Не успел Николай с утра продрать толком глаза, как требовательно затрезвонил мобильник. Посмотрел на высветившийся номер.

Опять Тамара Михайловна!

– Коленька, тут вот твои заказчики позвонили, – зачастила она, – несколько дней тому назад ты их возил… улица Заозерная, помнишь?

«Как не помнить, – подумалось Николаю, – таких чудиков на всю жизнь запомнишь…»

– Опять им нужен водитель, – продолжила она, – причем просили именно тебя. Видать понравился ты им…

«Не баба, чтобы нравиться!» – хмуро подумалось Гордееву. Вслух же он сказал:

– Хоккей, Тамара Михайловна, уже еду.

– Кто там?.. – сонно пробормотала Марина.

– Заказ, – Николай зевнул. – Надо поехать.

Марина сладко потянулась.

– Так обязательно?..

– Желательно.

– А может быть, желательно нам полюбить друг друга?

– Ну, это я всегда готов, – Гордеев вздохнул, – как пионер… Но тут, видишь, приходится быть комсомольцем. Ладно, ты давай спи, никому не открывай. Я позвоню как обычно.

Николай спустился во двор, обошел машину сзади. Открыл дверцу, засмотревшись на блондинку за рулем красного «Пежо», залез на сиденье, повернулся и… вздрогнул.

Рядом, на месте пассажира с невозмутимым видом сидел тот самый, с Заозерной, которого он окрестил бригадиром.

Твою мать! Как?!..

И больше не успел Николай подумать ничего.

– Ничему не удивляйтесь, – произнес тот ровным тоном, – поедемте, не стоит тут светиться.

И повернул свое неприметное лицо в сторону водителя.

Николай некоторое время ошеломленно смотрел на него, затем сглотнул и хрипло переспросил:

– Куда ехать?..

– Не догадываетесь?

И Гордееву почудился неуловимый юмор в голосе «бригадира».

– Но…

– Не надо «но», Николай Григорьевич.

– Нет, надо, чёрт возьми! Надо! Я что вам, попка-дурак? Играетесь в бирюльки, мать вашу!.. Я устал от всех вас…

– …от нас вы устать не могли в принципе…

– Да идите вы!

Ну и тут Николай дал волю шофёрской лексике – он действительно страшно устал от тайных заморочек, и теперь этот нарыв лопнул. Попало и Пинскому, и всем его родственничкам, и земле, и небу, и граду, и миру – да так, что если б это всё на самом деле материализовать, то теория катастроф Кювье показалась бы вот именно игрой в бирюльки.

Но «бригадир» всё это выслушал невозмутимо, как римский стоик. А когда Николай иссяк, сказал:

– Со словами, Николай Григорьевич, надо бы поаккуратнее… Тем более вам, с вашими способностями.

Гордеев лишь отмахнулся и хоть добавил непечатное, но уже безо всяких сил.

– Вы, Николай Григорьевич, – ровно молвил мужчина, – очевидно, находитесь во власти некоторого заблуждения. Вероятно, вы полагаете, что я – посланец Пинского. Если так, то вы ошибаетесь, уверяю вас.

Николай обомлел.

– Вот видите, – тон «бригадира» не изменился. – Я вовсе не соратник вашего доктора Фауста, скорее наоборот.

– На… – Николай поперхнулся. – Извините! Наоборот?

– Именно так.

Коля отчаянно замотал головой, не понимая:

– Поясните!..

– Извольте, – не отказал пришелец. – Я – полномочный представитель теософского ордена «Стражи планеты». Мы имеем задачей предохранять наш мир от сил тьмы.

– Ах, вот оно что. Конкурирующая фирма?

– Как вам угодно, – «стража» если это и покоробило, то на лице его никак не отразилось. – Хотя вы должны понимать…

– Насчёт понимать – не знаю, а вот почему я должен вам верить?

– Вас не убеждает способ моего появления в вашей машине?

Не в бровь, а в глаз. Но Николай всё-таки упёрся:

– Не вполне, – на что безымянный теософ лишь кивнул спокойно:

– Хорошо. Тогда – вот, извольте.

Как он это сделал?!.. Николай глазом не успел моргнуть, как в правой руке гостя возник странный, пугающий предмет. Гордеев вмиг узнал его.

