По пути назад Николай не то, чтобы думал, но впал в какой-то умственный тупик. Казалось, мысль остановилась перед чем-то важным, что пока не может одолеть. И это что-то вовсе не было таким уж интегралом, но вот так вот, за рупь двадцать не давалось. Мысль топталась перед хилой дверью, а открыть не могла.

Раздосадованный, Николай прибыл домой. Марина встретила его радостная, уже умытая, прибранная, вся сияющая… Гордеев сразу отмягчел.

Поцеловались.

– Отработал? – в Марининых глазах запрыгали весёлые искорки. – Перекусишь?

Странно, но от этих слов в Николае вдруг проснулся аппетит.

– Н-ну, не откажусь!

– Тогда иди, мой руки.

Она деятельно захлопотала, и так по-семейному это у неё получалось, так как-то особенно уютно, что Николай умилился, расчувствовался и неожиданно решил всё рассказать.

– Слушай-ка, – произнёс он, когда сели за стол. – Хочу поведать тебе кое-что.

– Интересное? – настроение у Марины было хорошее.

– Прямо роман, – Николай улыбнулся вскользь.

– Слушаю, слушаю.

Николай откашлялся и пустился в рассказ. Он подсобрался с мыслями, говорил чётко, выверенно, всё по делу и ничего лишнего. Марина, слушая, даже про свой кофе забыла, он остывал на столе.

Когда Николай закончил и припал жадно к едва тёплому чаю – во рту пересохло – она приподняла брови.

– Да уж, – таковы были её слова. – В самом деле, интересно.

– Интересней не бывает, – Гордеев вытер губы ладонью.

– Выходит, доктор Пинский действовал с долгим умыслом?

– Как будто так, – Николай ещё глотнул чаю.

– Вот что… – и Марина пригубила кофе. – Слушай, а этому, как его… Сергею?..

– Никаноровичу.

– Вот-вот. Ты ему поверил?

Николай взял бутерброд с сыром, но есть его почему-то не стал.

– Трудно сказать… – ответил, нахмурясь, – в чём-то – да, не похоже, чтоб врал. Ну, а в целом… если…

И не договорил, что – «если». Потому что как молния в памяти его сверкнули слова.

Слова Ивана Еремеева.

Не верь им! Никому. Ни тем, ни другим!

Так сказал он.

– М-мать… – вырвалось у Николая. Он положил бутерброд. – Извини, Мариша, – спохватился запоздало.

– Да ничего, – Марина была дама деликатная и умная: – Тебя что, осенило что-то?

– То-то и оно, что осенило, – пробормотал он. – Ах, Ваня, Ваня, как же тебя угораздило!..

Тут Марина непонимающе затрясла головой, и он ей всё разъяснил.

– Во-от как… – протянула она. – Так что же ты… между Сциллой и Харибдой?

– Ну, думаю, не так уж запущенно, но картина такая… м-м?..

– Пикантная, – подсказала она.

– Что-то вроде, – он вновь взял бутерброд и теперь надкусил. – Я вот что думаю, – жуя, не очень внятно выговорил он. – Надо бы мне с Бородулиным потолковать. Он мужик с башкой, подскажет… – Николай сунул в рот весь бутерброд, едва не подавился. Проглотил с усилием, отряхнул руки, встал.

– Спасибо, – чмокнул Марину в щёку. – Пойду звякну.

Набрал номер бородулинской квартиры. Ответил грубоватый женский голос.

– Здравствуйте, – Николай умел быть воспитанным. – Могу я слышать Евгения Петровича?

– Можете, – буркнули ему в ответ.

Евгений Петрович подошёл к трубке и как бы даже обрадовался.

– А-а, господин ясновидящий!.. Чем обязан?

– Вновь открывшимися обстоятельствами, – рубанул Николай так, что Бородулин вмиг посерьёзнел:

– Слушаю.

И они быстро договорились, где встретиться: в одном тихом переулке невдалеке от бородулинского дома, где здания и тротуары образовали что-то типа скверика. Очень удобно.

Марина встретила Николая вопросительным взглядом.

