— Режь! Коли! Защита! Нырок! — пулеметной очередью выкрикивала Рита. Сюзан, хватая ртом воздух, мотнула головой, чтобы смахнуть пот со лба, пока он не успел затечь в глаза.

— Я не доживу до того дня, когда ты пырнешь меня, — проворчала Рита, снова принимая боевую стойку. — Следи за тем, как ты держишь нож!

Сюзан едва успела перехватить свой нож, как Рита прыгнула, нанося коварный вспарывающий удар снизу. Сюзан блокировала его, отскочила и ответила беспощадным ударом в голову. Рита поднырнула под него, сгруппировалась и перекатилась, выбив ногой нож из руки Сюзан.

Оставшись без оружия, она повернулась к Рите, рука, в которой был нож, ныла и дрожала. Рита встала в стойку, подходя ближе и кружа. Ее рука метнулась молнией. Сюзан увернулась, изогнулась и всадила согнутый локоть Рите под ребра.

Майор захрипела, онемев от боли и задыхаясь. Сюзан рванула ее в сторону, захватив плечо, и грохнула на маты. Когда Сарса попробовала перекатиться, она прижала коленом ее горло.

— Ну как? — выговорила Сюзан, судорожно хватая ртом воздух.

— Посмотри… моя правая… рука, — успела сказать Рита, прежде чем ее одолел приступ кашля.

Сюзан опустила глаза и застыла: нож твердо упирался сбоку в ее защитный костюм, как раз пониже ребер. Без защитного костюма острие прошло бы прямо через печень и, задев правое легкое, в сердце.

Кивнув, признавая поражение, она вздохнула и распрямилась. Кожа ее блестела от пота, а грудь высоко вздымалась, налаживая дыхание. Рита осталась лежать на мате, хрипло кашляя и пытаясь вздохнуть.

— Все в порядке? — спросила Сюзан, протягивая сверху руку.

Рита кивнула и, ухватившись, встала на ноги. Ее лицо исказилось гримасой боли.

— Знаешь что, детка, — простонала Рита, опираясь на молодую женщину. — Костюм нейтрализует большую часть энергии удара. Если бы мы все делали по-настоящему, ты бы вырубила меня этим ударом по ребрам.

— А я думала, что проиграла, — сказала Сюзан, отдуваясь и смущенно глядя на Риту.

— Уфф, — лицо Риты окаменело, когда она распрямилась. — Старость не радость. Господи, я вся один большой синяк. Нет, ты бы сделала меня. Это была мол ошибка. Недооценила твою ловкость.

— Похоже, что синхросон помог, — Сюзан наклонилась, подобрала свой нож и засунула тяжелое лезвие за пояс. — Еще разок? — нехотя спросила она, с трудом собираясь с силами.

— Если только с кем-нибудь другим, — пробормотала Рита, лицо ее выражало боль и усталость. — Я так не выматывалась с… с тех пор, как «Пулю» отправили к Атлантиде. Я не в форме.

— Слава Богу! — буркнула Сюзан с облегчением. Встряхивая ноющую руку, она начала снимать боевой костюм. Душ показался ей настоящим раем, но она не могла оторвать глаз от красного синяка на боку Риты.

— Может, тебе лучше спуститься к медикам.

Рита еще раз кашлянула и помотала головой.

— Все пройдет, забияка. Не знала, что в тебе столько прыти.

— Я не знала, что делать, я не хотела… опять проигрывать, — воскликнула Сюзан, чувствуя себя виноватой при виде становившегося синим пятна.

— Только так и можно победить, детка, — кивнула Рита морщась. — Отчаяние приводит к успеху. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Нужно быть дерзким; иначе ты овца.

— Я отведу тебя в медчасть, — решила Сюзан, кусая губы.

— Черта с два!

— Ты идешь. Если не силой, то… в качестве личного одолжения. Я не смогу заниматься, не будучи уверенной, что ты не загнешься на совещании. — Сюзан обсохла и положила обе руки Рите на плечи, заглядывая ей в глаза.

— Ладно, — беспомощно воскликнула Рита, махнув рукой. — Я готова на все, лишь бы ты отвязалась!

Это оказалось не так-то просто сделать. Рита поначалу шла бодро, бурча про себя; но быстро стала сдавать. К тому времени, когда они добрались до госпиталя, Рита согнулась пополам, держась за живот и шаркая ногами.

Сюзан почувствовала первые приступы паники, когда медики выхватили Риту у нее из рук и поспешно загрузили ее в одну из огромных машин. Рита сумела разыскать ее глазами и подмигнуть.