Это была маска. Та самая, которую там, в сказочном лесу клинок его сбил с так и не узнанного им лица убийцы.

На левой стороне ясно виднелась вмятина.

– Убедительно?.. – позволил себе лёгкий сарказм гость.

Николай только кивнул.

Неуловимое движение рукой – и маска исчезла. Как не было её.

– А что…

– Николай Григорьевич, – перебил теософ вежливо, но властно. – Вы сможете задать мне столько вопросов, сколько будет вам угодно. И я на все отвечу, уверяю вас. Но не здесь. А посему, повторяю – едем.

– Куда?

– В знакомые края. Не далёкие, – «бригадир» чуть-чуть улыбнулся. – На Шерстомойную. Едемте, Николай… позволите мне называть вас так?.. Вот и превосходно. За девушку вашу не беспокойтесь. Отныне вы под нашей защитой.

– А до того?

– Все вопросы, Николай – там. Не будем терять времени.

И они покатили. Молчали. Николай решил в пути ничего не спрашивать, а пассажир, видимо, в излишнем общении не нуждался.

По субботним пустынным улицам ехалось хорошо. Майское утро не летнее, зябкое, встречный ветер, залетая в приоткрытое окно, тугой приятной свежестью трепал волосы. Николай гнал «Газель» уверенно, в двадцать минут они достигли Шерстомойной.

Здесь, в низине, было совсем прохладно. Предрассветный ещё туман дотаивал на траве, превращая её в седовато-серебряную от росы… и вообще всё здесь смотрелось так умилительно-патриархально, не хватало только петушиного пения.

– Посигнальте, Николай, – попросил «Бригадир». – Коротко два раза. И остановитесь у ворот.

Имелись в виду памятные ворота дома номер восемь. Николай так и сделал. И тут же, точно за самой калиткой стоял, выскочил на улицу давешний худосочный очкарик.

«Бригадир» ловко выпрыгнул из машины, и они со щуплым перекинулись краткими словами – так быстро и тихо, что будто бы этого и не было.

Но это было. «Бригадир» так же ловко заскочил назад в кабину, а очкарик пропал за воротами.

– Всё в порядке, – услышал Николай. – Вот теперь мы можем должным образом… Выключите двигатель, ни к чему зря бензин жечь.

Гордеев послушно повернул ключ, усмехнулся:

– В дом, стало быть, меня не приглашаете?

– Прошу извинить, Николай, – в голосе зазвучала любезная непреклонность. – Всему своё время.

– Понял, не дурак. Был бы дурак – не понял бы… Ну ладно! Так можно вопросы?

– Извольте.

– Ага… Ну, прежде всего – как вас зовут?

– Можете называть меня Сергей Никанорович. Это… моё имя.

– В миру? – слегка съехидничал Гордеев.

– Если угодно, – повторил своё этот человек.

– Ладно… Ну, а теперь – о вашем Ордене. Ясно, в пределах того, что вы можете рассказать.

– Пожалуйста, – и Сергей Никанорович начал рассказ.

Нет нужды приводить его здесь полностью. Главное: Николай узнал, что «Стражи планеты», в отличие от прочих тайных кланов, могущественных и не очень, кои бьются друг с дружкой не на жизнь, а на смерть с целью овладеть сверхъестественной мощью и направить человечество по своему пути… так вот, они, стражи Господни, оберегают людей от сил Тьмы и пытаются разрушить все их коварные планы. В том числе и того Ордена, куда входит небезызвестный Александр Яковлевич – белый маг весьма строго назвал их «люцефиритами», хотя и оговорился тут же, что они далеко не из самых худших… Ну и все в том же духе.

Надо сказать, говорил маг просто и убедительно. Привел множество веских примеров из истории человеческой цивилизации, дескать, борьба эта велась с незапамятных времен, продолжается и по сию пору. Упомянул также о существовании дочеловеческих рас… Последнее было Николаю уже известно.

Выслушав, он энергично потёр подбородок ладонью.

– Так. Более или менее ясно… И при чём же тут наш искомый друг?

Лицо Сергея Никаноровича посуровело.

