Выйдя из офиса, Николай двинул домой. Шёл ровным шагом, не нервничал, не озирался. Лик – само спокойствие, даже безмятежность…

И всё то была маска. Гордеев теперь умел владеть собой.

Мозг его работал мощно и уверенно.

Так – говорил себе Николай. Давай-ка, Коля, разберёмся. Насколько правда то, что поливал мне сейчас знаток душ человеческих?.. Что-то от истины в этом, бесспорно, есть. Таинственные кланы, скрытая от глаз профанов власть посвящённых…

Может показаться странным, но как раз этому Николай и поверил. Как и тому, что психолог причастен к сонму невидимых собратьев. В какой степени? – другой вопрос. А каковы истинные цели его – это уже вопрос третий.

Шаг Николая чуть замедлился. Лицо отяжелело, взгляд стал твёрже.

М-да. Наверно, к каждому из нас когда-то да является свой Мефистофель, с предложением, от которого так трудно отказаться. Вот только в каком облике, да в каком чине ихней иерархии твой искуситель, вот ведь загадка! Обидно, должно быть, когда узнаёшь, что твой персональный демон – дрянненький чертёнок, как из сказки про Балду.

Гордееву стало смешно, и он как-то лихо, отвязанно повеселел. Конечно, Пинский не похож на беса, но ведь настоящий-то бес как раз на беса и не должен походить – а иначе что ж это за бес!..

После такой витиеватой фразы Николай развеселился совсем. Увидел невдалеке скамейку, сел и закурил.

Ясно, в общем-то, одно. Он на самом деле нужен Пинскому. Очень нужен! А коль так, то какие бы тайные планы не питал Александр Яковлевич, покуда он – союзник. Он действительно хочет отыскать и истребить маньяка. Возможно, из неких своих соображений, возможно, используя Николая как орудие – но до поры до времени он это орудие будет беречь и холить… а мне только этого и надо!

Николай поймал себя на том, что ему хочется посоветоваться с Бородулиным. А почему бы, собственно, и нет?.. Он встал, выкинул окурок и достал телефон.

Но прежде отзвонился Марине, вернее – в регистратуру; услышав, что педиатр Строкина у себя в кабинете, ведёт приём, он успокоился и тут же перезвонил консультанту.

– Евгений Петрович?.. Узнали? Ну, отлично. Здравствуйте. Вы сейчас не очень заняты?..