– Всё хорошо, – успокоил он её улыбкой. – Я мигом… Ты ничего не бойся, – он вспомнил утешные речи Сергея Никаноровича, но теперь не очень поверил им. – Кстати, никто не звонил?..

– Нет, – в голосе девушки проскользнула лёгкая тревога. – Только мама разок… А что?

– Да нет, ничего. Всё пока хорошо, но бдительности терять не надо. Ладно, ты давай тут… я через час-полтора буду. И пообедаем! Я уж больше не поеду никуда, так винишком побалуемся.

– А ещё чем? – Марина прижмурилась.

– Поищем – найдём… – с лукавым многоточием ответствовал Коля, обнял девушку, и она доверчиво прильнула к нему.

– Коленька… – нежно протянула она. – Я с тобой ничего, ничего не боюсь.

– И правильно! – он поцеловал её в макушку. – Всё, закрывайся, я скоро.

Когда Николаева полуторка, громыхая пустым кузовом, подкатила к скверику, Бородулин уже был там.

Союзники обменялись крепким рукопожатием. Бородулин кивком указал на пустую скамейку.

– Выходной, – пояснил с усмешкой. – Простор!..

Сели, закурили, и Николай немедля начал излагать «открывшиеся обстоятельства». Здесь подробностей упускать было нельзя, рассказ получился долгим, за время него Бородулин мощными затяжками сжёг сигарету, достал другую, прикурил от остатка первой, паровозно задымил, сощурился. Николай понял так, что мысль консультанта бурлит вовсю.

Когда Гордеев закончил, то испытал странное чувство – будто бы опустел весь, до самого дна души. «Устал всё-таки…» – понял он ещё раз и полез за куревом.

– Вот такая штука, – заключил он. – Хотелось бы знать ваше мнение.

Бородулин вскинул взор в небо, подвигал бровями, носом.

– М-м-да… – промычал он. – Вот и она, третья сила, проявилась… Слушай, Коля, а вот собственно… ты сам что, не просекаешь эту жизнь? Своим, так сказать, внутренним оком? Ты только не думай, что я отказываюсь помочь, просто интересно.

– Опустел я как-то, – признался Николай. – Устал, видать, от всего этого.

Консультант привычно трепанул бороду, встопорщив её на манер веера.

– Понимаю, – после малой паузы сказал он. – Что ж, коли тебе важно моё мнение, то вот оно. Я солидарен в принципе с этим твоим… покойником, Иваном. Все они одним миром мазаны, эти розенкрейцеры. Не хочу сказать, что они такие изверги. Нет. Но цель у них у всех одна – власть. Остальное – словоблудие. Причём власть здешняя, земная, не какие-то там эмпиреи. А если так, то все средства хороши – и плохие, и хорошие, и оккультные, и кондовые. Надо – лелеять будут, надо – пулю в рыло, и глазом не моргнут. Ты пока нужен им – значит, будут лелеять. А Никанорыч твой…

– Не мой.

– Понял, понял. Он такой же темнила, как и Пинский. Он тебе не всё говорит.

– Ну, это я и так вижу. Но делать-то мне что в такой позиции?

– В позиции?.. Как она ни плакала, ни звала милицию – всё равно поставили в нужную позицию…

– Это вы к чему? – Николай нахмурился.

– А! – спохватился консультант. – Прошу прощения. Вздор понёс. Что делать, говоришь? Да ничего.

– Как это?

– А так. Вот тут я думаю, Никанорыч не соврал. Может, и думал соврать, да правда сама на язык попала. Насчёт биосферы. Что она умнее нас. Это точно! Раз ты у неё на особом счету, так она тебя не даст в обиду. Сама выведет. А эти тамплиеры пусть друг с другом хлещутся. Я, знаешь… У меня, конечно, интуиция не твоя, но – опыт, опыт! И он мне говорит… Так, значит, убийца не из писателей?

Гордеев пожал плечами.

– Похоже. Но кто? Хрен знает.

