Когда ты находишься на грани, неважно где - между жизнью и смертью, сном или явью - мир вокруг становится намного ярче и понятнее. Для запутанной задачи находится решение, а для непонятных чувств - осознание. Югата давно усвоил этот урок, и частенько размышлял перед сном над нерешенными в течение дня проблемами. Но сейчас в голове было абсолютно пусто, несмотря на то, что адвокат сам не понимал, грезит он или нет.

Борясь с наваливающейся тяжким грузом усталостью, Югата сосредоточился, пытаясь связать происходящее с его воспоминаниями. В какой-то миг мир для него перестал быть просто черным, а голова, несмотря на жуткую боль, начала соображать. Он не открыл глаза, потому как веки были словно свинцом налиты, однако чувствовал, как прохладный ветерок из открытого окна касается плеч, а тело укрыто теплым одеялом. Ах да, еще очень хотелось чихать. Но он точно знал: при сломанных ребрах чихать будет больно.

И все-таки обидно, что так получилось! Ладно бы вывих или даже перелом - при спарринге с учителями в военной школе и не такое бывало. Но чтобы оказаться в больнице после боя, когда не то чтобы встать, ногой или рукой пошевелить больно - такого еще не случалось! Хотя и противник на этот раз был весьма неординарным.

Парень вспомнил стальной захват твари, горячее дыхание у самой шеи. Поднял руку, морщась от боли, аккуратно провел подушечками пальцев - немножко саднило с левой стороны. Вероятнее всего, клыки успели проехать по коже, но не вошли глубоко. Можно сказать, ему крупно повезло, потому что укуси тварь немного выше - и никакой врач не помог бы. С такими ранениями вообще долго не живут. Даже профессионально обученные люди.

В дверь постучали, и в смутных воспоминаниях пронеслось, что он находится в больнице - когда адвокат очнулся в первый раз, то без труда узнал в светло-бежевом помещении больничную палату. Затем его куда-то повезли и по случайности задели рану, отчего в голове разом помутнело…

Интересно, сколько времени он пробыл без сознания?

- Можно войти? - раздался негромкий вопрос, и у Югаты словно камень с души упал - голос Асаяки он узнал бы и в худшем состоянии. Значит, с одзё всё в порядке. Не забыть потом сказать "спасибо" Кагэ за сдержанное обещание, - сделал мысленную пометку адвокат, и приподнялся на локтях, проверяя наличие сил. Предстать перед Асаяке в столь неприглядном виде он не мог себе позволить.

- Входите, - громко, насколько позволял хриплый голос, ответил он и тихо добавил, - Давай, не подведи. - Резко сев, Югата заставил себя открыть глаза, с минуту глядя на мерцающие вокруг звездочки. Повернул голову в сторону вошедших, с трудом различая смутный силуэт девушки и парня за ней, с огромной корзиной фруктов в руках. К счастью, звездочки постепенно исчезали, а фигуры посетителей становились всё более отчетливыми.

- Ты как? - немного хромая (это не укрылось от взора адвоката) Асаяке подошла к кровати и присела на самый краешек. Одзё выглядела немного обеспокоенной и смущенной - более точно он описать не мог, из-за двух отрицательных факторов: плохого зрения и сильного головокружения. Но никаких других изменений в её поведении или внешности не наблюдалось.

Так и не решив, хорошо это или плохо, Югата собирался дать полный отчет по поводу своего самочувствия, но не успел.

- Одел бы хоть рубашку, хватит смущать девушку, - грубовато буркнул подошедший следом за одзё смотритель и кинул парню рубашку. С трудом сохраняя невозмутимость, особенно услышав хихиканье Асаяке, адвокат оделся. Рубашка оказалась немного тесноватой в плечах и явно не из его "походного" комплекта - парень никогда не позволил бы себе такой тонкий материал и нестрогий покрой. Впрочем, особого выбора у него не было, а, учитывая, кто её принес, удивляться не приходилось.

Несколько резких движений потребовали своё, и перед глазами вновь стало стремительно темнеть. В тот же момент Кагэ быстро двинулся вперед, поспешно поддержав накренившегося в бок адвоката.

- А вот и очки, - водрузив очки на нос побледневшего парня, смотритель слегка придержал его за плечи, не давая упасть. - Здорово тебе досталось. Так и умереть недолго. Зачем вообще лезть в опасные авантюры, если драться не умеешь? - с легким порицанием добавил он и, отступив, присел на стул, благо к Югате успело вернуться самообладание. А вместе с ним и привычная манера поведения.