– Николай, – внятно произнёс он. – Мой вам совет старшего товарища: никогда не называйте ЕГО так, даже в шутку. Никогда! Помните, что любое слово – не пустое сотрясение воздуха. Мысль изречённая – уже энергия, уже плоть. Тот, о ком идёт речь, недостоин называться так хотя бы потому, что он когда-то носил это имя…

– Он был вашим другом?!

Спохватился Николай, да уж поздно: ляпнул. Поспешил поправиться:

– То есть… я хотел сказать, членом вашего Ордена?

– Да, – просто ответил Сергей Никанорович. – Да, он был нашим братом. А теперь он – отступник.

– Так, – Гордеев сощурился. – Следовательно, вы его знаете?

– Да, – повторил тот.

– И можете назвать его имя?

– Нет.

Николай аж крякнул от неожиданности:

– Эк-к!.. Вот те нате, хрен в томате… Как так?

– Это довольно сложно объяснить, Николай…

– Да уж постарайтесь!

– Я готов, но, боюсь, вы всего не поймёте. Но если популярно, то вот: этот… м-м… субъект принадлежал к особой категории посвящённых. Эта категория, если угодно, наш спецназ.

Тут Сергей Никанорович прервался. Лицо его почти незаметно, но скривилось, как от неприятного воспоминания.

– Поймите меня правильно, Николай. То, как я вам объясняю сейчас, настолько огрублённо, что…

Он не договорил, скривился шибче.

– Ничего, ничего, – поощрил его Гордеев. – Я уж худо-бедно аналогии умею строить, соображу. Вы излагайте.

Теософ ещё малость покряхтел, страдая от невозможности выразить тонкости профессиональной деятельности… но, делать нечего, продолжил:

– Ну, хорошо. Попытаюсь. Исходный пункт таков: наш Орден, как вам уже известно, есть воистину хранитель высшего мистического знания. В отличие от всех прочих, в том числе и от люцефиритов, кои рвутся к земной власти, к трону мира сего. Мы, собственно, храним мир от их скверных притязаний. И один из наших главных принципов – ненасилие. Понимаете? Нельзя охранять истину силой! По крайней мере, силой грубой, физической…

– А тонкой, стало быть, силой можно?

– Ах, Николай, говорил ведь я, что вам будет непросто понять… То, чем занимаются наши особо инициированные братья – это отнюдь не насилие в профанном смысле. Они, можно сказать, в тонких планах бытия создают специальные системы, направляющие движение астральных и ментальных сущностей…

– Промывка мозгов? – сделал Николай невинный вид. – Так, так, понимаю.

– Ну, если хотите, – устало молвил Сергей Никанорович. – Хотя всё много, много сложнее… Астральная защита, увы, не гарантирует светлой жизни здесь, на Земле. Какие-то идейные химеры всё же возникают и воплощаются. Поэтому приходится идти на некоторые радикальные меры.

Здесь белый маг примолк, насупился. Нелегко, видно, признаваться в том, что истину приходится-таки охранять силой… И Николай понял, что не след сейчас педалировать подобные темы. Он лишь бровями шевельнул замысловато.

– Вот-вот, – нехотя признал маг. – Жизнь сложная штука, а астральная – тем более. Приходится, приходится идти на особые меры…

Николай деликатно промолчал, Сергей же Никанорович далее напустил туману:

– Безусловно, эти меры обоюдоострые. Они порождают соблазны… – но Николай верно расценил сказанное как то, что будущий убийца люцефиритов поддался такому соблазну, решил нести добро в мир огнём и мечом, не поняв, что, сокрушая зло, он сокрушает и сам этот мир.

– Так если я правильно понял… – и Гордеев высказал это, добавив: – Лучшее средство от перхоти – гильотина, так выходит?

– Именно, – теософ не улыбнулся. – Очень точные слова.

– Н-да. Ну, тогда он всё-таки маньяк.

– Фанатик, – отличил Сергей Никанорович. – Он заражён идеей, которая представляется ему сверхценной. Он полагает, что если уничтожит злодеев, то вместе с тем уничтожит и само зло.

– А что, не так?

