Всю ночь, отмывая от пыли и сажи железную крышу, долдонил дождь. Замолкал ненадолго и снова брался за своё. В точности как боль, привязавшаяся к раненой ноге. Вроде бы ушла – нет, не делась никуда, опять тянет из тебя жилы.

Дождь перестал шуметь, когда начинало уже светать, и времени на сон практически не осталось.

Он соскочил с кровати и, надев на покалеченную ногу протез, забегал по дому. Искал резиновые сапоги, перекочевавшие почему-то из прихожей в чулан. Спустился в подполье и вытащил сумку с тротиловыми зарядами и лежавшие отдельно взрыватели.

– Ты опять на озеро собрался? – Жена тоже встала и, подойдя к окну, отдёрнула занавеску. В комнате не стало светлей, солнце так и не смогло пробиться через серую муть. – Что ты там увидишь? В таком тумане?!

– Слышишь, грохнуло? – Он запутался в штанинах, влезая в комбинезон, и она ему помогла. – Мужики уже глушат вовсю, а я ещё даже не собрался.

– Я думала, что мы сходим с тобой на огород. – Она знала, что отговорить мужа всё равно не удастся, но хотела, чтобы его мучили угрызения совести. – Ты считаешь, что я должна делать всё одна?

– Нет, Маруся, не должна, – отвечал он, натягивая сапоги. – Но грядки копать я сегодня не буду. Пусть земля сначала просохнет. А я лучше рыбки пока раздобуду.

– Поосторожнее там, с взрывчаткой-то, – попросила его она. – Смотри себя не подорви.

– Ты кому это говоришь?! Старому минёру?! – навьючивая на себя рюкзак, сердился он. – Знаешь, сколько я переправ только одних на Кавказе подорвал?!

Вывел из сарая мопед и, потихоньку разогревая мотор, покатил под горку. Въехал в лес и, свернув с шоссе на неприметную тропинку, через десять минут был у ограждения.

Его удивило, что так быстро нашли и залатали дырку, проделанную им в прошлый раз, – всего-то и прошла неделя. Шустрые ребята, эти железнодорожники, – ничего не скажешь.

Он нырнул под поваленное дерево и, раскидав сучья, достал из тайника газовый баллон и резак.

Погулял немного по лесу, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг.

Падая с веток на листья, лежавшие под ногами, звенели дождевые капли. Гудели раздражённо, переговариваясь друг с другом, машины, скопившиеся у переезда. Грохнуло несколько раз на озере.

Нарастал шум поезда, и, пробив дыру в тумане, из-за бугра выскочил экспресс. Он был похож на самолёт, разогнавшийся на взлётной полосе. Ещё мгновенье – и, оторвавшись от земли, начнёт набирать высоту.

Просвистел мимо – и скрылся за холмами.

Он подтащил баллон к ограде и, открыв вентиль, поджёг газ. Укоротил факел и, орудуя горелкой, быстро вырезал большой прямоугольник.

Сварил раму из стальных полосок, заготовленных ещё в прошлый раз, и закрепил на ней сетку. Приварил петли и, повесив раму на столбе, закрыл проём. Получилась настоящая калитка.

Закончив работу, засунул баллон снова под поваленную берёзу. Поразмыслив немного, оставил в тайнике и часть зарядов. Вряд ли ему сегодня понадобится вся взрывчатка – в озере уже и рыбы столько нет, – и глупо таскать взад-вперёд на себе такую тяжесть.

Потратил ещё время на то, чтобы соорудить переправу.

Рядом с забором была прокопана глубокая канава, и сейчас она доверху была заполнена водой. Он взял три тонких сосновых ствола, спиленных дорожниками, и, обрубив сучья, перебросил жерди с берега на берег.

Мостик прогибался, но держал – и его самого, и мопед.

Протащив мопед через дыру, закрыл калитку и повесил на неё замок. Никто, кроме него, не должен был пользоваться проходом. Это была только его привилегия – и ничья больше.

Завёл мотор и погнал по бетонной дороге, проложенной рядом с насыпью. Поднялся на горку и, доехав до моста, спустился по пологому склону к реке, над которой, словно горячий пар, висел туман.

Ограда доходила до воды, но в этом месте было довольно мелко.

Вошёл в реку и, обогнув забор, оказался на песчаной полосе, тянувшейся до самого устья. Летом тут всегда болтался народ, но сейчас не было ни души, и никто не мог его увидеть.

