То была страна Дракона. Николай сразу узнал её.

Что-то мешало ему. Он глянул вниз: наручники.

Одно движенье – и они полетели вниз. Глухо брякнули оземь.

Мрачная, голая равнина, ни кустика, ни деревца. И тёмное небо, низко над этой мёртвой землёй, без родной знакомой синевы, без облаков, без ветра – драконье небо.

Николай пошёл по ней так, словно он точно знал, куда ему идти. И пришёл – вот стоит полуразрушенный кирпичный дом, руины. Гордеев вошел в него, и коридоры этого дома сами привели в пустую, голую комнату со сводчатым потолком.

В другом конце её стояла фигура. Мужчина – рослый, массивный, с короткой стрижкой. Стоял к нему спиной в темном… нет, не в плаще, в куртке – такой черной кожанке.

Незнакомец медленно повернулся.

Мать-перемать!..

Лицо его было скрыто чёрной маской. Той самой, что была на чёрном всаднике в волшебном лесу, той самой, что показывал Николаю теософ Сергей Никанорович… Той, да не той! На этой не было никакого следа удара.

И как тогда, вспыхнуло красное в прорезях глазниц, и – не успел Гордеев моргнуть, как тварь мощным прыжком рванулась к нему.

Гордеев сделал обманный выпад левой, сам ударил правой. Тот легко ушел в сторону, рука скользнула в пустоту.

И тут же Николай получил хлёсткий удар по печени. Он хватанул воздух ртом, в глазах на миг помутилось.

Это здорово рассердило его. Ах, так! Ну, получи – и в противоход, всей массой корпуса – джеб левой, точно в челюсть!

Любой другой от такого подарка рухнул бы. Но этот – у него не только маска, у него вся морда точно железная была. Хоть бы хны!

Они принялись кружить по комнате. Нырки, уклоны, выпады. Мелькали руки, ноги, раздавались короткие резкие выдохи – понеслась рукопашная…

Поначалу Николай держался на равных, но очень скоро стал выдыхаться – враг теснил его. Убийца явно превосходил своего супротивника по уровню подготовки, был более опытен и силен. Предплечья, локти, кисти Гордеева ныли от бесчисленных блоков, которые он, защищаясь, ставил на пути кулаков и тяжелых ботинок противника. Болели ребра, плечи, голени, куда метил – и попадал! – его супостат. Гордееву приходилось все хуже…

Очередной коварный удар ногой с разворота отшвырнул его на несколько метров. Николай шлепнулся наземь, больно ударившись спиной о стену. В глазах потемнело.

Он вдруг понял, что проиграл этот бой. Убийце оставалось лишь добить его.

И урод не оставил и тени сомнения, что сделает это. Под маской радостно сверкнуло. И могучая фигура неспешным пружинистым шагом направилась к поверженному противнику.

– Господи, помоги!

Никогда раньше Николай Гордеев не говорил таких слов. Да и не мог он их сказать. Вернее, мог, но если б и сказал, это было бы так – пустышка, вздор. Ибо раньше не было в нём веры.

А теперь – миг! – и она озарила душу.

Это нельзя было описать словами. Вообще никак! Это надо было пережить. Николай – пережил.

Он встал. Сжал правую руку и почувствовал в ней твёрдую рукоять.

Он взглянул – меч. Короткий обоюдоострый, как у римского воина.

И убийца увидел этот меч. Он вдруг застыл на месте. Правая рука его сделала судорожное движение – как бы взять, достать нечто.

Но было поздно.

Точным молниеносным посылом Николай бросил себя вперёд. Удар! – и клинок пробил кожу куртки. Прямо в сердце.

Бросок был так силён, что инерция швырнула Николая на врага. Тот вскинул руки, точно хотел обнять Гордеева – и обнял-таки, на мгновенье – но руки его уже обвисли бессильно, и сам он обмяк, колени подкосились – он упал на них, секундно замер так – и повалился на бок.

Всё.

Гордеев какое-то время стоял. Затем, как бы опомнившись, шагнул, выдернул меч из груди трупа.

И опять остановился. Что дальше?

А дальше – надо снять маску. Увидеть мёртвый лик того, кто сеял смерть и ужас на Земле.

Окровавленным лезвием Николай поддел маску и отшвырнул её.

