Центральный южный сектор включает 4 административных района области: Ленинский (его центральную часть), Подольский, Чеховский, Серпуховской. Транспортной осью этого сектора является Курское направление железной дороги. Здесь много красивых мест, особенно в долинах рек – Оки, Протвы, Лопасни и др. Места эти плотно заселены с давних пор, ведь здесь был путь к славному древнему русскому городу Серпухову на реке Оке (названной православными людьми Поясом Богородицы) с древними прославленными знаменитыми монастырями. Неудивительно, что в этой части Подмосковья было очень много разных по благосостоянию и красоте усадеб.

 

Ленинский район

Почти сразу за МКАД начинается территория бывшей усадьбы Знаменское-Садки, которая позже вошла в черту города Бутово. Усадьба Знаменское-Садки была построена во второй половине XVIII в. (1750) князем Д.Ю. Трубецким и принадлежала его роду до 1852 г. Ее владельцем с 1876 г. был историк и издатель М.Н. Катков и его наследники. После осенних событий 1917 г. национализированную усадьбу передали рабочему кооперативу, потом – сельскохозяйственному техникуму, в 1959 г. в ней разместили институт охраны природы.

В царский период в Знаменское-Садки приезжали и гостили многие известные люди. В усадьбе жили куратор Московского университета М.М. Херасков, бывали здесь А.С. Пушкин, Д.В. Веневитинов, Н.В. Всеволжский (основатель общества «Зеленая лампа»), А.С. Грибоедов, историк и издатель М.П. Погодин, музыкант Иосиф Геништа и др. В 1822 г. именно в этой усадьбе справляли свадьбу Н.И. и М.Н. Толстых – родителей будущего великого русского писателя Л.Н. Толстого.

Знаменское-Садки. Усадебный дом

Усадьба Знаменское-Садки напоминает о том, как тщательно раньше состоятельные люди подходили к вопросу образования своих детей. Приглашали не просто хорошо образованных людей с солидным преподавательским статусом, а личностей с определенной патриотически направленной общественной, славянского толка позицией. В 1820-х гг. в качестве домашнего учителя детей владельца усадьбы князя И.Д. Трубецкого в Знаменском-Садках жил М.П. Погодин.

Михаил Петрович Погодин (1800–1875) – известный историк, писатель, коллекционер, академик Петербургской академии наук (1841). Он был сыном крепостного крестьянина, учился в гимназии, окончил Московский университет, где стал читать лекции по всеобщей и русской истории, защитил диссертацию «О происхождении Руси». В 26 лет он стал профессором Московского университета и был им 18 лет. Погодин издавал журналы «Московский вестник» (1827–1830) и «Москвитянин» (1841–1856 гг., совместно с С.П. Шевыревым), издал большое число исторических источников. Главной сферой интересов Погодина была древняя история Руси и славян. Он во взглядах был близок к славянофилам, пропагандировал идею славянского единства, считал, что во имя блага России нужно решительно и последовательно укреплять вертикаль центральной власти. Погодин собрал коллекцию исторических памятников, главным образом рукописных и печатных, также были в ней иконы, картины, графика. В 1852 г. его коллекцию приобрела казна для Публичной библиотеки Эрмитажа в Петербурге, а церковные древности поступили в Оружейную палату Московского Кремля. После смерти Погодина его вдова передала его библиотеку и личный архив Московскому публичному и Румянцевскому музеям. О Погодине в Москве особенно зримо напоминает построенная на территории бывшей его усадьбы «Погодинская изба» (1856 г., арх. Н.В. Никитин).

М.П. Погодин

Усадьба Знаменское-Садки свидетельствует о ранее сильном стремлении россиян жить на своей малой Родине – в месте где они родились и росли, где жили их предки, где собирались жить их дети и внуки. Жизнь владельца имения, известного русского публициста ХIХ в. М.Н. Каткова, убедительно свидетельствует об этом.

Михаил Никифорович Катков (1818–1887) родился в селе Знаменское в семье мелкого чиновника, получившего личное дворянство. Катков окончил словесное отделение Московского университета, был членом кружка Н.В. Станкевича, сблизился с кружком А.И. Герцена и Н.П. Огарева, много общался с В.Г. Белинским и М.А. Бакуниным. Уже его первые статьи «О русских народных песнях», «Об истории древней русской словесности Максимовича» и др., написанные в приподнятом национальном духе, выделяли его среди молодых литераторов. В 27 лет он защитил диссертацию об элементах и формах славяно-русского языка и в том же году стал адъюнктом кафедры философии Московского университета. Он стал крупным публицистом и издателем журналов «Русский вестник» (с 1856 г.) и газеты «Московские ведомости» (1850–1855; 1863–1887 гг.). «Русский вестник» стал одним из главных органов русского либерализма. Катков резко критиковал нигилистов и либеральных чиновников. Он считал лучшим средством борьбы с нигилизмом классическое образование. Вот почему в 1867 г. вместе с П.М. Леоновым он основал в Москве частный лицей в память умершего цесаревича Николая (известный Катковский лицей). С 1850-х гг. он оставался умеренным либералом, сторонником английского политического строя, не одобрил правительственные реформы в России 1870-х гг., которые, по его мнению, провоцировали развитие нелегальных организаций и терроризма, стал одним из идеологов политики контрреформ. Власти были недовольны им и многими статьями в его «Русском вестнике». В 1887 г. его вызвали для объяснения в Петербург, где он получил строгий выговор от императора Александра III. Катков был сильно расстроен и вскоре умер в имении Знаменское-Садки в возрасте 69 лет. После него имением владели его сын А.М. Катков – подольский уездный предводитель дворянства – и двое внуков, которые вскоре погибли в начале 1-й мировой войны в 1914 г.

В бывшей усадьбе Знаменское-Садки сохранились усадебный дом (возведен во второй половине XVIII в. в стиле зрелого классицизма, во второй половине XIX в. был перестроен; первый этаж здания – каменный, второй – деревянный), скотный двор в псевдоготическом стиле (середина XIX в., арх. М.Д. Быковский), конный двор с каретником (вторая половина XIX в.), пейзажный парк, созданный в конце ХVIII в. с одним прудом (изначально пруды были каскадными). В главном усадебном доме сохранились небольшие остатки первоначальной отделки ряда помещений: вестибюля, парадной лестницы и двух залов. Наибольший интерес представлял двухсветный зал с колоннадой и живописным плафоном, с изящной лепниной и росписью «гризайл». В доме относительно долго хорошо сохранялись паркетные полы старого красивого рисунка, старинные прекрасного рисунка двери, стильная мебель того времени.

 

Подольский район

В 4 км от железнодорожной станции Щербинка находится бывшая усадьбаОстафьево – своего рода «русский Парнас» начала XIX–XX вв. В 1792–1894 гг. владельцами усадьбы были князья Вяземские, затем она перешла к графу С.Д. Шереметеву (зятю П.П. Вяземского как приданое его дочери – Елены). Однако история Остафьева началась гораздо раньше. Первое документальное упоминание об Остафьеве встречается в 1340 г. в духовной грамоте великого князя московского Ивана Калиты. В начале ХVII в. эти земли принадлежали Прокопию Ляпунову.

Остафьево. Усадебный дом

Судьба Прокопия Ляпунова, одного из организаторов первого земского ополчения 1611 г. и главы земского правительства («Походное правительство» или триумвират), лишний раз напоминает о том, как трудно оставаться честным, думающим и действующим во благо народа человеком, когда в окружении преобладают завистники и болтуны, стремящиеся к личной власти, наживе, обогащению, только на словах (а не на деле) являющиеся защитниками интересов простых людей.

По призыву патриарха Гермогена спасать от поляков Москву и Россию было создано на Рязанской земле весной 1611 г. первое народное ополчение во главе с дворянином Прокопием Ляпуновым. Он повел к Москве дворянские войска. К Москве также повели казаков атаман красавец Иван Заруцкий и князь Д.Т. Трубецкой, их казаки ушли из распавшегося калужского лагеря убитого Лжедмитрия II. Ляпунов отстаивал интересы народа, был защитником правды, врагом развращенного и корыстолюбивого боярства. Собрался «Ратный собор», в котором участвовали земские ополчения и казаки. «Ратный собор» передал правление триумвирату из воевод: Ляпунов (старший), Трубецкой, Заруцкий. Крестьяне ждали наделения землей за счет их частичного отнятия у бояр, Ляпунов их поддерживал, чем нажил себе много врагов. Ляпунов сурово выступал против грабежей, разбоев, захвата чужого имущества, убийств. А казаки во главе с их вождем Заруцким и Трубецким допускали как норму в военное время грабежи и разбои. Кроме того, они завидовали популярности Ляпунова и решили руками казаков свести с ним счеты.

Ляпунова воспринимали как главного народного вождя. Он был врагом лживого боярства и воров всех мастей, не говоря уже об иноземных недругах. Заруцкий был более спорной личностью. В первом земском ополчении казаки Заруцкого не ладили с земскими людьми и особенно ненавидели Ляпунова, выступавшего против грабежей, разбоя, захвата чужого имущества. Отряды зарайских и рязанских дворян рвались в бои с поляками, казаки же медлили, в основном промышляя грабежом в окрестных селениях. Ляпунов пытался силой восстановить дисциплину и порядок в рядах ополчения. Матвей Плещеев – воевода П. Ляпунова – схватил со своим отрядом 28 казаков, когда они грабили подмосковную слободу Николо-Угрешского монастыря. По решению Плещеева в наказание их посадили в воду, кого-то даже утопили. Казаки отомстили Ляпунову, обвинив его в измене. Буквально через несколько недель, летом 1611 г., он был вызван в казачий круг и изрублен на куски. (Иван Заруцкий в 1614 г. был казнен в Москве как сообщник Марии Мнишек, требовавшей русский престол ее сыну, на деле – ребенку Лжедмитрия II.)

Прошло более века, прежде чем в этих местах появилась усадьба и началась их новая созидательная история.

Усадьбу Остафьево заложил в середине XVIII в. промышленник К.М. Матвеев, он устроил здесь суконную фабрику.

Все обитатели этой усадьбы – хозяева и гости Остафьева – были яркими личностями, сильными, цельными русскими натурами. За А.С. Пушкиным усадьбу Остафьево стали называть Русским Парнасом, в разное время здесь гостили и работали И.И. Дмитриев, К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, Е.А. Баратынский, В.Л. Пушкин, А.С. Грибоедов, А. Мицкевич, А.И. Мусин-Пушкин, М.М. Херасков, Д.В. Давыдов, К.К. Кюхельбекер, М.П. Погодин, Н.В. Гоголь, А.С. Пушкин гостил в Остафьево в 1827, 1830 (два раза), 1831 гг. Н.М. Карамзин с 1804 г. тут жил 12 лет и написал 7 томов «Истории государства Российского».

П.А. Вяземский

Очень неординарными личностями были владельцы Остафьева – князья А.И. Вяземский и его сын П.А. Вяземский, а также его жена В.Ф. Вяземская. Владелец Остафьева с 1792 г. – екатерининский вельможа князь А.И. Вяземский, происходил из очень древнего рода Вяземских. Он построил в Остафьеве большой удобный и красивый дворец, который сохранился до наших дней.

Князь Андрей Иванович Вяземский (1750–1808) – действительный тайный советник, сенатор, больше всего любил читать книги, библиотека Остафьева превысила 22 тыс. томов к концу ХIХ в. А.И. Вяземский был человеком военным, одно время служил генерал-губернатором в Пензе, после вступления на престол Павла I ушел в отставку и жил в большой мере в Остафьеве. Вяземский разделял идеи французских просветителей, был близок с Н.И. Новиковым, был членом масонской ложи. Это был гордый, любознательный, любопытный, не способный к лицемерию человек, который любил путешествовать. Встретив за границей молодую красивую рыжеволосую ирландку Евгению О’Рейли, стареющий князь страстно влюбился в нее, увез от мужа, добился для нее развода и, преодолев сопротивление родственников, женился на ней. Он рассорился с родственниками, продал наследственное имение Удино под г. Дмитровом и купил Остафьево и сразу приступил к переустройству своей новой усадьбы. Своего сына – князя, следующего владельца Остафьева и будущего поэта Петра Андреевича Вяземского (1792–1878) – родители воспитывали в большой строгости, в спартанской обстановке. Маленького мальчика закаливали круглый год, отправляли одного ночью в рощу, бросали в пруд, чтобы научить плавать, учили точным наукам, в первую очередь математике. Его воспитанием и образованием занимались гувернеры – французы, немцы, англичане. Затем его поместили в Петербургский иезуитский пансион, позже он попал в пансион при Педагогическом институте. Он был всесторонне образованным человеком, но склонным к чрезмерно вольным поступкам в нравственно-этическом плане.

После смерти в 1808 г. А.И. Вяземский завещал быть опекуном своего сына, П.А. Вяземского, Николаю Михайловичу Карамзину (1766–1826), давнему другу семейства, женатому с 1804 г. на одной из побочных дочерей князя А.И. Вяземского, т. е. сводной сестре П.А. Вяземского – Е.А. Колывановой. С 1804 г. Карамзин со своей семьей жил летом в Остафьево, его кабинет находился в северо-западной части главного здания на втором этаже. Перед наступлением Наполеона он один экземпляр своего труда «Истории государства Российского» отдал в кремлевский архив, который сгорел, а второй экземпляр остался в Остафьево у Вяземских. Этот труд ознаменовал начало нового этапа в развитии русской исторической науки. В 1816 г. Карамзин с семьей переехал в Царское Село, где продолжал писать «Историю» (т. 1—12, 1816–1829 гг.). Карамзин был не только историком, но и писателем, основоположником русского сентиментализма. Он стал в 1818 г. (ему 52 года) почетным членом Петербургской академии наук.

П.А. Вяземский стал владельцем Остафьева в 16 лет. Он служил с 16 лет в московской Межевой канцелярии, в Коллегии иностранных дел. Вяземский добровольно вступил в армию и отправился на войну с Наполеоном в 1812 г., участвовал в Бородинском бою. Потом он был на государственной службе в Петербурге, служил и в Варшаве, с 1830 г. стал чиновником особых поручений при министре финансов, еврее, сыне раввина, графе Е.Ф. Канкрине, затем был вице-директором Департамента внешней торговли и управляющим Заемным банком. В 1855–1858 гг. был в должности товарища (заместителя) министра народного просвещения А.С. Норова. Вяземский был сенатором, членом Государственного совета. Богатый Вяземский тяготился службой. Он по своей натуре был добрым и талантливым человеком, но больше всего любил предаваться безделью, занимать себя приятными хлопотами, в том числе писать стихи, эпиграммы и сатирические произведения. Его связывала с А.С. Пушкиным многолетняя крепкая дружба, он был одним из его самых близких друзей. Вяземский и его жена были поверенными в любовных перипетиях поэта, в том числе его сватовства и женитьбы на Н.Н. Гончаровой. После гибели Пушкина Вяземский стал ежедневным гостем у его 25-летней вдовы, оказывал ей моральную поддержку. 45-летний Вяземский стал ухаживать за Н.Н. Пушкиной, по сути, предлагал ей роль его тайной подруги, может быть, и не тайной. Все это стало бы известно в обществе. Супруги Вяземские были откровенны друг с другом в их сердечных делах, в интимной жизни они исповедовали полную свободу и терпимость. Подобные отношения с Вяземским были мучительны и недопустимы для Пушкиной. Время показало лукавство Вяземского, хотя в тот период он засыпал ее любовными страстными признаниями, написал: «Любовь и преданность мои к вам неизменны и никогда во мне не угаснут, потому что они не зависят ни от обстоятельств, ни от вас». Но как только Н.Н. Пушкина вышла замуж во второй раз (1844), его внимание к ней полностью иссякло. В 66 лет Вяземский вышел в отставку. Последние годы из-за болезней он и его семья провели за границей, где он и его жена умерли, их тела были перевезены в Петербург и захоронены в Александро-Невской лавре. У Вяземских было несколько детей, но только сын и 3 дочери дожили до зрелого возраста.

Жена Вяземского – княгиня Вера Федоровна Вяземская (урожденная княжна Гагарина, 1790–1886), была не только красивой и умной, но и мудрой женщиной. Ее жизнь – это яркий пример глубокого духовного соединения с мужем. Она вышла замуж в 21 год, а Вяземскому тогда было 19 лет; 67 лет продолжалась их счастливая, духовно единая семейная жизнь. Вяземская всю жизнь обеспечивала комфорт и уход за мужем, понимала преимущественно биологическую сущность характера мужчины, допускала супружеские измены мужа, не принимала всерьез его легкомысленные, меняющиеся любовные увлечения, бесконечно переписывала его рукописи. Остафьево было прекрасным местом для их приятной и интеллектуально насыщенной жизни.

Среди живших в Остафьеве женщин особого упоминания заслуживает теща П.А. Вяземского, Прасковья Юрьевна Гагарина , урожденная княжна Трубецкая (1762–1848) – правнучка известного государственного деятеля эпохи царя Алексея Михайловича боярина Артамона Сергеевича Матвеева и племянница фельдмаршала П.А. Румянцева-Задунайского. П.Ю. Гагарина стала прототипом Татьяны Юрьевны в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». Выйдя замуж за полковника князя Ф. Гагарина, она последовала за ним в армию, воевавшую тогда против турок под Яссами. Там, на вечере у князя Г.А. Потемкина, в ответ на его словесную вольность, она при всех гостях с размаху влепила Светлейшему пощечину. Никто в России, даже императрица Екатерина II, не мог себе этого позволить.

В.Ф. Вяземская (урожденная княжна Гагарина)

П.Ю. Гагарина

Потемкин оценил смелость и решимость этой женщины отстаивать свое доброе имя, одарил драгоценностями, стал ее верным другом. У Гагариной было много поклонников, которых привлекали в ней не только красота, а, главное, ум, оригинальность взглядов, естественность поведения, эксцентричность поступков, другими словами, ее неординарность. В 1803 г. П.Ю. Гагарина (в 41 год) совершила необычайный по смелости полет на воздушном шаре, построенном в Москве воздухоплавателем-французом. Полет счастливо завершился в Остафьеве, где долгое время бережно сохранялись остатки воздушного шара. В те годы полет воздушного шара, тем более с женщиной, воспринимался как совершенно исключительное событие. Карамзин боготворил Гагарину, посвящал ей стихи, был ее верным поклонником.