Можно было бы кинуть в воду парочку хлопушек прямо здесь. Знакомые рыбаки уверяли, что в ямах под мостом стоит крупная рыба. Но тогда нужно ставить сетку. Очень уж быстрое тут течение, и река ещё поворачивает резко. Оглушённую взрывом рыбу отнесёт к левому берегу, к камышам, – там её уже не достанешь.

Он слушал, как гремят на озере взрывы, и морщился – ему эта канонада действовала на нервы. Наверняка это не местные. Чужаки, и, скорее всего, вояки – очень уж много треску.

Последний взрыв прозвучал совсем близко. Чужаки начинали глушить в протоках, около полигона, и постепенно продвигались к реке. К тому месту, где вода, переливаясь через дамбу, падает с высоты на камни.

И обалдевшая рыба, подойдя к краю запруды, тоже сигает с обрыва вниз. Остаётся только подставить под неё сачок.

Хорошее место, особенно по весне, когда рыба идёт на нерест. Но и в это время можно начерпать порядочно, и жалко отдавать кому-то такой шанс.

Он помчался к плотине и, обогнув холм, увидел армейский грузовик и крутившихся около него солдат. Они выгружали из кузова ящики с взрывчаткой и таскали их к воде.

Спрятавшись за деревом, он смотрел, как солдаты бомбят озеро.

Рассыпавшись по берегу, швыряют в воду заряды. Ждут, когда рыба всплывёт, и, раздевшись до трусов, лезут в воду с черпаками и вёдрами.

Наполнив ведро, относят к машине и сортируют, перекладывая рыбу в полиэтиленовые мешки. Берут только крупную, а мелочь выбрасывают обратно в озеро – её сразу подхватывают чайки.

Он вернулся на дорогу и поехал по колее, продавленной в глине колёсами грузовика. Добравшись до просеки, оставил мопед под кустом и дальше двигался пешком.

Прошёл через старую вырубку и, поднявшись на холм, снова увидел озеро. Но он был сейчас на другом берегу, и картинка тут была другая – светлая и чистая. Унесло свежим ветром туман, и появились скалы и узкие бухты, врезавшиеся в гранит.

Подобравшись поближе к воде, кинул первую хлопушку.

Прокатившись по скалам, эхо повторило взрыв с разными отголосками. Вверх взметнулся водяной фонтан, и, когда озеро перестало пучить, на поверхности появилось несколько окушков.

Он повторил попытку, и ему показалось, что взрывом подняло со дна корягу. Приглядевшись, понял, что это огромный судак. Он шевелился и, хотя его контузило, в любой момент мог снова уйти в глубину.

Скинул куртку и, стянув торопливо сапог и протез, кубарем скатился по склону. Прыгнул в воду, не почувствовав даже, какая она холодная. Доплыв до судака, сунул пальцы ему под жабры – и потащил к берегу. Тот почти не сопротивлялся, только дёрнулся слабо пару раз – и дал выкинуть себя на сушу.

Потом он развёл костёр и, сидя у огня, сушил мокрую одежду. Задремал – и вскочил резко, услышав, как хрустнула под чьей-то ногой ветка.

Перед ним стоял солдат, и он сразу же его узнал. Это был один из тех вояк, что глушили рыбу около плотины.

– Тебе чего? – спросил он сердито. – Ты как на меня вышел? Вы сюда все перебрались, что ли?

– Не, батя, я один, – ответил служивый. – Остальные в часть поехали, а я удрал.

– Как это удрал? – не понял он. – Тебя теперь ищут?

– Нет, – мотнул головой солдат. – Меня никто пока искать не будет. Я соврал им, что с бабой познакомился, – и отпросился до утра. Но обратно в часть не вернусь. Это я твёрдо решил.

– Выходит, ты теперь дезертир? – уточнил он, разглядывая синяки и ссадины на лице и шее у парня.

– Ага, дезертир, – согласился тот. – Мне бы только до моря добраться, а там меня уже никто не поймает. Украду лодку – и уплыву в Финляндию.

– Ты, конечно, здорово всё придумал. – Он потрогал висевшие на палках брюки и свитер – они были уже почти сухие – и начал одеваться. – Только тебе одежда цивильная нужна будет и деньги. Ты знаешь, рядовой, где их можно достать?

