…"

Вновь приближаясь и становясь все громче, пронзительно свистит падающая китайская мина.

— Блин, опять… — ругнулся Бурый, невольно вжимая голову в плечи. — Так и кажется что эта обязательно грохнется прямо на голову…

— Такая вероятность вполне реальна, — отозвался Вадим. — Потому нечего сидеть в одном блиндаже наподобие яиц в одной корзине. Но что касается этой, то она пролетит дальше. Другое дело газовая она или обычная…

— Обычная, — предположил Бурый вслушиваясь.

— Да, похоже на то…

И действительно, взрыв раздается с перелетом и где-то правее. Взрыв, а не легкий хлопок, также подтвердил то что это обычная осколочно-фугасная мина, а значит, противогазы можно не надевать. Впрочем даже если это была бы газовая мина, все зависит от направления ветра разносящий газ. Для того чтобы лишний раз не упражняться в надевании маски и герметизации, снаружи оставался "химразведчик" предупреждавший об опасности заражения.

— И чего их не подавят?

— А я почем знаю… Может как раз они хотят чтобы мы начали их подавлять и в свою очередь засветили свои позиции.

— Хм-м… возможно.

— А может просто нечем подавлять.

— И такое возможно…

Новый свист.

— Недолет… — предположил Бурый. — Обычная.

Прислушавшись, Вадим согласно кивнул. Мина действительно не долетела метров тридцать и на этот раз упала где-то левее. Но с последним предположением Бурый ошибся и раздалось предупреждение от "химразведчика":

— Угрозы заражения нет. Направление ветра северо-восток.

Нарки, на чьи лица на всякий случай заблаговременно напялили противогазные маски, чтобы в случае реальной угрозы потравы с ними не возиться, от каждого взрыва морщились, вздрагивали и начинали сучить кто руками, кто ногами, а кто ногами и руками одновременно. Получалось смешно и немного жутко одновременно.

— Интересно, что им в этот момент видится? — презрительно усмехнулся Бурый.

— Ширнись и посмотри, а потом нам расскажешь, — предложил Вадим.

— Ага, щас, нашли дурака! Наверное каких-нибудь чертей да демонов… Убегают поди от них!

Тут уже Вадим невольно вздрогнул, вспомнив свои видения после сыворотки правды, что его долго "угощали" пока он находился в плену. То еще удовольствие.

— Кстати, чего это он тебя демоном называл? Я так понял это тое прежнее погоняло? За что получил?

— Ни за что. Просто словообразование от моего имени Вадим, превращенное в фамильярное Димон и как следствие Демон, — ответил Куликов в общем-то чистую правду.

Но также правда и то что он подтвердил свое прозвище, будучи под сильнейшим кайфом, напав на охрану в плену что пришла его убить, дабы его не освободили партизаны. Он буквально удавил их голыми руками, одному выгрыз глотку, а другому расплющил лбом лицевые кости. А второй раз когда предложил устроить пожар и сжечь китайцев окруживших партизанский отряд. Тогда его прозвали уже Огненным Демоном или Демон Огня.

— Вот оно что…

— А эта кажется…

Договорить Вадим не успел. Пронзительный свист сменился оглушительным взрывом и весь блиндаж густо заволокло пылью.

— Почти попали, сволочи… — буркнул Куликов отплевываясь. — Но хорошо хоть не газовая…

— Это верно… маски бы даже не успели напялить.

* * *

Китайцы, после поражения под Атоманово молчали целых три дня (редкие обстрелы одиночными не в счет). По нынешним временам, удивительно долгий период спокойствия на фронтах. Понятно что они готовились к новому натиску и перегруппировывали силы стараясь запутать русскую разведку лишними маневрами.

Солдатам же будь то штрафники или обычные оставалось только ждать, да развлекаться пытаясь угадать куда упадет минометная мина и какая у нее окажется начинка.

Взвод за эти три дня отдыха потерял всего двух человек. Одного все же порвало миной, второй из числа симулянтов скончался от неосторожного обращения с оружием. А может его в результате внутренних разборок пристрелили… Кто знает? По крайней мере выяснять это доподлинно не стали. Кому это надо?

Что касается конкретно штрафного батальона Заречного то за это время обещанное "со дня на день" подкрепление не подошло и штрафникам пришлось стоять в одиночку.

Китайцы как всегда рванули на штурм ночью после мощной артподготовки и налета штурмовой авиации перепахавшие высоты бомбами и ракетами. Защитные средства и устройства едва противостояли бомбежке из-за их катастрофической нехватки. Больше половины ракет и бомб пришлись по целям разрушая огневые точки и укрепления. Спасло только то что самих самолетов было немного, всего эскадрилья.

"Игл" чтобы прогнать штурмовики или хоть как-то помешать им зайти на цель у штрафников не имелось, а потому приходилось терпеть пока китайские пилоты куражились по позициям как хотели. Ну не из пулеметов же по ним бить?

