Внезапная смерть Володи застигла Полечку врасплох. Казалось, ничто не предвещало такой исход. В том году семья готовилась отметить его юбилей. 17 октября 1993-го года ему бы исполнилось семьдесят. В последнее время он не утруждал себя работой и, ещё больше прежнего, берёг своё здоровье: скрупулезно выполнял советы врачей о режиме и диете, с педантичной точностью принимал лекарства при простудах и других недомоганиях, подолгу находился на природе, избегая городского шума и загрязнённого воздуха. Сердечная недостаточность, которой он страдал, не признавалась опасной для жизни и поддавалась медикаментозному лечению.

Он любил жизнь, всеми силами и средствами стремился продлить её как можно дольше. Теперь всё меньше было оснований для огорчений и обид, которые

раньше возникали из-за несправедливого к нему отношения на службе, когда ему, из-за его полуеврейского происхождения, несвоевременно присваивали очередные воинские звания, медленнее, чем других, подымали по ступеням служебной лестницы, не направляли в загранкомандировки и, наконец, поспешили отправить в отставку, не дав дослужиться до звания полковника. Теперь всё это для него было в прошлом. Ему назначили вполне приличную пенсию, которая была в несколько раз выше моего директорского оклада, и он мог обеспечить себе и своей семье достойные условия жизни и безбедную старость.

Володя гордился своими творческими способностями и заслугами в многолетней воинской службе. Когда на творческих вечерах народного артиста СССР, композитора Пономаренко звучали песни на его слова, или под гром барабанов и полкового оркестра курсанты пели гимн Ейского военного училища лётчиков, автором которого он тоже являлся, радости его не было предела. Подполковник в отставке Елизаров был непременным участником ежегодных демонстраций, посвящённых революционным праздникам и Дню Победы. В эти дни он одевал свою парадную военную форму, и при всех орденах и медалях в колонне ветеранов шествовал по улицам города, демонстрируя преданность партии и своей державе, патриотом которой был с раннего детства.

В последние годы он, наконец, мог радоваться жизни и возможностью пользоваться её благами. Казалось, что теперь уже ничего серьёзно её не омрачало. Он вволю наслаждался морем и прелестями южной природы, предавался любимому хобби - рыбалке, пользовался популярностью в кругах видных поэтов и композиторов. Володя не скрывал своего удовлетворения этим, стал меньше возмущаться непорядками в городе и бытовыми неурядицами, весь отдавался ощущению блаженства и самоуспокоенности.

Последнее недомогание, как будто, тоже серьёзной тревоги не вызывало, но тем не менее он для профилактики решил лечь в военный госпиталь на очередное обследование и обновление врачебных рекомендаций. Полечка, которая ежедневно посещала больного и потчевала его плодами своего кулинарного дарования, ни о какой опасности не догадывалась. Не усматривали её и лечащие врачи. Они, наоборот, убеждали её в улучшении сердечной деятельности у больного и возможности его выписки в ближайшие предвыходные дни.

Тревожный звонок из госпиталя прозвучал как гром среди ясного неба. Прибежав в палату, она увидела его мёртвым. Близкой к смерти оказалась и она. Похоронами занимались, в основном, администрация и профком профилактория, где Полечка работала последние годы, военное училище, где Володя отслужил несколько десятков лет, горвоенкомат и друзья покойного.

Подполковника Елизарова, отдавшего всю свою жизнь армии и служению отечеству, пламенного патриота своей Родины, проводили в последний путь со всеми полагающимися военными почестями. Его сыновья Валерий и Борис с трудом успели добраться из Москвы и приняли участие в похоронах. Они и сообщили мне подробности последних дней жизни и кончины своего отца.

Полечка осталась теперь в далёком Ейске совсем одна - беспомощная, несчастная и больная.