Глава 33

Лондон

Декабрь 1987 года

Ноги Пандоры были надежно защищены от сырости норфолкской земли толстыми шерстяными носками и зелеными резиновыми сапогами. Держа руки в карманах теплой куртки, она собралась уже пройти через лес, чтобы сократить путь от дома матери до Уолшем-Холла, но вдруг вспомнила, что может потревожить фазанов. Когда-то в детстве дядя Хэролд частенько ругал ее за это. Теперь дядя Хэролд был дряхлым стариком, но ее заход в лес мог вызвать недовольство у Гарри, наследника дяди Хэролда и ее кузена, который следил за порядком в имении и, в частности, за лесными угодьями. Поэтому она пошла полем.

Внезапно послышался шум вертолета. Взглянув вверх, она проследила взглядом машину, которая, промелькнув над ее головой, скрылась.

Успех фирмы «Дойл» в первые три недели декабря превзошел все ожидания экспертов. Экономическое процветание стимулировало потребительскую психологию. Покупать, покупать, покупать – это стало правилом поведения. Звон кассовых аппаратов в магазинах Пандоры звучал почти непрерывно. Она стала модным дизайнером. Предлагаемый ею своеобразный и запоминающийся стиль в то же время был вполне по карману среднему классу. Покупателей привлекало еще и то, что Пандора широко использовала экологически чистые материалы. Бурный рост продаж позволил ей найти средства для того, чтобы расширить сеть магазинов – новые торговые точки должны были открыться не позднее чем через два месяца.

Из-за собственной загруженности, а главным образом потому, что мысль о жизни под одной крышей с матерью даже в течение трех-четырех дней приводила ее в ужас, Пандора приняла решение о поездке в Норфолк в самый последний момент, и то лишь потому, что перспектива провести праздники в Лондоне в полном одиночестве была еще хуже.

Очень скоро Пандоре пришлось пожалеть о своем решении. Мать, как всегда, была всем недовольна. Жизнь прошла мимо, и она винила за это всех, кроме себя. Словом, за минувшие годы мать Пандоры совершенно не изменилась – в отличие от окружающего пейзажа.

Прежде имение представляло собой живописную и довольно беспорядочную мозаику из небольших полей, фруктовых садов, огородов и полузаброшенных теплиц, за ржавыми металлическими рамами и разбитыми стеклянными панелями которых любили скрываться во время игры в прятки местные дети. Теперь ничего этого не было. Стремление Гарри к получению максимальной прибыли привело к тому, что Уолшем-Холл превратился в весьма эффективное предприятие аграрного сектора. Изгороди, разделявшие небольшие участки, исчезли, на месте маленьких клочков земли появились огромные поля. Фруктовые деревья, переставшие приносить доход, были выкорчеваны, а на территории, когда-то использовавшейся под сады, теперь выращивали зерновые. Огороды и теплицы также исчезли: Гарри стремился сократить обслуживающий персонал и, соответственно, расходы. Охота, которая некогда была всего лишь любимым времяпрепровождением дяди Хэролда, теперь приносила немалые барыши – угодья предоставлялись в пользование лондонским фирмам, организующим отдых и развлечения для бизнесменов. Словом, имение снова стало прибыльным, но за это была заплачена дорогая цена. Камилла, жена Гарри, предупредила Пандору, чтобы она пила воду только из бутылок: вода в местных колодцах была попорчена из-за того, что на полях обильно использовались химические удобрения.

Пандора очень обрадовалась, когда сразу после Рождества Камилла попросила ее помочь с подготовкой всего необходимого для организации очередной охоты – это давало ей предлог хотя бы ненадолго покинуть дом и не слышать бесконечного брюзжания матери. Поначалу Пандора собиралась вернуться в Лондон на следующий день, но затем решила уехать в тот же вечер, если позволит расписание поездов.

Добравшись наконец до дома кузена, она заметила несколько припаркованных во дворе машин. Забрызганный грязью «рейнджровер» Гарри довольно странно смотрелся среди сверкавших чистотой «БМВ» и «мерседесов». Другой «рейнджровер», гораздо более новый, чем у Гарри, стоял около главного входа, сверкая золотистыми боками. Шофер в униформе протирал автомобиль тряпочкой. Пандора обратила внимание на номер – ТК-1, и усмехнулась про себя при виде такой вульгарности.

Первой, кого Пандора увидела в доме, была миссис Томас, кухарка. Она работала в доме, сколько Пандора себя помнила, но со времени их последней встречи почти не изменилась – разве что слегка пополнела да седины в волосах немного прибавилось.

– Здравствуйте, миссис Томас! – воскликнула Пандора, как только кухарка вышла из комнаты, держа в руке банку с маринованными овощами. – Как вы поживаете? Я всегда скучаю по вашему йоркширскому пудингу – никто во всем мире не готовит его лучше вас.

– Боже, как же ты изменилась, девочка! Должно быть, все дело в твоем замужестве, – ответила миссис Томас. – Как твой супруг? После вашей свадьбы я его ни разу не видела. Да и тебя тоже, если уж на то пошло, – добавила она укоряющим тоном.

– Просто не хватает времени, чтобы сюда приезжать, – сказала Пандора, игнорируя неприятный для нее вопрос о муже. – Камилла попросила меня ей немного помочь. Где она?

– Миссис Темпл-Стюарт на кухне.

Пандора, естественно, не могла не заметить, как уважительно назвала кухарка жену Гарри. Что ж, кухарка всегда больше благоволила к Гарри, чем к Пандоре, даже когда они были детьми, и не было ничего удивительного в том, что теперь Камилла стала для нее миссис Темпл-Стюарт.

Женщины пришли на кухню – огромное помещение с бесконечными горшочками и кастрюлями на деревянных полках. Камилла вынимала из духовки старомодной плиты противни с мясным рулетом. Поставив последний противень на громадный стол, она сняла войлочные перчатки, защищавшие руки от ожогов.

Пандора и Камилла расцеловались.

– Как я рада тебя видеть! – сказала Пандора. – У вас тут сегодня полно народу, судя по количеству машин.

– Видела бы ты их владельцев. Удивляюсь, как это они не забыли срезать ценники со своей одежды, – рассмеялась Камилла. – Похоже, по дороге сюда они заехали в «Пэрди», чтобы полностью экипироваться. Десять дней назад нам позвонили и сказали, что в Лондоне кому-то срочно приспичило пострелять фазанов. Сегодняшний день Гарри хотел зарезервировать для себя и потому запросил за каждого убитого фазана по тридцать фунтов – вдвое больше обычного. Но этим типам, вероятно, на цену было наплевать. Только бы они не перестреляли друг друга, когда начнут палить по птицам.

Прикрыв вынутые из духовки рулеты полотенцами, Камилла снова повернулась к Пандоре.

– После последнего загона они вернутся в дом на поздний ленч, но завтракают они в охотничьем домике у озера. Ты не поможешь мне загрузить все это в машину?

Пандора кивнула.

Камилла выскочила из кухни и тут же вернулась в теплом пиджаке, точно таком же, какой был на Пандоре.

– Пошли, – сказала она.

– Я слышала, ты открыла свой магазинчик. Это здорово, – сказала Камилла, ведя машину по узкой проселочной дороге, ведущей к озеру. Пандора уловила в тоне миссис Темпл-Стюарт покровительственную нотку и собралась было ее поправить, но тут же поняла, что, пытаясь объяснить Камилле, что держать небольшой магазинчик и управлять целой торговой сетью – не одно и то же, она только даром потратит время.

– Моя кузина, Пандора Лайонс, – сказал Гарри, представляя Пандору крупному мужчине, стоявшему у камина в центре группы гостей. – А это Тед Карсон, – добавил он небрежно.

– Рад познакомиться, – сказал Карсон, крепко пожимая руку Пандоры.

– Теперь моя фамилия Дойл. Гарри не знает об этом, потому что мы не виделись много лет, – отозвалась Пандора. На секунду она испугалась, как бы Карсон не вспомнил скандал в ресторане, но, судя по реакции, он ее не узнал.

– Судя по тому, что я вижу, ваш кузен много потерял, – жизнерадостно заявил Карсон.

Пандора улыбнулась.

– Благодарю за комплимент, но Гарри скорее всего с вами не согласится.

– Я читал о вас в газетах. Если дела у вас идут в самом деле так хорошо, как об этом пишут журналисты, то у меня, пожалуй, может возникнуть желание взять ваш бизнес под свое крыло, – усмехнулся собеседник Пандоры.

Карсон, не лишенный своеобразного грубоватого обаяния, говорил с ярко выраженным австралийским акцентом. Было видно, что он привык находиться в центре внимания и нисколько не сомневается, что общение с ним людям очень льстит.

– Сомневаюсь, что вас могут заинтересовать всего лишь четыре магазина, – возразила Пандора. – Разве вы занимаетесь розничной торговлей?

– Нет, но меня всегда привлекали новые возможности, то, что перспективно.

– Пожалуй, будет лучше, если вы сегодня проявите интерес к фазанам. Малый бизнес – вещь, требующая постоянного личного контроля. И потом, я не собираюсь продавать свое дело, – небрежно заметила Пандора.

Все остальные с интересом прислушивались к их разговору, и Пандора обрадовалась, увидев миссис Томас с подносом мясного рулета. Гарри жестом дал понять Карсону, что ему предоставляется право первым попробовать блюдо.

– После вас, – сказал Тед Пандоре.

– Благодарю, я не голодна, – ответила она.

– Очень вкусно, – заявил Карсон, отправив в рот солидный кусок своей порции.

– Это блюдо готовила моя жена, но, насколько я знаю, Пандора ей помогала, – заметил Гарри таким заискивающим тоном, что Пандора невольно изумилась. Подумав, она решила, что Гарри подсознательно пытается оправдаться перед гостями за заломленные тридцать фунтов за каждую убитую птицу. Однако Пандору разозлило сознание того, что кузен как бы включил ее в условия сделки – вместе с фазанами.

– Есть вещи, которые женщины делают лучше, чем мужчины. И, разумеется, наоборот, – изрек Тед Карсон с благодушной улыбкой. Мужчины вокруг согласно закивали.

– Возможно, вы правы, мистер Карсон, – заметила Пандора. – Но я обнаружила, что большинство мужчин отличаются от женщин в гораздо меньшей степени, чем им бы хотелось.

Наступила неловкая пауза. Гарри сердито посмотрел на Пандору. В следующую секунду Карсон расхохотался.

– А вы умеете постоять за себя! – сказал он наконец. – Мне это нравится. Пожалуйста, называйте меня Тед.

– Спасибо. Думаю, мне пора помочь Камилле и миссис Томас с кофе.

Проходя мимо окна, Пандора увидела на улице загонщиков и прыгавших вокруг них собак, из пастей которых в холодном воздухе поднимался пар.

Она помогала Камилле распаковывать кофейные чашки, когда вдруг почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Обернувшись, Пандора увидела Карсона.

– Хочу извиниться за свои слова, – сказал он. – Я слишком много времени прожил в австралийской глуши. Мне бы очень хотелось, чтобы вы постояли рядом со мной во время следующего загона.

– Спасибо за приглашение, хотя мне нужно возвращаться домой, чтобы успеть собрать вещи, – ответила Пандора, продолжая расставлять чашки. Возможно, она вела себя глупо – ей нравилось ходить с ружьем по лесу, а с тех пор, когда она делала это в последний раз, прошло очень много времени. К тому же явный интерес к ней Карсона льстил Пандоре. Наконец, любое знакомство могло оказаться полезным в будущем, особенно когда речь шла о таком человеке, как Тед Карсон. – Но я с удовольствием понаблюдаю за стрельбой, – добавила она.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Карсон. – А после охоты, если вы спешите, я могу отвезти вас в Лондон.

– Благодарю, но мне не хотелось бы четыре часа сидеть в машине. Сюда и отсюда я обычно езжу поездом – так быстрее.

– Я собираюсь возвращаться на вертолете. – Глаза Карсона озорно блеснули.

– С удовольствием воспользовалась бы вашим приглашением, но ненавижу летать. Мне ужасно стыдно, но я все же вернусь поездом. – Внезапно Пандора вспомнила о стоявшем возле дома золотистом «рейнджровере». – Кажется, я видела во дворе вашу машину, – сказала она.

– Мои люди и моя собака приехали на автомобиле, а я прилетел на вертолете, – ответил Карсон, явно гордясь собой.

Стрелки выстроились в линию, протянувшуюся через поле между двумя участками леса. Невидимые за деревьями загонщики двинулись по направлению к ним. Крики и стук палок становились все громче, и вскоре неподалеку от охотников стали взмывать в воздух фазаны. Загремели выстрелы.

Стоя в нескольких шагах позади и чуть левее Карсона, Пандора с любопытством наблюдала за происходящим. Как и предвидела Камилла, стрельба велась крайне неумело. Охотники палили, когда птицы еще не успевали взлететь достаточно высоко, нередко целились в фазана, находящегося в секторе обстрела соседнего номера – либо от нетерпения, либо из-за незнания правил. К Теду Карсону, впрочем, это не относилось. Он был прекрасным стрелком – не хуже Гарри, но при этом все его действия отдавали такой показухой, что неловко было смотреть. Позади него стояло трое мужчин – двое заряжающих и дворецкий, одетый так, словно он сошел со страниц какого-нибудь комического романа начала века. Один из троих держал в руке мобильный телефон, чему Пандора немало удивилась – ей еще не приходилось видеть, чтобы люди, приехавшие стрелять фазанов, брали с собой на огневую позицию сотовые телефоны. Зачем Карсону понадобились двое заряжающих, стало ясно, когда он, выстрелив поочередно из обоих стволов, передал разряженное ружье одному из них. Тот переломил его и подставил открытый казенник второму, который быстро вставил в стволы патроны. Во время этой манипуляции Пандора заметила, как Карсон искоса посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она за ним наблюдает.

Когда до Пандоры дошло, что австралиец пытается произвести на нее впечатление, ей стало смешно. Но она осознала и другое: она сама была в Уолшеме таким же гостем, как Тед и те, кто приехал вместе с ним.

Карсон стоял перед горкой убитых им фазанов, а его собака приносила все новых и новых птиц.

– Неплохо, – с улыбкой сказал Тед, обращаясь к Пандоре и явно ожидая от нее выражения восхищения.

– Вы очень хороший стрелок. Должно быть, у вас большой опыт? – с иронией спросила она, решив, что Карсон скорее всего посещал один из многих стрелковых клубов в окрестностях Лондона.

– У отца была маленькая ферма в Австралии. Я научился стрелять еще мальчишкой, – сказал он.

Пандоре стало стыдно. Она могла бы предположить, что управляться с охотничьим ружьем могут не только сельские сквайры, живущие в центральных графствах, но и горожане.

– С вас четыре фунта тридцать шиллингов, леди.

– Сдачи не надо, – сказала Пандора, протянув таксисту пятифунтовую банкноту.

– Спасибо, дорогуша, – развязно поблагодарил тот. – Слушайте, кажется, я вас уже где-то видел! Похоже, вы известная личность, верно?

– Вовсе нет, – с улыбкой ответила Пандора. Она была довольна: рекламная кампания явно давала свои плоды.

– Да ладно, я ведь знаю, кто вы. – Таксист изо всех сил напряг память, закрыв глаза и высунув кончик языка. – Селина Скотт – вот кто! – с торжествующей улыбкой заключил он. – Можно попросить у вас автограф? Это для детишек, – сказал он с благоговением, протянув ей листок бумаги и ручку.

– Разумеется, – ответила Пандора, написала на листке «Селина Скотт» и протянула бумажку таксисту.

– Вы будете покрасивее, чем леди Ди! – проорал он и, приветственно помахав на прощание рукой, уехал.

Пандора, которую этот случай немало позабавил, поднялась по ступенькам к входной двери. Несмотря на усталость после длительной прогулки с охотниками, она уехала в тот же день вечерним поездом и была рада, что наконец оказалась дома. Она с наслаждением предвкушала, как примет ванну и отправится спать.

Она отпирала дверь, когда увидела, как из припаркованного возле дома небольшого фургона вышел какой-то человек и направился к ней.

– Мисс Дойл? – осведомился незнакомец.

– Да, – настороженно ответила Пандора.

– Пожалуйста, подождите минутку, мисс. У меня для вас кое-что есть, – сказал мужчина.

Пандоре показалось странным, что кто-то так поздно занимается развозом посылок. Внезапно она испугалась, затем подумала, что если бы мужчина был грабителем, он вряд ли стал бы тянуть время.

Несколько секунд спустя посыльный вернулся с огромной корзиной лилий.

«Надеюсь, вы простили меня за наглое и дерзкое поведение. В конце концов, я ведь всего-навсего неотесанный австралиец. Завтра утром я вылетаю в Сидней и буду там до начала февраля. Может быть, вы пообедаете со мной в Париже в пятницу, двенадцатого февраля? Мы отправимся туда на моем самолете и вернемся обратно в тот же вечер. Мой секретарь позвонит вам, чтобы выяснить, согласны ли вы принять мое приглашение. Надеюсь, вы будете свободны».

Пандора поняла, кто прислал цветы и открытку, до того как взглянула на подпись. Только один мужчина мог обратиться к ней с таким приглашением, и она решила принять его: еще никто не приглашал ее пообедать за шесть недель до назначенной даты. Она, однако, решила, что попросит секретаря Карсона передать своему боссу, чтобы тот, вернувшись из Австралии, позвонил ей лично. Мистеру Карсону, подумала она, не помешает слегка усовершенствовать не только технику стрельбы, но и свои манеры.

 

Глава 34

Буэнос-Айрес

Июнь 1973 года

В комнате зазвучал перонистский гимн. На экране телевизора возникла огромная толпа, собравшаяся в аэропорту Эсейса, расположенном в двадцати милях от Буэнос-Айреса, в ожидании Хуана Доминго Перона, возвращавшегося на родину из Испании после восемнадцати лет эмиграции.

Ариан, которую раздражал весь этот спектакль, выключила телевизор. Сняв трубку внутреннего телефона, она позвонила на кухню, чтобы заказать чашку чаю. На ее звонок долго никто не отвечал, а затем к телефону подошла Розинья. Ариан немало подивилась этому обстоятельству, затем вспомнила, что правительство объявило день возвращения Перона из эмиграции национальным праздником. Розинью, португалку по национальности, все это мало волновало, но остальная прислуга скорее всего была в этот момент в аэропорту, где вместе со всеми во все горло кричала, что проклятым богачам (в том числе и Ариан) пришел конец.

Возвращение Перона большинство друзей Ариан праздновали с таким же ликованием, как и его изгнание в 1955 году. Восемнадцать лет назад они радовались, потому что ненавидели его, а сейчас демонстрировали свою радость, потому что боялись. Их показной энтузиазм, однако, не помешал им заблаговременно перевести все свои деньги за границу, а также отправить своих детей в сельскую местность – они не исключали, что в столице после приезда Перона могли начаться беспорядки. Ариан вывезла Глорию и Нану в одно из своих имений, расположенное в ста милях от Буэнос-Айреса. Теперь, когда она осталась почти совсем одна в огромном пустом доме, ей их очень не хватало.

Рядом не было ни семьи, ни друзей, ни мужчины.

После смерти Симона с ней пытались сблизиться многие мужчины, но Ариан была равнодушна к ухаживаниям. Кроме того, она прекрасно понимала, что рано или поздно у каждого из ее поклонников неизбежно возникло бы желание жениться – либо из-за ее денег, либо из тщеславия. Любовь она не брала в расчет… Письмо-завещание Симона сделало замужество невозможным, и Ариан решила, что нет смысла разжигать огонь, который все равно придется тушить.

В довольно узком кругу высшего света Буэнос-Айреса личная жизнь Ариан де ла Форс либо ее отсутствие в первое время были одной из тем, которые обсуждались наиболее оживленно. Злоба и уязвленное самолюбие отвергнутых ею мужчин, а также зависть женщин создали ей довольно странную репутацию. Одни считали ее «ледышкой», другие – нимфоманкой. Со временем количество тех, кто стоял на второй точке зрения, из-за явного дефицита информации, подтверждавшей их правоту, стало неуклонно сокращаться, в то время как число сторонников первой версии увеличилось. Еще через какое-то время мужчины из боязни получить отставку вообще перестали приглашать Ариан провести время в их обществе. В итоге ей пришлось прибегать к услугам довольно немногочисленных богатых гомосексуалистов, которые регулярно показывались с ней в театрах и других общественных местах. Однако это не избавило ее от чувства одиночества, которое сегодня мучило ее особенно сильно.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Ариан стала думать о Поле Лире. Вскоре после того, как три года назад она впервые посетила хозяйство Сан-Симон, она стала бывать там довольно часто и поймала себя на том, что с нетерпением ждет малейшего повода для очередного визита. Когда она стала сама придумывать эти поводы, Ариан поняла, что еще немного – и над ней просто начнут смеяться. Тогда она завела новый порядок: Пол стал докладывать ей о положении дел в хозяйстве по телефону. В тех же случаях, когда ее посещение Сан-Симона было действительно необходимо, она крепко держала себя в узде. Ариан чувствовала, что Пол относится к ней с искренним уважением, но при этом она нисколько не интересует его как женщина. Все восхищались ее красотой и пели ей дифирамбы – все, кроме того, из уст которого она была бы рада их услышать.