- Простите за беспокойство, - адвокат склонил голову, извиняясь. Огрызаться в ответ или спорить парень не собирался, да и крыть было нечем - в больнице ведь оказался именно он. - Асаяке-сама, думаю, что смогу вернуться к своим обязанностям не ранее чем через пару дней. Мне очень жаль. Пожалуйста, будьте осторожнее и никуда не ходите одна.

Девушка без споров кивнула. В другое время подобная покладистость насторожила бы Югату, но сейчас он с трудом удерживал себя в сознании, и продумывать каждый момент поведения собеседников у него не было возможности.

- Не волнуйся, я буду внимательна, - улыбнувшись, Асаяке взяла в свои ладошки руку адвоката и легонько сжала. - А ты выздоравливай поскорее. И не своевольничай, слушай врачей. Обещаешь?

- Хорошо.

Это был не столько ответ на вопрос, сколько чувство, испытанное им в тот момент. Словно тот груз, который Югата нес на плечах, стал значительно меньше, потому что теперь ему не надо было притворяться. Хотя, правил фамилии никто, разумеется, не отменял. Но ведь сегодня он болеет? А значит, не совсем отвечает за свои поступки?

Теплые пальчики Асаяке приятно согревали его замершую ладонь…

Возникшую идиллию прервал Кагэ, положив рядом с адвокатом почищенное, порезанное и аккуратно разложенное на тарелке яблоко.

- Что-нибудь помнишь из вчерашнего? - поинтересовался он, меланхолично оттирая свисающим углом одеяла запачканный соком нож. Югата возмущенно вскрикнул, свободной рукой вырывая у смотрителя уже изгвазданную ткань.

- Эй, может мне сломали пару ребер, но ведь не голову проломили! Я всё помню, кроме того, как оказался в больнице, - последнюю фразу он добавил значительно тише, слегка потерев висок. Мгновение назад туда словно разряд ударил.

Собеседники сочувственно на него посмотрели.

- Тогда в деталях расскажешь завтра, - вздохнул Кагэ, поднимаясь со стула и отставляя его к стене. Асаяке встала вслед за ним, с явным сожалением покидая друга.

- Доктор не разрешил сегодня долго беспокоить тебя. Если что потребуется, звони - одзё достала из сумки новенький сотовый, взамен потерянного (или сломанного) в лесу, и положила его на тумбочку рядом с кроватью. - Буду на связи!

И они ушли. Когда дверь захлопнулась, Югату покинули остатки сил, и он упал на подушки, чудом не задев стоящую рядом тарелку. Отправил в рот кусочек яблока, с минуту подумал. Прокрутил в уме короткий разговор. То, что получилось в итоге, ему совершенно не понравилось. Посетители ни словом не обмолвились о том, кто привез его в больницу. Отсюда следовал единственный вывод - они спасли его сами. А значит и дело на полпути не оставят, начнут расследование.

Югата огляделся, увидел черный пульт справа и нажал кнопку вызова. Похоже, лечение придется проходить в ускоренном режиме. Надо восстанавливать силы, и как можно быстрее. Потому что, зная неусидчивость Асаяке, надолго её терпения не лезть в тайну особняка не хватит.

Каким бы это ни было странным, но когда выходишь из больницы на улицу, воздух всегда кажется намного чище. Даже в том случае, если пару минут назад мимо здания проезжала машина с клубящимся черным дымом из выхлопной трубы. А уж коли такой не наблюдалось, да город сам по себе представляет образец чистоты и порядка, то про свежесть воздуха и говорить нечего. Им просто надо наслаждаться.

Этим я и занималась последние двадцать минут, спускаясь с небольшой горы к лесу, через который вела кратчайшая дорога в особняк. Конечно, можно было взять машину. Водить я умела и полгода как сдала на права, но если честно, до сих пор немного побаивалась садиться за руль. Тем более, одно дело ездить по ровным трассам в большом городе, и совсем другое по ухабам и кочкам здешних дорог. Поэтому небольшое пешее путешествие выглядело привлекательнее.

Да и с погодой повезло - день выдался солнечным. Под ногами шелестели прошлогодние листья, разбавляя желтизной зелень молодой травы. То и дело перекликались в вышине ранние пташки. Изредка в их веселый щебет вмешивалось воронье карканье, добавляя басы в хор радостного сопрано. "Невероятный контраст со вчерашней непогодой", подумалось в какой-то миг, и беспокойство от произошедшего с Югатой холодными щупальцами сжало сердце. Захотелось вернуться и убедиться, что всё в порядке, адвокат безмятежно отсыпается и вылечивается под заботой врачей.

