Хорошо известно, что мужчина, прежде чем свататься к леди, должен сначала завоевать симпатию тех женщин, которым она более всего доверяет, – в первую очередь ее подруг и сестры, если таковая имеется.

Мав де Жен. Любовь и иные прихоти почтенных семей старого Нью-Йорка 

Дом погрузился в тишину. Даже из кухни, где сейчас должны были готовить обед, не доносилось ни звука. Диана крадучись шла по коридору, беззвучным шепотом напевая регтайм и прислушиваясь к малейшим шорохам. Ей подумалось, что, возможно, миссис Фабер, пронюхав об их плачевной финансовой ситуации, собрала вещи и сбежала, чтобы присоединиться к бродячему цирку, например, или открыть бордель в Сан-Франциско – да мало ли чем ей теперь захочется заняться. Казалось невообразимым, что, внезапно обретя свободу домоправительница предпочла бы и дальше оставаться со старым скучным мистером Фабером. Диана прокралась через коридор прислуги, не встретив ни души, и попала в гардеробную, располагавшуюся в конце длинного фойе. У девушки было такое чувство, словно она видела все это впервые. Что ж… Теперь она была бедной, у нее ничего не было, и она с восторгом осознала, что ей нечего терять.

Диана посмотрела на меховые пальто и бархатные накидки, свисавшие со стен, и поняла, что должна будет с ними расстаться. Она оглянулась на дверь, ища свой китель лейтенанта – вот его она обязана найти способ спасти – но вместо этого увидела чужую шляпу. Девушка сняла ее со стены и надела на голову. Шляпа была бы слишком велика, но пышная грива непослушных волос на голове Дианы спасла положение. На ее кудрях шляпа смотрелась великолепно. Девушка повернулась к зеркалу и решила, что при соответствующих аксессуарах вид получится очень даже богемный. Затем она выскользнула из двери гардеробной и, пройдя несколько метров по длинному коридору, вдруг увидела мужчину в черном пальто. Он стоял к ней спиной.

Диана молча приблизилась к нему, и он резко обернулся. Лицо его казалось злым и раздраженным. Диана замерла. Ей понадобилось всего мгновение, чтобы соединить в своем восприятии имя мужчины и его лицо, хотя ей было хорошо знакомо и то и другое. Аристократическая внешность и такое же имя, длинное и звучное. Тонкие красивые губы, блуждающий взгляд темных глаз…

– О… я знаю вас, – выпалила она и улыбнулась, подумав, что он и впрямь превосходно выглядит. – Вы Генри Шунмейкер!

– Да, – согласился он, удивленно переводя взгляд на ее голову.

– Вам нравится моя шляпа? – игриво спросила она, касаясь полей и не отрывая от него глаз.

Она была наслышана о своенравном молодом Шунмейкере, пока гостила в Саратоге. Даже тетя Эдит сплетничала о нем. Ходили слухи, что он сам управлял четверкой лошадей, что было безумно опасно, лихо ездил на автомобиле, бродил по запретным местам города и волочился за всеми девушками, что встречались на его пути. Диане казалось, он живет какой-то очень далекой, призрачной жизнью, от которой и она бы не отказалась, если бы мир ей позволил.

– Мне нравится эта шляпа, хоть и забавно, что вы назвали ее «вашей», – резко ответил Генри, после чего загадочно подмигнул, заставив сердце Дианы биться еще сильнее.

– Что вы намерены предпринять? – спросила она, снимая шляпу и гордо встряхивая копной вьющихся волос. – Вызовете полицию, потому что я примерила ваш головной убор?

Генри открыл рот, намереваясь возразить, но тут раздался звук шагов в гостиной. Это вернуло Диану к реальности и напомнило, что, несмотря на обманчивую тишину, в доме нее еще были люди, которые слушали, дышали и думали по правилам. И, согласно правилам, она была совсем не там, где ей следовало быть.

Она как раз собиралась улизнуть, но посмотрела на Генри и решила, что просто так его не отпустит. Девушка схватила его за руку и потащила в восточную часть дома в маленькую гостиную, как называла ее мать, потому что там хранились предметы искусства меньшего размера. Когда-то это была бальная зала, но прошлой весной ее переделали. Все красивые вещи были перенесены в большую гостиную, где теперь встречали гостей, а эта зала опустела и поблекла. Диана мысленно отметила потускневшую обивку, чтобы потом, ночью, записать в свой дневник элементы обстановки. Когда они оказались по ту сторону дубовой двери, Диана с неохотой отпустила его руку и бросила взгляд на висевшие на стене картины. Они, казалось, выражали все чувства, обуревавшие девушку в тот момент. Перед тем как притворить за собой тяжелую дверь, она услышала, как сестра в коридоре твердым, властным голосом спрашивала Клэр, не переложила ли та по ошибке шляпу мистера Шунмейкера в какое-нибудь другое место.

– Весьма любопытно узнать, что вы делаете в моем доме, Генри Шунмейкер? – прошептала Диана.

– Я не совсем уверен, что вас это касается, – иронично ответил он.

Девушка нахмурилась. Догадки одна за другой закрутились в ее голове. Возможно, хоть и маловероятно, что он пришел, чтобы увидеть Элизабет, прочитав статьи в газетах, восхвалявшие ее красоту. А может быть, этим летом он заметил ее, младшую из сестер Холланд, и с тех пор его снедало любопытство. Вот это было бы интересно! А затем ей пришло в голову, что Генри оказался здесь не по своей воле, а потому что так предписывали правила приличия, этикет высшего общества. Обычный визит вежливости… Тоскливо, но, увы, наиболее правдоподобно. Вновь поглядев на обветшавшие подушки, Диана осознала, что теперь была в более уязвимом положении, стоя лицом к лицу со столь богатым человеком, как Шунмейкер. А потом заметила еще кое-что: он откровенно ею любовался.