Маг усмехнулся с горечью:

– Диалектика добра и зла – вещь столь же обоюдоострая, как и астральная защита. Оказаться по ту сторону легче лёгкого, и не заметишь, как там очутился…

– Ну-ну, – Николай не пожелал удаляться в просторы философии. – Одним словом, этот откололся от вас, и его понесло вразнос… Правильно?

– Упрощённо, но в целом верно.

– Ага. И почему же вы с ним не управитесь?

– Он очень силён в энергетическом отношении. Не забывайте, что его готовили по особой программе.

– О как! – Николай полез за сигаретами. – Курите?.. А, ну да. А я закурю.

Опустил стекло пониже, прикурил, затянулся несколько раз, после чего сказал:

– Вот слушайте. Может, я в самом деле чего-то не догоняю, так вы растолкуйте… Этот ваш… извините, бывший ваш – такая гремучая смесь Стеньки Разина с Бэтменом, да к тому же и крышей двинулся. Люцефириты с ним совладать не могут, вы не можете…

Не договорив, он умолк – с особым прицелом, а Сергей Никанорович этот прицел принял точно:

– Именно так. А вы, Николай – можете.

– Ну, так я и думал, – Гордеев выдохнул дым в окно. – Поясните.

– Охотно. Видите ли, Пинский не лгал вам, когда говорил, что вы – на редкость яркий случай связи с биосферой…

Грех было бы не сказать, что Николая, несмотря на весь его независимый вид, проняло до глубины души:

– Стоп!.. То есть, простите…

– Да-да, – всё знал белый маг. – Мы полностью осведомлены о ваших контактах с Пинским. Да и обо всех прочих, уж простите за вторжение в частную жизнь… Но дело того стоило. Мы должны были хранить вас. И мы это делали.

– Да уж, – Николай покачал головой, стряхнул пепел в окно. – Чем дальше в лес, тем партизаны толще…

– Вы полагаете, что Пинский не следил за вами? Наивно было бы думать так! О, если бы он взял вас в оборот, и если бы не мы…

– А вы противодействовали?

– Да.

– Каким же образом, если не секрет?

– Не секрет. Мы формировали ваших эфирных двойников. И когда Пинский со товарищи пытались из Астрала установить за вами контроль, мы запускали их. Они были и здесь, на физическом плане мира.

– Как тепловые ракеты от самолёта! – Николай рассмеялся. – Чтоб из зенитного комплекса не сбили.

– Именно, именно… И господин Пинский следил за ними, а не за вами.

– А они что делали?

– Они – управляемые сущности. Мы вели их, и они имитировали обычные человеческие действия…

Николай вновь расхохотался.

– Слушайте, а с моей дамой, они никаких человеческих действий не совершали?.. Ради полной имитации! Признаюсь, меня бы это не порадовало!..

– Ну, что вы. Хотя чисто теоретически это интересно…

– Теоретически! И не со мной.

Сергею Никаноровичу смешно не стало, он напористо продолжил:

– Как вы думаете, спустил бы вам Пинский то, что вы так грубо вторглись в его подсознание?.. Вот то-то и оно. На доброго дядю волшебника из сказки он не похож, уверяю вас! Но мы вас прикрыли.

– И в той схватке тоже?.. ну, в лесу, с ЭТИМ?

– Нет, – честно ответил маг. – Там вы справились сами. И, признаюсь, восхитили нас. Впрочем, это не столь…

– Погодите, погодите, – перебил Николай уже без всякой деликатности. После! – Мне вот что не даёт покоя: почему там Пинский выкрал мою девушку… Марину. Почему?

– Ну, это аллегорично отчасти, но суть ясна – стремление Пинского посягнуть на нечто ценное, дорогое для вас. Что вам дорого?

Николай согласно хмыкнул, выкинул окурок в окно.

– Убедили. А почему всё же моя скромная персона заслужила такое внимание?

Сергей Никанорович с готовностью кивнул.

– Вы, Николай, являете собою редкий феномен гармонии с окружающей экосистемой. Проще – с этой местностью, с полями, рекой этой вот, с лесами к северо-западу… Вы зачем-то очень нужны этому уголку биосферы, а зачем, этого и я вам не скажу. Она, вернее, оно, биопространство – умнее нас с вами. Вот вам, между прочим, пища для размышления… Но это всё гипотезы, а вот практически…

Он прервался на секунду зачем-то, пожевал губами и продолжил:

– А практически, отступник тоже обитатель этого города. И когда его понесло, он, естественно, принялся крушить врагов здесь. Это стало ясно нам, ясно люцефиритам. Справиться с ним оказалось тяжким делом.