— Занять свои позиции! — приказал Вадим Куликов, после того как чудовищная тряска земли, грозившая обрушить на головы ходуном ходившие плиты прекратилось и над головами стало тихо от рева самолетных двигателей.

Зэки и даже нарки (этим воякам после очередной дозы море по колено) разбежались по своим местам без проблем, а вот с симулянтами пришлось повозиться. Их на позиции пришлось гнать пинками под угрозой расстрела. Впрочем, вряд ли на боевых постах от них приходилось ждать чего-то путного. Поди забьются в самый дальний угол окопа и будут дрожать пока бой не закончится или пока их китайцы не пристрелят. Но тут уже ничего не поделать, каждый сам выбирает как ему умереть: с оружием в руках или обсираясь от страха.

В небо взлетели осветительные ракеты и стало светло почти как днем. Китайцы продолжали бить из минометов и безоткаток, но тут все же вмешалась минометная батарея в тылу штрафников и сразу несколько китайских точек ведения минометного огня были подавлены. Впрочем плотность огня от этого упала не сильно. Штрафников спасало только то что их мало, попасть по ним трудно, и часть китайских минометчиков отвлеклась на дуэльную перестрелку с аналогичным противником.

Китайцы полезли сплошным потоком с криками сливающийся в гул. От вида такой толпы в десятки тысяч человек, когда казалось противоположный склон ожил и пришел в движение, скрутило животы, потому как остановить такую лавину не представлялось возможным.

— М-мать… надеюсь нам все же подсобят… хоть немного…. Хоть чуть-чуть…

Оставалось только надеяться, что комбат все же связался с командованием и им действительно подсобят, хотя бы одним залпом.

— По-другому и быть не может… прорвутся ведь, как пить дай… Если только в штабе не решат что ситуация на других участках более сложная, ведь наступление китайцев наверняка идет по всей ширине фронта и о нас не забудут напрочь.

— А-а!!! — дико закричал Слепой, сорвав противогаз и бросив автомат, попытался удрать.

"Значит все-таки не слепой, раз все увидел", — отстраненно подумал Вадим.

Рука сама передернула затвор АК, Куликов прицелился и дал короткую очередь в спину беглеца. Слепой, раскинув руки, упал навзничь и затих навсегда.

— Ну вот, первые потери в отделении… причем от своих же рук.

Кто-то начал стрелять, но это бесполезно. Фигуры человечков очень маленькие и попасть в них можно только случайно. Да и в этом случае нанести урон отдельно взятому солдату противнику проблематично, если только не попасть в лицо или на худой конец в ногу и обездвижить его.

Вслед за автоматным огнем начал бить автоматический гранатомет и среди китайцев пробежала цепочка взрывов. Это дало более существенные результаты, раненые солдаты попадали, одного даже порвало в клочья, но по большому счету это только бесполезная трата боеприпасов.

— Прекратить огонь! — приказал взводный Болото.

Вадиму, после того как приказ не выполнили, даже более того, стрелять начали все остальные, пришлось пробежаться по своему участку и "сделать внушение" несдержанным бойцам долбя им по каскам прикладом автомата и повторяя приказ о прекращении стрельбы.

— Будьте внимательнее с оврагом, — наставлял пулеметчиков из зэков Куликов.

— Мы само внимание…

На живую силу противника перевели огонь минометчики. Вот это уже выглядело гораздо серьезнее. Тяжелые осколочные мины косили противника десятками. Но и этого было крайне недостаточно, чтобы остановить надвигающуюся волну атакующих. Китайцы неумолимо перешагивая трупы и раненых продолжали бежать вперед.

Минометные мины уже китайцев вновь начали усиленно бить по высоте только на этот раз газовыми и дымовыми снарядами. Ветер как на зло дул слабый и весь этот туман едва-едва сносило, так что вскоре жуткую картину надвигающейся живой лавины скрыло от глаз, но от этого стало только еще страшнее.

Но несмотря на туман, тяжелые мины продолжали рваться среди китайцев. Русским минометчикам бьющим по площадям он не помеха, тут даже корректировать огонь не нужно.

— Нам не устоять! Нам не устоять! Мы все погибнем!!! — причитал Псих, трясясь на дне своей ячейки и кося безумными глазами.

От бегства его удерживала только участь Слепого.

— Приди в себя, урод! — пнул его сапогом в грудь Куликов. — А то сдохнешь вот так причитая как баба!

Над головами раздался знакомый рев.

— Что это?! — еще сильнее вжался в землю Псих.

Ответом послужили мощные взрывы среди атакующих. Белесый дым огненными всполохами взрывов окрасило красным, точно в молоко плеснули крови.

Взрывы ракет помимо уничтожения значительной части наступающих солдат противника оказали еще одну службу. Ударные волны в один миг сдули всю дымовую и газовую завесу с обороняемых высот. Китайцы как оказалось подобрались к позициям обороняющихся очень близко, критически близко, от цели штурма их отделяла какая-то сотня метров.

— Огонь! Всем огонь! — раздался приказ взводного.

Забили пулеметы, автоматические и обычные гранатометы.