Муж Гагариной, которого она самозабвенно любила, погиб в 1794 г. в Польше, став жертвой народного восстания. Через 16 лет после его гибели ради материального обеспечения их шести детей, устройства их будущего Прасковья Юрьевна почти в 50 лет вышла замуж во второй раз. Этот второй и бездетный брак, однако, принес ей немалые горести. Отставной полковник П.А. Кологривов (род. в 1770 г.), на 8 лет старше ее, был человеком очень состоятельным, но малокультурным и грубым, правда, он был хорошим хозяином и удачливым дельцом. Он умер сумасшедшим, под опекой. Дочь П.Ю. Гагариной – Вера Федоровна – стала женой П.А. Вяземского. Их сын, Павел Петрович Вяземский (1820–1888), тоже был интересным человеком, сенатором, археографом, автором многочисленных исторических и философских трудов, знатоком русской старины, древнего искусства и литературы. Он одним из первых в России стал собирать иконы, старинные рукописи, изделия прикладного искусства и т. д. Он сумел собрать в Остафьеве многообразную коллекцию памятников старины и искусства. При нем Остафьево превратилось в своеобразный музей. Дочь П.П. Вяземского вышла замуж за образованного и очень богатого графа Сергея Дмитриевича Шереметева (1844–1918); при них мемориальный характер усадьбы строго сохранялся. С.Д. Шереметев – государственный деятель, историк, меценат, коллекционер, один из учредителей и основателей Общества любителей древней письменности (1877), с конца 1890-х гг. особой заботой окружил Остафьево. Он сделал очень много для сохранения остафьевских культурологических ценностей, создания здесь музея и упрочения мемориальной значимости усадьбы Остафьево. Его сын – Павел Сергеевич Шереметев – историк, краевед, член Общества изучения русской усадьбы, член-корреспондент общества истории и древностей российских, автор трудов по истории подмосковных усадеб, в 1918 г. получил от новых, советских, властей охранную грамоту на Остафьево, был назначен хранителем и заведующим музеем-усадьбой. 10 лет он жил во флигеле, оберегал усадьбу и ее коллекции. В 1929 г., когда приняли решение о ликвидации музея и передачи в 1930 г. его экспонатов (живопись, графика, мебель, оружие, книги) в другие музеи, П.С. Шереметева выгнали из Остафьева. Доживал он свой век в башне Новодевичьего монастыря в Москве, где и умер в 1943 г.

Н.М. Карамзин

Остафьево. Карамзинская комната в главном усадебном доме

Благодаря трудам графа С.Д. Шереметева Остафьево с конца ХIХ – начала ХХ в. стало первым в России музеем-заповедником дворянского быта. В 1899 г., к столетию со дня рождения А.С. Пушкина, Остафьево официально объявили первым общедоступным музеем России. В 1903 г. последовал правительственный указ, объявивший усадьбу Остафьево заповедным местом. Но в 1929 г. музей закрыли, хотя в 1917 г. он стал народным достоянием. В 1930 г. решением Президиума Мособлисполкома и Московского Совета музей ликвидировали официально. Во главе ликвидации этого музея стояли в основном не русские люди: заведующая МОНО Любимова, инспектор Першин, Лейкин, Кафенгауз, Левинсон, Матвеев. После этого в княжеском дворце располагался детский дом, но его вскоре выселили, разместив там дом отдыха для советской номенклатуры и военачальников. Советская номенклатура не думала о культурных традициях, больше интересуясь личным комфортом. Так, нарком просвещения А.В. Луначарский (1875–1933) не жалел о закрытии музея и стал первым высокопоставленным дачником усадьбы; его семья располагалась в 11 комнатах верхнего этажа. Во имя комфорта номенклатуры части ансамбля главного дворца подвергались перестройке. За прудом в 1970-е гг. построили огромный комфортабельный корпус дома отдыха – санатория. Но это здание не вписалось в исторический ансамбль Остафьева. Правительственное решение об открытии музея в Остафьеве вновь было принято в 1989 г. Остафьево возродилось как музейный усадебный комплекс, а в новом корпусе работает санаторий. Теперь Государственный музей-усадьба в Остафьеве Русский Парнас является одним из центров по изучению усадебной культуры России.

В Остафьеве сохранились усадебный 2-этажный кирпичный дом (1801) в стиле зрелого классицизма, он соединяется колоннадами с боковыми флигелями, кирпичная церковь Михаила Архангела (1780-е гг.) в стиле раннего классицизма, регулярный парк с главной липовой аллеей и прудом. В 1911–1913 гг. в парке были поставлены памятники: Н.М. Карамзину, В.И. Жуковскому, П.А. Вяземскому, А.С. Пушкину, – воздвигнутые по инициативе графа С.Д. Шереметева. Памятник А.С. Пушкину работы А.М. Опекушина в 1937 г. переправили в Музей А.С. Пушкина в Москве; ныне он хранится в Государственном Русском музее в Петербурге. В 1937 г. на постаменте опекушинского памятника в Остафьеве установили бронзовый бюст поэта.

В усадебном доме фактически полностью сохранился интерьер двухсветного овального зала с коринфскими полуколоннами и отделкой стен искусственным мрамором. В этом зале А.С. Пушкин впервые читал «Родословную моего героя». Усадебные флигели обладают оригинальной композицией; они имеют крестчатую форму со скошенными углами, низкие в один этаж портики. Кирпичная с белокаменным лепным декором усадебная церковь Михаила Архангела имеет интересное объемное решение; основная часть храма представляет сочетание четверика и вписанной в него ротонды, перекрытой куполом с люкарнами.

Усадьба Дубровицы. Дворец

Недалеко от Остафьева, в 4 км от г. Подольска, находится одна из самых необыкновенных усадеб Подмосковья – Дубровицы. В разное время у усадьбы Дубровицы были разные, но всегда знатные и известные хозяева. Впервые эта усадьба упоминается в письменном источнике в 1627 г., во второй четверти XVII в. она принадлежала боярину И.В. Морозову, затем хозяевами стали князья Голицыны (с 1656 г.), потом князь Г.А. Потемкин-Таврический (с 1781 г.), затем – граф А.М. Дмитриев-Мамонов (с 1787 г.) и с 1864 г. – снова Голицыны. Каждый из владельцев усадьбы вносил в ее облик новые черты. Судьба владельцев Дубровиц лишний раз заставляет осознать, что материальное благополучие, богатства, расположение первых лиц в государстве, полученные сомнительными путями, лишают здоровья, не ведут к стабильному счастью, спокойствию, нормальному продолжению рода.

В конце XVII в. владельцем Дубровиц был князь Борис Алексеевич Голицын. Усадьбу он создавал для удобства своей жизни и даже сумел использовать строительство в ней для улучшения его отношений с молодым царем Петром I. Именно по желанию Б.А. Голицына в 1690 г. в Дубровицах заложили позже всемирно известный храм Знамения; сделал он это не только из духовных побуждений, а главным образом в честь примирения с Петром I и возвращения его царской милости к нему. Образованный, но и ловкий, хитрый, жестокий человек, Голицын сполна ощутил и оценил светскую жизнь, многое сумел получить в ней; по достоинству и трезво оценил общество и себя в нем. Казалось бы, достигнув всего, о чем можно мечтать, он в 59 лет, за год до смерти, отошел от дел, покинул свет и постригся в монахи.

Князь Борис Алексеевич Голицын (1654–1714) был дядькой-воспитателем царя Петра I, инициатором провозглашения Петра первым царем в 1682 г. (а его сводного старшего, но больного брата Ивана – вторым), активно и результативно способствовал приходу к власти в 1689 г. именно Петра I (а не его сводной сестры царевны Софьи), в период Великого посольства 1697–1698 гг. возглавлял правительство в Москве вместе с Л.К. Нарышкиным и князем П.Н. Прозоровским, был управляющим в Поволжье. За свою страсть к наживе (деньгам, материальным ценностям) как минимум дважды (1689–1690 гг. и 1705–1706 гг.) попадал в непродолжительную немилость царя Петра I, который его со временем прощал и даже пожаловал в боярское достоинство (1690). Так что как минимум с петровских времен в России появилась практика прощать и даже поощрять грамотных воров. Б.А. Голицын занимал чрезвычайно ответственные посты, умел эффектно организовать досуг и развлечения молодого царя. Пользуясь особым расположением царя Петра I, во время его путешествия за границу именно Голицын реально управлял государством и составил себе за счет государственных средств, обманов и воровства огромное состояние. Голицын стоял во главе всего Казанского приказа, то есть управлял всем Поволжьем. О личностных его качествах современники писали, он «погрешности многие имел: первое – пил непрестанно, второе – великий мздоимец, так что весь низ – Поволжье – разорил». Чему такой человек мог кого-либо научить?!

Дубровицы. Церковь Знамения

За расположение к себе царя он очень волновался и стремился упрочить его. Именно Голицын познакомил Петра I с Францем Лефортом, нравами и жителями Немецкой слободы в Москве, способствовал упрочению его интереса к западным нормам жизни, легкомысленным развлечениям, употреблению спиртного. Голицын хорошо знал слабости Петра I и использовал их в своих интересах. После смерти в возрасти 60 лет князя Б.А. Голицына его владения поделили между тремя его сыновьями. Его старший сын Алексей унаследовал усадьбу Дубровицы, но он вскоре умер, тогда ее владельцами стали его вдова и сын – Сергей Алексеевич Голицын (1694–1758), ставший в 1753 г. московским генерал-губернатором. При нем в Дубровицах построили усадебный каменный 2-этажный дом.

В 1781 г. Дубровицы купил светлейший князь, знаменитый фаворит императрицы Екатерины II Г.А. Потемкин (1739–1791), который владел усадьбой только несколько лет. Императрица Екатерина II приезжала в эту усадьбу, она понравилась ей, и она выкупила ее. В 1787 г. усадьбу Дубровицы 58-летняя императрица Екатерина II подарила своему красивому и образованному 29-летнему фавориту графу А.М. Дмитриеву-Мамонову, при котором был построен большой усадебный дом, в ХIХ в. частично переделанный. Судьбы очередных владельцев Дубровиц – графов Мамоновых, отца и сына – напоминают о том, что за проступки рано или поздно, но непременно приходится отвечать и расплачиваться, что алчная расчетливость по большому счету добром не кончается, что безмерная гордыня и надменность ведут человека к редчайшим мучениям, горестям в их жизни и жизни их детей.

Граф, генерал-адъютант Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов (1758–1803) был сыном сенатора, получил домашнее образование, поступил на службу в гвардию, в 28 лет стал поручиком и адъютантом при светлейшем князе Г.А. Потемкине. В 1786 г. по рекомендации 47-летнего Потемкина 57-летняя Екатерина II назначила 28-летнего Дмитриева-Мамонова флигель-адъютантом при своей особе, сделала его графом. Дмитриев-Мамонов знал о плодоносных возможностях своего «случая» и тех, кто уже получил до него многое, пребывая в подобном положении, взамен на интимные услуги стареющей императрице. Он был моложе ее на 29 лет. Она заметила его любовь к деньгам, бриллиантам, мечту увеличить его не слишком большое состояние, число душ крепостных, земельные владения; используя его алчность, она старалась привязать его к себе. Дмитриев-Мамонов получил от нее большие денежные средства, сверхдорогие подарки, землю, крепостных, другое ценное имущество, стал при дворе особо влиятельной личностью, сделал яркую карьеру из-за «случая», тянувшегося почти 3 года (1786–1789). Он отличался умом, познаниями в литературе, искусстве, много читал, но имел непреодолимую сильную тягу к деньгам и драгоценным камням, особенно бриллиантам, был алчен и скуп. Однако он был предан императрице, не злоупотреблял влиянием на нее, тяготился ее ревностью и своим положением при дворе, со временем стал менее ревностно исполнять обязанности фаворита императрицы. Заметив его охлаждение к ней, она предложила ему «отойти с почетом» и при ее содействии жениться почти на его ровеснице, богатейшей графине Брюс. А он сознался, что уже 2 года влюблен в молоденькую княжну Д.Ф. Щербатову (1762–1801); это означало, что он 2 года обманывал императрицу как женщину, тогда как ее привязанность к нему только возрастала. Екатерина II, узнав о его тайном романе с 16-летней фрейлиной Щербатовой, устроила их свадьбу, сделала молодоженам щедрые дорогие подарки и отправила жить в Москву. Но без двора и многочисленных материальных жестов внимания императрицы к нему, без преклонения перед ним царедворцев ему стало скучно, он пожалел о своей женитьбе, стал проситься назад к императрице в Петербург, выражал готовность оставить для этого жену и сына, но каждый раз получал отказ. Екатерина II объяснила ситуацию просто: «…он не может быть счастлив: разница – ходить с кем-нибудь по саду и видеться на четверть часа или жить вместе». В Москве Дмитриев-Мамонов постоянно болел, впадал в депрессию, изводил свою жену. Но он, несмотря на его прогрессирующую психическую болезнь, оставался рачительным хозяином своего состояния, имений. Экономия и разумное хозяйствование были главной чертой в развитии усадьбы Дубровицы, пока он был ее владельцем. Дмитриев-Мамонов умер в 45 лет, двумя годами раньше, не вынеся его унижений и деспотизма, умерла его 39-летняя жена. Главным наследником Дмитриева-Мамонова стал его сын – граф М.А. Дмитриев-Мамонов (которому в год смерти отца было всего 13 лет), другой наследницей была его дочь графиня Мария.

Граф Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов (1790–1863) получил образование (после смерти его родителей) в иезуитском пансионе во Франции, в 19 лет он был пожалован в камер-юнкеры, в 20 лет стал советником Московского губернского правления, затем – обер-прокурором Московского департамента Сената. В годы молодости он славился своей красотой, стройностью, высоким ростом, но чрезмерно стремился казаться важным и очень гордым. В период Отечественной войны 1812 г. он сформировал на свои средства очень хорошо экипированный конный полк из добровольцев, названный Московский казачий графа Дмитриева-Мамонова полк. Сам М.А. Дмитриев-Мамонов храбро сражался в рядах ополчения на Бородинском поле, отличился в боях под Тарутино и Малоярославцем, был награжден и произведен в 23 года в генерал-майоры. Его чрезмерные гордость и самовлюбленность (как разновидность эгоизма) делали его плохим подчиненным, ведь и у него было более высокое военное начальство. В 26 лет он взял отпуск якобы для лечения и уехал за границу, а в 29 лет – ушел в отставку. В финансовом плане он был человеком абсолютно независимым. Благодаря колоссальным средствам, которые его отец (фаворит императрицы Екатерины II) успел скопить, М.А. Дмитриев-Мамонов по состоянию равнялся с богатейшими людьми страны. У него было до 15 тыс. душ крестьян, 90 тыс. десятин земли, значительные денежные средства, но он обладал болезненным самолюбием и редчайшими гордыней и надменностью.

Уйдя в отставку, М.А. Дмитриев-Мамонов поселился в своей усадьбе Дубровицы, почти не выезжал оттуда, почти никого не принимал, так как успел и в Москве, и в губернии испортить отношения с большим числом людей. Он считал, что они не отдают ему должного внимания и уважения, не понимают его исключительность, со всеми ссорился и стремился «обидчиков» вызвать на дуэль. Общаться с ним, терпеть унижения, иметь шанс вызова на дуэль никто не хотел. Свое недовольство окружающими он перенес на своих крепостных, которые были вынуждены терпеть его самодурство, порой доходившее до садизма. Год от года он сильнее страдал от мании величия и страха преследования, обострились разные его болезни. Он не доверял врачам и лечился, как считал нужным, сам, в том числе и от «французской болезни» (так называли тогда сифилис). Поражающий оболочки головного мозга сифилис, гордыня и надменность, страх преследования, масонское мировоззрение, интерес к каббалистике медленно, но верно форсировали усиление его душевной болезни. М.А. Дмитриев-Мамонов с молодости был масоном; а с 1814 г. (ему 24 года) он стремился создать большой тайный масонский орден в России. Об этом он писал и делился в основном с М.Ф. Орловым – будущим идеологом декабристов; эта переписка стала своего рода идейной цитаделью для тайного «Союза благоденствия», созданного позже Орловым. М.А. Дмитриев-Мамонов совсем не был борцом за справедливость, он просто был всегда чем-то недоволен, видел кругом только одно плохое, не умел радоваться и видеть хорошее. Подобное состояние еще более форсировало обострение его психического недомогания, переросшего со временем в серьезную болезнь. Друзей у М.А. Дмитриева-Мамонова практически не было. Он жил в Дубровицах затворником, занимался организацией строительства и благоустройства усадьбы, сочинительством. В усадебном доме он все свое время проводил один в одной комнате, где все стены были увешаны каббалистическими картинами, где он спал, ел, писал, курил, думал о своей жизни и личности, как о недооцененной самодержцем, властями, современниками. Его психическая болезнь прогрессировала. Когда она приняла чрезмерно опасные для окружающих масштабы, его увезли в сумасшедший дом. Через несколько лет лечения ему стало лучше, его опекун А.Я. Кулгаков купил ему имение Васильевское на Воробьевых горах, где он на положении неизлечимого психически больного человека, в домашней обстановке прожил еще 30 лет. Манией величия он страдал до смерти, наступившей в 73 года. Кара за грехи отца, наследственная патология, серьезные ошибки в образовании (иезуитский пансион), увлечение масонством, самовлюбленность, нежелание считаться с мнениями других привели М.А. Дмитриева-Мамонова к тяжелейшей болезни и смерти.

В 1864 г. владельцем усадьбы Дубровицы стал дальний родственник М.А. Дмитриева-Мамонова – князь С.М. Голицын. Он в 1864–1883 гг. в Дубровицах не жил, лишь иногда приезжал сюда; но после 1883 г. переехал именно сюда, так как разошелся с первой женой и оставил ей усадьбу Кузьминки. Он занялся реконструкцией и благоустройством усадьбы. Позже часть усадьбы стали отдавать в наем под дачи, где в теплое время года жили состоятельные москвичи.

После событий осени 1917 г. усадьбу национализировали, в 1918 г. из нее вывезли лучшие полотна известных русских художников. В 1921 г. в усадьбе Дубровицы открыли музей помещичьего быта, он работал только до конца 1920-х гг. Затем началось подлинное разграбление усадьбы. Музей закрыли, ценную мебель, предметы обихода, оставшиеся художественные сокровища куда-то увезли, усадебный дом надстроили и открыли в нем общежитие, колокольню Знаменской церкви взорвали в 1930-е гг., разрушили «затеи» в парке. От пожара в начале 1960-х гг. сильно пострадали верхние этажи главного усадебного дома, но в 1967–1972 гг. удалось в основных чертах восстановить его первоначальный облик. С 1967 г. в этой дивной усадьбе разместили Научно-исследовательский институт кормления сельскохозяйственных животных и открыли при нем опытный совхоз. В 1990 г., в канун 300-летия начала строительства Знаменской церкви, в ней возобновились богослужения.

До наших дней в Дубровицах сохранилось большинство усадебных зданий. Главный дом, построенный в стиле барокко, в начале ХIХ в. был 2-этажным, затем стал 3-этажным. После пристройки (1870-е гг.) боковых крытых веранд здание получило ступенчатую композицию. Кирпичные одноэтажные флигели (середина ХVIII в.) неоднократно переделывались (кроме северо-западного корпуса в стиле барокко). Кирпичные службы (конец ХVIII – середина ХIХ в.) – это три 2-этажных корпуса, неоднократно перестроенных. Конный двор (вторая четверть ХIХ в.) сильно перестроен, его ворота к р. Пахре представляют пример псевдоготики николаевского времени. Главной достопримечательностью усадьбы была и остается Знаменская церковь (рубеж ХVII – ХVIII вв.). В архитектуре этого храма впервые для того исторического этапа с такой полнотою и последовательностью воплотились черты зрелого западного барокко. Храм этот в 1690–1704 гг. был полностью построен из белого камня. Ярусного типа здание окружено открытой папертью. Храм в плане представляет равноконечный крест. Он поставлен на высокий фундамент, окружен открытой галереей, на которую ведут 4 лестницы. Над его центральной частью поднимается высокая 8-гранная башня, увенчанная куполом в виде брачного венца или позолоченной короны с ажурным крестом (нижний, 4-лепестковый в плане ярус несет 3-частную 8-гранную башню, завершенную ажурной золоченой короной из кованого железа, заменяющей главу). Храм снизу доверху покрыт резьбой с рисунком преимущественно растительного характера по белому местному камню (известняку), из которого он сложен. В богатом декоративном убранстве храма использованы приемы, не характерные для русского зодчества. Так, храм завершает не традиционная глава, а корона, его фасады насыщены круглой скульптурой, а интерьеры – барельефами с латинскими текстами. (Возможно, всем этим Б.А. Голицын хотел угодить Петру I, с его интересами к западным приемам во всем.) В храме находится современный ему деревянный иконостас в стиле барокко и ложа Б.А. Голицына, покрытые богатым растительным орнаментом; сохранились также резное распятие ХVIII в. и ряд икон.