– Хм… – Евгений Петрович пожевал губами в бороде. – Что же, вы с Пинским все эти дни дудку тянули? Странно. Яковлевич тебе мозги парил?.. Смысл?

– А я-то знаю?! – досада прорвалась у Николая. – У меня у самого башка набекрень! И интуиция, правда, куда-то пропала.

– Вернётся, – успокоил Бородулин. – Видно, ты и в самом деле устал. Отдохни, оттянись немного. Дама есть?

– Ну… это… – Николай смущённо поводил глазами туда-сюда.

– Ясно, – Бородулин кинул окурок на землю и вмял его каблуком. – Вот и посвяти ей пару деньков. И ночей, само собой… Ладно, ладно, сам плоских шуток не люблю. Сорвалось. Ну, в общем, так. Сплёлся у нас Гордиев узел…

– Гордеев, – усмехнулся косо Николай.

– Вот-вот. Каламбур… Итак, узел: два клана, убийца и кто-то из писателей. Я уверен! Но сейчас болтать об этом – воду в ступе толочь. Ничего не выясним.

– А как тогда?

– Судьба решит. Сама. Как Македонский. Разрубит, да в ближайшие дни. В этом я тоже уверен.

– Опыт?

– Да. Он у меня уже как чутьё у гончей… – Евгений Петрович сунулся в карман затруханной джинсовки, достал блокнот и ручку. – Давай-ка мы схемку набросаем.

И он сказал, что постарается поднять все свои наличные силы, дабы организовать наблюдение за основными фигурантами.

– За писателями следят люди Пинского, – заметил Николай.

– Помню. Ничего. Разберёмся.

– А уж «стражам» этим если верить, то они всё насквозь видят… Кстати, и этот наш разговор – тоже. И видят, и слышат, и мы все у них под колпаком, как у Мюллера.

– Друг мой, – иронические нотки завибрировали в голосе бородача, – когда я по окончании журфака служил в армии – в редакции окружной газеты; так там наш редактор, полковник, говорил так: на хитрую ж… всегда есть х… штопором. Сечёшь? Это я к тому, что нет такого колпака, под которым не было бы щели.

Николай усмехнулся:

– Вы будто эту щель уже нашли.

– Ну, нашёл – не нашёл…

Так Бородулин это произнёс, что Николай вдруг поверил: а может, и правда, старый мудрый сыщик всё понял и во всём уверен!.. И от этого он сам, Николай, неожиданно исполнился уверенности. Прорвёмся!

Консультант быстро черканул что-то в блокноте.

– Давай адреса.

– Ну, эти… стражи… я у них два адреса знаю: на Заозёрной и на Шерстомойной. Может, и ещё есть.

– Разберёмся. Дальше!

– Пинского адрес вы знаете. Писателей тоже.

– Угу, угу… Дальше.

– А что дальше-то? Джамал этот Робертович по непроверенным данным должен обретаться где-то в районе Ольховой рощи, а преступник… если он, конечно, не кто-то из этих… он и вовсе неуловимый мститель.

– Ясный перец, – Евгений Петрович захлопнул блокнот. – Насчёт Джамала Робертовича… Пинский, значит, сегодня-завтра должен тебя к нему пригласить?

– Это не я сказал.

– Ну да, да. Значит, так: как только Яковлевич тебя пригласит, ты тут же отзвонишь мне на особый номер, у меня для тайных дел отдельная мобила есть… вот, – Бородулин протянул бумажку с номером Николаю; тот взял, кивнул. – Коротко, два слова: когда, куда. Если не будет возможности говорить, просто тисни кнопку… вот сейчас забей номер в память, а я, как на табло твой номер высветится, сразу же беру народ… ну, ясно. Давай, отдыхай пока! А я тем часом своих людишек напрягу… трудноватенько будет, но ничего, справимся.

– Вашими бы устами…

– Мёд пить? – Бородулин рассмеялся. – Выпьем, выпьем мёду, Коля!.. Всё, действуем.