— Стреляй урод! — подняв за шкирку Психа и швырнув его к огневой точке, приказал Вадим.

Псих с диким криком начал поливать огнем из автомата, куда угодно, но только не во врага.

Куликов только мысленно сплюнул и выматерился (сделать это в реальности мешала маска). Видя что ему с этим бойцом не добиться какого бы то ни было прогресса, забрав его запас ручных одноразовых гранатометов, Куликов поспешил на свое место.

* * *

Вадим Куликов разрядил заранее подготовленные к стрельбе трубы гранатометов свои и Психа одну за другой почти с пулеметной скоростью, практически не целясь, но при этом ни одни заряд не пропал даром, просто потому что промахнуться, стреляя в такую гущу, просто невозможно.

Укрывшись от ответного автоматного и гранатометного огня, для надежности перебежав в соседнюю ячейку, он продолжил стрельбу уже из подствольников веером.

Когда закончились подствольные гранаты, пришлось стрелять из автомата только успевай рожки менять, благо зная что предстоит пережить их заготовили целую кучу (воспользовавшись в том числе и трофейными рожками и боеприпасами, благо они совместимы) и никому не нужно под огнем корячиться, заряжая магазины патронами, теряя на этом драгоценное время.

Подсобили свои минометчики, переведя огонь в опасную близость от позиций, но к сожалению стреляли они не долго. Китайцы их вычислили и за спиной загрохотали взрывы и китайские солдаты снова устремились в атаку.

При этом после предыдущих штурмов китайцами высот, ни минных полей, ни рядов колючей проволоки, ну разве что лишь отдельные рваные спутавшиеся участки, практически не осталось. Правда, то, что в колючке появились бреши, также сослужило свою хорошую службу. Китайцы больше не стремились проделать новые проходы, а пользовались уже имеющимися. Это их заставляло концентрироваться особенно плотно на отдельных участках, чем грех не воспользоваться.

Забросив автомат за спину и снова сменив позицию, чем чаще это делаешь, тем лучше, Куликов принялся метать гранаты по одному такому скоплению, потом по соседнему, погрузив их в разрывы.

Чем хорошо бросать гранаты с высоты, так это тем что они летят далеко, а упав, так еще пару тройку раз подпрыгнут и дальше вниз улетят к своей цели. Чего естественно не могут добиться те что лезет вверх. Их гранаты падают слишком близко. Но китайцы пытались достать обороняющихся гранатометами и подствольными гранатами. Так что взрывы рвались по всей оборонительной линии как среди атакующих, так и среди обороняющихся.

Обороняющихся от немедленной смерти защищало только то, что они находились в окопах и большая часть осколков летала где-то над их головами без всякой пользы, они так же могли часто менять позиции. Но нет-нет, а осколки находили свои цели, щелкая по каскам, впиваясь в бронежилеты, раня незащищенную плоть.

Но штрафники, особенно нарки, в угаре боя не замечали полученных ран продолжая метаться от ячейки к ячейке стреляя и бросая гранаты.

Китайцам же коим укрыться на голом склоне просто негде, разве что за трупами уже павших товарищей несли чувствительные потери. Но даже такие потери не могли остановить противника и он продолжал наседать.

Вот замолчал один пулемет, потом автоматической гранатомет. Вадим бросился туда, подхватив за шкирку уцелевшего Психа.

— Стреляй! — приказал ему Куликов, бросив в сторону пулемета.

Прежний стрелок валялся с окровавленной и разбитой противогазной маской.

— И не абы куда, а во врага. Не то самого пристрелю!!!

Стоило Вадиму только отойти как пулемет вновь замолчал. Обернувшись, он увидел, что все пулеметное гнездо разворотило взрывом.

Делать нечего, пришлось бежать к автоматическому гранатомету. Расчет из двух бойцов пострадал от взрыва, одного насмерть, второго тяжело ранило. Но лента гранат заправлена, нужно только нажать на спуск. Что Вадим и сделал поведя стволом слева направо, срезая осмелившихся рвануть в решительный бросок китайцев.

Но что это?! Вадим не верил своим глазам. Китайцы, коим до окопов оставалось метров тридцать-сорок, дрогнули и повернули назад. Ну никак ему не верилось что столь малыми силами можно было остановить такую ораву. Однако это было так. Китайцы ловя спинами пули продолжали бежать без оглядки.

Вадим ожидал после такого усиленного минометного обстрела, но и его не последовало. Вообще, на обороняемые высоты, после бесконечного гула стрельбы и разрывов, бетонной плитой обрушилась тишина. Лишь через долгие минуты ее разбавили стоны раненых китайцев.

* * *

— Командирам отделений явиться ко мне через десять минут с докладами о потерях и расходе боеприпасов, — раздался по рации приказ Болото.

Вадим снова прошелся по зоне своей ответственности. Выяснилось, что он потерял пятерых – половину своего отделения, остальные, в том числе и он сам ранены осколками. Осознав это, боль все еще не пришла, только какое-то онемение, Вадим нанося по подступающей боли превентивный удар, вскрыл аптечку и вколол себе обезболивающее и наложил пластырь на рану, чтобы остановить кровотечение.