Сюзан глубоко вздохнула и стала расхаживать взад и вперед. Вдруг ей пришло в голову связаться с Железным Глазом.

— Я с Ритой в госпитале… — она уставилась в пустой экран, так как он тут же сорвался.

Разволновавшись, она попробовала собраться с мыслями. После того случая с Гансом жизнь снова вошла в свою колею. Сюзан страстно набросилась на учебу, а в свободное время понемногу занималась секретными кодами Братства. По ночам она погружалась в синхросон, который обучал ее рукопашному бою, заставляя мозг реагировать во сне, а мышцы — сокращаться, отрабатывая таким образом автоматизм действий.

Учеба занимала у нее все сутки, не считая коротких периодов крепкого сна под контролем компьютера. Длинные цепочки фактов, забитые в нее компьютером, стали теперь упорядочиваться. Временами она испытывала блестящие прозрения, которые придавали смысл разрозненным элементам.

Шесть месяцев непрерывной учебы измотали ее. Она так много вызубрила и так мало поняла! Она вспомнила Марию Желтая Нога Андохар и ее безрадостное существование; а теперь она еще и мужа лишилась: по ее, Сюзан, милости.

— Но что я потеряла? — шептала она про себя. — В какой степени я — это все еще я? — она не могла забыть рассказов Ганса о том, как машина наслаивала в ее голове синаптические структуры. Ощущая странную пустоту, она нащупала шрам на руке, пытаясь что-то вспомнить.

— Что случилось? — резкий голос Железного Глаза прервал течение ее мыслей.

— Кажется, я сломала Рите ребра на тренировке.

— Ты? — выдохнул он, не веря своим ушам. — Ты уверена, что с ней до того ничего не было?

Сюзан покачала головой, испытывая вместе с озабоченностью вспышку гнева. Она уже было открыла рот, чтобы дать волю своим чувствам, но затем плотно сжала губы. Неужели он никогда не будет принимать ее всерьез? Ну и черт с ним! Мужской шовинист. И что Рита в нем нашла? Как он вообще мог поладить с доктором Добра?

Железный Глаз оглядывался, пока не наткнулся на ледяной взгляд Риты. Его губы вдруг расплылись в глупой усмешке, и он сник прямо на глазах.

— Как ты? — тихо окликнул Железный Глаз, боясь помешать медикам.

Рита беспомощно подняла брови, демонстрируя ироническое отношение к своей незавидной ситуации.

— Что произошло, Сюзан? — спросил Железный Глаз ласковым голосом. — Ты забыла о предосторожности?

Такая деликатность изумила ее. Неужели ЭТО все тот же Железный Глаз?

— Мне просто было невыносимо больше проигрывать, Джон, — она непроизвольно назвала его по имени. — Она выбила нож, и мне нужно было что-то предпринять, прежде чем она опять начнет меня тыкать в это носом. Терять было нечего, так что я последовала интуиции и ударила…

— Нечего терять, — задумчиво повторил он. — Я уже забыл об этом. Когда-то мне тоже было нечего терять. Или так мне казалось во всяком случае. Странно, как можно так думать, пока… пока не потеряешь что-то, что имел, но не понимал этого.

— Литу? — осторожно спросила Сюзан. — А теперь ты боишься за Риту?

На нее смотрели суровые глаза, его губы были плотно сжаты.

— О полно, — выпалила Сюзан. — С Ритой все в порядке. Я не ТАК сильно ее ударила. Если медики могут справиться с ожогами от бластера и ранами, наподобие той, которую нанес Конокраду Пятница, то простой перелом будет для них парой пустяков. Это же не Мир, — она разозлилась не меньше, чем он. — А что, по-твоему, я чувствую? Это же я сделала. Я ЕЕ ТОЖЕ ЛЮБЛЮ, ДА БУДЕТ ТЕБЕ ИЗВЕСТНО!

В глубине его черных глаз мерцал огонек. Все, что он собирался сказать, отошло в сторону, когда подошла женщина-медик.

Она уверенно кивнула.

— С ней все будет в порядке. Небольшая потеря крови из-за повреждения печени. Сломаны два ребра, и кусочек одного из них как раз и стал причиной неприятности. Кровотечение остановлено, и электростимулятор занимается ребрами и поврежденным участком ткани. Она сможет выйти отсюда часов через двадцать.

