В очередной раз всмотримся в наше сегодня. О чем-нибудь помолчим, как-нибудь с мыслями соберемся, о чем-либо подумаем повнимательней. А можно что-нибудь сказать. Грубо и честно ляпнуть свое правдивое слово. Про очередное подорожание природного газа, например. Или поваренной соли, ортопедических стелек в ботинки. Про общенародный сортир, который безмолвно заперт в ночи в непосредственной близости от станции подземного метрополитена. Это ведь тоже достояние уже не прошлого, а настоящего. То самое достояние, которое к корабельному выстрелу на темной петроградской реке отношения вроде как не имеет.

Замечу, что и в 1917-м осень была такой промозглой, как сегодня. И природный газ тоже был, хотя и не во всех квартирах. И там, где не было этого летучего продукта, там ни дров, ни керосина тоже не было. Поэтому там холод нечеловеческий в квартирах был. Такой, что канарейки мерзли. А еще — голод и Первая мировая война. Она-то, кстати, сказать, и переросла в Гражданскую. Но все-таки первое, что предшествовало — это безработица. Заводы стоят, фабрики не работают. И все дорожает. И гиперинфляция. И политических партий до черта. А в банках, на почте, на вокзалах вообще такая дрянь творится, что до сих пор чувствуется. Вот и решили с корабля из пушки выстрелить.

Лет через двадцать в нашей стране появились люди, которых стали почему-то считать японскими шпионами, покушающимися на жизнь генсека Джугашвили-Сталина. Эти же злоумышленники взорвали первый отечественный аэростат и заложили взрывчатку внутрь плотины сперва первой очереди Днепрогэса, а затем и во все остальные электротехнические очереди. И подземные ходы, которые теперь то тут, то там обнаруживаются, — их рук дело. И закадычная дружба с еврейскими активистами. И Мартин Борман (партийный геноссе) тоже был ихний: с ним в ресторане, в аэропорту портвейн пили. А после — Моше Даян, и все остальные. Вплоть до самого любимого на сегодняшний день представителя гималайской международной общественности.

А тех, какие сегодня по газу и еще по чему-то, я лично определять не берусь. В конце концов, эпоха другая и страна тоже другая. От прежней, мягко говоря, мало что осталось. Так, памятник кое-где, доска мемориальная на стенке, заводик какой-нибудь, фабричка галошная, где раньше человек тысяч десять работало. Вот утречком по гудочку встанут и всей толпой на работу. Смену отработают, а после дома сидят. Иной раз в кинематограф сходят, а после опять дома сидят. Или куда-нибудь за колбаской ломануться, за книжечкой, за шапочкой, за трусиками, еще за чем-то. А могут еще какому-нибудь дяде где-нибудь в ножки поклониться. Зачем? А так просто. Есть дядя — есть и ножки. И что нам в такой системе жизни и времяпребывания не понравилось, так до сих пор не выяснено, не определено. Ведь все-таки, граждане, у нас главный праздник был. По случаю одиночного выстрела с корабля на темной петроградской речке. Что-то ведь грело нас. А что нас греет теперь?

Не берусь утверждать, что газ или, к примеру, бензин, которые постоянно дорожают. При том, что некий Шмонов — вообще псих, ненормальный. Это он 7-ого ноября далекого теперь 1990 года стрелял из пневматического ружья во время военного парада на Красной Площади в Михаила Сергеевича Горбачева, отца перестроечного периода нашей жизни и нобелевского лауреата.

Думаю, что все это, конечно, кого-нибудь и сегодня может согреть, а кого-нибудь не может. У нас не все с одинаковой остротой ощущают тепло эпохальных исторических событий. Они чем-то другим греются. Не супервысокими ценами на нефть и агитационными бомбами для местного населения. Не увеличением военных расходов, не новой холодной войной между нами и ими. Видимо, чем-то еще. Хочется думать, что чем-то радостным, человеческим, приятным, умным, субъективным, а не тем, что однажды уже привело к «закипанию возмущенного разума». Возможно, что разум этот у кого-то уже закипает, как самовар на сосновых шишках. Но не по случаю очередного ущемления чьих-либо прав, беспардонного разгильдяйства, повального хамства или крутого витка подорожаний, а тогда, когда по телевизору показывают все самое захватывающее и все самое поучительное. Из сексуальной жизни хорьков.