Говорят, невеста выглядела подавленной и печальной после того,

Из новостной ленты «Нью-Йоркских новостей», воскресенье, 1 октября, 1899 год 

как ее жених не явился на бал в честь празднования возвращения Дьюи.

Два дня торжеств, парадов и безудержного веселья истощили Нью-Йорк, и воскресное похмелье удерживало горожан дома. Элизабет чувствовала это опустошение и затишье, даже находясь в собственной гостиной. Те немногие гости, что нашли в себе силы выбраться в этот день к Холландам на чай, выглядели не лучшим образом. Элизабет не читала газет, но если бы и прочла, то вряд ли стала отрицать, что выглядит несколько подавленно. Правда, совсем по другой причине, но это уже никого не касается. И это хорошо, подумала она, что у общества нашлось веское оправдание ее дурному настроению.

Однако ее подруге детства Агнесс Джонс даже в голову не могло прийти, что у кого-то нет ни малейшего желания обсуждать вчерашний парад.

– А воздушное представление было просто божественным, – восторженно восклицала она, сложив руки на клетчатой юбке. – Кто бы мог подумать, что в городе есть специалист по воздушным змеям! И они могут быть такими огромными и красивыми, а не просто детскими игрушками…

Элизабет слабо улыбнулась и отвела глаза в сторону. Она предпочла бы, чтобы тетя Эдит, сидевшая у камина и с притворным отвращением читавшая газету, присоединилась к их беседе и отвлекла внимание не в меру словоохотливой подруги. Агнесс, похоже, пребывала в восторге от собственного монолога, и остановить ее не было никакой возможности. Элизабет, впрочем, даже поддержала бы этот разговор, если б у нее были силы.

Орехового цвета волосы Агнесс были собраны сзади, лишь несколько прядей выбивались по бокам. Глаза ее восторженно горели, а щеки раскраснелись от волнения.

– И все эти ярко освещенные маленькие кораблики! Никогда не видела ничего подобного. А на балу… – Агнесс вдруг замолчала и опустила глаза, словно раздумывая, стоит ли ей высказывать свое мнение на столь щекотливую тему, – Я хотела спросить… Насчет… Ты очень сердита, что Генри не появился в пятницу вечером?

– О, – медленно произнесла Элизабет, возвращая взгляд от окна к Агнесс. Она часто ловила себя на том, что все утро смотрит в окно, надеясь на появление Вилла. – Нет, не очень. Спасибо, что спросила…

– Это хорошо! Лучше быть не очень сердитой, чем очень! – с воодушевлением изрекла Агнесс и радостно засмеялась.

Элизабет слабо кивнула и рассеянно улыбнулась. И как только Агнесс умудрилась вырасти настолько бестактной? Элизабет никогда не отвергала друзей, какими бы грубыми или беспечными они ни были, напоминая себе, что это не по-христиански. И к тому же, никогда не знаешь точно, кто настоящий друг, а кто нет. Вот, к примеру, Пенелопа… Несмотря на заносчивость и грубые манеры, которые иногда проскальзывают в ней, она доказала свою преданность. Согласилась быть подружкой невесты даже несмотря на то, что Элизабет выходит замуж за ее возлюбленного.

Агнесс отвлекла Элизабет от возвышенных мыслей, шумно отхлебнув чай.

– Тебе придется придумать что-нибудь из ряда вон выходящее, если планируешь свадьбу на этот сезон! Вы должны привлечь внимание к своей паре чем-нибудь особенным! Только на этой неделе я слышала о трех помолвках. Мартин Вествельт сделал предложение Дженни Тарлоу…

Элизабет рассеянно улыбалась и пыталась сохранить спокойствие, пока Агнесс, размахивая руками и громко восклицая, рассказывала последние брачные новости. Неудивительно, что Диана пряталась от нее в своей комнате, читая романы и разговаривая сама с собой. Всего пару ночей назад Элизабет слышала, как сестра вела пространную оживленную беседу, хотя рядом никого не было. Ей, и правда, стоит прекратить заниматься с учителем, или она совсем превратится в дикарку. Это хоть немного утешало Элизабет – по крайней мере, такое бездействие пойдет семье на пользу – она сама хотя бы не будет переживать, что ее младшая сестра закончит, как… Агнесс. Но все-таки сильнее всего Элизабет подкосила потеря Вилла. После его отъезда она совершенно не могла есть и чувствовала постоянное головокружение.