Словно почувствовав изменившееся настроение, Кагэ перестал насвистывать весёленький мотивчик и обратился ко мне. Любопытство в его голосе смешалось с легкой тревогой.

- Чем думаешь заняться? - спросил он, небрежно сминая в руке подвернувшийся молодой листик. Ободранный кустик возмущенно раскачивался нам вслед. Я невольно подметила, что в родном городе эти кустарники с трудно запоминаемым названием выглядели намного меньше. Может, всё-таки какая-то радиация влияет на местную флору и фауну?

- Хочу исследовать чердак, - честно ответила я, памятуя об обещании Югате не бродить по окрестностям одной. Сердить адвоката совсем не хотелось. - Часовщик сказал, что у деда могут быть записи, и посоветовал поискать там.

- Часовщик? - заинтересовался смотритель. Не вдаваясь в подробности, я коротко поведала ему о посещении мастерской и информации из библиотеки, не забыв связать сказанное с заметками доктора. Кагэ задумался.

- Пожалуй, ты права. Вход в библиотеку нам заказан до выздоровления Югаты-куна, а ехать на кладбище… Брр, как-то не особо хочется. Давай-ка действительно разберем чердак. А если время будет, то еще в пару комнат заглянем: в спальню первой владелицы и рабочий кабинет твоего деда. Если уж что-то и должно содержать ключ к разгадке, то это сам особняк.

- А разве у тебя нет никаких догадок?

Вопрос я задала без всяких задних мыслей, скорее, чтобы поддержать разговор. Но реакция на него оказалась неожиданной. Кагэ споткнулся на ровном месте, посмотрел на меня удивленно и как-то буркнул-переспросил:

- Что?

Я невольно хмыкнула. Однако какая знакомая ситуация! Примерно также несколько месяцев назад старшая сестра стояла перед тетушкой, когда она спросила, не будет ли в нашей фамилии нежданного пополнения.

Улыбнувшись воспоминаниям и вздохнув от невозможности быть сейчас с семьей, я пояснила:

- Ты живешь в особняке несколько лет. Наверняка замечал какие-то странности. Неужели не пытался их обосновать?

- Вся моя жизнь сплошные странности! - отмахнулся Кагэ, всё еще находясь в странном напряжении. - Рождение, подростковые проблемы, работа, сны, - он горько усмехнулся. - Особняк стал для меня родным домом, и я принял его, как принимают семью - без возражений и нареканий. Я не хотел копаться в прошлом, а дом позволил мне стать его настоящим.

- Так что же изменилось? - спросила я немного резче, чем полагалось. Слова смотрителя задели меня. Они прозвучали обвинением - будто я вторглась в чужие владения, нарушив покой.

Парень опустил голову, избегая моего взгляда.

- Я не могу сказать, - его голос казался очень раздосадованным, словно он сам не до конца понимал причину происходящего. - Но допускать новой трагедии не хочу. Уверен что с особняком связана какая-то тайна, потому что когда случайностей накапливается много, они перерастают в закономерность. И мне кажется, мой долг разобраться, что служит причиной бед.

- А долг Югаты - защищать меня, - тихо домыслила я вслух. Получалось, что у каждого из нас были свои причины влезть в эту тайну, но в результате, все трое, мы завязли в ней по самые уши. - Кагэ, а почему ты вообще стал смотрителем? Силой и ловкостью ты не обделен, умом как я вижу да внешностью тоже.

- Не захотел становиться подопытной крысой, - смотритель передернул плечами, точно сбрасывая неприятное воспоминание. И молча ускорил шаг, замедлив его вновь метров через пять.

Я не рискнула расспрашивать и не стала его догонять. Каждому из нас было над чем подумать. А думать над личными проблемами лучше всего в одиночестве.

Дорога к дому заняла больше времени, чем я предполагала, и когда особняк показался за деревьями, я почувствовала, что искренне этому рада. Сегодня, при свете дня, я впервые рассмотрела дом как следует. Величественное каменное здание, увитое плющом, устремляло в небо четыре тонких башенки. По ветру раскачивались старинные флюгера, изображающие бегущих кошек. Потускневшие витражи на окнах ловили солнечные лучи, отбрасывая вокруг разноцветные блики. А сад, вблизи запустевший и мрачный, издали всё еще казался кусочком волшебного мира.