В 17 км от Подольска находится бывшая усадьба Поливаново. Усадьба известна с начала XVII в. как поместье дворян Поливановых, затем (с 1635 г.) ее владельцами стали Салтыковы, позже – Нарышкины, с середины XVIII в. – графы Разумовские, в ХIХ в. – Апраксины, Гудович, Дохторовы, Давыдовы. По заказу известного екатерининского вельможи К.Г. Разумовского (брата фаворита Екатерины II – А.Г. Разумовского) в 1780-х гг. здесь был создан небольшой усадебный ансамбль по проекту знаменитого зодчего В.И. Баженова (1737–1799). До наших дней сохранились двухэтажный кирпичный дом, построенный в стиле классицизма, Благовещенская церковь (1777–1779), дом церковного причта (первая половина ХIХ в.), 2-этажный кирпичный флигель и остатки большого регулярного парка. В советский период в усадьбе разместился санаторий.

Судьба владельца усадьбы графа Кирилла Григорьевича Разумовского (1728–1803) лишний раз убеждает в невероятных сюрпризах жизни. Превратные чудеса фортуны сделали его брата – Алексея Разумовского (1709–1771) – красавца-казака с Украины, морганатическим супругом (с 1742 г.) императрицы Елизаветы Петровны Романовой. Последовало возвышение всего рода Разумовских. 19-летнего К.Г. Разумовского отправили учиться за границу, где он получил хорошее образование, стал воспитанным человеком, усвоил правила светской жизни, хорошо выучил французский и немецкий языки, познал азы ряда наук. В 22 года императрица назначила его Президентом Петербургской академии наук (1746–1798), он стал гетманом (причем – последним) Украины и был им 14 лет (1750–1764), до упразднения института гетманства. В 40 лет Разумовский стал генерал-фельдмаршалом, вместе с И.И. Шуваловым способствовал учреждению Академии художеств. Разумовский всегда был сторонником Екатерины II, в молодости он был в нее влюблен и навсегда остался ее преданным другом. Красота, приобретенные изысканные манеры, оригинальный ум, обширные знания, доброта, доступность, щедрость, чувство юмора, непоколебимая любовь к Малороссии (Украине), украинцам, их культуре и традициям выделяли его среди придворных. Разумовский выделялся отсутствием вельможной спеси, здравым и острым умом, щедростью, смелостью в суждениях, в нем отсутствовали лицемерие и подлость, которой обычно отличались люди, внезапно взнесенные на властную элитарную высоту. Он никогда не позволял себе подлость в унижении зависящих от него людей и сам не мог терпеть унижения от тех, от кого зависел.

Общение с власть имущими лицами и их расположение к нему, хотя и принесли Разумовскому плодоносные результаты, но и убедили в ненадежности их внимания, а также в неизбежном зависимом положении от них, а иногда – и унизительной роли при них. Разумовский умел не корить судьбу, а прежде всего благодарить Бога за радости, которые он успел получить. Даже в грустной ситуации он умел находить что-то приятное. Так, когда Разумовскому не удалось создать университет в Малороссии, и дело создания Московского университета возглавил его друг И.И. Шувалов (молодой фаворит императрицы Елизаветы), то, используя большие возможности Шувалова, они объединили силы и учредили Академию художеств. Когда ему не удалось устроить университет в Батурине, он не расстроился, а занялся развитием школ в Малороссии. Когда в 1771 г. (ему 47 лет) он овдовел (его женой была Е.И. Нарышкина), то переехал в Малороссию, поселился окончательно в Батурине, куда привез свою любимую племянницу – графиню С.О. Апраксину, прожившую с ним до конца его дней (он умер в возрасте 79 лет).

К.Г. Разумовский

Из построек усадьбы в архитектурно-художественном плане наибольший интерес представляют главный дом и церковь. 2-этажный с цокольным этажом в стиле зрелого классицизма дом построен из кирпича и оштукатурен; он имеет со стороны главного фасада белокаменный портик ионического ордера, а со стороны парка – лоджию со спаренными колоннами. На углах здания помещены круглые башни с купольным покрытием. В доме в основных чертах сохранилась его внутренняя планировка. В стиле классицизма Благовещенская церковь – это кирпичная оштукатуренная постройка центрического типа, увеличенная четвериком со срезанными углами. Ее сомкнутый свод завершен шпилем, фасады обработаны пилястровыми портиками с фронтонами, но на главном фасаде они заменены колоннами.

К юго-западу от Дубровиц, на противоположном, правом, берегу р. Пахры, находится известное с XVI в. старинное село Красное, или Красная Пахра (Красное, Красное Пахово). Здесь сохранилась бывшая усадьба Красное, основанная в начале XVIII в., когда село Красное Пахово стало владением имеретинского (грузинского) царевича Александра Арчиловича.

Александр Арчилович (1672–1711) стал владельцем села Красное после бояр Черкасских и Милославских. Он был ровесником и с юных лет оставался наперсником Петра I, состоял на русской службе, был приближенным и любимцем молодого царя. Александр Арчилович умно построил свою карьеру и личные дела, стал состоятельным человеком, владельцем большого числа земель. В 1695 г. он женился на единственной дочери князя И.М. Милославского (племянник царицы Марии Ильиничны – первой жены царя Алексея Михайловича Романова, отца Петра I). Царевич Александр Арчилович сопровождал Петра I в Амстердам для обучения, учился в Гааге бомбардирству, стал генералом, руководил Пушкарским приказом в Москве. В битве под Нарвой он попал в плен и умер в Стокгольме. Когда он был в плену, в Красном, по заказу его отца – царя Арчила Вахтанговича (который тогда жил в Москве), в 1706 г. возвели церковь Св. Иоанна Богослова (северный придел и притвор с парными колокольнями пристроили к зданию церкви в ХIХ в.). После смерти царевича Александра Арчиловича село Красное перешло к его родной сестре – царевне Дарье Арчиловне. По ее завещанию в 1728 г. село и все имение унаследовала ее племянница Софья, которая была замужем за князем грузинского происхождения Егором Леонтьевичем Дадьяном. Во второй четверти XVIII – начале XIX в. хозяевами усадьбы Красная Пахра были Салтыковы (в том числе в 1756–1762 гг. фактически и до 1801 г. юридически – Д.Н. Салтыкова, скандально знаменитая Салтычиха).

Дарья Николаевна Салтыкова (урожденная Иванова, 1733–1801) была вдовой, принадлежала к самым знатным людям своего времени. Салтыкова позорно «прославилась» своей жестокостью и садизмом по отношению к своим крепостным. Несомненно, она обладала ненормальной психикой, поэтому палками, скалками, поленьями била крепостных, а затем требовала, чтобы на ее глазах несчастных добивали плетьми ее конюхи и гайдуки. Причиной такого дикого поведения барыни был сексуальный психоз на почве ревности. После смерти мужа 26-летняя Д.Н. Салтыкова влюбилась в капитана А.Н. Тютчева. 6 лет она сожительствовала с ним и именно в этот период загубила много крепостных людей, в основном молодых и красивых девушек и женщин, на почве ревности. (Она страдала редкой формой извращения – нечто вроде садолесбиянства.) А когда ее возлюбленный решил отделаться от нее и женился, то она дважды пыталась погубить молодоженов, но это ей не удалось. Салтычиха загубила не менее 139 человек, главным образом женщин. При Екатерине II против нее было возбуждено дело, которое разбиралось 6 лет. В конце концов ее назвали «мучительницей и душегубицей», выставили в 1768 г. в Москве на Лобном месте на посрамление, затем заключили в подземную тюрьму под сводами церкви Ивановского монастыря, где она содержалась 11 лет в темном склепе под охраной караульного солдата, от которого умудрилась родить ребенка. Затем она 22 года провела в специальной клетке, пристроенной к монастырскому собору, на виду у прихожан. В заточении в сумме она провела 33 года, а когда в 1801 г. умерла в возрасте 68 лет, ее как женщину из знатного рода похоронили на кладбище Донского монастыря в Москве. О тех страшных временах, когда село Красное и его окрестности принадлежали Салтычихе, напоминают некоторые названия близлежащих деревень – Страдань, Колотилово и др.

До наших дней от усадебных построек имения Красная Пахра сохранились усадебный дом (XVIII в.; перестроен в середине XIX в.), церковь Иоанна Богослова (1706 г., принадлежит к типу храмов «восьмерик на четверике»), регулярный липовый парк с копаными прудами правильной геометрической формы.

Село Красная Пахра связано с историческими событиями 1812 г. Здесь в сентябре 1812 г. проходили русские войска, осуществлялся фланговый марш на Тарутино. Фельдмаршал М.И. Кутузов, оставляя Москву, приказал войскам отступать по Рязанской дороге. Русская армия дошла до Боровского перевоза через Москву-реку, и тут М.И. Кутузов отдал другой приказ – изменить направление и скрытно, проселочными дорогами, продвигаться к Подольску и далее к Красной Пахре, чтобы готовиться к бою с неприятелем. В октябре у села Тарутино, на Калужской земле, произошло большое сражение, которое положило начало разгрому наполеоновской армии.

В 3 км от железнодорожной станции Подольск, в черте этого города, находится бывшая усадьба Ивановское (поселок Володарского). Она была создана как усадебный комплекс на рубеже XVIII–XIX вв., по заказу владельца имения графа Ф.А. Толстого – сенатора, члена Общества любителей русской словесности. Усадебный 3-этажный дом по размерам был среди самых больших усадебных домов Подмосковья, в нем насчитывалось 200 комнат. В конце XVIII в. Ивановское принадлежало фельдмаршалу М.Ф. Каменскому. А в первой половине XIX в. оно уже принадлежало московскому генерал-губернатору А.А. Закревскому. Его жена – красавица Аграфена Федоровна Закревская – по-своему прославила эту усадьбу. Она увлекалась драматическим искусством, и в Ивановском часто устраивались спектакли. Театральный быт был отличительной чертой этой усадьбы. В Ивановском бывали многие знаменитости, среди них генерал А.П. Ермолов, поэт Д.В. Давыдов, поэтесса Е.П. Растопчина и другие.

Усадебный дом и парк Ивановского остаются немыми свидетелями грандиозных балов и спектаклей, на которых веселились и развлекались сливки московского общества в гостях у красавицы – жены губернатора Аграфены Федоровны Закревской. По своей роли в культурной жизни Москвы театр Ивановского сравним со знаменитыми театрами в Архангельском и Останкине. В Ивановском А.Ф. Закревская давала полную волю своей необузданной натуре; флиртовала, влюблялась, развлекалась, как могла. А позже здесь развивался и креп роман ее дочери Лидии, превратившийся с годами в сильную обоюдную любовь Лидии и князя Дмитрия Друцкого-Соколинского (летом рабочие места многих сотрудников А.А. Закревского перемещались из Москвы в Ивановское, где они работали и проводили досуг).

Одной из последних владела Ивановским графиня С.В. Келлер. Она увязла в долгах, большое число ее векселей скопилось у богатых фабрикантов, предпринимателей-старообрядцев Бахрушиных. После многочисленных отсрочек суд вынес решение передать за долги это имение Бахрушиным. Вывезти из имения большую часть имущества графиня Келлер не могла, и она приказала своему управляющему объявить в окрестных селениях, что разрешает брать из усадьбы кто что пожелает. Крестьяне на телегах вывозили из усадебного дома прекрасную мебель, предметы интерьера, утварь. Так графиня выразила свою злость к кредиторам: им она не захотела ничего ни продавать, ни оставлять.

В 1894 г. усадьба Ивановское перешла к известным московским предпринимателям Бахрушиным. Бахрушиных в Москве называли профессиональными благотворителями. В их семье не было кутежей, мотовства, чрезмерной роскоши. Деньги они вкладывали в недвижимость, в техническую реконструкцию своих производств, использовали на цели благотворительности (при создании благотворительных учреждений они присваивали им имя братьев Бахрушиных). В начале усадьба находилась в их совместном владении, в 1903 г. А.А. Бахрушин (1823–1916) полностью выкупил имение и подарил его своему сыну В.А. Бахрушину (1853–1910). Однако фактическим владельцем усадьбы оставался А.А. Бахрушин. После его смерти, в начале 1917 г., Бахрушины подарили Московскому городскому самоуправлению свое имение Ивановское для устройства в нем приюта-колонии для беспризорных детей; себе в нем они оставили небольшую часть дома для летнего проживания. Это был жест благородства и одновременно рачительности: содержание такого большого имения требовало значительных средств, а они были приучены их экономить. Детскую колонию в Ивановском открыли в 1917 г. После осенних событий 1917 г. в бывшей усадьбе оборудовали общежитие. К концу 1970-х гг. от когда-то цветущей усадьбы остались чуть ли не руины, поскольку основная часть усадебных построек была разрушена или находилась в аварийном состоянии. В начале 1980-х гг. Ивановское было восстановлено силами учащихся, преподавателей, администрации местного ПТУ на средства Подольского машиностроительного завода. В 1987 г. в главном усадебном доме открыли Музей профтехобразования.

Несмотря на значительные разрушения, усадебный комплекс Ивановское представляет историко-архитектурную ценность, является архитектурно-художественным памятником. До наших дней в усадьбе Ивановское сохранились усадебный дом в стиле зрелого классицизма (XIX в.), флигели (XIX в.), здание театра (последняя четверть XVIII в.), хозяйственный двор, остатки пейзажного парка (разбит в конце XVIII в.). Хотя эта усадьба как художественный комплекс сформировалась на рубеже ХVIII – ХIХ вв., основные сохранившиеся ее постройки были возведены во второй четверти ХIХ в., когда при Закревских здесь провели реконструкцию, в первую очередь – в жилом комплексе. Кирпичный оштукатуренный, с белокаменными деталями главный усадебный дом возвышается на цоколе, состоит из 3-этажной средней части и 2-этажных крыльев, которые до реконструкции ХIХ в. соединялись переходами. Дворцовый и парковый фасады главного корпуса украшены портиками коринфского ордера с лоджиями за ними. В обработке крыльев здания использованы мотивы палладианской архитектуры.

Усадьба Ивановское и история жизни самых известных его владельцев – графов Закревских лишний раз напоминает о том, что браки, заключенные без любви (но выгодные на первый взгляд) счастья, как правило, не приносят; а также о том, сколь велика, жертвенна и безгранична родительская любовь к их детям.

Арсений Андреевич Закревский (1786–1865) прожил по тем временам долгую жизнь (79 лет), стал графом, сделал яркую карьеру (генерал-лейтенант, министр внутренних дел, московский военный генерал-губернатор и др.), выгодно женился сам и выгодно выдал замуж единственную дочь Лидию. Но за этими внешне удачными характеристиками кроется его трудная и невеселая семейная жизнь, многочисленные измены жены, несчастное замужество любимой дочери и ее многолетняя непутевая жизнь.

А.А. Закревский

А.А. Закревский происходил из незнатного и небогатого дворянского рода. В 15 лет он поступил на военную службу, стал прапорщиком. Его молодость совпала с периодом наполеоновских войн. В сражении под Аустерлицем он спас от плена своего полкового командира, генерал-майора Н.М. Каменского – сына знаменитого фельдмаршала М.Ф. Каменского, который с тех пор до самой его смерти (1810) покровительствовал ему и содействовал его военной карьере. Друзьями Закревского были многие достойные люди (Д.В. Давыдов, А.П. Ермолов, П.Д. Киселев, М.С. Воронцов, Ф.В. Ростопчин и др.), но он не нашел (и не мог найти) общий язык с любимцем Александра I – всесильным графом А.А. Аракчеевым, которого называл «вреднейшим человеком в России». Друзья отмечали большую скромность, безукоризненную честность, неспособность к лести Закревского, который жил только на военное жалованье и поэтому постоянно нуждался. По проискам Аракчеева Закревского исключили из Главного штаба и назначили генерал-губернатором Финляндии. В 1828–1831 гг. (ему 42–45 лет) он возглавлял военное министерство, а затем в 1848 г. (ему 62 года) был назначен московским генерал-губернатором и был им 11 лет (в 1859 г. он был уволен). На посту московского генерал-губернатора Закревский ограничил поток иногородних в Москву, стремился удалить из нее выходцев из деревни, отличался широтой натуры и гостеприимством (устраивал для москвичей балы, обеды, маскарады; в 1852 г. в 40-ю победу над Наполеоном он пригласил в свой дом на званый обед чуть ли не тысячу ветеранов войны). Он поставил правилом отмечать в Москве знаменательные даты в истории России. При нем на праздники вся Москва во главе с ним веселилась и плясала. Закревский добился у правительства дополнительных субсидий для повышения жалованья стражам порядка, так как считал, что необеспеченность – «корень зла и разврата чиновников». Закревский был рачительным хозяином в городе. Так, при нем уличные масляные фонари (от которых было много копоти) заменили спиртовыми, а чтобы спирт сообразительные москвичи не воровали, распорядился подмешивать в него скипидар, – вспомнил военную хитрость. Одним словом, всеми способами он стремился в Москве наводить порядок: император Николай I ему исключительно доверял, дал ему неограниченные возможности для наведения порядка и сохранения спокойствия в Москве. Закревского побаивались за его строгость, но он пользовался всеобщим уважением.

Все главные переживания и мучения в жизни Закревского были связаны с женой и дочерью. Император Александр I, зная о его недостаточных материальных средствах, нашел ему знатную, богатую и очень красивую невесту – графиню Агрофену Федоровну Толстую (1800–1879). При желании императора насчет судьбы их дочери и учитывая быструю карьеру Закревского родители невесты не возражали против свадьбы их дочери с ним. Но сама красавица Груша была влюблена в другого человека. В 1818 г. 18-летняя Агрофена стала женой 32-летнего Закревского. Став женой Закревского, выполнять супружеские обязанности при нелюбимом муже она не желала. Их единственная дочь Лидия родилась только через 8 лет после их свадьбы. А.Ф. Закревская считала себя жертвой семейных обстоятельств, но мириться с этим не хотела. Ее ослепительная красота и сексуальность привлекали к ней огромное число мужчин. Закревская пользовалась ошеломляющим успехом везде; и везде она изменяла своему верному, порядочному, щедрому для нее и их дочери мужу. Она была непостоянна в своих любовных привязанностях, не знала и поражений в любовных делах. В Закревскую, когда она уехала за границу «лечить нервы», без памяти влюбился наследный принц Леопольд Кобургский, тогда вдовец; их страсть была взаимной. Его друзья и родственники заставили осознать, что эта связь его компрометирует; и по его инициативе роман завершился. В Закревскую в России были влюблены все три лучшие тогда поэта страны: А.С. Пушкин, Е.А. Баратынский, князь П.А. Вяземский, – которые посвятили ей свои поэтические произведения. Закревская выделялась не только редкостной красотой, пылким темпераментом, свободой нравов, пренебрежительным отношением к общественной морали, но и прекрасным образованием, оригинальностью суждений, широкой благотворительностью, желанием помочь нуждавшимся и стоящим ниже ее на социальной лестнице.

