Седж как в тумане шел по бальной зале. Продвигаясь в толпе, он только смутно видел и слышал как со всех сторон кивают и здороваются с ним его знакомые. Никто не отвлечет его от его намерения – скрыться. Виконту отчаянно захотелось на свежий воздух, в помещении было нестерпимо душно, и Седж боялся, как бы ему действительно не стало дурно.

Выйдя через высокие застекленные двери, Седж очутился на большой террасе. Минуту он постоял неподвижно, запрокинув голову и глубоко вдыхая ночной воздух. Как он и ожидал, свежий воздух успокоил бьющее сердце и головокружение. Он испытывал такую же растерянность, как и тогда, когда его отвергла Мэг. Только на этот раз его смутила собственная реакция.

Разве он не хотел ее? Вне всякого сомнения, из-за нее он ведет себя как последний болван. Но ведь ее глаза звали его, разве нет? Яснои открыто. Тогда почему же он бросился бежать?

Седж прошелся вдоль балюстрады, глядя на расстилавшийся внизу освещенный фонариками сад и называя себя самым большим идиотом в мире. Идиотом, который, похоже, никак не мог решить, что ему делать. Он хотел Мэг Эшбертон. Но когда он увидел ее в окружении всех этих юных вертопрахов, ему почему-то больше не захотелось обладать ею. Так ли это? А может, он просто хочет, чтобы она принадлежала только ему, как это было в Торнхилле. Странно. До этого момента он никогда не боялся соперничать и редко страдал от ревности. Что же с ним происходит? Он даже не вполне понимал, куда собирался идти.

– Седж?

При звуке до боли знакомого голоса виконт вздрогнул. Он не был уверен, что, повернувшись, тут же не заключит в объятия обладательницу этого голоса. Несмотря ни на что, ему все еще хотелось это сделать.

Он ухватился за балюстраду и, повернув голову, посмотрел через плечо:

– Здравствуй, Мэг.

Седж снова уставился на сад внизу. Одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться, что она стала еще красивее, чем прежде. На ней было темно-голубое платье, мягко облегавшее все изгибы ее тела и с таким низким вырезом, что едва не соскальзывало с белых плеч. Если бы он не отвел глаза, то впился бы в нее тем же вожделеющим взглядом, что и Каннингэм.

Мэг подошла и встала рядом с виконтом, чуть не задев его плечом, и тоже стала смотреть на сад. Седж с трудом сдерживался, чтобы не дотронуться до девушки, и крепко держался руками за верхнюю перекладину балюстрады. Мэг молчала, и он закрыл глаза, пытаясь представить, что ее рядом нет. Но из этого ничего не вышло, потому что от Мэг исходил аромат лесных фиалок.

– Следующий танец у меня свободен, – сказала она.

О Боже!

– И-извините. – Он слегка повернулся к ней, но так, чтобы не встречаться взглядом. – Нога. Я… я не могу танцевать. Нога… двигается все еще немного скованно. Извините. Я… я бы с удовольствием потанцевал с вами, Мэг.

Когда Седж произнес ее имя, его глаза наконец встретились с вишневыми глазами девушки, и он почувствовал, что опять тонет в них. О Боже, неужели она действительно хотела с ним танцевать? Неужели это значит, что она готова дать ему еще один шанс?

– Я рада, что вам по крайней мере больше не нужны костыли, – тихо проговорила она, не отводя взгляда от его глаз. – Я все думала, как вы поживаете?

– Правда?

– Да. Часто. Вы можете немного пройтись? Я не слишком привычна к этим душным бальным залам. Вы погуляете со мной по саду, Седж?

Если бы она предложила ему допрыгнуть до луны, он и то удивился бы меньше. И когда виконт одолел мгновенное замешательство, уголки его губ дрогнули и впервые за много недель лицо преобразила такая знакомая Мэг улыбка. Он повернулся и предложил ей руку.

– Буду рад, – ответил он, стараясь обуздать охватившее его возбуждение и нетерпение, оттого что он снова оказался с ней наедине.

Мэг улыбнулась и оперлась на руку Седжа. Они медленно сошли вниз, в сад, по каменным ступеням широкой лестницы. В небе светил лишь тонкий серп месяца, и в саду были развешаны китайские фонарики, расположенные так, чтобы создавать интимные островки света. Седж и Мэг молча переходили от одного такого островка к другому, мимо рядов подстриженных деревьев и кустарников, встречаясь с другими гуляющими парами. Постепенно фонариков становилось все меньше, пока островки света и вовсе не исчезли.

Седж увлек Мэг к деревьям, освещенным лишь слабым светом месяца, и заключил девушку в объятия.