Возвращаясь из города, мы подошли к дому не с главного выхода, а сбоку, но обходить не пришлось. Вскоре перед взором предстала высокая изгородь с узорчатой калиткой "для слуг", как выразился на мой вопрос Кагэ. Впрочем, ей не преминули пользоваться и особо прозорливые гости после приемов, встретившие на вечере свою вторую половинку и не желающие оглашать это публично. За определенную мзду их всегда проводили к "служебному" входу, от которого вела в то время довольно-таки удобная тропа к Розовой Заводи.

Поговаривали, что первая хозяйка особняка тоже частенько использовала боковую калитку, встречая ночью своего любимого. И именно через нее в злосчастную ночь она выбежала из дома, чтобы на утро оказаться в цепких объятиях непреклонной смерти.

- Проходи, - Кагэ распахнул дверку, беззвучно отошедшую в сторону. Разумеется, у смотрителя был ключ. Судя по смазанному замку и петлям, маленькой калиткой в доме в последнее время пользовались чаще, чем главными воротами. - Приготовить что-нибудь на ужин или обойдемся бутербродами?

- Я бы не прочь съесть рисовые шарики, - честно призналась я, идя вперед по тропинке. Заставлять человека готовить что-то сложное не хотелось, но и постоянно питаться пирожками было нельзя. - Могу помочь, если надо.

- Одзё учили готовить? - удивился Кагэ. Он закрыл калитку и шел вслед, периодически останавливаясь, чтобы убрать с дорожки камешки или ветки.

- Не только. Обучение в семье Хасу включает в себя множество предметов из самых различных областей. Этикет, социология и политика, знание всех нынешних влиятельных фамилий, самооборона, музыка, - я перечислила первые пришедшие на ум, и наиболее запомнившиеся мне дисциплины. - Только после того, как закончилась обязательная подготовка, членам фамилии разрешается выбирать себе специальность и продолжать обучение самостоятельно.

- И кто ты по профессии?

- Дизайнер интерьера, - я смутилась, как всегда, когда говорила о своем выборе. Фактически, изначально дизайн был моим хобби, и образование я получала совсем по другому направлению. Но на последних курсах моими выставленными в интернете проектами заинтересовалась одна крупная фирма и с тех пор пошло-поехало…

- Ай! - вдруг вскрикнул Кагэ.

Я обернулась. Смотритель стоял рядом с разросшимся кустом роз, посасывая уколотую правую ладонь. Судя по всему, он пытался убрать часть ветвей подальше от тропинки, за что и поплатился. Мог бы и просто обойти.

- Надеюсь, ты не внес заражение? - хмуро спросила я, посматривая на запыленные листья розы. Подхватить какую-либо заразу можно было запросто. - Пойдем в дом, там и промоешь.

Я потянула его за рукав плаща, и парень, бурча о чрезмерном внимании к подобным мелочам, поплелся следом.

Мы вошли через черный вход, ведущий через небольшой коридор прямиком на кухню. В коридорчике не было того ужасающего холода, который встретил нас в день приезда. То ли особняк прогрелся солнечными лучами, то ли не до конца ушло вчерашнее тепло. В любом случае, теперь в холле можно было говорить, не выпуская изо рта облачко пара. Пройдя в гостиную, я зажгла свет и, найдя в чемодане привезенную с собой аптечку, подала смотрителю йод.

- Асаяке-тян, я не собираюсь убиваться из-за подобных царапин, - возмутился Кагэ, с подозрением рассматривая закрытую темную бутылочку. Видимо, будучи не совсем обычным человеком, к лекарствам он относился весьма скептически. - Погляди, наверняка уже и крови нет, - он повернул руку к свету, показывая мне ладонь.

И непроизвольно вздрогнул. Я тоже отшатнулась, прикрывая рот. Чуть не выругалась, при моем-то воспитании.

В тусклом свете (от запыленной лампы другого и быть не может) мы увидели, как темные полосы неторопливо расползаются по всей руке от места укола, создавая на чистой коже омерзительный рисунок фиолетового отлива. Справившись с отвращением, я прикоснулась к поврежденной ткани - рука словно одеревенела, и в наиболее твердых местах проявлялись крохотные узелки. Подрастая с каждой секундой, они становились всё более окрепшими…

И мы вдруг очень четко осознали, чем всё закончится.

Хорошо, что аптечка была поблизости.

