Изабелла встала и шагнула к чайному столику. Она повертела в руках пустую чашку, аккуратно поставила ее на поднос и принялась наугад переставлять другие предметы. Таким образом ее руки оказались заняты, а сама она могла стоять спиной к бабушке. Она явно не испытывала желания смотреть ей в лицо, зато бросила на Ричарда взгляд, полный вины и тревоги.

— Рубиновое сердце? — удивилась мисс Катберт. — Как мило! Но по-моему, я никогда его не видела, не так ли, Эммелина?

— Нет, Мин, потому что я держу его запертым. Я никогда не хотела показывать его Тилу, потому что он понял бы, кто мне его подарил, и всегда прятала рубин в потайном ящичке шкатулки с драгоценностями. Даже после смерти Тила я редко его вынимала. Конечно, я никогда его не носила, но это, без сомнения, довольно дорогая вещь. Наверное, мне следовало продать ее, чтобы иметь деньги на расходы по дому и прочее, но я просто не смогу вынести разлуку с ней.

Лицо Изабеллы странно сморщилось и сделалось очень несчастным, отчего у Ричарда сердце чуть не разорвалось.

И все же Изабелла сумела взять себя в руки. Она расправила плечи и повернулась лицом к той неизбежной боли, которую собиралась причинить любимой бабушке.

Но прежде чем она успела что-то сказать, миссис Тил обратилась к Ричарду:

— Ваш дед рассказал мне историю этой драгоценности. Я никогда не считала, что он легкомысленный романтик, и мое сердце всегда верило ему.

— Что же такое он вам рассказал? — поинтересовался Ричард.

— С драгоценностью связан старинный обычай — она передавалась каждому графу вместе с титулом, и каждый новый ее владелец должен был подарить брошь своей настоящей любви. — Мисс Тил задумчиво улыбнулась. — Филипп сказал мне, что я его единственная настоящая любовь, поэтому драгоценность должна находиться у меня, даже несмотря на то что мы никогда не сможем быть вместе. Признаюсь, я не испытывала желания брать ее, понимая, насколько это дорогая вещь. Но на драгоценности есть латинская надпись. Филипп перевел ее: «Настоящая любовь только одна». Он сказал, что это обо мне. Поскольку я испытывала по отношению к нему те же чувства, то взяла драгоценность на память об этой настоящей любви.

Господи! Ричард незаметно покачал головой. Неудивительно, что портретов, на которых его бабушка изображена с драгоценностью, нет. Дед никогда не дарил ей брошь, потому что для него традиция дарить драгоценность графине оказалась не просто формальным ритуалом. Он понял надпись буквально, и скорее всего он прав.

Тогда почему старый граф хочет теперь вернуть брошь? Неужели спустя годы он испытал внезапное раскаяние по поводу того, что подарил драгоценность миссис Тил, а не графине?

Изабелла больше не могла скрывать слезы, которые так долго сдерживала. Ричарду захотелось подойти к ней, обнять и разделить эту ношу, но он остался сидеть.

Мисс Катберт тоже отчего-то зашмыгала носом, а миссис Тил встала с кресла.

— Вы хотели бы на нее взглянуть?

Ричарде Изабеллой поднялись одновременно, разумеется, с одним и тем же намерением — остановить ее.

И тут Изабелла посмотрела на виконта взглядом, говорившим, что это ее испытание и признаваться в грехе нужно ей. В результате он так и не тронулся с места.

Изабелла протянула к бабушке руку:

— Пожалуйста, сядь. Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Миссис Тил удивленно взглянула на внучку, но все же села.

— Что такое, дитя мое?

Изабелла встала перед ней на колени и крепко сжала ее руку, но заговорила не сразу. Ричард знал, что она мучительно подыскивает нужные слова. В конце концов она уперлась лбом в колени бабки. Даже изгиб спины свидетельствовал о страданиях, которые она испытывала.

Миссис Тил погладила ее по голове.