— Через тридцать мы должны быть готовы к встрече с сирианами, — заметил Железный Глаз. — Она будет к этому времени готова? — его голос слегка дрожал. Не могла ли и его рука дрогнуть?

— Вероятно, — кивнула медик. — Мы могли бы выписать ее через пятнадцать часов, — она обвела рукой медчасть. — Сами видите, работы осталось немного. Так что, будь она младшим офицером, мы бы так и сделали; но майор значится среди тех, кто должен принимать участие в боевых операциях и в высадке на планету. Именно поэтому мы бы предпочли выпустить ее отсюда в наилучшей форме. Она сможет участвовать в совещаниях и инструктажах с помощью системы связи.

— Слава Богу, — прошептала про себя Сюзан. Она взглянула туда, где теперь спала Рита, — ее телом уже занимался медблок. Умирая от усталости, Сюзан поплелась обратно к себе и погрузилась в нескончаемые занятия.

Голос как нельзя лучше соответствовал ее снам. Она поджидала Ганса, который монтировал на бластере установку Фуджики. Сюзан стояла начеку, а Ганс обматывал бластер толстым кабелем.

— Сюзан? — раздался голос Пятницы.

— Он нас здесь не найдет! — вскричала она, увидев испуганные глаза Ганса.

— Сюзан Смит Андохар? Это Пятница! Открой! — голос был низким и насыщенным эмоциями.

— Беги! — подтолкнула она Ганса. Он просто пожал плечами и вернулся к своему кабелю.

Сюзан перевернулась и, вздрогнув, проснулась. Хлопая глазами, она затрясла головой и приподнялась на койке. В эту ночь она решила пропустить сеанс синхросна. Ошибка?

— Сюзан, это твой последний шанс. Если ты не хочешь со мной разговаривать, ТАК И СКАЖИ! — гремел голос Пятницы за дверью.

— ПЯТНИЦА! Подожди! Я спала! — взмолилась она, хватая с пола одежду. Плохая привычка на военном корабле; слишком уж ей хотелось насладиться ночью, проведенной без Риты.

Она втиснулась в форму и бросилась к двери, убирая назад волосы и растирая глаза. Она открыла дверь и отступила назад, давая Пятнице войти. Его лицо было похожим на маску.

Сюзан вздрогнула от нехорошего предчувствия.

— Что случилось? О Боже! ТОЛЬКО НЕ РИТА! — вдруг воскликнула она. — С ней все в порядке, так ведь?

— С ней все хорошо, — твердо сказал Пятница. — Я пришел поговорить с тобой.

— О чем? — но она сама прекрасно знала. Пятница выглядел готовым к бою, расправив плечи и сурово глядя пред собой. Все его тело напряглось, под рубашкой вздулись мускулы.

— Я слышал о Гансе Йегере. Говорят, что вы два дня провели вместе в воздухопроводе. Это так? — в его голосе чувствовалась сталь.

На грани истерического припадка дрожи, она старалась не дать волю стремлению избежать его осуждающих глаз.

Чтобы выиграть время, она отвернулась и заказала в автомате кофе.

— Ты хочешь? — устало спросила она.

— Нет.

— Я полагаю, что мне бесполезно оправдываться, — повернувшись навстречу его колючему взгляду, она уже взяла себя в руки.

— Да, — его лицо не изменилось, хотя он как будто отступил назад. — Я должен убить его… а может, тебя.

— Почему? — спросила она, поставив кофе и приблизившись, чтобы заглянуть в его горящие глаза. — Я НЕ твоя жена. Мы ни о чем не договаривались. Кроме того, мы с Гансом ничем предосудительным не занимались! Если ты тронешь его, Пятница Гарсиа Желтая Нога, я… я убью тебя!

Уголки его рта дернулись. Он повернулся, чтобы уйти, неистово сверкнув глазами.

— Подожди! — приказала она. Он почти не отреагировал. — Перестань. Я люблю тебя, Пятница. Ты один из моих лучших друзей. Ганс один из моих лучших друзей! Я хочу, чтобы ты вернулся, сел и дал мне с тобой поговорить. Я… просто…

Он остановился прямо у двери.

— Зачем, воин? Что мы можем сказать друг другу?

Она взяла кофе и устроилась на своей койке.

— Я заслужила право говорить. Ты поверил в меня, когда моя честь оказалась под вопросом. Возможно, она опять под вопросом. Когда я оказалась в отчаянном положении, подоспел ты. Я хочу сказать тебе, кем я стала… и почему.

