Спустя неделю наступил восьмой день рождения Джоди. Я привыкла думать, что ей уже есть восемь, потому что в социальной службе ее все время называли восьмилетней, на самом же деле восьмой год ее жизни только истекал, когда она пришла к нам. Праздновала свой день рождения Джоди с родителями на следующем за ним свидании, а календарный день рождения провела с нами.

С праздничного свидания с родителями Джоди опять вернулась нагруженной большими сумками с дешевыми блестящими игрушками — теми, что живут не больше пяти минут, а интересны и того меньше. И судя по объему сумок, Джоди действительно привыкла получать то, что хочет, и в любых количествах. Но точно так же, как и вещи, привезенные с прежних свиданий, новые игрушки мало занимали ее. Ей важно было получить их, но она тут же теряла к ним интерес.

Я спросила Джоди, чем она хочет замяться в свой день рождения, на что она заявила, что хочет пойти в боулинг. Меня это удивило. Не похоже, чтобы ребенку с такой плохой координацией мог нравиться боулинг, но это был ее праздник, и если она захотела боулинг, то мы пойдем в боулинг. Решено. Поскольку Джоди не ходила в школу, у нее не было друзей, которых можно было бы пригласить, так что пошли я, Джоди, Пола, Люси и Эдриан.

Сначала дома мы вручили подарки. Я выбирала подарок тщательно. Было видно, что она любит все кукольное и особенно привязана к своей большой кукле Джулии, поэтому я купила ей машину для куклы, совсем как настоящую, и кукольный высокий стульчик. Она развернула свои подарки без восторгов, которых всегда ожидаешь от детей, изучила их и отставила в сторону без каких-либо комментариев. Мне стало очень обидно и вместе с тем любопытно. Не то чтобы ей не понравилось, но как будто для нее ничто не имело ценности, и я не могла попять: почему? Но оставила этот вопрос на потом, и мы отправились в боулинг.

Как я и думала, Джоди не могла бросить шар так, чтобы остаться в игре, но все же ей нравилось это занятие, хотя она и выкидывала свои обычные номера, приказывая всем вокруг командирским тоном. Но истерик не было — ни в боулинге, ни позже, в «Макдоналдсе», где она захотела поужинать. Но ведь это был ее день рождения, и мы все соглашались с ее пожеланиями — и были за это вознаграждены тем, что она не бросалась на пол, не вопила и никого не била. Мы вернулись домой, довольные, что день рождения Джоди прошел как нельзя лучше.

Спустя две недели пребывания у нас, на следующее утро после свидания Джоди с родителями, я оставила ее поиграть в комнате, пока все не уйдут в школу. Ей это не понравилось, но мне нужно было обеспечить рабочую обстановку, а спокойный завтрак был бы хорошим началом дня. Когда все ушли, я поднялась к Джоди, сказала, что она может одеваться, и спросила, что она хочет на завтрак.

— Ничего. Ненавижу тебя, — отрезала она и показала язык. — Отвали.

— Какая жалость… — Ее грубость я пропустила мимо ушей. — Ты-то мне нравишься, и я хотела провести вместе с гобой день.

Она посмотрела на меня:

— Почему? Почему я тебе нравлюсь?

— Потому что внутри злой Джоди есть Джоди добрая и счастливая, которая хочет выйти из комнаты. Теперь одевайся и идем завтракать.

И она оделась и пошла. Не стала спорить. Я была благодарна ей за это и мысленно наградила нас обеих золотыми звездочками.

Должен был прийти репетитор заниматься с Джоди, но до половины второго она была свободна, так что с утра мы отправились по магазинам, чтобы купить Поле новую куклу, а Люси — косметичку. В машине я объяснила Джоди, куда и зачем мы едем. Она никак не отреагировала. В универмаге я нашла все, что было нужно, затем на эскалаторе мы поднялись на верхний этаж и пошли в кафе. Мы взяли по куску яблочного пирога и сели у окна, поглядывая на улицу внизу. Мы могли бы быть нормальной парой — мать и дочь, которые в выходной отправились в торговый центр, — и я уже в который раз задалась вопросом: что же могло так сильно выбить из нормального русла ее жизнь? Ее травма оказалась намного сильнее, чем можно было предположить, исходя из пересказа Гэри личного дела Джоди. И всякий раз, задаваясь этим вопросом, я заставляла себя остановиться. Выдвигать обвинения кому-либо — это непрофессионально, и к тому же давать оценку ее поведению было преждевременно. Ведь Джоди постоянно держала меня в таком напряжении, что у меня просто не получалось отстранений посмотреть на все со стороны, чтобы увидеть картину целиком. Сегодня днем, когда она будет заниматься, у меня будет хотя бы пара часов посидеть с бумагами.

Мы допили чай, затем пробежались но магазинам на первом этаже. Я заметила, что Джоди как-то сникла, так что решила на этом закруглиться, и мы направились к лифтам. Я показала ей, как вызывать лифт, и объяснила, как он работает. Когда лифт подошел, сзади нас собралось уже достаточное количество людей, но мы стояли первыми. Мы вошли и встали у стенки. Джоди взяла меня за руку, но как-только двери стали закрываться, она вцепилась в меня и закричала:

— Нет! Пусть остановится! Не хочу!

Я быстро протиснулась между двумя женщинами и нажала на кнопку открывания, извинилась и выпустила Джоди. Я нагнулась к ней и положила руки ей на плечи:

— Что случилось, Джоди? Здесь нет ничего страшного,

— Не хочу, — простонала она. — Не пойду туда!

— Ничего страшного, можно и не идти, если не хочешь. Поедем вниз на эскалаторе.

