Чарли Джекпот обладал раздражающим меня умением выглядеть восхитительно даже во сне. Он лежал, вытянувшись, на шезлонге абсолютно голый, если не считать полосатых носков. Все, что когда-то давал им эластик, давным-давно исчезло, и теперь они пузырились на его белых щиколотках, словно куколка, в которой уже нет гусеницы.

Что до меня, то я сидел в скрипящем кресле тоже в чем мать родила, наслаждался отблесками огня и размышлял о своей последней шалости. Вы шокированы, не так ли? Или быть может, читаете все это в каком-либо далеком и невообразимо утопическом будущем, вроде того, в которое нас хотел заставить поверить этот смешной маленький человек, мистер Уэллс. И тогда вы совершенно не шокированы. Ну, так или иначе, а у счастливчика Люцифера еще множество секретов. Мой арсенал весьма обширен, впрочем, французское слово formidable [37]Классный, потрясающий (фр.).
нравится мне куда больше.

Как вы уже знаете, нет такой услуги, которую я бы не был готов оказать Королю и своей стране, к тому же я не питаю отвращения к симпатичным мордашкам и попкам, не важно, мужские они или женские (но животные для меня табу, в отличие от, по меньшей мере, одного члена Кабинета). Прерогатива секретного агента – быть (и иметь!) с кем (и кого) хочется, вы не согласны? А население в целом этой привилегии лишено, как я выяснил, когда меня застукали в доме на Боу-роуд – тот самый инцидент, который привлек ко мне внимание Джошуа Рейнолдса. Мой дорогой друг помог мне избежать неприятностей, но попутно решил, что это неплохой способ заполучить меня к себе на службу. В бульварных романах это обычно называется словом шантаж.

Вы, наверное, помните, что Лондон тогда был в панике – недавние неприятности мистера О.Ф.О'Ф.М Уайлда были еще свежи в памяти, поэтому Дж. Р, можно сказать, держал меня за невыразимые. Это, впрочем, компенсировалось тем, что разнообразные убийства, которые я совершал, позволяли мне ездить по всему свету и посещать города, где любовь, которая не смеет назвать своего имени, вполне может кричать о себе с городских крыш, и это только поощряется. Кажется, в старом Неаполе было именно так.

Но тем не менее то была опасная игра, и я не слишком торопился получить два года каторжных работ за то, что порезвился со смазливым проститутом.

Чарли открыл заспанный глаз (утомился, бедняжка) и улыбнулся своей обезьяньей улыбкой. Я потянулся к сюртуку, лежащему на полу, достал портсигар, прикурил две сигареты, прошлепал голышом по дешевому ковру к шезлонгу и осторожно вставил сигарету в его измочаленные поцелуями губы. Чарли втянул дым, так, будто от этого зависела его жизнь, и позволил ему клубиться у его рта, подобно завитым кончикам призрачных усов.

– Спасибо, – мягко сказал он.

– Сколько я тебе должен?

– Должны мне?

– За оказанные услуги.

Мальчик снова затянулся.

– За счет заведения.

Я покачал головой.

– Тогда завтра ты должен, по крайней мере, позволить купить тебе булочку.

Чарли задрал ноги мне на колени. Глядя мне в лицо, он лениво почесал яйца. Я чувствовал, как его горячие ноги прижимаются к моему бедру.

– Думаю, вам интересно, почему я был так настойчив, – сказал он наконец.

– Настойчив?

– Ну вы же понимаете. Сегодня вечером, в доме у старика.

Я выдохнул дым ему в лицо.

– Молодые люди частенько на меня бросаются. Я решил, что это моя планида.

– Я видел вас раньше. – Он ухмыльнулся.

– Правда? В Аскоте? В Виндзоре? Прошлым летом я был в Ментоне, может, мы встречались там?

Он снова нахмурился, достаточно мило, и вытер нос.

– Вы знаете, где находитесь?

– Да. В грязном борделе для доверчивых иностранцев.

Чарли поднялся на ноги и сел на край стола, скрестив ноги.

– Нет-нет. Это место не совсем то, чем кажется.

Я скептически заворчал. Мой опыт показывает, что подобные места очень редко бывают не тем, чем кажутся.

– Здесь иначе, – быстро сказал он. – Даже лучше, чем в том желтом доме в Ислингтоне.