Уцелевший нарк уже ширнулся и уже сидел блаженно улыбаясь своим цветным снам.

— Мы вроде как ранены… — произнес Бурый, тоже занимаясь своими ранами. — То есть искупили кровью, значит…

— Значит ты считаешь что тебя, то есть всех нас теперь должны убрать из штрафбата и вернуть в обычные войска?

— Верно.

— Ну не за такой же пустяк… — хмыкнул Вадим. — У тебя же сущие порезы.

— А как же тогда?!

— Вот если тебе чего оторвет или на крайняк подстрелят серьезно… тогда да, после госпиталя в обычные войска отправят, а так… Ты только самострелом не занимайся. Дальше штрафбата только расстрел для урока другим.

— Сам знаю…

Разобравшись с расходом боеприпасов, Вадим поспешил к взводному. У Болото левая рука висела на ремне и весь бушлат от плеча пропитался кровью.

"А вот ему действительно светит счастливый билет обратно в свое прежнее подразделение", — подумал Куликов с вялой завистью, яркость ощущения мира после боя все еще не вернулась.

Помимо Вадима явился только командир первого отделения. Командиры второго и третьего отделений погибли и их заменяли солдаты.

— Как у тебя? — спросил Болото, видимо уже выслушав отчеты от остальных.

— Пятеро двухсотые, остальные трехсотые, — Вадим показал свое кровавое пятно на правой ноге. Расход боеприпасов восемьдесят с лишним процентов.

— Как у всех…

— Второго штурма нам не выдержать. Мы и сейчас-то едва отбились, даже не верится. Что слышно о подкреплении?

— Будет через час… как рассветет. Так комбат сказал. А он слов на ветер не бросает. Так что ждем. Может нас даже сменят…

— Это было бы замечательно.

— А то! — засмеялся Болото.

Но с долгожданным рассветом их не сменили и, даже подкрепление подошло такое, что впору было зарыдать.

— И это все?! — воскликнул Бурый глядя на двадцать бойцов-штрафников, что им прислали на усиление. — Они что, смеются над нами?! Это что и есть подкрепление?

— Видимо там решили, что, сколько потеряли, на столько и пополнили… — проворчал Вадим.

— Посадить бы сюда этих математиков! Я бы посмотрел на этих ублюдков, как они стали бы считать и из какого расчета возмещать потери, когда на одного целая сотня прет!

Что тут на это сказать? То-то и оно, что нечего… Пав Бурый.

Новичков Болото распределил по отделениям и приказал возвращаться на позиции.

— Хм-м…

— Ты чего? — спросил Куликов у Бурого, странно нахмурившегося, глядя на пополнение.

Рана начала болеть, видимо действие обезболивающего уже проходило и Вадим был бы рад отвлечься от нее разговором. Колоться слишком часто не дело.

— Да вот смотрю на них и не могу понять, что не так… Ведь определенно в них что-то не так.

— Да? — удивился Вадим и тоже посмотрел на новичков. — Одеты вроде как мы…

— Нет, не это… Понял!

— Что понял?

— Чичики сплошные! Абреки! И у нас и у остальных! Все пополнение из чичиков! Не обязательно чечены, но все кавказцы!

— Точно…

— Эй Махмуд! — позвал Бурый ближайшего из новичков-кавказцев. — За что вас сюда всех скопом?! Этот вопрос в штрафбате задавать не принято, но ты уж нас извини, очень нетипичная ситуация, вас явно сюда по нацпризнаку загнали.

— Так и есть… а вы не знаете, что ли, да?

— Чего не знаем?

— Кавказские республики отделились от России и объявили о создании своей Конфедерации.

— Ах вот оно что! Этого мы не знали. Новости до нас плохо доходят. Но тогда все ясно.

— Мы потребовали, чтобы нас вернули на родину, как то требовали главы наших республик, — продолжил Махмуд.

— А вас за мятеж сюда, — понятливо кивнул Бурый. — Никто вашего российского гражданства не отменял, даже если вы сами от него отказались.

— Вот именно.

— Даже и не знаю теперь что опаснее: китайцы впереди или вы сзади. А?

На это Махмуд ничего не ответил. А через секунду послышался знакомый протяжный свист.

— Ну вот, опять, — разочарованно буркнул Бурый. — Как же мне это надоело… И чего им неймется боеприпасы растрачивать, тем более что стреляют куда попало. Ведь мины зачастую ложатся далеко от наших дотов.

Взрыв действительно грохнул с сильным перелетом. Никто на это кроме новичков даже ухом не повел, продолжая свои дела.

Застучал пулемет.

— Что за черт? — буркнул Вадим и выбежал из блиндажа, чтобы разобраться со стрелком.

