Самое главное для любой невесты, даже если она окружена заботой хорошей семьи и всевозможными благами, – это покой. Невесте нужно отдыхать, иначе волнения приведут к тому, что в день свадьбы она будет выглядеть уставшей, все повидавшей на своем веку.

Л. А. М. Брекенридж. Этикет высшего общества 

Прошлой ночью Элизабет приснилось, что она живет где-то далеко-далеко, вместе с Виллом, и их окружают маленькие домики среди бескрайних полей и высоких холмов, и о модных парижских портных никто слыхом не слыхивал. Потом ей приснилось, как она стоит в белом платье, а Пенелопа, жестоко смеясь, швыряет в нее отравленный рис… Но большую часть ночи она лежала не смыкая глаз, и мысли, одна печальнее другой, проносились в ее голове.

Элизабет с тоской подумала, что ее всегда учили приносить другим радость – прекрасными манерами, внешностью, поступками, – но теперь она могла быть лишь насквозь фальшивой и лживой. Угоди она матери – и ее выставят изменницей и потаскушкой. Угоди Пенелопе, показавшей себя донельзя двуличной, – и лишится всего, что имеет, – дома, семьи, богатства…

А угодив себе… нет, уже слишком поздно.

Вдоволь насмотревшись в потолок, Элизабет встала с кровати и надела белое кимоно. Весь день она провела в магазине на примерке, потому что нужно было успеть сшить свадебное платье, платье для второго дня и еще доделать кучу разных мелочей. Она стояла, не шевелясь, а вокруг все говорили о ней в третьем лице, словно Элизабет вообще находилась в другом месте. Но хуже всего было то, что она ощущала себя совершенно одинокой. В детстве ей нравилось представлять себя невестой: то в простом белом платье со скромным букетом в руках, то в роскошном сверкающем наряде, в усыпанной розами зале, но в любом случае любящей и счастливой. Но оказалось, что она осталась совсем одна. Вместо Вилла ее теперь возил мистер Фабер. Бывшая лучшая подруга и вовсе не собиралась приходить. А вот Диана могла бы помочь ей, но вместо этого предпочитала сидеть в своей комнате с книжкой в руках, демонстрируя полное безразличие к предсвадебным заботам сестры.

Девушка раздраженно ходила по комнате, злясь на Диану за ее эгоизм и безучастие. В конце концов она, Элизабет, пожертвовала ради семьи своим счастьем, переступила через себя, лишь бы сестра и мать могли вести достойную жизнь. А Диана в эти дни даже не удосужилась как-то поддержать ее – похоже, она вообще не выходила из своей комнаты. Элизабет быстрым шагом прошла по коридору, но, уже собравшись постучать к сестре, внезапно остановилась и задумалась. В конце концов, Диана не виновата, что так получилось. Что Элизабет полюбила не того человека – человека, с которым им не суждено быть вместе. Диана не виновата в финансовом крахе семьи. Почему же она, Элизабет, так злится на сестру? Девушка прикоснулась к двери, вздохнула, а затем тихонько постучала.

– Ди? – Она покосилась в сторону спальни матери, надеясь, что та ничего не услышит. Со вчерашнего дня пропасть между ними стала непреодолимой, и Элизабет больше нечего было сказать своей родительнице. – Ди?

Не услышав ответа, девушка открыла дверь и поняла, что комната пуста. Только Лили Лэнгти, их кошка, спрыгнула с кресла и начала тереться о ноги Элизабет. На кровати и полу раскиданы платья и туфли. В недоумении Элизабет заглянула за кресла и в шкафы, проверила дверь на балкон – та оказалась прикрытой, но не запертой. Девушка уже подумала было, что Диана спустилась за стаканом молока или книгой, как вдруг заметила под кроватью открытую шляпную коробку, а в ней черный котелок. Вроде бы ничего необычного, но эта шляпа вернула Элизабет на две недели назад, в тот день, когда разрушился ее мир. Не отрывая глаз от коробки, она подошла к кровати, вытащила шляпу и увидела голубую ленту с инициалами Г. Ш.

Элизабет тяжело опустилась на кровать, в оцепенении глядя внутрь шляпной коробки. Она заставила себя взять обе карточки, что Генри присылал Диане, и прочесть. Обе были подписаны Г. Ш., но Элизабет была уверена, что это именно Генри. Она не знала точно, когда именно были присланы записки – с просьбой хранить шляпу и со словами о том, что Генри не может забыть о Диане, но отсутствие сестры в комнате и ее отказы выходить говорили сами за себя.

Элизабет легла на бок и обхватила колени руками. Лили прыгнула на кровать, потянулась, обошла девушку кругом и устроилась на подушке за спиной Элизабет. Отпустив шляпу, девушка горестно вздохнула. Это чудовищное свидетельство испорченности младшей сестры не вызывало у нее ничего, кроме ужаса и холодной ярости. Девушка вдруг поняла, что ее вражда с Пенелопой, по меньшей мере, наполовину – вина Генри. Что бы ни случилось между ним и Пенелопой, вызвано оно было именно его действиями!

И вот сейчас он наверняка пытался соблазнить маленькую Диану. А может быть, ему это уже удалось. И после всего этого он надеялся, что Элизабет станет его женой…

Элизабет резко поднялась с кровати, словно у нее в голове созрел какой-то план. Но перед тем как выйти из комнаты, девушка решила убрать раскиданную одежду Дианы. Гнев и отчаяние с каждой минутой становились все сильнее, пока она собирала с пола все те платья, в которых Диана намеревалась отправиться на порочное свидание.