Смотритель нервно сглотнул, зажав здоровой рукой плечо, не позволяя заразе распространяться дальше, и терпеливо ждал, пока я наложу жгут. Йод заменил спирт - не было времени решать, что в данной ситуации было лучше, и рисковать я не стала. Не знаю, что за яд попал Кагэ на руку, но обычным заражением здесь и не пахло. Достаточно сказать, что от спирта царапина вспенилась, и парень стиснул зубы, чтобы не закричать. Я прикрыла глаза, борясь с накатившей дурнотой.

"Соберись, некогда строить из себя кисейную барышню", - резко одернула я себя, с трудом справляясь с подступающей слабостью.

А черные узелки словно жили своей жизнью. Росли, пульсировали, готовясь в любой момент прорвать натянувшуюся кожу…

- Режь, - Кагэ протянул мне миниатюрные ножницы, здоровой рукой распотрошив маникюрный набор. Больше ничего острого под рукой не оказалось. Я посмотрела на острые края, зараженную руку и задохнулась, представив, как буду резать по живому.

- Не могу. Прости, я правда не могу.

Скрутило живот. Я присела, стараясь отдышаться и успокоить бьющееся сердце. В ушах стоял звон. "Вот такой бывает паника", - услужливо подсказала мне память и подсунула с десяток других не менее приятных воспоминаний. Окровавленный нож, смех, разбитое стекло - посеревшие картинки из прошлого калейдоскопом закружились вокруг, не давая утихомирить страх.

- Асаяке, я правша, - спокойный голос смотрителя проник вглубь моего личного ужаса, потихоньку убирая его из головы. - Я не смогу сделать это сам. Ловкости не хватит. Пожалуйста, режь.

В трясущуюся руку вложили ножницы, и мне показалось, что холодный металл жег сильнее докаленного добела железа. Вдох-выдох, - я позволила себе несколько секунд страха, чтобы потом полностью собраться.

"У меня были курсы скорой медицинской помощи. Я не боюсь крови. Значит, обязательно справлюсь". А всё, что произошло раньше - оставлю воспоминания напоследок.

Когда паника отступила, я вновь посмотрела на пораненную руку Кагэ. Парень сидел рядом на полу, прислонившись спиной к шкафу, и тяжело дышал. По шее катились бисеринки пота. Смотрителю было гораздо хуже - в некоторых местах наросты достигли сантиметра в диаметре, и в любую секунду готовы были прорваться. Медлить дальше было нельзя.

- Терпи, - честно предупредила я, аккуратно перехватив руку и делая надрез на месте укола шипа. Проступившая желтая жидкость смешалась с кровью, и пришлось срочно её оттирать, несмотря на стенания Кагэ. Иначе не было видно главного: темного корешка от мутировавшего растения, успевшего пуститься в рост. И этот корень извивался словно живой, стараясь прочнее зацепиться в чужом теле.

- Вытащи из меня эту гадость, - прошептал смотритель, отводя глаза от устрашающего зрелища. Стараясь думать только об операции, я пережала корень пинцетом, не позволяя ему двигаться, и посмотрела на пульсирующие наросты. Кажется, я догадалась, что было внутри.

- Держи и не смей дергать, - сказала я приказным тоном и подала парню пинцет, а сама аккуратно надрезала самый крупный из узелков. Внутри предсказуемо оказался шип. Блестящий, красный от крови и острый, как игла. Представляю, что стало бы с рукой смотрителя, если бы мы сразу дернули за корень.

Аккуратно, стараясь не задеть кожу, я срезала шип и принялась за следующие наросты. Кагэ шипел от боли, но терпел. А узлов оказалось нескончаемо много…

Счет времени был потерян. Возможно, прошло пять минут. Вероятнее, полчаса. Мне показалось - вечность, но сейчас это не имело значение. Последние шипы были срезаны, а резко выдернутый корень вместе с разросшимся стеблем неподвижно лежал рядом со смотрителем, на заляпанном кровью полу.

Я промывала парню раны, обильно дезинфицируя и перевязывая. Несмотря на все мои старания, рука выглядело ужасно, но Кагэ обещал, что за пару дней заживет. Да и впрямь - чернота уходила, потихоньку, почти полностью отступив у локтя.

Закончив работу, я обессилено села рядом со смотрителем, положила остатки бинтов в аптечку, туда же сунула ножницы… и неожиданно для себя заплакала.

Кагэ молчал. Притянул мою голову к себе, тихонько поглаживал здоровой рукой волосы и молчал.

Возможно, тишина сейчас была лучшим лекарством для нас двоих.