– Они у меня были. – Он достал из-под гимнастёрки маленький кошелёк и, открыв его, показал: – Вот тут лежали, и даже доллары были. Деды забрали всё и сказали, что ещё и мало. Велели взять денег у бабы моей и принести им водки и сигарет. Или заставят меня вылизывать языком уборную.

– Ладно, пойдём. – Он показал на рюкзак, и парень сразу же его надел и, прихватив ещё и сумку, вышел на тропу. – Одежонку кое-какую я тебе, пожалуй, найду. А деньгами помочь не смогу – это ты не по адресу обратился.

Двигались очень быстро, и, хотя он шёл налегке, поспевал за парнем с трудом.

– Погоди, отдохнём немного. – Он опустился на пень, и солдат, скинув рюкзак, устроился рядом, на поваленном дереве. – У тебя родные-то есть?

– Сеструха в Финляндии живёт. – Он стряхнул с плеча упавшего на него с ветки паука. – Только я адреса не знаю. Сначала письма писала, а потом перестала.

– Интересное совпадение, – сказал он. – У меня сестра тоже за финна замуж вышла. Я недавно ездил к ней. Хорошо живёт.

Снова потемнело. Натянуло туч, и начал накрапывать дождь.

– Заночуешь сегодня у меня. – Он достал из кармана ржаную горбушку и, разломив хлеб, протянул кусок солдату. – А утром попрошу соседа, чтобы до города тебя довёз. У него своя фура – там слона можно спрятать.

– Ты в посёлке живёшь? – спросил парень. – У вас там бабы молодые есть?

– Девки-то? Да как тебе сказать. – Он почесал затылок. – Которые со своими зубами – таких мало осталось. Чего им тут делать-то? В навозе ковыряться?

Он поднялся и подёргал ногой, проверяя, как держится протез.

– Это тебя где ранило? – Парень посмотрел на него с сочувствием. – На войне или на гражданке?

– По пьяному делу. – У него на поясе висел тесак, и, вынув его из чехла, он срубил толстую ольховую ветку.

Они свернули в болото, и под ними закачался зыбкий мох.

Он шёл впереди, проверяя палкой топкие места, и один раз не угадал – провалился по пояс в яму.

– Да, батя, хорошо ты опять искупался. – Парень помог ему выбраться из трясины и, поискав в жидком месиве, нашёл и принёс сапог. – Нужно по новой сушиться.

– Скоро будем уже дома. – Они вышли на дорогу и шлёпали теперь по раскисшей глине. – Сейчас поедем с тобой на дрыгалке.

Он нырнул в кусты и, выкатив мопед, сообщил с гордостью:

– Тридцать лет уже меня возит, ещё до армии покупал. Таких теперь не выпускают.

– Думаешь, он выдержит двоих? – потрогав хлипкий багажник, спросил с сомнением солдат.

Он прикинул на глаз, сколько тот весит.

– В тебе килограммов семьдесят, наверное, не больше.

– Шестьдесят восемь, – назвал точную цифру солдат. – Это до армии столько было. А сейчас, думаю, ещё меньше.

– А супруга моя тянет на все девяносто. – Достав из рюкзака канистру, он долил в бак бензина. – В те выходные на огород её возил. Ничего, драндулет не развалился.

Привязал рюкзак к раме и, подождав, когда солдат устроится на багажнике, покатился по дороге. Сначала медленно, а потом всё быстрей и быстрей.

Подъехав к мосту, они поднялись на насыпь и уже через полчаса были около проёма.

– Ну, батя, ты даёшь! – У парня глаза полезли на лоб, когда он увидел, как его новый знакомый вставляет в замок ключ.

– Ты только не рассказывай никому, что видел, – закрывая снова калитку, предупредил он солдата.

– Ну ты чего, – обиделся тот. – Я по уши деревянный, что ли?

Он велел солдату снять бушлат и надеть его куртку.

– У развилки менты могут стоять. Если спросят про тебя, скажу, что ты мой племянник и приехал погостить.

Он издалека увидел синюю машину, стоявшую на обочине, и, сунув руку в карман, стал нащупывать сотенную. Перекрестился мысленно, когда из «Лады» выглянуло знакомое лицо. Мент, живший по соседству. Они практически не общались и за все годы, что знали друг друга, обменялись, быть может, десятком фраз. Но он всегда козырял, столкнувшись с соседом на улице. И командир делал то же самое.

– Давай проезжай, – махнул ему рукой мент.