— Да в чем, наконец, дело?

Изабелла подняла голову:

— Мне так стыдно и так жаль…

— Почему, дитя мое?

— Я знала о броши. Однажды, будучи маленькой девочкой, я видела, как ты кладешь ее в потайной ящик. Я тайком залезала в шкатулку с драгоценностями и смотрела, смотрела на брошь не отрываясь… — Теперь, когда она заговорила, слова полились потоком. — Недавно я решила взять ее на время и немного поносить. Я не хотела тебе говорить, потому что тогда мне бы пришлось признаться в том, что я знаю о существовании потайного ящичка. Я понимала, что драгоценность имеет для тебя большое значение, и все равно взяла ее. Прости меня, бабушка!

— О, Изабелла! — Миссис Тил нежно прикоснулась к щеке внучки. — Тебе нужно было только спросить. Я не возражаю, чтобы ты ее носила. Это красивая вещь. Ты можешь брать ее в любое время.

— Нет, не могу, потому что случилось непредвиденное. Вчера вечером брошь у меня украли, и теперь ее больше нет у нас. — По щекам Изабеллы потекли слезы, и она уронила голову на колени бабушки. — Мне так жаль, так жаль!

Лицо миссис Тил сморщилось, и она ненадолго закрыла глаза. Снова открыв их, она взглянула на Ричарда — в ее взгляде была мука, однако она быстро справилась с собой.

— Ее действительно украли? — спросила она Ричарда.

— Да, мадам. Вор сорвал ее прямо с платья леди Уэймот.

Мисс Катберт изумленно выдохнула:

— Господи!

Миссис Тил взглянула на голову у себя на коленях и положила руку на золотистые волосы.

— Ты пострадала, дитя мое?

— Нет, не особенно, — раздался приглушенный голос Изабеллы. — А вот драгоценности нет. Прости, ба. — Изабелла все плакала и никак не могла успокоиться.

Миссис Тил, продолжая гладить ее волосы, тихонько пропела: «Ничего, ничего». Остальные в комнате печально молчали.

— Я настроен оптимистически насчет того, что мы сможем вернуть драгоценность, — внезапно проговорил Ричард, очевидно пытаясь облегчить момент тончайшим лучиком надежды. — Я послал на ее поиски специального человека. Конечно, я не могу ничего обещать, но мы сделаем все, что сможем, чтобы отыскать брошь.

Миссис Тил подняла голову и печально улыбнулась:

— Вы очень добры, милорд. Конечно, эта вещь принадлежит в гораздо большей мере вашей семье, чем мне, и думаю, именно поэтому вы занялись ее поисками.

— Я увидел ее на леди Уэймот и узнал драгоценность, изображенную на наших старинных фамильных портретах.

— Неужели? Я не знала, что эта вещь имеет такое значение. Тем более я сожалею, что брошь пропала, и надеюсь, что вашему человеку удастся напасть на ее след.

Изабелла подняла голову.

— Бабушка, ты сможешь когда-нибудь простить меня? Я знаю, нельзя было ее брать, но сейчас… Как ты, должно быть, презираешь меня.

— Не мучай себя, дитя мое: я никогда не смогла бы презирать тебя. Такие вещи случаются, и в этом нет твоей вины.

— Ах, как ты можешь так говорить! Если бы я не взяла драгоценность, ее никогда не украли бы.

— И все же я не виню тебя, Изабелла.

— О, ты слишком добра!

— Добра? После всего того, что ты для меня сделала? Ерунда! Не знаю, как мы с Мин прожили бы все эти годы без твоей помощи. Господи, дитя мое, если бы не ты и твой Руперт, я была бы вынуждена отказаться от аренды этого дома и переехать в какое-нибудь гораздо менее светское место, чем Челси. По сравнению с этим потеря одной драгоценности — просто пустяк!

— Поскольку я никогда не видела рубинового сердца, я не могу в полной мере оценить масштаб его потери, кроме, конечно, его сентиментальной ценности. Но по меньшей мере у Эммелины все еще осталась бриллиантовая парюра, — неожиданно произнесла мисс Катберт.