Странное это явление - одиночество. Оно может возникнуть даже в шумной кампании, посреди огромной, грохочущей толпы - и накрыть тебя с головой. А может подкрасться незаметно, уютно угнездившись в глубине и потихоньку подтачивать душевное спокойствие. Недаром замечают, что одинокие люди - весьма творческие натуры. Возможно, дело даже не в скрытом таланте. Просто желание поделиться с кем-то своими впечатлениями выливается в нечто настолько яркое и необычное, что не оставляет никого равнодушным.

Я улыбнулась своим мыслям и отложила в сторону карандаш. Списывать отсутствие желания творить на счастливую жизнь - оправдание для лени не худшее, но и не лучшее. Впрочем, действительно, наброски получились так себе. Завтра перерисую, после того, как схожу в больницу. Ведь с тех пор, как я встретила Югату, а после Кагэ, одиночество мне не грозило.

И всё-таки зря я так сильно переживала - на смотрителе раны заживали удивительно быстро. По крайней мере сейчас он, ни разу не пожаловавшись, лазал по удаленным местам чердака, вытаскивая оттуда разный хлам (назвать вещами кучу полусгнивших тряпок и истлевших писем у меня язык не поворачивался). В то время как я делала наброски домашнего интерьера.

Надо сказать, что до этого и у меня было дело - я обследовала темные углы и старые сундуки, в поисках чего-либо интересного. Но, к сожалению, единственная лампочка на чердаке потухла почти сразу после включения, а взятый с собой фонарь продержался не намного дольше.

- Асаяке-тян, помоги с коробкой! Мне далеко до богини Кали, и рук у меня всего две, причем одна сейчас мало функциональная. И если вон та железная штука с полки свалится, то будет очень грустно.

Я отвернулась от окна, откуда открывался прекрасный вид на местность, и где было хоть немного света, и в полумгле приблизилась к смотрителю. Стукнулась коленкой о старый сундук, пока шла, чем вызвала смешок у Кагэ. Парень стоял на трехногой табуретке, слегка покачиваясь, держа в руках большую доверху набитую коробку. Её товарки уже лежали внизу ровными рядами, и коробка была последней на полке, за исключение железной банки, за которую она зацепилась углом. Двинь её смотритель чуть дальше, и банка полетела бы прямо на него, а поднимать обратно, видимо, было неудобно.

Черт, и почему я такого маленького роста? Пришлось встать на цыпочки, чтобы подхватить руками низ коробки, в то время когда парень аккуратно отодвигал банку в сторону.

В отличие ото всех предыдущих, коробка была на удивление тяжелой.

- Не возись! - прорычала я, ощущая, что руки начинают дрожать. Так и на ногу грохнуть не долго. На больную, по закону подлости.

- Потерпи немного, - табуретка под смотрителем опасно закачалась, когда парень вдруг лихорадочно зашарил по полке, и вскоре на меня сверху полетело что-то белое, мягко шлепнув по носу. В то же время вес коробки исчез, и Кагэ, с легкостью её удерживая, спрыгнул на пол. Потирая ноющие от тяжести руки, я наклонилась - под ногами лежал потрепанный запечатанный конверт.

- Нашёл под банкой - пояснил смотритель, слазав на табуретку еще раз и вернувшись со злополучной железкой. Добавил груз к остальным, затем посмотрел на внушительную гору коробок и спросил, - Будем спускать вниз или посмотрим здесь?

- Давай тут. Только к окну поближе, в темноте мне ничего не видно.

Всё еще держа письмо в руках, я вернулась к старому креслу, облюбованному у окна, и распечатала конверт. К великому разочарованию, обратного адреса, как и имени отправителя, на нем не было, а внутри лежал обычный засушенный кленовый лист. "Наверное, память от романтичной прогулки", - подумал я, и с вздохом положила конверт на узкий подлокотник.

А вот Кагэ оказался внимательнее, приметив на нем одну немаловажную деталь.

- Посмотри-ка на печать, - сказал он, пристально рассматривая разломанный сургуч. Внутрь он тоже заглянул, на всякий случай, но похоже не нашел там ничего интересного. Я поднесла конверт к свету - и ахнула: печать по форме идеально совпадала с одним из знаков на часах, оставленных дедом. К тому же теперь, вставший на дыбы единорог легко угадывался в хитросплетении линий, чего не было заметно в его уменьшенной копии.

- Может, нам стоит поискать какой-нибудь клён в округе? - задумчиво протянула я, заодно проверив листок на просвет. Но тот оказался обычным засушенным листиком.