А вот когда он увидел куда стреляют, а точнее по кому, Куликова пробрал секундный ступор. Ему показалось то ожили мертвецы и неудивительно ведь мертвые, точнее якобы мертвые китайские солдаты вставали и бежали вверх, на штурм.

— В ружье!!! — закричал Вадим. — Все по местам!

Из блиндажа стали выскакивать ничего не понимающие бойцы. А когда все всё поняли, стало уже поздно. Китайцы переваливали в окопы.

— Отходим! Назад!

Штрафники с самым минимумом орудия что всегда у них под рукой: автомат с парой рожков в патронташе, да та же пара гранат, бросились в укрытые плитами лабиринты, а вслед за ними юркнули китайцы.

Завязались короткие перестрелки, но и только. Создать сколько-нибудь организованное сопротивление под столь стремительным натиском просто не представлялось возможным. Все оказалось слишком неожиданным. Да и сил на бой в лабиринтах явно недостаточно. Врагов слишком много, сотни.

"Хорошо придумали суки, — подумал Вадим. — Раз не смогли взять нас лобовым штурмом, по заранее разработанному плану часть солдат при отступлении притворились мертвыми и по сигналу – взрыву мины рванули вперед и захватили-таки высоту. Надо думать вслед за захватом основных укреплений начнется массовая атака основными силами…"

— Направо!

Вадим бежал по лабиринту, частично разрушенному во время непрекращающихся обстрелов прошлых дней и ночного боя, иногда приходилось буквально продираться сквозь завалы, стремясь попасть к "лифту". Завала надо сказать больше задерживали китайцев, им приходилось опасаться засад и ловушек и правильно делали, потому что позади то и дело слышались взрывы растяжек.

Правда большую их часть взяли на себя новички, коим просто не успели показать, что где находится, где нужно высоко поднимать ноги и на что ни в коем случае не нужно наступать.

Вот и "лифт". Встретившиеся на перекрестке у "лифта" отступающие штрафники с дуру и перепугу чуть не перестреляли друг друга, но выручила старая форма. По ее песчаному свету они опознали друг друга (а будь все в "зелени" обычного камуфляжа, не миновать беды) и смертельно опасной случайности удалось избежать.

— Сваливаем!

 

Глава 6

Штрафники сбежали по секретному ходу весьма вовремя. Они еще не успели преодолеть и половины пути по склону как кто-то подорвал позиции, уничтожив не только сами укрепления, но и всех тех кто успел ее захватить и теми кто не успел сбежать – обычное дело на этой войне.

"Так вот зачем китайцы все время нас обстреливали, — подумал Вадим, с трудом вставая и отплевываясь. Ударная волна прошедшая по рукотворной шахте, хорошенько всех приложила, протащив несколько метров кубарем, но здесь деревянные перекрытия к счастью уцелели и никого из горстки выживших не придавило. — Они пытались деактивировать систему самоликвидации, а не только для случайных попаданий по укрепленным точкам, разрушения закрытых переходов и действия нам на нервы".

Штрафники уже не особо опасаясь погони продолжили свой путь к намеченной точке сбора, как раз на такое отступление. Тут раненым немного подфартило, они встретили так же спешно собирающихся минометчиков. Те грузили ящики с остатками боеприпасов в кузова и цепляли минометы к грузовикам. Штрафников охранение от неожиданности чуть не порешило, но опять-таки благодаря отличительной форме признало и командир батареи не имел ничего против попутчиков.

Так трясясь в кузовах грузовиков, на ящиках с минами штрафники преодолели большую часть пути до места сбора.

От отделения Вадима Куликова осталось только два бойца: Бурый и его кореш Таран. Остальные полегли при отходе.

— Кто знает что со взводным? — спросил Вадим, пока они еще ехали по извилистым горным тропам, кое как расширенных до состояния дороги.

— Убит, — ответил боец из второго отделения. — Его на моих глазах китайцы изрешетили с двух стволов.

Над головами с ревом пронеслись ракеты и через несколько секунд на позициях что недавно покинули штрафники разверзся ад, там загромыхало, запылал огонь, черные дымные облака потянулись к небесам.

— Бесполезно, — вздохнул Бурый, — китайцев этим уже не остановить… Путь на город, по крайней мере на этом направлении открыт.

— Что же теперь будет? — спросил молодой боец, явно из симулянтов. Его наверное трясло не столько от неровности дороги, сколько от страха. — Мы ведь оставили позиции без приказа…

"А ведь действительно поганое дело", — признал Куликов.

Оставление позиций штрафниками без приказа дело чреватое нешуточными репрессиями. За подобное отступление даже благонадежные войска карают по всей строгости, что уж говорить о штрафниках.

— Я слышал штрафников за такой финт ушами к стенке ставят, — сообщил Таран. — Не всех конечно, а только каждого десятого. Нас как раз десяток остался, значит кого-то одного выдернут из строя и шлепнут в назидание остальным.

Бойцы с вопросительными взглядами уставились на Вадима. Никто из них умирать не хотел, тем более от расстрела, когда точно нет никаких шансов на выживание как даже в самом безнадежном бою. Тут Куликов увидел, что он является единственным уцелевшим командиром во взводе и от него теперь ждут ответов на непростые вопросы.