Трудно сказать, растут ли в астральном мире волосы – на астральных головах астральных тел. Наверно, всё же да, ибо Николай ощутил их – вернее, ощутил, как они встали дыбом, а сам он похолодел, и точно потерял своё сердце – оно упорхнуло куда-то на миг, а когда вернулось, то стукнуло так, что эхо отдалось по всему телу.

Мёртвое лицо с мёртвыми открытыми глазами было лицо Николая Гордеева. ЕГО ЛИЦО.

Время застыло. Николай смотрел в мёртвого себя. Разум тоже куда-то делся, а когда начал возвращаться, то от этого возвращения лучше не стало.

Ноги не держали. Николай ватно опустился наземь рядом с трупом.

Боже мой!..

Значит, сыщики всё же не ошиблись. Значит, он, Николай Гордеев, и есть монстр! Только не сознательная часть его, Гордеева, а некое Альтер-эго, каким-то образом блуждавшее само по себе – но ведь его же, его!.. Всё злое, паскудное, вся дрянь, какая есть в гордеевской душе – всё это собралось, облеклось в плоть, вышло в мир, чтоб творить смерть и обмануло всех: милицию, клан Пинского, и клан «Стражей», и самого Николая…

И вот теперь валяется дохлое. Только от этого не легче.

И ничего уже не исправишь.

Но так не должно быть!!!

Гордеев схватился за голову. Сидел так. Мыслей не было никаких. Пустота – внутри, снаружи, во всем мире пустота.

И в этой пустоте за спиной Николая раздался тихий смех.

Николай сперва не услышал его. Затем почудилось, что слышит, но не поверил. Откуда?.. И лишь потом понял, что не чудится.

Он резко крутанулся.

Перед взором мелькнули подъезд, квартира – та самая, где он смотрел в спину неизвестного, потом сгоревший дом в пригороде… а потом… потом Николай увидал недавний для него дом – Адмиралтейская, четыре!

И с земли поднимался человек. Мертвец, который больше не был мертвецом. И не Николаем Гордеевым. Он поднимался, смеясь.

Это был он, тот самый светловолосый и улыбчивый его клиент, чьё лицо показалось тогда знакомым.

И с поразительной яркостью память Гордеева вырвала из прошлого:

первое – как он пошёл погулять и у газетного киоска столкнулся с парнем в спортивной куртке

второе! – как молодой мужчина на троллейбусной остановке попросил сигарету

и третье! – переезд на Адмиралтейскую

И вот четвёртое.

Четвёртая встреча! – громыхнуло в голове. Слова Ивана Еремеева.

Четвёртая! Всё сбылось.

– Вспомнил? – весело рассмеялся парень. – Вспомнил, вижу… Ну, здравствуй, родной.

– Конь педальный тебе родной, – возмутился Николай.

Тот снова засмеялся, так же добродушно.

– Ну, извини, извини, прибавил немного. Не родной, двоюродный.

Николай так и выпучился:

– Чего?..

– Того! – слегка передразнил блондин. – Здравствуй, кузен – если тебе так больше нравится.

И, видя, что родственничек обалдел, пояснил:

– Дядька-то твой, Миша, того… блудил по молодости лет. Зачать-то зачал, да начать не начал. Начать воспитывать сына, я имею в виду. Меня, то есть.

Гордеев только сглотнул судорожно.

– То… – не сразу выговорил он, – то есть как?

– Вот так, – с удовольствием молвил «кузен». – Он, видишь ли, считал почему-то, что у него не может быть детей. Потому всю силу свою решил передать тебе – единственному своему племяннику.

– Ка… – опять не вышло с первого раза у Николая. – Какую силу?

– О-о, – насмешливо протянул визави. Глаза сузились. – Ты, видно, главного-то и не понял…

И умолк. Коля тоже молчал. Говорить не хотелось. Даже плечами пожать. Даже взглядом ответить ЭТОМУ не хотелось.

А тот улыбнулся. Что-то недоброе сверкнуло в этой улыбке.

– Не понял, не понял, Колян… Ну да ладно, я объясню.

Вновь пауза. Но краткая – секунды три. Кузен заговорил:

– Дядя твой, а мой папенька, Михаил Евграфович Гордеев, был таким супером, что всем этим, – голос изменило презрением, – всем этим клоунам до него… как могилам до Эвереста. Собственно… они тебе, поди, пели песни о богах, или там дэвах? Было такое?

– Да, – вынужден был буркнуть Коля. – Пинский говорил.

