Мы белые дочери        озера светлого, от чистоты и прохлады мы родились. Пена, и тина, и травы нас нежат, легкий, пустой камыш ласкает; зимой подо льдом, как под теплым стеклом, мы спим, и нам снится лето.    Всё благо: и жизнь! и явь! и сон! Мы солнца смертельно-горячего не знаем, не видели; но мы знаем его отражение,— мы тихую знаем луну. Влажная, кроткая, милая, чистая, ночью серебряной вся золотистая, она — как русалка — добрая…    Всё благо: и жизнь! и мы! и луна! но мы знаем его отражение,— мы тихую знаем луну. Влажная, кроткая, милая, чистая, ночью серебряной вся золотистая, она — как русалка — добрая…    Всё благо: и жизнь! и мы! и луна! У берега, меж камышами, скользит и тает бледный туман. Мы ведаем: лето сменится зимою, зима — весною много раз, и час наступит сокровенный, как все часы — благословенный, когда мы в белый туман растаем, и белый туман растает. И новые будут русалки, и будет луна им светить,— и так же с туманом они растают.    Всё благо: и жизнь! и мы! и свет! и смерть!

   Вода в камышах колыхается. В небе загорелись зеленые звезды.    Над лесом луна подымается. Смотрите, сестрицы, гаснут звезды!    Туман, как живой, извивается… Туман — это наша душа водяная.    Он редеет и, тая, скрывается… Туман — наша жизнь и наша смерть водяная.    В эту ночь все мы живы да радостны,    веселье наше — как лунный свет.    Давайте ж, перекликнемся,    все друг дружке голос подадим!        Мы, озерные, речные, лесные,        долинные, пустынные,        подземные и наземные,        великие и малые        мохнатые и голые, все друг дружке о себе знать дадим!            О-йе! О-йе! Отвечайте, братцы! Отвечайте, сестрицы!