Но сегодня ей было трудно, и внезапно она ощутила нестерпимое желание повидать Пола. Она нервно ходила из комнаты в комнату, заставляя себя разглядывать картины и гравюры, затем отправилась в библиотеку и наугад взяла с полки первую попавшуюся книгу. Усевшись в одно из кожаных кресел, начала было читать, но вскоре швырнула книгу на кофейный столик.

Ариан раздражало, что она волнуется, как школьница, из-за того, что ей хочется повидать понравившегося мужчину. Наконец она приняла решение и, снова сняв телефонную трубку, позвонила своему пилоту. Через полчаса Ариан оказалась уже на взлетно-посадочной полосе.

В это самое время на противоположном конце города митинг перонистов достиг кульминации. То там, то сям возникали стычки между представителями правого и левого крыла движения. «Перон, Эвита, страна будет перонистской!» – скандировали одни. «Перон, Эвита, страна будет социалистической!» – отвечали другие. Шум стоял оглушительный, но даже рев многих тысяч голосов не смог заглушить автоматные очереди.

Никто так и не узнал, кто первый открыл стрельбу и сколько человек погибло в последовавшем за этим побоище. Мужчины, женщины, дети бросились врассыпную, но пули, казалось, летели со всех сторон, кося людей как траву. Из клетки, стоявшей неподалеку от места проведения митинга, вырвались сотни белых голубей. Их должны были выпустить на волю в тот момент, когда перед своими сторонниками появится сам Хуан Доминго Перон, но теперь птицы летали над ареной самой настоящей резни.

Никто еще не знал о том, что насилие будет продолжаться почти десять лет.

Когда самолет приземлился, Ариан вдруг поняла, что забыла предупредить работников хозяйства Сан-Симон о своем приезде. Это означало, что машина ее не встретит. Впрочем, дом находился не более чем в миле от взлетно-посадочной полосы, а погода стояла прекрасная. Ариан решила, что прогуляться через парк будет даже приятно.

Занятая мыслями о том, как лучше объяснить свой неожиданный визит, Ариан решила срезать путь – ей не терпелось поскорее увидеть Пола.

Увы, она увидела его раньше, чем ожидала. Идя по широкой дорожке, посыпанной белым гравием, Ариан заметила мужчину и женщину, сидевших на каменной скамейке в дальнем конце сада. Пол – а это был именно он – обнимал женщину за плечи.

При виде хозяйки он вскочил на ноги. То же самое сделала его подруга, оказавшаяся совсем молоденькой девушкой.

– Никто не предупредил меня о вашем приезде, сеньора, – извиняющимся тоном сказал Лир.

Девушка, поняв, кто перед ней, смущенно опустила глаза.

– Позвольте вам представить Анну Раух, – промолвил Пол после неловкой паузы. – Она… моя хорошая знакомая.

Ариан грациозно кивнула ему, не обращая на девушку никакого внимания.

– Я заехала только на минутку, Пол. Решение навестить Сан-Симон возникло у меня внезапно… срочно понадобились кое-какие бумаги, которые я забыла у себя в спальне, когда была здесь в прошлый раз. Я немедленно возвращаюсь обратно в Буэнос-Айрес.

Сказав это, Ариан повернулась и, не прощаясь, зашагала прочь. Она ушла не потому, что ей стало стыдно за очевидную ложь – ведь в руках у нее ничего не было. Все было гораздо хуже. Дрожь, пронизавшая все ее тело, подтвердила, что «ледышка» безнадежно влюблена в Пола Лира.

Значительную часть первой страницы июльского бюллетеня компании занимало приветствие в адрес генерала Перона в связи с его возвращением на родину. Рядом была помещена фотография сеньоры де ла Форс, председателя совета директоров компании, поздравлявшей генерала с приездом у него дома. На второй странице, среди других сообщений, была опубликована скромная заметка о введении Пола Лира в совет директоров компании в качестве поощрения за блестящие успехи в управлении хозяйством Сан-Симон.

В заметке сообщалось также, что отныне мистер Лир будет жить в Буэнос-Айресе.

 

Глава 35

Париж

Февраль 1988 года

Официант осторожно плеснул в бокал «Шато-Марго» – ровно столько, чтобы вино покрыло донышко. Тед сделал маленький глоток и, закрыв глаза, беззвучно почмокал губами.

Наконец Карсон кивнул, и официант наполнил оба бокала.

– Какой сейчас оборот у вашей фирмы? – внезапно спросил Тед.

– Вы всегда спрашиваете об этом женщин, которых приглашаете в Париж пообедать?

Вопрос Карсона застал Пандору врасплох – до этого не было сказано ни слова ни о его, ни о ее бизнесе.

– Ответ вопросом на вопрос – весьма распространенная тактика, – парировал Тед. – Есть два варианта развития событий: либо я могу попытаться вас соблазнить, либо мы можем поговорить о бизнесе. Меня устроит как первый, так и второй. Я, разумеется, предпочел бы первый, но мне кажется, что вы не из тех женщин, которые сдаются на первом же свидании. Что ж, вы мне нравитесь, так что я готов подождать.

– Похоже, вы ничуть не сомневаетесь, что вам есть чего ждать, – заметила Пандора. – Я не понимаю, что вас может заинтересовать в моем бизнесе. Насколько мне известно, вы вкладываете деньги главным образом в пивоваренную промышленность.

– И во многое другое. Только что купил в Америке одну компьютерную компанию. Они, помимо всего прочего, продают офисную мебель на восточном побережье. Им принадлежит целая сеть демонстрационных залов в наиболее крупных городах. Они пустуют, но сейчас неподходящий момент для продажи, и потому я размышляю над тем, как эти залы использовать.

Пандору слова Карсона нисколько не заинтересовали. Для ее относительно небольшой компании вопрос об экспансии на американский рынок, равно как и любой другой, не стоял, по крайней мере в данный момент.

– Когда-нибудь, возможно, меня и будут привлекать подобные проекты, но только не сейчас, – сказала она. – Здесь слишком вкусная еда, так что не стоит давать ей остывать, беседуя о ваших пустых демонстрационных залах и обороте моей фирмы.

– Вы правы, – усмехнулся Тед. – Вы сегодня выглядите просто потрясающе. Извините, что не сказал об этом раньше. Мне нравится ваше платье – надеюсь, когда-нибудь я увижу его изнанку.

На Пандоре было то самое платье, которое она купила, готовясь к вечеринке в доме Джеральдины. Оно до сих пор оставалось самым эффектным вечерним туалетом в ее гардеробе.

– Я вижу, вы не привыкли терять время, – заметила Пандора с усталой улыбкой.

– Если хотите, давайте сменим тему, – откликнулся он.

Тед отпил из бокала глоток вина и принялся со знанием дела рассуждать о достоинствах «Шато-Марго» именно этого урожая.

– К сожалению, – заключил он, – все по-настоящему хорошее дорого стоит, хотя каждый смотрит на это по-своему. Например, я уверен, что цена, которую вы платите за ваши духи, не кажется вам чрезмерной. Как вы думаете, сколько будет стоить флакон духов размером с эту винную бутылку?

От покровительственного тона Карсона Пандору покоробило.

– Не знаю. Я ведь не пью свои духи, – сухо сказала она, с удовлетворением отметив, что собеседник явно смешался. – Единственной причиной, натолкнувшей вас на это сравнение, может быть ваше бессознательное стремление намекнуть мне, что эта бутылка стоит сотни фунтов.

Карсон был так смущен, что Пандора пожалела о своей резкости.

– Мне нравится Плас-де-ла-Мадлен – она чем-то напоминает мне картину в стиле импрессионистов, – взглянув в окно, торопливо продолжила она, пытаясь загладить неловкость. – Я очень благодарна вам за приглашение.

Карсон некоторое время сидел молча, затем губы его расползлись в улыбке.

– Вы необыкновенная женщина. Впрочем, это меня не удивляет. Я слышал, что вы приходитесь родственницей графу Фелмингему. Мы недавно познакомились на охоте.

Было бы проще назвать графа просто лордом Фелмингемом, но Теду явно было приятно произнести титул полностью.

– Он мой троюродный брат по линии матери. Я с ним почти не вижусь. – Пандора поняла, что Тед Карсон, должно быть, весьма подробно ознакомился с ее родословной, если был в курсе таких ее деталей. На память ей пришли слова Джеральдины: «Используй то, что имеешь под рукой – в этом секрет успеха».

Какое-то время она рассказывала Теду о своих английских родственниках и о том, как начинала свой путь в бизнесе. Тот слушал с неподдельным интересом, но вскоре она поняла, что, по сути, делает то же, что и он: ее небрежная демонстрация своего знакомства со многими представителями английской элиты была немногим лучше, чем грубоватое и прямолинейное хвастовство Карсона. И то и другое служило одной и той же цели – произвести впечатление на собеседника, но Карсон по крайней мере достаточно ясно дал понять, для чего ему это нужно. Для чего это нужно было ей, Пандора тоже знала, но от этого у нее было тяжело на душе. Она прекрасно понимала, что одно дело – признать, что в совете Джеральдины есть рациональное зерно, и совсем другое – вести себя так, как Джеральдина.

– Должно быть, вам скучно слушать мою болтовню о друзьях и родственниках, – прервала свой рассказ Пандора.

– Вы говорите искренне или пытаетесь подчеркнуть свое превосходство? Нет ничего легче – сначала показать, как много всего у тебя есть, а потом заявить, что все это не имеет никакого значения. Если уж мы начали играть в игры, давайте по крайней мере играть по правилам, – запротестовал Тед.

Пандора на минутку задумалась.

– Я просто хотела сменить тему разговора, и не более того. Если уж вы заговорили о правилах, то, пожалуй, стоит договориться, кто их устанавливает, – парировала она.

– Слишком сложный вопрос для нашего первого совместного появления на людях, – засмеялся Тед. – Но раз вы ставите его, это дает мне некоторую надежду на будущее. Но сегодня давайте больше не будем играть в игры. Я понял, на что вы недавно намекали, так что попытки вас соблазнить прекращаю.

Карсон на секунду отвернулся, чтобы подозвать официанта, и Пандора почувствовала одновременно облегчение и разочарование.

Было уже около семи вечера, и почти все сотрудники разошлись по домам. Пандора же никак не могла успокоиться после недавно закончившегося разговора с одной из своих служащих: Шарлотту пришлось уволить.

Вскоре после Рождества к ней зашла одна из школьных подруг и попросила взять ее на работу. Она объяснила, что, поскольку дети уже пошли в школу, ей хотелось бы чем-то заняться. Пандора предложила ей должность ассистента в одном из своих магазинов. Утром Пандоре позвонил менеджер и сообщил, что миссис Харрисон, недавно приступившую к исполнению своих обязанностей, поймали за руку на воровстве – она пыталась стащить что-то со склада.

– Я бы решил эту проблему сам, мисс Дойл, но знаю, что миссис Харрисон ваша подруга… – смущенно пробормотал в трубку менеджер.

Пандоре пришлось выдержать безобразную сцену с плачем, мольбами, оправданиями… Теперь она приходила в себя.

Зазвонил телефон. Она взяла трубку и по тягучему австралийскому акценту сразу же узнала говорившего.

– Привет, я вернулся, – раздалось на другом конце провода. – Рад, что вас застал. Означает ли это, что уик-энд у вас свободен?

Сначала Пандора хотела ответить отрицательно, но вдруг поняла, что тоже рада слышать Теда Карсона.

– Да, я свободна.

– Прекрасно. Кое-кто из моих друзей собирается погостить в моем доме в Хэмпшире. Буду очень рад, если вы к ним присоединитесь. Я заберу вас завтра утром, в половине девятого. Полетим на вертолете.

Карсон не стал дожидаться, пока Пандора ответит согласием на его предложение, и она решила простить ему это.

– Я ведь уже говорила вам, что не люблю вертолеты.

– Ничего, вам понравится – надо только привыкнуть. Да, кстати, я кое-что купил для вас в Нью-Йорке. Извините, кто-то прорывается ко мне по другой линии, мне нужно ответить на этот звонок. Увидимся завтра. – И Карсон переключился.

Положив трубку, Пандора стала думать, правильно ли она поступила, приняв приглашение. Хорошо было уже то, что ее не беспокоили больше мысли о Шарлотте.

– Вот мой дом! – заорал Карсон, стараясь перекричать шум двигателя.

Услышав его возглас, пилот чуть наклонил вертолет так, чтобы Пандоре было лучше видно.

– Очень красиво! – крикнула она.

Тед, довольный тем, что Пандора так высоко оценила его жилище, похлопал пилота по плечу.

– Фредди, сделай круг над имением, – сказал он. – Я хочу, чтобы мисс Дойл увидела все.

Неожиданное продление полета заставило Пандору пожалеть о том, что она выразила Теду свое восхищение. После того как вертолет наконец приземлился, Пандора и Тед – разумеется, по настоянию последнего, – прежде чем войти в дом, обошли его кругом. Карсону явно хотелось, чтобы гостья как следует рассмотрела и оценила его обиталище. Тед купил дом у герцога Барнсбери и отреставрировал его. Викторианское крыло здания было снесено. Специалисты полностью восстановили и привели в порядок парк.

Гости уже собрались в зале. Одни играли в триктрак, другие читали «Файнэншл таймс» или «Дейли телеграф». Дамы все до единой были блондинками – одни натуральными, другие крашеными. Все они были одеты в сшитые у дорогих портных брюки и шелковые рубашки и выглядели так, словно прибыли прямиком из самого солнечного уголка земного шара, предварительно прочесав магазины на Слоун-стрит.

Тед представил Пандору собравшимся. Среди них оказался какой-то грек, имя которого она толком не расслышала. Он сопровождал Мелиссу Харви, которая не нуждалась в представлениях, поскольку ее имя постоянно фигурировало на страницах газет и журналов, посвященных светской хронике. Последний из ее многочисленных супругов незадолго до развода был посвящен в рыцари.

– Пожалуйста, называйте меня просто Мелиссой, – с улыбкой сказала она Пандоре.

Среди гостей оказался также Норман Брэгг с супругой. Брэгг был известным специалистом по ремонту, реставрации и реконструкции объектов недвижимости, особенно торговых галерей. Он умудрился охватить своими проектами даже район лондонских доков, где теперь на подъемных кранах красовались эмблемы с его именем.

Пандора не без удивления заметила среди гостей знакомое лицо. Давным-давно, когда она работала в магазине миссис Огилви, Ник Астон-Джоунс был приятелем одной из продавщиц. Теперь он был здесь с Оливией Тредуэлл, скандально известной журналисткой, чья способность шокировать читателей могла сравниться лишь с ее умением доводить до неистовства тех, о ком она писала. Ее роман «Совращение» пользовался бешеным успехом, и имя ее было у всех на устах. Пандора изумилась при виде столь странной пары.

– Ник! Сколько лет, сколько зим! Как поживаешь, чем занимаешься? – воскликнула она, краем глаза заметив, что Тед повел остальных гостей к столу, поверхность которого почти полностью скрывалась под стоявшими на серебряных подносах бутылками и бокалами.

– Я теперь публи-шах, – заявил Ник.

Услышав ответ, Пандора поняла, что связывает его с Оливией. Ей было прекрасно известно, что авторы и издатели всегда держатся рядом, поскольку их интересы лежат в одной и той же сфере. Все трое поболтали немного, а затем присоединились к другим гостям.

Во время ленча Пандора поняла, что заставило Теда собрать столько гостей. Норман Брэгг владел сотней акров в зоне лондонских доков, на берегу Темзы. Площади эти никак не использовались, и теперь Тед и Власос собирались вместе с Брэггом заняться их облагораживанием, чтобы затем с выгодой продать или сдать в аренду. Ник приехал в гости к Теду по той причине, что его издательский дом недавно был приобретен одной из принадлежавших Теду компаний, и теперь Астон-Джоунс считался одним из кандидатов на высший руководящий пост в новом, более крупном издательском предприятии. Оливию он, судя по всему, прихватил с собой в качестве украшения. Пандора обвела взглядом портреты предков Теда на обшитых деревянными панелями стенах и пришла к выводу, что те, кто на них изображен, скорее всего не имели никакого отношения к семье Карсон.

– Тед, кажется, я решил проблему планировки, которую мы обсуждали на прошлой неделе, – объявил Норман Брэгг в самый разгар ленча. – Я задействовал в качестве главного консультанта проекта Шеридана Крэбтри. Он довольно странный тип и к тому же дерет такие гонорары, словно он Борис Беккер. Но дело старикашка знает. Он знаком с принцем Уэльским, представляете себе? Этот Крэбтри помешан на колоннах – лепит их где только можно. Словом, выглядеть все будет шикарно.

Тед повернулся к Пандоре.

– Норм говорит о нашем совместном проекте в доках, – пояснил он. – Там будут особняки, многоквартирные дома, офисы, торговая галерея – и все по высшему классу.

Пандора оценила то, что Карсон, до того как ответить Брэггу, объяснил ей суть вопроса.

– Рад слышать это, Норм, – сказал Тед, на этот раз обращаясь к Брэггу. – Вы сделаете интерьеры для наших демонстрационных домов? – неожиданно спросил он у Пандоры.

Она улыбнулась.

– Я бы с удовольствием, но мне доводилось встречаться с Шериданом Крэбтри в Нью-Йорке, и боюсь, что мы, так сказать, настроены не на одну волну. Насколько я могу судить, ему не по вкусу даже электрическое освещение. В любом случае для меня это предложение может иметь интерес, только если я открою филиал своей фирмы в вашей торговой галерее.

Тед фамильярно похлопал ее по руке.

– Молодцом, правильное решение, – одобрительно прогудел он.

Пандора несколько секунд сидела неподвижно, а затем убрала руку со стола и повернулась к Брэггу.

– Из какого камня будут колонны? – поинтересовалась она.

– Мы не используем настоящий камень – стеклопластик выглядит не хуже, а обходится дешевле, – ответил тот.

– Насколько я понимаю, Пандора, вы не одобряете колонны из стеклопластика, – заметил Карсон.

– Трудно сказать. Я ведь не видела их. Но по-моему, если уж взялся за дело, его надо делать как следует.

Замечание Пандоры, судя по всему, развеселило Теда.

– Вы о колоннах или о нас с вами? – спросил он тихонько.

– О колоннах, – улыбнулась она. – В любом случае настоящее – самое лучшее.

– Но в данном случае это обойдется гораздо дороже.

– А вы тоже говорите о колоннах? – осведомилась Пандора с невинным видом.

– Да, – рассмеялся Карсон. – Но я, между прочим, вспомнил, что у меня есть для вас подарок, так что в какой-то степени сказанное относится и к нему. Надеюсь, хоть он-то вам понравится. – Тед накрыл своей ладонью руку Пандоры и повернулся к остальным гостям. – Норм, давай лучше сделаем колонны каменными, – громко произнес он и убрал руку, прежде чем Пандора успела отреагировать на его жест.

После ленча гости расположились в библиотеке. Отдохнув немного в кожаном кресле, Брэгг вскоре объявил, что вместе с Тедом и Власосом отправляется прогуляться по парку. Ник, который за ленчем выпил невероятное количество кларета, спотыкаясь, побрел по лестнице в гостевую комнату, чтобы вздремнуть. Оливия также отправилась наверх, сославшись на то, что ей надо поработать – по всей вероятности, работа состояла в том, чтобы зафиксировать на бумаге все, что говорилось за столом, чтобы потом использовать записи при создании очередного бестселлера. Пандора осталась один на один с Мелиссой. Когда Мелисса разразилась десятиминутным монологом, посвященным ее путешествиям и покупкам, Пандора предположила, что следующей темой будет ее половая жизнь. Тут хозяин пригласил их обеих понаблюдать, как они с Власосом будут упражняться в игре в поло.

Когда мужчины оставили их у изгороди площадки, опасения Пандоры полностью оправдались. Мелисса в красках принялась описывать свои похождения в период между разводом со своим прежним мужем и браком с Власосом, с которым она познакомилась прошлым летом на Сардинии.