— Не все ли мне равно, кем ты…

— Я думаю, ты не такой простак. Мне кажется, что в тебе есть сообразительность и проницательность. У тебя хватит сил победить разумом эмоции и выслушать меня? — она следила за ним из-под приспущенных век.

Пятница подошел к автомату, став к ней спиной и возясь с чашкой. Ей непроизвольно подумалось, что Патруль установил в каютах эти штуковины как раз для этого.

— Я выслушаю, — сказал он, возвращаясь с чашкой кофе. Похожий на льва в клетке, он опустился в кресло и, не обращая внимания на кофе, впился в нее колючими глазами.

Она кивнула, обрадовавшись.

— Ты можешь верить или не верить, но между мной и Гансом ничего не было. Если бы и было, тебя это не должно касаться… как и Гансу не должно быть дела до наших с тобой отношений.

Он скривил рот. Нейтральное выражение. Ничего не сказал.

— Кроме всего прочего, я совсем не та девушка, которая мечтательными глазами вглядывалась в небо Мира. В моей жизни все так переменилось, Пятница… как и в твоей. Нас всех ждут перемены. Это неизбежно. Ганс помогает мне расти… как это делал ты.

— Пускай он тогда и помогает тебе, — буркнул Пятница. — Извини, что не смог тебе помочь больше. Может быть, ты осталась бы со мной. Может быть, моего сердца бы хватило на…

Сюзан закрыла глаза и глубоко вздохнула, почувствовав боль в его голосе.

— Его хватает, Пятница. Твое сердце ПРЕКРАСНОЕ. Я не хочу, чтобы ты ушел из моей жизни. В то же время… я не готова стать твоей женой. Может быть, мне не следовало влюбляться в тебя. Но это… это было такое чувство, и я не променяла бы тот день ни на…

— Ты знаешь, что я люблю тебя? — спросил Пятница срывающимся голосом. — Я БЫ ЖЕНИЛСЯ НА ТЕБЕ! — он сжал кулак.

— И ты был бы прекрасным мужем! — она услышала в своем голосе искренность: это ее испугало. — Ты для меня совершенно особенный мужчина во многих отношениях… но я не готова выходить замуж. Вероятно, когда я буду готова, ты меня уже не захочешь. Я не могу стать твоей женой, а… а потом качать права. Это слишком осложнит наши отношения… — закончила она шепотом.

— Ты думаешь, я смог бы тебя ненавидеть? — спросил он, неподдельно удивившись.

— Если бы я была твоей женой… то да, — хладнокровно кивнула она, осознавая, насколько дальше его она ушла благодаря своему образованию. Тем не менее он служил для нее ориентиром и обладал качеством, к которому она стремилась. Он воспринимал жизнь как она есть, со всей ее неприкрытой жестокостью, как и подобало воину, без всяких иллюзий.

Он встал, отпивая из чашки, не зная что делать с накопившейся в теле нервной энергией.

— Женившись, ты захочешь опекать меня. Будешь требовать от меня того, что традиционно положено женщине народа. Что ты будешь чувствовать, если ты захочешь ребенка, а я нет? Что если я захочу на Арктур, а ты захочешь вернуться на Мир? Или, скажем, меня продвинут по службе — сделают офицером Патруля — и я захочу остаться на корабле? Ты бы остался со мной?

Он расплылся в улыбке.

— Знаешь, я восхищаюсь тобой, Сюзан. Я — я ненавижу тебя за это… но ты притягиваешь меня как магнит.

Он не сводил с нее глаз, глядя оценивающе и вопросительно.

— Тебя, конечно, не сравнить с доброй смирной женщиной. В то же время твое тело сводит меня с ума. Ты снишься мне все ночи напролет. Твое лицо стоит передо мной во время тренировочных занятий. Возможно, это Паук подвесил мое счастье на своей паутинке и дразнит меня. Возможно, если бы я знал, что получу тебя в качестве послушной жены, я бы устал от тебя… бросил бы тебя. Зачем ты меня так мучаешь? — он вскинул руки и опять опустил их.

Она засмеялась, ощутив еле заметную перемену в настроении Пятницы.

— Я не мучаю тебя, Пятница Желтая Нога. Ты все выдумал. Мне кажется, что ты… мечтатель. Будучи ниже всех ростом, ты витаешь выше остальных. Я думаю, ты не удовольствуешься малым. Без мечты ты не можешь быть счастлив.

— Тебе нравится быть мечтой? — спросил он, почти улыбаясь.