Так вот где он видел меня в первый раз! Маскарад на Хэллоуин, который проводила весьма приятная пара – Флора и Уолтер Мастик. Я пришел в костюме Князя Тьмы (разумеется) и наткнулся на соблазнительного суккуба в весьма обтягивающем трико. То была ночь весьма неблагоразумных поступков. Боже. Не удивительно, что Джекпот был так чертовски нахален у Софисма.

– Предполагается, что вход строго для членов клуба, но я знаю пару фокусов. Одевайтесь.

– Я не привык подчиняться приказам.

– Как скажете. Но это единственный способ выяснить что-либо про К.В.

Я натянул подтяжки.

– Хорошо. Ну что, мы идем?

Чарли быстро оделся с небрежностью человека, который мало заботится о своей внешности. Поборов природное желание провести как минимум час, приводя себя в порядок, я милостиво позволил Чарли помочь мне с запонками и манжетами. Нацепил сюртук и, мгновения спустя, выглядя лишь немногим хуже, чем обычно, проследовал за Чарли в коридор.

Убогие стены перемежались одинаковыми дверьми, в промежутках между которыми свисала штукатурка, похожая на прогнившие тряпки. Воняло сыростью. Нигде не было ни намека на обезьяноподобного привратника.

Чарли пошел вперед, игнорируя эти двери, которые, без сомнения, вели в такие же бесцветные комнаты.

Пока мы шли, я начал понимать, что мы практически незаметно, но неуклонно спускаемся. К тому же оформление коридора изменилось – стали появляться красные пятна, словно бы мы путешествовали по артерии и только что оставили позади какой-то нездоровый ее отрезок.

Я достал из жилетного кармана брегет. Почти два часа ночи. Впереди раздался приглушенный гул. Музыка. Болтовня. То, что можно было охарактеризовать словом кутеж.

Наше путешествие подошло к концу. Перед нами оказались массивные двери из черного дерева. Явно древние, они были обиты железом, а на поверхности вырезаны злобные гротескные лица.

Чарли странно улыбнулся и забарабанил в дверь, как некий неряшливый «черный жезл». Содрогнувшись, створки приоткрылись, и я мельком разглядел огромного привратника, с которым Чарли обменялся не то парой слов, не то поцелуем. Потом меня провели внутрь.

За дверью творилось что-то поистине адское.

Не пугайтесь. В конце концов, ад – вотчина Люцифера.

Помещение, в которое мы вошли, было просто огромным; его освещал тусклый свет газовых ламп. Множество устремляющихся вниз арок уходили в темноту, и у меня возникла смутная догадка, что мы оказались в системе тоннелей, что тянулись под дорогой, идущей наверху. Стены были дорого отделаны великолепным «ар нуво»: черные и золотые завитки тянулись от пола до потолка подобно какому-то гигантскому растению.

Гобелены и огромные отрезы красной материи колыхались над головой, как юбки великанши. На них была нанесена весьма подробная (ну, изысканная – несколько не то слово) классическая порнография, во всем своем разнообразии. Приапические старые распутники страстно гонялись за девственницами вокруг ведьминого шабаша, возглавляемого жутким Дьяволом с козлиной головой. Женоподобные юнцы и рубенсовские дамы окружали сцены калигулианских оргий, где сатиры развлекались с женщинами, снявшими свои тоги, а кентавры уносили пьяных кутил.

Впрочем, вышитые забавы не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось под ними.

В темноте расцветали вспышки цвета; лица мужчин и женщин, корчащиеся в оргазмическом удовольствии, блестящие от масла волосы, нависающие над расстегнутыми брюками, шелковые панталоны трепетали, как белые флаги парламентеров. Абсент и табак смердели ошеломляюще.

Я посмотрел на Чарли Джекпота, но не смог разглядеть его лица в темноте. Конечно же меня обуял всепоглощающий ужас. Не из-за тех поединков во имя любви, что происходили вокруг меня, конечно же, а из-за того неоспоримого факта, что такое место существует, а я смог сюда попасть только на четвертый день пребывания в Неаполе! И чего стоят теперь мои драгоценные «Гранатовые комнаты».

Чарли пробивался сквозь миазмы плоти, отодвигая в сторону совокупляющиеся пары, пока не нашел нам нечто вроде дивана. Пара, которую он скинул оттуда ботинком, скатилась на пол, даже не пискнув, – они сцепились, как челюсти хорька.

Я откинулся на бархатную спинку. Чарли на мгновение исчез, затем вернулся с обшарпанным серебряным подносом, уставленным бутылками и стаканами. Налив мне какого-то омерзительного бренди, он осушил одним глотком практически пинту портера и вытер губы тыльной стороной руки.