А чего их ждать, если он такой же как они и знает не больше остальных. Ну да, гуляют подобные страшные байки, вот только правдивы они или нет еще вопрос. Конечно, как известно, дыма без огня не бывает и что-то может оказаться правдой.

"А если так, то расстреляют именно меня как командира, за то что допустил оставление позиций. Ну а то что от меня ничего не завесило, так это не суть важно, главное есть преступление, значит должно последовать наказание", — подумал Вадим и поежился.

Кажется, это поняли и остальные, потому что взгляды из тревожных превратились, чуть ли не в жалостливые. Это Куликова только разозлило: живьем хоронят. Кому такое понравится?

— Никого не расстреляют. Более того у меня есть большие подозрения что этот прорыв китайцев через наш участок командованием спланирован. — Ответил Вадим и даже сам поверил в то что сказал.

— То есть?

— Да то и есть. Об этом кричит буквально все, начиная от малых сил, что поставили на участок, тем более штрафников которых не жалко. Потом это жалкое подкрепление что нам дали… Я даже начинаю подозревать, что командование очень удивилось когда узнало что мы отбили-таки ночную атаку, а не полегли там все до одного героями…

— А ведь верно, — согласился Бурый после короткой паузы осмысления. — Все один к одному. И заметьте, участок, что китайцам открыли, очень трудный, по нему быстро не пройти, тем более технике, а это значит, что их тут будут гасить из всего чего только можно, зажаривая и рвя на куски тысячами, и нигде им не спрятаться, не скрыться!

Штрафники после таких доводов повеселели, даже Куликов стал чувствовать себя лучше, почувствовав что топор палача готовый снести ему голову сделал лишь ложный замах. Хотя конечно окончательно все решится только на месте.

Собственно они уже приехали. Машина остановилась, и капитан попросил всех на выход.

— Нам сейчас в другую сторону, — пояснил он.

Израненные штрафники, кое-как охая и ахая, перевалились через борта грузовика.

— Благодарим за поездку, гражданин капитан.

— Да не за что… — усмехнулся в ответ командир минометной батареи. — Удачи.

— Спасибо. Уверен, она нам, очень скоро понадобится.

* * *

Штрафников под охраной военной полиции отвели на левый берег Енисея в западную часть города Красноярск, где в здании детского садика оборудованного под временный медпункт им оказали необходимую медицинскую помощь.

Работал настоящий операционный конвейер. Перед посещением операционной, медсестры обмывали солдатам раны и делали слабый местный наркоз. То что он слабый выяснялось уже на операции под скальпелем хирурга. А может просто быстро действие препарата проходило…

В общем. Далее штрафники попадали на стол к доктору. Доктор, находившийся явно под мухой, если не под кайфом, что было бы неудивительно учитывая кого он оперирует, штрафникам и доктор штрафной, быстро оперировал солдат.

Только и слышалось что: скальпель, зажим, тампон, щипцы…

Вадиму как и прочим штрафникам док под слабым местным наркозом, хорошо что не на живую, сноровисто и привычно, чуть поколупавшись в ране, вырвал из ноги осколок и крикнул "Следующий!". Никто у доктора больше пяти минут не задерживался.

Доктор переходил к другому и за пациента брались специалисты меньшей квалификации. Так студент-недоучка наложил Куликову несколько швов, а медсестра вколола ему в обе половины задницы из одного шприцы коктейль из разных препаратов: обезболивающее, противостолбнячную сыворотку и чего-то еще, а также дали выпить целую горсть разнообразных по форме, размеру и цвету таблеток и капсул.

И на этом вся медицинская помощь для Вадима как и для большинства других "осколочных" раненых закончилась. Никто даже в палате не лежал. Дали только время, чтобы заштопать свои порванные осколками шмотки и становись в строй.

Всего от батальона заречного осталось чуть более двухсот человек, это с учетом дополнительного подкрепления, что им подбросили после ночного боя, так что общие потери составили семьсот человек. По нынешним меркам, когда гибнут десятками тысяч, это сущий пустяк, учитывая сколько они положили китайцев.

"Сколько раз мы выполнили и перевыполнили "Норматив Очко"?" – невольно подумал Куликов.

После медицинского прогона в строю осталось сто пятьдесят пять человек, остальные чуть больше полусотни получили слишком тяжелые ранения и их развезли по госпиталям. Большинство из выживших и оставшихся в строю как и говорил комбат в основном остались ветераны и очень немного новичков вроде самого Куликова.

"Он так же обещал, что в первом бою погибнет только половина из нас, — вспомнил Вадим. — А если посчитать, то осталось всего десятая часть новичков".

— Не, в такой жопе мы еще не были, — долетел до ушей разговор старичков, скучковавшихся в мелкие группы по интересам.

Большинство играло в разнообразные игры, начиная от карточных и заканчивая шахматами. Все это добро они смародерили из соседних домов.