– …ну как? – встретила Николая Марина. – Отлично, – успокоил её Гордеев. – Давай обедать, жрать хочу, как слон!Марина всё-таки была прекрасная хозяйка. Через четверть часа стол был сервирован, источал кулинарное благоухание.– Прошу, мой хозяин.Обед прошёл на высшем уровне. Шутили, смеялись, под это и токайское допили. В голове у Николая приятно полегчало, мысли потекли скоромные, раблезианские… Он притянул к себе Марину, и они запечатлели на губах друг друга томный длиннющий поцелуй.От таких дел либидо Гордеева взыграло, но он здраво рассудил, что с полным брюхом секс будет трудоёмким, потому и сказал:– Слушай, краса земная. Давай-ка поприляжем да приотдохнём чуток. А уж потом…И сделал лицо Дон-Жуана.Марина кокетливо повела глазками, встала.– Я тогда пойду постель приготовлю, а ты пока чайку можешь попить.– Лучше вина. Вот, тут осталось чуть-чуть.Он пригубил из бокала, а левой рукой ухитрился ещё и поддать барышне пониже спины – в шутку, разумеется.…и всё у них получилось, всё как надо. Умиротворённые и счастливые, они лежали в обнимку, когда на прикроватной тумбочке запиликал мобильник Николая.– Опять… – сонно проговорила Марина, не открывая глаз. – Не дадут побалдеть…Николай беззлобно ругнулся, достал аппарат.– Ага… – увидел, что на табло. – Здрасьте, Александр Яковлевич, давно не общались.Пинский был приветлив:– Здравствуй, Николай…Ну, а дальше вышло всё точно так, как и обещал Сергей Никанорович. Последовало приглашение, Николай принял – только попросил аналитика подобрать его на остановке, не хотел засвечивать Марину.Хотя это, поди, для Пинского секрет Полишинеля…Николай набрал номер бородулинского спецтелефона.– Евгений Петрович, рыба клюнула, – так метафорически выразился он.– Понял, – донёсся ответ. – Сейчас подымаю своих. Едем!..