У Закревских был только один ребенок – дочь Лидия (1826–1884), которую они оба безгранично любили. Закревский, знавший об изменах жены, не пытался развестись или разъехаться с ней из-за интересов их дочери. Закревские смогли заинтересовать Лидией Дмитрия Нессельроде – сына самого могущественного по тем временам после императора человека в стране – Карла Нессельроде. В 17 лет Лидию Закревскую выдали замуж, хотя она сама не стремилась к браку с Д.К. Нессельроде. Их семейная жизнь незаладилась сразу после свадьбы. Лидия чуть ли не ненавидела мужа, любой ценой стремилась не быть с ним, хотела уехать «лечить нервы» на воды, лечиться от головной боли за границей. В конце концов она уехала в Париж, где стала себя вести чрезвычайно вольно. Средства для роскошной жизни за границей предоставляли ей муж и особенно отец. Широкую огласку получил роман Лидии с 25-летним Александром Дюма (сыном). Дюма-сын обосновался в доме графини Нессельроде в Париже, они редко разлучались и не скрывали своих отношений. Приехавший в 1851 г. для наведения порядка в семейных делах Д.К. Нессельроде заставил неверную 25-летнюю жену вернуться в Россию. Их семейная жизнь не складывалась и стала сущим мучением для них. Тогда Нессельроде отправил Лидию к ее отцу, а в письме написал тестю, что жить с его дочерью больше не собирается и оставляет себе их годовалого сына. На все просьбы жены и тестя о разводе он отвечал отказом. Так Лидия Нессельроде оказалась в положении «соломенной вдовы». В Москве две первые дамы города – мать и дочь Закревские (первая в 50 лет и старше, другая в возрасте под 30 лет) вели вольный образ жизни, устраивали вечера с сомнительными развлечениями, о которых судачили москвичи. На балах и вечерах Лидия не ощущала нехватки кавалеров, но надежды создать полноценную новую семью не было, так как она не имела развода. Тревоги за будущность дочери сблизили А.Ф. и А.А. Закревских, они стали добрее и внимательнее друг к другу, несчастье дочери объединило их и принесло им единомыслие.

Когда Лидии было 26 лет, у ее отца мелким чиновником начал свою службу 19-летний родовитый (из древнего рода полоцких князей), но небогатый Дмитрий Друцкой-Соколинский. Он, как и многие другие, влюбился в Лидию. Но это был не флирт, а первая сильная страсть, которая за 6 лет окрепла в истинную любовь. Поверила в сильную и единственную возможную только к ней любовь князя Д. Друцкого и сама Лидия. Карьера князя Д. Друцкого в Москве складывалась удачно, но он подал прошение об отставке. После этого они с Лидией пришли к А.А. Закревскому с признанием их отношений, сказали, что любят друг друга и хотят обвенчаться тайно. Тогда Д. Друцкому было 25 лет, а Лидии Нессельроде – 32 года. Любящий отец Закревский сказал, что не возражает против их тайного венчания, обещал сделать для этого все возможное и невозможное. Дело было опасное. Тогда венчание при живом муже приравнивалось к уголовному преступлению. Закревский во имя счастья дочери пошел на преступление, хотя знал, что расплата за это для него будет очень суровой. Лидия Нессельроде получила официальный документ, в котором ее называли бывшей в замужестве первым браком, т. е. констатировали факт ее свободного семейного статуса, и дозволяли вступить во второй брак. Так генерал-губернатор Москвы граф Закревский пошел на подлог, допустил нарушение закона. В 1859 г. его любимая 33-летняя дочь Лидия обвенчалась с князем Д. Друцким. После этого они уехали за границу, а Закревский чистосердечно написал обо всем императору Александру II. Закревского уволили со всех должностей, исключили из членов высшего законодательного органа России – Государственного совета. Император должен был так отреагировать на нарушение закона Закревским, но и после его увольнения он относился к нему с большим вниманием. Лидия и ее муж были вынуждены жить за границей, но они вдвоем были счастливы. В 1859 г. у них родилась дочь Маша, а в 1862 г. – сын Арсений. Закревский дважды приезжал к ним, очень полюбил внуков, подолгу жил в их семье, радовался семейному счастью любимой дочери. После смерти Закревского дети Лидии и Дмитрия Друцкого-Соколинского получили право носить фамилию их отца. В 1876 г. – через 17 лет после венчания Дмитрия и Лидии, – им разрешили вернуться в Россию. Лидию стали называть княгиней Друцкой-Соколинской. Закревский, умерший в Италии, когда он гостил в семье дочери, был похоронен в окрестностях Флоренции. После его смерти его вдова А.Ф. Закревская летом жила в Ливорно, а в остальное время года – во Флоренции, где она умерла в 1879 г. и была похоронена в усыпальнице рядом с мужем.

Под г. Подольском, в селе Воскресенское (Воскресенки), была усадьба Сухово-Кобылиных, их род дал России замечательного драматурга А.В. Сухово-Кобылина. Здесь была усадьба Воскресенское, принадлежавшая его родителям. А.В. Сухово-Кобылин здесь провел немало счастливых дней с пылко любившей его молодой француженкой Луизой Симон-Деманш. Затем ради его спасения: освобождения из тюрьмы, прекращения пребывания под стражей, оправдания и доказательства несовершения им убийства Луизы, – семья Сухово-Кобылиных (нуждавшаяся в больших деньгах для доведения «дела» до победного для них конца, связанного с дачей существенных взяток чиновникам) была вынуждена продать их прекрасное имение с уютной усадьбой «Воскресенское», где по одной из версий родился будущий прославленный драматург.

Александр Васильевич Сухово-Кобылин (1817–1903) остался в русской истории как писатель, математик, жертва своих эмоций и любовных страстей. Большую известность получила его драматическая трилогия «Картины прошлого», объединившая 3 его пьесы: «Свадьба Кречинского», «Дело», «Смерть Тарелкина». В 1834–1838 гг. он учился на физико-математическом отделении философского факультета Московского университета, в 1839–1842 гг. учился в Германии, путешествовал по Западной Европе. У него было немало любовных связей в Москве, Берлине, Париже, в других местах. В 1841 г. он познакомился с 22-летней симпатичной бедной француженкой – модисткой Луизой Симон-Деманш (1819–1850), начался очередной его роман. Он дал ей рекомендательное письмо в Москву в лучший модный дом. Она приехала в Москву, используя его рекомендацию, устроилась модисткой. Сухово-Кобылин узнал о ее приезде и месте работы, заставил бросить труд модистки и стать его содержанкой. Он снял для нее квартиру, а в 1849 г. купил особняк, нанял 4 человека прислуги. Луиза столь результативно способствовала улучшению его тяжелого, деспотичного характера, что в доме Сухово-Кобылиных (где были 3 дочери и сын) в конце концов стали ее принимать, но оценивали ее как его временную гражданскую жену, выполнявшую самые разные поручения их знатного семейства. Александр сказал Луизе, что она никогда не будет его законной женой. Через 7 лет она ему отчасти надоела и у него появились другие женщины для любовных утех. Самой завидной из них была молодая светская львица, броская и скандально известная красавица княгиня Надежда Ивановна Нарышкина (род. в 1827 г., урожденная Кнорринг), жена старого князя Алексея Григорьевича Нарышкина, мать маленькой дочери Ольги. Александр Сухово-Кобылин смог опередить ее других поклонников, она ждала его ребенка. Луиза, которая перевалила за 30-летний рубеж, реально ощутила скорый крах ее зыбкого счастья, длившегося в Москве почти 8 лет. Тогда ему было 33 года, а Нарышкиной – 23 года. При невыясненных обстоятельствах Луизу убили. Против Александра Сухово-Кобылина по подозрению в ее убийстве возбудили уголовное дело. Гибель Луизы потрясла Александра. Он безостановочно рыдал, почти потерял рассудок, говорил только о ней, сполна осознал, какое сокровище потерял. Непоправимо уяснил, что только она одна действительно любила его и имела на самом деле безраздельную власть над его сердцем. А Н.И. Нарышкина поспешила покинуть Москву, прожила недолго в Петербурге, уехала в Париж, там родила дочку (которую стали называть воспитанницей Нарышкиной – сиротой Луизой Вебер), вскоре стала близкой подругой герцога де Морни (сводного брата императора Наполеона), забыла московские неприятности. А Александр Сухово-Кобылин резко постарел, пережил несколько арестов, был взят под стражу по подозрению в убийстве, расследование «дела» тянулось 7 лет, ему предлагали за большую взятку вернуть его доброе имя и свободу, он отказался. А его умная и решительная мать (убежденная в том, что без взяток у чиновников ничего в России не добьешься) смогла купить чиновников, мстивших ее сыну за отказ давать им щедрые взятки. В конце концов и сам измученный Александр Васильевич стал давать взятки чиновникам. Семья Сухово-Кобылиных нашла убийцу из слуг Луизы, но чиновникам было невыгодно называть его имя, тогда поток взяток неизбежно иссяк бы. Помогла освобождению брата и его сестра – Софья Васильевна, которая рассказала всю историю великой княгине Марии Николаевне, сестре императора Александра II, с ее помощью передала прошение на имя императора от их матери об освобождении на деле невиновного сына. Александр II слишком хорошо знал на своем богатом опыте, что такое «незаконная любовь», кроме того, он очень любил свою сестру и старался выполнять ее редкие просьбы. В 1857 г. 40-летнего А.В. Сухово-Кобылина оправдали, но приговорили к церковному покаянию за порочную любовную связь.

А.В. Сухово-Кобылин

Александр Васильевич затем уехал во Францию, там познакомился с новым молодым другом, а потом мужем (с 1864 г.) Надежды Ивановны Нарышкиной – драматургом Александром Дюма-сыном, автором «Дамы с камелиями», узнал об их двух дочерях. А.В. Сухово-Кобылин даже на какое-то время возобновил близкие отношения с Нарышкиной (до ее второго замужества в 40 лет, после смерти ее официального мужа), но это радости ему не принесло. В 1859 г., в 42 года, он женился во Франции на юной баронессе Мари де Буглон, но и с ней не смог забыть Луизу; через почти 2 года его молодая жена умерла от скоротечной чахотки. В 1867 г., в 50 лет, он женился на англичанке Эмили Смит, но и она через год умерла. Александру Васильевичу удалось с большим трудом удочерить его выросшую дочь Луизу (ее мать Н.И. Нарышкина). Дочь жила с ним в России, потом вышла замуж за француза, графа Исидора де Фальтана, у них родилась дочь, но вскоре ее муж и дочь умерли. Луиза вернулась к отцу и жила с ним до его смерти.

А.В. Сухово-Кобылин, который еще в тюрьме во сне услышал голос его погибшей возлюбленной Луизы, призывавший его к литературному труду, начал в тюрьме писать комедию «Свадьба Кречинского». Через 6 месяцев его выпустили из тюрьмы на поруки матери, вскоре эта комедия была поставлена в Малом театре и принесла ему славу. Дальше его слава писателя пьес еще более выросла. В 85 лет он был избран почетным академиком по разряду изящной словесности Санкт-Петербургской академии наук. На следующий год он умер во Франции, на руках у дочери. Все 53 года жизни после гибели Луизы Симон-Демарш он помнил ее, никого сильнее ее не любил, его сердце осталось похороненным в ее могиле. Без нее он счастливым не смог стать.

В 25 км от г. Подольска расположено село Ворсино. Здесь в давние времена была обширная вотчина тогда известных и богатых бояр Колычевых, род которых дал России митрополита Московского Филиппа, причисленного к лику русских святых. В ХIХ в. здесь уже была усадьба Ворсино, принадлежащая Т.С. Кариной. В 1834–1837 гг. на месте деревянного храма ХVII в., посвященного предку Колычевых – митрополиту Филиппу, построили скромный кирпичный храм в стиле ампир с белокаменным декором. Храм во имя митрополита Филиппа и липовый парк были главными достопримечательностями скромной усадьбы Ворсино, именно они и сохранились до наших дней.

Митрополит Московский Филипп (Ф.С. Колычев, 1507–1569) родился в Москве в знатном боярском роде Колычевых, выходцев из Пруссии. Его готовили к государственной службе, дали хорошее образование, привили практические навыки. С детских лет его приучали к ведению и управлению большим хозяйством его богатого и влиятельного отца. Его мудрый отец, хотя и готовил его к государственной карьере, считал нужным серьезно научить его организаторской хватке и разным профессиональным навыкам. Молодой боярский сын Федор понравился великому московскому князю Василию III, подружился он и с царевичем Иваном (будущим царем Иваном Грозным). Великий князь приблизил воспитанного и образованного боярского юношу к своему двору. Но Федор в 30 лет решил стать монахом, поскольку сполна ощутил все придворные интриги, не хотел участвовать в борьбе людей и группировок, правдой-неправдой стремившихся к власти или к ее удержанию.

Митрополит Филипп

Он ушел в Соловецкий монастырь, где постригся с именем Филипп. В Соловецком монастыре ярко проявился его организаторский талант и практические навыки. Он сделал исключительно много для этого монастыря, в котором в 1546 г. (ему 39 лет) он был поставлен игуменом. В 1566 г., в возрасте 59 лет, по настоянию царя Ивана Грозного он был посвящен в сан Московского и всея Руси митрополита, несмотря на его отрицательное отношение к учрежденной царем опричнине. Он был единственным в стране, кто и в роли митрополита не боялся говорить правду, осуждал опричнину, стыдил и обличал царя, призывал его к порядку. Вначале Иван Грозный прислушивался к его критике и советам, а затем потребовал, чтобы митрополит не прекословил его воле. Но митрополит Филипп продолжал говорить правду, не давал царю благословение. По указанию царя Ивана Грозного его низвергли с митрополичьей кафедры, предали суду, приговорили к пожизненному заключению. Его заключили в Богоявленский, а затем в Тверской Отрочь-Успенский монастырь, где он провел целый год. Над ним издевались, унижали, но сломить его дух никто не мог. Мученическое положение низложенного митрополита Филиппа и его достойное поведение в неволе вызывали еще большее уважение к нему народа, все более возмущавшегося действиями царя Ивана Грозного. По приказу царя Ивана Грозного 62-летнего митрополита Филиппа задушил опричник Малюта Скуратов. Митрополита Филиппа похоронили в Отрочь-Успенском монастыре; в 1591 г. его останки перенесли в Соловецкий монастырь. В 1652 г. он был канонизирован, в том же году его святые мощи были доставлены в Москву, где пребывают до наших дней в Успенском соборе Кремля.

А.П. Волынский

К юго-западу от г. Подольска находится бывшая усадьба Вороново. У этой старинной усадьбы было несколько владельцев, и все они были видными в России людьми. Первым известным владельцем усадьбы был боярин А.И. Воронов-Волынский, один из дальних потомков героя Куликовской битвы – Д.М. Боброк-Волынского. У А.И. Воронова-Волынского предком был М.Г. Волынский (он служил при дворе Ивана III), который имел прозвище Ворона, откуда и пошла их двойная фамилия. Во владениях Волынских вотчина оставалась до 40-х гг. ХVIII в., когда владельцем Воронова был боярин А.П. Волынский (известный деятель времен императрицы Анны Иоанновны, кончивший жизнь на плахе в 1740 г., в период бироновщины). Позже хозяевами усадьбы были: в 1759–1789 гг. – графиня М.А. Воронцова и ее муж генерал-поручик, граф И.И. Воронцов (он женился на дочери этого казненного вельможи; императрица Елизавета Петровна вернула семейству Волынского все конфискованное у них в период бироновщины, имение было в числе приданого М.А. Волынской, 1725–1792 гг.), затем – их сын А.И. Воронцов (крестный отец А.С. Пушкина); в 1800 г. зять А.И. Воронцова – Д.П. Бутурлин, который в том же году продал его известному государственному деятелю Ф.В. Ростопчину; после его кончины владельцами стали его сын граф А.Ф. Ростопчин и его жена, известная поэтесса и писательница той поры графиня Е.П. Ростопчина (урожденная Сушкова); с 1858 г. – графы Шереметевы, с 1894 г. – граф А.П. Сабуров (женившийся на дочери С.Д. Шереметева – А.С. Шереметевой, и расстрелянный большевиками в 1919 г.). Как минимум 2 владельца усадьбы Вороново имели трагическую судьбу: А.П. Волынский и последний ее владелец А.П. Сабуров.

Артемий Петрович Волынский (1683–1740) – государственный деятель и дипломат, принадлежал к младшему поколению «птенцов гнезда Петрова», в период правления императрицы Анны Иоанновны он стал известным политическим и военным деятелем. В 1719–1730 гг. он был астраханским и казанским губернатором, с 1738 г. стал кабинет-министром императрицы Анны Иоанновны. Энергичный А.П. Волынский хотел быть только первым лицом в правительстве, на этой почве он решился на конфликт с Э.И. Бироном – фаворитом императрицы, покровительствовавшим иностранцам и отдавшим важные посты в государственных и экономических делах в основном немцам. Волынский был деятельным противником «бироновщины», во главе кружка дворян составлял проекты государственного переустройства. Честолюбие, тщеславие, интриганство сочетались в характере Волынского со многими привлекательными чертами, в частности с патриотизмом. Однако безудержное стремление любой ценой прийти к власти, к первой роли в правительстве в конце концов определили его насильственную кончину на плахе и конфискацию имущества, крах его обширных владений.

В 1775 г. усадьбу Вороново при ее владельцах графе И.И. Воронцове и графине М.А. Воронцовой посетила императрица Екатерина II; в память об этом в усадебном парке по сторонам главной аллеи поставили два каменных обелиска.

Вороново. Голландский домик (1760-е гг.)