— Это точно…

— Партизан!

Вадим направившийся за угол по-маленькому обернулся на призыв своего ротного и подошел к нему.

— Да?

— Где тебя носит? Полчаса уже не могу найти… В общем так, теперь ты взводный взамен Болото. Ясно?

— Так точно.

— Сейчас комбат за пополнением двинулся, под вечер подкатит со свежим мясом. Тебе надо добрать взвод и назначить командиров отделений. Это тоже ясно?

— Так точно.

— Ну тогда иди дальше гуляй.

От назначения Вадим был не в восторге. Слух о том что командиров подразделений что отступи, а точнее говоря бежали, без соответствующего приказа командования, расстреливают, оказался правдивым. Командиров из штрафного батальона Заречного спасло только то, что такой приказ был! Болото просто не успел его довести до своих подчиненных. Впрочем Вадиму как командиру отделения тогда ничего не грозило, но не теперь.

"Отказаться?" – подумал он.

— Нет… пора менять тактику. Что дают нужно брать, идти куда пошлют и делать то что говорят… И никак иначе. Хватит с меня моих вывертов… они меня привели меня к тому что я есть и имею, то есть ни к чему хорошему. Я теперь никто и у меня ничего нет. Да и поздно уже в отказ идти…

— Чего хмурый такой? — спросил Бурый, когда Вадим вернулся уже к своему взводу, пусть он пока и состоит всего из десяти человек.

— Радостную новость тебе принес.

Бурый непонимающе поднял брови.

— Теперь ты и твой друган Таран командиры отделений первого и второго соответственно, я – комвзвод.

— Поздравляю.

— Не с чем. Сейчас пригонят пополнение, догадываешься, из кого оно будет состоять?

Бурый понимающе кивнул.

— Тогда соболезную.

* * *

Пополнение в числе четырех с половиной сотен человек прибыло под вечер и охранялось оно по-настоящему серьезно, целой ротой и не военных полицейских как раньше, а солдатами из внутренних войск.

— Так и есть, — кивнул Бурый. — Сплошные чичики. Весело будет…

— Да уж, — согласился Вадим, вглядываясь в заросшие пока еще небольшими бородами лица, пытаясь понять, что от них ждать. Судя по всему, ничего хорошего.

Новички действительно более чем на три четверти состояли из лиц кавказкой национальности. Их планомерно выводили из состава армии и не факт что за какие-то реальные грехи, а просто как потерявших доверие командования солдат.

Охрана из ВВэшников никуда уходить не торопилась.

— Видать реальный заградотряд у нас за спинами стоять будет. В лучших традициях штрафбата…

— Разбирайте стволы и броню, на, — указав на груду бронежилетов, касок и оружия, сказал комбат Заречный.

Новички принялись копаться в груде снаряжения и вооружения.

Куликов оказался в смятении. И похоже что не только он. Кавказцев слишком много, почти втрое больше старого состава и они могут и даже скорее всего постараются установить свои порядки в батальоне. Пристрелить кого-то как раньше за неподчинение или еще какой-либо серьезный проступок теперь становится весьма опасно.

"Вот же блин блинский… — охнул Куликов, даже не представляя, что в таком случае можно сделать. — Хоть бы русских побольше пригнали, все какой-то паритет был бы…"

Но даже на те лица государствообразующей нации, что пригнали вместе с чичиками положиться явно нельзя. Дохлые, затюканные и запуганные. Кавказцы с легкостью отбирали у них то, что им приглянулось, и было лучше, чем у них самих.

— Чувствую я, что лучше их тут прямо сейчас всех положить, иначе проблем не оберешься, — прошептал Вадим.

— Согласен, — с горькой усмешкой кивнул Бурый.

Наконец новички разобрались с кучей оснащения и вновь встали кучей, даже не пытаясь создать хоть какое-то подобие строя. Выпендривались, показывая свою независимость.

"Да, действительно, лучше их сейчас всех порешить, по крайней мере половину, — утвердился в своей мысли Вадим. — Остальные покладистей будут".

— Разбирайте, на, — позволил Заречный.

Взводные двинулись к толпе.

Что ж, разбором новичков в обескровленные взводы проблем особых не возникло, видимо этому способствовала рота ВВ неподалеку. Из отобранных Куликовым тридцати человек Бурый и Таран дополнили свои отделения. Из оставшихся двадцати Вадим выдернул двух первых попавшихся и назначил их командирами отделений: третьего и четвертого.

— Разберите себе людей…

Новички естественно предпочитали держаться друг друга и это не есть хорошо. Следовало что-то придумать, чтобы как-то наладить отношения, это поможет в боевых действиях, улучшит взаимодействие, но вот как? Этого Вадим не знал. Есть конечно такой вариант: разделяй и властвуй. Принцип заключается в том, чтобы разделить группу на составляющие, скажем по национальному признаку. Тут ведь есть почти все: дагестанцы, чеченцы, ингуши, адыгейцы, кабардинцы, черкесы и так далее.