– Седж, я…

Он прервал Мэг поцелуем, жадно приникнув к ее рту. Седж почувствовал, как руки девушки обвились вокруг его шеи, и стал целовать Мэг еще крепче. Она оказалась такой же чувственной, страстной и сладкой на вкус, как он помнил. Она приоткрыла губы и язык Седжа, скользнул внутрь, соприкоснулся с ее языком. Седж упивался сладким, жарким вкусом Мэг, и все его недавние сомнения и тревоги исчезли так же быстро, как изморозь на согреваемом солнцем окне. У Седжа не осталось никаких сомнений, что именно эту женщину он хочет видеть своей женой.

Когда губы виконта оторвались от губ Мэг и стали спускаться по ее длинной шее к соблазнительно белевшим плечам, девушка слабо запротестовала.

– Пожалуйста, не надо, – попросила она, отклоняясь от Седжа, который получив доступ к ее груди, немедленно этим воспользовался.

Он проложил дорожку поцелуев по округлым выпуклостям ее полных грудей над вырезом темно-голубого шелкового платья, казавшегося еще темнее на фоне белой кожи Мэг, и углубился языком в соблазнительную ложбинку между ними. Дыхание Мэг стало прерывистым, но она продолжала протестовать.

– Пожалуйста, не здесь, – дрожащим голосом выговорила она. – Не сейчас. Я… я только хотела с вами поговорить.

Седж продолжил свои исследования, вернувшись к шее и подбородку Мэг.

– Говори, – сказал он между поцелуями. – Я слушаю.

– Нет. Пожалуйста, Седж. Нет.

Мэг начала вырываться из рук Седжа, и он понял, что потерял голову. Он никогда в жизни не принуждал женщин и уж конечно не хотел принуждать эту. Он не сделает ничего, что могло бы обесчестить эту женщину. Он хочет, чтобы она пришла к нему по собственному желанию, как его жена. Он сразу же отступил назад, только задержал ее руки в своих.

– Прости, Мэг. Во всем виновато твое платье. Устоять невозможно.

Она покраснела… «И как она умудряется краснеть после таких поцелуев?» – улыбнулся про себя Седж.

– Я… я хотела поговорить о… о том, что ; мы обсуждали в день вашего отъезда из Торнхилла.

Сердце у Седжа упало. Она передумала!

– Да? – поощрил он, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее.

– Так вот, – продолжала она, опустив глаза, словно внезапно смутилась, – я очень много думала. О вашем… о вашем предложении.

– Да?

Сдерживавший возбуждение Седж боялся, что сейчас взорвется от радости. Но он не станет ее торопить. Пусть скажет то, что хочет сказать, то, что ему не терпится услышать. Только тогда он снова прижмет ее к своей груди.

– Да, – произнесла Мэг. – У меня было время на… раздумья. – Она подняла глаза и встретилась с виконтом взглядом. – Если вы конечно, все еще заинтересованы.

Седж сжал ее руки:

– О Мэг…

– Я согласна стать вашей любовницей. Казалось, земля внезапно остановила свое вращение и Седж со всего размаху упал с небес. Как громом пораженный, он выпустил ее руки из своих.

– Что?

– Я сказала, что согласна стать вашей любовницей, Седж.

– Нет!

Наверное, он не так понял. Его любовницей?

– Нет.

Все еще не веря, он потряс головой. Как она могла подумать, что он хочет от нее этого? Как она могла подумать, что он станет обращаться с ней подобным образом? С благородной, невинной молодой женщиной, такой, как Мэг?

– Нет.

Или все-таки она не столь невинна? Неужели он был даже еще большим дураком, чем думал? Перед глазами Седжа встала недавно виденная картина: Мэг, флиртующая с окружавшими ее мужчинами, которые в это время пожирали взорами ее грудь. Что стало с той милой, краснеющей, простой девушкой, которую он полюбил в Торнхилле? Онемев от непостижимого предложения Мэг, он только медленно качал головой, отказываясь верить, что женщина, которую он хотел сделать своей женой, желала лишь стать его любовницей.

– Нет. Нет!

Рука Мэг взлетела ко рту, когда Седж покачал головой и посмотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова.

– Нет, – продолжал повторять он, как будто она была слабоумной и нуждалась в многократном повторении этого слова, прежде чем понять его.

Но Мэг не была слабоумной. Она все прекрасно поняла.

Смертельно униженная, задыхаясь от слез, она повернулась и побежала вдоль цепочки фонариков, развешанных по саду. Она хотела, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее, потому что Мэг казалось, что этого стыда она не переживет.

После долгого обдумывания и логических рассуждений она наконец пришла к заключению, что может и, возможно, ей следует принять его предложение. И тогда она, забыв всякий стыд, предложила себя. Ей и в голову не приходило, что он тоже может передумать.

Седж больше ее не хотел.