— Спасибо, что напомнили. — Изабелла, вздохнув, с плавной грацией поднялась на ноги и, взяв ридикюль, стоявший на полу у кресла, достала из него несимметричной формы футляр из шагреневой кожи. Ричард изумился, сколько же всего появилось нынче утром из этой сумки.

— Я принесла парюру обратно. Спасибо, бабушка, что разрешила мне поносить бриллианты. После того, что произошло с рубиновой брошью, я не думаю, что снова могу их одалживать. Возможно, я стала мишенью для похитителей драгоценностей по какой-то неизвестной мне причине.

— О Господи! — воскликнула мисс Катберт.

— Какая страшная мысль! Тогда ты должна принять меры и не носить никаких украшений. У тебя ведь еще есть изумрудное ожерелье…

Ричард взглянул на Изабеллу и вопросительно поднял бровь, но она лишь отвернулась. Значит, ее родственницы до сих пор не знают, что она распродала свои драгоценности и сделала стразы. Изабелла слишком горда для того, чтобы позволить собственной семье узнать о ее финансовом положении. Глупая упрямица!

Ему захотелось одновременно потрясти и обнять ее.

Они оставались в доме миссис Тил совсем недолго. Бабушка обняла Изабеллу перед уходом и снова попросила не волноваться из-за броши, после чего они покинули гостеприимных старушек.

— Отчего ты не предложила ей копию?

Изабелла сидела рядом с Ричардом в парном двухколесном экипаже, чувствуя себя совершенно измотанной. Для нее это утро выдалось полным переживаний. Она никак не могла решить, радоваться ли ей тому, что Ричард разделил с ней переживания, или же, приведя виконта в дом бабки, она совершила ужасную ошибку. Ему потребовалось узнать правду о броши, но Изабелла боялась, что он узнает гораздо больше.

— Дело в том, — сказала она, глядя прямо перед собой, — что мне показалось несколько глупым так поступить. Дешевая копия никогда не заменит настоящей памяти о любви — того подарка, который подарил ей твой дед. Кроме того, бабушка спросила бы, откуда я взяла копию, а я не хотела вдаваться в детали нашей маленькой игры. То, что мы использовали ее драгоценную брошь как игрушку, только добавило бы ей обиды.

— А еще тебе пришлось бы объяснять, откуда ты столько знаешь о копиях.

Изабелла почувствовала на себе его взгляд, но не посмотрела на него. Она просто не хотела говорить на эту тему.

— Они не знают, да?

Изабелла молчала. Да и что тут было отвечать?

— Нет, конечно, не знают, — решил Ричард. — Ты продаешь собственную мебель, чтобы они могли сохранить свою. Ты продаешь собственные драгоценности, чтобы твоей бабке не пришлось расставаться с тем немногим, что у нее есть.

— Это тебя не касается, Ричард.

— Упрямая Изабелла. Ты доводишь себя до нищеты, чтобы они могли жить в уюте.

— Ну и что с того? Бабку нельзя вынуждать расставаться с тем небольшим количеством прекрасных вещиц, которые у нее остались. Для того у нее и есть семья, чтобы ей помогать.

— Семья? Или только ты?

Изабелла пожала плечами:

— Я просто делаю, что могу. Когда Руперт был жив и я верила, что мы располагаем основательными финансовыми средствами, я сделала так, чтобы бабушка ни в чем не нуждалась. Это самое малое, что я могла сделать для нее — ведь у них с Миной нет вообще никаких средств.

— А у тебя?

— Я молода и все еще имею возможность…

Она прикусила язык.

— Снова выйти замуж, — договорил за нее виконт.

— Возможно.

В сущности, она не знала, что с этим делать теперь, когда они с Ричардом стали любовниками. Господи, просто какой-то замкнутый круг!