– Я обожаю Власоса, – заявила она. – Он готов сделать ради меня что угодно, но у нас тоже были трудные времена. После прошлогоднего обвала на бирже он стал совершенно ни на что не способен – совершенно ни на что. Что я только ни делала – все было бесполезно. К счастью, через некоторое время дела на бирже поправились, и Власос снова вошел в норму.

Пандора никак не прокомментировала это сообщение.

– Я слышала, что Тед в постели – прямо-таки тигр, – как ни в чем не бывало продолжала Мелисса.

Пандора решила, что ей ни к чему становиться героиней колонок светской хроники, и потому отреагировала весьма определенно:

– Боюсь, мне нечего сообщить на эту тему.

Мелисса подняла брови.

– Вы хотите сказать, что…

– Да, именно это, – подтвердила Пандора.

– Но почему, дорогая? Тед такой замечательный мужчина…

В голосе Мелиссы звучало искреннее удивление. Пандора, увидев, что Тед и Власос спешились, нырнула под перила и направилась к ним. Ей было бы трудно ответить на последний вопрос Мелиссы, поскольку та была по-своему права.

Пандора собиралась уже лечь в постель, но тут обнаружила, что забыла захватить с собой книгу, которую начала читать еще в Лондоне. Она с надеждой взглянула на стопку книг, предусмотрительно положенную кем-то на прикроватную тумбочку, но это был стандартный набор, характерный для гостевых комнат в английских домах: биография лорда Маунтбаттена, роман о последних днях английского владычества в Индии, какой-то триллер, чьи-то мемуары о второй мировой войне… Под книжной стопкой лежала подшивка старых номеров журнала «Кантри лайф».

После обеда Оливия подарила Теду экземпляр своего нового романа с автографом, не преминув при этом во всеуслышание подчеркнуть, какая это захватывающая вещь.

– Динамит, настоящий динамит, – твердила она.

Оливия прекратила расхваливать собственный опус только после того, как Ник напомнил ей, что роман переиздается и потому в данный момент его нельзя купить ни в одном книжном магазине. Пандоре еще во время этого разговора захотелось из чистого любопытства ознакомиться с этим «шедевром». Теперь она вспомнила, что подаренный экземпляр Тед оставил в библиотеке на одном из столов, и решила спуститься за ним.

Едва Пандора успела войти в библиотеку, включить лампу и взять в руки книгу Оливии, как дверь отворилась и на пороге появился Тед. Он все еще был в вечернем костюме. Пандора почувствовала себя очень неловко в тонкой ночной рубашке.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросила она.

– Вспомнил, что забыл отдать вам подарок, и пошел прямо в вашу комнату, но там вас не оказалось.

Тед протянул Пандоре маленькую синюю коробочку. Открыв ее, она увидела браслет – очень простой по форме, но целиком сделанный из квадратных бриллиантов. На белой подкладке футляра стояло золотистое клеймо магазина «Тиффани», из чего следовало, что браслет куплен в Нью-Йорке. Закрыв крышку, Пандора протянула коробку Теду.

– Чудесный подарок, но слишком дорогой. Вряд ли я смогу его принять.

Тед положил футляр на стол и посмотрел на Пандору.

– С моей точки зрения, это всего лишь вещь, но вы, я вижу, думаете иначе. Все зависит от системы ценностей, которой руководствуется в жизни тот или иной человек. Но в любом случае вы неверно расценили мой подарок, – сказал он и, помолчав, добавил после паузы: – Вижу, вам не нравятся мои друзья.

В голосе его не было упрека – последняя фраза была сказана совершенно спокойно.

– Вы правы.

Разговор, судя по всему, нисколько не смущал Карсона, но Пандора чувствовала себя очень неловко.

– А может быть, вам не по вкусу, что они демонстрируют нечто такое, что вам не нравится в самой себе?

– Я думала, мы говорим о ваших друзьях, – огрызнулась Пандора.

– Мне нравится, когда вы сердитесь, – улыбнулся Тед. – Знаете, я не стал бы жертвовать своим сном только ради того, чтобы поговорить о своих друзьях. Вы прекрасно понимаете, о чем мы на самом деле беседуем. Мне кажется, вы видели достаточно, чтобы понять, подхожу я вам или нет. Поскольку вы тоже занимаетесь бизнесом, то должны знать, что в нашем деле очень важно уметь принимать решение быстро – тем более что я не из тех, кто привык ждать.

– Мы обсуждаем не бизнес, – парировала Пандора.

– Может, и так, но мы говорим об умении принимать решения. Оно одинаково важно и для бизнеса, и для личной жизни.

Пандора была вынуждена признаться себе, что в одном по крайней мере Карсон был прав: его друзья не нравились ей именно потому, что демонстрировали ей, какой она может стать, а может быть, уже стала. Но во время своей поездки в дом матери она поняла и то, что перестала быть частью того мира, в котором родилась, в котором жили Гарри и Камилла. Что ж, по крайней мере Тед олицетворял собой будущее.

Пандора не могла отрицать, что иметь рядом такого мужчину, как Тед, польстило бы многим женщинам. Но она твердо решила, что если и свяжет с кем-то свою судьбу, то это будет не только на условиях мужчины – этим она была сыта по горло.

Решение созрело, но ей нелегко было объявить о нем Теду.

– Что я должна сказать? – пробормотала она наконец.

– Вы все уже сказали.

Обняв Пандору за талию, Карсон поцеловал ее. Она начала было отвечать на поцелуй, как вдруг услышала громкое жужжание.

– Что это? – удивилась Пандора.

– Дворецкий включил охранную сигнализацию, – усмехнулся Тед. – Под каждой дверью установлены сенсорные устройства, так что до утра, пока он не выключит эту штуку, мы не сможем выйти из комнаты. Не беспокойтесь, здесь полно диванов.

 

Глава 36

Буэнос-Айрес

Июнь 1975 года

Лимузин медленно продвигался по забитой машинами улице. Спереди и сзади от него ползли два автомобиля сопровождения, в каждом из которых, помимо водителя, сидели трое вооруженных автоматами мужчин. Зеркальные стекла не позволяли видеть пассажиров лимузина. Ариан де ла Форс устроилась на заднем сиденье. По обе стороны от нее расположились телохранители. Каждый держал на коленях «магнум-44».

Для жителей Буэнос-Айреса наступили черные дни. В городе чуть ли не каждый день слышались взрывы и стрельба. Богатые и влиятельные люди предпринимали все возможные меры для обеспечения собственной безопасности, особенно после того как в прошлом году партизаны дерзко похитили братьев Борн, потребовав выкуп размером в шестьдесят миллионов долларов. После этого случая похищения людей стали обычным явлением. В городе шла открытая война между правой и левой экстремистскими группировками.

После похищения братьев Борн советник Ариан по вопросам безопасности стал настаивать на необходимости увезти Глорию из Аргентины. Ариан наотрез отказалась, но имела неосторожность упомянуть об этом предложении при Нане. Мысль о том, что ребенку угрожает опасность, накрепко засела в голове Наны. По прошествии двух месяцев непрерывного давления Ариан в конце концов сдалась. Глорию вместе с Наной отправили в Париж, и теперь она училась в школе при одном из женских монастырей. Ариан скучала, но, немного свыкшись с ее отсутствием, поняла, что ей самой стало спокойнее от сознания того, что девочка в безопасности. Ариан с нетерпением ждала завтрашнего дня – она должна была отправиться в Париж. Впервые поездка была вызвана не только чисто деловыми причинами. Она сняла на лето виллу в Кап-д’Ай. Глория должна была провести там школьные каникулы в обществе Наны.

Как только они добрались до места, охранники выскочили из машин и выстроились двумя шеренгами у входа в здание. Ариан выбралась из лимузина и направилась в офис, не обращая внимания на своих мрачных сопровождающих. Она к ним уже привыкла.

Ариан сложила бумаги в кожаную папку. Вот-вот должно было начаться заседание совета директоров. Ариан пришла к выводу, что лучше всего именно на нем объявить о своем решении. Разумеется, это травмирует Пола, но другого выхода она не видела – бизнес есть бизнес.

Когда-то Ариан почти удалось убедить себя, что она перевела Пола в Буэнос-Айрес, руководствуясь исключительно деловыми соображениями. Он ведь в самом деле прекрасно управлял большим хозяйством, так что было вполне логично его продвинуть. Ариан искренне ожидала, что он оправдает ее надежды. Однако, вскоре после того как Пол был введен в совет директоров, ей стало ясно, что Пол прекрасно управлял людьми, но совершенно не способен был манипулировать ими. Член совета директоров должен был генерировать идеи и внедрять их в сознание остальных так, чтобы исполнители воспринимали их как собственные. Руководитель такого масштаба должен был уметь находить союзников и использовать их, тонко чувствовать ситуацию на рынке. Пол же обладал слишком открытым характером и потому вскоре оказался в изоляции.

Какое-то время Ариан ждала, что с его переездом в Буэнос-Айрес их отношения будут развиваться. Она старалась как можно чаще встречаться с ним, обращаться к нему за советом в любое время суток. В конце концов в компании начались разговоры о том, что она явно покровительствует Лиру. Но это волновало Ариан куда меньше, чем то, что Пол не делал ничего такого, что хотя бы частично оправдывало эти слухи.

* * *

– Вы не понимаете сути вопроса! – сердито воскликнул Пол Лир, обращаясь к остальным членам совета. Все посмотрели на Ариан, но она молчала.

Совет директоров обсуждал вопрос о том, что делать с имением Сан-Симон в условиях серьезного осложнения экономической ситуации в стране и падения курса песо. Преобладала та точка зрения, что пришло время сократить масштабы хозяйственной деятельности, свернуть проекты, осуществление которых налагало на холдинг жесткие валютные обязательства. Лир отстаивал другую концепцию: он считал, что в условиях, когда цены на землю резко упали, можно и нужно расширить скотоводческие хозяйства. При даже небольшом повышении цен на мясо на международном рынке это принесло бы компании значительные валютные доходы.

– Только не забывайте, что вырученные доллары придется продать по официальному курсу, установленному миссис Перон. В нынешних условиях даже наша компания не выдержит такого удара, – отозвался один из членов совета.

Наконец Ариан решила положить конец дискуссии.

– Господа, – сказала она, – я внимательно выслушала вас. Мистер Лир весьма ясно изложил свою позицию, но я присоединясь к точке зрения, которой, по всей видимости, придерживаются остальные члены совета директоров.

Ариан старалась не встречаться глазами с Полом.

– Перейдем к следующему вопросу, – обратилась она сразу ко всем собравшимся.

Завтра она должна была уехать и на какое-то время получить возможность выбросить все это из головы.

Ариан вынула из сейфа часть своих драгоценностей и сложила в небольшой дорожный чемоданчик. Ее отъезд был запланирован на следующее утро, и багаж уже увезли в аэропорт.

Зазвонил телефон.

– Только что звонили люди из охраны, сеньора, – услышала она голос экономки. – Пришел посетитель, Пол Лир. Он говорит, что у него к вам срочное дело.

– Впустите его и проводите в библиотеку, – сказала Ариан, опешив от неожиданности. Взглянув на себя в зеркало, она торопливо спустилась.

Пол уже стоял возле камина, спиной к двери.

– Вот так сюрприз. Пожалуйста, садитесь, – сказала Ариан со сдержанной улыбкой и указала обернувшемуся на ее голос Полу на ближайший к нему диван.

– Спасибо, я ненадолго. Извините, что пришел без предупреждения, но мне очень нужно было вас повидать. Я должен вам кое-что сказать.

Сердце Ариан забилось от радостного предчувствия. Неужели она наконец услышит то, что так давно хотела услышать? Ариан подошла к Полу. Она оказалась слишком близко к горевшему в камине огню, но решила потерпеть.

– Вот мое заявление об отставке, – сказал Пол, вынув из кармана пиджака конверт.

Ариан почувствовала, как у нее вдруг ослабли ноги. Ей показалось, что он собирается сказать ей что-то совсем другое, но им, очевидно, руководил лишь гнев. Впервые с тех пор, как стала сеньорой де ла Форс, Ариан осознала, что благодаря своему высокому положению она была до такой степени защищена от проявлений гнева со стороны других людей, что просто забыла, как люди сердятся. Она взяла конверт и собиралась уже открыть его, но передумала.

– Я хочу знать о причине вашего ухода. – Ариан старалась говорить тем тоном, каким обычно обращалась к членам совета директоров на совещаниях.

Пол отвернулся.

– Причина вам известна, – глухо пробормотал он. – С тех пор как я приехал сюда, я стал несчастным человеком. Если я и пробыл какое-то время на посту члена совета директоров, то только из-за вас… вернее, благодаря той поддержке, которую вы мне оказывали. – Его голос упал почти до шепота. – Мне предложили другую работу, в Патагонии, и я согласился.

– Вы оставались в компании только из-за меня? – переспросила Ариан, испугавшись, что ослышалась.

– К чему этот вопрос? Вы и так все прекрасно знаете…

Но она не знала – во всяком случае, до этого момента. В своих заоблачных высях Ариан ожидала, что Пол поднимется до ее уровня, но это было невозможно. Она фактически принудила его переехать в Буэнос-Айрес, чтобы иметь возможность видеть каждый день, но не сообразила, что это заставило его лишь острее ощутить, какая пропасть их разделяет. Тех слов, которые Пол только что сказал, она ждала целых пять лет.

– Ничего я не знаю! – крикнула Ариан. – Почему вы не сказали мне раньше?

– Потому что это было бессмысленно, – сказал Пол совсем тихо. – Вы мадам де ла Форс и всегда останетесь ею, а я всегда буду тем, кто есть. Я не могу быть фаворитом королевы – гордость не позволяет. Да и потом, это не могло бы продолжаться долго, а я слишком сильно люблю вас и не смог бы перенести, если бы вы охладели ко мне.

Глаза Ариан наполнились слезами. Значит, это гордость не дала им быть вместе – его гордость и ее. Но еще не все было потеряно. Ариан подошла к Полу и взяла в ладони его лицо – осторожно, как самую большую в мире ценность. Она увидела в его глазах свое отражение и долго и тщательно скрываемую страсть.

– Почему вы думаете, что я могу к вам охладеть? – прошептала она.

Больше Ариан не успела ничего сказать – губы Пола прильнули к ее губам. Долгие пять лет она ждала этого поцелуя, но зато теперь он разом вернул ей все то, что она старалась забыть: утренние пляжи, ласковую океанскую воду, вечера под луной, танцы до упаду, способность безгранично верить другому человеку и отдавать ему себя радостно и самозабвенно. Поцелуй Пола снова сделал ее Сильвией.

В рассветной мгле Ариан наконец сумела разглядеть циферблат стоявших на прикроватной тумбочке часов: без четверти семь.

Она не могла заснуть и всю ночь рассматривала Пола – его губы, его плечи, руки, пальцы, наблюдала за тем, как с каждым вдохом и выдохом поднимается и опадает его грудь… Казалось, он ничем не отличался от других мужчин – и тем не менее был единственным.

Времени до отъезда оставалось не так уж много, поэтому Ариан стала осторожно будить Пола. Спросонья он принялся было целовать ее, но она его остановила.

– Едем вместе, – сказала Ариан. – Дай мне ключи от твоей квартиры и скажи, где лежит паспорт. Мой шофер заберет его, и мы поедем в аэропорт. Кроме паспорта, ничего не нужно.

Пол внезапно широко раскрыл глаза. Сев на кровати, он прислонился спиной к резному изголовью и глубоко задумался.

– Нет, – сказал он через некоторое время. – Нам лучше расстаться прямо сейчас. Но перед этим надо как следует проститься. – И снова принялся покрывать лицо Ариан поцелуями.

Это было не то, что хотела услышать Ариан, но явные колебания Пола подсказали ей, что его все же удастся уговорить. Обвив руками шею Пола, она стала отвечать на его поцелуи, теряя, как и он, голову от страсти, но вдруг оттолкнула его и одним прыжком вскочила с кровати.

– Мы теряем время, – заявила Ариан. – Моя яхта стоит в Монте-Карло. Мы вполне можем позволить себе недельный круиз по Средиземному морю – только ты и я. Нам обоим нужен отпуск. Давай не думать о будущем. Пройдет какое-то время, и ты сам решишь, что тебе делать, – я не стану чинить тебе препятствий.

Говоря это, Ариан была уверена, что через неделю никакие препятствия уже не потребуются.

Когда лимузин и две машины охраны отъехали от дома, Ариан оглянулась на закрывшиеся за ними массивные металлические ворота и сжала руку Пола. Для нее начиналась новая, замечательная жизнь. Кавалькада автомобилей покатила по авенида Альвеар. Ариан положила голову на плечо возлюбленному. Он украдкой указал пальцем на водителя.

– Плевать, – сказала она, поцеловав Пола в ухо.

Ей на самом деле было на все наплевать, хотя она нисколько не сомневалась, что ей долго будут перемывать косточки. Еще бы – всемогущая Ариан де ла Форс увлеклась своим подчиненным!

Машины пересекли авенида Кальяо и направились в сторону кладбища. Внезапно на дороге возникла группа полицейских – перекрыв движение, они заставили автомобили свернуть в переулок. В тот момент, когда кортеж снизил скорость на крутом спуске, Ариан заметила двигавшуюся навстречу процессию и вспомнила, что в этот день верующие отмечали праздник тела Христова. В Буэнос-Айресе эта религиозная традиция всегда соблюдалась весьма строго. Во главе процессии двигались несколько мужчин, несших большое распятие. Рядом, окружив их полукольцом, шагали священники и монахини.

Улица, однако, была слишком узка и не позволяла машинам разминуться с процессией, поэтому водители приняли вправо и притормозили, чтобы пропустить шествие. Когда «монахини» приблизились, Ариан разглядела их загорелые лица, но было уже поздно. Изображение Христа, брошенное на землю, разлетелось на куски. Переодетые в священников и монахинь террористы выхватили из широких рукавов оружие.

– Ложись! – успел крикнуть шофер лимузина.

Пол толкнул Ариан на пол машины и упал на нее.

Если бы телохранители Ариан не были профессионалами высочайшего класса, исход нападения скорее всего был бы другим. Трое охранников, ехавших в замыкавшей машине, сумели сдержать натиск лжеполицейских, атаковавших кортеж сзади. Остальные вступили в перестрелку с террористами, облаченными в сутаны. Схватка длилась недолго: поняв, что операция сорвалась, уцелевшие террористы бросились к поджидавшим их автомобилям и мгновенно скрылись с места происшествия.

Чувствуя, что вот-вот задохнется под тяжестью тела Пола, Ариан лежала, крепко зажмурившись, пока не услышала, что стрельба прекратилась. Тогда она открыла глаза и хотела попытаться встать, но тут на нее и Пола посыпался каскад осколков стекла – это один из телохранителей разбил боковое окно лимузина, чтобы отпереть замок, блокировавший заднюю дверь. Охранник приподнял Пола и положил на сиденье. Кровь, сочившаяся из ран на его теле, пропитывала бархатную обивку. Получив наконец возможность двигаться, Ариан встала на колени. Осколки стекла впились ей в кожу, но она этого не почувствовала. Она вглядывалась в лицо Пола. Ей уже была знакома эта маска смерти. Второй раз она видела ее на лице человека, которого любила.

Из груди Ариан вырвался нечеловеческий, рвущий сердце крик.

 

Глава 37

Лондон

Сентябрь 1988 года

Пандора бросила папку на стол и, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза. Каждую неделю ее отдел по связям с общественностью присылал ей ксерокопии газетных публикаций, посвященные либо ее магазинам, либо ей самой, причем разницы между теми и другими оставалось все меньше. «Магия Дойл», «Дойл бросает вызов общей тенденции», «Пандора Дойл и Тед Карсон: динамичный дуэт»… Поначалу Пандоре это нравилось, но теперь у нее все чаще возникало искушение швырнуть очередную папку с вырезками в мусорную корзину.

Торговля ее процветала, успехи ее поражали всех без исключения, в том числе и саму Пандору. В скором времени ее магазины должны были открыться во всех крупных городах Британии. Однако, что бы ни писали в газетах и какой бы успешной ни была рекламная кампания ее фирмы, в целом экономическая ситуация в стране становилась все более сложной. Для того, чтобы сохранить завоеванные позиции, требовалось расширять масштабы своей деятельности, а это означало, что экспансия на американский континент, которая еще несколько месяцев назад казалась чем-то невероятным, теперь могла стать средством решения возникших проблем. Понятно, что самым энергичным сторонником этого шага был Тед Карсон.