Пинский действительно привез Николая в Ольховую рощу – фешенебельный район, где в роскошных особняках проживала городская элита. Посигналил перед воротами с видеокамерой наверху. Через мгновение створки автоматически раздвинулись. Подъехали к двухэтажному коттеджу, припарковались. Прошли к крыльцу, где их уже встречали. – Джамал Робертович уже ждет, – учтиво поклонился осанистый пожилой мужчина – то ли камердинер, то ли личный секретарь.И вновь блеснула у Николая в мозгу молния воспоминания, но на сей раз не подвела память – мужик-то этот тот самый, что сидел как-то у Пинского на приеме – Николай его тогда еще принял за очередного пациента-невротика! Ан нет, оказалось порученец это, и вероятно по всяким важным мистическим делам.Их провели в обширную залу. Николай огляделся: огромный с толстым ворсом тёмно-красный ковер на полу, все стены увешаны картинами и звериными головами, изысканная мебель и, наконец, настоящий камин.Хозяин не замедлил выйти к гостям.Статный мужчина в возрасте спустился со второго этажа по винтовой чугунной лестнице. Остановился на миг, улыбнулся располагающе.Темный цвет лица, седая шевелюра – про такую говорят «благородная», цепкий умный взгляд проницательных, почти черных глаз, клювом загибающийся крупный нос… Движения плавные, размеренные.– Так это и есть тот самый молодой человек с выдающимися способностями?– Он самый, Джамал Робертович, – в голосе Пинского помимо подобострастия послышалась гордость, – прошу любить и жаловать – Николай Гордеев.– Весьма, весьма рад знакомству, – командор чуть наклонил голову, сверлил исподлобья гостя своими пронзительными антрацитовыми зрачками, проникал в его душу, ощупывал там внутреннее пространство, копался в сознании.Николай похолодел. Да, с этим надо поосторожнее!.. Он весь так и напрягся, наглухо запер всё сокровенное в недоступный для посторонних сейф памяти. Вскинул глаза, взглянул магу прямо в зрачки.Казалось, этот безмолвный и невидимый поединок длится целую вечность, хотя на самом деле минуло лишь несколько мгновений.Старый колдун внезапно улыбнулся и, отвернувшись, сделал гостям приглашающий жест в сторону кресел. Николай облегченно вздохнул, расслабился, смахнув выступившие на лбу капельки пота. Вот черт рогатый!..– Итак, господа, каковы новости? – вальяжно развалившись, вопросил хозяин.Пинский подробно и обстоятельно обо всем рассказал.– Что ж, – одобрительно кивнул тот, – ты правильно сделал, Саша, что переориентировал ищеек на более крупного зверя. Этот сумасшедший убийца девиц совсем не важен для нас. Что касается нашего гм… идейного врага – видится мне, что все же он из клана оппонентов. Раньше до подобных методов они не опускались…При этих словах он пристально посмотрел в сторону Николая. Тот встретил этот взгляд ясными, невинными глазами, и командор, погипнотизировав так молодого человека несколько секунд, отвёл взор.– Да, не марали они своих рук в людской крови, – продолжал командор, как ни в чем не бывало, – они ведь такие снобы и пуритане. Куда им до грязных дел!..– Белоручки, – поддакнул Пинский, – прекраснодушные мечтатели!Хозяин усмехнулся и согласно покивал.– Вот, Николай, – обратился он к молодому человеку, – Александр Яковлевич считает, что вы должны занять соответствующее место в нашем Ордене. Как вы сами на это смотрите?Николай потупил взор долу, пробормотал что-то типа «польщен доверием, очень рад».– Ваш наставник тысячу раз прав: в таких людях, как вы, Орден действительно нуждается. В особенности теперь, после того, как мы понесли определенные потери в адептах. Войдя в число посвященных, вы станете членом сильного и могущественного братства, где действует принцип «один за всех, и все за одного». Орден будет поддерживать вас во всех ваших делах и начинаниях – в карьере, творчестве, бизнесе, даже в семейной жизни, но, что самое главное, в духовном росте и обретении особых знаний и возможностей.Он помолчал, искоса разглядывая своих собеседников, как бы что-то взвешивая в уме, затем продолжил:– Но и спрашивать с вас будут строго. Также и членство в нашем духовном братстве пожизненное – уйти никто не в праве. Так что подумайте, прежде чем дать окончательный ответ – здесь вас никто не неволит. Каждый человек имеет право на свободный выбор, и он за вами…– Я понимаю, – тихо вымолвил Николай.– Вот и прекрасно! – лицо командора, больше похожее на резиновую маску, расплылось в широкой улыбке – как подумалось мимолетно Гордееву, в показной.– Что ж, Джамал Робертович, – поднялся аналитик, а вместе с ним и Николай, – пожалуй, нам пора. Дела, знаете ли…– Не смею задерживать.Хозяин самолично проводил их, пожал руки и долго стоял на крыльце, наблюдая, как гости уселись в машину, развернулись и покатили к воротам. Гордеев, не оборачиваясь, физически ощущал на затылке его тяжелый взгляд.В машине по большей части молчали. Николай покосился на водителя – вид у того был несколько пришибленный. Видимо и на Пинского чернокнижник-командор действовал удручающе, хоть тот и сам чудо-юдо-рыба-кит.Интересно, тогда какой зверюга стоит над Робертовичем?! Не знаю, как там насчет клана-ордена Сергея Никаноровича, но в одном тот прав: эти люди, вне всяких сомнений, слуги сатанинские. Бежать их, бежать – и подальше!..– Александр Яковлевич, – сказал Николай, – вы меня, если можно, у гастронома высадите, мне кое-что на вечер купить надо.Знает – не знает, а нечего перед Пинским светить Маринин дом.Николай проводил взглядом рубиновые огни «Тойоты». Затем повернулся и потопал к подруге.Они премило поужинали, правда, без вина. После этого Николай позвонил Бородулину.– Порядок! – с удовлетворением доложил тот. – Проследили, отследили. И дальше будем наблюдать…Договорились завтра регулярно созваниваться, а при особом случае и встретиться – как, где, Николай всё это записал…Ну так, человек предполагает, а Бог располагает.