– Ты работаешь посменно? – поинтересовался я.

– Это как?

– Мне просто интересно, как у тебя находится время прислуживать сэру Иммануилу. Наверное, очень утомительно – мыть тарелки, а потом приходить сюда.

Он захихикал.

– Я люблю свою работу.

Я поскорее проглотил бренди, чтобы он, не дай бог, не задержался во рту.

Чарли наклонился еще ближе; его губы касались моего уха.

– Я расскажу вам все, мистер Бокс. Но вы должны пообещать мне забрать меня отсюда. Помочь устроиться в жизни.

– Я не могу дать тебе никаких гарантий, – сказал я. Мое внимание на мгновение привлек негритянский юноша в костюме стражника, который предлагал себя клиентам слева от нас. – Если только твоя информация не окажется действительно информативной.

– Она очень важная. Понимаете, я много что слышу, – мрачно пробормотал он. – Они не знают, что я работаю, и в доме, и тут.

– Кто – они?

Я услышал шелест юбок, почувствовал запах мимозы, и неожиданно кто-то возник прямо рядом с моим локтем.

– Buonasera [41]Добрый вечер (ит.).
, Чарли.

Тихий голос принадлежал девушке среднего роста, невероятно изящной. На ней был только корсет цвета слоновой кости и горчичного цвета чулки. Ее длинные темно-рыжие волосы были убраны в высокую прическу и украшены цветами, обрамляя невероятно миловидное личико; миндалевидные глаза были густо накрашены.

– Венера! – радостно вскричал Чарли. Он усадил девушку к себе на колено и страстно поцеловал ее, поглаживая рукой ногу в чулке.

Она поудобнее устроилась у него в объятьях и хитро посмотрела на меня.

– А это кто? – спросила она все тем же соблазнительным шепотом. Ее акцент был густым, как томатная паста.

Чарли ухмыльнулся:

– Это мистер Бокс. Мистер Бокс, познакомьтесь, это Венера.

Я слегка поклонился. Венера протянула мне раскрашенную руку. Я поцеловал костяшки ее пальцев, позволив кончику языка задержаться на них. Кажется, здесь так было принято.

Ярко накрашенные губы Венеры сжались, и она смущенно глянула вниз. Маленькая шалунья. У меня возникло очень странное ощущение, что мы с ней уже встречались.

– Вам нраавится мое зааведение, синьор Бокс? – спросила она с полуулыбкой.

У меня глаза полезли на лоб.

– Ваше заведение, дорогая? Вы меня поражаете. Да. Это нечто. Как оно называется?

Мне ответил Чарли – бросил на меня многозначительный взгляд и хлебнул портера.

– Это? Это клуб «Везувий».

Ну разумеется, я все понял. Клуб «Везувий». К.В.! Не Коллекция Вердигри. Не «Корсар» Верди, не Крест Виктории и даже не чертова Каракатица Возмездия. Клуб «Везувий»! Н. в К.В. Должно быть, старина Дурэ знал об этом месте!

– Что не таак, синьор Бокс? – проворковала Венера.

Я потряс головой, чтобы привести в порядок мысли.

– Что вы, моя дорогая. Просто нам с мистером Джекпотом надо заключить одно… соглашение…

Венера положила одну руку на бедро и улыбнулась:

– Я никогда не стою на пути у клиентов. Может, вам будет удобнее в моем кабинете?

Я взглянул на Чарли, и тот кивнул.

– Как это мило с вашей стороны, – в свою очередь проворковал я. – Вы покажете нам путь?

Очаровательная девушка прикрыла накрашенные глаза и нырнула в толпу. Чарли допил свою пинту и пошел за ней, я, таким образом, оказался в хвосте процессии. Чтобы не попасть в ловушку (а такое количество меда вызывало подозрения), я шел, сцепив руки за спиной, чтобы чувствовать успокоительное присутствие револьвера с перламутровой рукоятью, прикрепленного к моей пояснице.

Венера провела нас сквозь ревущую толпу и через боковую дверь – в более прохладную темную комнату, где пахло лепестками роз. Она зажгла лампы, и нашим взорам предстал алый будуар впечатляющих размеров, разделенный шелковыми шторами и практически заваленный пухлыми восточными подушками. На задней стене висело огромное зеркало.

– Чувствуйте себя как дома, – сказала Венера, присев на комод и скрестив ноги. Ее чулки поблескивали в неярком свете.

– Очень любезно с вашей стороны, мисс, – сказал я.