— Да, — согласилась она, вспыхнув. — Это значит, что я желанна и необычна. Пока я остаюсь таинственной… недоступной для тебя… ты будешь хотеть меня.

— Пусть я дурак, — слишком легко заметил он, придав этому шутливый оттенок. Она задела за живое — хотя он сам мог не заметить своего смущения. Это привлекло ее, заставив вспомнить тот день, когда он был с ней близок. Внутри стало жарко.

— Почему ты разыгрываешь шута, Пятница? Ты всегда играешь для своего удовольствия, твои проделки стали притчей во языцех. У тебя есть склонность к шутке — даже когда есть опасность для жизни. Но я все-таки помню схватку на ножах. Это было совсем другое. Ты дрался за меня.

— Я сражался за честь, — пробормотал он. — Частью за твою… частью за свою, — опять, не в силах усидеть на месте, он зашагал по тесной каюте, так и не вспомнив о чашке, зажатой в руке. — Скажем, ты права. Скажем, я хочу схватить звезду с неба, утопая по колено в грязи. Разве это не благородная цель? Нечто…

— Я бы не любила тебя, не будь ты таким мечтателем, Пятница. Ты мог бы спасти меня от целой армии Рамонов, и я была бы признательна тебе, но не любила бы тебя. Не смотри на меня так! Я действительно люблю тебя, Пятница. Таким, какой ты есть… с твоими мечтами. Ты будущее народа. Ты — это мечта и реальность… смешавшиеся вместе, — она задумчиво смотрела на него, поджав губы.

— Значит, ты любишь меня, но не связала бы со мной свою жизнь? — он скептически поднял бровь.

— Я люблю тебя так сильно… Я не ОСМЕЛИЛАСЬ бы выйти за тебя замуж, — ее голос красноречиво говорил об этом. — В этом нет ничего странного. Нет, я понимаю, о чем ты думаешь. Я лучше буду твоим другом на свободе, чем врагом в браке. Ты захочешь чего-то большего… и я тоже. Паук научил нас хотеть и желать. Я не могла бы позволить тебе взять верх, Пятница.

Его глаза светились пониманием.

— Тогда что же мне делать с моим желанием? А? Что мне делать с ревностью к человеку, которого, по твоим словам, ты тоже любишь? Как мне жить, если он женится на тебе? Может быть, мне следует взять и убить его? Вытащить его из…

— Я не выйду за него замуж! Ради Бога, Желтая Нога! Ганс особенный человек… но не такой, который мог бы быть моим мужем, — она сдвинула брови, напряженно думая. — Подобно тебе, его считают шутом, болваном. Подобно тебе, он переменился благодаря мне. Если бы ты мог видеть дальше своего кривого мужского носа, он бы тебе понравился. Подобно тебе, он знаток своего дела. В отличие от тебя, в нем нет жилки воина, которая помогала бы ему выдерживать серьезные испытания. У него никогда не было возможности закалить себя.

— Я не буду его убивать, — хладнокровно высказал свое решение Пятница. — Если он тебе нравится и приносит тебе счастье, пускай живет. Паук как всегда выставляет меня дураком. Я бесправный рогоносец. Минутку! Неужели я НА САМОМ ДЕЛЕ только что сказал женщине, которую я люблю, чтобы она любила другого мужчину? — он покачал головой. — За кого-нибудь другого, кроме тебя, я расколол бы ему башку…

Она следила за движениями его стройного тела — спортивного, ловкого, грациозного. Она со вздохом поднялась и подошла к нему.

— Спасибо, — прошептала она, обвив его шею руками. Она легко поцеловала его в губы. Его руки скользнули к ее талии. Костер разгорался.

— Он мог бы оказаться круче Конокрада, — решил Пятница. — Я трус в душе.

Она вздрогнула от прикосновения его мускулистого тела. Ее нежные груди прижались к его груди. В его руках она чувствовала себя в безопасности. Она ощущала его твердую плоть и собственное возбуждение.

— Я скучала без тебя, — прошептала она. — Ты мне снился.

— Как снился? — на его губах играла дразнящая улыбка.

— Я покажу тебе, — прошептала она, страстно целуя его в губы, прижимая его к себе и прерывисто дыша.

Дрожа всем телом, он поднял ее и положил на койку. Его пальцы торопливо стянули с нее одежду, а язык испробовал ее кожу на вкус, подчиняясь неодолимому желанию.

Она застонала от наслаждения, открываясь ему.

— Я люблю тебя, — горячо шепнул он.

