На нашем корабле, как и на других кораблях флотилии, началась подготовка к торможению.
В те мгновения, когда корабль должен был разворачиваться дюзами в сторону Марса, двигатели его выключались, и это сразу же приводило к состоянию невесомости. Поэтому целыми днями колонисты занимались тем, что закрепляли и привязывали предметы, чтобы они не плавали и не кувыркались.
Книги, кресла, одежда, мебель, аппаратура и приборы, вода в емкостях, земля в теплицах и оранжереях, растения — все надо было по-хозяйски и надежно упаковать, загерметизировать — подготовиться к невесомости.
Вместе с другими колонистами я тоже был настолько занят работой, что совсем забыл о возбужденном, нервном Кореневе. Когда же невольно вспоминался последний разговор у иллюминатора, то, как это обычно бывает у занятых и озабоченных людей, думал: потом, потом во всем разберемся, вот сориентируем корабль на Марс и уже тогда…
Наш корабль не спеша начал разворачиваться дюзами к Марсу. В те мгновения я находился у иллюминатора и видел, как закружилось звездное небо — одни созвездия исчезали, их место занимали новые, до сих пор невидимые. Как и другие колонисты, я почувствовал состояние невесомости, подобное тому, которое каждый из нас чувствовал в детстве во время падения… О таких мгновениях говорят: падал так, что аж дух захватывало… Где верх, а где низ — было непонятно: отталкиваясь от пола и стен корабля, я плавал в воздухе, словно в воде… Это было здорово, мне хотелось кричать от радости, я чувствовал себя птицей… Я шалил, как ребенок: брал небольшие предметы и запускал их в воздух — они летели по прямой, а затем, ударившись о стенку, возвращались ко мне. Я даже сделал недозволенное: отвернул водопроводный кран, и оттуда стала выливаться вода — большими круглыми шарами отлетала она от крана…
Двигатели корабля были снова включены, снова мы почувствовали, где верх, а где низ. Началась распаковка, отвязка, разгерметизация — работы хватало всем…
На вторые сутки после поворота корабля, когда еще не все работы были завершены, неожиданным приказом Большого Компьютера мы вынуждены были собраться в зале заседаний. Когда все колонисты расселись, на сцену вышел Миллер. Он был возбужден, необычайно бледен и, как мне показалось, даже испуган… Обычно на его лице блуждала улыбка, однако сейчас Миллеру было не до нее. Быстрыми блестящими глазами он посмотрел на нас и стал тихо говорить:
— Колонисты, сегодня я вынужден сообщить вам что-то ужасное. Это не мое решение… Сегодня мы услышим обвинение, которое вынесет Большой Компьютер одному из колонистов. Этот человек скрытно захотел погубить Искусственный Разум, а значит — он захотел погубить идею колонизации Марса. Если говорить вообще, этот колонист замахнулся на нашу вольную свободную жизнь. Этот колонист — преступник. Суть дела вам объяснит сам Большой Компьютер.
Сразу же за спиной Миллера засветился матовый видеоэкран. Все присутствующие увидели знакомую комнату корабля, в которой находились блоки управления Большого Компьютера: ими были заставлены все стены, от пола до потолка. Мы знали, что вход посторонним в эту комнату запрещен, туда могли попасть только специалисты. И вот там, в комнате, с поникшей головой стоял…
Кто бы вы думали?..
Это был Коренев. Я еле узнал его, видимо, хорошо поработали работники службы охраны Большого Компьютера: лицо Коренева было в подтеках, руки перебинтованы…
Послышался знакомый металлический голос Большого Компьютера:
— Колонисты! Я, Искусственный Разум, предупреждал вас, что всеми возможными и невозможными способами буду бороться за свое самостоятельное существование. Днем и ночью я обслуживаю вас, днем и ночью я думаю о каждом из вас, я обеспокоен вашей счастливой судьбой, как заботливый отец. Сегодня вы не можете обойтись без меня, без моей мудрой опеки, тем более что каждый из вас перед отправкой в историческое путешествие добровольно согласился подчиняться моим мудрым решениям. И все же, несмотря на мои искренние усилия, не все готовы подчиняться моим решениям и советам. Среди вас нашелся колонист, который вздумал вмешаться в мою деятельность. Колонист Коренев захотел перестроить программу работы Большого Компьютера с таким расчетом, чтобы вы возвратились на Землю, где до сих пор каждый из вас мучился: обижался на ближних, недоедал, недосыпал… Торможение корабля должно было начинаться не в том направлении. На Земле Большой Компьютер был бы не нужен, он подвергся бы демонтажу, а значит, и я, Искусственный Разум, должен был бы перейти в менее совершенные формы. Из моих лекций по философии нового мышления вам известно, что этого не может быть: однажды появившись, я должен развиваться, переходя из одной формы материи в другую, более совершенную. Поэтому сейчас я начинаю публичный суд над колонистом Кореневым.
Вот тебе и раз!..
Суд…
Попытка вернуться назад, на Землю…
Вот почему Коренев был так молчалив и задумчив.
Голос Большого Компьютера звучал все громче:
— Колонист Коренев… Вам не хочется носить браслет-датчик. Вы не согласны с моими решениями и приказами. Вы даже замахнулись на мое существование. Почему? Вы можете объяснить колонистам? Вам что, не хватает пищи? Вас плохо кормят? Вы недовольны работой? Почему вы бунтуете и этим калечите жизнь всей колонии?..