Пандора прекрасно понимала Карсона. С того момента, когда начался их роман, он то и дело пытался вмешиваться в ее дела – сначала в форме дружеских советов, затем путем более решительных шагов. Пандора сразу рассказала Теду о роли Ариан де ла Форс в создании компании. Вскоре ей стало известно, что Карсон предпринял попытку вступить в переговоры с Ариан через ее нью-йоркских банкиров с целью выкупить ее долю в фирме «Дойл». В результате между Пандорой и Тедом возник конфликт, разрешившийся, однако, сам собой, когда юристы Ариан уведомили Карсона о том, что миссис де ла Форс не заинтересовало его предложение. Тем не менее этот случай заставил Пандору с горечью убедиться в наличии у Теда качеств, на которые она до сих пор не обращала внимания.

Желание владеть и руководить всем, что находилось вокруг, было неистребимым свойством личности Карсона. Тед был и похож, и не похож на ее бывшего мужа.

Если бы, к примеру, Пандора в годы замужества начала играть в теннис, Джонни сначала непременно бы сказал ей, что это пустая трата времени, потому что теннис – занятие не для нее. Затем он принялся бы, стоя у кромки корта, давать ей бесконечные советы и делал бы это до тех пор, пока она не отказалась бы от этой затеи из-за отсутствия уверенности в себе. Тед был иным человеком. Он был бы только счастлив, если бы Пандора вдруг занялась теннисом, и позволял бы ей играть сколько угодно в любое время дня и ночи – при условии, что она будет делать это на принадлежащем ему корте, а сам он будет выступать в роли судьи. Таким образом, главная проблема состояла бы в том, чтобы не дать ему купить корт.

В целом Тед явно относился к Пандоре с нежностью, и она платила ему тем же. Недавно Пандора уговорила Карсона спонсировать постановку в «Ковент-Гарден» оперы Вагнера «Золото Рейна», и вот теперь лорд и леди Вудфолл пригласили Теда и Пандору в королевскую ложу на просмотр «Итальянки в Алжире» Россини. Лорд Вудфолл, известный меценат, по всей видимости, знал, что за человек Карсон – опера была короткой. К сожалению, в качестве спонсора постановки произведения Вагнера официально фигурировала компания по продаже недвижимости, созданная Тедом и Каламеропулосом, и потому приглашения удостоились также Власос и Мелисса, знакомство с которой оставило в душе Пандоры неприятный осадок.

Пандора поднялась – пора было ехать домой, чтобы успеть привести себя в порядок перед посещением театра.

«Роллс-ройс», а за ним «бентли» свернули на Флорал-стрит. Пандора старалась смотреть только вперед, чтобы не видеть любопытных взглядов любителей оперного искусства.

Обе машины остановились у двери в боковой стене здания. Пандоре и Теду пришлось чуть задержаться, дожидаясь, пока Мелисса справится со своими пышными юбками и выберется на тротуар. Группа направилась в небольшое фойе, где их встретили лорд и леди Вудфолл.

– Вы, случайно, не дочь Серены? – спросила леди Вудфолл Пандору.

– Да.

Леди Вудфолл улыбнулась.

– Мы с вашей матерью вместе учились в школе. Это было так давно! Она была очень красива. Вы удивительно на нее похожи.

Пандора знала, что это не так, но либо леди Вудфолл подводила память, либо она была большой мастерицей вести ни к чему не обязывающие разговоры. Поэтому Пандора просто поблагодарила ее и, опираясь на руку лорда Вудфолла, стала вместе со всеми подниматься по красивой лестнице в королевскую ложу.

– Я обожаю Россини, – заговорила леди Вудфолл, ни к кому конкретно не обращаясь.

Все согласились, что Россини действительно замечательный композитор. Лакей в ливрее открыл выходившие на верхнюю площадку лестницы двойные двери, и все оказались в вестибюле королевской ложи. В центре стоял стол, накрытый на шесть персон. В углу, у небольшого круглого столика, заставленного подносами с напитками и бокалами, застыл в ожидании официант.

Пандора почувствовала, что скромная элегантность помещения несколько разочаровала Теда. Реакция Мелиссы четко проступила на ее лице – она явно ожидала чего-то более впечатляющего и потому даже поморщилась от отвращения при виде электрического камина.

– Здесь очень мило, – произнесла она наконец, проявив куда больше такта, чем ожидала Пандора.

– Что из напитков вы предпочитаете? – спросил лорд Вудфолл.

– Я бы с огромным удовольствием выпила бокал шампанского, – изрекла Мелисса.

Лорд Вудфолл окинул взглядом подносы с бутылками. Официант выбежал куда-то – скорее всего в театральный бар, расположенный на первом этаже.

– Простите, но здесь шампанского, похоже, нет. Его сейчас же принесут, – извинился Вудфолл.

– Вы вполне могли угостить ее имбирным элем – она вряд ли отличит его от шампанского, – пошутил Власос, принимая из рук лорда стакан с виски.

– Я слышала, у вас замечательный сад, – сказала Пандора, обращаясь к леди Вудфолл, которая, просияв благодарной улыбкой, тут же принялась развивать эту тему. Держа в руке бокал с шампанским, к ней и Пандоре присоединилась Мелисса. Беседа потекла по привычному руслу – мужчины, сгруппировавшись в одном конце комнаты, разговаривали о бизнесе, дамы же, обменявшись мнениями о садоводстве, принялись обсуждать проблему оформления интерьеров. Леди Вудфолл с большой похвалой отозвалась о достижениях Пандоры в этой области.

– Все молодые женщины теперь занимаются каким-то полезным делом, – сказала она. – Я считаю, это просто чудесно. Стыдно сказать, я умею только коллекционировать фарфор – и ничего больше. А вы что поделываете, дорогая Мелисса?

– Коллекционирую деньги, которыми меня снабжают мужчины, – сладко пропела та.

К счастью, как раз в это время прозвенел первый звонок.

– Пожалуй, нам пора занять свои места, – проговорил лорд Вудфолл. – А во время антракта мы снова соберемся здесь и пообедаем.

– Антракт будет только один? – озабоченно осведомилась Мелисса.

– Боюсь, что да, – улыбнулась леди Вудфолл. – Но и блюдо у нас будет только одно. Теперь все сидят на диете.

Мелисса с мрачным видом направилась в ложу. Раздался второй звонок. Рассевшись по местам, гости принялись изучать программки. Вскоре в зале погасили свет, и оркестр заиграл увертюру. Через некоторое время Пандора, взглянув на Власоса, обнаружила, что тот клюет носом. Она решила на всякий случай присмотреть за Тедом – как-никак он сидел рядом, и она могла в случае необходимости ткнуть его локтем под ребра.

– Замечательно, просто замечательно! – воскликнула Мелисса, когда официант поставил перед ней чашку кофе. Речь, разумеется, шла не о кофе, а об опере.

– Да, великолепно. Певцы были выше всяких похвал, – подхватил Карсон.

Пандора молила Бога лишь об одном – чтобы Тед ограничился этим замечанием и не пустился в дальнейшие комментарии.

Леди Вудфолл принялась рассуждать о достоинствах голоса Мэрилин Хорн. Внезапно дверь в фойе королевской ложи отворилась, и она замолчала на полуслове. Вошел молодой человек на вид лет тридцати с небольшим, одетый в простой полотняный костюм. Хотя на нем не было галстука, он, судя по всему, чувствовал себя вполне уверенно, несмотря на весьма чопорный вид супругов Вудфолл и их гостей.

– Извините, что я врываюсь таким образом, дядя Джек, но, увидев вас в ложе, я решил, что не могу с вами не поздороваться, – с улыбкой проговорил молодой человек.

– Эндрю! Вот это сюрприз! – радостно воскликнул лорд Вудфолл.

Официант принес еще один стул, и молодой человек уселся за стол рядом с леди Вудфолл.

– Эндрю, мой племянник. Несколько лет назад он уехал из Лондона, – пояснила она. – Ну, так что же ты теперь поделываешь, дорогой?

– Управляю птичьим заповедником на Сейшелах. Денег этим не заработаешь, но мне очень нравится. – Вынув из кармана галстук, Эндрю продемонстрировал его тетушке. – Видишь, я выглядел вполне респектабельно, но там, где я сижу, ужасно жарко.

– Знаю, – сочувственно отозвалась леди Вудфолл. – В «Ковент-Гарден» иногда в самом деле бывает страшная духота. Так приятно, когда занавес поднимается, и на тебя веет прохладой.

– Почему вы решили отправиться на Сейшелы? – поинтересовался Тед. – По-моему, это просто Богом забытый медвежий угол.

Прежде чем молодой человек успел ответить, прозвенел звонок. Эндрю встал со стула.

– Именно по этой причине, – сказал он. – После Кембриджа я чем только не занимался. Но потом я все больше и больше стал втягиваться в деятельность, связанную с охраной природы, пока наконец не понял, что именно это мне больше всего по душе. Однако мне пора отправляться на свою галерку. – Эндрю повернулся к леди Вудфолл. – Я еще некоторое время пробуду в Лондоне. Если вы не возражаете, хотелось бы к вам заглянуть, – добавил он, целуя на прощание свою тетушку в щеку. Затем рассеянно помахал рукой остальным гостям и вышел.

Лорд Вудфолл, которого, похоже, позабавил стремительный визит племянника, покачал головой.

– Весьма оригинальный молодой человек, – заметил он. – Когда-то он работал под моим началом в банке, но затем решил уехать Бог знает куда.

– Должно быть, оттого, что на какой-нибудь вечеринке он встретился с Мелиссой, – сказал Власос.

Гневно сверкая глазами, Мелисса стремительно пересекла фойе и скрылась за полированной дверью красного дерева. Через минуту она вернулась. На губах поблескивал свежий слой губной помады, и все ее лицо сияло довольством.

– Ну вот, теперь я могу сказать, что была в туалете, который посещает сама королева, – объявила она, обращаясь к Пандоре. – Там так здорово! Кругом деревянные панели, и вообще все такое старинное.

Тонкого слоя тонального крема на щеках леди Вудфолл оказалось недостаточно, чтобы скрыть залившую ее лицо краску гнева.

Пандора в последний раз взглянула на аккуратно распечатанный отчет и счета за последний квартал, затем расписалась на подколотом к пачке документов сопроводительном письме. После нескольких безуспешных попыток Пандоре пришлось отказаться от мысли сделать переписку с Ариан менее формальной. Время от времени они разговаривали по телефону, но после их встречи в Венеции та старалась беседовать исключительно о делах, явно избегая других тем.

Пандора искренне жалела об этом. Она была многим обязана Ариан и надеялась, что их отношения так или иначе продолжатся. Взглянув еще раз на сопроводительное письмо, она открыла ящик письменного стола, вынула бланк для личных посланий и написала на нем: «От всей души надеюсь, что у вас все хорошо. Была бы очень рада получить весточку».

 

Глава 38

Остров Форментера, Мальорка

Июль 1975 года

В самый разгар послеполуденного зноя в отеле царила тишина: большинство гостей, покончив с ленчем, разошлись по номерам, чтобы вздремнуть. Кое-кто из постояльцев бродил по вестибюлю, но бар был пуст. Бармен так увлекся перетиранием стаканов и бокалов, что Чарлз Мердок вынужден был постучать по стойке, чтобы привлечь его внимание.

– Пиво. И пожалуйста, похолоднее, – коротко бросил Чарлз.

Рассеянно глядя в бокал, Чарлз погрузился в раздумья. В кармане у него оставалось всего триста долларов, а реальных возможностей поправить свои финансовые дела он не видел. Он, разумеется, мог сдать обратный билет до Нью-Йорка, но не хотел отрезать себе путь к бегству. О том, чтобы продать золотые часы, не могло быть и речи.

Теперь ему оставалось лишь горько сожалеть о том, что он разозлил ту немку. Мердок познакомился с ней в Монте-Карло, в одном из казино, – его привлекли ее бриллианты. Чарлза нисколько не смущало ни то, что бриллианты эти украшали давно увядшую шею, ни то, что от талии немки осталось одно воспоминание – за хорошее вознаграждение он был готов обслужить даже кирпичную стену.

Еще в самом начале своей карьеры жиголо Чарлз твердо усвоил, что, заводя роман с женщиной, ни в коем случае нельзя даже упоминать о деньгах на первой стадии его развития – жертва сразу настораживалась. Куда правильнее было дождаться того момента, когда даме начинало казаться, будто между ней и ее новым знакомым уже сложились довольно прочные отношения, и, выбрав подходящий момент, завести разговор о стремлении к учебе, реализовать которое мешает недостаток средств. Лучше всего действовала на женщин байка о нестерпимом желании заняться изучением искусства восстановления старинных фресок. Как и сам Чарлз, его жертвы не знали об этом искусстве ровным счетом ничего, но им, по-видимому, было приятно сознавать, что они, оказывая ему финансовую помощь, не позволяют угаснуть в душе молодого человека тяге к прекрасному. Получив чек и старательно, хотя и в несколько специфической форме, продемонстрировав им свою благодарность, Чарлз всегда давал им понять, что берет деньги в долг, который вернет, как только у него появится такая возможность.

Если же объект не проявлял подобной отзывчивости, Мердок прибегал к другому средству. Он всегда путешествовал, имея набор ювелирных инструментов и поддельные бриллианты самых разных форм и размеров. Улучив удобный момент, он подменял камни в драгоценностях своей жертвы, после чего расставался с ней. Второй способ нередко оказывался даже более продуктивным, нежели первый, но он грозил неприятностями с полицией, а Чарлз предпочитал спокойную жизнь.

С немкой все шло нормально. Проведя на ее вилле сутки, Чарлз к вечеру второго дня решил прибегнуть к первому способу, предварительно как следует ублажив женщину в постели. Он весьма преуспел в реализации своего плана. Однако доведенная до экстаза немка начала испускать такие громкие крики, что разбудила свою собачонку породы чихухуа, мирно спавшую в углу комнаты. Та, решив, что хозяйка в опасности, прыгнула на кровать и укусила Чарлза в ногу. Ослепленный болью и яростью, он схватил крысоподобное существо и отшвырнул его подальше от себя, но не рассчитал силу броска. Несчастное животное вылетело из окна второго этажа и шлепнулось в бассейн. С проклятой собачонкой ничего страшного не случилось, если не считать нервного потрясения и легкой простуды, однако ее хозяйка закатила Чарлзу истерику и тут же выгнала его со своей виллы. И вот он уже целых две недели без всякой пользы для себя сидел в отеле…

Чтобы хоть немного отвлечься от тягостных мыслей, Мердок стал прислушиваться к разговору между барменом и одним из официантов. Детство его прошло в одном из пуэрто-риканских кварталов Нью-Йорка, и потому он немного понимал по-испански. Разговор заинтересовал Мердока, и он переспросил:

– Что за яхта, о которой вы говорили?

– Педро сказал, что недалеко от берега стоит на якоре огромная яхта, на борту которой находится самая богатая в мире вдова, – пояснил бармен.

Чарлз встал. Он не мог позволить себе терять время. Подписав счет, он вышел из бара.

Остров Форментера с его белыми скалистыми берегами, омываемыми синими водами, – одно из самых красивых мест на всем Средиземноморье. Однако Ариан, расположившейся в шезлонге на палубе собственной яхты в четверти мили от берега, он казался какой-то туманной полосой.

Она ждала окончания очередного дня. Недели, которые прошли с момента гибели Пола и ее отъезда из Буэнос-Айреса, она прожила словно в забытьи, одурманивая себя шотландским виски и валиумом. Она не хотела никого видеть, даже Глорию и Нану, и, прилетев в Европу, прямиком отправилась на яхту и приказала сниматься с якоря. Когда капитан судна спросил, куда им предстоит идти, Ариан, глядя на морскую карту, ткнула пальцем в Кипр. Когда же Кипр появился на горизонте, она снова посмотрела на карту и, стараясь выбрать маршрут подлиннее, приказала идти на Мальорку.

Сходить на берег она не собиралась. Ежедневно ей приносили радиограммы и телексы, но она, не читая, комкала их в руке и бросала за борт, с любопытством наблюдая, как смятые бумажки медленно тонут за кормой.

Она заметила, что очертания береговой линии стали более четкими. Это означало, что пора принять очередную таблетку снотворного. Ариан с трудом извлекла ее из коробки, запила большим глотком виски и снова растянулась в шезлонге. Скоро настанет время чего-нибудь – ленча, обеда… не важно. В лицо Ариан дохнул ветер. Ощущение было приятным. Ветер – хорошая вещь, подумала она, так как обладает способностью сдувать ненужные предметы.

– Дуй, дуй, – пробормотала Ариан. – Ветер дует, – сказала она, обращаясь к стоящему неподалеку стюарду.

– Да, мадам, – бесстрастно подтвердил тот.

Ариан подняла глаза к небу, но от яркого солнечного света у нее закружилась голова, и она прикрыла веки, прислушиваясь к шуму ветра. Вдруг она услышала еще какой-то звук. Ей показалось, кто-то кричит. Открыв глаза, Ариан увидела, как стюард бросился к противоположному борту.

– Помогите! – донесся откуда-то мужской голос.

Стюард бросил за борт спасательный круг и принялся тянуть за привязанную к нему веревку. На помощь стюарду пришли двое матросов. Через некоторое время Ариан увидела, как через борт яхты с трудом перевалился какой-то мужчина. На нем были лишь узкие белые плавки. Незнакомец, явно наглотавшийся морской воды, громко кашлял.

Матросы помогли мужчине подняться на ноги и какое-то время поддерживали его под руки, но вскоре отпустили, убедившись, что он может стоять и передвигаться самостоятельно. Увидев Ариан, незнакомец, пошатываясь, приблизился к ней и опустился на колени.

– Меня зовут Чарлз Мердок, – сказал он. – Вы не можете себе представить, как я вам благодарен. Вы спасли мне жизнь.

Мердок говорил вполне искренне. Лодочник, которого он нанял на пляже, чтобы тот отвез его к самой крайней точке мыса, предупредил Чарлза, что во время отлива течение очень сильное. Его могло унести в открытое море.

– Это прекрасно – спасти кому-то жизнь, – пробормотала Ариан, отпивая из бокала большой глоток.

Чарлз, глядя на даму, полулежащую в шезлонге, сразу понял, что она вдребезги пьяна. Однако, несмотря на это, она была удивительно красива. Что ж, подумал Мердок, кажется, наконец повезло.

Женщина, однако, ничего не говорила – просто разглядывала Чарлза затуманенными глазами. Мердок ненадолго встал на ноги, чтобы дать ей возможность оценить его рост и сложение, после чего рухнул на стоявший рядом стул, боясь, как бы владелица яхты не подумала, что спасенный уже окончательно пришел в себя и его можно отправить обратно на берег.

– Я все еще чувствую некоторую слабость, – сказал он виновато. – Извините, если задерживаю вас, не давая сняться с якоря.

Ариан махнула рукой, давая понять, что это не имеет никакого значения.

– Не беспокойтесь, я никуда не тороплюсь, – проговорила она. – У меня масса времени.

Ариан находилась в состоянии эйфории. Рядом с ней сидел славный парень. Он появился из моря и скоро снова отправится туда, словно рыба.

– Вы рыба! – неожиданно воскликнула она и хихикнула.

Чарлз заставил себя тоже рассмеяться. Ариан понравился его смех – этот человек-рыба смеялся как друг.

– Возможно, вы и правы, – сказал Мердок. – Вы удивительно красивая женщина, – добавил он.

– Да, я красивая. О-о-очень красивая. Такая красивая, что любой мужчина, приблизившийся ко мне, тут же умирает. Не умирай, рыбка, – пробормотала Ариан, доставая из коробки еще одну таблетку валиума и поднося ее ко рту.

Чарлз взял ее за руку, стараясь ей помешать. Хозяйка яхты была явно ненормальная, но ему вовсе не хотелось, чтобы она прямо сейчас взяла и заснула.

– Это вам вредно, – сказал он, отнимая у нее пилюлю. – Вам надо чего-нибудь поесть.

– Ты заботишься обо мне, рыбка? Мне это нравится. Надо же – заботливая рыба! Но учти, у меня в каюте полно таблеток. Целая куча замечательных таблеток. – Ариан махнула рукой в сторону иллюминаторов в нескольких ярдах от них. – Но ты права, рыбка, надо что-нибудь съесть.

Она попыталась встать и едва не упала. Чарлз обхватил ее рукой за талию и помог восстановить равновесие.