Николай старался рассказывать всё в подробностях, ничего не упустить. Бородулин слушал чрезвычайно внимательно, даже все телефоны на это время отключил – и рабочий, и мобильный. Выслушав же, крепко поскрёб сперва в бороде, затем в затылке – таковой была, как Николай понял, материализация умственных усилий. Затем журналист прокашлялся и изрёк: – Да уж… Темна вода во облацех. Кстати, как ты сам воспринял сию повесть?Николай пожал плечами – почти непроизвольно это вышло у него.– Нормально воспринял. В свете последних дней я, кажется, и Армагеддон нормально восприму… В чём-то наш друг наверняка приврал. Но в целом я склонен ему верить. Пока, во всяком случае. Он действительно хочет поймать этого… Это не шутки! – тот ведь Ушакова кончил, так?– По всем признакам как будто так.– Вот видите. Так что у Яковлевича положение тоже… вроде губернаторского. А потому и баснями ему заниматься некогда.Евгений Петрович ещё раз энергично приутюжил бороду.– Ну, по крайней мере, логика в этом есть…Стрёмно всё это, Коля. Могу сказать одно: девяносто девять из ста всех этих тайных обществ – попросту говоря, сатанисты. Уж поверь мне, криминальному репортёру. Но туману напустить они умеют!.. И о благе ближнего они заботятся, и о познании, и о счастье всего человечества, мать их… Клоуны! И потом, не стоит забывать старую библейскую истину: «благими намерениями дорога в ад вымощена»…– Благими пожеланиями, – поправил Николай, – в оригинале – пожелания, а не намерения.– Пусть так, – согласился тот, – суть та же. Пойми, Коля, меня верно: я вовсе не хочу сказать, что ваш Пинский со своими, хм… компаньонами – слуга Люцифера. Но ведь бывает, люди заблуждаются искренне! Пинский изрекает пожелания самые благие, может быть сам верит в них – но кто знает, что из этого выйдет в самом деле?Николай пожал плечами.– Так или иначе, Евгений Петрович, а я свое слово сдержал – сообщил вам все без утайки.– Я ценю, Николай. И знаете… – тут Бородулин смущенно перешёл на «вы», – я ведь тоже в прошлый раз не всем вам открыл, кое-какую информацию придержал для себя. Ну, будем считать, что мы квиты.– И что за сведения?– О наших писателях. Дело вот в чем: как только я выступил по телевидению, ко мне обратились трое из них – разумеется, каждый сам по себе. Первым прибежал Ягодкин. Весь такой взбудораженный! Хочу, говорит, роман написать…– Про маньяка?– Ну да. На основе истории с этими убийствами. Интересовался любыми сведениями об этом деле, заплачу, говорит… Нужны мне его копейки! Шут гороховый… Ну, после него появился Барков – этот поведал о том, какой он большой специалист в области глубиной психологии и оккультизма. Мол, и он пишет о маньяках. Тоже любопытствовал насчет деталей… Сказал, что будет рад любой информации. Ну и чуть погодя заявился Глухаревский. Замутил разговор о психологии убийц, о том, о сём – в общем, развел целую философию. Якобы хочет попробовать написать что-нибудь на эту тему, но непременно с мистическим уклоном. Попросил держать его в курсе всех новостей. Открытым текстом заявил, что в случае чего щедро отблагодарит. Вот такие пироги.– С капустой и хреном… – пробормотал Гордеев. – Да, это любопытно. Как вы сказали в прошлый раз?.. Маньяки частенько интересуются расследованием, предлагают свои услуги правоохранительным органам и все такое…– Все правильно, – Бородулин ухмыльнулся. – Скажи, а у вас с Пинским наши гении всё в подозреваемых ходят?Николай задумчиво кивнул.– Да. И тут один любопытный момент проклюнулся…Бородулин так и навострился. Гордеев мысленно ругнул себя за то, что не сдержал язык – но делать нечего, пришлось поделиться.– Я тут недавно странным образом столкнулся с Глухаревским… – и рассказал об их с Пинским догадках относительно стихии воды и Касьянова дня.Брови консультанта проделали сложное движение.– Хм-м?.. А ты знаешь, это любопытно… Тем более, что и река там у вас рядом… Да, это по меньшей мере любопытно, но пока из этого шубу не сошьёшь. Так что давай-ка еще раз очертим круг и подобьём итог по каждому.Николай не возражал.– Итак, подозреваемых пятеро, – начал Бородулин, – с кого начнём?– Да не всё ли равно? Давайте с Ягодкина.– Давай. Итак, Ягодкин. У него неустойчивая психика, прямо-таки кавардак в башке. Он интересуется ходом расследования. Он же – автор романов ужасов, черной мистики. Загремел в психушку, но после того, как были совершены все одиннадцать известных убийств. Алиби?..– Нет, – Николай отрицательно покачал головой. – Остается под подозрением.– Ладно. Теперь о Шарапове. Масса комплексов, раздираем внутрипсихическими конфликтами, вероятно проблемы в семье, с женой… Переходим к Глухаревскому – натренирован, физически силен, пишет, как и Ягодкин с Барковым разную чернуху, триллеры. Два неудачных брака, предположительно – эмоциональная зависимость от матери. Обращался с просьбой держать в курсе дела о маньяке…– Тоже может настораживать, – заметил Николай.– Согласен, – Евгений Петрович кивнул. – Но, на мой взгляд, самая интересная фигура – Барков. Мастер боевого каратэ – киокусинкай, порывистый, импульсивный. Специализируется в остросюжетной мистике и триллерах – заметьте! – о маньяках. Одержим неврозом и фобией. Активно интересуется всеми перипетиями происходящих в городе серийных убийств, мнением о них экспертов. И, самое главное, имеет обширные познания в области мистического знания и оккультных наук. Изучал все подряд – магию, оккультизм, парапсихологию, кармапсихологию, различные направления глубиной психологии…Гордеев только головой покачал, улыбнулся.