Сюзан коротко вздохнула, испытав странное чувство вины, когда мимолетное воспоминание о Гансе посетило ее, но затем требовательное тело Пятницы стало для нее единственной реальностью.

Леона Магилл с пустотой в глазах смотрела, как Нген Ван Чжоу встал и мощно зевнул, разминая плечи и руки. Она слабо дышала и находилась в каком-то оцепенении. Неужели он никогда не уставал?

— Ах, моя снежная королева, видишь, больше не нужно психического воздействия, чтобы вызвать у тебя реакцию. Теперь твое тело научилось. Мне достаточно только погладить тебя, — он провел пальцем вдоль ее ноги, вызвав у нее дрожь.

Ее тело вновь предательски откликнулось. Неужели ничего нельзя было поделать? Она отвернула лицо.

Закрыв глаза, она переполнилась отвращением к себе — и к нему. Если бы только она могла как-то положить этому конец. Одинокая слезинка зародилась в уголке глаза и скатилась вниз по щеке, преодолев частокол из плотно сжатых ресниц.

Она уже пыталась. В комнате не было оставлено ничего смертоносного. Ни метра ткани или провода, чтобы повеситься. Ни литра воды, в которую она могла бы погрузить ноздри. Толстая обивка покрывала все стены. К розеткам было не подобраться. Не находилось ничего достаточно острого, чтобы порезаться или заколоться. Она попробовала умереть с голоду. Тогда он силой заставил ее проглотить лекарство, принудившее ее есть, — вызвав у нее очередной приступ ненависти к самой себе.

— Ах, как это восхитительно, дорогая Леона, — он встал под душ и подмылся. — Ты на самом деле страстная молодая особа. Видишь, как я умею выполнять обещания? Стоит мне только провести пальцем по твоей коже, как твое тело изнывает от желания.

— Я бы предпочла быть уличной шлюхой, — прошипела она.

— Смотри-ка! Страх исчез, цветик мой. Я знал, что так будет. В жизни не должно быть страха. В ней должно быть наслаждение, милашка. Я упиваюсь твоим драгоценным телом, зная, что твой проницательный ум не в силах сопротивляться переживаниям, причина которых во мне.

— Я с удовольствием убила бы тебя, — выдохнула она, стиснув зубы.

Он непринужденно засмеялся.

— О, моя беспечная красавица, это придает тебе столько обаяния, — он помолчал. — Я знаю, что доставлю тебе огорчение, но мне придется на время покинуть тебя, милая моя. Патруль скоро будет здесь. Они подойдут на расстояние выстрела через пару часов.

— Если во вселенной есть справедливость, я молюсь… я молюсь, чтобы они разнесли тебя и этот долбаный корабль ко всем чертям! — бросила она, боясь взглянуть на него. Зная, что увидит его сильное тело, залитое светом. Да уж, эту комнату он спланировал безупречно.

— Разве так разговаривают с мужчиной, который оставляет тебя с нетерпением ждать его возвращения? Где ты еще найдешь равного мне, дорогая сладострастница? — задушевно пожурил он.

— В АДУ!

— Успокойся, — заботливо сказал он. Она поморщилась, ощутив его тело снова рядом с собой. — Я так стараюсь ради тебя, Леона, — его ладонь легла ей на бедро, и она вздрогнула, борясь со своим телом, отстраняясь от него — и успешно. Она забилась к стене, отступать уже было некуда.

— Позволь мне освежить твои невинный разум, — пробормотал он, опираясь на кровать. Кончики пальцев едва касались ее кожи, скользя вниз по спине. — Ты опять хочешь меня, правда, любимая? — нежный шепот задел ее своей чувственной интонацией.

— Нет! — она затрясла головой. — О БОЖЕ, НЕТ! — но ее тело начало отвечать на ласки, груди сделались чувствительными, соски набухли. В этот раз у нее не было оправданий; машина слишком хорошо ее научила. Стимул — реакция, извечный психологический кошмар в новом обличье, как бы ни бился в безмолвной агонии страха ее мозг.

— А, понимаю. Ты хочешь-таки, чтобы я остался. Твое тело не дает сознанию обмануть меня, — он медленно отстранился. — Я почти готов снова поддаться искушению.

Она затряслась, борясь с собой, и с каждой секундой ненавидя себя все больше.

— Уходи, — пробормотала она без выражения, — оставь меня.

Он озабоченно спросил:

— Дорогая? Я различаю в твоем бархатном голосе диссонанс, — его расстройство казалось неподдельным.

Она повернулась и взглянула на его изящные черты.

