Письма из России, где осталась Полечка с детьми, из Белоруссии, где жила Иринка с нашими внуками и с Украины, где находились многочисленные родственники во главе с Борей, приходили по-прежнему грустные. Эти и другие республики бывшего СССР теперь были самостоятельными государствами, наотрез отказались от социалистического образа жизни и осуществляли так называемые “рыночные реформы”. Они всё более отдалялись друг от друга, ввели таможенные границы и от провозглашённого Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем “Содружества Независимых Государств” ничего, на самом деле, не осталось. Общими были только “цурес”, т. е. беды.

Пришедшие к власти паркетные экономисты типа Гайдара и Чубайса натворили много бед и своим головотяпством создали почву для казнокрадов и криминальных структур. Россия упустила шанс строительства демократического и свободного рыночного общества в августе 1991-го, когда поверила, что вчерашний провинциальный грубиян и пьяница переродился и станет просветлённым лидером новой демократии.

Это было ещё до нашего отъезда и не скрою, что и я тогда верил в эту наивную идею. Мне, как и многим, казалось, что в прошлом опальный Ельцин, сумеет возглавить движение за настоящую свободу и права человека, за процветание России.

Как оказалось, провозвестники демократии знали как ломать старое, но не знали как строить экономику будущего в стране, разрушенной безграмотностью руководителей, ленью и воровством. Россия вновь оказалась во мгле. Страну охватил

экономический и финансовый кризис и она дошла до края пропасти. Выпуск промышленной продукции из года в год снижался, сельское хозяйство пришло в полный упадок, началась гиперинфляция, надвигался голод.

И это в России с её богатейшими в мире ресурсами плодородной земли, в стране являющейся признанным мировым лидером по запасам нефти и газа, золота и платины, никеля и кобальта, энергетических и водных ресурсов.

Даже официальная статистика теперь признавала наличие безработицы, исчисляемой десятками процентов. И это при том, что нигде не учитывались полубезработные, которые находились в длительных отпусках “за свой счёт” или работали по 2-3 дня в неделю. Люди лишились даже права на труд - единственного завоевания, которым мог гордиться советский народ.

Можно было только удивляться долготерпению людей, живущих на протяжении многих лет одними надеждами: на пятилетки, социализм, коммунизм, перестройку, демократию, рыночную экономику. И на протяжении всего этого времени их всё с большей интенсивностью спаивали. Пьянство в последние годы достигло невиданных ранее размеров и провоцировало не только сердечно-сосудистые заболевания, но и вело к многочисленным автомобильным авариям, несчастным случаям на производстве, убийствам и самоубийствам.

Там теперь ничего так дешево не стоит, как некачественные импортные, а также самодельные спиртные напитки. Население как бы подталкивается к тому, чтобы вместо потребления полезных для организма продуктов, которые стоят непомерно дорого, пить “горькую” - дешево и сердито!

Из писем моего племянника Валеры следовало, что народ России вырождается, а власть строит себе виллы на лучших курортах мира и обучает своих детей и внуков в престижных заграничных университетах. Начиная с 1992-го года растёт смертность. В 1993 году она была уже на 40 процентов выше, чем в среднем за 1989- 1991 годы. С тех пор ежегодно на 700 тысяч человек стало умирать больше, чем рождалось. Средняя продолжительность жизни в России стала, примерно, на 10 лет меньшей, чем в Америке и других промышленно развитых государствах, а русские мужчины теперь в среднем доживают только до 60 лет.

Не лучшим было положение в Белоруссии. Как писала нам Иринка из Минска, инфляция там набирала темпы и достигла невиданных раньше размеров. По-прежнему несвоевременно выплачивалась зарплата. Неудержимо росли цены на

продукты питания, одежду, обувь и медикаменты. Для неё и детей главным источником продовольствия стала их дача, находящаяся в нескольких десятках километров от города, а промтоваров - наши посылки, которых они ждали с нетерпением.

Полные обиды и горечи были письма от наших друзей из Могилёва, где прошла почти вся наша трудовая и творческая жизнь. Город с почти полумиллионным населением, уютно расположившийся на Днепре, напичканный десятками предприятий, один из крупнейших центров химической промышленности в Европе, влачил жалкое существование. Как и везде в некогда процветающей Белоруссии, здесь всё в большей мере были ощутимы неизбежные атрибуты экономического спада -безработица и нищета.

Чем по-прежнему славился город химиков, так это зловонным запахом двух конкурирующих гигантов: завода по производству искусственного волокна имени Куйбышева и объединения по производству синтетического волокна “Химволокно”, или “Лавсан”, как его называли в народе. Из прошлых “достопримечательностей” сохранилась повышенная радиация, о чём напоминал гигантский электронный дозиметр, выставленный в витрине центрального универмага в год чернобыльской аварии.

Как и повсеместно процветает пьянство, благо местная сорокоградусная “Королева” здесь намного дешевле, чем в Москве и даже в Смоленске или Брянске, которые находятся рядом с Белорусско-Российской границей.

В отличие от других республик в Белоруссии сохранилась цензура и не претерпели существенной реорганизации органы КГБ.

Ещё худшей была жизнь на Украине. Боря писал, что Одессу нельзя узнать. Население беднеет с каждым днём, а дельцы и бизнесмены богатеют и наглеют. Зимой в квартирах холодно, а летом не хватает воды. В Чёрном море теперь опасно купаться. Оно стало источником инфекционных заболеваний.

Семья Крепсов с болью готовилась покинуть любимый город и ждала возможности выезда в Германию, где уже несколько лет жила с мужем и детьми младшая дочь Аллочка. С нетерпением ждали и мы сообщения Вашингтонского Центра службы Иммиграции и Натурализации о назначении интервью для семьи Полечки и Иринки с нашими внуками - Алёнкой и Андрюшкой.