События 1812 г. принесли огромные беды усадьбе, но и подтвердили сильный патриотический настрой ее владельца той поры – московского главнокомандующего, генерал-губернатора Ф.В. Ростопчина. В 1812 г. через Вороново проходили русские войска, и какое-то время там располагался штаб фельдмаршала М.И. Кутузова. Граф Ростопчин, находившийся в арьергарде войск, после сдачи Москвы французам и отступлении русских войск предпочел поджечь собственную усадьбу, а не оставлять ее врагу. В том пожаре погибли дом-дворец, конный двор, многочисленные художественные ценности усадьбы. Долгое время вспоминали, как граф Ростопчин сам поджег свой дом-дворец в Воронове. Но после пожара среди пепла и руин не нашли хотя бы остатки бронзовых и мраморных скульптур, других неистребимых огнем сокровищ. При этом все помнили, что граф Ростопчин уезжал из Воронова налегке, не вез с собой ничего объемного и тяжелого. Одни говорили, что заблаговременно художественные сокровища были где-то поблизости зарыты в труднодоступном месте, другие утверждали, что их незаметно вывезли, возможно, по подземным ходам – лабиринтам, соединявшим все постройки усадьбы (в усадьбе действительно были подземные лабиринты, да такие большие, что по этим подземным галереям мог проехать всадник на лошади; отдельные остатки каких-то подземных сооружений позже неоднократно находили в этой усадьбе). В занятой французами усадьбе находился штаб Мюрата, командовавшего французским авангардом. Когда наполеоновские солдаты и офицеры ушли из Воронова, усадьбы практически не было – почти все, в том числе и дом-дворец, было сожжено или разрушено. Усадьбу пришлось полностью восстанавливать, за что Ростопчин и принялся.

Граф Федор Васильевич Ростопчин (1765–1826) происходил из старого провинциального, незнатного, небогатого дворянского рода, был сыном орловского помещика. Его родители мечтали, чтобы он обосновался в Санкт-Петербурге или Москве, добился заметной должности, получил каким-то образом богатства и уважаемый социальный статус. Ради достижения этой цели они тратили свои скромные средства, просили влиятельных людей, унижались ради продвижения их сына. В 10 лет его записали в Преображенский полк, в молодости ему дали возможность путешествовать за границей, он слушал лекции в Лейпцигском университете. Его провинциальное происхождение, незнатность, небольшое состояние заставили его искать неординарные пути продвижения на службе, в обществе. Он смог эффектно использовать свой ум, красноречие, образованность, ловкость в приобретении влиятельных и нужных друзей, покровителей.

Вороново. Спасская церковь

Ради достижения своих интересов он умел быть шутом, интриговать, сталкивать людей или изображать скромного, добившегося всего своим трудом таланта-самородка из провинции. Люди догадывались, что на самом деле он – неблагодарный и необразованный человек. Императрица Екатерина II разгадала его сущность и не способствовала его карьере. Ловкий и изворотливый Ростопчин ее нерасположение к себе сполна использовал, чтобы добиться милости великого князя, а затем императора Павла I. В первый день его царствования он стал генерал-адъютантом, добился неограниченного доверия нового государя (которому он служил в интересах своих личных выгод), стал масоном, был назначен действительным тайным советником, канцлером ордена св. Ивана Иерусалимского, графом (с 34 лет), членом Коллегии иностранных дел, первоприсутствующим и членом Совета императора. Чтобы удержать или даже увеличить милость к нему первых лиц, он плел интриги, клеветал, оговаривал других людей перед власть имущими. Он враждовал с императрицей Марией Федоровной, с графом Н.П. Паниным, фавориткой императора Павла – Е.И. Нелидовой и многими другими. В конце концов он сам попал в немилость к Павлу I, был уволен со всех должностей и уехал в Москву. Живя в отставке с 1801 по 1810 г., он стал генералом от инфантерии и был назначен главнокомандующим в Москве перед Отечественной войной 1812 г. В Москве он проявил себя как замечательный организатор ополчений, разными приемами старался поднять дух москвичей. В 1814 г. он был уволен с должности главнокомандующего и назначен членом Государственного совета, а вскоре уехал для лечения в Германию и Францию. Последние годы жизни (он прожил 61 год) он провел в Москве, где его любили за вежливое обращение и хлебосольство, но помнили о его злословии. Ростопчин очень страдал от того, что его жена – урожденная Е.П. Протасова – стала ярой католичкой, и они практически стали чужими людьми. Ростопчин при всех его недостатках был патриотом Православия и России, уважал силу и своеобразие русского народного духа. У него были 5 детей (2 сына и 3 дочери). Когда он жил в Москве, то любимым местом для проведения отдыха, развлечения, принятия гостей была его подмосковная усадьба Вороново.

В советский период усадьбу Вороново национализировали, в ней был устроен элитарный дом отдыха, потом – санаторий, действующий и ныне.

До наших дней от большой и благоустроенной усадьбы сохранились церковь с колокольней, часть хозяйственных построек, огромный парк с регулярной и пейзажной частями, большим прудом с островом, павильоном.

Н.А. Львов

По заказу одного из владельцев Воронова графа И.И. Воронцова архитектор К.И. Бланк разработал общий проект и в основном построил усадебный комплекс, один из лучших в Подмосковье. Им созданы лучшие в усадьбе – Голландский домик (1760-е гг.) и Спасская церковь в стиле русского барокко (вторая половина XVIII в.). Спасская церковь – это кирпичный оштукатуренный храм с белокаменными деталями, принадлежащий к типу центрических ярусных построек. Его план представляет собой равноконечный крест. Над средокрестием на четырех массивных пилонах покоится восьмерик второго яруса. Колокольня построена отдельно от храма, ее ярусы украшают колонны. Усадебный парк – один из лучших образцов садово-паркового искусства ХVIII в., он имеет регулярную и ландшафтную части. Раньше парк украшали многочисленные «затеи», т. е., как сейчас говорят, строения «малых форм» – беседки, гроты, павильоны, садовые домики и др. Голландский домик у пруда, на берегу залива представляет собой редкий тип парковых павильонов Подмосковья. Это двухэтажное каменное здание, покрытое высокой черепичной крышей с двумя шпилями, богато обработанными белокаменной резьбой. В конце XVIII в. в усадьбе работал архитектор Н.А. Львов, по проекту которого был построен в стиле классицизма главный дом-дворец, который много раз перестраивался, и конный двор (не сохранился). Вороново является своего рода памятником яркому русскому человеку, разносторонне талантливой личности Н.А. Львову, о творениях и открытиях которого до сих пор большинство россиян мало что знают.

Николай Александрович Львов (1753–1803) родился под г. Торжком в деревне Черенчицы, в семье прапорщика А.П. Львова, принадлежал к очень древнему, но обедневшему дворянскому роду. Начальное образование он получил в родительском доме, затем – в Петербурге, а по сути – по своей инициативе он учился всю жизнь. Н.А. Львов остается в русской и мировой истории как яркая и неординарная личность. По богатству талантов, широте интересов и масштабности открытий Львов сравним только с Леонардо да Винчи и М.В. Ломоносовым. Львов был счастлив как талантливый человек и востребованный специалист, но именно из-за этого у него было немало врагов и завистников. Его дворянские корни, благородная порода, внешняя редкая красота, способность быть душой общества не давали покоя беспородным выскочкам. Исключительно многое в России Львов сделал лично впервые или одним из первых. Отдавая все свои таланты и способности служению Отечеству, он не щадил себя, вот почему прожил всего 50 лет. Он умер в Москве в 1806 г. и был похоронен под Торжком, в его усадьбе Никольское-Черенчицы, в родовой усыпальнице (сохранившейся до наших дней).

Львов был одним из самых лучших русских архитекторов (причем теоретиком и практиком), строителем-новатором, создателем новых строительных материалов (землебитные блоки, толь), художником, графиком-новатором; садовником, ботаником, мастером садово-паркового и ландшафтного искусства; разносторонним изобретателем и инженером-конструктором машин, а также гидротехником, механиком, новатором-создателем отопительно-вентиляционных устройств; геологом (по сути, основателем каменноугольной и торфяной промышленности), химиком-исследователем, географом-экологом (как мы говорим теперь); поэтом, прозаиком, драматургом, переводчиком, редактором, причем везде и всегда он отстаивал и доказывал большие возможности и достоинства русского языка; автором ряда научных книг и художником-иллюстратором изданий; историком, археологом, этнографом, искусствоведом; композитором, музыкантом, теоретиком музыки и первым профессиональным собирателем народных песен, автором-сценаристом ответственных празднеств; дипломатом; талантливым педагогом; мудрым руководителем, плодовитым управляющим и организатором; решительным и одновременно терпеливым возлюбленным (тайно при романтических обстоятельствах заключившего брак и четыре года после тайного венчания добивавшегося и добившегося его огласки, признания), счастливым отцом 5 детей. И это еще далеко не все отличительные таланты и достоинства этого человека.

Львов внес выдающийся вклад в архитектуру и градостроительство, стал одним из основателей пейзажного стиля в садово-парковом искусстве, первым крупным ландшафтным архитектором в стране (сохраняется понятие «львовский сад»). Он прославлял достоинства классической архитектуры, доказал своим творчеством большие возможности форм ротонды, создал парковые пирамидальные беседки-погреба, «львовский купол» зданий и многое другое. Он изобрел новые тогда строительные материалы: толь, землебитные блок и кирпичи.

Львов предложил возводить жилые, общественные, хозяйственные постройки по разработанному им способу землебитных строений, сооружаемых из специальных блоков или кирпичей, сделанных из утрамбованной (битой) земли, уплотненной специальным известковым раствором. Львов разработал и внедрил в практику строительства огнестойкие материалы, в том числе землебитные блоки и кирпичи, неотесанные валуны. В послевоенный период ХХ в. удалось определить соотношение строительных материалов в его земляных блоках, главный из которых – землебит. Львов подобрал такой состав грунтомассы, что она по прочности до наших дней соперничает с железобетоном. Объемный состав этой грунтомассы таков: гравий крупностью от 3 до 7 мм – 4 %, песок – 58 %, пыль или мелкая земля – 20 %, глина – 18 %. Прочность землебита у Н.А. Львова через 20–30 лет после возведения здания составила 10–12 МПа, хотя цемент в состав грунтомассы не вводился.

Львов стал первым в мире и России создателем бумагоделательной машины с паровым приводом. Он стал создателем отопительной пиростатики в России, создал теорию вентиляционно-отопительных систем.

Львов был первым или одним из первых в России переводчиком сонетов Петрарки. Он нашел и издал 2 старинные русские летописи; одну из них называют «Львовская». Он первым в России собрал 200 народных песен, написал трактат о народной песне. Стал автором первой в России тематической литературной программы для симфонической музыки. Он стал инициатором создания первой в России хоровой оперы. Львов первым в музыкальной науке, первым в русской музыкальной литературе указал на многоголосие русского народного хорового пения. Львов одним из первых стал писать оперные либретто на русском языке. Он был высокого класса мастером организации, проведения праздничных торжеств.

Львов является основателем отечественной топливной, прежде всего угольной, промышленности. Он проявил себя и как геолог, архитектор. Львов обследовал минеральные воды на Кавказе, где также вел и археологические работы. Ему удалось впервые в России найти месторождение углей на Валдайской возвышенности, доказать высокую калорийность русских каменного и бурого угля. Он первым в России нашел способ получения из каменного угля кокса, а также первым нашел способ получения из отечественного каменного угля серы. Львов внес заметный вклад в развитие отечественной химической промышленности и корабельного дела.

Львов был прекрасным художником, первым в России стал работать в технике лависа. Он начал работать над первой в России художественной энциклопедией.

Львов был прекрасным педагогом и учеником. Он создал Школу землебитного строительства и успешно руководил ею. Перевел и написал лично ряд обстоятельных научных трудов. Был столь даровит и талантлив, что вкратце передать все то, что сделал и создал он, – просто невозможно.

Скорее всего в нем беспрестанно и мучительно боролись 2 человека: примерный семьянин и жертвенный в своих творческих исканиях одинокий и одержимый исследователь-новатор, который отдавал творчеству всего себя, не оставляя сил ни для чего другого. Вероятно, творчество и было для него превыше всего, вот почему он и шел на компромиссы с судьбой. Но свое творческое призвание он оценивал как Божий дар, как призвание к достойному служению на благо Отечества, как долг и священную обязанность перед Родиной – Россией.

Во всех своих мыслях и поступках Львов был патриотом своей Родины. Он был глубоко убежден, что только сами россияне своим умом, знаниями, разумным учетом зарубежного опыта могут улучшить свою жизнь, обеспечить процветание России. Он абсолютно не допускал безумного копирования и без корректив переноса в русскую практику зарубежных приемов в любом деле. Об этом писал так: «Может быть, и оттуда заимствовать будет что-нибудь возможно, не отступая однако от сего единственно и твердо во мне вкорененного закона, что для русского человека русские только годятся правила и совсем он не сотворен существом подражательным – везде исполин и везде подлинник». Похоже, что эти слова были для него исходным профессиональным лозунгом и правилом.

При жизни Львов был признан современниками, его высоко ценили правители России. За недолгое время он прошел путь от чиновника VIII класса до действительного тайного советника (штатский генеральский чин). Стал действительным членом Российской академии, Почетным членом Академии художеств, членом Вольного экономического общества, Главным директором угольных приисков, Главным начальником земляного битого строения в Экспедиции государственного хозяйства, директором Школы землебитного строительства. Но за творческие победы он заплатил краткостью своей земной жизни (всего 50 лет) – сказались постоянное нервное напряжение, обиды от клеветников, депрессии, обострившиеся с годами болезни, поиск доходов для содержания семьи из 7 человек.

Почему-то с годами, десятилетиями, веками немало из того, что Львов изобрел и сделал, было забыто или приписано другим. Многое из архитектурных творений Н.А. Львова было приписано И.Е. Старову, А. Менеласу, М.Ф. Казакову, Дж. Кваренги, В.П. Стасову, И.Г. Моору и некоторым другим архитекторам. Забыв, не зная или не желая упоминать о работах Львова, происходили «открытия» уже предложенных им инноваций. Идеи Львова в области отопительно-вентиляционных устройств восприняли Мейснер, Н. Амосов и другие; воздушное отопление вошло в историю под названием «Амосовская система отопления». А землебитное строительство стало вновь внедряться в южных губерниях России только во второй половине ХIХ в. уже Изнаром, а еще шире – с 1990-х гг. Все рукописное наследие Львова никогда не издавалось, издавались лишь несколько научных и переводимых книг, отдельные статьи, поэмы и «Сборник песен с их голосами».

 

Чеховский район

Рядом с железнодорожной платформой Колхозная, в селе Молоди, находится бывшая усадьба Молоди. Молоди и ее окрестности представляют особый интерес с позиций славной военной истории России. Именно здесь, где река Молодь впадает в реку Рожая, в 1572 г. произошла Молодинская битва – победоносное сражение русского войска под командованием боярина, князя, воеводы М.И. Воротынского с крымскими татарами. В 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей подошел к Москве, зажег московские посады, превратил город в пепел (сохранился только Кремль, который завоеватель не решился осаждать), увел множество пленных, обещал в следующий приход взять в плен самого русского царя Ивана Грозного. В 1572 г. крымский хан с огромным войском перешел р. Оку и направился к Москве. Иван Грозный назначил командовать войсками, защищать государство выдающемуся русскому полководцу М.И. Воротынскому, которого он был вынужден ценить, хотя и не любил его, более того – боялся его и завидовал его воинскому таланту. Здесь, в районе селения Молоди, воевода Воротынский с 20 тыс. московских ратников развернули «Гуляй-поле» – своеобразную крепость на колесах, встретили войско хана Девлет-Гирея и разгромили его. Хан оставил свой шатер, знамена, обозы, отряд в 3 тыс. воинов и поспешно бежал. Молодинская битва происходила 30 июля – 2 августа, решающее сражение развернулось фактически у церкви Воскресения Христова в Молодях. Н.М. Карамзин писал, что эта битва «принадлежит к числу великих дней нашей воинской славы. Россияне спасли Москву и честь, утвердили в нашем подданстве Астрахань и Казань, отомстили за пепел столицы, и если не навсегда, то по крайней мере надолго уняли крымцев».

Князь Михаил Иванович Воротынский (1510–1573) был знатным боярином, смелым воеводой, талантливым военачальником и думающим государственным мужем. М.И. Воротынский не раз без причин, незаслуженно был в опале, но ни разу не изменил великому князю, царю, Отечеству. Так, в первой половине ХVI в. он вместе с братьями несколько лет провел в темнице. Затем, после многих лет доблестной службы и воинских успехов, в 1561–1562 гг., царь Иван Грозный всех братьев Воротынских заключил под стражу, их вотчины конфисковал, сослал М.И. Воротынского с семьей в северные земли на Белоозеро, а его брата – в г. Галич. Только в 1565 г. М.И. Воротынский был возвращен из ссылки. Воротынский успешно участвовал в разных походах против крымских татар и шведов, в 1551–1552 гг., в Казанском походе царя Ивана Грозного, он находился в передовом полку и первым занял Арскую башню, много принес России полезного на воинском поприще. В 1552 г. он был пожалован боярином и званием государева слуги. Иван Грозный, с одной стороны, уважал его воинский талант и смелость, а с другой стороны, именно из-за этого по-своему завидовал и недолюбливал его, не раз обижал, отсылал в опалу, но был всякий раз вынужден звать Воротынского на помощь при очередной вражеской опасности. Воротынский занимал очень важные воинские и государственные должности. Так, в середине ХVI в. он занимал второе место в военной иерархии Российского государства, участвовал в делах Думы. Именно Воротынский возглавил работу и стал основным автором важнейшего военного документа – первого русского устава сторожевой и пограничной службы. В 1571 г. был одобрен составленный под его руководством и принят «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе» – первый в истории России пограничный устав (тогда Воротынскому был 61 г.). В 1572 г. благодаря его полководческому таланту русские одержали яркую победу в Молодинской битве. Через год царь Иван Грозный поверил беглому слуге Воротынского (уличенного князем в разбое), что его бывший хозяин – злой чародей и замыслил извести царя-батюшку, ждет его смерти и чуть ли не метит на его место. Иван Грозный, всегда настороженно относившийся к Воротынскому, поверил в его измену, приказал его сковать и пытать. Связанного Воротынского стали пытать, положили между двумя горящими кострами, а Иван Грозный пригребал пылающие угли к его телу и ждал, что он сознается в своих тайных помыслах. Воротынский терпел жуткие мучения, но не оговорил себя. Затем его обгоревшего и еле живого повезли в заточение и снова на Белое озеро, но по дороге в ссылку он умер (ему было 63 года).

До второй половины ХVII в. село Молоди принадлежало братьям Cоковниным. Именно здесь, в Молоди, провели свое детство дочери Прокофия Соковнина – Федосья и Евдокия, которые со временем стали знаменитыми деятельницами раскола в Русской православной церкви, они были сторонницами старообрядчества. Выйдя замуж, одна из них стала боярыней Ф.П. Морозовой (1632–1675), другая – боярыней Е.П. Урусовой (умерла в 1675 г.). Обе за свои убеждения и непомерную гордыню оказались в немилости у царя Алексея Михайловича Романова; их кончина была мучительной в земляной яме тюрьмы Боровского монастыря (ныне – в Калужской области). В.И. Суриков написал в 1887 г. известную картину «Боярыня Морозова». В родстве с Соковниными был предок поэта А.С. Пушкина – Ф.М. Пушкин, который, как и многие другие оппозиционеры царя Петра I, был казнен. В 1699 г. царь Петр I пожаловал Молоди – тогда конфискованную у Соковниных вотчину, – выдающемуся деятелю России и его верному стороннику боярину Ф.А. Головину, он и основал здесь усадьбу Молоди.