– А почему вы говорите, что мужчины, которые к вам приближаются, умирают? – поинтересовался он, провожая Ариан в сторону кают-компании – точнее, он тащил ее за собой чуть ли не волоком. Он понятия не имел, кто такая эта красотка, и ее слова на какой-то момент вызвали у него приступ страха. А что, если она из мафии? – подумал он. Прежде чем что-либо предпринимать, не мешало бы разузнать о хозяйке яхты хоть что-нибудь.

– Потому что они умирают, рыбка… Умирают, и все. Первый… первый погиб в результате несчастного случая, второй умер от разочарования, а третий… третий… – Женщина заплакала, но вдруг ни с того ни с сего рассмеялась. – А ведь это ужасно смешно, когда мужчина умирает от разочарования, верно? Я сообщила ему, что у меня не может быть детей, его хватил удар – тут же, на месте.

Чарлз слушал ее бормотание вполуха. От красавицы так и разило виски. Было ясно, что она вот-вот заснет, а этого он допустить не мог. Было еще довольно светло. Чарлз решил, что действовать нужно немедленно.

Когда они дошли до двери в ее каюту, Чарльз внезапно привлек женщину к себе и стал целовать. Она не сопротивлялась. Взяв ее на руки, Чарлз открыл дверь каюты и шагнул через порог.

Впервые за долгое время Ариан отчетливо различала все окружавшие ее предметы. Она подумала, что вчера вечером, наверное, забыла принять очередную порцию снотворного. Протянув руку, чтобы выдвинуть ящик тумбочки, она вдруг услышала какой-то странный звук и, повернувшись, увидела рядом с собой мирно посапывавшего обнаженного мужчину.

Вскочив с постели, она убедилась, что на ней также ничего нет. Ариан пришла к выводу, что никогда раньше не видела типа, развалившегося в ее постели, и никак не могла понять, как он попал в ее каюту. О событиях вчерашнего вечера она ничего не помнила – ей лишь смутно припоминалось, будто она с кем-то разговаривала о рыбе. От мысли о том, что какой-то незнакомый мужчина прикасался к ее телу, Ариан стало дурно. Она бросилась в ванную, включила душ на полную мощность и принялась растираться мочалкой, пока кожа ее не покраснела и не начала саднить. Затем еще немного постояла под душем, чувствуя, как струйки воды на ее лице смешиваются со слезами.

Наконец Ариан вышла из ванной и вернулась в каюту. На кровать она старалась не смотреть – голый незнакомец вызывал у нее омерзение. Ей было стыдно вспоминать и о последних неделях своей жизни – она корила себя за то, что так опустилась.

Быстро накинув на себя что-то из одежды, Ариан схватила записную книжку и выбежала из каюты. Оказавшись в кают-компании, она сделала два телефонных звонка, после чего связалась с капитаном и сказала, что срочно хочет с ним поговорить.

– Я собираюсь немедленно покинуть яхту, – сказала она, как только капитан перешагнул через порог кают-компании. – Сейчас же подготовьте лодку, которая доставит меня на берег. Обратно я не вернусь. До завтра я погощу у своих друзей, а завтра в Пальме меня заберет самолет. Яхту перегоните обратно в Монте-Карло. – Ариан помолчала немного, а затем, отвернувшись, заговорила снова, чувствуя нестерпимый стыд и ненависть к самой себе: – Вчера вечером у меня… был гость. Когда я покину судно, разбудите его и отправьте на берег.

– Разумеется, миссис де ла Форс. Что-нибудь еще?

– Нет, это все.

От ее внимания не укрылось то, что капитан не стал уточнять, где находится ее гость.

– Мама, смотри! – крикнула Глория и бросилась с бортика бассейна в воду. Ариан, которую с ног до головы обдало брызгами, засмеялась.

– Ах ты, проказница! Ну ничего, сейчас я тебя поймаю! – прокричала она в ответ.

Девочка пришла в восторг оттого, что ее сейчас начнут преследовать. Ариан уже собиралась тоже нырнуть, когда подошла горничная.

– Вас спрашивает какой-то джентльмен, мадам. Его зовут Чарлз Мердок. Он говорит, что это касается мистера де ла Форса.

Имя Ариан ничего не говорило.

– Извини, дорогая, но мне нужно на минутку зайти в дом, – сказала Ариан, накидывая на плечи халат.

Когда она вошла в кабинет, гость, который уже успел расположиться в кресле, встал и, широко улыбаясь, протянул ей руку. Это показалось ей странным – он вел себя так, словно это она пришла к нему с визитом, а не наоборот. Отметив мимоходом, что мужчина весьма хорош собою, Ариан решила было, что видит его в первый раз, но вдруг внутренне похолодела, что явно не укрылось от его внимания.

– Привет! Я рыбка. Рад, что вы меня помните, – сказал Чарлз. – Жаль, что вы не пожали мне руку, но я вас понимаю.

– Как вы меня нашли? – ледяным тоном осведомилась Ариан.

Гость растянул губы в улыбке, от которой Ариан охватило чувство непреодолимого отвращения. Ей захотелось немедленно уйти, но она понимала, что этот человек пришел к ней не просто так.

– Я очень настойчив, и у меня есть свои каналы получения информации, – заявил он и, заметив в углу столик с напитками, подошел к нему и смешал себе коктейль из кампари и содовой. – Вероятно, вас интересует, зачем я здесь. Все очень просто. Я думаю, что нам надо начать там, где мы закончили. Ночь, которую я провел с вами, была чудесной. Думаю, если вы меня выслушаете, это будет и в ваших интересах, и в моих.

Подойдя к двери, Ариан открыла ее.

– Думаю, будет лучше, если вы немедленно уйдете. Я вызову охранников, которые проводят вас до выхода.

Чарлз откинулся на спинку кресла и, прежде чем ответить, сделал большой глоток коктейля.

– Уверен, вы не захотите, чтобы ваши слуги услышали то, что я собираюсь сказать, – заявил он.

В душе Ариан всколыхнулся давно забытый страх, но она тут же подавила его. Было весьма маловероятно, что ему удалось что-то разнюхать об убийстве Рубена. Тогда что же? Страх уступил место любопытству. Закрыв дверь, она пересекла комнату и уселась за стол.

– Должен вам признаться, что мне никогда раньше не доводилось встречать такую женщину, как вы, и наш разговор на яхте меня заинтриговал, – сказал он, поудобнее устраиваясь в кресле. – Выяснив, кто вы, я решил, что будет полезно провести небольшое расследование, и отправился в Мадрид. Там в университетской библиотеке я с большим интересом ознакомился со старыми подшивками аргентинских газет и выяснил, что ваш муж умер в первую брачную ночь от сердечного приступа. Поскольку я имел счастье оценить ваш темперамент, я этому нисколько не удивился.

– Я тоже в свое время читала аргентинские газеты, – проговорила Ариан, едва сдерживая бешенство. – Продолжать нашу беседу нет никакого смысла.

– То, что я собираюсь сказать, не займет много времени. – Чарлз отпил еще глоток и вперил в Ариан пристальный взгляд. – Так вот, выяснение обстоятельств смерти вашего мужа заставило меня под несколько иным углом взглянуть на ваши слова о том, что один из близких вам мужчин умер от разочарования. Вы сказали, что ваш супруг отправился на тот свет, когда вы сообщили ему, что не можете иметь детей.

Ариан еще не поняла, к чему клонит незваный гость, но почувствовала сильную тревогу.

– Я прекрасно понимаю, какое горькое разочарование могла вызвать эта новость у одного из богатейших в мире людей, – продолжал тем временем Чарльз. – Из некролога мне стало ясно, что он был человек немолодой и что детей у него не было. Следовательно, состояние должна была унаследовать его жена, то есть вы. Увидев вашу яхту и прочитав в газетах о масштабах бизнеса вашего супруга, я прекрасно понял и то, почему вы не хотели разочаровывать его до свадьбы. Это всего лишь моя догадка, но я почти уверен, что вы признались ему, что не можете рожать, только после заключения брака.

Тревога Ариан росла. Гость неверно истолковал мотивы ее поведения, но он был умен.

– Ближе к делу, – нетерпеливо произнесла она.

Чарлз взглянул на свои дешевые часы. Он все еще сожалел, что пришлось продать прежние, золотые, но вырученными от продажи деньгами он смог оплатить расходы, связанные с поездкой в Мадрид.

– Еще минута. Хотя это стоило мне некоторых расходов, в Испании я проконсультировался с юристом, очень хорошо разбирающимся в тонкостях аргентинского законодательства. Брак, при заключении которого один из будущих супругов утаивает от другого информацию, которая может самым непосредственным образом повлиять на их семейную жизнь, в Аргентине считается недействительным. Главной целью брака в Аргентине считается создание полноценной семьи, рождение и воспитание детей. Это означает, что ваш брак недействителен. Соответственно по закону состояние вашего мужа должно было отойти его сестрам, а не вам. Думаю, родственников мистера де ла Форса очень заинтересовало бы мое небольшое открытие, но я бы предпочел иметь дело с вами.

Ариан чувствовала нестерпимое желание встать и вышвырнуть негодяя вон, но она чувствовала, что он, вероятнее всего, прав в его ссылках на аргентинские законы. Медицинский осмотр подтвердил бы, что Ариан бесплодна. Но у него не могло быть никаких доказательств того, что она не предупредила Симона об этом до свадьбы, а это означало, что в суде слово могущественной Ариан де ла Форс будет против слова сестер Симона и этого подонка.

Ариан немного расслабилась. Через пару секунд гнусный шантажист окажется на улице, решила она, и уже раскрыла было рот, чтобы крикнуть «Убирайтесь!», но слово это так и не было произнесено: она вдруг вспомнила нечто очень важное.

Свидетели были. Сотни свидетелей. Тогда, во время приема после свадьбы, Симон твердил всем и каждому, что первое, что они сделают с Ариан, – это заведут ребенка. Все приглашенные знали о гипертрофированном самолюбии де ла Форса. Он ни за что не стал бы говорить ничего такого, что впоследствии могло бы привести к «потере лица». Ложь Ариан, разумеется, все равно пришлось бы доказывать в суде, но косвенные свидетельства того, что она ввела мужа в заблуждение, были достаточно весомыми, чтобы у какого-нибудь алчного юриста могло возникнуть желание взяться за это дело. А первое, что сделает любой адвокат, – это начнет наводить справки об ответчице, то есть об Ариан. Если явившийся к ней тип сумел раскопать столько всего, лишь прочитав старые газеты и проконсультировавшись с адвокатом в Мадриде, то детективы в Париже и Рио-де-Жанейро, разумеется, смогут выяснить гораздо больше, а этого Ариан допустить не могла.

– Сколько вы хотите? – спросила она.

Чарлз встал с кресла и, подойдя к Ариан, уселся на ее стол так небрежно, словно был у себя дома. На лице его снова появилась гнусная ухмылка.

– Строго говоря, мне нужны не деньги. Вот цена, которую я назначаю: мы с вами проведем вместе всю оставшуюся жизнь. С сегодняшнего дня я не могу себе позволить потерять вас из виду. Как вы сами сказали, мужчины, приблизившиеся к вам, умирают. Я не допускаю и мысли, что после нашей беседы вы поручите кому-нибудь меня прикончить, но вероятность такого исхода станет еще меньше, если я, так сказать, официально стану вашим любовником и сожителем. В этом случае, если я погибну при странных обстоятельствах, вы станете главной подозреваемой. Но это крайне неприятная тема, и вряд ли стоит ее развивать. Словом, мне нравится ваш образ жизни, и я буду рад разделить его с вами, – промурлыкал Чарлз и, увидев, как в глазах Ариан сверкнула ярость, тут же добавил: – Не беспокойтесь, я не стану требовать от вас ничего такого, что шло бы вразрез с вашими желаниями. В этом смысле у меня будет своя жизнь, отдельная от вашей, и при этом я обещаю, что никогда не поставлю вас в неудобное положение. Но ответ нужен мне сейчас. Сегодня вечером есть рейс на Буэнос-Айрес – если придется лететь в Аргентину, я бы не хотел его пропустить.

– Ваша наглость поразительна, – заговорила она. – Мне никогда в жизни не приходилось слышать ничего подобного, и…

– Мы теряем время, – перебил ее Чарлз. – У вас есть час на раздумья. Я буду ждать вашего звонка в баре отеля «Мирамар». – Он встал и направился к двери, бросив на ходу: – На вашем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем наводить какие-либо справки.

Как только за Чарлзом закрылась дверь, рука Ариан легла на телефонную трубку. Однако, помедлив несколько секунд, она снова положила трубку на рычаг. Мерзавец был прав: если она позвонит в Буэнос-Айрес и начнет выяснять у кого бы то ни было детали аргентинского законодательства, касающиеся вопросов признания брака недействительным, это неизбежно породит подозрения, а затем и слухи.

Разумеется, можно было немедленно передать все состояние Симона его семье. Но тогда сработала бы ловушка, заготовленная для нее мужем: бразильская полиция немедленно получила бы от заблаговременно нанятого Симоном юриста информацию о том, что Ариан де ла Форс не та, за кого себя выдает. Получалось, что Ариан не только потеряет все деньги, но и окажется в тюрьме, будет разлучена с Глорией. Письмо Симона закабалило ее на десять лет. Этот срок подходил к концу, но теперь, после визита Чарлза Мердока, угроза разоблачения стала для Ариан пожизненной.

Ариан посидела, напряженно размышляя, затем сняла трубку и попросила телефонистку соединить ее с отелем «Мирамар». Разговор занял меньше минуты.

Нана заперла дверь в свою комнату, вытащила чемодан и принялась паковать свои вещи. Она не могла понять, почему год назад Ариан позволила неизвестно откуда взявшемуся Чарлзу поселиться у них. Нана терпеть его не могла, да и Ариан, судя по всему, тоже. Ариан постоянно появлялась с ним на людях, но при этом и у нее, и у Чарлза была своя жизнь. Нана знала, что Ариан не любила Симона, но по крайней мере могла понять, почему она вышла за него замуж. Чарлз же не представлял собой ровным счетом ничего – это был просто красивый альфонс.

Хуже всего, что он плохо действовал на Глорию. Нет, не обижал ее – Чарлз вообще старался не замечать девочку. Однако с того самого момента, как он появился в доме, Глория стала злой, капризной, совершенно на себя непохожей. В результате Ариан тоже стала стараться избегать общения с ней. В самом деле, трудно было общаться с девочкой, которая то и дело кричала, что ненавидит свою мать и мужчину, с которым та живет. Однако отсылать Глорию в Швейцарию, в школу-интернат, как это только что сделала Ариан, было жестоко.

Нана понимала, что теперь внучка вырастет вдали от нее. Она потеряла Глорию, как когда-то потеряла свою дочь, и теперь ее жизнь лишилась смысла. Нана сказала Ариан, что хочет жить где-нибудь в другом месте, вдалеке от всех.

Она остановила свой выбор на замке Ла-Энкантада в Пунта-дель-Эсте, где Ариан иногда проводила свой отпуск. Холмы и море, объяснила Нана, напоминают ей о детстве. Ариан заверила Нану, что обязательно будет приезжать на уругвайское побережье вместе с Глорией на рождественские каникулы – в южном полушарии в это время начиналось лето.

Нана была довольна, что иногда все же будет иметь возможность видеться с внучкой, но в то же время станет жить одна.

 

Глава 39

Лондон

Ноябрь 1988 года

У Пандоры выдался особенно трудный день. Возникли проблемы с поставкой товаров в центральные графства, из Тайваня вовремя не поступила крупная партия хлопка, застрявшая в каком-то порту, и ко всему этому добавилась забастовка почтовых работников, создавшая множество досадных осложнений. После долгого телефонного разговора на повышенных тонах с каким-то типом, находившимся на противоположной стороне земного шара, она бросила трубку на аппарат, чувствуя себя, словно выжатый лимон. Было семь часов вечера. Лекция в штаб-квартире организации «Друзья земли», посвященная проблеме спасения котиков в Северном море, началась в шесть тридцать. Пандора решила, что успеет послушать заключительную часть, если поторопится.

Тед был в Нью-Йорке, и Пандора заметила, что ей не хватает того чувства уверенности и защищенности, которое исходило от него. Анализируя их отношения, Пандора всякий раз приходила к выводу, что они развиваются очень удачно, и она, по идее, должна была считать, что ей крупно повезло. Однако, хотя ей не хотелось признаваться в этом даже себе самой, Пандора радовалась возможности побыть одной, когда Тед уезжал. Может, мне просто иногда нужно немножко свободы, подумала она, паркуя машину около университетского колледжа.

Когда она вошла в здание, лекция уже закончилась. Пандора направилась было к выходу, когда кто-то вдруг дотронулся до ее плеча. Она обернулась.

– Привет! Вы меня помните? Я Эндрю Макадам. Мы с вами встречались в «Ковент-Гарден». Вы тогда еще обедали в обществе моих дяди и тети. Извините, я забыл ваше имя.

Пандора, разумеется, помнила, как молодой человек ворвался в королевскую ложу и скрасил своим присутствием до невозможности чопорную и напыщенную беседу. Эндрю лучился здоровьем и бодростью, добытыми явно не в тренажерных залах и соляриях – их ему наверняка заменяли море и солнце. Он был строен и широкоплеч – словом, весьма и весьма хорош собою.

– Меня зовут Пандора Дойл. Я вас помню, но тогда в «Ковент-Гарден» вы выглядели иначе.

– Ну разве что потому, что на мне был мой единственный костюм, – рассмеялся Эндрю. – Во всем остальном я, по-моему, тот же, что и раньше. Может быть, вы просто стали как-то по-другому смотреть на людей.

– Возможно, – согласилась Пандора, подумав, что Эндрю Макадам попал в точку.

– Завтра утром я улетаю обратно на Сейшелы. Недостаток времени заставляет людей быть более дерзкими, чем в обычных условиях. Я с удовольствием сейчас же пригласил бы вас пообедать. Но поскольку мое приглашение может быть расценено как слишком поспешное – ведь мы почти не знаем друг друга, – вам пришлось бы делать вид, что я кажусь вам слишком навязчивым. Почему бы нам не поболтать минут пять? А уж после этого я приглашу вас пообедать. Идет? Для начала расскажите мне, что могло привести такую красивую, стильно одетую женщину, как вы, на скучную лекцию о морских котиках.

Эндрю держался с подкупающей непосредственностью, и в то же время в его поведении начисто отсутствовало высокомерие и самолюбование, часто свойственные людям, сознающим свою внешнюю привлекательность. Его восхищение красотой Пандоры было неподдельным, и она почувствовала, что польщена.

– Я спонсирую проект по защите котиков от вымирания, – сказала она.

– Значит, вы богаты, хороши собою и задумываетесь о судьбах окружающего мира. Да, вы необычная женщина.

– Почему вы решили, что я богата? – поинтересовалась Пандора, насторожившись.

– Это видно по тому, как вы стоите. Когда я работал в банке, я мог определить размеры состояния любого посетителя, плюс-минус миллион, по походке. Правда, я давно не занимался такими вещами и немного потерял навык… – Скрестив руки на груди, Эндрю с шутливым вниманием окинул Пандору взглядом. – Пожалуй, я бы сказал, что размеры вашего состояния составляют от пяти до десяти миллионов. Ну а как обстоит дело в действительности?

Вопрос был не из тех, которые задают в первые десять минут после знакомства.

– В любом случае вас это не касается, – холодно ответила она.

– А, значит, вы в самом деле богаты, – рассмеялся Эндрю. – И очень жаль, потому что это означает, что с вами скорее всего очень трудно общаться. И все же мы могли бы вместе съесть какой-нибудь простенький обед.

– Я вас совершенно не знаю.

– Вот вам как раз отличная причина. За обедом я могу все о себе рассказать. Я уехал из Лондона пять лет назад, но думаю, что где-нибудь поблизости все еще можно найти подходящий ресторанчик с мягким полумраком, таинственной восточной музыкой, приличной едой и счетом, не превышающим десять фунтов.

Ей внезапно ужасно захотелось принять неожиданное приглашение – оно было чем-то вроде острой приправы к пресному, скучному, тяжелому дню.

– Что касается счета, вы погорячились, – ответила она. – Боюсь, на десять фунтов сейчас нигде не поешь – разве что ваша история совсем короткая. Может, вы все же осилите сумму посолиднее? Если нет, то могу заплатить и я.

– Не обольщайтесь насчет моей походки – мои финансы весьма скудны. И тем не менее деньги от женщин я не принимаю, даже если речь идет о лондонских миллионершах. Как насчет того, чтобы разделить расходы пополам?

– Договорились, – сказала Пандора.

– Куда пойдем?

– Ну, я не знаю, где сейчас можно найти дешевый китайский ресторан, но мне известен один индийский. Называется «Моти-Махал». Это в Челси, но я на машине – она припаркована на Расселл-сквер.

