С утра пораньше, отвезя Марину на работу, Николай позвонил Бородулину и поинтересовался, нет ли сообщений о новом убийстве.

– Я уже созванивался со своим человеком, – бодро отвечал консультант, – ничего похожего на наш случай.

– И у меня стрелка в часах не сдвинулась с места. Уже второй день сверх того не движется. Неужели он решил нарушить цикл?

– Гм… Вообще-то на маньяков это не похоже.

– Тогда я ничего не понимаю…

– Я тоже, – Бородулин вздохнул. – Боюсь, нам пока только и остаётся, что ждать… А что у вас с Астралом?

Гордеев чуть запнулся. Он, конечно, думал об этом, но что-то было чуть боязно…

– Попытаюсь, – неясно ответил он. – Если что, перезвоню.

Только отключился, как телефон запиликал снова. Диспетчер.

– Слушаю, – сказал Николай.

Тамара Михайловна подкинула ему заказ. Коля по привычке, почти машинально просканировал ситуацию и… ничего не увидел.

Что за мать твою?!

Он даже изумленно присвистнул. Как же так, неужто потерял свой дар? Закрыл глаза, напрягся, посмотрел еще раз – полный мрак, как у негра в… дупле. Интересная петрушка!..

– Тамара Михайловна, вы меня слышите? Я беру этот заказ. Говорите, куда ехать?

И вот ещё сюрприз. Улица Красноводская – опять вода, да еще красная, кровь что ли?..

Положив мобильник, он вдруг вспомнил, что там, в лесу, Пинский был красным всадником. И сразу взбудоражилась его эзотерическая эрудиция – что красный, цвет планеты Марс, божка войны, означает злобу, агрессию, ярость…

Ну, поехали, глянем, что там за красные воды, реки Вавилона!

На Красноводской по указанному адресу располагался двухэтажный кирпичный дом стариной постройки – кажется, еще до царствования Иосифа Виссарионовича. У ближнего подъезда стоял, явно поджидая кого-то, светловолосый рослый, мускулистый парень в джинсах и рубашке с коротким рукавом. На звук мотора он живо обернулся и дружески взмахнул рукой.

Клиент.

Парень оказался улыбчивым, весёлым.

– Привет, браток! На заказ? Это ко мне! Пять минут подождёшь?.. Отлично. Я быстро барахло своё перетащу.

– Много барахла?

– Да ну! Я, брат, как Диоген, всё своё с собой ношу, – он рассмеялся.

Такая нежданная учёность Николая малость удивила, он с интересом посмотрел на жизнерадостного заказчика.

– Ну давай, жду.

Тот живо скрылся в подъезде. Николай закурил, поудобнее развалился на сиденье.

Каких только чудаков не встретишь… Кстати, в этом чудиле вроде даже что-то знакомое есть. Может, когда-то уже возил его?.. Да нет. Он бы и сам тогда вспомнил… Нет, точно не возил.

Здесь и сам «Диоген» показался, в обнимку с несколькими коробками. Затем повторно сбегал и вынес большущий чемодан, рюкзак, набитый чем-то тяжелым, и еще пару дорожных сумок.

– Вот и весь мой скарб, – коротко хохотнул он.

– Переезжаете? – поинтересовался Николай для вежливости.

– Есть такое дело, – согласился клиент.

– Тоже хорошо, – кивнул Коля и спросил, – куда теперь?

– Давай, брат, на Адмиралтейскую, четыре.

Николай чуть не поперхнулся. Адмиралтейская, адмирал, корабли, море – ассоциация с водой. Опять двадцать пять! Или это у меня бред преследования начался? Наверное, и у Ягодкина все вот так же начиналось…

Довез, конечно, все путем – хоть на Адмиралтейскую, хоть на Капитанско-флотскую. Выгрузились, заказчик рассчитался. Здесь, на новом месте он как-то переменился, шутить перестал, вообще говорить перестал. Отлистнул купюры, кивнул, выволок вещи из кузова и хлопнул ладонью по борту – мол, езжай, свободен.