Граф Федор Алексеевич Головин (1650–1706), верный сподвижник царя Петра I, был крупным военачальником – адмиралом, затем – генерал-фельдмаршалом. Он подписал с Китаем Нерчинский договор 1689 г., был участником русского Великого посольства к европейским дворам 1697–1698 гг., с 1699 г. был руководителем русской внешней политики. Познавать на практике трудности дипломатической службы Головин серьезно начал на ответственном уровне только в 47 лет, когда он в составе Великого посольства был вторым полномочным послом (первым был Ф. Лефорт). Полем его деятельности оказался флот: он нанимал иностранцев на русскую службу во флоте, за границей искал нужных специалистов, обеспечивал условия, материалы, кадры для постройки русских судов. Вернувшись в Россию, он стал начальником Военно-морского приказа, получил звание генерал-адмирала, стал заведовать иностранными делами, фактически руководил внешней политикой и, по сути, был первым среди правительственных лиц (иностранцы называли его «первый министр»). В 1699–1706 гг. Головин был официальным главным руководителем внешней политики России. Головин первым из россиян был удостоен ордена Александра Невского. Царь Петр I оценивал Головина как замечательного государственного деятеля.

Ф.А. Головин

После Головиных владельцами усадьбы Молоди стали с 1771 г. их внуки – Салтыковы, которые в 1781 г. продали ее братьям Домашневым (из них особенно известен Сергей Герасимович Домашнев, 1734–1795 гг., камергер и директор Российской академии наук до 1783 г.). Затем владельцами усадьбы были М.Я. Кроткая, А.Д. Бестужева, лесопромышленник Бородин. Во второй половине ХIХ в. Бородин в этом имении не жил, разделил дом на комнаты и сдавал их на лето дачникам.

В 1897 г. в усадьбе Молоди снимал часть флигеля известный художник Леонид Осипович Пастернак (умер в 1945 г.) – первый и лучший иллюстратор романа Л.Н. Толстого «Воскресение». В 1913 г. на даче в Молоди провел лето его сын – поэт Борис Леонидович Пастернак (1890–1960). Здесь он создал свой первый сборник стихов, он вышел в 1914 г. под названием «Близнец в тучах»; а самые первые его стихи появились в печати летом 1913 г. в альманахе «Лирика».

После событий 1917 г. усадьба была национализирована. В 1929 г. в селе Молоди было организовано товарищество по совместной обработке земли крестьянами, а в 1930 г. – колхоз «Новый путь».

В бывшей усадьбе Молоди до наших дней сохранились кирпичный двухэтажный усадебный дом с деталями из белого камня, службы 2-этажные кирпичные (один корпус XVIII–XIX вв.), 2-этажный амбар (XIX в.), Воскресенская церковь в стиле классицизма (1706), усыпальница (XVIII в.), обширный пейзажный парк с системой водоемов в трех уровнях. Усадебный дом возведен в стиле классицизма, его главный фасад украшен пилястровым портиком с фронтоном, нижняя часть стен рустована. Воскресенская церковь в стиле классицизма сложилась за два периода. Ее основной объем типа «восьмерик на четверике» сохранился от постройки 1706 г. Сохранившаяся до наших дней композиция с боковыми портиками и двумя башнями колоколен по сторонам западного фасада была создана в последней четверти ХVIII в. При этом существующие внешние формы и декоративное убранство этого храма еще проникнуты духом барокко. Усадебная усыпальница представляет собой кирпичную оштукатуренную постройку конца ХVIII в., увенчанную невысокой пирамидой.

В г. Чехове, в его городской черте, в исторической местности Лопасня-Зачатьевское сохранилась бывшая усадьба Зачатьевское (Лопасня-Зачатьевское). Предтечей усадьбы Знаменское было село Зачатьевское. В конце ХIV – начале ХV в. три рядом расположенных села: Зачатьевское, Садки, Бадеево, – постепенно слились в одно сельское поселение Лопасню, на базе которой в ХХ в. возник город Чехов.

Село Зачатьевское (или Зачатье) имеет долгую историю. Оно упоминается еще в 1401 г. в духовной грамоте князя Владимира Андреевича Серпуховского. В начале ХVII в. часть Зачатьевского принадлежала костромским помещикам Васильчиковым, возвысившимся при царе Иване Грозном (Анна Васильчикова – из костромского боярского рода князей Васильчиковых – была одной из гражданских жен Ивана Грозного, для сожительства с нею он спросил только разрешение своего духовника). В 1689–1692 гг. в селе Зачатьевском по желанию его владельца С.Л. Васильчикова на месте деревянной церкви Зачатия Святой Анны построили каменный храм. Среди дворян Васильчиковых выделялся фаворит императрицы Екатерины II – Александр Семенович Васильчиков, благодаря милостям Екатерины II владевший лучшими землями в долине реки Лопасни, в том числе и селом Зачатьевским. По его желанию старинный усадебный дом, построенный в стиле елизаветинского барокко, в 1770 г. окружили обширным парком с живописными прудами. А.С. Васильчиков прожил 57 лет, из них 31 год он был владельцем земель в Лопасне.

Александр Семенович Васильчиков (1746–1803) был фаворитом императрицы Екатерины II в 1772–1774 гг. (ей тогда было 43–45 лет, ему – 26–28 лет). Он сменил ее предыдущего фаворита князя, генерал-аншефа, почти 40-летнего Г.Г. Орлова. А.С. Васильчиков из бедного офицера, благодаря вниманию Екатерины II, стал графом, камергером, кавалером ордена Святого Александра Невского, владельцем огромных имений, крепостных (более 7 тыс. душ только одних мужчин). Васильчиков был относительно бескорыстным, довольно скромным, мало пользовался своим положением и влиянием, многим помогал, никому не вредил. Он приглянулся императрице благодаря своей красоте, большому росту, молодости. Но он не выделялся умом и инициативностью, поэтому вскоре ей надоел. Неполных 2 года Васильчиков был фаворитом стареющей Екатерины II, она его назвала «скучнейший гражданин в мире», заменила в 1774 г. 35-летним Г.А. Потемкиным. При удалении от двора он получил неплохую пенсию, деньги на устройство дома в Москве, другие ценные подарки. Родственники Васильчикова с выгодой для себя использовали его временные привилегии. Его брат – Василий Семенович – женился на дочери последнего гетмана Украины, президента Петербургской академии наук, генерал-фельдмаршала К.Г. Разумовского. В окрестностях Лопасни Васильчиковы успели скупить многие деревни. Впоследствии владельцами усадьбы Лопасни были В.С. Васильчиков и его сын К.В. Васильчиков, другие представители этого рода.

Позже владельцами усадьбы стали Гончаровы. Иван Николаевич Гончаров (младший брат Н.Н. Пушкиной) после смерти первой жены женился во второй раз на Елене Николаевне Васильчиковой, которая получила в приданое село Зачатьевское. Их свадьба состоялась в 1860 г. в Лопасне, а венчание – в местной церкви Зачатия Святой Анны. Жизнь Васильчиковых, Гончаровых, Пушкиных, Ланских была тесно связана с усадьбой в Лопасне. В 1905 г. в Лопасне скончался последний представитель рода Васильчиковых – Н.Н. Васильчиков, тогда это имение перешло к его племянницам – детям И.Н. и Е.Н. Гончаровым (Е.Н. Гончарова – урожденная Васильчикова) – Наталье, Екатерине и Надежде Николаевнам Гончаровым (родным племянницам Натальи Николаевны Гончаровой, потом – Пушкиной, затем – Ланской). После этого дети и внуки А.С. Пушкина стали еще чаще приезжать в Лопасню, не говоря уже о Ланских. Сестры второго мужа Натальи Николаевны, П.П. Ланского, – Елизавета и Мария, как и его племянница С.А. Ланская (в замужестве Пушкина – жена А.А. Пушкина, сына поэта) жили в начале – середине ХIХ в. в Лопасне, в семье Васильчиковых. Многократно приезжала и жила в Лопасне сама Н.Н. Ланская.

Наталья Николаевна Пушкина (урожденная Гончарова, во втором браке Ланская , 1812–1863 гг.; см. с. 446–447) стала частой гостьей в Лопасне, когда она уже была зрелой женщиной, женой генерала, командира одного из самых привилегированных полков – Конногвардейского, шефом которого был сам император Николай I – Петра Петровича Ланского (1700–1877). После 6-летнего первого замужества с А.С. Пушкиным, в 25 лет, она осталась вдовой с 4 маленькими детьми, без стабильного и ощутимого дохода, только с пенсией от царя на жизнь ее семьи. Она пережила период безденежья, когда надо платить за квартиру, растить, лечить, учить, одевать детей, вывозить их в свет, подготавливать их будущность. Тогда она сполна поняла, как следует оценивать толпу поклонников у красивой замужней женщины, а также истинное отношение к ней некоторых друзей Пушкина (см. с. 239), из которых только отдельные решались, и то под проценты по долговой расписке, давать деньги в долг бедной вдове с детьми. На основании долговых расписок требовал возвращения денег и грозил карательными мерами ее свекор – отец ее умершего мужа.

Редчайшей красоты, но бедная вдова с 4 детьми была никому в жены не нужна, а если и нужна – то без детей (возможные и немногочисленные претенденты в мужья жить вместе с ее детьми не желали). Только помещик средней руки (владелец 2 небольших усадеб в Новгородской и Псковской губерниях и около 500 душ крепостных) дворянин П.П. Ланской понравился ей и ее детям, стал главой их семьи. Наталья Николаевна с 32 лет стала женой 45-летнего П.П. Ланского, генеральшей. В их семье было 7 детей: 4 детей А.С. Пушкина (две дочери и два сына) и 3 дочери П.П. Ланского, кроме того, в их доме долгое время жил Лев Павлович – сын сестры А.С. Пушкина – Ольги Сергеевны Павлищевой. Денег было в обрез, но в семье царили взаимопонимание и любовь. Когда Н.Н. Ланской было 46 лет, ее сын А.А. Пушкин женился на племяннице ее мужа – С.А. Ланской, их семья с 11 детьми была тесно связана с Лопасней. Вскоре брат Н.Н. Ланской – И.Н. Гончаров женился на Е.Н. Васильчиковой, также тесно связанной с Лопасней. Н.Н. Ланская 19 лет (1844–1863) была счастливой женой П.П. Ланского, и все эти годы их жизнь, как и жизнь всех их детей, была связана в той или иной мере с усадьбой в Лопасне, которую все они очень любили. Н.Н. Ланская прожила 51 год, П.П. Ланской – 78 лет.

Н.Н. Пушкина

С имением Васильчиковых-Гончаровых в Лопасне оказалась тесно связана жизнь двух (Маша и Саша) из 4 детей А.С. и Н.Н. Пушкиных.

Старшей дочери А.С. Пушкина – Маше (Мария Александровна Пушкина, 1832–1919) шел 5-й год, когда после дуэли умер ее отец. Маша получила хорошее домашнее образование, кроме русского, она в совершенстве знала французский и немецкие языки, прекрасно играла на фортепьяно. К 17 годам она из девочки-дурнушки превратилась в юную красавицу с необычной внешностью и редким обаянием (сказывались эфиопские корни ее отца и необычайная красота ее матери). Она была пожалована во фрейлины, стала получать немалое денежное вознаграждение, постоянно была при императорском дворе. Но богатой и знатной невестой она не была, кроме того, требования ее и ее матери к возможным женихам были очень высокими. Только в 28 лет (очень поздно по тем временам) М.А. Пушкина вышла замуж за своего ровесника, офицера-конногвардейца Леонида Николаевича Гартунга (впоследствии в 1870 г. он стал генерал-майором). Л.Н. Толстой в своем романе «Анна Каренина» наделил героиню внешностью именно М.А. Гартунг-Пушкиной. Почти 17 лет ее семейная жизнь была относительно спокойной, но в 1877 г. (ей 45 лет) она пережила страшную трагедию. Ее муж Л.Н. Гартунг стал душеприказчиком процентщика-еврея Зантлебина. После его смерти, когда Л.Н. Гартунг выполнил все его завещания, родственники умершего подали на него в суд, обвинили в краже принадлежащих им по праву наследования ценностей, в краже вексельной книги, долговых обязательств, других бумаг покойного. На суде, когда судьи удалились из зала, чтобы составить приговор, Л.Н. Гартунг застрелился. У него нашли записку, в которой он клялся Богом, что ничего не похитил и даже врагов своих прощает. Было доказано, что он честен. М.А. Гартунг врагов мужа не простила. Она осталась без средств для жизни; родственники ее матери предложили ей поехать жить в Ярополец, но она поехала к тетушке в Лопасню. В конце концов по ее просьбе ей дали небольшую пенсию, размер которой только в 1899 г. (через 22 года, когда ей было уже 67 лет, на 50 % увеличили). Живя на скромную пенсию, М.А. Гартунг много и подолгу гостила у Васильчиковых в Лопасне, где она помогала давать домашнее образование детям ее брата – А.А. Пушкина. Летом она, как правило, всегда жила именно в Лопасне. С соседями и крестьянами она была ровной и простой в обращении. В 1919 г. по настоянию общественности новая власть в лице ее народного комиссариата по делам просвещения назначила ей крошечную пенсию, эти сущие гроши она получила только один раз, так как в том же году умерла в возрасте 87 лет (похоронена в Москве на кладбище Донского монастыря). Она пережила других детей А.С. Пушкина, возможно, и потому, что с 46 лет тихо и скромно в большой мере жила в Лопасне.

Многое в жизни старшего сына А.С. и Н.Н. Пушкиных – Саши (Александр Александрович Пушкин, 1833–1914) было связано с имением Васильчиковых-Гончаровых в Лопасне. Саше Пушкину было 4 года, когда от раны, полученной на дуэли, умер его отец. Затем Н.Н. Пушкина с 4 детьми жила 2 года на Калужской земле в гончаровском имении Полотняный завод. Позже, чтобы надежно лечить и учить детей, вдова с детьми переехала в Петербург. Она с трудом наскребла денег, чтобы определить своих двоих сыновей в гимназию. Пушкина вышла второй раз замуж за генерала П.П. Ланского, так у 11-летнего Саши появился отчим, взявший на себя обязанности опекуна всех четверых детей великого поэта. По совету мужа Н.Н. Ланская забрала Сашу из 2-й Петербургской гимназии, где он проучился 3 года. Затем в 1848 г. супруги определили Сашу в привилегированный Пажеский корпус. Он великолепно закончил Пажеский корпус, затем он поступил в лейб-гвардию конного полка, которым командовал его отчим П.П. Ланской. Со временем А.А. Пушкин стал генералом, успешно сложившаяся его военная карьера принесла ему уважение в обществе и материальное благополучие.

В 1858 г. 25-летний А.А. Пушкин женился на 22-летней Софье Александровне Ланской (1836–1875), родственнице своего отчима. Соня была племянницей П.П. Ланского, у которого А.А. Пушкин был приемным сыном; формально Соня и Саша были двоюродными братом и сестрой. Вот почему их свадьбу не сразу удалось сыграть. Н.Н. Ланская встречалась с Николаем I и добилась при его помощи разрешения у Церкви на их брак. Софья Ланская воспитывалась в Лопасне в семье Васильчиковых, здесь ей все было дорого. У А.А. Пушкина и его жены С.А. Пушкиной (урожденной Ланской) было 11 детей, двое из них умерли в младенчестве. После 17 лет счастливой семейной жизни от чахотки умерла 39-летняя жена А.А. Пушкина; с 1875 г. их дети воспитывались у Васильчиковых в Лопасне. Тогда хозяйкой усадьбы в Лопасне была Мария Петровна Васильчикова, родная сестра П.П. Ланского. С.А. Пушкину похоронили в Лопасне, у церкви Зачатия Святой Анны. После этих трагических событий старшая сестра А.А. Пушкина – М.А. Гартунг в большой мере заботилась о воспитании его детей, а с 1877 г. (после драматических событий в ее семье) она почти все время жила в Лопасне и занималась их воспитанием и образованием.

С 1870 г. А.А. Пушкин командовал Нарвским гусарским полком, с тех пор за ним закрепилось уважительное прозвище «командир-джентльмен». А.А. Пушкин участвовал в войне с Турцией, проявил геройство и смелость в сражениях. За личные боевые заслуги А.А. Пушкин был награжден орденом. В 1891 г. в чине генерал-лейтенанта в 58 лет А.А. Пушкин вышел в отставку «с мундиром и пенсией». С 65 лет (с 1898 г.) он был назначен членом совета по учебной части Екатерининского и Александровского институтов. Он передал Румянцевскому музею все рукописи своего гениального отца – поэта, себе оставил только «Дневник» А.С. Пушкина.

Всю свою жизнь А.А. Пушкин любил Лопасню, стремился поехать туда и подольше погостить в доме Васильчиковых-Гончаровых. В местной церкви дважды венчался (1833, 1858). Он умер в 1914 г. в возрасте 81 года в имении его второй жены М.В. Павловой (во втором браке у него были двое детей – Елена и Николай) в Марыгине. В 1963 г. из семейного склепа Павловых в Марыгине прах А.А. Пушкина перенесли и захоронили рядом с могилой его первой жены в Лопасне, у церкви Зачатия Святой Анны. Надгробие из черного мрамора на его могиле выполнено по проекту художника и скульптора О.В. Кологривова – праправнука А.С. Пушкина. Прах А.А. Пушкина перенесли в Лопасню еще и потому, что там была похоронена его первая и самая любимая жена (В.А. Ланская была с детства круглая сирота, они оба с детства долго и много жили в одной семье Ланских и Васильчиковых), а его вторая жена (М.В. Павлова) ощутимого счастья ему и детям не принесла, разогнала детей от его первого брака, была неприятной женщиной, он до самых преклонных лет с благодарностью вспоминал счастливые годы жизни именно с первой женой.

Григорий Александрович Пушкин (умер в 1940) был внуком великого поэта, от его старшего сына А.А. Пушкина. Г.А. Пушкин окончил Александровский (Царскосельский) лицей. В 1891 г. он сдал экзамены в Павловском военном училище, получил чин подпрапорщика. Участвовал во многих сражениях 1-й мировой войны, был в чине полковника, командовал полком, трижды был ранен и в 1915 г. тяжело контужен, был награжден орденами. После 1917 г. перешел на сторону Красной Армии, командовал 3-й пехотной бригадой, воевал под Архангельском и на Южном фронте. Г.А. Пушкин в 1917 г. нашел в усадебном доме в Лопасне много рукописей своего великого деда, в том числе материалы к его работе и собственно текст рукописи «История Петра Великого». По состоянию здоровья в 1921 г. он был демобилизован, приехал к своей семье в Лопасню. Он и его семья жили в антресолях усадебного дома, большую часть которого занимала школа. Г.А. Пушкин работал некоторое время в Лопасненском райпотребсоюзе, в 1932 г. он с семьей переехал в Москву, где с 1935 г. ему как бывшему красному командиру предоставили квартиру из 5 комнат. Г.А. Пушкин передал в государственный литературный музей 100 писем к А.С. Пушкину, а также 17 листов, написанных поэтом, бумаги с его 7 автографами. Г.А. Пушкин хорошо знал французский и немецкий языки, стал научным сотрудником Российской национальной библиотеки, работал над рукописями своего великого деда. Г.А. Пушкин часто приезжал в Лопасню. Он умер в Москве, похоронили его в Лопасне, рядом с церковью Зачатия Святой Анны в 1940 г., рядом с могилой его рано умершего (в возрасте 24 лет) брата Сергея Александровича Пушкина (1874–1898). С.А. Пушкин воспитывался в доме Васильчиковых, затем 3 года учился в Николаевском кавалерийском училище, стал корнетом, служил в Драгунском Астраханском полку. В Полтаве он влюбился в дочку губернатора, сделал ей предложение и получил отказ, в отчаянии он застрелился.