– Звучит соблазнительно, поехали, – жизнерадостно улыбнулся Эндрю.

Когда они выходили из здания, Пандора вдруг подумала о Теде. «Ради Бога, ведь мы собираемся всего-навсего пообедать», – одернула она сама себя. Вскоре они остановились около ее автомобиля. Пандора очень гордилась своим черным «Порше-911», но сейчас он показался ей чересчур шикарным. Эндрю сел на сиденье, ничего не сказав по этому поводу, и она почувствовала, что он просто не из тех, кто придает значение подобным вещам. Когда-то давно ей встречались люди такого типа.

Эндрю явно был слишком высок для ее автомобиля, и его нога почти соприкасалась с рычагом переключения передач. Пандора почему-то чувствовала себя напряженно и, чтобы развеять неловкость, заставила себя заговорить.

– Ну и где же вы сейчас живете? – спросила она, уголком глаза глядя на своего собеседника.

Эндрю улыбнулся.

– Я собирался приберечь свою историю до обеда, но могу начать и сейчас, если хотите.

Сиденья в салоне были расположены вплотную друг к другу, поэтому, когда он пошевелился, слегка переменив позу, плечо его слегка коснулось плеча Пандоры – на какую-то секунду, не более. Однако ей от этого мимолетного прикосновения мгновенно стало душно. К счастью, как раз в этот момент ей пришлось полностью сконцентрироваться на вождении – она с трудом пробиралась сквозь густой поток машин, делавших круг по Трафальгарской площади.

– Пять лет назад я бросил работу в банке, – начал Эндрю. – Там люди либо старались как можно быстрее разбогатеть, чтобы, положив на это все силы, потом заняться чем-то другим, либо пытались делать карьеру, идя по трупам, чтобы любой ценой добраться до самого верха. Карьерные высоты меня не интересовали, а для того, чтобы заниматься любимым делом, мне не требовалось много денег.

– И в чем же состояла ваша мечта? – поинтересовалась Пандора, резко вывернув руль, чтобы избежать столкновения с каким-то идиотом мотоциклистом.

– Еще с детства меня очень интересовали птицы, – продолжал он. – И вот я бросил работу, продал квартиру, накупил уйму литературы о пернатых и отправился на Сейшелы. Мне принадлежит маленький отель на одном из островов, я пишу книгу о тропических птицах и вместе с небольшой группой замечательных людей, моих единомышленников, занимаюсь охраной исчезающих видов. Мне не нужно ничего, что походило бы на это. – Он указал пальцем на Букингемский дворец.

– А вам не скучно на ваших Сейшелах? – спросила Пандора с искренним любопытством.

– Скучно бывает тому, кому нечего делать, да еще тому, кто занимается делом, которое ему не нравится. У меня полно работы, свободного времени почти совсем не остается, и мне это нравится. Правда, моя работа не приносит много денег, но это вовсе не означает, что она скучная.

– Наверное, ваша жизнь довольно приятна, но дает ли она вам ощущение того, что вы чего-то добились?

Прежде чем ответить, Эндрю бросил на Пандору пристальный взгляд.

– Возможно, и нет – в том смысле, который вы в это вкладываете. Но нам удалось восстановить поголовье черных райских мухоловок, которые, когда я приехал на острова, находились на грани исчезновения. И нам еще очень много надо сделать. Я работаю по четырнадцать часов в сутки, но при этом никогда не пользуюсь телефоном.

Отповедь несколько смутила Пандору, и она на некоторое время замолчала. Наконец они свернули на Смит-стрит, и Пандоре каким-то чудом удалось найти свободное местечко на стоянке перед рестораном. Она от души обрадовалась возможности выйти из машины и увеличить дистанцию между ней и Эндрю. Пандора зашагала ко входу в ресторан, как вдруг почувствовала, как Эндрю взял ее за руку.

– Извините, если я ответил вам чересчур сердито, – мягко сказал он.

– И вы извините за то, что я неуважительно отозвалась о вашей работе, – с улыбкой ответила она и тут же отвела взгляд. Они вошли в ресторан, но оказалось, что зал полон посетителей. Около бара дорогу им преградила толпа юношей, одетых в костюмы в тонкую полоску, и их подружек в мини-юбках. Метрдотель, заметив Пандору, подошел к ней и, заламывая руки, сообщил:

– Мисс Дойл, вы не заказали столик заранее, а раньше чем через сорок минут вряд ли появятся свободные места. Я очень сожалею.

Пандора, однако, его почти не услышала. Эндрю стоял сзади, притиснутый к ней толпой, и она чувствовала тепло его тела, его дыхание на своей шее. Некоторое время Пандора стояла не шелохнувшись, затем повернулась к Эндрю. Сделав над собой усилие, она посмотрела ему прямо в лицо и, преодолев смущение, сказала:

– Я живу здесь рядом, за углом. Мы могли бы зайти ко мне и чего-нибудь выпить, а минут через сорок вернуться.

– Отлично, – коротко бросил Эндрю.

Не говоря больше ни слова, они вышли из ресторана и зашагали по направлению к Сейнт-Леонардз-террейс. Перед домом Эндрю крепко сжал руку Пандоры в своей. Они подошли к дому. Эндрю, остановившись, окинул взглядом фасад. В преддверии зимы глициния сбросила листья, и Пандора вдруг пожалела, что ее спутник не видел растение в цвету.

– Что ж, неплохо, – сказал Эндрю с нескрываемым восхищением, закончив свой осмотр.

– Ваша мечта – тропический остров, моя – дом на Сейнт-Леонардз-террейс.

– Моя будет подешевле.

– Зато от моей мне легче добираться до работы, – парировала Пандора, делая вид, что ищет ключи. Она вдруг словно опомнилась, и ей стало неловко. Она совсем не знала стоявшего рядом мужчину и тем не менее привела его к себе домой. Такого с ней раньше не случалось! Пандора попыталась думать о Теде, но это не помогло. Внезапно она почувствовала руки Эндрю на своих плечах и подняла на него глаза.

– Думаю, вам лучше открыть дверь, – сказал он после долгого молчания, не отводя взгляда.

Войдя, они остановились в прихожей, глядя друг на друга в слабом свете, проникавшем сквозь входную дверь, которую Пандора так и не закрыла. Потом Эндрю толчком захлопнул ее, и они оказались в полной темноте. Несколько секунд они стояли в полном молчании, слыша дыхание друг друга. Наконец Эндрю обнял Пандору и прильнул губами к ее губам.

* * *

Тишину пронзил резкий телефонный звонок. Проснувшись, Пандора протянула руку к аппарату. Она понятия не имела о том, который час, но, судя по солнечным лучам, лившимся в окно, было уже довольно поздно. Ответив своей секретарше – в офисе Пандору ждал важный клиент, – она перекатилась на другую сторону кровати и потрогала углубление в подушке, оставленное головой Эндрю. Тут только она заметила на полу записку. Подняв ее, прочла: «Улетаю на острова сегодня утром. Адрес найдешь на обратной стороне. Прилетай следующим рейсом. У нас будет масса времени – столько, сколько мы захотим».

Ей не нужна была масса времени, ей был нужен он, Эндрю. Несколько часов, проведенных с ним, изменили все ее мироощущение. Все, чего достигла Пандора, все, что имела, показалось ей жалким суррогатом того, что она нашла. Она знала, что так будет, с момента, когда они с Эндрю сели в ее машину.

День шел своим чередом, но Пандора почти ничего не замечала вокруг. Она вспоминала Эндрю, каждый миг, проведенный рядом с ним, испытывая сильнейшее искушение сесть в самолет.

Однако минул день, затем другой, третий, и все были заполнены множеством событий, встреч с самыми разными людьми, требовали от нее принятия решений. К тому же вернулся Тед.

Реальная жизнь оставалась реальной жизнью. Пандоре пришлось затратить слишком много сил, чтобы найти в ней свое место. Мечты же были опасным занятием.

 

Глава 40

Пунта-дель-Эсте

Сентябрь 1988 года

Утро, несмотря на солнечную погоду, выдалось холодным. Ариан подняла воротник. Мужчины опустили гроб в свежевыкопанную могилу. Ариан бросила в нее букет белых роз и зашагала прочь, не дожидаясь, пока священник дочитает молитву – не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел слезы на ее глазах.

Тихо и незаметно, как все, что она делала, Нана неделю назад вошла в море и не вернулась. Тело нашли на острове в центре залива три дня спустя. Нана не оставила предсмертной записки, но в этом не было необходимости – все было ясно. Десять дней назад Ариан позвонила ей и сообщила о свадьбе Глории и о том, что она родила девочку.

Ариан вообще-то очень не хотелось, чтобы Нана знала о том, что Глория вышла замуж, а главное – за кого. Она не сомневалась, что именно ее, Ариан, Нана будет молчаливо обвинять в катастрофе, которой можно было считать брак Глории и Мердока.

Узнав от своих знакомых, что Глория родила, Ариан почувствовала острую необходимость пообщаться с дочерью. Чтобы как-то подготовиться к трудному разговору, Ариан решила для начала позвонить Нане и сообщить о том, что ее внучка вышла замуж и родила правнучку. Только теперь она поняла всю серьезность и непоправимость своей ошибки. Она должна была догадаться, что брак Глории с Чарлзом для Наны означал последнее и окончательное поражение, поскольку все последние годы внучка была для нее центром и смыслом жизни.

Теперь у Ариан не осталось никого, кроме Глории и ее маленькой дочери. Рубен, Флоринда, Симон, Пол, теперь и Нана – все близкие люди исчезли из ее жизни. Однако смерть Наны давала Ариан долгожданную возможность позвонить Глории, чтобы разделить с ней горе.

– Добрый день, мисс Глория, – с почтением сказал дворецкий, распахнув дверь перед Глорией и нянькой, которая несла на руках ребенка. Голос его звучал так, будто он по-прежнему видел Глорию каждый день. Молодая мать огляделась и вдруг почувствовала себя так, словно никуда и не уезжала. Здесь был ее дом.

– Доброе утро, Франсуа, – ответила она и, представив няньку дворецкому, добавила: – Пожалуйста, проводите Шейлу в гостиную для прислуги – она наверняка с удовольствием выпьет чашечку чаю.

С этими словами Глория забрала у няньки девочку. Расправив складки одеяла, в которое была завернута Мерседес, она, дождавшись, пока остальные выйдут, направилась в сторону большой гостиной и вдруг заметила Ариан, которая, стоя в дальнем конце галереи, смотрела на нее. Глории вдруг показалось, что мать так же жаждет примирения, как и она сама, и так же боится их встречи. Женщины медленно двинулись навстречу друг другу. Когда расстояние между ними сократилось до шага, Ариан раскинула руки в стороны и обняла дочь и внучку.

– Родная моя, я так рада тебя видеть, – сказала Ариан со слезами на глазах. Затем она осторожно приподняла уголок одеяла, закрывавший лицо маленькой Мерседес. – Эта кроха – единственная, кому разрешается плакать, но она ведет себя просто идеально. Какая же она милая!

Глория с улыбкой вручила ей драгоценный сверток. Ариан принялась покачивать спящую малышку, прижавшись щекой к ее покрытой пухом головке.

– Пойдем в мою спальню, – предложила Ариан дочери. – Мерседес будет куда удобнее на моей кровати.

Они прошли через гардеробную, где Глория заметила огромную коробку одноразовых подгузников, ящик всевозможных детских лосьонов и массу игрушек.

– Сегодня утром я на всякий случай кое-что купила, – смущенно пояснила Ариан и рассмеялась, прижав к себе маленькое тельце.

В спальне она уложила девочку на шелковую простыню.

– Похоже, ей тут уютно. Давай посидим у камина – оттуда нам будет удобно за ней приглядывать, – сказала Ариан и нажала на кнопку звонка рядом с кроватью.

Через несколько секунд в комнате появился Франсуа с чайными приборами на подносе. Поставив поднос на низкий столик у камина, он вышел. Мать и дочь почувствовали, что теперь наступает самый трудный момент – им предстоял действительно тяжелый разговор. Ариан принялась сосредоточенно разливать по чашкам чай, радуясь этой небольшой отсрочке.

В течение последних нескольких дней она не раз репетировала свою речь. Пришло время положить конец двадцати годам молчания и лжи. Ариан собиралась объяснить Глории, кто она такая на самом деле и кем была раньше, рассказать правду о Нане, о детстве самой Глории, о Чарлзе – словом, обо всем. Передав Глории чашку с чаем, Ариан уселась рядом с ней, на секунду прикрыла глаза и начала говорить, глядя прямо перед собой:

– Я никогда не была такой счастливой, как сейчас. Когда я увидела тебя, то поняла, как сильно мне тебя не хватало. Мне надо рассказать тебе очень много важного о себе и о тебе – ты имеешь право это знать. Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты знала: я всегда считала тебя своей дочерью. Ты всегда была и сейчас остаешься для меня самым близким и нужным мне человеком. Если ложь – это искажение наших подлинных чувств, то я никогда не лгала тебе, но я хочу рассказать тебе о себе, о Нане и… о тебе.

Ариан замолчала, пытаясь справиться с подступившими слезами. Когда она, собравшись с силами, собиралась продолжить, Глория взяла ее за руку.

– Мама, пожалуйста, не продолжай. Я знаю, то, что ты хочешь мне сказать, причинит тебе сильную боль, но пойми, все это больше не имеет никакого значения. Ты действительно моя мать, и я люблю тебя, остальное не важно. За этот год, пока мы были вдали друг от друга, я очень многое узнала о себе и о тебе, да и Мерседес помогла мне понять нечто очень важное. Ты не была мне должна ничего, кроме любви, и ты любила меня, как могла. Я старалась сделать тебе больно, но куда больнее сделала самой себе…

Наступил долгая пауза.

– Прости меня, – прошептала наконец Ариан.

– И ты прости меня, – отозвалась Глория.

– Ну и сколько же она тебе дала? – озабоченно спросил Чарлз, едва Глория вошла в гостиную.

Он давно перестал притворяться. После свадьбы ему пришлось оплачивать все счета, и его финансовые ресурсы были почти исчерпаны. Арендная плата за дом была поистине грабительской. Мердок рассчитывал, что Ариан вскоре смягчится и поможет им, чтобы иметь повод навестить беременную Глорию. Однако у этой стервы оказался куда более сильный характер, чем он предполагал, и после рождения ребенка ему пришлось погасить счета из роддома – они привели его в ужас, – также из собственного кармана. Вскоре после этого он был вынужден уволить повара и горничную. Молодым супругам пришлось довольствоваться услугами приходящей уборщицы. Теперь, с приближением зимы, у Мердока появился предлог, чтобы рассчитать еще и садовника, но так не могло продолжаться бесконечно.

От подруги Глории Чарлз узнал, что в Аргентине умерла последняя из сестер Симона де ла Форса. Это означало, что капкан, в котором Мердок держал Ариан, разжался. Он не мог больше шантажировать ее, он мог только просить.

– Иногда я думаю, что тебе самое время уползти обратно в канализацию, откуда ты в свое время появился, – сказала Глория, с презрением глядя на мужа. – Ты ведь вылез из дерьма – там тебе и место. Я не просила у матери денег.

– Ну а как вообще все прошло? – спросил он, постаравшись, чтобы голос звучал как можно мягче и доброжелательнее.

– Мама пригласила нас вместе с ней встретить Рождество в Пунта-дель-Эсте, – холодно сказала Глория. – Мне неудобно было ей отказывать, и я приняла приглашение, в том числе и от твоего имени, но я хотела бы, чтобы ты остался здесь. Назад я не вернусь. Завтра я поговорю с юристами. Мне нужен развод.

Чарлз замер как громом пораженный, затем пришел в бешенство. Какая дрянь! Всего одна встреча с ее мамашей – и пожалуйста, она уже намерена сбежать от него. Чарлз не собирался разводиться с Глорией до тех пор, пока не достигнет своей цели, то есть не получит по меньшей мере половину денег Ариан. Но для этого Глория должна была сначала получить состояние матери в свое распоряжение!

– Что за чушь ты несешь, Глория! Я понимаю, что после свидания с матерью ты взволнована, но сейчас не время расторгать наш брак. Подумай о нашей дочери!

Упоминание о ребенке мгновенно привело Глорию в ярость.

– Да тебе наплевать на Мерседес! Я знаю, на что ты рассчитываешь! Тебе кажется, что чем дольше мы будем оставаться мужем и женой, тем больший кусок тебе достанется при разделе состояния матери! Так вот, забудь об этом. Мама сказала, что планирует все свое состояние перевести в лихтенштейнские банки и оформить на Мерседес, а распоряжаться им до ее совершеннолетия доверено совету опекунов. Разумеется, опекуны будут заботиться и обо мне и учитывать мои интересы. Не думаю, что они будут о тебе высокого мнения. Все это будет сделано к следующему году. Честно говоря, ты напрасно теряешь время, околачиваясь около меня.

Чарлзу стоило огромных усилий скрыть свою тревогу. Весь его расчет строился на его уверенности в том, что Глория очень дорога Ариан. Однако ему никогда не приходило в голову, что Ариан может завещать все свои колоссальные деньги внучке. Вытребовать что-либо для себя у опекунского совета, заседающего в Лихтенштейне, было потруднее, чем заглянуть в сумочку английской королевы. Чарлзу нужно было время, чтобы все обдумать.

– Глория, мне очень больно слышать твои слова. Ты обсудила вопрос о разводе с твоей матерью?

– Нет.

Глория жалела о том, что не сделала этого, но ей помешала ее собственная гордость.

Чарлз с трудом скрыл облегчение. Не все еще было потеряно. Опустив глаза, он заговорил, делая вид, что слова даются ему с большим трудом:

– Твое решение о разводе для меня большой удар. Однако в любом случае Мерседес не только твоя, но и моя дочь, и мне нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к мысли, что я буду видеть ее гораздо реже. Давай проведем все вместе хотя бы одно Рождество – обещаю, что дам согласие на развод на каких угодно условиях, как только мы вернемся обратно в Нью-Йорк. Повремени беседовать с юристами. И еще одно: пожалуйста, не говори матери о своем решении до Нового года – это даст нам еще один, последний шанс решить все наши проблемы. Не думаю, что я прошу слишком много, верно?

Глория заколебалась. Ей трудно было поверить, что Мерседес настолько дорога Чарлзу, что ему больно с ней расстаться, но, в конце концов, она ведь действительно была его дочерью. И потом, до Рождества оставалось всего два месяца.

– Согласна, – проговорила она наконец. – Но до Рождества я буду жить на другой половине дома.

С этими словами она, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Чарлз вздохнул с облегчением. Он не возражал против перспективы спать в одиночестве. Чтобы обдумать свои планы, ему нужно было сосредоточиться.

Лежа в постели, Ариан снова и снова перебирала в памяти события минувшего дня. Держа на руках Мерседес, она поняла, что отныне внучка должна стать неотъемлемой частью ее жизни. В то же время Ариан было ясно, что рано или поздно придется поговорить с дочерью о Чарлзе. Она не верила в прочность этого брака. Однако слишком многие их прежние ссоры возникали из-за того, что, по мнению Глории, мать вмешивалась в ее жизнь. Теперь дочь сама должна была принять решение.

В то же время Ариан стремилась создать хотя бы иллюзию нормальных взаимоотношений. Она пришла к выводу, что лучшим способом сделать это было собраться всем вместе на Рождество в Пунта-дель-Эсте. Чарлз и Глория могли бы ночевать на яхте, в нескольких милях от Ла-Энкантада. Днем же Чарлз мог бы ходить под парусами или кататься на водных лыжах, а Глория вместе с малышкой коротать время в замке в обществе матери.

Впрочем, Ариан поняла, что выдает желаемое за действительное и что ей скорее всего не ужиться с Чарлзом под одной крышей. Чтобы снять напряженность, решила она, нужно пригласить других гостей.

Ариан принялась изучать свою записную книжку. В ней значились имена сотен людей, однако большинство были слишком тесно связаны с тем периодом ее жизни, когда Мердока все считали ее постоянным любовником, а с другими Ариан была недостаточно хорошо знакома, чтобы ни с того ни с сего приглашать в свой уругвайский замок на празднование Рождества.

Внезапно у Ариан возникла великолепная мысль. Ну конечно же, Пандора Дойл. Ариан знала ее достаточно хорошо и вполне могла рассчитывать на ее помощь в этой весьма непростой ситуации, учитывая свойственное Пандоре безукоризненное чувство такта. Пандора как-то упоминала, что ее приятелем и любовником был Тед Карсон – тот самый, который в свое время пытался выкупить у Ариан принадлежавшую ей долю компании, основанной Пандорой. Отвергнув предложение Карсона, Ариан невольно подумала о том, что он скорее всего относится к людям того же сорта, что и Симон де ла Форс. Впрочем, это была проблема Пандоры, а уж никак не ее. Итак, Пандора Дойл и Тед Карсон. Они будут идеальными гостями для такого случая.