Николай и уехал.

Тормознув в переулке, он созвонился с Мариной.

– Мариша, как дела? Нормально?.. Ага. Я хочу тут в библиотеку заскочить, мне по пути как раз. Кое-какие книжки посмотреть, может и на дом взять. Так ты, ежели что – звони немедля, хорошо? Ну, пока!

Заехал в библиотеку, набрал там книг на вынос – свои-то и Маринины уже давно все перечел. Читательский зуд у него не пропал, скорее, наоборот еще пуще распалился. Только времени сейчас маловато остается на читку.

Пока заносил в квартиру, тут его застал телефонный звонок. Звонил Пинский:

– Николай, здравствуй. Как у тебя со временем сейчас?

– Что-то серьёзное?

– Полагаю, что да.

Крепко это было сказано, со значением. Николай поглядел на стенные часы.

– Раз так, то я к вашим услугам.

– Прекрасно. Я жду, приезжай.

В пути Николай размышлял: что за дело такое… Новая информация по писателям? Не очень похоже, не стал бы Пинский томить неизвестностью. А что тогда?.. Непонятно. А ну-ка, интуицию включим.

Он притёрся к обочине, заглушил двигатель. Привычно расслабился и включился в режим прозрения – «полуастрал», как сам это назвал с иронией.

«Полуастрал» сработал. Бесплотное видение качнулось перед мысленным взором Гордеева и сказало ему, что Пинский имел возможный контакт со своим орденским начальством.

И это всё. Николай открыл глаза.

Ну ладно, уже кое-что. Этот контакт – несомненно, по его, Николая, делу. Едем!

Секретарша Лена, увидев Гордеева, так и рассиялась в радости:

– Николай Григорьевич, шеф вас ждёт! Сказал, чтоб я немедля вас впустила!.. – хотя в приёмной никого не было.

Николай кивнул, улыбнулся и открыл дверь.

Пинский был, как обычно, безупречно-элегантен, но Николай враз просёк, что психоаналитик на взводе. Это никак не отражалось на его виде – ну просто никак: он не суетился, не делал мелко-нервных движений, не был бледен или, напротив, красен, глаза не бегали, речь не сбивалась… Но и Николая было на мякине не провести. Он увидел ясно: Пинского лихорадит. И впрямь развязка близка – прав Бородулин.

– День добрый, Александр Яковлевич.

– Рад видеть, Николай. Присаживайся.

– Спасибо.

Сел и хозяин. Секунды на две – почти незаметная – повисла пауза, а затем Александр Яковлевич молвил:

– У тебя ничего нового?

Вопрос совсем зряшный. Николай едва сдержался, чтобы не усмехнуться – прорвалось-таки напряжение.

Похоже, Пинский и сам это почуял. Виду, правда, не подал ни малейшего.

– Может быть, это и праздно звучит… но я не мог не поинтересоваться. Полагаю, ты понял.

– Да конечно. А у вас, я вижу, есть что-то.

– Верно видишь. Впрочем, это не столько новое, сколько…

– Хорошо забытое старое?

– Нет, – терпеливо сказал Пинский, а Николай выругал себя: не суйся языком!.. Но Пинский великодушно не заметил этого.

– Слушаю, – извинился интонацией Гордеев.

– Видишь ли, Николай… – начал Александр Яковлевич мудрёное предисловие, – согласись, я не скрывал, что посвящаю тебя в дела нашего Ордена постепенно, открывая информацию частями…

«Не скрывал, что скрываю», – съязвил мысленно Николай, а Пинский тем временем перешёл от присказки к сказке:

– …и вот настал час, когда я должен объявить тебе ещё нечто.

Здесь он по всем правилам риторики прервался на миг – и возвысил тон:

– Я не имел права говорить тебе, что этот убийца важен нам по особым причинам. Он не просто маньяк… вернее, отнюдь не маньяк. Он убивает не случайных жертв. Все они…

Вновь он умело сделал перебой речи. И – громовой аккорд:

– Все они – наши.