Много сил вложил в приведение в порядок некрополя Васильчиковых, Гончаровых, Пушкиных и начало восстановления усадебного дома в Лопасне сын Г.А. Пушкина и правнук поэта – Григорий Григорьевич Пушкин (1913–1997). С 1915 г. Г.Г. Пушкин с матерью и другими братьями жил в Лопасне, здесь он завершил учебу в школе, окончил сельскохозяйственный техникум (в селе Новый быт). Позже семья их переехала в Москву, где он работал во Всесоюзном институте животноводства в микробиологической лаборатории, с 1934 г. служил в армии, освобождал Западную Украину и Западную Белоруссию, участвовал в Финской войне. В 1940 г. по комсомольской путевке его направили в Московский уголовный розыск, в 1941 г. он начал работать оперуполномоченным. В годы Великой Отечественной войны он добровольно вступил в специальный диверсионно-партизанский отряд, который действовал на Наро-Фоминском и Волоколамском направлениях, был ранен, лечился в госпитале, затем снова сражался, был награжден орденами и медалями. После войны Г.Г. Пушкин снова работал в уголовном розыске (до 1949 г.), затем – в строительно-монтажном управлении, с 1954 г был печатником в типографии издательства «Правда», в 1960 г. – ушел на пенсию. Г.Г. Пушкин много сил отдал укреплению связей потомков А.С. Пушкина и восстановлению мест, связанных с жизнью его семьи.

Усадьбе Зачатьевское раньше по-своему везло. В 1812 г. наполеоновские фуражисты грабили население, жгли дома крестьян, но не разорили господский дом. Не тронули его и большевики. Декретом от 1918 г. был узаконен статус имения Васильчиковых-Гончаровых «Зачатьевское» как музея (т. е. этот декрет издали на 4 года раньше, чем по Михайловскому, где действительно создали мемориальный музейный комплекс). Теперь уже почти 90 лет рассуждают о необходимости создания в Знаменском единственного в мире представительного музея потомков А.С. Пушкина, а на деле сделано еще очень мало. В 1950—1980-е гг. фактически изуродовали усадебный парк. Пока судьбой Знаменского озабочены в основном местные краеведы, администрация Чеховского района, потомки Гончаровых, Пушкиных, Васильчиковых, Ланских.

В бывшей усадьбе Лопасня-Зачатьевское до наших дней сохранились отдельные ее исторические строения и части. Усадебный кирпичный в стиле барокко дом имеет цокольный, парадный и служебный этажи. К дому примыкает небольшой липовый парк с системой проточных террасных прудов и ранее многочисленными рыбными садками, первоначально он имел регулярную парковую планировку. Кирпичная Зачатьевская церковь, построенная в 1689–1694 гг. по заказу стольника С.Л. Васильчикова, – это пятиглавый храм с трехчастной апсидой, его четверик завершен аттиком с одним рядом кокошников. Трапезная и 3-ярусная колокольня, завершенная шестнадцатиколонной ротондой со шпилем, были построены в 1820-х гг. и являются характерным образцом позднеклассической архитектуры. Иконостас и настенная живопись храма относятся к концу ХIХ – началу ХХ вв.

В г. Чехове сохранилась еще одна бывшая усадьба – Садки, принадлежавшая князьям Еропкиным (1646–1858), из семьи которых вышел известный зодчий П.М. Еропкин. Затем владельцами усадьбы были Рюмины. Сохранился деревянный одноэтажный с мезонином, на подклете, усадебный дом (построен после 1812 г.), кирпичная церковь Иоанна Предтечи (1771), деревянная конюшня (первая половина ХIХ в.), некогда роскошный парк с регулярной и пейзажной частями. Храм во имя Иоанна Предтечи построен в стиле раннего классицизма с чертами барокко; его основной объем состоит из бесстолпного четверика, несущего купольную ротонду. Храм расширили и перестроили в ХIХ в.

Рядом с Чеховым – к югу от него – находится село Кулаково, где раньше находилась ухоженная усадьба Солнышково. В XVIII в. эта усадьба, как и близлежащее в прошлом село Садки, принадлежала Еропкиным. Именно здесь в 1689 г. родился известный русский архитектор П.М. Еропкин. Он по завещанию его отца был владельцем села Кулакова. Тогда земли вниз по течению р. Лопасни в окрестностях селений Кулаково, усадьбы Солнышково и других были известны как родовая вотчина «служилых князей» Еропкиных.

Петр Михайлович Еропкин (1698–1740) был выдающимся архитектором и первым русским теоретиком архитектуры, одним из образованнейших людей своего времени. В нем рано проявилась склонность к рисованию. В 1717 г. его по приказу царя Петра I послали учиться архитектурному искусству в Италию. Возвратившись в Россию, он сделал проект и макет дворца в Преображенском; Петр I одобрил его и приказал Еропкину начать строительство. Но царь умер, и реализовать проект не удалось. Однако его талант заметили, и он стал главным архитектором Петербурга. В 1735 г. ему поручили строительство Александро-Невской лавры. Именно ему и архитектору М.Г. Земцову поручили составить генеральный план Петербурга. Еропкин разработал самую важную часть этого плана – Адмиралтейскую, расположенную по течению р. Невы. Именно Еропкин является автором замысла планировки и застройки Петербурга по трехлучевой системе. Началом пучка трех проспектов архитектор сделал не царский дворец, а здание адмиралтейства, что подчеркивало значение Петербурга как приморской столицы. Проявил себя Еропкин и как теоретик архитектуры. В 1737–1741 гг. он возглавил создание первого русского архитектурно-строительного трактата «Должность архитектурной экспедиции».

Еропкин изумительно знал историю Руси-России. Неудивительно, что в «Историю Российскую» В.Н. Татищева вошло написанное Еропкиным краткое изложение «Половецкой летописи». Всю жизнь он покупал, собирал книги, был обладателем богатейшей библиотеки, в том числе редких книг и рукописей.

Еропкин был грамотным, смелым, волевым человеком, истинным патриотом своей Родины. Он осуждал императрицу Анну Иоанновну (1730–1740), которая возвысила своего фаворита Э.И. Бирона (1690–1772) и все лучшее в России отдавала иностранцам, в основном немцам, – земли, должности, разные блага. Еропкин переводил с латинского и итальянского языков книги с изложением событий истории Римской империи, рассказывал о масштабах разврата, взяточничества, злоупотреблений в те времена и сравнивал их с событиями в России. Он примкнул к числу единомышленников кабинет-министра А.П. Воротынского. Они хотели избавить Россию от гнусного и ненасытного к обогащению Э.И. Бирона и других немецких проходимцев. Но их обвинили в стремлении к государственному перевороту, арестовали, подвергли жутким пыткам. А.П. Воротынского, А.Ф. Хрущева, П.М. Еропкина казнили, других членов группы Воротынского отправили на каторгу, в Сибирь, при этом им выжгли на лбу каленом железом позорное клеймо. События тех лет ярко описаны в историческом романе И.И. Лажечникова «Ледяной дом». Хотя группе Воротынского ничего изменить кардинально не удалось, результат был. Своей решимостью бороться со злом они учили других не смиряться с навязанной им ролью послушных холуев, а активно и сознательно действовать, бороться во имя лучшей судьбы себе, своей семье, а главное – всей России. В семье Еропкина не только он один так думал. Его сестра не случайно стала второй женой А.П. Воротынского. В семействе Еропкиных хранили должную память о них и событиях тех лет. В память о казненном за выступление против бироновщины П.М. Еропкине в 1771 г. его родственница в их родовом имении Садки построила церковь Усечения главы Иоанна Предтечи (Иоанн Креститель предсказал пришествие Иисуса Христа, по приказу царя Ирода ему отсекли голову). Ровно через год после казни Еропкина таким смелым созидательным делом семейство Еропкиных увековечило память казненного зодчего, давало пример сохранения почтительной памяти о нем, без слов призывало к трезвым раздумьям, достойным делам, значимым поступкам и решениям.

В середине XIX в. усадьба Солнышково принадлежала известному дипломату, историку, общественному деятелю, мемуаристу Дмитрию Николаевичу Свербееву, увлекавшемуся литературой и организовавшему в Москве литературный салон. В бывшей усадьбе до наших дней сохранился бревенчатый главный усадебный дом (построен Д.Н. Свербеевым в 1835 г.).

В 12 км от железнодорожной станции Лопасня (г. Чехов), в селе Мелихово, находится небольшая усадьба Мелихово, принадлежавшая Антону Павловичу Чехову (1860–1904). Он был владельцем Мелихова в 1892–1899 гг. (ему тогда было 32–38 лет). Только обострившийся туберкулез заставил его уехать на юг, купить участок земли в Ялте (1898 г.) и продать эту усадьбу. В Мелихове А.П. Чехов плодотворно работал, много написал, проявил себя и как яркий общественный деятель. В Мелихове в конце 1890-х гг. Чехов перестраивал постройки, сажал деревья, разводил рыбу в пруду. В 1894 г. он построил в усадьбе флигель, куда переселился для творческой работы. В нем он написал пьесу «Чайка», рассказы «Палата № 6», «Мужики», «Человек в футляре», «Моя жизнь», «О любви», «Ионыч», «Черный монах», «Дом с мезонином» и другие произведения. В Мелихово к Чехову приезжало большое число гостей, среди них были И.И. Левитан, В.И. Немирович-Данченко, Т.Л. Щепкина-Куперник, В.А. Гиляровский, Л.С. Мизинова и другие. Левитан изобразил Мелихово на акварели «Деревушка». По инициативе Чехова и его активном участии построили (1899) в Мелихове школу, попечительницей которой стала его сестра Мария Павловна Чехова, а в Лопасне он добился открытия почтового отделения. Хотя Чехов был атеистом, он согласился с просьбой крестьян расширить и обновить местную церковь во имя Рождества Христова (первый деревянный храм здесь был освящен еще в 1757 г.; в 1930-е гг. «чеховскую» часть церкви разобрали, а в 1995 г. храм сгорел, но его восстановили).

Чехов любил Мелихово. Крестьянам он объяснил, что он не барин, а врач, как мог помогал им. Он разрешил расширить за счет его земли дорогу для скота, снял существовавшую ранее аренду за эти прогоны, часть земли отдал крестьянам, разрешил косить сено в лесу, на его средства вырыли деревенский общий пруд и построили пожарный сарай. Каждый день с 5 утра до 9 он принимал больных, говорил, как лечиться, никого не отпускал без лекарства, ходил к тяжело больным. Затем он занимался литературной работой, временами работал в огороде и сажал цветы, ухаживал за ними. Чехов в 1892 г., в условиях надвигавшейся на Серпуховский уезд эпидемии холеры, по предложению земства взялся за организацию медицинской помощи в мелиховском округе, обслуживал сам 26 деревень, 4 фабрики и монастырь Давыдова Пустынь. В 1893 г. Чехов снова участвовал в борьбе с холерой в этих местах. Во время холеры в 1892–1893 гг. Чехов особенно много работал в Мелихове врачом на холерном пункте.

В Мелихове хозяйством Чеховых управляла мать Евгения Яковлевна, ей помогала дочь – Мария Павловна, она была и помощницей у брата-врача, выполняла обязанности аптекаря, медсестры, ассистентки при несложных операциях. Денег в семье было немного, а радушие и хлебосольство в приеме многочисленных гостей требовали ощутимых трат. Чехов, не щадя себя, много работал, чтобы не изменять традициям их дома. Сестра его Мария занималась огородом, в котором, помимо обычных овощей, вызревали у нее дыни, арбузы, томаты, кукуруза, артишок и спаржа. Одно время активно участвовал в хозяйских делах и брат Чехова – Михаил, он взял на себя полевое хозяйство. Но денег на жизнь и прием гостей всегда было недостаточно.

А.П. Чехов

В то время А.П. Чехов был более чем не равнодушен к красивой Л.С. Мизиновой, которая была и прекрасной музыкантшей. Она хорошо играла на рояле и пела, особенно романсы, которые просил ее исполнить он. Чехов, хотя и был увлечен ею, предложение ей так и не сделал. А вскоре, в 1901 г., в 41 год, он обвенчался в Москве с 33-летней актрисой Ольгой Леонардовной Книппер (1868–1959), но этот брак оказался странным, с оттенком печали с самого его начала. Чехов был болен, как врач он знал, что долго не проживет. Женатым человеком он в основном жил в Ялте (где климат способствовал продлению его жизни), а его жена жила в Москве, играла в Художественном театре. Общение было в большой мере – в письмах. В письме к мужу О.Л. Книппер как-то написала: «Я ужасная свинья перед тобой. Какая я тебе жена? Я очень легкомысленно поступила по отношению к такому человеку, как ты. Раз я на сцене, я должна оставаться одинокой и не мучить никого» (1903). Вероятно, тогда он вспоминал Мизинову и жалел, что не женился на ней после тех насыщенных событиями лет в Мелихово… Чехов прожил всего 44 года, а Книппер-Чехова – 91 год.

В 1899 г. Чеховы продали Мелихово. Причины для этого были серьезные: внезапная смерть в 1898 г. главы семьи Павла Егорыча, обострившийся туберкулез Антона Павловича, денежные затруднения. Болезнь Чехова заставляла его переехать в Крым, где он купил участок земли в Ялте, что еще более осложнило финансовые дела семьи. Пришлось спешить с продажей мелиховской усадьбы.

После того как Чехов продал Мелихово, ее владельцы неоднократно менялись. В 1929 г. главный усадебный дом рухнул, остатки его разобрали. В 1940 г. в Мелихове открыли музей А.П. Чехова, в 1944 г. уже вся усадьба была превращена в музей. Главный дом, флигель, а затем и церковь восстановили. В 1951 г. был установлен памятник А.П. Чехову (скульптор Г. Мотовилов). В наши дни действует усадебная церковь Рождества Христова (1757 г., восстановлена в 1966 г.). В Мелихове работает государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А.П. Чехова.

С Мелиховым переплетается судьба одной из самых удивительных женщин ХХ в. – Ольги Константиновны Чеховой (в девичестве Книппер, 1897–1980). Она была дочерью К.Л. Книппер – родного брата жены А.П. Чехова. Первым мужем О.К.Чеховой был гениальный актер и режиссер у К.С. Станиславского – Михаил Александрович Чехов (1891–1955), племянник А.П. Чехова. Позже она переписывалась с директором Чеховского музея в Мелихове Ю.К. Авдеевым, интересовалась делами этого музея и новостями Московии. Чехова была уникальной женщиной не только из-за ее редчайшей красоты, артистического успеха в кино и в театре (она, уехав из России, была государственной актрисой в Германии, любимицей А. Гитлера и большей части немцев), а также из-за организаторского таланта. Она была основательницей, жесткой хозяйкой (с 1955 г.) фирмы «Косметика Ольги Чеховой». Людская молва и ряд неопровержимых фактов приписывают ей роль второй Маты Хари (1876–1917 гг.; в кинофильме Чехова как-то по личной протекции А. Гитлера даже снялась в роли этой танцовщицы-актрисы и шпионки). Есть сведения о том, что Чехова была агентом КГБ СССР. Ей и в послевоенные годы покровительствовали лидеры СССР и КГБ (среди них – И.В. Сталин, Л.П. Берия, В.С. Абакумов и др.). О.К. Чехову с Москвой и Подмосковьем связывали дорогие для нее воспоминания об О.К. Книппер-Чеховой, А.П. Чехове, К.С. Станиславском, В.И. Немировиче-Данченко, А.Н. Толстом, А.К. Тарасовой и др., а также о ее первом муже М.А. Чехове (с которым она тайно повенчалась в 17 лет под Москвой, в маленькой деревенской церкви, с ним она начала выступать в любительских спектаклях в подмосковных имениях. Вскоре родилась их дочь – Ада).

Мелихово. Домик, в котором А.П.Чехов писал «Чайку»

В восточной части Чеховского района, в селе Васькино (Рождествено, Рождественское), на высоком берегу р. Люторки сохранилась бывшая усадьба Васькино, известная с начала XVII в. Она принадлежала окольничему М.Т. Лихачеву, затем В.И. Измайлову (1770–1785), С.Е. Кроткову, позже Щербатовым, в том числе с 1795 г. – сыну известного историка екатерининского времени М.М. Щербатова – князю Д.М. Щербатову; в роду Щербатовых усадьба была в 1795–1885 гг. Здесь, в усадьбе Васькино, и в своем московском доме Д.М. Щербатов много средств и сил отдавал воспитанию детей. Он рано овдовел, на его руках остались две дочери и сын Иван. Кроме того, ему пришлось воспитывать племянников – Петра и Михаила Яковлевичей Чаадаевых (детей его сестры). Всем детям он дал хорошее образование: мальчики поступили в Московский университет, а дочерей знаменитые профессора учили дома. Все зимой жили в Москве, а теплое время года проводили в Васькине. Роль отца и опекуна была ответственной и требовала большого нервного напряжения, особенно в отношении Петра Чаадаева (1794–1856 гг., см. с. 62–63), который со временем стал известным русским мыслителем и публицистом. Воспитывавшийся в Васькине Петр Чаадаев в детстве и юности нередко здесь вступал в политические споры с консервативно настроенным князем Д.М. Щербатовым. В 1812 г. Иван Щербатов и братья Чаадаевы оставили университет и вступили в действующую армию, вместе сражались на Бородинском поле, жили в одной палатке, участвовали в заграничных походах, обсуждали политическую ситуацию в России. В последующие годы (особенно 1820-е гг.) в Васькине у Ивана Щербатова и братьев Чаадаевых гостили их друзья и сослуживцы, в том числе и будущие декабристы И.Д. Якушкин, М.М. Спиридонов, М.А. Фонвизин, Ф.П. Шаховской и др. По приглашению старого князя Д.М. Щербатова в Васькине особенно часто и подолгу гостил Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857 гг., см. с. 436–440), происходивший из малосостоятельной семьи и с юношеских лет влюбленный в умную и обаятельную княжну Наталью Дмитриевну Щербатову (1796–1886). Якушкин считался своим человеком в семье Щербатовых, он многими неделями жил в Васькине. Княжна Н.Д. Щербатова высоко ценила его душевные качества, дорожила его привязанностью, но не любила его, а предлагала только дружбу. Здесь, в Васькине, где Якушкин особенно остро ощущал прелесть тепла домашнего очага, счастья общения с дорогими ему людьми, восхищался красотами природы, он был вынужден сполна осознать неисправимую безысходность его любви к Щербатовой, что обострило его негативное отношение к действительности, заставило меньше ценить жизнь, искать утешение в бунтарских намерениях, приведших его в первые ряды декабристов. Привлекательная и благородная княжна Щербатова именно в Васькине максимально наслаждалась своим успехом в обществе хорошо воспитанных, образованных и патриотично настроенных молодых людей, почти каждый из которых хоть отчасти, но был в нее влюблен; ей тогда казалось, что это только начало самой счастливой части ее жизни, но она жестоко ошибалась. Н.Д. Щербатова вышла замуж по большой взаимной любви за князя, отставного майора, участника заграничных походов русской армии Федора Петровича Шаховского (1796–1829 гг., см. с. 214–215), ставшего со временем одним из учредителей «Союза спасения» и «Союза благоденствия», активным декабристом, масоном. Ф.П. Шаховской некоторое время жил в Васькине, тем более что чета Шаховских стали его владельцами. Приезжали в Васькино и другие будущие декабристы. Близок к декабристам по взглядам был и сын Д.М. Щербатова – капитан Семеновского полка Иван. После подавления в 1825 г. восстания декабристов Ф.П. Шаховского, отца двоих малолетних детей, выслали (в 1826 г.) на вечное поселение в Туруханск, затем в Енисейск, его жена Наталья безуспешно добивалась разрешения поселиться с мужем. В ссылке он в 1828 г. сошел с ума. Она добилась его перевода в Суздаль в Спас-Ефимовский монастырь, где он и умер. Еще раньше начались переживания Натальи Дмитровны за судьбу ее брата Ивана, который в чине капитана командовал ротой Семеновского полка в Петербурге, был у солдат любимым начальником. В 1820 г. в Петербурге солдаты семеновцы потребовали передать их жалобу императору Александру I (неслыханный по тому времени случай в русской армии). Солдаты не поддались на уговоры брата царя – Константина, а также командующего гвардией Васильчикова, генерал-губернатора Петербурга Милорадовича и даже вдовствующей императрицы Марии Федоровны; они стояли на своем. Когда произошли в 1820 г. волнения в его полку, И.Д. Щербатов находился в Москве и в Васькине, в письме отсюда приятелю по службе он одобрил действия солдат и осудил недостаточную решимость офицеров в их поддержке. Письмо перехватила тайная полиция, в васькинском доме произвели неожиданный обыск. И.Д. Щербатов был арестован. Следствие над И.Д. Щербатовым и еще 3 офицерами тянулось почти 6 лет. На следствии И.Д. Щербатов не выдал никого из участников тайных обществ. В 1826 г. он был осужден на смертную казнь, замененную разжалованием в солдаты и ссылкой на Кавказ. На Кавказе он ощущал тайное сочувствие декабристам генерала А.П. Ермолова, давшего им возможность быстрее восстановить офицерское звание. В тюрьме здоровье И.Д. Щербатова было подорвано, оно ухудшилось из-за непрерывных лишений походной жизни, у него обострилась чахотка (туберкулез), от которой он и умер в 1829 г. Консервативно настроенный князь Д.М. Щербатов, потерявший после событий 1825 г. сына и зятя, осуждал поступки царя Николая I, называл их «всемилостивейшим разорением» лучших российских родов.