— Ты мерзавец, Нген. Я сомневаюсь, что в истории человечества был еще один человек, настолько же порочный, как ты. Ты извращенец, больной, грязная тварь!

Его глаза приняли слегка страдальческое выражение.

— О какой грязи ты говоришь, дорогая? Какие твои желания я еще не исполнил?

Она выдохнула:

— Умереть.

Он радостно кашлянул.

— Умереть, цветик мой? Что ты, я не собираюсь доводить тебя до этого своим отсутствием. Напротив, я не прочь проводить с тобой больше времени.

Леона с ужасом подняла голову и по его глазам поняла, что это была правда.

— О Боже! — ей стало нехорошо.

— Великолепно! — торжествующе вскричал он. — Ты теряешь сознание от избытка чувств из-за моего желания!

Она медленно покачала головой. Этот человек уничтожил, разбил ее, добился от нее абсолютной покорности.

Из последних сил она взяла себя в руки и набросилась на него, царапаясь, кусаясь, лягаясь, отчаянно стремясь причинить ему боль, подпортить его самодовольную харю.

Нген ловко перехватил ее, аккуратно зажав ее запястья в своих сильных руках. Он нырнул ей под шею и до боли укусил, навалившись всем телом и жестоко перегнув ее через край кровати.

— О да! — выпалил он, ища губами ее рот, не давая ускользнуть. — О, да-да-да! Моя великолепная Леона, это превосходно!

— УБЛЮДОК, ЗВЕРЬ! — завизжала она, с нарастающим страхом и ненавистью. — БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, ВЫРОДОК!

Он сорвал с себя одежду, и она закричала от горячего прикосновения его плоти. Она захлебывалась криком, сходя с ума от стыда и отвращения, пока он свирепо овладевал ею.

Он оставил ее безвольное тело в полной мере насладиться своим позором. Стены были глухи к ее воплям и ее омерзению. Ни живая, ни мертвая, Леона Магилл не могла больше сопротивляться отчаянию. Остатки воли были сломлены и покинули пустую оболочку разума.

Все человеческое в ней уже умерло.

Нген появился из своего убежища воодушевленным. Энергичный, заряженный, готовый встретиться лицом к лицу с угрозой вторжения кораблей Патруля в пространство Сириуса, он будто обрел второе дыхание. Это последнее свидание с Леоной внесло ясность в его мысли и вселило в него безудержный оптимизм.

Он вскинул голову и нахмурился. Почему подобные излишества освежали и рассеивали тревогу, когда через несколько часов его ожидало поражение? Леона вернула ему прежний взгляд на вещи. Теперь он с нетерпением ждал боя.

Он ворвался на мостик и с радостью опустился в свое командирское кресло. Джиорж Хамбрей поднял глаза от системы и смерил его любопытным и оценивающим взглядом.

— До максимального расстояния выстрела осталось менее двух часов, Первый гражданин. Вы думаете, что нас ждут серьезные потрясения?

Нген окинул взглядом мостик. Кроме них было еще пять офицеров — отборных сирианских астронавтов. Он непроницаемо улыбнулся Джиоржу. Благодаря инженеру, у него был выход. Они все еще могли отступить, избежать опасности, предотвратить катастрофу.

С сияющим лицом он решительно покачал головой.

— Мы побьем их, — Нген улыбнулся. — Это наша судьба, господа. Директорату нужно показать, что свободных людей не остановить. Я верю в вас… и в наше дело.

— Уверенности вам не занимать, Первый гражданин, — заметил Джиорж, глядя светлыми глазами на Нгена без всякого выражения.

ДА, ДЖИОРЖ, Я ПРЕКРАСНО ПОНИМАЮ, ЧТО ТЫ ОСНАСТИЛ ЯХТУ И ОНА В ПОЛНОЙ ГОТОВНОСТИ. МОЛОДЕЦ. ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СОТВОРИЛ ЧУДЕСА. МНЕ НУЖНО ХОТЯ БЫ МИНИМАЛЬНОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО. ОСТАЛЬНОЕ — ЗА ТВОИМИ ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ. НО СЕГОДНЯ МЕНЯ ЖДЕТ ПОБЕДА. Я ЧУВСТВУЮ ЭТО!

— Можно сказать, что у меня было хорошее предзнаменование, господа. Победный дух носится в воздухе! Моя вера сильна, — он закончил с довольной улыбкой. Джиорж кивнул со странной отчужденностью в бесцветных глазах.

