Все знают, что аэроплан изобрели американцы братья Райт, но почти никто не ведает, что первый в истории человечества воздушный шар был самолично построен Иоанном Грозным.
Своими собственными руками Иоанн сшил воедино 1587 бычьих пузыря. Вместе с женой Марфой Иоанн и надул свое детище, а старт оного назначил с Лобного места на Красной площади.
— Ну, окаяшки, — усмехнулся Грозный в свои небольшие усики, — кто хочет до неба подняться?
Народ жмется, безмолвствует.
Лишь валдайские колокольчики на колпаке Васьки Блаженного позвякивают.
Помрачнел тогда Грозный, и говорит:
— Али вам, курицыны дети, не надоело на грешной землице валандаться?! Али вам не желается к небесной лазури прикоснуться?!
Молчат, проклятые.
Тут боярин Борис Годунов вперед выступает, и молвит:
— Царь и великий князь, дай нам ещё хоть чуток на грешной землице поваландаться. Рожденный ползать, летать не может. Не достойны мы небесной лазури-то!
А тут, будто назло, погода замечательная.
Летняя! Лётная!
Маковки церквей на солнышке золотом блещут.
Царь-пушка матово отсвечивает.
— Так что же, — чуть не плачет Иоанн Грозный, — мне самому лететь?!
Тут выходит вперед сынок Грозного, Ваня.
— Батя, — говорит, — пущай наш народ вверх летит, а нам, великим князьям и царям, надлежит поближе к отеческой землице быть.
— Да не хочет народ лететь-то! — рычит Грозный. — Робеет!
— А ты дерзкого пошли, — отвечает Ваня. — Вон хоть Ермака!
— Ну, — повернулся к тучному мужику, Ермаку Тимофееву, Иоанн Грозный.
— Я лучше Сибирь покорять пойду, — пробасил Ермак и сурово посмотрел из-под лохматых бровей.
— Прочь с моих глаз! — глотая слезы, приказал Грозный.
Ермак перекрестился на Василия Блаженного, сунул топор за кушак, да и пошел на восток, Сибирь покорять.
Повернулся Иоанн Грозный ко всему народу:
— Ну, московиты?! Чего притихли-то?!
— Мы, батюшка, — отвечает народ, — лучше отправимся Казань брать. Татаре зело заедают.
— Вон с глаз моих, — заскрежетал зубами Иоанн.
— Так кто же к небесной лазури прикоснется? — весь в слезах поворачивается Грозный к своему сынку, Ванюшке. — Али ты, Ваня, не народ?! Али и ты откажешься?
— Откажусь, батя, — ковырнул носком красного сапожка кукую-то труху Ваня. — Чего я там не видел-то?!
— А я говорю, — полетишь! — заиграл желваками Грозный.
— Не-а, — отвечает Ваня, и из носа длиннющую козу достает.
Рассвирепел тут евонный отец, Иоанн Грозный, как шваркнет сыночка жезлом по куполу.
Окровавленный Ваня пал ниц.
— Давай я полечу, надежа государь, — заиграл валдайскими колокольчиками на колпаке Васька Блаженный.
— Лети! — только и ответствовал Иоанн Грозный.
Взлетел Васька, но недалече.
На сто сажень поднялся, а потом рухнул прямо на Лобное место.
Разбился юродивый насмерть.
Грозный самолично гроб героя в церковь для отпевания внес.
Сам патриарх Блаженного Ваську отпевал.
В честь отважного паренька, первого русского воздухоплавателя, и нарекли храм его именем — Храм Василия Блаженного.
А тем временем народ Казань взял, Ермак Сибирь покорил, а живописец Репин картину живописал.
«Иоанн Грозный убивает своего сына».
Неплохая получилась картина.
Только живописец воздушного шара почему-то не изобразил.
Упустил важнейшую деталь.
Жаль!
Иоанна давно в живых нет, а то не поздоровилось бы мастеру кисточки и скребка.
Это уж, поверьте нам, точно.