Позже Васькино входило в медицинский участок земского врача А.П. Чехова, где он оказывал медицинскую помощь крестьянам. Чехов способствовал открытию в Васькине больницы. В советский период в бывшей усадьбе Васькино организовали дом отдыха; главным образом там отдыхали работники Московского автозавода им И.А. Лихачева.

В усадьбе Васькино до наших дней сохранились одноэтажный, на высоком цоколе усадебный дом, построенный в стиле ампир (1825), 2-этажный кирпичный флигель, кирпичный в стиле классицизма каретный сарай, церковь Рождества Богородицы (1700 г.; перестроена в 1795 г. в формах ложной готики), а также с копаным прудом липовый парк (1780-е гг.), созданный на основе регулярной планировки. Самая ранняя постройка в усадьбе – церковь во имя Рождества Богородицы – была построена по заказу владельца этой усадьбы в петровское время окольничего М.Т. Лихачева, в 1795 г. ее перестроили по заказу князей Д.М. и Н.И. Щербатовых. Кирпичный оштукатуренный храм сохранился на высоту первого яруса. Старая часть храма – это бесстолпный четверик с двумя приделами и общей трапезной. При перестройке храма в четверике пробили 3 больших проема и построили колокольню, сохранившуюся на высоту первого яруса.

 

Серпуховской район

В северной части Серпуховского района находится село Васильевское, в котором сохранилась деревянная Никольская церковь (1699). Эта церковь была сооружена на средства вотчинника стольника А.А. Соймонова, роду которого в конце ХVII – ХVIII в. принадлежало Васильевское. Здесь, в Васильевском, в родовой усадьбе родился первый крупный русский гидрограф Ф.И. Соймонов.

Федор Иванович Соймонов (1692–1780) был государственным деятелем, другом архитектора П.М. Еропкина (они дружили с детства, потому что их родители соседствовали имениями), членом группы кабинет-министра А.П. Волынского, а главное, первым крупным отечественным гидрографом, ученым и практиком. Ф.И. Соймонов родился в обедневшей дворянской многодетной семье, которая смогла дать ему начальное образование. Он изучил математику и латинский язык. Ему удалось поступить в Школу математических и навигационных наук в Москве. Затем его с группой выпускников Школы отправили в Голландию, побывал он в Лиссабоне, дважды прошел на корабле вокруг Скандинавского полуострова. Он всесторонне изучал премудрости морского дела, особенно его интересовали вопросы гидрографии, поскольку развитие флота немыслимо без этой науки. Он составил карты Каспийского моря, участвовал в морских походах Петра I, который с ним постоянно советовался и высоко ценил его профессиональные качества. В военных походах он также занимался гидрографией, интересовался вопросами истории и экономического развития территорий. Под наблюдением Соймонова создали и издали в 1731 г. атлас Каспийского моря с текстом. В 1730 г. он вел научную работу на Балтийском море, в 1734 г. издал атлас Балтийского моря. В 1738 г. он стал генерал-майором и близким человеком к правительственным кругам. Он гневно осуждал бироновщину, отказался подписать донос на А.П. Волынского, о чем его просил Э.И. Бирон. После этого Бирон оклеветал Соймонова перед императрицей Анной Иоанновной, его обвинили в «государственной измене», приговорили к смертной казни, но в последний момент меру наказания изменили. Его избили кнутом и сослали в Сибирь, на каторгу, где он томился почти два года. С большим трудом его жене удалось смягчить его участь. В 1742 г. Соймонова доставили в его деревню Волосово, рядом с Кулаковом. Он не мог служить, точнее – его не допускали к службе, тогда он занялся составлением карт по истории России. В 1757 г. Соймонова назначили губернатором Сибири, тогда он начал исследовать берега Тихого океана, способствовал становлению там флота и развитию экономики. Там он написал свои географические и экономические труды: «Древняя пословица – Сибирь золотое дно» и «Известия о торгах Сибирских» и др. В 1757 г. в г. Охотске он основал навигационную школу для подготовки штурманов и геодезистов. Он понимал, что он живет и служит России, причем в любой ее точке, но его всегда тянуло в Москву. В 1763 г. ему предложили работу в Москве, и он с радостью согласился. В 1763–1765 гг. он был сенатором, трудился в Москве. Но годы брали свое, и в 1766 г. (ему было 74 года) он в звании сенатора, действительного тайного советника и адмирала вышел в отставку и переехал в свое имение под Лопасней, где прожил еще 14 лет. Похоронили его на кладбище Высоцкого монастыря в Серпухове; умер он в возрасте 88 лет. В память о нем остались его описания побережья Каспийского моря, атласы Каспийского и Балтийского морей, труды по экономике, географии Сибири, исторические сочинения (в том числе «История Петра»). История жизни Ф.И. Соймонова лишний раз заставляет прийти к выводу, что сильный, умный человек в любой ситуации найдет для себя достойный стиль поведения. Труд в любой области на благо Отечества был и остается верным лекарством от всех недугов и неприятных жизненных потрясений.

В селе Васильевском в наши дни о существовавшей здесь усадьбе, а еще – древней вотчине напоминает старинный деревянный клетского типа храм (1689 г.). Никольская церковь пользуется большим почитанием у местных жителей. Одноглавый четверик и трапезная – рубленные, храм в значительной мере утратил своей первоначальный облик.

Рай-Семеновское. Церковная ограда

В 18 км от г. Серпухова находится село Рай-Семеновское, прославившееся уникальной усадьбой. С середины ХVII в. здесь была родовая вотчина боярского рода Ордын-Нащокиных. Первым ее владельцем был боярин Афанасий Леонтьевич Ордын-Нащокин (1605–1680), десятки лет возглавлявший Посольский приказ во времена царя Алексея Михайловича Романова. Позже усадьба Рай-Семеновское заняла в истории русской усадьбы исключительное, особое место – в ней был устроен популярный курорт в начале XIX в. Именно здесь, на базе железистых минеральных источников, был открыт первый и тогда единственный курорт в Подмосковье.

Усадьба Рай-Семеновское долгое время называлась Семеновское, в том числе при ее первом владельце А.Л. Ордын-Нащокине, ярком государственном деятеле, известном дипломате, боярине, воеводе. Он руководил внешней политикой государства в 1667–1671 гг., Посольским и другими приказами. В своей ответственной, но и выгодной служебной деятельности, также в бытовой жизни он нередко нарушал нравственно-духовные нормы и правила. Боясь кары Божией за свои прегрешения, в 67 лет он постригся в монахи, посвятил себя отмаливанию грехов и служению Господу Богу.

В конце ХVIII – начале ХIХ в. владельцем усадьбы был его потомок, гофмаршал при дворе императора Павла I – Александр Павлович Нащокин, создавший здесь усадебный ансамбль, который он назвал Рай-Семеновское (вероятно, чтобы отличить эту усадьбу от усадьбы графов Орловых – Семеновское-Отрада). А.П. Нащокин в молодости был очень богат, жил на широкую ногу, был хлебосольным и радушным хозяином, любил гостей, веселье, развлечения. Неудивительно, что вскоре его финансовое благополучие пошатнулось. Он стал думать, как выбраться из плачевного финансового состояния, когда средств и грамотных советников нет. Он придумал оригинальный выход – создать в усадьбе курорт минеральных вод, поскольку на ее территории были источники с железистой водой, использовавшиеся с давних лет местными жителями в лечебных целях. На их лечебные свойства обратил внимание еще отец Нащокина, рассказал о них сыну, огородил источники срубом, покрытым крышкой. Тогда лечение на минеральных водах входило в моду, особенно славились эти воды за границей, в Карлсбаде, где лечились, а еще больше – приятно развлекались. Нащокин решил подобное место для отдыха, развлечения и лечения состоятельных людей создать в своей усадьбе, в принципе не слишком далеко от Москвы, где хорошо знали его талант устраивать разные забавы, балы, а порой и решать практические задачи. Нащокин был не лишен авантюристической жилки, быстро организовал анализ воды, подтвердивший ее вроде бы лечебные качества, написал и анонимно в 1817 г. издал, по сути, рекламную брошюру «Чудесное исцеление, или Путешествие к водам Спасителя в село Рай-Семеновское». Еще раньше, в 1803 г., он добился, чтобы император Александр I специальным указом разрешил ему открыть в его усадьбе курорт минеральных вод. Нащокин построил в стороне от усадьбы привлекательный, комфортабельный по тем временам курортный поселок с домами для пациентов, обслуживающего персонала, проведения лечебных процедур, стал устраивать здесь балы, театральные представления, другие развлечения. Курортный поселок состоял из 3 улиц. На месте вод стоял круглый храм с 12 колоннами, купальнями, куполом, рядом были беседки и особое здание с ванными, 27 специально оборудованных домиков, 10 больших домов, здания ванн, аптека, гостиница из 16 номеров, оранжереи – всего более 40 самых разных зданий и построек. Крестьянские дома, находившиеся поодаль от усадьбы, предоставлялись больным, прибывшим на этот курорт. Избы были 2-этажные, очень благоустроенные, имелись даже балконы. На курорте в вечерние часы звучал духовой оркестр. При закате солнца звучал пушечный выстрел – знак начала музыки, оркестр играл до 11 часов ночи. В пейзажном парке курорта был зеленый театр, составленный из саженых лип, так искусно соединенный, что зритель ощущал себя в каменном строении. В театре играли крепостные актеры, в нем ставили драматические спектакли, оперы, балеты. В XVIII в. четыре теплых рай-семеновских источника, расположенных на берегах реки Нары, имели репутацию целебных вод и считались какое-то время модным курортом. Помня былое гостеприимство Нащокина, многие приезжали к нему не как пациенты (на платное лечение, отдых, проживание), а по старой памяти – как гости, ничего ему не платили за проживание и лечение. Жестким владельцем курорта Нащокин стать не смог, его курорт действовал только в 1803–1820 гг. Затея с курортом не обогатила, а окончательно расстроила его состояние. До наших дней ни одна из построек водолечебницы не сохранилась. У Нащокина от крестьянской девушки родилась дочь, ее крестили, назвали Вера, дали фамилию Нарская, записали в мещанское сословие, позже определили учиться в Институт благородных девиц. Затем, к всеобщему изумлению, она стала женой двоюродного брата своего отца – П.В. Нащокина, и как он, стала другом А.С. Пушкина. Именно рассказ П.В. Нащокина о мелком белорусском дворянине Островском лег в основу повести Пушкина «Дубровский».

В конце ХIХ в. царь Александр III одно время думал купить усадьбу Рай-Семеновское для своего больного сына Михаила, но император счел чрезмерно большой запрашиваемую за эту усадьбу цену и покупка не состоялась. В 1900 г. усадьба была продана фабриканту из Серпухова Хутареву. Так закончилась история первого подмосковного курорта Рай-Семеновское.

Теперь мало кто знает и помнит о местном курорте минеральных вод, а остатки строений усадьбы до сих пор представляют архитектурно-художественный интерес. Среди них несколько построек, усадебный пейзажный парк (спланированный в 1768 г.) и расположенный рядом с собственно усадьбой дивный памятник архитектуры XVIII в. – Спасская церковь со стройной колокольней, построенная великим русским зодчим М.Ф. Казаковым в стиле раннего русского классицизма. Дмитриевский придел был построен и освящен в 1765 г., остальная часть этого храма была возведена в 1774–1783 гг. Вокруг церкви была возведена по проекту Казакова каменная ограда в виде древнерусских крепостных стен с зубцами и башнями. Здание церкви кирпичное, оштукатуренное, с лепным и белокаменным декором. Четверик храма с примыкающими к нему равновеликими помещениями алтаря и притвора увенчан массивным световым барабаном с высоким куполом. Крытым переходом храм соединяется с колокольней в 2 яруса, увенчанной каменным обелиском. Огромную художественную ценность представлял и отчасти представляет сейчас интерьер храма, колонны в котором выполнены из местного разноцветного мрамора; имеются лепные барельефы, бронза. В храме был установлен редчайшей красоты иконостас из подольского золотисто-коричневого мрамора, выполненный М.Ф. Казаковым. Господский дом усадьбы в первозданном виде не сохранился. Усадебный дом ХVIII в. с бельведером и двухсветным круглым залом в 1890-х гг. был капитально перестроен. От его прежнего внутреннего убранства сохранилась колоннада ионического ордера по периметру круглого зала. Существенно перестроенный снаружи, он не представляет большого интереса. Это фактически иное здание, однако внутри уцелел старинный камин и частичная отделка некоторых стен в средней части бывшего господского дома. В XVIII в. в господском доме была красивая круглая зала с хорами, поддерживаемыми колоннадой, потом к главному дому пристроили еще две огромные залы для балов и спектаклей; в парке были многочисленные «затеи и шутихи», в том числе зверинец с редкими животными. В доме в семейных портретах раскрывалась история древнего рода Нащокиных, в том числе знаменитого боярина-дипломата XVII в. А.Л. Ордын-Нащокина. В фамильной галерее висел также портрет известной актрисы В.Н. Асенковой (работы Гау), что свидетельствовало о любви к искусству хозяев дома. В доме была также прекрасно подобранная библиотека в 4 тыс. томов.

И.И. Пущин

В советский период усадьба перенесла непоправимые потери. В 1930-е гг. был уничтожен редкой красоты, золотисто-коричневого цвета иконостас Спасской церкви, созданный по рисунку М.Ф. Казакова, одно из лучших его творений. Уничтожили и церковную живописную ограду с башнями в стиле псевдоготики. Усадебный дом и служебные корпуса были разграблены и перестроены, многие деревья в парке вырубили и возвели в нем малоценные строения, уничтожили парковые гроты, беседки, пруды.

В г. Пущине сохранилась бывшая усадьба (XIX в.) с тем же названием. Усадьба Пущино принадлежала И.И. Пущину – другу А.С. Пушкина. Сохранился кирпичный трехэтажный усадебный дом (построен после 1812 г.), в котором частично сохранилась отделка интерьеров, его фасады украшены лепниной, а также службы, конный двор в стиле модерн, парк с прудами.

Иван Иванович Пущин (1798–1859), коллежский асессор, судья Московского надворного суда и декабрист с юности был верным и любимым другом А.С. Пушкина. Последний раз они виделись в 1825 г., когда И.И. Пущин первым из друзей поэта навестил Пушкина в его ссылке в селе Михайловское. Пущин для поэта всегда был «…первый друг, …друг бесценный». Хотя Пущин принадлежал к знатной дворянской фамилии (его дед был адмиралом екатерининских времен, отец – генерал-лейтенантом), сам он был членом тайных обществ «Союз благоденствия» и «Северного общества». Пущин, самый красивый из декабристов, был очень мужественным человеком. После подавления восстания декабристов его приговорили к смертной казни, и тем не менее он подбадривал, как мог, своих товарищей, шутил так остроумно, что все хохотали. Затем объявили, что казнь заменяют 20 годами каторги. Тогда он публично выступил с протестом против вынесенных приговоров ему и его друзьям. Именно ему в Чите приехавшая к мужу А.Г. Муравьева привезла в 1828 г. от А.С. Пушкина стихи-воспоминания о его приезде в Михайловское в 1825 г. С 1825 г. Пущин содержался вначале в Шлиссельбургской крепости, с 1828 г. был отправлен в Сибирь – в Нерчинские рудники, в 1839–1856 гг. жил на поселении в Туринске и Ялуторовске. Везде – и в Царскосельском лицее, и в ссылке – Пущин был любимцем товарищей, душой любой компании. В 1856 г. в числе других декабристов он получил свободу, но из Сибири он вернулся больным. Въезд в Петербург и Москву ему был запрещен, он поселился в Подмосковье, в селе Марьино, в имении вдовы декабриста М.А. Фонвизина, на которой вскоре женился. Пущин 31 год (1825–1856) провел в тюрьме, на каторге, в ссылке, на поселении, но, вернувшись, не потерял доброту и острый ум. Он старался поддерживать оставшихся в живых декабристов, их жен, вдов, детей, сестер и братьев. Как мог оказывал им моральную и материальную помощь. Его дом стал местом общения оставшихся в живых единомышленников, центром сбора средств и помощи декабристам и их семьям. По просьбе сына декабриста И.Д. Якушкина – Е.И. Якушкина (1826–1905) Пущин записал свои воспоминания. Написанные Пущиным «Записки о Пушкине» представляют большой интерес. Пущин умер в возрасте 61 года в селе Марьино (см. с. 164).