Он поклонился низко и, нарисовав в воздухе пальцем бутылку, крикнул:

– Спасибо, начальник, с меня пузырь.

Жена как раз в это время возвращалась от соседки. Услышала, как тарахтит, приближаясь к дому, его дрыгалка, и подождала у ворот.

Долго таращила глаза, разглядывая соскочившего с багажника солдата. Потом перевела взгляд на мужа, с головы до ног перемазанного грязью.

– У вас там учения проводились? – Она посторонилась, пропуская мужиков на участок. – А остальные где? Полегли на поле брани?

– Тут, Маруся, такая история. – Подтолкнув солдата к крыльцу, он заслонил его своей спиной. – Бьют их там сильно и деньги отнимают. И прав никаких у них реальных нет.

– А ты тут при чём? – не поняла она. – От тебя разве что-то зависит?

– Ему нельзя возвращаться в казарму. – Он был уверен, что делает всё правильно. – Парень переночует у нас сегодня, а утром уедет в город.

Жена вздохнула тяжело и, не сказав больше ни слова, направилась в дом.

Он принёс ей на кухню судака, и, мельком глянув на мужа, она отвернулась.

– Опять вся кухня будет уделана. Зря, выходит, я прибирала и всё драила.

– Я могу почистить судака на улице. – Он достал из ящика специальный нож. – Ты сегодня будешь его варить?

– Сама всё сделаю. – Она отобрала у него нож. – Иди лучше покажи своему гостю, где у нас что находится. И помойтесь оба, а то вы похожи на бомжей.

Он проводил солдата в баню и объяснил, как работает электрический подогреватель.

– Это я из Финляндии привёз, – сказал он с гордостью. – Мне его сестрёнка подарила. Не очень уже, правда, новый, но с задачей своей справляется.

Парень разделся и, встав под душ, начал надраивать мочалкой тощее тело.

Пришла жена и принесла махровое полотенце и целый ворох одежды. Старые мужнины футболки, трусы и спортивные брюки.

– Я не смотрю, не смотрю, – закрывая ладошкой лицо, говорила она. – Всё равно не увижу ничего нового. Мужики одинаково все устроены.

Потом она позвала их ужинать и, накрыв на веранде стол, смотрела, как они едят. Дремлют оба над тарелками и, выудив из рагу сосиски, ковыряются нехотя в тушёной капусте.

– Чего-то у вас совсем аппетита нет. – Она сходила в чулан и вернулась с бутылкой водки. – Может, вам налить по граммульке? Тогда дело пойдёт веселей.

– Вот это, Маруся, ты хорошо придумала, – сразу же оживился он. – Тебе пенсию что ли досрочно выдали?

– Ага, как же, дождёшься от них, – и в срок-то не всегда получишь. – Она поставила на стол стопки и, налив мужчинам, про себя тоже не забыла. – Соседка долг вернула – ментам зарплату выдали. Так что ночка сегодня весёлая будет.

Ночь в самом деле выдалась весёлая.

На окраине леса трещали выстрелы – менты соревновались в стрельбе по бутылкам.

Гаишники гонялись за мотоциклистами, и ночную тишину то и дело разрывали рёв моторов и визг тормозов.

Хлопала входная дверь. У солдата, видимо, были проблемы с животом, и он бегал часто в уборную.

Под утро всё стихло, но перед самым рассветом неожиданно раздался сильный взрыв. В окнах задрожали стёкла, и, соскочив с кровати, он выбежал на улицу и увидел, что горит лес. В той стороне, где было озеро, небо лизали высокие языки пламени.

Жена тоже поднялась и, надев халат, вышла на крыльцо.

Щёлкнула выключателем, и, подсвеченные жёлтым фонарём, из темноты вышли яблони и прятавшиеся за ними сараи и курятники.

– А почему у тебя сарай стоит открытый? – спросила жена. – Ты мопед убирал внутрь?

– Нет, – мотнул он головой. – Драндулет я оставил тут, около крыльца. Не понимаю, кому он мог понадобиться.

– Не понимаешь? – Она подошла к веранде и, забравшись на скамейку, заглянула в окно. – Никого тут нет – коечка пустая стоит. Ещё и застелил перед уходом аккуратненько – чему-то его в армии успели научить.

– Странный он, конечно, парень. – У него всё это не укладывалось в голове. – Куда он сможет на этой тарахтелке уехать?