Венера снова наклонила голову.

– Чарли и я… мы давно дружим… да? А его друзья…

Чарли улыбнулся ей и, подняв бутылку шампанского, выдернул пробку. Он разлил вино по трем бокалам. Венера осушила свой одним глотком, покрутила его нежными пальчиками и как-то несколько пугающе посмотрела на меня. Что видели эти горящие глаза – ведь она была совсем молода? В ее присутствии я чувствовал себя неискушенным юнцом.

– Я наадеюсь еще увидеть вас, в деталях, – сказала она. После чего проскользнула мимо нас, остановилась, чтобы чмокнуть Чарли в щеку, и исчезла.

– Боже, она – это нечто! – воскликнул Чарли. Он поднес бутылку с шампанским к губам и сделал основательный глоток.

– Это точно. Вы с ней?…

– Если бы! – засмеялся Чарли. – Даже если бы это меня интересовало. Нет. У нее есть любовник, настоящий босс. Она управляет для него этим местом. – Чарли рухнул на подушки. – Но вы хотели знать о человеке по имени Дурэ.

Я выпрямился:

– Продолжай.

– Ну, он пришел сюда не так давно, задавал вопросы. Хотя он был клиентом. Он поставил мне выпивку, но более близкое общение его не интересовало. Он просто дал мне денег, чтобы я смотрел по сторонам. Сказал, что он набрел на какую-то аферу.

Я нахмурился:

– Аферу?

Чарли кивнул:

– Сокровища. Похоже, какой-то полицейский тут все вынюхивал, но потом он исчез. И Дурэ спрашивал, не хочу ли я понаблюдать… – Мальчик вдруг замолчал.

– Что такое? – вскричал я.

– Не знаю. Вы ничего не чувствуете?

Чарли закашлялся. Его руки взлетел к горлу, и он снова начал кашлять, уже резче. Потом пришел мой черед. Воздух неожиданно словно стал слишком душным, как в перегретой бане.

Я повернулся и увидел струю странного лилового дыма, который плыл к нам. Меня неожиданно начало тошнить, у меня стали слезиться глаза, и я тоже начал кашлять.

Я попытался добраться до Чарли, но неожиданно обнаружил, что конечности перевешивают меня вниз, как будто принадлежат какой-то статуе. Не в состоянии двигаться, я сполз на пол. Сквозь пелену катящихся слез я мог разглядеть только широкую спину Чарли. Он тоже рухнул на пол, цепляясь за воздух, словно тот напал на него. Предприняв титаническое усилие, я поднялся на одно колено и затуманенным взором осмотрел комнату. Что за чертовщина? Венерина мухоловка – а мы мухи! Хватаясь за подушки, я поднялся на ноги и попытался пойти к двери.

Каждый шаг, казалось, отнимает у меня вечность. Как будто у меня на ногах свинцовые водолазные ботинки. Постоянно кашляя, я поднес руки к лицу и отвесил себе пощечину, надеясь таким образом прочистить одурманенные мозги. Казалось, что мое сознание кружится, падает и вообще куда-то скользит, точно я выпил кварту абсента.

Покрутившись на месте, я понял, что не могу найти дверь. Как будто меня переправили в другую комнату, таким странным и незнакомым казался мне будуар Венеры. Туалетный столик на длинных ножках вдруг вытянулся передо мной. Боже мой! Мебель, казалось, начала двигаться. Ящики комода клацали, как челюсти кого-то очень голодного, и хватали меня за ноги, пока я корчился на полу.

Масляная лампа выросла до гигантских размеров. И именно тогда, хотя глаза у меня чуть не вывалились из черепной коробки, я увидел, что именно лампа и была источником моего ужаса. Потому что из-под ее абажура, как привидение или джинн, выплывал какой-то ядовитый газ лилового цвета, тяжело оседал на досках пола и заставлял меня корчиться в конвульсиях.

Я потянулся к лампе, но чем ближе она была, тем ужаснее становился эффект. Мои пальцы, казалось, гнутся и вытягиваются, как когти чудовищной птицы, я хватал воздух перед собой, лампа расплывалась и множилась у меня перед глазами. Я поискал Чарли, но в густом дыму не увидел ничего.

Предприняв последнюю попытку мыслить трезво, я схватился за железную ножку лампы и дернул ее. Может, хотел погасить эту проклятую штуковину или закинуть в дальний угол, не знаю. Чувства мне отказали, меня накрыло одеялом лиловой мглы, и я падал, падал и падал в бездну.