Он поцеловал ее. Но только потому, что она оказалась достаточно смелой и предложила ему прогуляться в относительном уединении сада. Кто из мужчин не попытается поцеловать столь безрассудную женщину? Смысл такого предожения был ясен. Поэтому он и поцеловал ее, что сделал бы в данных обстоятельствах любой мужчина.

Но ему только это и нужно было. Поцелуй украдкой, в саду. И ничего другого. Он больше не хотел интимных отношений с ней. У нее была возможность, но она ею не воспользовалась. Другой попытки он ей не дал. Она больше не интересовала Седжа как женщина. Она больше была ему не нужна. Тогда, в Торнхилле, где Мэг была единственной молодой женщиной на многие мили вокруг, ему просто показалось, что она ему нужна. А потом он вернулся в Лондон, где не счесть доступных женщин. И, возможно, в его любовном гнездышке уже поселилась одна из них. Другая женщина, которая встретит его сегодня вечером, когда он вернется, немного задержавшись из-за Мэг.

Этот человек уже второй раз смертельно унизил ее.

Мэг спешила от одного островка света к другому, пока снова не очутилась у каменной лестницы. Девушка остановилась у ее подножия, промокнула глаза и пощипала щеки, что-, бы появиться в бальной зале в относительно нормальном состоянии хотя бы внешне. Подобрав юбки, расправив плечи и вскинув подбородок, она стала медленно подниматься по ступенькам. Несмотря на разрывающееся сердце, она покинет этот бал со всем подобающим достоинством.

Вернувшись в залу через высокие двери, Мэг увидела, что несколько джентльменов уже готовы броситься к ней. Не обращая на них внимания, она отвернулась и принялась искать брата. Она оглядывала собравшихся, пока, наконец, не заметила знакомые рыжевато-каштановые волосы Терренса, который вел в котильоне незнакомую молодую леди. Танец подходил к концу. Не отводя глаз от Терренса, Мэг вдоль стены стала продвигаться поближе к танцующему брату. Повернувшись в ее сторону, Терренс поймал взгляд сестры. Мэг глазами послала ему умоляющий сигнал, в ответ на который он коротко кивнул, дав понять, что заметил его. До конца танца Мэг стояла в плотной толпе. Она вежливо уклонялась от всех попыток вступить с ней в разговор, отвечая, что ждет брата, который отвезет ее домой, потому что у нее безумно разболелась голова.

Убедившись, что Терренс о ней позаботится, Мэг стала рассматривать пожилых женщин – матерей, компаньонок, вдов, – которые, собравшись группами сплетничали, разглядывая танцующие молодые пары. Мэг с высоты своего роста спокойно могла видеть, что делается в противоположном конце залы, но Ба не обладала столь выдающейся фигурой. В данный момент невысокой пухлой старушки нигде не было видно. Возможно, она села отдохнуть, и это значило, что Мэг придется обойти все помещение, чтобы отыскать ее.

Но сначала надо попросить Терренса, чтобы он вызвал их карету.

Мэг казалось, что танец никогда не кончится, и, когда к ней подошел Терренс, она уже была на грани срыва. Теперь у нее действительно разыгралась головная боль, оттого, без сомнения, что девушка пыталась обуздать свои чувства. На глаза Мэг начали наворачиваться слезы. Меньше всего на свете она хотела разрыдаться на публике. Но если она как можно быстрее не покинет это место, так и случится.

– Что такое, Мэгги? – спросил Терренс. Он мягко дотронулся до ее руки, и понизил голос до шепота. – Ты выглядишь не очень хорошо.

– А я не очень хорошо себя чувствую, – ответила Мэг. – У меня раскалывается голова. Я пока поищу Ба, а ты не мог бы вызвать нашу карету? Мне надо побыстрее попасть домой, пока я не упала здесь без чувств.

– О, бедняжка Мэгги. – Он погладил ее по щеке. – Ты и правда выглядишь неважно. Я отвезу тебя домой, милая. Но сначало я отведу тебя к Ба. Последний раз я видел ее вон там.

Терренс взял Мэг под руку и подвел к кружку вдов, сидевших у камина. Их увенчанные тюрбанами и перьями головы были наклонены друг к другу – дамы вели оживленную беседу. Ба сидела в центре группы, ее розовые перья колыхались, она со вниманием слушала одну из пожилых леди.

– Извини, Ба.

При этих словах Терренса перья замерли и все глаза обратились в его сторону.

– Здравствуйте, мои дорогие, – сказала Ба, сияя гордостью за своих двух внуков. – Вы знакомы с…

– Прошу простить, мэм, – перебил Терренс, – но Мэг почувствовала себя плохо. Ты проводишь ее до гардероба, пока я поищу нашу карету?

Ба встрепенулась словно марионетка, которую дернули за ниточки. Она озабоченно стала разглядывать Мэг.