Мы пошли к эскалатору, и, пока спускались, Джоди крепко держала мою руку.

— Я зайду туда с папой, — сказала она, наморщившись.

— Куда, в лифт?

Она кивнула:

— Напутаю его. Посмотрим, как ему понравится. Покажу ему.

— Почему ты хочешь напугать его, Джоди?

Но она только пожала плечами. Она снова ушла в себя, и дверца в ее прошлое, только что чуть приоткрывшаяся, снова захлопнулась.

Джоди быстро отошла от испуга, и к нашему возвращению домой настроение ее снова было хорошим. Я все хвалила и хвалила ее, повторяя, как хорошо мы провели время и как я рада была с ней пообщаться. Она сказала, что проголодалась, так что я оставила ее играть с ее куклой Джули и ушла в кухню. Она захотела бутерброд с арахисовым маслом, и я тонко намазала маслом хлеб. Непременно нужно было что-то делать с ее лишним весом. Я поставила тарелку на поднос для завтрака, налила сок в стакан, потом направилась в комнату, сказать, что все готово.

Что-то заставило меня на мгновение задержаться перед тем, как войти. Возможно, тишина. Я не слышала привычного бормотания, которое сопровождало все, что делала Джоди. Я заглянула в полуоткрытую дверь и застыла. Она по-прежнему играла с Джули: сняла с нее платье и лизала у куклы между ног. Она издавала низкие, хриплые звуки, словно от удовольствия, и совершенно не замечала моего присутствия. Я вошла, и Джоди посмотрела на меня.

— Какая-то странная игра, Джоди. — сказала я спокойно. — Чем ты занимаешься? — Я знала, что демонстрировать хоть какую-то тревогу или удивление нельзя, а если запретить ей что-либо, то можно по-лучить обратный результат. Кроме того, нужно было выяснить, понимает ли она, что делает.

Она посмотрела вниз, кукле между ног, потом снова на меня. Ни тени смущения.

— Целую, — ответила она, усмехнувшись. — Она любит, чтобы ее целовали, да.

— Тебе не кажется, что это странное место, чтобы целовать ее? Мы обычно целуем друг друга в щеку.

На ее лице мелькнуло удивление.

— Но у тебя же нет мужчины. Мужчины целуют сюда… — Она показала на обнаженную промежность Джули. — А девочки сюда… — И она ткнула пальцем в щеку.

Я подошла к ней и села рядом на полу. Нужно было не терять спокойствия, чтобы и Джоди оставалась спокойной, и постараться разговорить ее. Необходимо было узнать, что и где она видела, разобраться с этим и сообщить ее социальному работнику. Она не первая, кто в таком возрасте смотрит видео для взрослых или спит в родительской спальне, где нет перегородки. Я надеялась, что все дело в этом — Джоди лишь имитирует увиденное его. Все же я запишу это в журнале на случай, если начнет проявляться какая-то иная картина. Я старалась оставаться профессионалом: спокойствие и непреклонность.

— Джоди, расскажи мне, пожалуйста, как ты узнала, что мужчины целуют сюда?

— Просто знаю, — пожала она плечами. — Женщинам нравится, и мужчины так делают. Мамы, папы и девочки.

— А Джули у тебя изображала маму или девочку?

— Не знаю. Женщину.

— Тогда, если Джули была женщиной, кем же была ты?

— Мужчиной! — Она нахмурилась, недовольная моей непонятливостью.

— Просто мужчиной или кем-то конкретным?

Она замялась, почесывая бровь:

— Не знаю… Папой… Большим папочкой…

Из этого я еще не могла сделать выводы. Для нее все мужчины были папочками, как и для многих маленьких детей. Нужно было подтолкнуть ее к тому, чтобы она описала, что именно видела и где. Но прежде чем я успела двинуться дальше, она внезапно подскочила и начала со всей злости бить куклу ногами.

— Это все она виновата! — кричала она, сверкая глазами. — Она виновата! Я говорила ей — не надо! Посмотри, что ты наделала! Говорила я тебе, держать свой рот на замке!

Я вздрогнула: пластиковая кукольная голова отлетела к батарее. Джоди кричала на Джули, точно повторяя подслушанные ею слова. Я взяла ее за руку, подобрала куклу и отвела девочку к дивану:

— Ну же, солнышко, успокойся. Не нужно делать больно Джули.

Она уложила куклу себе на колени и погладила по голове, шепотом утешая и успокаивая ее.

— Не бойся, — говорила она. — Со мной ты в безопасности. Шшш… Шшш… Он плохо сделал, правда?

— Да, — ответила я, понимая, что она говорила не со мной, а с куклой. — То, что он сделал, действительно очень плохо… — Я остановилась. — Джоди, иногда мы видим что-то, чего не можем понять. Кажется, что люди делают друг другу больно, и мы очень переживаем от этого. Ты видела, как мужчина целовал так женщину? — Я указала на ноги кукле. — В интимное место?

— Да.

— Где ты это видела? По телевизору?

— В спальне и в машине, — четко ответила она.

— В машине? Не понимаю — телевизор в машине?

Она помотала головой.

— Но ты видела это в спальне и в машине? — Она кивнула. — В чьей машине?

— Какого-то дяди. Большой фургон.

— Это было кино. Джоди, или это было на самом деле? — спросила я после паузы.

Она прищурилась, словно представляя. Я едва расслышала ее ответ:

— На самом деле. Они были там. Девочка и папа.

— И что за девочка? Ты знаешь, как ее звали?

Она прижала кукольное личико к груди:

— Джоди. Я. В комнате Джоди. В папиной машине.

— Твой папа?

— Да.