- Их здесь не слишком и много, - подтвердил мою догадку Кагэ, и выглянув в окно, указал на восток, - У самой ограды посажено несколько штук, но относительно недавно, лет двадцать-тридцать назад. Вряд ли они помогут с решением проблемы. Если письмо связано с загадкой особняка, то нужно дерево много старше.

- Скорее даже трухлявый пень, - мрачно добавила я, прикидывая, сколько времени уйдет на исследование огромного сада. Неделя, не меньше. Это если не учитывать возросшую опасность лишиться руки или ноги от случайной царапины. А ведь остатки клена давно могут быть погребены под густой травой.

А самое обидное, если время будет потрачено впустую. Я пододвинула к себе верхнюю коробку, надеясь за работой отвлечься от грустных мыслей.

Наверное, прошло несколько часов, прежде чем я решила передохнуть. За окном заметно стемнело. Ленивые тучи набегали на скрывающееся за лесом солнце, и лишь изредка тонкие лучи прочерчивали сумерки алым сиянием. Снова поднялся ветер, на этот раз небольшой и игривый, покачивающий зеленые шапки деревьев. Вдали заунывно подвывало, и я не рискнула бы проверить, собака выводила вечерние рулады или зверушка покрупнее.

К сожалению, дальнейшие поиски чего-либо интересного не дали результатов. Мы перебрали половину коробок, вдоволь изучивши бумаги по покупкам садовых растений и принадлежностей и описанию различных сортов первых, но по дому ничего не обнаружили. Наглядевшись на расстроенную запыленную мордашку, Кагэ провел большим пальцем по моей щеке, стирая прилипшую к ней паутину, и преувеличенно бодро предложил отправиться спать. Мол, утро вечера мудренее.

Да кто бы спорил. Позевывая и через шаг спотыкаясь, я добралась до маленькой открытой крышки, едва не кубарем спустилась по ступенькам и, прихрамывая, отправилась в ванную. На подозрительно чистое зеркало в комнате я попросту не обратила внимания, слишком поглощенная своими мыслями и теплой водой.

Как оказалось впоследствии, абсолютно зря.

Вас когда-нибудь преследовало ощущение чего-то нехорошего, готового произойти в любую секунду, но старательно оттягивающего неизбежное, дабы насладиться паникой жертвы? Вы просыпались посреди ночи от тихого скрипа ступеньки, возможно даже безвредного и случайного? А если при этом нервы расшалились, и воображение подсовывает одну картинку страшнее другой? Как долго потом приходиться ворочаться, чтобы далеко не безмятежно уснуть!

Впрочем, даже до вызова легкой дремоты мне было трудиться и трудиться. Сон как рукой сняло. Я села, откидывая со лба спутанные волосы и машинально завязывая их узлом. Такая прическа продержится не долго, зато какое-то время непослушная копна не будет мешать. И почему я небрежно закинула ленту на трюмо, а не положила рядышком на подушку? Не понадобилось бы долго искать. А теперь придется идти через половину гостиной, сшибая по дороге стулья.

Прижавшись к очередному препятствию и зябко потирая пятки, я потихоньку привыкала к темноте. Сквозь неплотно задернутые шторы пробирались лунные лучи, и мгла потихоньку отступала, являя очертания окружавших меня предметов. Кресло, столик, старая ваза с засохшим букетом. В тусклом свете тени на стене приобретали самые разнообразные формы, словно старались напугать еще больше: а вдруг они на самом деле живые?

Сердце гулко бухнуло в груди, напоминая о том, что разбудил меня отнюдь не звонок будильника. Может, снова кошка в окно влезла? Ощущение недоброго взгляда усилилось, и, не вытерпев, я оглянулась через плечо. Выдохнула воздух сквозь плотно стиснутые зубы, прикоснулась к горлу, словно скрученному спазмом. И даже не заорала, хотя очень хотелось.

Хорошо все-таки иметь за плечами два неудачных похищения и троих постоянных преследователей. Меньше боишься неприятностей.