– А, Пинский… Ну, слышал звон, да не знает, где он. Так вот, Колян: почтенный предок наш человеком не был. Вернее, только человеком. На одном из своих уровней он, конечно так и был – часовщик, который жил, никем не замечаем. И ещё жил бы поживал, если бы…

Он запнулся и прервал сам себя:

– Но обо всём по порядку! Итак, да будет тебе известно, что планета наша Земля на высших планах бытия – астральном и ментальном – собственно и есть Вселенная. Весь мир! Хотя на плане физическом мы действительно видим такой вот мёртвый космос, где почему-то затерялись… Да! Но мы сейчас говорим о планах иных. Так вот, на них Вселенная – или ноосфера, как угодно – населена сверхсущностями. Они настолько выше, что большинство людей о них и не подозревают, а если кто догадывается, то догадки эти носят характер самый нелепый – отсюда сказки о драконах, монстрах… Ну да не мне тебе об этом говорить – ты сам видел, я знаю.

Николай вздрогнул. Лик дракона возник в его памяти. Лик… и слова:

– Я – это ты, а ты – это я!..

Это как громом поразило Гордеева. Заволокло взор… а когда рассеялось, он увидел, что кузен смеется, искренне наслаждаясь обалделым видом родственничка.

– Что? Доходит?.. То-то же, то-то и оно!.. Да, число сверхсущностей строго ограничено. Их не может быть меньше, не может быть больше. Они могущественны, но не вечны – и у них свой срок… Откуда берутся новые? В том числе, и из нас, людей. Именно с этой целью Мишаня наш так долго и тусовался здесь. Ему надо было подготовить супера. Одного! – заметь, одного, одна вакансия, её он и должен был заполнить. Такое, видишь ли, ему было спецзадание… Ну, а воплотить себя в облике серенького человечка, чтобы ни родители, ни братья, ни друзья не знали – нашему дракону было раз плюнуть. Что он и сделал. Жил тихой сапой, семью, детей не заводил – помеха; а супера из кого делать? Ясное дело, из кого-то поближе – вот он и выбрал. Племянника. Тебя!

Смех давно исчез с лица говорившего, оно стало жёстким, злым – а тут вновь губы искривились, задрожали… впрочем, этот смех тоже стал злой.

– Да, Колян! Тебя. Он тебя готовил исподволь – а ты ни сном, ни духом. Ощущал на себе заботу дядюшкину, конечно: вспомни-ка, как у вас на выпускном с Маришкой твоей всё рухнуло, а?.. Вспомнил! Ну да чего там, и не забывал… Ну вот, дяде Мише спасибо скажи – это он вас расчекрыжил. Зачем? Да испугался, что любовь закрутит, и шиш из тебя выйдет, а не супер… Он же тебя и в десантуру тайком наладил, чтобы подтянули там, подразвили. А ты думал, военкомат, да? Вот! – кузен сделал скверный жест. – Он тебе был и сват, и военкомат!..

Николай видел, что ЭТОТ не врёт. Всё было так – и крыть нечем. Но никакой обиды на покойного не ощутил. Мелькнула странная какая-то грусть – как осеннее облачко, одно в бездонной синеве сентябрьского неба – мелькнула и пропала. Гордеев ожесточился вновь.

– …так вот и вёл, хранил тебя архангел твой, втихую до поры до времени. А когда они, пора да время? Да вот – ровно четверть века должен был ты оттоптать по земле нашей грешной. У тебя когда день рожденья-то, в июне? Ну да. Вот как стукнул бы тебе четвертак, так бы тебя дядюшка и ввёл в курс дела… Ввёл бы, если бы!

Теперь он не смеялся совсем. Речь ускорилась, слова летели:

– Если бы не один прокол. Всё-таки человек он был, как ни крути, а? Errare humanum est! Ну, вот он и errare. Клюнул когда-то на одну юную особу. Клюнул, а потом плюнул! Тоже испугался – слишком, мол, человеческое. А он-то кто? Дракон!.. Только уж поздно было. Пошла гулять драконья кровь! Он думал, ничего не выйдет – а оно взяло, да вышло. А?! Кто вышел, как думаешь, Колян?

Что было говорить? Нечего. Николай и не стал. Молча ткнул пальцем, и в ответ услышал хохот – дикий, страшный.