– Подытожим, – консультант откинулся на спинку кресла. – Если смотреть по баллам – кто из них набрал больше всего очков в пользу того, что он маньяк, то на первом месте явно стоит Барков. На второе я бы поставил Глухаревского, на третье – Ягодкина. Шарапов на четвертом, ну а Леонтьев на последнем. Каково?– Насчет Ягодкина… – протянул Гордеев… – Право, не знаю. С одной стороны – псих, сто пудов, с другой – сидит закрытый… Чёрт его знает! Но первое место я бы отдал Глухаревскому, или уж, по крайней мере, пусть это место он разделит с Барковым. А Леонтьева я вообще склонен исключить.– Что ж, резонно, – покивал бородач. – Ну-с, а каково же резюме достопочтенного светилы психоанализа, Александра нашего… не побоюсь этого слова, Яковлевича?Гордеев осклабился:– Он склонен подозревать каждого. Но предпочтение все же отдает двоим – Ягодкину и Глухаревскому. Шарапов тоже на особом счету.– Кстати, когда у нас там следующее убийство? – спросил Бородулин так запросто, точно расписанием автобусных рейсов поинтересовался. – Надо подсчитать…Николай вздохнул. Высказал вслух опасения за себя и своих близких.– Правильно… – бормотнул тот, вычисляя даты, – теперь вам надо обезопаситься. Да и вообще всем… Хрен ведь его знает, что ему в башку взбредет? Я вот, к примеру, выступал когда в новостях… О, черт!– Что такое?!– Плохо дело. Сегодня у него убийство. По плану, так сказать.– Да типун вам на язык! – вырвалось у Николая.Консультант криво усмехнулся:– Да я бы только рад. Но ведь…– Так! – Николай нахмурился, вскочил с места, шагнул к окну, потом вернулся и плюхнулся обратно в кресло. – Я, конечно, вроде бы все меры принял, но всё-таки…Черт, неужели ничего не сделать?!..Бородулин подпер кулаками подбородок, набычился.– Я думаю… – наконец подал он голос, – скорее всего, увы, да. Мы бессильны. Разве что воспользоваться вашими экстрасенсорными способностями. Профилактически, так сказать.– А именно?– Попробуйте сами войти в трансовое состояние и проникнуть в подсознание, э-э… ну, скажем, Баркова.– Все-таки вы делаете ставку на него?– Да, Николай. К сожалению, да.– Почему – к сожалению?Бородулин сыграл бровями, помялся, потеребил себя за нос.– Да понимаете… Чем-то он мне импонирует. Мне лично. Но, как сами понимаете, наши личные симпатии и антипатии…– Понимаю, понимаю. Ладно, попробуем.– Хорошо. И потом, вам совсем незачем все время опираться на помощь Пинского. Судя по вашим рассказам, вы уже вполне освоились в этом самом… Астрале. А? Не попробовать ли самому – р-раз, и в дамках!Николай слегка поёжился:– Да это не так просто… Я хотел сказать – небезопасно.– Ну, кто не рискует…– Тот награждён медалью «Ветеран труда», – Николай поднялся. – А шампанского я не люблю.Соврал. Хорошее шампанское пил с удовольствием.– И медаль уже висит? – консультант тоже встал.– Нет. Годами не вышел, – и оба рассмеялись.Прощаясь, Бородулин всё же не упустил сказать:– А над советом моим ты подумай, – и руку пожал крепко, со значением.– Ладно.Гордеев сказал это не очень серьёзно – так, из вежливости. Но по пути домой задумался.Как поступить? – вот тоже вопрос. Гордеев брёл медленно, руки в карманы, взгляд под ноги. Пару раз натыкался на прохожих, рассеянно извинялся.Интуиция ничего не подсказывала. Спряталась куда-то, собака. Николай не знал, доверять или не доверять Бородулину – точно так же, как не знал, верить ли многомудрым сказаниям Пинского… Тут промелькнула и совсем странная мысль: а уж не сами ли Пинский или Бородулин?! Николай досадливо тряхнул головой, прогоняя этот вздор, но про себя вынужден был признать, что логических оснований абсолютно исключать этих деятелей нет. Как впрочем, и любого встречного-поперечного. Ну вот хотя бы этого кривоногого мужичонку с авоськой… Нет, мужичонка не подходит. Прол какой-то.Тьфу ты, чёрт! Так скоро и самого себя подозревать начнёшь. Ладно, хрен с ним со всем; в одном, консультант, пожалуй, прав: Астрал может навести на истину. Может. Но ведь ты знаешь, друг мой Колька, что это за штука. Опасная!..Да уж. Рискнуть?.. Чем чёрт не шутит! И не боги горшки обжигают, а я… ну, не бог, конечно, но худой-бедный, а «супер», как Пинский выражается. Правда, и работёнка у меня потруднее, нежели обжиг горшков…Он стал думать понапористее, сам не заметил, как идея захватила его. Шаг стал размашистым, целеустремлённым.Мать честная! – вспомнил он. Ведь этот гад сегодня может убить кого-то, а я тут мнусь, как целка!..Он даже устыдился. Люди в бой ходили! Боялись, а шли. А я, видишь ли…Самокритику прервала трель мобильника.Николай глянул на табло: батюшки, Марина.– Да!– Алло, Коленька?.. – пропел её голос весело. – Как дела-а?..– Живём! – радостно отрапортовал он и расплылся в улыбке. – У тебя что?У неё всё было в норме. Николай был так рад это слышать! но не преминул лишний раз проинструктировать подругу по технике безопасности, заверил, что непременно заедет за ней, чтобы она без него из поликлиники ни шагу, и…– Целую! – громко выкрикнул, аж прохожая тётка оглянулась недовольно.Плевать! Николай припустил домой. Он решился и сразу ощутил наплыв бодрости.А ну, давай!Дома Николай поспешно отключил оба телефона, уселся в кресло, поёрзал. Ага, удобно. Закрыл глаза, постарался полностью расслабиться. Та-ак… Дыхание ровное, глубокое… Отлично! Он открыл глаза, уставился на игру света и тени на стене.Вскоре исчезли все звуки, затем из поля зрения пропали окружающие предметы. Взгляд сфокусировался на одной точке. И эта точка начала расти. Она росла, росла, и вот доросла до него, Николая, мягко наплыла, поглотила, затянула в темный водоворот…