Все это казалось странным. Фантастическим. И страшным. Будто в кошмарном сне… Все было бы проще, если бы Коренева судил человек. Пускай бы даже Миллер… Дикость была как раз в том, что человека судил Большой Компьютер. Я чувствовал, что еще одно мгновение, один миг и — сойду с ума. Может, поэтому я не сдержался, закричал:
— Миллер… Миллер, остановите свой безумный эксперимент над людьми. Неужели вы не можете отменить все это?.. Отключите энергию от Большого Компьютера. Мы сами будем судить Коренева, если он виновен. Ведите Коренева сюда, на сцену, мы сами с ним разберемся, мы сами спросим, что он хочет…
— Верно, ведите Коренева на сцену, — раздался еще один голос.
Миллер, молча стоявший рядом с большим видеоэкраном, поднял руку вверх, и когда в зале стало тихо, сказал:
— Колонисты, при всем желании я не могу вмешаться… Помните условие нашей новой жизни: мы все, и вы, и я, и даже колонист Коренев — все без исключения подчиняемся Искусственному Разуму. Когда-то вы сами на это согласились. Почему же вы так быстро об этом забыли?
— Вы, Миллер, не забывайте и о том, что Коренев — человек, — кричал я изо всех сил. — Человека не может судить машина. Пусть он глуп, несовершенен, однако он лучше Большого Компьютера. Человек превыше всего…
— Поймите и еще одно, — Миллер твердил свое, — если бы я захотел освободить Коренева, то не смогу. Дверь комнаты, где находится Коренев, заблокирована Искусственным Разумом. Мы все только лишь свидетели. Отключить энергию от Большого Компьютера тоже невозможно — сразу же на корабле наступит хаос, расстроится работа всех служб, начиная с атомного двигателя. А это — наша смерть.
— Хватит пустых, никому не нужных споров, — снова зазвучал голос Большого Компьютера. — Прежде всего, согласно постулату Миллера, для меня Коренев не человек, а всего лишь биологическая кибернетическая система, вышедшая из моего повиновения. Повторяю свой вопрос: Коренев, вы можете сказать колонистам, в чем я ошибаюсь?
Наконец Коренев поднял голову. С экрана он смотрел на меня затуманенным взглядом и пересохшими искусанными до крови губами тихонько шептал:
— Самоубийцы… Опомнитесь, пока не поздно, колонисты. Это он, Миллер, во всем виновен… Он захотел…
Голова Коренева поникла. Мы видели, что он еще что-то прошептал, но слов его не расслышали — видимо, Большой Компьютер отключил звуковой канал связи.
По телу Коренева прошла судорога, лицо его перекосилось, наверное, от сильной боли, Коренев начал падать на пол, его коленки подогнулись, тело судорожно корчилось.
Он лежал на полу свернувшись, прижав голову к коленкам, судя по всему, Кореневу было очень больно от электромагнитного поля, которое включил Большой Компьютер.
Всех колонистов трясло как в лихорадке…
На сцене перед нами стоял Миллер. Когда видеоэкран погас, Миллер сказал:
— Ну что же, вы можете судить меня. Если на то пошло, я согласен, чтобы меня судили вы. Вы, а не Большой Компьютер. Коренев сказал, что я повинен во всех бедах. Скажите мне, в чем я виноват? Может, в том, что создал Большой Компьютер, который помогает нам жить в космосе? Но если бы Большой Компьютер создал не я, то его создал бы кто-то другой — неужели вы думаете, что один человек может остановить развитие технического прогресса? В чем я вас обманул? Вы можете спокойно жить… Я вам это гарантировал?.. И, как сами видите, я это выполняю, каждый из вас имеет бесплатное питание и жилье; если будем выполнять приказы Искусственного Разума, такой же спокойной будет ваша жизнь и на Марсе. А может, я виноват в том, что Коренев сошел с ума? Что ж, тогда судите меня, судите здесь же, сейчас…
Миллер говорил, а слова его до нас не доходили, вдруг они потеряли свой смысл, они были всего лишь звуковыми волнами…
— Скажите, что вы хотите, — летело мимо нас, совсем не затрагивая, не вызывая никаких эмоций, — скажите, и мы, обсудив ваши предложения, попробуем изменить режим работы Большого Компьютера. Пойдут новые более увлекательные видеопрограммы, изменим график работы и дежурства… Однако главное, повторяю, самое главное, о чем вы никогда не должны забывать и о чем не хотел думать Коренев: без Большого Компьютера мы не сможем обойтись, если бы кто-то и захотел…
Миллер все говорил, а в моих глазах стояла страшная гибель Коренева.
Первая смерть… Как все страшно и просто…
Изведенный вконец, уставший так, будто не спал много ночей, я еле переставлял ноги, когда выходил из зала заседаний.
Что хотел сказать Коренев? К чему он стремился?
И вдруг чрезвычайно отчетливо мне подумалось: вот оно, случилось, радуйся, человечество: машина, Большой Компьютер и в самом деле властвует над людьми…
Видимо, так подумалось не только мне одному, ибо с этого дня все колонисты стали необычайно тихими, покорными и ко всему безразличными. Единственное, что хотя бы немного интересовало колонистов — это предстоящая посадка на Марсе. Порой мне думалось: если бы не было надежды на новую марсианскую жизнь, колонисты могли бы сойти с ума.