– Знаменитый Генри Шунмейкер, – сказала она, стоически выдерживая его взгляд – Тот, кто не может жить спокойно и разбивает сердца, где бы ни появился. Ведь именно так говорят, не правда ли?

– Почему вы, девушки, так любите сплетничать? – Он нахмурил брови. Она была так близко, что могла почувствовать его запах: аромат лака для волос, сигаретный дым и, кажется, нотка женских духов… Она посмотрела в его восхищенные глаза, и Генри прошептал: – Вы думаете, все эти истории обо мне правдивы?

– Если они правдивы, то вы очень интересный человек, – улыбнулась она, прикусывая нижнюю губку.

– Ну, тогда я полностью все отрицаю, – он пожал плечами и продолжил: – Кроме, пожалуй, того, что мне нравятся хорошенькие девушки, это правда. Но сколько вам лет, кстати? Вы же совсем недавно стали выходить в общество. Посмотрите на себя, возможно, вас даже еще никто не целовал, и вы…

– Меня целовали! – перебила она в чисто детской манере и почувствовала, как вспыхнули щеки.

– Могу поспорить, что не лучшим образом, – возразил Генри, вздернув бровь.

Снаружи, в коридоре, Клэр отвечала Элизабет, что шляпа мистера Шунмейкера пропала, и тогда Элизабет выразила свое недовольство работой слуг.

Диана осмотрелась вокруг: головы животных на стенах, Тяжелая старинная мебель, большая оловянная ваза, наполненная увядшими розами. Их лепестки темнели и опадали на пол. Портьеры были задернуты, создавая приятный полумрак… Она перевела взгляд на худощавую фигуру Генри Шунмейкера и вдруг почувствовала, как неясная боль сдавила грудь, а голова закружилась. Происходящее казалось ей нереальным. Раньше Генри казался ей недосягаемой мечтой, и вот он стоит перед ней – такой взрослый, такой умный, ироничный, обаятельный… Даже по его манере держаться можно было понять, что он старше ее и, конечно же, гораздо опытнее. Он знал и умел много такого, о чем она даже не догадывалась. Ей хотелось повести его наверх, запереть все двери и разговаривать с ним до поздней ночи.

– Действительно целовали? – недоверчиво спросил Генри, приподнимая бровь. Он подошел ближе, потянулся за шляпой, и Диана почувствовала тепло его дыхания. Она замерла. Он был так близко, что она чувствовала – они и правда могут коснуться друг друга. Затем он мягко снял шляпу с ее кудрей и повернул лицо так, что его губы вскользь коснулись ее. У девушки перехватило дыхание. Его прикосновение было подобно электрическому разряду.

Он пристально взглянул ей в глаза, улыбнулся краешком губ, а затем вновь приблизил свое лицо к лицу Дианы. Вот, подумала она. Вот именно такое чувство и должно быть! Оно должно пронизать все тело, с головы до пят, и так, чтобы ноги подкашивались.

И тут Генри отодвинулся, еще раз посмотрел на нее озорным всезнающим взглядом и подмигнул. Затем выпрямился и, не сказав пи слова, быстрым шагом вышел в коридор.

– Дорогие дамы, похоже, я потерялся по дороге из гардеробной, – услышала Диана. В его голосе звучали смешливые нотки, и она знала, что хоть он и говорил с Клэр и Элизабет, но именно с ней его связывала общая тайна, – До свидания!

– До свидания, – донесся до нее обиженный голос Элизабет.

Затем дверь закрылась. Диана еще несколько минут неподвижно стояла в гостиной, стараясь унять бешено колотившееся сердце. В голове у девушки крутилась одна и та же мысль, приводящая ее в неописуемый восторг. «Я только что поцеловалась с Генри Шунмейкером, – повторяла она вновь и вновь про себя. – Я только что поцеловалась с Генри Шунмейкером!»

Таинственную посылку принесли чуть позднее, когда Диана успешно прокралась, никем не замеченная, в свою комнату и в задумчивости присела на кровать. Клэр нетерпеливо переминалась рядом, желая узнать, что же находится в загадочной коробке, и Диана вначале хотела открыть ее сразу же, немедленно. Они со служанкой частенько сплетничали о молодых людях и доверяли друг другу фантазии, в которых фигурировали океанские лайнеры и наследники престолов маленьких европейских государств. Но какие-то вещи были слишком реальными, чтобы делиться ими, и потому Диана поблагодарила Клэр, обняла и попросила оставить в одиночестве.

Она услышала, как Клэр отошла от двери, и затем быстро раскрыла круглую, богато украшенную золотом коробку. Внутри, на угольно-черном бархате, покоилась знакомая шляпа и записка:

«Храните ее. Она так хорошо на вас смотрится.

Г.Ш.»

А я теперь не чувствую в ней ничего…

кроме желания узнать вас получше.

Она прочла его записку, наверное, раз двести, пытаясь понять ее истинный смысл. Кроме желания узнать вас получше? Что это может означать? Она дрожащими руками надела шляпу чувствуя, что уже почти влюблена в того, кого едва знала…