Николай скакал на коне по грунтовой, плотно утоптанной дороге. Он глянул вниз – ага, боевые доспехи, и все белые, на левом боку шпага в ножнах. Белый рыцарь… Это что-то новое! Конь под ним был тоже цвета молока. Путь его пролегал меж полей и лугов, заросших буйными травами. Тянуло сладковатым запахом пыльцы. Ласковое солнышко не шибко грело с прозрачных небес. Приятный ветерок овевал лицо, шевелил волосы… Ох, идиллия, язви её, не к добру это!..Вскоре дорога привела к лесу.Гордеев смело направил коня в полумрак лесной чащобы. Со всех сторон ездока окружали могучие стволы вековых сосен, кроны которых простерлись сверху, сплелись в неплотный хвойный шатер. Солнечные лучи косо пронизывали его, иной раз вдруг таинственно в них что-то вспыхивало. Из пущи доносились слабенькие шорохи, щебетание каких-то пичуг.Николай улыбнулся – сказочный лес, Берендеево царство! Здесь наш всадник чувствовал себя в безопасности, ничто не вызывало тревогу. Интересно, где же он, в чье подсознание попал на сей раз?..Через какое-то время чаща закончилась, и Николай выехал к подножию плоскогорья. Дорога извилисто поднималась вверх. Перед подъемом натоптанная колея упиралась в широкие металлические ворота с распахнутыми коваными створками. Над верхней перекладиной высилась медная вывеска с какой-то надписью. Подъехав ближе, Николай удивленно присвистнул. Старославянским шрифтом – ижицей – было начертано: «Пинъское воеводство». Вот, куда он попал! Никакое это, значит, не Берендеево царство, а святая святых Александра Яковлевича…Мгновение он колебался, все же без разрешения нагрянул, а потом махнул рукой – будь, что будет! – и пришпорил коня. Скакун сорвался в галоп, только пыль столбом. За пять минут домчал до вершины плоской горы.Конь заметно запыхался, дыхание его участилось, бока мощно вздымались и опадали. Николай решил дать ему передохнуть, остановился, а сам поднёс руку козырьком к бровям – ни дать, ни взять былинный богатырь, Илья Муромец – ё комбат!..Красотища-то какая! Холмы и долины, поля, густые леса и перелески, голубая лента реки, редкие облака в синем небе – до самого горизонта раскинулись исконно русские просторы. Николай вовсе не думал об этом – он просто знал, что это русская земля, и небо русское – это было ему ясно без всяких дум.Жеребец всхрапнул, переступил на месте передними ногами. Николай одобрительно похлопал коня по шее.– Отдохнул?.. Ну, вперёд.И они пустились легким аллюром. Минуты за три пересекли плоскогорье. Теперь – спуск.Копыта звонко цокали по каменистой дорожной насыпи, Николай натягивал вожжи, но конь у него и сам был молодец, он притормаживал, спускался очень осторожно, словно берёг всадника.Благополучно спустились и поскакали дальше лесом. Затем лес стал редеть, редеть, и показалась поляна. Всадник чуть пришпорил жеребца, тот наддал ходу и через пару минут вынес седока к перепутью, а затем остановился. Развилка!Всё как в сказке. Три дороги – влево, прямо, вправо. Только что камня с надписью нет, и не знаешь, что найдёшь, что потеряешь, пойдя по одной из них… Николай в раздумье почесал затылок: ну и куда?И здесь за него решил конь. Фыркнул, мотнул головой и двинулся влево. Ну, значит, так тому и быть – решил Гордеев. Почуял – впереди ждет приключение. Но не успели проехать и версту, как дорога уперлась в высоченную скалу. Тупик, братцы!– Эх ты, мешок травяной, – беззлобно ругнулся ездок.Всё верно: сам дурак. Конь хоть и огонь, а всё ж таки скотина бессловесная… А впрочем, зачем-то же ему сюда понадобилось?Подумав так, Николай глянул вперед. И обмер. Да ведь было отчего!Никакой скалы перед ними не было. Была всё та же лесная дорога, а на ней, откуда ни возьмись – дева в белом одеянии. Роскошные золотистые волосы пышными волнами спускались на прекрасное чело и плечи. Эка краса!.. Откуда она взялась-то?!