– И вы даже не попытались объединиться?

– С ними? – на губах мага явилась жёсткая усмешка. – Полно, Николай. Они, правда, не худшие, но… это невозможно. Антагонизм исходных позиций…

Он пустился разъяснять этот антагонизм, долго и довольно нудно, что Николай вынужден был выслушать.

– …таким вот образом. Следовательно, возникла задача: найти того, кто мог бы справиться с этим выродком. Таким непременно должен был быть человек с огромной поддержкой местной экосистемы…

– Ясно, – Николай изобразил иронический поклон. – К вашим услугам!

– Именно так. И это отнюдь не случайно. Не мы нашли вас, а вы сами, можно сказать, нашли нас.

– Даже так? Любопытно.

– Закономерно. Пинский опять солгал вам, что все одиннадцать жертв из их клана. Не так! Самая первая жертва…

Не сказать, эффекта ли ради теософ сделал паузу, или просто так уж у него вышло, но эффекта он достиг:

– …это ваш дядя, Михаил Гордеев.

Николай стольких сюрпризов наглотался за эти дни, что новый воспринял с каким-то нервическим смешком:

– Ну, совсем весело!.. Что ж, разъясните и это.

– Пожалуйста, – невозмутимо отозвался маг. – Ваш дядя формально не был членом нашего Ордена, но он работал с нами. Знаете, раньше часовщики считались колдунами… Это, бесспорно, примитивное представление, но ход мысли верный. Кто знает, откуда у Михаила этот брегет?.. Может быть, он и сам его смастерил – он был умельцем на такие поделки, почему мы с ним и работали. Он многое умел! Маятники для обнаружения геопатогенных зон, психотронные мини-генераторы…

Николай аж присвистнул.

– Ничего себе! Молоток дядька. А я о том и ведать не ведал.

– Немудрено. А вот отступник, похоже, ведал. Он и…

– Постойте, постойте. Но ведь дядя Миша умер от инфаркта, никто его не убивал!

– Как сказать, – многозначительно молвил мистик. – Как сказать… Мы знаем, что Михаил пережил мгновенное и страшное потрясение, вызвавшее тут же разрыв сердца. И мы знаем, что это сделал убийца. Но как? – возможно, лишь с вашей помощью и выясним.

– Вот оно что… – протянул задумчиво Николай. – Так вот отчего Пинский всё умалчивал о дядьке… Но почему?! Почему ЕМУ понадобилось убивать именно дядю Мишу?

Сергей Никанорович как-то очень по-простецки пожал плечами.

– Вы не поверите, но мы не можем этого постичь. Это вроде бы совершенно алогично. Но! Но я знаю одно: ничего просто так ОН делать не будет. Значит, в этом есть смысл. Какой? Мы не знаем.

– И Пинский не знает, – сказал Николай уверенно.

– О, им до того далеко, – такое пренебрежение засквозило в голосе соседа, что Николай не удержался от улыбки.

– Но ведь они поняли, где собака зарыта.

– Согласен. И Пинский довольно изящно завлёк вас в свои сети.

– Вы хотите сказать…

– Именно.

– И нашу встречу с Мариной?!

– Вот это не думаю. Но использовал он случай на сто процентов. Вы помните ваши мучительные сны?

– Ещё бы!

– Значит, теперь понимаете, кому были обязаны сим удовольствием. Ну, а прочее было делом техники. Вы сами вышли на Пинского, и он начал с вами работать. А мы это отслеживали.

Николай вынул спичку, обломал её, ковырнул в зубах:

– А к чему вам такие сложные маневры?

– А к чему нам зря тратить энергию? – в тон откликнулся Сергей Никанорович. – Ситуация под контролем, вы под защитой. Пусть Пинский поработает на нас, сам того не подозревая. Здоровый прагматизм, больше ничего.

– Ловко… Ну а дальше?

