– Бр-ррр! Об-блевался! – голос Сашки-короля. Утро?..
Не сон. Сашка подбросил-поймал шоколадную конфету. В пасть. Жует, словно хлеб; желваки ходят, двигаются уши.
Скрип отдал ему вчера Ийкину коробку...
Глядит на Скрипа, рожу кривит:
– Бр-ррр! – И жрет конфету. Возле него Петух. Глазки-точки в мохнатых ресницах.
– Это его бабы так отпи...ли! По желудку напинали!
Король кивнул. И поскакал прочь на клюшках. Ему неинтересно.
* * *
Скрипа положили в бокс. Есть особая палата, разделенная на боксы – узенькие каморки. В них держат заболевших гриппом, ангиной. Роксана Владимировна опасается, что Скрип заразный. На всякий случай колет его пенициллином. А у него был невроз желудка...
В боксе – кровать, тумбочка; на полу – судно. И больше ничего. Окошко – под самым потолком; не открывается; выходит в палату. Поэтому в каморке и днем полутемно. Дверь заперта.
Тошнота, температура у Скрипа прошли. Он отдыхает от вытяжения. Петля Глиссона не стискивает челюсти, ремни не впиваются в лодыжки. Можно лежать как хочется: на боку, на животе.
Но до чего же ему плохо! Невыносимо! Видит-видит себя в палате у девчонок. Они срывают с него штаны, трусы... Хохочут! Об этом нельзя не думать. Он кусает губы в кровь, бьет себя по щекам, по лбу – и все равно видит себя там...
"Я убью! Убью Сашку!"
Сколько раз видел в фильмах, как убивали. Из автомата. Из пистолета. Саблей. Ножом. У него ничего этого нет – но как надо! надо убить эту тварь! Проклятую-страшную-мерзкую... Каких только слов ни заслужила гадина.
О, если б Сашка был связан! Скрип точилкой для карандашей строгал бы его задранный толстый кончик носа... Раз няня Люда изобразила, как хорек загрызает курицу. Если б гад был связан, Скрип загрыз бы его, как хорек курицу! И пел бы от счастья...
Помоги же кто-нибудь! Мать бросила его здесь. Мать, отец, бабушка – далеко, как далеки герои сказок. Как Финист Ясный Сокол. Как Марья Моревна. Их можно лишь представлять... Отец сидит дома за письменным столом, на котором горит лампа с темно-голубым абажуром. Стопка тетрадок. Отец их проверяет, он учитель. Обмакивает перо в красные чернила, исправляет ошибки, ставит отметки.
У стола стоит кожаный коричневый диван. Скрип так любил, лежа на диване, наблюдать за отцом... Думает он сейчас о своем сыне?
Обещал щенка-волкодава... Мать уверяла: только покажу врачам – и домой... Обманули. Предали.
* * *
Он нашел в тумбочке шарики от шарикоподшипников. И завернутые в бумажку палочки бенгальского огня. Наверное, их кому-то принесли перед Новым годом. Но зажечь не пришлось – хозяин попал в бокс. Вероятно, тут ему стало хуже, и его отправили в инфекционную больницу – иначе не бросил бы здесь.
Шарик закатился под тумбочку. Скрип хотел приподнять ее, и вдруг крышка отстала. Снялась.
Он понял, как тут развлекались... Собрал на полу все одиннадцать шариков. Положил на них крышку от тумбочки. Опустился на крышку, на подогнутые ноги. Можно немножко проехать: туда-сюда, туда-сюда...
Если бы появился Сашка – тут же отнял бы и это развлечение. Он представил: король отшвырнул его, усаживается на крышку... крышка трещит – она не то что крепкий широкий подоконник...
Скрип замер. Его осенило.