– О моя бедная девочка, – проговорила она, подходя к Мэг. – Ты переутомилась, моя дорогая. Я так боялась, что это веселье ночи напролет в конце концов на тебе скажется. Я доставлю тебя домой в целости и сохранности и приготовлю чудесный отвар, чтобы ты как следует поспала.

Терренс бросился распорядиться насчет кареты, а Ба тем временем медленно повела Мэг к выходу. Девушка шла склонив голову, чтобы не встречаться взглядом ни с кем, кто решится к ней приблизиться, хотя суровый взор Ба и без того останавливал всех заинтересованных джентльменов. Бабушка и внучка вышли в приемную залу, где Ба приказала лакею принести их накидки.

– Как жаль, что мы не можем должным образом поблагодарить герцога и герцогиню, – сказал Ба, окидывая взглядом толпившихся в приемной зале гостей. – Но в такой толчее они вряд ли заметят наше отсутствие. А завтра я пошлю ее светлости записку с благодарностью. Прекрасный бал, не правда ли?

– Да, – пробормотала Мэг, гадая, как долго ей еще удастся сохранять выдержку, когда сердце у нее разрывается и вот-вот начнет истекать кровью.

– О моя милая, – проговорила Ба и нежно потрепала Мэг по руке. – Ты действительно неважно себя чувствуешь? Будем надеяться, что твой брат уже нашел карету. Можно только надеяться, что часть экипажей разъехались и мы сможем спокойно выбраться из этой толчеи.

Лакей принес им их накидки, и дамы стали спускаться по широкой мраморной лестнице. У выхода их встретил Терренс, и – благодарение Богу! – у подъезда уже ждала карета. Молодой человек помог Мэг и Ба сесть в экипаж, быстро забрался туда сам и устроился напротив двух женщин. Всю дорогу до Дьюк-стрит, где Терренс снял дом, Мэг проехала с закрытыми глазами. Вне всякого сомнения, поверив, что она или спит, или плохо себя чувствует, ни бабушка, ни брат не заговаривали с ней по пути домой.

Когда карета покатила по улицам Мейфера, Мэг постаралась отвлечься от воспоминаний о немыслимо унизительном разговоре с Седжем и сосредоточилась на тряской езде, на том, как смягчают каждый толчок бархатные подушки, на ритмичном цоканье конских копыт по булыжной мостовой и зажмурилась покрепче, чтобы не дать пролиться слезам, подступившим к глазам.

Седж бесцельно бродил по темным аллеям парка, ему казалось, будто он забрел в чей-то чужой сон. Все было полной бессмыслицей. Все! Сначала Мэг холодно отвергла предложение руки и сердца. Затем до глубины души потрясла его своим только что сделанным предложением. Седжу случалось иметь дело с любовницами, которые хотели стать женами. Но он еще ни разу не встречал женщины, которая отказывалась стать женой и хотела стать любовницей. В этом не было никакого смысла.

На протяжении нескольких последних месяцев вся его жизнь казалось, превратилась в бессмыслицу. Все началось с этого нелепого инцидента с экипажем. Седж рассеянно провел пальцем по шраму на левым виском. Может, этот удар в конце концов и нанес ему вред. Возможно, из-за него он немного повредился в рассудке. Боже правый, может, он отчасти не в своем уме? Возможно ли это? Он слышал о том, как сильные удары по голове приводили к помутнению рассудка. Неужели с ним произошло именно это?

Седж набрел на деревянную скамью и без сил опустился на нее. Все еще потирая шрам, виконт начал обдумывать серьезную вероятность того, что несчастный случай стал причиной расстройства его умственной деятельности. Это было единственным объяснением. Как ни пытайся понять, никакого смысла в происходящем нет. Поведение Мэг здесь и в Торнхилле представлялось ему полной загадкой. Его собственные чувства подверглись таким потрясениям, что он уже и сам не знал, чего хочет. Минуту назад он хотел ее, теперь же не хочет.

Виконт почувствовал полную неспособность разобраться хоть в чем-нибудь. Он не мог логически проанализировать ситуацию, потому что просто не понимал ее. Никакой логики в ней, как ему казалось, не было.

Седж поднялся и побрел по саду, решив вернуться в дом, взять плащ и цилиндр и уехать. Он надеялся, что сможет найти дорогу. Он уже больше не бы уверен в своих умственных способностях. Возможно, он будет несколько часов беспомощно бродить по саду, пока какая-нибудь добрая душа не придет ему на помощь. Бедный старина Седж, скажут они. Надо за ним присматривать, потому что он больше не в состоянии сам о себе позаботиться.

Однако довольно скоро он обнаружил, что вышел к лестнице. Значит, дорогу найти он смог. Каким-то образом. Неплохо, подумал он, для жалкого полоумного типа.

А теперь только бы выбраться отсюда без новых неприятных неожиданностей.