Конь будто почуял волнение хозяина и затрусил к девице. Все ближе и ближе, вот они уже совсем рядом. Батюшки светы! Так это ж… Марина!Николай, не веря своим глазам, спешился, похлопал коня по шее – стой, мол, залетный. И двинулся к девушке.Да не тут-то было! Как вихрь налетел всадник на гнедом – и сам весь в красном. Схватил Марину, бросил на коня – тот взвился, дьявольски заржал и пустился галопом в сторону развилки.Гнев ударил Николаю в голову. Он вскочил в седло, пришпорил коня – и понеслись быстрее ветра в погоню за красным всадником, татем подлым.И сразу изменился этот мир. Небо вдруг потемнело, снизилось, свинцово заклубились тучи, взвыл холодный ветер, тревожно зашумели сосны.Николай гнал коня, впереди маячила фигура всадника в красном облачении и белое пятно поперек седла. Как ни старался этот красный, как ни шпорил он свою гнедую, Гордеев настигал беглецов. Ближе, ближе… Ну, давай, родной, не подведи, ещё чуть-чуть!.. Вот и развилка!И ворог резко встал, обернулся назад… Мать честная!Николай так и ахнул – на него, озорно ухмыляясь, глядел Пинский.Пока ассистент хлопал глазами, его шеф взмахнул кнутом, красный конь совершил невероятный прыжок и скрылся за уступом.Николай ринулся вслед, но едва достиг поворота, конь под ним стал как вкопанный. Дорога была перерезана широкой трещиной – не перепрыгнуть.Впереди удалялась спина скачущего, мелькнула алым и исчезла за косогором.Николай спешился, подошел к краю, глянул вниз – глубоко. В отчаянии огляделся – должен же быть какой-то выход?! Вскочил в седло, погнал коня назад, в объезд. Помчался, только ветер засвистел в ушах. Но как только показалась развилка, осадил скакуна.Его ждали.Недвижимо, как статуя, стоял вороной жеребец, а на нём так же неподвижно и молча восседал всадник в черном одеянии. Лицо было скрыто железной маской.Маньяк!Николай сразу понял это. Рука сама схватилась за эфес.Шпага с коротким свистом вылетела из ножен. Николай тронул коня вперёд.Зловещая фигура не шелохнулась, но маска вдруг ощерилась в адской ухмылке, что-то вспыхнуло в прорезях глазниц, невидимый ветер раздул полы черного плаща, и ужасный всадник стал похожим на гигантского нетопыря.Николай остановился, выжидающе сузил глаза: что, мол, сволочь, готов к смерти?..А тот вдруг спрыгнул наземь, отпустил коня. Ага! Хочешь так, гад, в пешем бою сдохнуть? Ладно.Спрыгнул и Николай, пошел на врага.Противники сближались. Пять метров. Четыре. Три. Два… Получай!Гордеев прыгнул вперёд. Удар!Но тёмный рыцарь был не пальцем делан. Чёрт знает, откуда взялся в его руке палаш – но взялся. Взвился в воздухе, жёстко отразил удар.Клинки скрещивались, высекали искры, просвистывали в воздухе, мелькали серебряными молниями. Противник легко, играючи, отбивал все атаки Гордеева и вскоре сам перешел в наступление.Он был силен и опытен, намного искуснее Николая – теперь тот понял это. Боец в черном теснил белого рыцаря, который уже с трудом сдерживал натиск.Кто знает, чем бы все закончилось!.. Но тут Николай изловчился, отбил яростные выпады, схватил шпагу двумя руками и нанес сокрушительный удар.Убил бы! Но в последний миг чёрный успел отпрянуть, шпага рассекла кожу на виске и сорвала маску. Та глухо звякнула о камень.Гордеев не успел рассмотреть лицо маньяка – в мгновение ока тот крутанулся, сиганул на вороного и был таков. Лишь пыль заклубилась из-под копыт.Тяжело дыша, Николай рукавом вытер со лба пот, вложил оружие в ножны и нетвердой походкой направился к белоснежному скакуну. Тут его и приложило. Будто огромная невидимая лапища накрыла сверху, подхватила и швырнула в небо.