Всю дорогу обратно до Портман-сквер Ричард молчал. Неужели он испытывал к ней столь сильное отвращение только из-за того, что она охотится за деньгами? А она-то надеялась, что он поймет…

Впрочем, возможно, он действительно понял и теперь думал о собственной семье и о том, что ему тоже придется жениться на деньгах, как и ей. Оказывается, они так похожи!

И насколько было бы проще, если бы она не влюбилась в него!

Когда они приехали на Портман-сквер, Изабелла провела Ричарда в гостиную и попросила Тесси прислать к ним Дэнни.

Ни один из них не присел — напротив, они стояли и внимательно рассматривали друг друга с разных концов комнаты. Оба раздумывали над тем, что произошло между ними прошлой ночью. В этой самой комнате. На диване, на кресле, на полу. Нельзя было найти место, которое не вызывало бы воспоминаний об их страсти.

Постепенно губы Ричарда начали складываться в улыбку, а во взгляде его появилась откровенное желание. Кожа Изабеллы покраснела, и ее стало пощипывать в ответ на то, что она видела в этих синих глазах.

Она не была уверена, кто из них двинулся с места первым, но они вдруг оказались в объятиях друг друга, и его губы накрыли ее губы. Страсть вспыхнула мгновенно. Их поцелуй, полный воспоминаний о близости, был долгим и упоительным, с примесью жажды и желания.

Они быстро отпрянули, когда услышали приближающиеся шаги, и к тому моменту, когда вошел Дэнни, уже стояли на расстоянии нескольких футов, не глядя друг на друга. Но должно быть, их выдало что-то в выражении лиц, потому что Дэнни вдруг отвел глаза в сторону и ухмыльнулся:

— Вы посылали за мной, миледи?

Изабелла расправила платье.

— Да, Дэнни. Думаю, ты знаешь, что прошлой ночью у меня украли рубиновую брошь.

Мальчик неодобрительно взглянул на Ричарда и затем указал на него локтем.

— Нет, это не был его сиятельство. Не в этот раз. Думаю, обычный вор. Вот почему лорд Мэллори хотел бы задать тебе несколько вопросов.

Дэнни выпрямился.

— Я ее не брал.

— Мы знаем, что это не ты, — быстро сказал Ричард. — И мы надеемся, что ты сможешь узнать, кто это сделал.

— Почему? Потому что я еще общаюсь с народом из трущоб?

— Именно. Ты видел брошь — она слишком необычная, чтобы остаться незамеченной. Может быть, кто-нибудь из твоих приятелей что-то знает или что-то видел. Я хорошо заплачу за информацию.

Дэнни по-прежнему смотрел на виконта с подозрением.

— Думаю, я могу порасспросить людей… если миледи прикажет мне это сделать.

— Я была бы очень благодарна тебе за это, Дэнни.

Мальчик пожал плечами:

— Ну, хорошо. Я осмотрюсь вокруг. — Он угрюмо взглянул на Ричарда. — Но вы могли бы порасспросить того, кого отправили следить за домом. Могу поспорить, этот тип кое-что видел.

Виконт нахмурился:

— Какой еще тип?

— Тот ваш человек, на которого я натыкаюсь каждый раз, когда выхожу из дома.

Изабелла вопросительно подняла глаза на Ричарда, но тот только помотал головой. Тревога в его глазах заставила ее запаниковать на мгновение.

— Так ты говоришь, что за домом наблюдает какой-то человек? — осторожно спросила она.

— Ну да, человек его сиятельства.

— Вот только я никого не посылал следить за домом. Ты видел не моего человека.

— Точно вашего, он сам так сказал.

— Что? — Глаза Ричарда сверкнули.

— Объясни толком, Дэнни. Начни с начала. Скажи, когда ты увидел его в первый раз? — попросила Изабелла.