– И Дженни выглядит такой счастливой! Лиззи, ты не сможешь сдержать слез, когда увидишь, насколько она счастлива…

Элизабет едва кивнула, думая, что, возможно, Агнесс и права. Но рассказы о настоящих помолвках, заключенных по взаимному желанию, после ухаживаний, влюбленности и благословения родителей, не приносили ей радости. Новости о счастливых влюбленных лишь усиливали ее боль, заставляя думать о нежных губах и сильных руках Вилла, о его чувствах и о том, что они расстались навсегда. И единственное, что ей теперь остается, – смириться со своей судьбой и пытаться изображать радость по поводу предстоящей свадьбы. Наверняка же все вокруг уверены, что она тоже выходит замуж по любви. И кто знает, может быть, когда-нибудь она и сама поверит в этот обман…

– Мисс Элизабет?

Девушка обернулась в сторону двери, где стояла Клэр, и гут поняла, что служанка зовет ее уже несколько минут. Так всегда получалось, когда Элизабет задумывалась о Вилле, – она погружалась в собственные мысли, а окружающие удивленно таращилась на нее и не верили, что она ничего не слышит.

– Да, Клэр? – Элизабет выпрямилась в кресле, инстинктивно положив руки на подлокотники.

– Мистер Шунмейкер прислал свою карточку.

– О, – Агнесс подмигнула подруге. – Тогда я пойду.

– Спасибо, что навестила меня, – промолвила Элизабет, даря старинной подруге слабую улыбку.

Агнесс наклонилась, чтобы поцеловать Элизабет в щеку, и, когда отстранилась, прошептала:

– Ради бога, постарайся выглядеть хоть немножко счастливее! Ведь твой жених здесь.

С лица Элизабет медленно сползла улыбка, но она ничего не могла с этим поделать и только безучастно смотрела, как Агнесс спешно покидает гостиную.

– Клэр, пригласи мистера Шунмейкера, – рыжеволосая служанка почтительно склонила голову, и Элизабет с содроганием вспомнила, сколь отвратительной была недавно Лина. – И еще, Клэр! Не нужно все делать самой, твоя сестра прекрасно может приготовить чай и принять пальто.

Клэр покраснела и кивнула, исчезая за дверью. Элизабет поправила волосы, проверила пуговицы на блузке и сжала колени под длинной льняной юбкой цвета слоновой кости, а когда подняла глаза, Генри уже стоял в дверях, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. На нем был нарядный темно-серый фрак для приемов и такого же цвета широкие брюки, и он буквально сверлил Элизабет взглядом. Вздохнув, девушка в который раз отметила, что он ей неприятен. Нахмуренные брови, поджатые губы, резкие черты красивого надменного лица. Генри кивнул хозяйке, и она ответила на приветствие. Затем он пересек комнату и поцеловал руку Элизабет.

– Присядете? – предложила она.

– Благодарю вас. – Он окинул комнату быстрым взглядом, прежде чем опуститься в соседнее кресло.

Интересно, о чем он сейчас думает: о старомодности оливковых ветвей на обивке или о картинах в золоченых рамах и множестве персидских ковров?

– Будете чай?

– Да, было бы замечательно, – Ответ показался ей несколько сухим, но затем пришлось признать, что и она сама была не слишком радушна.

Ей было интересно, почему Генри продолжает поминутно оглядываться. На кого он так тревожно смотрит? На тетю Эдит, сидевшую около выложенного мрамором камина? Элизабет снисходительно усмехнулась. Она могла бы прошептать ему, что тете нет до их разговора никакого дела, если бы знала, что он хочет сообщить ей нечто важное. Но она так ничего и не сказала.

– Мисс Холланд, прежде всего я хотел сказать, что очень сожалею о вечере пятницы.

– О, не стоит беспокоиться, все в порядке…

– Нет, – голос Генри звучал механически, но тем не менее в нем слышалось что-то похожее на раскаяние, – С моей стороны непростительно было оставить вас одну, и если даже я не оскорбил ваши чувства, уверен, что поставил в неловкое положение.

– Немного… – согласилась Элизабет, опуская ресницы.

– Но я не хотел бы, чтобы вы заподозрили меня в сомнениях по поводу нашего брака, – он говорил медленно, запинаясь, словно с трудом подбирал слова.

– А разве нет? – Элизабет невольно приподняла бровь.

– Нет, совсем нет! На самом деле я… о, благодарю, – Элизабет смотрела, как вошедшая с подносом Лина налила Генри чай. Она изображала из себя послушную служанку, но все равно вызывала у Элизабет раздражение и гнев, – Без сливок, благодарю, – сказал Генри и взял тонкую фарфоровую чашечку с золотым ободком ручной работы.

– Мисс Элизабет? – спросила Лина.

– Да, пожалуйста, с сахаром и лимоном, – ответила Элизабет деловым тоном. – Мистер Шунмейкер, вы что-то хотели сказать?