На что уж Николай был готов ко всему, а тут растерялся:

– То есть… В каком смысле?

– В прямом, – Пинский жёстко усмехнулся. – В кондовом. Все одиннадцать убитых – члены нашего Ордена, посвящённые. Невысоких, правда, рангов… за одним исключением…

Очевидно, какое-то неверие выразилось на лице Николая, потому что хозяин поспешил разъяснить:

– Разумеется, внешне они жили неприметной обывательской жизнью. Но реально каждый из них служил Ордену. Был в той или иной степени приобщён к сокровенному. Убийца вычислял их и уничтожал безошибочно.

Николай уже справился с растерянностью:

– А единственное исключение, из высших рангов – это Валерий?

– Да, Коля. И он. Убийца вообще шёл по нарастающей.

– Потому-то это вас так и цепляло?

Пинский лишь улыбнулся, горько-умудрённой улыбкой авгура.

– Ясно, – Гордеев же не улыбнулся вовсе. – А я, значит, для вас стал этакий меч-кладенец.

– Нет, – мягко возразил аналитик, – если ты хочешь сказать, что мы использовали тебя как орудие.

– А чего ж тогда шифровались?

– Коля, пойми: в эти сферы надо входить поэтапно. Примерно, как в подводную глубь… – и пустился в объяснения, умно, аргументированно, баритон его зазвучал как у дорогого адвоката.

Николай слушал, кивал, думал: «Мели, Емеля…» и, в конце концов, обманчиво согласился:

– Ну хорошо, понял… И что же теперь?

– Прежде всего: что мы имеем? Мы выявили одиннадцать погибших, а по твоим часам – двенадцать, и я склонен верить им. Значит, погиб кто-то неизвестный нам. Но на часах тринадцать делений. Почему?! Может быть, должен быть еще один, так сказать, избранник? В любом случае этого подонка с кинжалом нужно остановить! Поэтому мы не встанем ни перед чем до тех пор, пока его не обезвредим. На тебя у нас большие надежды.

Николай сидел молча, устремив взгляд в окно. Он представил себе, что убийца – один из писателей. Если он – Барков, сумеет ли Гордеев лишить его жизни, пусть не сам, пусть это сделают другие, но по его наводке. Или если это Глухаревский, Шарапов, Ягодкин?.. А может Леонтьев?! Так просто рассуждать о поимке преступника и смертном тому приговоре, а вот взять и отнять жизнь – каково? И как тут не ошибиться!

В том, что Пинский настроен решительно, Николай не сомневался: когда убийцу вычислят, тот отдаст приказ на его устранение. Но ведь как его вычислить – вот в чём вопрос!..

Вышел от «шефа» Николай довольный собой – неплохо сыграл в свою игру. И обиделся достоверно, и доверие выказал как надо… А Бородулин – мозг! Точно пробил, что убийца – не просто оккультист, а какой-то идейный мистик. Молодец, борода, котелок варит… И ещё – малость поразмыслив, Николай решил последовать совету консультанта, повторить свой опыт выхода в Астрал в одиночку. Посмотреть, что там творится у Баркова, а потом можно и к Глухаревскому наведаться. Но только дома, конечно, не здесь. Дома – значит уж у Марины…