У стены напротив стояло зеркало. Старинное, красивое, в тяжелой раме. Правда, покрытое сетью трещинок, да не в том соль. Гораздо больше меня заинтересовала отражающаяся в нём черноволосая молодая женщина, в ярко-голубом платье, с тонкими, аристократичными чертами лица. В её внешности смешались простота и истинно королевское величие, столь редко встречающиеся у нынешних красавиц. Если бы в тот момент меня попросили описать фейри, то я не сомневалась бы ни на миг - ведь передо мной стоял идеальный образ. Однако моё присутствие в доме волновало женщину в последнюю очередь. Она смотрела влево, на полуоткрытое от ветра окно, в которое ловко влезала давешняя девочка-русалка. Я видела, как в отражении на пол падают капли, стекая с мокрых зеленоватых волос, и огромные глаза с прищуром глядят на таинственную незнакомку. Не удержавшись, я посмотрела назад. Окно действительно было открыто, и странно колыхались занавески, точно отодвигаемые невидимой рукой. Жуть…

Неосознанно, я вновь заглянула в зеркало, придвигаясь к нему поближе. Что-то в женщине вызывало у меня доверие, что-то знакомое проскальзывало в её чертах, вселяя уверенность в собственных силах. И не давало убежать.

Молчаливое противостояние длилось недолго. Женщина открыла рот, произнеся неслышные мне слова, и властным жестом взмахнула рукой. Вихрь, поднявшийся в отражении, прошелся и по реальной комнате, приподняв мою юбку и здорово охолодив ноги, а треск захлопнувшегося окна прозвучал громче грома в напряженной ночной тишине.

- Что случилось? - разбуженный шумом, в комнату влетел Кагэ. Но мое невнятное бурчание вряд ли могло служить ему ответом, а женщина в зеркале при его появлении сменилась обычным отражением. Отмахнувшись от тревожных расспросов смотрителя, я на не гнувшихся ногах дошла до злополучного окна и с тревожным сердцем посмотрела на растекшуюся лужу неприятного, илистого цвета. После чего старательно закрыла щеколду, для надежности проверив и остальные окна: как целые, так и недавно заколоченные. И только после этого ответила на вопрос Кагэ.

- Она приходила, - слегка дрожащим голосом сказала я, указывая в сторону сада. За окном безмятежно колыхались деревья, ничем не напоминая о минувшем кошмаре. Но мне всё равно было не по себе. Да и вряд ли в сложившейся ситуации могло стать иначе.

Смотритель побледнел. Я заметила, как сжались его кулаки, как медленно он выдохнул воздух, точно с трудом подавляя охвативший его гнев.

- Почему ты не позвала на помощь?

- Не смогла, - честно ответила я и кивнула в сторону зеркала. - Там была женщина, которая прогнала девочку-русалку.

- Женщина? - удивленно переспросил смотритель, и я кивнула. - Интересненькое дельце… - Парень подошел к зеркалу, прикоснулся к нему рукой, даже приподнял, обнаружив за ним темный круг: зеркало явно раньше не сдвигали.

- Женщина молодая и очень красивая. Готова поспорить, она не собиралась причинять мне вреда. Скорее, просто наблюдала. А затем в отражении появилась русалка, и мне кажется, они узнали друг друга.

Присев на диван, я со смешком потеребила растрепанные волосы, собираясь с мыслями, и продолжила.

- Если честно, то поначалу происходящее выглядело, словно ночной кошмар, настолько оно было нереально. Но после всего происшедшего, я не знаю, во что верить. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Ожившие зеркала, оборотни, ходячие утопленницы - фильм ужасов какой-то! Вот только доказательства чересчур болезненны - слишком реальными оказываются раны от моих призраков.

Только сейчас я заметила, что меня колотит сильная дрожь - запоздалая реакция на испуг. Смотритель легонько обнял меня за плечи и приподнял с дивана, указывая на дверь.

- Знаешь, поспи-ка лучше на кухне, - тихо сказал Кагэ, подхватывая с кровати тонкое одеяло и подушку. - На твою честь, обещаю, я покушаться не буду, да и не в том я состоянии. Зато так спокойнее. Лады?

Кивнув, я последовала за ним. После событий сегодняшней ночи мне было чихать на все правила приличия, установленные фамилией. К тому же, я могла занести это в раздел непредвиденных ситуаций, в которых надо действовать по обстоятельствам.

Разобранный диван оказался на удивление мягким и широким, и мы со смотрителем свободно уместились на нем вдвоем. Я тихонько хихикнула - при желании даже Югата влез бы. И всё-таки есть свои плюсы в том, что он в больнице. Узнай адвокат о происходящем, наверняка снова полез бы в самое пекло. А мне совершенно не хотелось подвергать его новой опасности. Да, и насчет Югаты.

- Кагэ, послушай…

Перевернувшись на другой бок, я увидела мерно поднимающуюся спину смотрителя. Уже заснул? Не успела я уверовать в своем решении, как парень лениво оглянулся через плечо, и приложил палец к губам.

- Только ему завтра ничего не говори!

Кажется, мы произнесли это одновременно.