– Ну! Вот так-то, Коля… Ничего не ведал, не знал змий наш крылатый! Не знал, кого породил. А я… ну, в детстве, конечно, не мог понять: почему мне со сверстниками скучно, кажутся они мне дураками… Учителя мной нахвалиться не могут: ах-ах, какой мальчик, талант! а мне на их восторги плевать, и они для меня такие же ослы… Ну да, нашлись и умные, приметили вундеркинда.

– Стражи… – сквозь зубы проскрипел Николай.

– Точно! Нашли, Коля, на это у них острый нюх. Тебя-то ведь тоже не пропустили, а?.. Ну, а меня тогда давай обхаживать, да так сладко да гладко – я и уши сперва развесил… Ну да ведь я тогда и не знал, кто я. Но и они не знали! Думали, орудие себе растят… Вот!

И повторил похабный жест.

– Вот вам! Когда я стал понимать – кто я, и чего эти козлы от меня хотят, я сказал себе: ага, господа сказочники… Братья Гриммы! Но – ничего. Понял и притих. Учился. Опять в первых учениках защеголял, конечно. А уж они-то предо мною соловьями разливались! – какие они умные да разумные, да как за человечество душой болеют… Ну а я как тот Васька: слушал, да ел. Тут я и папеньку раскусил, и навестить его решил, только никому ни гу-гу… И рос! Я видел, ЧТО открывается передо мной!.. А когда понял, наконец, что – всё, я им такой финт отвернул, что у них, поди, и сейчас икота. А я – в свободный полёт. И первым делом – к батюшке родному, конечно. И вот тут-то меня и поджидал сюрприз. Вернее, два…

Тут он призадумался на миг. Осенился:

– Нет! Три. Три сюрприза враз. Первый – что папенька от моего визита крякнул. Картина Репина «Не ждали!» До такой степени не ждал, что и сверхсущность вся куда-то испарилась. А сущность – брык! и ласты склеила.

Он подмигнул Николаю – заговорщицки так.

– Ну, слёз над покойным я лить не стал. Да и к тому же запиликал брегет этот идиотский. Я сначала, признаться, не понял, но просчитать-то ситуацию, сам понимаешь, мне не проблема. Просчитал – и наткнулся на два других сюрприза. Первый поменьше: узнаю я, что в дело встрял клан этого твоего Джамала…

– Не моего…

– Ладно, ладно, не твоего. Но встрял. И прямо на моём пути! Это они как-то нащупали папаню, стали его окружать, обкладывать потихоньку… Они в последние годы все сюда нахлынули, и Джамал в том числе. Пинский у них здесь смотрящим был, он и просёк… Ну, с ними-то я знал, что разберусь, но ведь тут был ещё сюрприз. А именно…

На сей раз усмехнулся Николай. А тот ощерился, слюна блеснула на зубах:

– Точно! Именно ты и стал главным моим сюрпризом! Я и понятия не имел о тебе. А тут узнал! Ты понял, Колян? Мы с тобой ближе, чем родные братья! Та сверхсущность, что готовил покойный – одна. Одна на двоих! Моя она по наследству, а твоя – по решению. Так что… – здесь лицо его странно и страшно исказилось, и он вдруг крикнул так, что всё вздрогнуло:

– Я – ЭТО ТЫ, А ТЫ – ЭТО Я!

И за спиной его полыхнуло грозное зарево.

– Смотри, Колян! Смотри!.. Мы должны были с тобой встретиться здесь – только так! Чтобы кто-то один попал туда. Это я, я, а не кто-то вёл тебя сюда! Мне надо было доразвить твои способности, что я и сделал. Вернее, переадресовал это дело «стражам» и Пинскому. Как там говорил Никанорыч – здоровый прагматизм, да? Вот я и проявил этот прагматизм. Они, недоумки, думали, что растят тебя для себя, а работали на меня!.. Затем, нужна была любовь. Она, видишь ли, даёт огромный стимул. Это папаша мой, тоже недоумок, пугался, а мне – в самый раз. Ну, я и подогнал опять тебе твою Марину, люби на здоровье!..

Какой-то хриплый звук вырвался из горла Николая.

– Врёшь, урод!..