– Дальше дело пошло так, как оно пошло. Пинский действительно подозревал кого-то из писателей, и он действительно принялся развивать в вас этот биосферный дар. Потом, правда, спохватился, начал тормозить…

– А-а, так вот почему он стал увиливать от Астрала! Но в чем дело-то?!

– Да из-за вашего же потенциала, Николай! До него, Пинского, дошло, что он играет с джинном, который почти вырвался из бутылки!..

– Это я – джинн?

– Да, Николай! Именно так! Вы ведь и сами не подозреваете, что можете. Вы в состоянии попасть в самое Сердце Астрала!..

– Стоп, стоп. Вот об этом поподробней.

– Поясняю. Место это является проекцией Небесного Града – Святого Иерусалима. Того самого, что был показан Иоанну Богослову. В Небесный Иерусалим ведут двенадцать жемчужных врат – но это, не забывайте, на более высоком плане бытия! А на астральном уровне эти ворота яхонтовые. Их также двенадцать, по числу разумных рас Вселенной. Одни из них предназначены для людей. Немногим доводилось войти туда.

– Вы хотите сказать…

– Да, да, именно это и хочу сказать. Вы – можете! Это в ваших силах. Тогда откроется тоннель, и перед вами предстанет рубиновая дверь…

– Рубиновая?..

– На самом деле это, конечно, не рубин и даже не огонь, скорее особый вид энергии – астральной плазмы. И если мы одолеем отступника, то вы сможете войти туда.

– Серьёзно, – малость даже удивился Гордеев. – И что, всё из-за того, что я такой… фаворит биосферы?

– Именно так.

– М-м… И вы давно за мной наблюдаете?

– Изрядно. Несколько лет минимум. И посоветовал вас нам ваш дядюшка.

– Ох, уж этот дядюшка, царство небесное… – Николай вздохнул.

– Не сердитесь зря, Николай. С таким потенциалом вы бы, так или иначе, мимо нас не прошли.

– Да уж понимаю. И вы всё за мной следили?

– Не так явно, но, в общем… вы были у нас на примете.

– И Тамара Михайловна, наш диспетчер – ваша?

– Нет. Хотя мы её используем. У неё есть кое-какие способности, хотя сама она об этом – ни сном ни духом.

– Ага. Ну, раз так, объясните-ка мне ситуацию с «Ёкселем»… то есть, я извиняюсь, с одним человеком…

– Можете не продолжать, Николай. Мы в курсе этого.

И здесь уж Сергей Никанорович вздохнул.

– Мы в курсе… – повторил он.

– Его, кажется, звали Иван, – сказал Николай.

– Да, Иван Еремеев, – отозвался оккультист. – Он был наш человек.

– Так, погодите…

– Нет, нет, – маг грустно улыбнулся, покачал головой. – Он не отмечен на часах вашего дяди. Он сам, добровольно вышел из Ордена, избрал стезю одиночки… Мы отпустили его с миром… И вот, последствия не заставили себя ждать.

– Вы думаете…

– Да. Нельзя безнаказанно сойти с Пути – рано или поздно настигнет кара. Подумайте, Николай, и вы! Вы просто не сумеете выжить в одиночку. Предадитесь темной стороне – и Зло сожрет вас. Останетесь в позиции стороннего – опять же долго не протянете. Выход один – служение Свету. Так вы спасете тело и душу, но, прежде всего бессмертный дух ваш!

– Да, да… Но почему он так погиб? И кто тот змей, пожравший его! Это тоже аллегория?!

– В известном роде… Честно сказать, мы сами не уверены. Пытаемся астрально просканировать эту картину – не выходит. Словно какое-то бельмо… Подозреваем, что без отступника и здесь дело не обошлось, но зачем ему понадобился Иван? Право, не можем взять в толк.

– Как и с дядей Мишей, – вспомнил Николай.

– Именно, – согласился «страж». – Это странно. Это почуял и Пинский. Он…

Тут как вспышка озарила память Гордеева!

– Слушайте! – вскричал он. – Я совсем забыл!..

– Что такое?