Проблема только в том, что Куликов абсолютно не разбирался в этих национальностях и в принципе не мог на вид отличить одного от другого. Он с уверенностью мог отличить только грузина, но грузин тут нет. И потом, как их поссорить? Для этого нужно знать чем один народ недоволен другим из-за чего они тихо враждуют. Но увы, Вадим и в этом был полным профаном. Не интересовался он никогда чем чеченец обидел ингуша или наоборот ингуш чеченца, а кабардинец – балкарца и обратно. Так что лезть в эти джунгли национальных терок не стоило по определению. Только хуже будет.

Вадим глубоко вздохнул и поднявшись, направился к группе в которой присутствовало больше всего новичков из его взвода.

"Хоть лица "своих" чичиков благодаря своей памяти запомнил и то хорошо…" – подумал он с некоторым облегчением.

Куликов уверенно подошел к огню и заняв свободное место, присел рядом на корточки.

— Тебя не приглашали, — зло зыркнув взглядом, сказал один из бородачей.

— Если ты не в курсе, я твой взводный, и я могу приходить без приглашения куда хочу и когда захочу. Не говоря уже о том, что могу приказать вам куда идти и что делать. Это ясно? — Ответил Вадим, подумав, что начало в разговоре не самое хорошее.

— И чего тебе надо… взводный?

— Не так уж много. Я хочу всего лишь выжить, впрочем, как и вы.

— Ну а мы тут при чем?

— Сбавь обороты… В конце-концов мы все в одной лодке под названием штрафбат. Вопрос нашего выживания зависит от взаимопонимания. Потому я хочу знать, что от вас ждать. Мы все в курсе того, за что вас сюда упекли и потому предполагаем, что вы, мягко говоря, обижены.

— А не должны?

— Я сказал, что мы понимаем, — с нажимом сказал Вадим, ставя тем самым точку в этом вопросе. — Но мы с вами в одной лодке и не стоит обидам брать верх над разумом и раскачивать ситуацию. Это может чревато кончиться.

— С чего ты взял, что мы будем раскачивать эту твою лодку?

— Это видно невооруженным глазом. Чувствуется, прямо-таки кожей. Скоро вы поймете, что чувства в штрафбате на опасность обостряются до предела. Так вот, я чувствую что вы что-то задумали или только замышляете и пришел наладить контакт, чтобы предотвратить все возможные инциденты способные отразиться на нас всех самым печальным образом.

— Вот как? И что ты нам предлагаешь?

— Оставьте все ваши планы, потому как они не осуществимы и просто бессмысленны. Вам из штрафбата не сбежать…

— Вот именно… взводный. Нам не сбежать и не выбраться. Никак. В отличии от тебя. Ты и другие русские можете еще заслужить прощение, а нас загнали сюда до самого конца, по фашисткому примеру, то есть до тех пор пока мы все не сдохнем. И потому мы не в одной лодке…

— Вот значит как…

— Да, именно так, — подтвердил бородач. — Более того, это не наша земля и мы не обязаны ее защищать!

— Вот значит как? — начал злиться уже Куликов, сам не понимая что его вдруг взвинтило. — Не ваша? Что же вы тогда на ней делали все это время? Зачем жили, делали бизнес, что уж тут греха таить, зачастую незаконный, а то и вовсе криминальный?! Почему не жили на своей земле?! Жили бы дома, и здесь бы не оказались. Не секрет ведь, что мобилизационные мероприятия на Кавказе проведены из рук вон плохо, они там по сути сорваны… значит вас всех сгребли в остальных регионах России. Э-э нет ребята, любите кататься, любите и саночки возить. И потом, неужели вы думаете, что китайцы оставят вас в покое, эту вашу эфемерную Кавказскую Конфедерацию?

— А что им у нас делать? Китайцам нужна земля. Они возьмут ее у вас и на этом их экспансия закончится.

— Может и так. А может, через какое-то время, пойдут дальше. Аппетит как известно приходит во время еды…

"Скорее всего, что пойдут дальше, — подумал Вадим Куликов отчетливо вспомнив о серолицых китайцах. — Кто они? Откуда?"

— А если придут, то отобьемся. Отбились же от вас в свое время.

— Ах вот вы про что, — ухмыльнулся Вадим. — Но в нашем с вами конфликте тогда гражданское население не трогалось, потому вы и отбились. А китайцам гражданские побоку. Они уничтожат всех. Чтобы освободить территорию под себя.

— Ладно, хватит. К чему эти пустые разговоры?

— Верно. Ни к чему, — согласился Куликов, вставая. — Что ж, по крайней мере мы в наших взаимоотношениях расставили все точки над "ё". И жаль что они такие.

Бородач насупился, осознав, что в горячности сболтнул лишнего. Много лишнего. Но увы, слово не воробей…

— Ну, как поговорил? — спросил Бурый.

— Никак. Придется отращивать глаза на затылке. Смотреть не только на китайцев впереди, но и за чичиками сзади…

— Хреново.

— Да уж, хуже не придумаешь.