Жаль, что с Джиоржем так получилось. В результате несчастного случая много лет назад от радиации он стал импотентом, когда работал над кораблем для контрабандных махинаций Нгена.

Ладно, может быть он отдаст Леону Джиоржу — в качестве символического дара, — когда она сломается настолько, что с ней станет неинтересно. Это придаст ему уверенности в себе, несмотря на один недостаток: привязанность к престарелой матери, жизнь которой целиком зависела от медблока.

— Я больше полагаюсь на технические достижения Братства, чем на знамения, Первый гражданин, — Джиорж продолжал заниматься своими приборами. — Наши наступательные и оборонительные вооружения…

Нген посмотрел на мониторы.

— Слушай, Джиорж, их всего шесть! Похоже, все будет в порядке. В лучшем случае мы уничтожим их все, а в худшем потеряем «Дастар» или «Хелк», но не оба. Правильно?

— Это, если верить предсказаниям компьютеров, Первый гражданин, — без особого энтузиазма сказал Джиорж. — У вас есть какие-нибудь дополнительные указания для станций планетарной обороны? Они могут приступить к уничтожению ШТ…

— Нет! Пускай позволят высадиться романанам — это ШТ с рисунками на борту. Доведи до сведения стрелков, что именно эти нужно пропустить. Мы уничтожим их на земле, — Нген потер руки.

— Ладно, сэр, — пальцы Джиоржа забегали по пульту связи. Наморщив лоб, он связался со спутниками через головное устройство.

Леона высказывала опасения насчет романанов. Нгена это позабавило. Его забавляло в Леоне все — вплоть до последнего взгляда ее потухших глаз. Победа! Он сломал ее окончательно — сломил ее волю и разрушил личность. В груди стало жарко. Так же, как он сломал ее, он сломает Патруль — а затем и Арктур, оплот Директората.

Арктур, представлявший из себя кольцо станций вокруг Красной звезды, был во многих отношениях символом. Со времен Советов там была сосредоточена власть. Никогда прежде правителем на Арктуре не был один человек. ПОКА НЕ ПОЯВИЛСЯ НГЕН ВАН ЧЖОУ! — добавил он про себя.

Победить Леону было нетрудно. Будут другие — значительнее, чем Леона, — которым падать будет больнее. Жаль, что в данный момент не было женщин-директоров.

Он нахмурился. На что была бы похожа какая-нибудь из них. У них не было понятий о сексе. Смог бы такой специалист по человеческим телам, как Нген, возбудить желание в директоре?

Как далеко могло продвинуться в своем развитии человечество благодаря ему? Какие сокровища поджидают его инженеров в закрытых банках данных на границе? Подобные возможности восхищали его с чисто физической стороны. Он раздвинет границы человеческого познания. Он продвинет людские поселения дальше в неведомое. Подобно факелу, он будет нести свет темным массам человечества. Темные века миновали. Наступило пробуждение — и он, Нген, будет его движущей силой. Так же, как он черпал жизненные силы у сломленных им жертв, так человечество будет черпать их у него!

— Корабли Патруля пристреливаются, Первый гражданин, — сообщил Джиорж.

— Отлично! — Нген прищурился. — Сообщите флоту, инженер. Произвольная пристрелка орудий. Управляющий стрельбой, каждое орудие должно вести стрельбу в течение трех секунд.

— Ведется стрельба, сэр, — управляющий стрельбой офицер не отрывал глаз от пульта.

— Это должно быть для них большим сюрпризом, — заметил Нген. — Они получат результаты спектрографии и задумаются. Надеюсь, что об этом очень быстро узнают все. Правда, очень надеюсь. Сегодня вечером, господа, мы приземлимся в космопорте Сириуса. Мы выведем пленных у всех на виду и казним предводителей Патруля, которые не присягнут мне на верность.

А романаны! — кричал Нген. — Возможно, мы восстановим древний обычай боев гладиаторов! Потребуется пара дней, чтобы их всех выловить, но мы будем иметь их в избытке.

— А потом? — Джиорж поднял голову.

— А потом, — улыбнулся Нген, вызывая в памяти приятные образы плачущей безвольной Леоны, — а потом я сокрушу Арктур, и мы казним директоров. Оттуда, господа, мы распространимся по всему населенному космосу, пока не сделаем каждого мужчину, женщину и ребенка гражданами нашего общества!

Ему в голову пришла праздная мысль о том, будут ли среди пленных Патруля пылкие женщины. В конце концов, Леоне придется скоро искать замену.