Я говорил, что… – Генри нахмурился и принялся мрачно озираться по сторонам. Элизабет немного придвинулась к нему в ожидании ответа. Внезапно его взгляд остановился на ее лице. Элизабет прочитала в этом взгляде плохо скрываемую досаду тем фактом, что она сидит рядом с ним, – Я не хотел бы… На самом деле, я с нетерпением жду этой свадьбы. И… в любом случае… как вы относитесь к тому, чтобы перенести дату свадьбы на более ранний срок?

– Перенести? – недоуменно произнесла Элизабет.

Сама идея свадьбы с Генри казалась ей невыносимой, а мысль о ее приближении и вовсе не укладывалась у нее в голове. Но затем она подумала о своей матушке, которая будет спать спокойно, впервые за долгие месяцы, и наконец-то почувствует себя счастливой. У Элизабет, видимо, не оставалось иного пути, кроме как угождать окружающим.

Она пыталась по/добрать подходящие слова, чтобы ответить, но отвлеклась, в очередной раз расстроившись из-за неуклюжести и медлительности Лины, наливавшей чай у нее под боком.

– Да, на следующее воскресенье. Я знаю, что моя приемная мать уже говорила с вашей матушкой. По поводу организации, я имею в виду… – Генри неловко поерзал в кресле, прежде чем продолжить. – Смысл заключается в том, чтобы удивить всех и… – он внезапно замолчал и дернулся к Элизабет, – Осторожно!

Удивленная девушка не успела ничего понять, как вдруг почувствовала резкую боль от ожога. Она вскрикнула и вскочила, отдернув от бедра промокшую юбку, а потом медленно подняла глаза от своих ног к чашке в руке Лины и затем к ее злорадному ухмыляющемуся лицу.

– Ой, – произнесла служанка ровным спокойным голосом, словно бы ничего не произошло.

И прежде чем она успела опомниться, Элизабет вскочила и выхватила у нее из рук чашку. Глаза девушки сверкали яростью.

– Я терпеть не могу твою небрежность, – произнесла она низким, полным ненависти голосом, с чувством проговаривая каждое слово. Никогда она еще не говорила таким тоном, – Убирайся прочь из моего дома!

– Это была случайность, – попыталась объяснить Лина ровным бесцветным тоном. Генри уставился в пол, а Эдит вперила изумленный взгляд на Элизабет, шокированная таким поворотом событий. В дверях появилась Клэр с глазами, полными ужаса. Но Элизабет в тот момент не заботили ничьи мысли и чувства.

– Нет, не случайность! Ты гадкая небрежная девчонка, и к тому же лгунья, и я не потерплю твоего присутствия в нашем доме. Клэр, прости, но чтобы через час духу ее здесь не было!

Лина столбом застыла посреди комнаты, с нескрываемой ненавистью уставившись на Элизабет.

– Это была случайность, – дрогнувшим голосом повторила она.

– Спасибо за пояснение, – процедила Элизабет ледяным голосом. Она чувствовала, как темные потоки расползались по светлой ткани юбки, но не смотрела вниз. – Ты все равно уволена! Мистер Шунмейкер, мне очень жаль, что мы стали свидетелем столь неприятного инцидента. Прошу нас, давайте забудем о нем. Если позволите, я пойду к себе, чтобы привести себя в порядок Элизабет подобрала юбку и направилась через комнату к главной лестнице. Она уже чувствовала подступавшие слезы, но держалась из последних сил. То, что Лина слышана весь этот разговор о свадьбе, наполняло ее яростью и стыдом. Она остановилась на пороге и повернулась к застывшим от изумления Генри, Лине, Клэр и Эдит.

– Генри, благодарю вас за визит, – промолвила она с достоинством, – Но боюсь, мне придется полежать некоторое время. Возможно, мисс Диана согласится развлечь мистepa Шунмейкера?

Лицо Генри, до этого выражавшее смущение и беспокойство, внезапно посветлело, и на щеках вспыхнул румянец.

– Да-да, конечно! Вам непременно нужно отдохнуть.

Элизабет уже вышла за дверь и тут вспомнила, что так и не ответила на предложение Генри. Она по-прежнему не чувствовала к нему даже симпатии, но раз уж им придется пожениться, лучше сделать это быстрее, чтобы все наконец успокоились. И чтобы все остались довольны – ну, кроме нее…

– Мистер Шунмейкер! Уверена, что свадьба в следующее воскресенье – прекрасная идея.

И, не дожидаясь его ответа, Элизабет быстрым шагом направилась к лестнице. Ну вот и отлично, говорила она себе. Пора уже положить конец всей этой агонии и примириться наконец-то с тем, что остаток жизни ей придется провести без Вилла.