Он летел над землей – сам, безо всякого шара или дирижабля. О, это восхитительное чувство полета! Неведомое людям наслаждение – уподобляться птицам!.. Николай взял курс на линию горизонта, мысленно вызывая образ барковского подсознания. Тугие воздушные потоки обтекали его, посвистывая и завывая на все лады. Он несся над бескрайними просторами долин, синей чашей моря, густыми темно-зелеными пятнами лесов. Вот, наконец, показались остроконечные пики исполинских вершин, зияющие пропастями глубокие ущелья, нагромождения скал и россыпи валунов. Несомненно – Нижний мир психики Баркова.Гордеев начал снижаться, и тут случилось нечто неожиданное. Воздух вокруг него раскололся, обнажив пустоту воронки, засасывающей в себя окружающее вещество. Непреодолимая сила втянула в бешеный круговорот и Николая, легко, словно пушинку подхватила и швырнула в буйство ревущих стихий.Сколько времени его крутило во мгле – сказать трудно. В конце концов, астральный вихрь выбросил его наружу, и Николай обнаружил себя лежащим на берегу реки – той самой, что огибает холм с их городом. Поднявшись, отряхнулся от налипшего песка, огляделся…С уст его сорвался возглас удивления. Метрах в пяти маячила знакомая фигура – клиент, которому Гордеев помог отвезти ящик на другой берег. «Ёксель-моксель»! – вспомнилось молодому человеку любимое выражение чудака в бейсболке.Тот скрестил на впалой груди худые руки и неотрывно глядел на Николая. Во взгляде отчетливо угадывались жалость и тревога. Мужичок как будто скорбел о чем-то, и скорбь эта была адресована Гордееву.– Здорово, – от удивления брякнул Николай.– Не надо, не надо, Коля! – внезапно зачастил странный тип, – Не твое это, супротивное. Не ходи к ним… Они темные – не по пути тебе с ними. Все они одним миром ядовитым мазаны – и те, и другие!..– Кто?!– Все, все они! Что те, что другие!..Вот напасть, какие «другие»?Но «Ёксель-моксель» вдруг замахал на него руками, замахал и попятился к реке. Ловко прыгнул в лодку и отчалил. Вернее, лодка сама поплыла, хотя никакого мотора на ней не было.– Не ходи, Коля! – крикнул «ёксель». – Но уж если пойдёшь, то помни: на четвёртый раз! Четвёртая встреча!..Гордеев стоял оторопелый и смотрел, а мужичок, стоя в лодке, улыбался так ласково, и глаза у него были добрые-добрые… у Николая защемило сердце, он вскинул руку в ответ.И тут нечто взвилось над водой. Николай так и вздрогнул.– Атас! – отчаянно крикнул он.Но было поздно.Это НЕЧТО был сам воплощённый ужас. Гордеев увидел огромную драконью башку с разверстой зубастой пастью, горящие злобой дымно-красные глаза. Миг! – и пасть сомкнулась.Хруст человеческих костей как пилой прошёлся по сердцу Николая. Он раскрыл рот, но этот крик замер на его губах. Вода взбурлила, вскипела, сверкнула кровавыми брызгами – и всё.Николай впился взглядом в поверхность воды, чуть волнующейся, играющей и слепящей солнечными бликами. Никого и ничего. Пусто!Будто и не было ни лодки, ни живого человека в ней. И монстр – всего лишь фантом.И тут кто-то невидимый шепнул ему на ухо, быстро, но отчетливо:– Сожрал его Змей… Теперь ты один против всех…Николай вздрогнул, захлопнул рот. Обернулся – ни души. Пустынный пологий берег…

…Николай вышел из транса, с трудом приходя в себя – отчего-то на этот раз процесс перехода в «земную» реальность осуществился труднее, чем обычно. Больше того. В теле была убийственная слабость. Николай с трудом встал, прошёлся по комнате. Посмотрел на руки. Они дрожали. И как-то странно ощущалось сердце: не то чтобы болело, но раньше Николай никогда его и не чувствовал, не знал, где оно, а тут оно само напоминало о себе…Чёрт побери! Ведь это же в потустороннем мире погиб тот чудак… даже не он сам, а его образ. Виртуальность…Так уговаривал себя Николай и сам не верил себе. Эти миры – не чья-то шутка, это самая что ни на есть жизнь. Да такая, что жизненней не бывает.Остановился у окна, смотрел пустым взором, покусывал губы. Ничего не видел. Потом вдруг круто развернулся, побежал к двери, наспех надел ботинки и пустился к «Газели».