– И это вместо благодарности? Ай-яй-яй… А хотя бы и вру. Ведь это дела не меняет, да?.. Кстати я уж, извини, разок звякнул твоей любви, проверил твою реакцию. Правильно отреагировал, молодец. Только вот шугался зря, я вас наоборот, берёг, как зеницу ока… Ну и, наконец, третье: ты должен был пережить какое-то сильное потрясение. Шок! Что я успешно и сделал. Тут мне, надо сказать, и «стражи» помогли, настряпали твоих эфирных двойников для отвода глаз. Ну, я это подхватил и одним таким клоном навёл ментов на тебя… С ним ты, кстати, и слился прямо на подходе к дому. Помнишь лёгкое головокружение?.. Ну так! А милиция наша доблестная думала, что следит за тобой, как за убийцей, а следила за фантомом, вот так.

– А ты в это время убивал…

– Что делать, что делать!.. Каждому своё, как говорили древние. И кстати, в это время я уже не убивал, неправда ваша. Всех, кого надо, уже убил, ха-ха!.. За одним исключением. Когда ты сцепился с бандюками – это и в самом деле было опасно, форс-мажор. И кто тебя спас? Я, я сам!.. Правда, нарядился в дядюшку, но это уж так, прихоть гения, не взыщите-с. Я же тебя и в лес водил, на мертвяка взглянуть. А ты думал, дядя Миша? Нет-с, я-с!..

– Ты псих.

– Может быть! Очень может быть! Гений и помешательство… Но будь я нормальным, разве б были мы с тобой здесь! Ты и про себя не думай – ты сам себя видел, свой второй лик под маской… Ты и я, не забудь – мы суть одно и то же!

– А зачем ты тогда на меня напал?

– А вот уж извините, это не я, а ты на меня… Но тут, каюсь, была у меня мыслишка, провоцировал я тебя. Думал, что кончу раньше и один останусь. Но нет! Не судьба. Ты покрепче оказался, чем я думал, с чем и поздравляю. Даже горжусь! Крепко мы с тобой связаны, не развяжешь. Только тут! Только здесь! Здесь всё решится!..

Совсем перекосило образ супермена, задёргались губы, слюна брызнула наземь. Страшным усилием воли он совладал с безумием своим.

– Ладно! Ладно. Всё. Всё! Я спокоен. Как бы то ни было, а оба мы здесь, у Сердца. Смотри!

Он указал на зарево.

– Видишь?! Это Сердце Астрала! Вернее, вход в него – пурпурный занавес. Это мы с тобой, ты и я! Я, Колян, только я хочу заполучить Силу, а потом повернуть всё по-своему… Но!

При этих словах он поднял вверх палец и, выдержав эффект, сказал:

– Но вернуться оттуда, как ты понимаешь, сможет лишь один из нас!.. Я знаю, о чем ты сейчас подумал: мол, лишь с чистым сердцем пройдет беспрепятственно вошедший… ну и прочую чушь! Нет, братец, не в сердце дело – чистым оно может быть лишь у Создателя, да и то… хм, под вопросом. Так что только нечеловек сможет вернуться оттуда, да еще наделенный могуществом Бога.

Он глумливо поклонился:

– Вот и проверим, кто из нас получит главный приз, в чьей сущности заключена нечеловеческая монада. Позволь же, братишка, на правах старшинства – а я, да будет тебе известно, родился за десять лет до твоего появления на свет – позволь уж пойти первым. Если вернусь, то ты можешь прямо здесь удавиться, и ходить тебе будет уже без надобности – игра будет закончена не в твою пользу. А если вскорости я не появлюсь, то… что ж, стало быть, проиграл я, ну а ты тогда – Король Вселенной!

И он нарочито громко расхохотался. А отсмеявшись, сразу посерьезнел, глянул многозначительно.

– Перед тем как… – кивком указал на дверь и злорадно осклабился, – я там навел порядок. Подчистил за собой. Так что теперь и ты свободен от мелочной опеки. Никто тебя не тронет… Ну, прощай!

Он махнул рукой, круто развернулся и пошёл к двери. Секунда – и темную фигуру поглотило пламя.

Николай неотрывно глядел в сторону двери, за которой скрылся его новоявленный родич. Так вот на кого тот был похож – на дядю Мишу! И как он сразу не подметил сходства, а подметив – не догадался?.. Вот ведь как все повернулось – искал убийцу, врага, а обрел брата. Родственничка с руками по локоть в крови. Отступника, отщепенца, одержимого манией величия! Неужели Господь позволит ему стать вершителем судеб земных?! Неужели безумный фанатик станет всесильным и неуязвимым!..

Николай стоял и смотрел на дверь.

Время текло, ОТТУДА никто не появлялся. Николай понял, что и не появится. Зато явилась музыка – негромкая, печальная.