Гипсовый образ Девы Марии и небольшое деревянное распятие – других украшений в комнате не было. Сестра Росарио, сидевшая напротив Флоринды за тщательно выскобленным сосновым столом, не спускала с нее внимательного взгляда.

– Найти работу для человека с твоим прошлым было нелегко, Флоринда, – жестко сказала она. – Но все те годы, которые ты провела в тюрьме, я наблюдала за тобой, и верю, что ты искренне раскаялась в содеянном. За тебя просила сама мать-настоятельница. Именно поэтому и только поэтому тебя освободили досрочно. Теперь мы нашли тебе занятие, которое даст тебе средства к существованию, и ты не должна нас подвести.

– Спасибо, сестра Росарио. Я хочу лишь жить спокойно и честно – больше мне ничего не надо, – тихо ответила Флоринда, потупив взгляд.

– Ты пойдешь в отель «Прайя-дос-Моррос» в Сан-Коррадо и спросишь Марию Галвеш. Ей нужны уборщицы. Она тебя ждет. – Монахиня протянула Флоринде листок бумаги. – Вот адрес. Да благословит тебя Господь, дитя мое.

Та наклонилась и поцеловала монахине руку.

Оказавшись на улице, Флоринда бегом понеслась вдоль крытой аркады монастыря – ей хотелось как можно скорее вырваться на волю. Здесь было почти так же гнусно, как в тюрьме, где она провела почти двадцать лет. Последний месяц она почти все время молилась вместе с дурами монашками и чистила в монастыре сортиры.

Зато теперь Флоринда была свободна и могла наконец заняться поисками Сильвии.

 

Глава 41

Пунта-дель-Эсте

Декабрь 1988 года

Ариан, сидя в лимузине, катившем из Ла-Энкантада в аэропорт Монтевидео, где она через пару часов должна была встретить Пандору, от души наслаждалась поездкой. Она, разумеется, могла бы отправить в аэропорт кого-нибудь из обслуживающего персонала, но ей был нужен предлог, чтобы на какое-то время отлучиться из замка.

Утром из Нью-Йорка прибыли Чарлз, Глория и Мерседес. Сразу по прибытии они отправились на яхту, чтобы отдохнуть после ночного перелета. В самый последний момент из Лондона позвонила Пандора и сообщила, что Карсон не сможет приехать. К счастью, сама Пандора не отменила свой визит. Ариан вытянула ноги и откинулась на мягкую кожаную спинку сиденья.

Когда несколько недель назад умерла Инес де ла Форс, Ариан почувствовала, что она наконец освободилась от мертвой хватки Чарлза. Двенадцать лет она ждала этого. В июне будущего года должно было исполниться двадцать лет с того момента, как Ариан стала женой Симона де ла Форса. По аргентинским законам, по истечении двадцатилетнего срока со времени свадьбы вопрос о признании брака недействительным рассмотрению в суде уже не подлежал. Это означало, что Чарлзу не достанется ничего, за исключением компенсации в ходе развода с Глорией. Ариан готова была заплатить три-четыре миллиона долларов за то, чтобы Мердок навсегда исчез из их жизни.

Теперь надо было думать о будущем – своем собственном, Глории и ребенка.

Да, все определенно менялось к лучшему. Стоял солнечный день, и Ариан вдруг захотелось запеть, но несколько стесняло присутствие шофера. Тогда она принялась громко насвистывать. Водитель время от времени бросал на нее удивленные взгляды в зеркало заднего вида, но это только забавляло Ариан. В конце концов, она была миссис де ла Форс и могла делать все, что ей вздумается.

Пандора смотрела в иллюминатор, стараясь отвлечься от неприятных мыслей.

Самая сложная из ее проблем была у нее прямо перед глазами – крупный бриллиант, украшавший ее палец.

Вернувшись три недели назад из Нью-Йорка, Тед, должно быть, что-то почувствовал, поскольку заговорил о том, что им с Пандорой нужно «работать над укреплением отношений». Они договорились перед вылетом в Уругвай встретиться в его квартире и прямо оттуда отправиться вместе в аэропорт. Пандора приехала к Теду довольно рано. Некоторое время любовники сидели на диване, глядя на огонь и перебрасываясь ничего не значащими фразами. Внезапно Тед заговорил о делах.

– Мне надо знать твое решение по поводу внедрения твоей фирмы на американский рынок, – сказал он. – Я не могу держать для тебя помещения целую вечность.

– Я ведь уже говорила, что мне сейчас страшновато брать на себя такие серьезные финансовые обязательства, – ответила Пандора.

– Есть способ, благодаря которому ты можешь заработать уйму денег, совершенно при этом не напрягаясь.

– И каким же образом?

– Став миссис Тед Карсон, разумеется. – Вынув из кармана кольцо, Тед надел его на палец Пандоре. – Мне несложно будет финансировать расширение сети магазинов моей жены.

Пандора, избегая его взгляда, стала рассматривать кольцо.

– Я… я не могу тебе ответить прямо сейчас, – выговорила она наконец.

– Почему?

– Я уже была замужем, и дело тут не только в кольце. Все гораздо сложнее.

Пандора не кривила душой – ее действительно терзали сомнения, правда, они были связаны отнюдь не с ее неудачным замужеством. Пару месяцев назад она бы без колебаний ответила Теду «да», но ее встреча с Эндрю многое изменила.

– Понимаю, – сказал Тед. – Я тоже был женат. Тебе по крайней мере не приходится платить алименты. Но неудача в браке еще не повод для того, чтобы отказаться попробовать еще раз.

– И все же я должна подумать, – сказала Пандора.

Тед встал. Он был явно расстроен.

– Если есть такая необходимость, то это значит, ты мне отказываешь.

– Мне просто надо как следует поразмыслить. – Пандора тоже встала и взглянула Карсону прямо в лицо. – Пожалуй, будет лучше, если я поеду в гости к Ариан одна. Если мы поедем вместе, ты будешь оказывать на меня давление. Ты можешь быть очень убедительным – иногда даже сам не знаешь, насколько, – с улыбкой сказала Пандора, стараясь, чтобы голос звучал как можно беспечнее.

Тед на мгновение нахмурился, но затем тоже улыбнулся и обнял ее.

В его объятиях Пандора почувствовала себя так уютно, что едва не ответила ему согласием тут же, на месте. И все же что-то удержало ее от этого. Теперь, в семи тысячах миль от Лондона, она размышляла о том, что, возможно, напрасно попросила у Теда отсрочку.

Сначала протереть плинтусы, затем обмахнуть электрические розетки на стене, пройтись по дверным косякам, а после этого – мебель. Держа в руке перьевой плюмажик для вытирания пыли, Флоринда ходила взад-вперед по номеру отеля – одному из тех многих, которые ей предстояло убрать. За работой она мысленно то и дело повторяла, словно молитву, наставления своей новой начальницы. Это была настоящая мегера. Проверяя работу горничных, она заходила в каждую комнату, без конца проводя рукой в белоснежной перчатке то по поверхности стола, то по дну выдвижного ящика, то по подоконнику. Обнаружив на перчатке малейшие следы пыли, она приходила в неистовство. Флоринда ненавидела ее, но сдерживалась. Как-никак у нее была комнатка на чердаке, где она жила вместе с еще одной горничной, и жалованье, на которое хоть и с трудом, но все же можно было существовать. Если бы не эта работа, ей пришлось бы либо снова поселиться в трущобах, либо, что еще хуже, отправиться обратно к монахиням.

Последним в перечне ее обязанностей было опорожнение мусорной корзины. Это было для Флоринды единственной возможностью получить за свои труды хоть какую-то награду сверх скудного заработка: иногда в корзинах оказывался флакончик с остатками духов или выброшенная за ненадобностью губная помада. На этот раз, однако, среди мусора не оказалось ничего полезного, кроме бразильского издания журнала «Вог». Покончив с уборкой, она села в кресло и принялась перелистывать глянцевые страницы.

Фотографии красивых женщин на фоне роскошных домов и молодых девиц, щеголявших в одежде, которую она никогда в жизни не могла себе позволить, привели Флоринду в ярость. Шлюхи, думала она, все они шлюхи, которым просто невероятно повезло. На глаза ей попалась статья, посвященная живописи, и она начала рассматривать репродукции картин с указанными рядом астрономическими ценами, как вдруг ее внимание привлекла фотография женщины, лицо которой показалось Флоринде смутно знакомым. Вначале Флоринда подумала, что это хозяйка одного из тех домов, где она когда-то работала, затем пришла к выводу, что это не так.

Внезапно Флоринда почувствовала себя так, словно кто-то нанес ей сильнейший удар под ложечку: она узнала Сильвию. Правда, подпись под снимком гласила, что запечатленную на нем даму зовут Ариан де ла Форс, но у Флоринды не было никаких сомнений в том, что это ее сестра. Подойдя к зеркалу, Флоринда положила журнал на туалетный столик и взглянула на свое отражение. Затем она подтянула рукой обвисшую кожу лица, разгладив морщины – результат разрушительного воздействия времени и перенесенных лишений. Сходство было поразительным. Сильвия, разумеется, выглядела моложе и свежее, но если бы Флоринда жила так же беззаботно, как ее сестра, и носила такие же платья и драгоценности, она выглядела бы ничуть не хуже.

Флоринда принялась читать статью. В ней говорилось, что «великолепная миссис де ла Форс» приобрела картину за пятьдесят пять миллионов долларов. Автор описывал ее как невероятно богатую и в то же время весьма скрытную особу. Репортер упоминал также о том, что она провела детство в Южной Америке, что живет она то в Европе, то в Нью-Йорке, а в данный момент она отправилась в Уругвай, чтобы встретить Рождество в своем замечательном замке в Пунта-дель-Эсте.

Флоринда в бешенстве разорвала журнал. Значит, пока она гнила в тюрьме, Сильвия жила как королева. Ну что же, по крайней мере теперь было известно, где ее искать. Наконец-то эта сука заплатит за все, подумала Флоринда. Она решила, что потребует с Сильвии деньги за свое молчание – много, очень много денег – а потом убьет ее.

Завтра, за день до сочельника, ей заплатят жалованье. Этих денег должно было хватить, чтобы доехать на автобусе до границы с Уругваем.

 

Глава 42

Пунта-дель-Эсте

31 декабря 1988 года, утро

Горничная вошла в комнату на цыпочках.

– Не беспокойтесь, Корасон, я уже проснулась, – сказала Пандора.

– Я не принесла вам завтрак, мисс Дойл, потому что миссис де ла Форс просила узнать, не позавтракаете ли вы вместе с ней внизу.

– Пожалуйста, передайте миссис де ла Форс, что я с удовольствием присоединюсь к ней, как только приведу себя в порядок, – ответила Пандора и соскочила с кровати.

– Миссис де ла Форс завтракает на террасе, – весьма официальным тоном объявила горничная перед тем, как выйти за дверь.

Стоя под душем, Пандора подумала, что ей предстоит впервые позавтракать в обществе Ариан, хотя она приехала в Пунта-дель-Эсте неделю назад. Пандоре удалось скрыть свое раздражение, когда Ариан по пути из аэропорта Монтевидео как бы между делом заметила, что на рождественские праздники по ее приглашению приехали также Чарлз и Глория вместе с ребенком. Пандоре сразу стало ясно, почему Ариан решила пригласить ее, но она была в долгу перед Ариан и смирилась с отведенной ей ролью громоотвода. Однако ее опасения оказались напрасными. Поселившись в замке, Пандора оказалась вовлеченной в весьма бурную светскую жизнь – ее то и дело приглашали на всевозможные приемы, коктейли на яхтах и прочие увеселительные мероприятия, посещать которые Ариан неизменно отказывалась. В результате Пандора проводила в доме Ариан не так уж много времени.

По сравнению с Чарлзом, однако, даже довольно нелюдимая владелица замка казалась образцом общительности. Пандоре довелось побеседовать с Мердоком всего один раз, в первый вечер после своего приезда, во время праздничного рождественского обеда. Ариан весьма живо обсуждала с Глорией общих знакомых, а Чарлз в основном разговаривал с Пандорой. Его манеры были такими же безукоризненными, как и во время памятной для молодой англичанки вечеринки в доме Джеральдины. После того вечера Пандора видела Мердока очень редко, да и то издали.

Приняв душ, Пандора быстро оделась и прошла на огромную каменную террасу, за перилами которой виднелся залив. Там за столом, в тени круглого белого тента, среди терракотовых ваз с белой геранью, сидела Ариан, держа на руках Мерседес. В десяти ярдах от нее, прислонившись к одной из колонн галереи, стояла нянька, почтительно глядя на хозяйку и ребенка. На террасе появилась горничная с подносом.

– Вы как раз вовремя, – с улыбкой сказала Пандоре Ариан.

Горничная ушла, и Пандора села за стол напротив хозяйки.

– Вы не могли бы разлить по чашкам кофе? – попросила Ариан, пощелкивая пальцами перед личиком малышки, которая пыталась ухватить ее за руку. – Я не могу выпустить из рук Мерседес. Няня так и ждет удобного момента, чтобы у меня ее отобрать. Угощайтесь сами, хорошо?

Держа ребенка на коленях, Ариан не без труда ухитрилась намазать маслом кусочек поджаренного хлеба, но Мерседес за это время успела запустить пальчики в клубничный джем и вымазать им белую рубашку своей бабушки.

– Ах ты, проказница! – со смехом воскликнула та.

Пандора невольно улыбнулась.

– Я вижу, вы ей все прощаете, – заметила она.

– Она подарила мне самую большую радость, которую я когда-либо испытывала. Благодаря ей я многое поняла, и прежде всего то, что нужно уметь выделять в жизни главное.

– Откуда вы можете знать, что главное, а что – второстепенное?

– Человек всегда в состоянии это сделать. Просто подчас нам не хватает мужества, чтобы взглянуть правде в глаза. – Бросив взгляд на руку Пандоры, Ариан заметила на ее пальце кольцо. – Когда мы встретились в первый раз, вы сделали мне комплимент по поводу моих драгоценностей. Теперь моя очередь. Почему бы вам не рассказать мне о ваших делах и об этом кольце?

Пандора задумалась, вертя кольцо на пальце, затем подняла глаза на Ариан и сказала:

– Тед предложил мне выйти за него замуж.

– А вы, насколько я понимаю, не хотите этого делать.

– Я точно знаю, что предпочла бы оставить все как есть, – вздохнула Пандора. – Выйдя замуж за такого человека, как Тед, очень трудно не стать просто миссис Карсон. С другой стороны, я не уверена, что работа всегда будет для меня главным делом жизни. Она заполняет собой большую часть моего времени, она доставляет мне удовольствие, но ведь в конце дня я все же иду домой.

– Похоже, вы считаете, что вам сделали предложение, от которого вы не можете отказаться. Или не должны отказываться. Исходя из своего опыта, хочу вас предупредить – берегитесь предложений, от которых невозможно отказаться. Они всегда обходятся людям гораздо дороже, чем им кажется поначалу.

Ариан жестом подозвала няньку.

– Мерседес нужно сменить подгузник. – Она передала женщине ребенка и, смочив в стакане с водой салфетку, потерла влажное пятно, появившееся на ее белых брюках. – Видели бы меня сейчас фотографы из «Вог»! – рассмеялась она, но тут же лицо ее стало серьезным. – Вы завтра уезжаете. Я хотела сказать, что очень благодарна вам за то, что вы приехали. Я уверена, вы понимаете, почему я пригласила вас сюда.

Пандора улыбнулась.

– Это я должна вас благодарить. Признаюсь, я была удивлена, встретившись здесь с Глорией и Чарлзом, но для меня было очевидно, что вы не хотели обсуждать этот вопрос. Есть вещи, о которых лучше не говорить.

– Вы рассуждаете как типичная британка, – засмеялась Ариан.

– А я и есть типичная британка. В Нью-Йорке это осложняло мне жизнь, но теперь я отношусь к этому совершенно спокойно. И вам нет нужды извиняться – особенно после того, что вы сделали для меня в прошлом году.

– Всего лишь инвестицию, причем только по той причине, что была уверена, что вкладываю деньги в интересное и выгодное дело. Теперь, когда у вас тоже есть деньги, вы, наверное, поняли, что это очень важная вещь, но все же далеко не все. В ту ночь в Венеции вы дали мне нечто такое, что было для меня так же важно, как для вас были важны деньги.

Пандора попыталась вспомнить их тогдашний разговор.

– Я тогда плохо соображала, потому что была очень озабочена собственными проблемами. О чем вы? – спросила она, по-настоящему заинтригованная.

– Это сейчас не важно. Как видите, я решила последовать вашему совету и не говорить о вещах, о которых лучше молчать. Мне просто хотелось, чтобы вы знали, что я вам очень благодарна, особенно сейчас.

– Если вы имеете в виду Чарлза и Глорию, то я искренне надеюсь, что мое присутствие вам помогло, – сказала Пандора. – Чарлз определенно старается никому не попадаться на глаза. Возможно, он смущен.

Ариан отрицательно покачала головой:

– Нет, он что-то задумал – если бы я только знала, что именно. – Ариан легонько хлопнула в ладоши. – Ну, хватит об этом. Давайте поговорим о сегодняшнем вечере. Гулленсы пригласили нас на новогоднюю вечеринку в Ла-Терраса. Глория и Чарлз приняли их предложение, но с меня хватит и Рождества. Мы с вами могли бы пообедать здесь, после чего вы, если захотите, отправитесь в Ла-Терраса. Мой шофер отвезет вас и может подождать.

– Если вы не хотите ехать, я останусь с вами, – предложила Пандора.

– Ни в коем случае, – твердо возразила Ариан. – Я устала от вечеринок, но вы должны как следует отдохнуть и развлечься. Возможно, вы встретите там мужчину своей мечты, хотя у меня такое впечатление, что вы его уже встретили.

– Что вы имеете в виду? – озадаченно спросила Пандора.

– Не надо так волноваться, – загадочно улыбнулась Ариан. – Я говорю всего лишь о вашем кольце.

Чарлз еще раз внимательно огляделся по сторонам. Вокруг никого не было.

Во время первой же прогулки по парку он сумел отыскать строение, в котором размещался электрогенератор – оно находилось у подножия одного из холмов. Удача явно была на стороне Мердока. Буря, пронесшаяся незадолго до этого над побережьем, повалила несколько сосен на опушке леса, которым поросла вершина холма. Теперь Чарлзу нужно было только одно: чтобы поваленные деревья никто не трогал. Было маловероятно, что их станут убирать сегодня – Чарлз рассудил, что между рождественским и новогодним праздниками вряд ли найдутся охотники заниматься этой работой.

Мердока нисколько не ввело в заблуждение безукоризненно корректное поведение Ариан – он был уверен, что она ни за что не покажется на людях вместе с ним и с Глорией, особенно на вечеринке, подобной той, что должна была состояться в Ла-Терраса. Оставалось только выманить из дома девицу-англичанку. Чарлз попросил Гулленсов пригласить ее, так что этот вопрос вроде бы был решен. Ариан всегда отпускала прислугу после новогоднего обеда. Это означало, что вечером хозяйка останется в доме одна.

Чарлз позаботился и о том, чтобы на яхте вечером тоже никого не было. Утром он сказал капитану, что команда может быть свободна на всю ночь. Еще раз обдумав все детали, Чарлз, довольный собой, зашагал к дому.

Налетевший ветер зашумел, раскачивая сосны на вершине холма всего в сотне ярдов от того места, где еще несколько секунд назад находился Чарлз. Скрип веток испугал Флоринду, и она спряталась. Через некоторое время, удостоверившись, что вокруг никого нет, она расслабила пальцы, крепко сжимавшие ручку небольшой сумки, которую захватила с собой из Рио.

Три дня назад, едва успев приехать и даже не отдохнув после изнурительной тряски в автобусе, Флоринда принялась изучать телефонный справочник Пунта-дель-Эсте и вскоре обнаружила то, что искала. «А. де ла Форс, Ла-Энкантада», прочла она на одной из страниц. Адреса в справочнике не было. В конце концов ей удалось выяснить на почте, что замок Ла-Энкантада находится в двенадцати милях от города, на холме около Пунта-Байена. Ей пришлось снова сесть в автобус. На билет ушли почти все остававшиеся у нее деньги, но Флоринда не расстроилась – она была уверена, что очень скоро деньги перестанут быть для нее проблемой.