Мимо дома с сиренами и с мигалками промчались одна за другой пожарная и милицейская машины. Через несколько минут в том же направлении проехала «скорая помощь».

– Кошелёк он тоже прихватил, – проверив сумку, сообщила жена. – Там, правда, денег было немного, рублей триста, наверное.

– Может, решил вернуться в часть? – На эту мысль его натолкнула куртка, которую он давал поносить солдату. Она осталась висеть на гвозде, а свой форменный бушлат рядовой забрал. – Понял, что ни в какую Финляндию всё равно не попадёт, и двинул обратно, в казарму.

– Правильно и сделал, – сказала она. – Куда ты от неё убежишь? От армии родной. Когда ты с командиром своим подрался, и тебя хотели в тюрьму посадить, тоже в горы убежал. Ну и чем кончилось? Мина всё равно тебя догнала.

– Что там могло взорваться? – Ему показалось в какой-то момент, что вместе с дымом ветер принёс запах горелого мяса. – Поезд спустили под откос?

– Да ладно тебе, поезд, – отмахнулась она от него. – Террористы у нас тут, что ли, завелись?

– А если это сделал солдат? – Он отчётливо представил себе, как всё произошло. – Парень видел, куда я спрятал взрывчатку и газовый баллон. Достал – и подложил под рельсы.

– Ну и зачем ему это нужно было? Он, по-твоему, ненормальный?

– Может, и ненормальный. На роже у него не написано, и карты медицинской я его не видел. Кстати, со мной в одном взводе тоже служил такой придурок, – вспомнил он старую историю. – Тихий такой, вежливый и всё время улыбался. Ему оплеуху дадут, а он улыбается. Отчитывают перед строем – то же самое.

– Это совсем другое, – не согласилась она. – Он ведь, кажется, повесился?

– Вот именно, – кивнул он. – Поставили его в караул – склад с боеприпасами охранять. А утром приходим – висит в петле, и рядом валяется замок. Открыл дверь и пытался взорвать склад. Это он так отомстить хотел, только не вышло у него ничего.

– Господи, какая глупость! – возмутилась жена. – Этот парень кому мог мстить?! За что?!

– Армии родной – это раз. – Он начал загибать пальцы. – Москве и Питеру – это два и три. Ментам – четыре. Нам с тобой – пять. – Перечислив всех, потряс в воздухе кулаком. – Я их много, таких желторотых цыплят, встречал на Кавказе. А теперь они вылупились здесь.

– Да, хорошо он тебя отблагодарил. – Она выключила свет и, подойдя к окну, задёрнула занавеску. – Тебя посадят – в этот раз уже точно. А ведь я предупреждала.

Зажгла под иконкой лампадку и, перекрестившись, стала собирать мужа в дорогу. Двигаясь почти в полной темноте, вынимала из шкафа и комода и складывала в сумку тёплые вещи. Распорола матрац и, хрустя купюрами, отсчитала и протянула ему тысячу евро.

– Ты думаешь, Маруся, что мне лучше сейчас уехать? – Он достал из буфета иностранный паспорт. – Может, обойдётся ещё всё?

– Дай-то Бог. – Она снова подошла к иконе и перекрестилась. – Виза ведь у тебя не закончилась? Поезжай к сестре, в Турку, и поживи там у неё какое-то время. Отдохнёшь, половишь рыбку. А вернёшься, когда тут всё уляжется.

У него как будто камень свалился с плеч. Так легко и просто всё разрешилось.

Он видел уже себя на берегу озера, с удочкой в руках. Над бухтой гулял свежий ветерок, и по чёрной воде шла рябь. Это немного мешало, поскольку трудно было определиться с поклёвкой, но решающего значения не имело – садок был доверху набит сигами и форелью.

Было сухо и ясно, и, хотя солнце, появившись ненадолго, снова скрылось за холмами, его присутствие ощущалось.

Между берегами, словно медные струны, протянулись лучи, и ветер наигрывал мелодию. Очень сдержанно и тихо, только для себя и тех, кто понимает в этом толк.

– В самом деле, поживу пока у сестры. И ей будет веселее. А то сидит там целыми сутками в пустом доме одна. – Он надел пальто и обмотался на европейский манер шарфом. – Ты тут без меня не надрывайся сильно-то на огороде. Всей работы всё равно не переделаешь. Береги себя, Маруся.

Взял сумку и пошёл к выходу.