— Недели две назад. Этот человек не очень-то ловок — я видел, как он залезает в кусты каждый раз, когда кто-то выходит из дома. Однажды он стоял у фонаря в сквере, а я подошел к нему и начал говорить о погоде и всем таком. Заодно я сказал ему, что у меня свободный вечер и что я направляюсь в «Звезду и подвязку» выпить пинту пива. Это было не правдой, извините, миледи, но я подумал, что обязан выяснить, кто он такой. Так что я спросил его, не пойдет ли он со мной, и этот тип согласился.

— И что он тебе рассказал?

— Поначалу ничего особенного, но я все время вливал джин ему в глотку, и скоро он запел как птица. Он сказал, что его зовут Джон Петтифорд и что приехал он из места Гей… что-то там, где живет граф Данстабл. Я знаю, что это — ваше родовое имя, сэр, поэтому и решил, что Петтифорд — ваш человек.

— Господи, да это один из лакеев в Грейшотте. Какого черта он делает здесь, наблюдая за вашим домом? И ты ни разу не видел его до этого, Дэнни?

— Нет, сэр. В первый раз я увидел этого малого в ту ночь, когда в доме какого-то герцога устраивали бал. На вас было платье с гирляндами, миледи, — очень симпатичное, я это хорошо помню. Вы тогда уехали в экипаже с мистером и миссис Пирсолл.

— Ночь после бала! — воскликнула Изабелла.

Именно в тот вечер Ричард завлек ее в сад и целовал там до потери сознания.

— Да, это ночь после моего возвращения в город. Должно быть, негодяй все время ехал за мной. Проклятие! — Ричард сунул руку в карман, выудил оттуда монету и дал ее Дэнни. — Молодец. Ты нам очень помог.

— Вы хотите, чтобы я поспрашивал еще? Выяснил насчет того, кто режет камни и прочее?

— Больше в этом нет необходимости. Спасибо, Дэнни.

Получив разрешение уйти, Дэнни отвесил легкий поклон и удалился.

— Почему ты не хочешь, чтобы он расспрашивал своих друзей? Я думала, тебе нужна его помощь.

— Теперь нет. Я знаю, кто взял брошь. Джон Петтифорд работал в Грейшотте до того, как я уехал на войну. Он работал в поле, пока не поранил руку косой. У него от локтя до запястья шрам.

— О Господи. Тогда это действительно был он!

— Никакого сомнения. И я хочу узнать почему. Я никогда тебе этого не говорил, но в Лондон с заданием найти «Сердце Мэллори» меня послала графиня, моя бабка — она сказала, что мой тяжело больной дед хочет, чтобы драгоценность непременно вернулась в семью до его смерти. Теперь, когда мы знаем, что у нее никогда не было этой броши и что граф подарил рубин миссис Тил, я могу только гадать о причинах ее поступка.

— Ты думаешь, она захотела заполучить драгоценность? После всех этих лет?

— Не знаю, но Петтифорд — ее личный лакей. Графиня скоро ответит за все перед Богом, а пока мне нужно ехать домой.

— Да, я понимаю…

Изабелла пыталась держаться бодро, но мысль о том, что Ричард уезжает после единственной ночи любви, заставила ее сердце сжаться.

Кажется, Ричард почувствовал се отчаяние: он крепко обнял Изабеллу и прижал се голову к своему плечу.

— Изабелла, Изабелла… Как жаль, что мне надо ехать прямо сейчас! Особенно жаль после прошлой ночи, но тут уж ничего не поделаешь. Я должен выяснить, какую игру ведет графиня, и побыть с дедом прежде… В общем, сейчас я должен быть там, а когда смогу вернуться, не знаю.

Изабелла подняла голову и взглянула ему в глаза:

— Я все понимаю.

— Я тебе напишу.

— Буду ждать.

— И я обязательно вернусь, Изабелла, верь мне. — Ричард нагнулся и поцеловал ее. В этом поцелуе содержался столь откровенный намек, что Изабелла без труда поняла его. Она поцеловала Ричарда в ответ со столь страстным желанием, что он, как она надеялась, все понял.