Добравшись до вершины холма, Флоринда наконец увидела дом и была поражена его размерами и красотой. Впрочем, у нее не было времени любоваться видами – прежде чем стемнеет, нужно было найти какое-нибудь убежище. Лес был достаточно далеко от дома, и в него явно никто не ходил. Она устроила себе убежище под открытым небом, среди поваленных деревьев.

Днем она наблюдала за обитателями дома, по ночам рылась в мусорных ящиках в поисках пищи и утоляя жажду из фонтана на террасе. В один из вечеров Флоринда заметила в окне башни сестру. Радость по поводу того, что ей удалось обнаружить место, где спала Сильвия, несколько сгладила вспышку ярости, которую Флоринда испытала, увидев ее. Флоринде удалось также установить, что кроме Сильвии в доме жила только еще одна женщина, которая ночевала в спальне, расположенной с противоположной стороны башни. Ей оставалось лишь надеяться, что сегодня ночью сестра останется одна – из опыта своей работы в качестве горничной Флоринда знала, что в ночь накануне Нового года богачи имеют обыкновение отпускать прислугу. Она ждала уже много лет, так что несколько лишних часов не играли роли.

Открыв сумочку, Флоринда достала пистолет, который выкрала из кабинета управляющего, перед тем как покинуть отель. Прикосновение к металлу доставило ей огромное удовольствие.

 

Глава 43

Пунта-дель-Эсте

31 декабря 1988 года, вечер

Прежде чем отправиться на камбуз, Чарлз еще раз бросил взгляд на часы. Было около девяти вечера. С нижней ступеньки трапа он мог видеть Пепу, которая была занята тем, что нагружала едой и напитками подносы, стоящие на хромированной плите.

– Извините, что беспокою вас так поздно, Пепа, – заговорил Мердок, войдя в камбуз. – Знаю, вы уже собираетесь домой, но я обнаружил, что у меня куда-то пропала карточка «Американ-экспресс». Наверное, я оставил ее в кармане рубашки, которую сегодня днем отдал вам в стирку. – Чарлз сверкнул одной из своих самых любезных улыбок. – Не могли бы вы ее поискать? Я бы и сам это сделал, но где же я найду свою нестираную рубашку?

Прачечная находилась на нижней палубе – следовательно, Пепе должно было понадобиться несколько минут, чтобы сходить туда и обратно.

– Конечно, сеньор. Я быстро, – заверила Пепа Чарлза.

– Не торопитесь. Я не хочу, чтобы в спешке вы поскользнулись на трапе. Я могу подождать.

Как только Пепа ушла, Чарлз вынул из кармана флакончик секонала. В этот вечер он специально заказал для себя пиво – это давало ему возможность без труда отличить свой поднос от двух других.

Глория заказала гаспачо. Достав из флакона две капсулы, Мердок быстро вытряхнул их содержимое в тарелки своей супруги и няньки и перемешал жидкость, так что порошок полностью растворился в супе. К тому времени, когда Пепа вернулась в камбуз, он уже стоял у стены, внимательно разглядывая висящую на ней полочку со специями.

– Вот ваша карточка, – сказала Пепа.

Взяв у нее из рук пластиковый прямоугольник, Мердок сунул его в карман.

– Очень хорошо, что вы ее нашли, – сказал Чарлз. Он не сомневался, что так оно и будет, так как сам заранее положил карточку в карман грязной рубашки.

Пепа взяла в руки поднос Глории. Чарлз вежливо посторонился, пропуская ее вперед.

Часы пробили одиннадцать. Обед закончился, и две женщины, оставшись в гостиной одни, принялись за кофе.

– Сейчас новогодняя ночь. У вас есть какое-нибудь желание? – спросила Ариан и улыбнулась, увидев тень тревоги на лице Пандоры. – Не волнуйтесь, я не собираюсь требовать, чтобы вы раскрыли мне свои секреты. Но вы впервые встречаете Новый год здесь, а в этой части земного шара в летнее время очень часто можно видеть падающие звезды. Когда увидите падающую звезду, загадайте желание – и оно исполнится.

Пандора подняла глаза к небу.

– Так просто?

Ариан улыбнулась.

– Человек сам должен добиваться исполнения своих желаний, но все же лучше иметь некоторую поддержку там, наверху.

Пандора внезапно почувствовала себя ужасно одинокой.

– У меня есть желание, – сказала она, чуть помедлив, – и я скажу вам, какое. Я очень хочу снова увидеть одного человека.

Ариан встала и взяла с серебряного поставца бутылку вина.

– Наверное, этот «один человек» не тот, который подарил вам это кольцо. Уж очень вы неуютно себя чувствуете с ним на пальце, – сказала она и, наполнив бокал Пандоры, снова села на свое место. – Почему бы вам не рассказать мне о нем?

– Я познакомилась с ним в Лондоне, совсем недавно. Он живет на Сейшелах и вскоре после нашей встречи снова отправился туда. Возможно, все это моя фантазия… – извиняющимся тоном заговорила Пандора.

– Не надо с такой легкостью отказываться от своих фантазий. Они дают нам возможность стремиться к недосягаемому. Если бы не они, жизнь была бы пресной, а фантазии добавляют в нее пряности. Вы его любите?

– Если бы знать, – вздохнула Пандора. – Тогда все было бы гораздо легче. Разве можно сказать, любишь человека или нет, если провел с ним всего несколько часов?

Ариан задумалась.

– Когда речь идет о любви, время, которое люди провели вместе, не имеет никакого значения, – ответила она, помолчав. – Даже если вы проживете с человеком всю жизнь, это еще не значит, что вы его любите. Любовь – это не привычка. Впрочем, я всего лишь высказываю свое личное мнение, и вы должны сделать скидку на то, что я импульсивная южноамериканка, – шутливым тоном добавила Ариан, но тут же, снова посерьезнев, посоветовала: – Не надо пытаться подвергать любовь анализу, просто радуйтесь, если она к вам пришла.

– Даже если это означает бросить все остальное, что есть в вашей жизни – все, что для вас ценно и важно?

– Да, если вам в самом деле нужна эта любовь. Человек должен стремиться к тому, что ему действительно нужно.

– Я уверена, что не имею права спрашивать вас об этом. Но для меня это очень важно, и потому я все же задам вам этот вопрос. Так вот, для меня более чем очевидно, что вы не любите Чарлза. Теперь, когда я все же немножко вас знаю, я уверена, что и никогда раньше вы его не любили. Если, как вы утверждаете, любовь к мужчине играет такую большую роль в жизни женщины, то почему вы остановили свой выбор на нем?

Ариан встала со стула и, подойдя к застекленным дверям, повернулась к Пандоре спиной и стала смотреть на тучи, заволакивающие луну.

– Потому что у меня не было другого выхода, – заговорила она. – Жизнь время от времени ставит нас перед выбором. Перед нами открываются определенные возможности, но доступно нам далеко не все. И не дай вам Бог вдруг обнаружить, что, получив желаемое, вы потеряли самое важное для вас. За все приходится чем-то платить, но бывают такие цены, заплатить которые человек просто не в состоянии. Именно это я поняла во время нашей с вами беседы в Венеции, хотя тогда я не осознавала этого так ясно, как сейчас. Вы очень помогли мне тогда, и потому я вам очень благодарна. Именно этим объясняется мое тогдашнее решение вам помочь.

Пандора задумалась, пытаясь вспомнить, что именно сказала она в Венеции такого, что оказало на Ариан столь сильное влияние, но ей, как и за завтраком, это не удалось.

– Думаю, вам пора, – донесся до нее голос Ариан. – Вам надо добраться до Ла-Терраса до полуночи, а это далеко отсюда. Ла-Терраса находится за казино, что на Сан-Рафаэль.

Пандора встала.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я осталась? Как-то неловко оставлять вас одну в новогоднюю ночь.

– Конечно, уверена, – улыбнулась Ариан. – В особенности теперь, после всего того, что вы мне рассказали. Вам сейчас ни в коем случае нельзя оставаться наедине со своими мыслями, а я устала и хочу спать. Но мы можем выпить в честь Нового года немного раньше срока.

С этими словами Ариан пересекла гостиную, подошла к буфету, вынула из стоящего на нем серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского и откупорила ее. Раздался громкий хлопок, выстрелившая пробка угодила Пандоре в ногу.

– По местному поверью, если в незамужнюю женщину попадает пробка из-под шампанского, это означает, что она скоро пойдет под венец, – сказала Ариан, разливая в бокалы вино.

– Вы специально в меня прицелились, так что это попадание не в счет, – рассмеялась Пандора, принимая бокал из рук собеседницы.

– Это совершенно безобидная игра, и в ней иногда, чтобы добиться нужного результата, не грех немного и сжульничать, – сказала Ариан. – Счастливого Нового года! – воскликнула она, поднимая бокал с шампанским. Одинаковой формы и размера изумруды, украшавшие ее пальцы, ярко блеснули, освещенные пламенем свечей.

– Счастливого Нового года, – ответила Пандора, искренне надеясь, что ее пожелание сбудется. – А у вас есть новогоднее желание?

На губах Ариан снова появилась улыбка.

– Мне кажется, мое желание уже исполнилось. Сегодня днем Глория сказала мне, что как только мы все вернемся в Нью-Йорк, она начнет бракоразводный процесс, – сказала хозяйка Ла-Энкантада с нескрываемым торжеством в голосе.

– Я очень рада – и за вас, и за нее, – сочувственно проговорила Пандора.

Женщины отпили по глотку вина, после чего Ариан поставила свой бокал на стол.

– А теперь вам пора. Повеселитесь как следует. И не забывайте про падающие звезды – смотрите почаще на небо.

Ариан и Пандора прошли через неосвещенный вестибюль, отделанный мавританской плиткой. Плитка блестела в свете фар поджидающего Пандору автомобиля, проникающем в помещение через застекленные двери.

Дождавшись, пока машина отъедет, Ариан повернула к лестнице, ведущей в ее спальню, и остановилась, услышав где-то снаружи, совсем рядом с домом, какой-то странный шум. Прислушавшись, она решила, что это ветер опрокинул один из стульев на террасе. Тем не менее ей почему-то стало не по себе от мысли о том, что она осталась совсем одна в огромном, погруженном в темноту доме.

Она вспомнила о пистолете Симона, лежащем в нижнем ящике ее стола, и решила, что, хотя это и глупо, ей все же следует пойти и взять его.

Ведя машину по пустынной дороге, идущей по берегу океана, Чарлз тихонько напевал себе под нос и старался успокоиться, однако от волнения у него болел живот, словно все его внутренности сжимал, скручивал чей-то невидимый кулак. Увидев вдали огни приближающегося встречного автомобиля, он съехал к обочине, затормозил и пригнулся, выжидая, пока тот проедет мимо, и только после этого снова вырулил на шоссе.

Первую часть его плана ему удалось осуществить без каких-либо накладок. Как Чарлз и ожидал, Глорию и няньку сморил сон, и они так и остались в своих каютах. Мердок решил, что завтра утром скажет Глории, что она спала так крепко, что у него просто рука не поднялась будить ее из-за какой-то вечеринки. Он подумал, что, может быть, и ему стоит потом принять секонал, чтобы наутро женщины нашли его спящим в своей кровати.

Мердок свернул на поперечную узкую дорогу, ведущую к Ла-Энкантада, и, выключив фары, поехал вверх по холму. Доехав до ворот, он припарковался чуть в стороне, за густыми кустами, и взял с заднего сиденья сумку на ремне.

Дальше Мердок пошел пешком. Вскоре впереди замаячила темная громада дома. Свет горел только в окнах спальни Ариан, просачиваясь сквозь жалюзи. Правда, лампы были зажжены и в вестибюле на первом этаже, но так бывало всегда – на ночь их не гасили.

Мердок свернул влево и направился к лесу. Через некоторое время он добрался до вершины холма и вышел к поваленным деревьям. С моря подул ветер, и сосны вокруг заскрипели под его напором. «Отлично, – подумал Мердок. – Утром это будет вполне правдоподобным объяснением случившегося».

Выждав полчаса, он навалился на ствол одной из поваленных сосен и принялся осторожно подталкивать его вниз. Через некоторое время, уступив его усилиям, дерево покатилось по склону холма и остановилось лишь почти у самого подножия, ударившись о стену строения, в котором располагался генератор. Чарлз тоже спустился вниз и плотно прижал ствол к фундаменту таким образом, что густая масса хвои закупорила вентиляционное отверстие, сделанное для эвакуации выхлопных газов, образовывавшихся при работе двигателя. Вскоре, задохнувшись в собственном дыму, двигатель заглох.

Чарлз бегом бросился к дому. Теперь Ла-Энкантада полностью погрузилась в непроницаемую тьму. Был час ночи. Мердок решил, что подождет полчаса, чтобы Ариан заснула, а затем сделает свой последний ход.

Вечеринка в Ла-Терраса была в самом разгаре. Час назад, после целой серии тостов, в продолжение которой гости выпили изрядное количество шампанского и поздравили друг друга, обмениваясь объятиями и поцелуями, снова начались танцы. Танцевали везде – в доме, в саду, около освещенного бассейна. Пандора была одной из тех немногих, кто не участвовал в этом веселье.

Чарлз и Глория так и не появились, и это ее всерьез обеспокоило. Пандора помнила, как Ариан сказала, что Чарлз что-то задумал, и теперь жалела, что оставила ее одну. Время уже далеко перевалило за полночь, и она, придя к выводу, что оставаться дольше в Ла-Терраса бессмысленно, решила попросить шофера немедленно отвезти ее обратно.

Пройдя через лужайку, она спустилась по каменным ступенькам, ведущим на автомобильную стоянку. Ветер трепал ее волосы. Несмотря на беспокойство, Пандора не могла не восхититься красотой раскинувшейся перед ней бескрайней равнины океана, мерцающей в голубовато-серебристом свете звезд и луны. Дойдя до конца лестницы, она вдруг заметила падающую звезду, сверкающей полосой прочертившую ночное небо, в котором ярко горел Южный Крест.

К тому времени, когда Пандора оказалась около машины, она уже загадала желание.

Стрелки часов показывали половину второго ночи. Пора, решил Чарлз и, встав, в полной тишине двинулся через внутренний дворик. Дойдя до входной двери, он открыл ее своим ключом и скользнул в дом. Затем Мердок взял с одного из столов в вестибюле небольшой медный подсвечник и прислушался. Убедившись, что кругом стоит полная тишина, он начал подниматься наверх.

Добравшись до двери на верхней площадке лестницы, он снова замер, выжидая и прислушиваясь. В доме по-прежнему было тихо. Тогда он осторожно, очень осторожно приоткрыл дверь и заглянул в образовавшуюся щель. В лунном свете, пробивавшемся в окно сквозь жалюзи, Чарлз увидел на кровати спящую Ариан.

Он снял туфли и вытащил из сумки тяжелый гаечный ключ. Затем он неслышно вошел в спальню. В воздухе стоял отчетливый запах духов Ариан. Чарлз на цыпочках подошел к кровати и занес гаечный ключ, готовый обрушить его на голову Ариан, но вдруг замер. Единственным звуком, который улавливал его слух, был стук его собственного сердца, но Чарлзу вдруг стало страшно. Он немного помедлил – ему надо было успокоиться, чтобы точно рассчитать удар. Бить следовало достаточно сильно, чтобы разом лишить Ариан сознания, но важно было и не переборщить – гаечный ключ вполне мог пробить череп, а это означало бы провал всего замысла. Все должно было выглядеть как несчастный случай, поэтому детали приобретали исключительное значение. Нельзя было допустить ни одной ошибки. Поразмыслив немного, он пришел к выводу, что, пожалуй, будет лучше, если он сначала подготовит все остальное. Опустив гаечный ключ в карман, он медленно попятился, содрогаясь от скрипа досок под ногами, и снова вышел на лестничную площадку. Ариан продолжала крепко спать.

Чарлз достал из сумки отвертку и большую жестяную банку с мастикой для натирания полов. Он слегка ослабил шурупы, которыми ручка двери крепилась к филенке, после чего отложил отвертку в сторону и, взяв в руки банку с мастикой и подсвечник, снова пробрался в комнату. Там он осторожно положил рядом с Ариан раскрытую книгу, чтобы создать видимость, будто она читала перед сном, и поставил подсвечник на прикроватную тумбочку. Хотя движения Мердока были очень медленными, он чувствовал, как по лбу его текут струйки пота. Постояв несколько секунд в полной неподвижности, чтобы немного успокоиться, он открыл жестянку с мастикой и вылил густую массу на кружевной подзор и на пол под кроватью. По комнате мгновенно распространился резкий запах растворителя. Когда банка опустела, он сунул ее себе за пазуху. Все было готово: теперь ни у кого не должно было возникнуть никаких сомнений в том, что гибель Ариан была вызвана просто трагическим стечением обстоятельств. Все просто – человек читал при свече, что само по себе вполне естественно, так как по ночам в Пунта-дель-Эсте то и дело отключалось электричество. А потом человек просто незаметно для самого себя заснул.

Чарлз почувствовал, что наконец-то готов сделать последний шаг в осуществлении своего плана, но тут вдруг комната погрузилась в полную темноту. Ветер нагнал тучи, которые совершенно закрыли луну. Чарлзу же был необходим лунный свет – без него он не мог точно прицелиться. В кромешной тьме он мог повредить Ариан лицо, сломать нос, а на это не преминул бы обратить внимание даже провинциальный врач. Чарлз уже собрался было сходить на площадку и взять из сумки карманный фонарик, как вдруг Ариан зашевелилась. Он замер на месте как вкопанный, боясь двинуться с места – скрип досок под его ногами мог разбудить ее. Однако время шло, и пора было действовать. Снова вынув гаечный ключ, Чарлз нашарил в кармане зажигалку и, чиркнув ею, зажег свечу. Затем он размахнулся, собираясь опустить тяжелый ключ на голову спящей.

Грохот выстрела оглушил его. Чарлз громко вскрикнул от боли и отчаяния – оказывается, мерзавка прихватила с собой в постель пистолет! Пуля раздробила Мердоку коленную чашечку. Судорожно взмахнув рукой, он опрокинул стоящий на тумбочке подсвечник. Свеча упала на пол, фитиль окунулся в лужицу мастики на полу. Вокруг кровати мгновенно взвились вверх языки пламени. Чарлз захромал к двери, но грянул второй выстрел. На этот раз пуля угодила ему в спину. Дыхание у него пресеклось, ноги подогнулись, и он рухнул на пол. Чарлз попытался выбраться из комнаты ползком, но силы его иссякли. Так и не добравшись до выхода, он замер у самой двери, заблокировав ее изнутри своим телом.

Пламя быстро охватило стены, обитые деревянными панелями, которые много лет тщательно полировали. Вскоре огонь добрался и до потолка. Чарлз слышал, как откуда-то издалека до него доносятся крики Ариан. Они звучали так тихо, словно она находилась от него за тысячи миль. Но она была рядом, совсем рядом – Мердок чувствовал, как она пинает его, старается оттащить в сторону и отчаянно, но безуспешно дергает за дверную ручку. Ему показалось, что он услышал, как ручка с хрустом отломилась, и крики Ариан стали еще громче, но это могло ему и померещиться. Он еще мог видеть, ему чудилось, что он наблюдает за происходящим сквозь толстый слой воды, словно рыба, плавающая в аквариуме. Но вместо воды вокруг него были пламя и дым, много-много дыма. Ариан рухнула на пол рядом с ним. Свет в глазах Чарлза начал меркнуть, и вскоре он уже ничего не видел, кроме небольшого участка стены прямо перед собой. Там, на стене, висела картина с изображением какой-то женщины. Огненные языки жадно лизали раму и холст. Мердок точно знал, что где-то уже видел эту картину, но где?

Вскоре огонь превратился в сплошной оранжевый вал. Портрет на стене, как и все остальное в охваченной пожаром комнате, превратился в пепел.

– Быстрее, быстрее, – подгоняла водителя Пандора.

Машина вихрем влетела в открытые ворота. В разрыве между тучами вдруг показалась луна, и Пандора наконец увидела впереди замок Ла-Энкантада. Верхний этаж башни был охвачен огнем. Автомобиль остановился у входа, и Пандора, выбравшись наружу, опрометью кинулась в дом.

В первую секунду ей показалось, что внутри дома все выглядит точно так же, как тогда, когда она уезжала. Однако затем Пандора почувствовала запах гари и услышала доносящиеся сверху отчаянные крики. Она бросилась бежать вверх по лестнице. О себе Пандора в этот момент не думала – все ее мысли были об Ариан.