– А… да вы, наверное, и это знаете. Мы как-то с Пинским обсуждали странные повадки одного из писателей, Глухаревского…

– Знаем. Улицы с водными названиями, субмарина… Знаем. Что ж, господин Пинский свой хлеб с чёрной икрой даром не ест. Кое-что он нащупывает. Он, правда, в неведении о наших контактах с вами…

– Кстати! Вот по поводу контактов. Зачем я вам тогда понадобился? Ну, когда тот заказ?

– Никогда не мешает воочию взглянуть на такую личность, как вы.

– Хм?.. Ну, допустим. А зачем тогда «Ёкселю»… виноват, Ивану?

– Точно сказать не берусь, но думаю, что и ему интересно было посмотреть на вас.

– Что-то я особого интереса не заметил.

– Немудрено. Он как-никак человек неглупый и умелый… был. Потому и интереса своего не выдал. Но вернёмся к Пинскому: он не знает о нашем сотрудничестве, вообще не знает о нашем Ордене, но, несомненно, он предполагает, что здесь заинтересован ещё кто-то помимо него. Потому он пытается нащупать закономерности. В том числе и с вашей помощью, не посвящая, впрочем, вас во все тонкости.

– А что, эти названия как-то на самом деле с вами связаны?

И не укрылось от Николая, что адепт Ордена чуть-чуть поколебался, прежде чем ответить:

– Да. Стихия воды – наш покровитель… Но мы вновь отвлеклись. Итак, Пинский подозревает нечто. Он сообщил об этом наверх, своему начальству. Мы знаем об этом. Там отнеслись серьёзно, и сюда направился один из их высших эмиссаров… ну, не буду утомлять вас нюансами, скажу лишь, что это вполне серьёзный субъект. И вы отнеситесь к нему со всей серьёзностью.

– А я должен к нему как-то относиться?..

– Непременно. Не ради прогулки он сюда едет. Он должен увидеться с вами.

– И вы этому воспрепятствуете, – Николай вынул из коробка спичку.

– Нет, отчего же? Пусть увидится.

Гордеев обломал спичку, ковырнул ею в зубах.

– Зачем?

– Мы прикроем вас. На всех планах… На всех, словом. Можете ничего не опасаться. Да собственно, и не в его интересах как-то вредить вам.

– Понятно, но зачем мне встречаться-то с ним?

– Как же иначе? Пинский не сегодня-завтра предложит вам эту встречу, не отказываться же вам… Их это насторожит. И затем, я не стану скрывать, что мы заинтересованы. Риска для вас никакого, а результат может быть. Этот командор… его зовут Джамал Робертович, весьма сильный экстрасенс. В совокупности с вами, да плюс Пинский – возможно, и удастся реально нащупать ренегата.

– А, здоровый прагматизм, понимаю… А что, этот Джамал ибн Роберт, раз он такой продвинутый, неужто не разберёт присутствие чьей-то воли?

– Ну, не забывайте, что у нас возможности посолиднее, мягко говоря. Мы работаем тонко.

Николай на это усмехнулся, сплюнул и спичку кинул в окно. Сергей Никанорович озаботился:

– Время, время, Николай… Значит, так: Пинский пригласит вас на встречу. Вы поедете. Вероятно, это будет в одном из особняков в Ольховой роще. Знаете?

– Ещё бы! Элитный район.

– Именно так. Там вы и встретитесь. Встреча будет внешне безобидной, с чаем, кофе, лёгкой закуской. Светский разговор ни о чём, приятные слова… Вам наверняка там попоют дифирамбы, скажут, что хотят вас видеть в Ордене, и тому подобное… Вы не отказывайтесь, улыбайтесь в ответ, отвечайте аккуратно… Ничего не обещайте. Да, высокая честь, да, большая ответственность, надо подумать… И вас вежливо отпустят.

– Думать?

– Да. Ибо за время этой милой беседы Джамал Робертович общупает вас как огурчик, уверяю вас. И вынесет свой вердикт. А уж мы постараемся, чтобы этот вердикт был позитивным.

Гордеев почувствовал, что стал уставать от разговора. И Сергей Никанорович, конечно, это уловил.

– Ну все, время, Николай, – завершающе повторил он. – Мне пора, дела ждут. В общем, задача ясна: правильно выстроить манеру поведения с этими деятелями. И тогда – очень может быть! – мы решим главное: найдём отступника. Так, Николай! Мы с вами, не забывайте!..