«При наших многочисленных современных транспортных средствах не следует прибывать в дом поздно ночью и рано утром, как известно каждому благовоспитанному гостю. Однако хозяйка не всегда может при выборе гостей сообразоваться с их манерами и должна выглядеть достойно и быть любезной в любой час, когда это требуется.»

Ван Кэмп. «Руководство по домоводству для леди из высшего общества», издание 1899 года

Когда Диана в тот поздний вечер вторника вошла в гостиную, ее безмятежному выражению лица могла бы позавидовать даже ее старшая сестра. На ней было простое черное платье, подчеркивавшее тонкую талию, волосы аккуратно причесаны. Она с достоинством прошествовала к нерастопленному камину, где ждала ее тетя Эдит. Диане с трудом удавалось скрыть эмоции, обуревавшие ее. Генри снова ее любит!

— Мистер Кэрнз, — сказала она, протягивая руку, но не позволив ему поцеловать ее.

Сноуден когда-то был деловым партнером ее отца, а порой спутником в путешествиях. «Бедняга, — подумала она. — Он так серьезно на меня смотрит!» Она знала, что цвет лица ее напоминает закат над Гудзоном, а темные глаза блестят.

— Мы так давно не виделись.

— Да, и я сожалею об этом. Надеюсь, вы получили письмо, в котором я выразил сожаление по поводу кончины вашего батюшки? Я лишь недавно узнал новость о безвременной кончине вашей сестры. Примите мои извинения, что я не присутствовал на похоронах обоих… Я путешествовал, и бывают обстоятельства, когда слишком сложно вернуться на Восточное побережье даже в самых прискорбных случаях.

Диана знаком предложила ему сесть, а сама направилась к креслу с выцветшей обивкой рядом с тем, в котором сидела тетушка. Сноуден продолжал сыпать любезностями в адрес ее семьи, но Диана слушала вполуха.

Хотя она всегда думала о Сноудене только как о друге ее отца, он был недостаточно стар для такой роли. Нос у него был короткий, глаза зеленовато-карие, широко расставлены, брови прямые и густые. Его лицо вовсе не было некрасивым, хотя кожа была обветрена, словно он проводил много времени на воздухе. Густые белокурые волосы были разделены прямым пробором. Словом, Сноуден был недурен. Но он был не Генри. Он был лишь причиной, по которой она сейчас не с Генри. Она вновь переживала ощущения от того неожиданного поцелуя, как вдруг заметила, что гость все еще стоит.^

— Как ваша матушка? — спросил он мягко.

— Она очень больна, — ответила она, и в голос ее невольно вкрались раздраженные нотки.

Она взглянула на тетку, чтобы та подтвердила. Эдит перевела озабоченный взгляд с Дианы на мистера Кэрнза и кивнула с серьезным видом.

— Ну что же, это неудивительно, — ответил он, взмахнув рукой. — Тут такой холод. Я удивлен, что вы не заболели тоже.

— Мы… — Диана покраснела и сделала паузу. — Мы никого не ожидали так поздно.

Она проследила за взглядом Сноудена — он смотрел на пустую медную подставку, где обычно хранились дрова. Диане хотелось сказать, что она об этом позаботилась: ведь именно благодаря ее изобретательности сегодня затопили в спальне матери, на кухне и в комнате Дианы. Но, конечно, это повлекло бы за собой вопросы, откуда взялись деньги. А она не собиралась рассказывать о своем визите на Шестнадцатую Ист-стрит. Они задолжали столько денег поставщикам дров, что заработанных ею денег ненадолго хватит, так что Клэр экономила их и, вероятно, хотела узнать, надолго ли у них остановился Сноуден, прежде чем разжигать камин так поздно вечером.

— Мисс Диана, не могу ли я… — продолжал Сноуден, приблизившись к ней. — Я слышал о бедственном положении вашей семьи и прибыл сюда, чтобы помочь, чем смогу. Вам не нужно меня стесняться.

И он поспешно отошел к «фонарю», выходившему на улицу. Он постучал по раме, и Диана заметила экипаж на улице. Через несколько минут лакей Сноудена уже разжигал огонь в камине. Мысли Дианы были сейчас в беспорядке, поэтому ей не пришло в голову, что весьма оригинально со стороны мистера Кэрнза путешествовать с дровами. Слуга был одет так же, как хозяин, в простые коричневые брюки и поношенный жилет из черной кожи. Однако, в отличие от слуги, рубашка у Сноудена была из серого шелка, а не из грубого хлопка, и Диана невольно заметила золотой браслет, сверкнувший в свете лампы.

— Ну вот, — сказал гость, когда в камине заревел огонь. — Очевидно, в доме нужны и другие вещи — я обо всем позабочусь. Но, прежде всего, я должен увидеть вашу матушку.

Диана ответила ему туманным взглядом:

— О?

— Это крайне важно.

— Что именно?

— Чтобы я увидел вашу матушку.

— О!

Диана встала, несколько обеспокоенная тем, как далеко завели ее мысли в присутствии человека, который был ей едва знаком, и ее тетки.

— Ну что же… — тянула она время, не зная что сказать.

— Я думаю, что миссис Холланд недостаточно хорошо себя чувствует для этого, — возразила Эдит.

— Я схожу узнать, достаточно ли хорошо она себя чувствует, чтобы увидеться с вами, — вызвалась Диана, прежде чем Сноуден успел что-либо добавить. Она ухватилась за возможность покинуть комнату.

— Благодарю вас.

Сноуден слегка поклонился.

Диана нашла свою мать в том же положении, в котором оставила ее. Миссис Холланд лежала в постели, голова ее покоилась на горе подушек, портьеры были задернуты. Но ей каким-то образом удалось причесаться и надеть вдовий чепец. Ее глаза были открыты.

— Там мистер Кэрнз, друг папы. Он внизу. Хочет тебя видеть…

Диану прервал звук открывающейся двери. Обернувшись, она увидела, что в комнату входит тот самый человек, о котором она ведет речь, в своем наряде сельского джентльмена. Мужчина в спальне женщины. Это было таким вопиющим нарушением приличий, что даже Диана была шокирована.

— Миссис Холланд, — начал он, — не могу выразить, как я сожалею о том, что не имел возможности принести вам лично мои соболезнования по поводу кончины вашего мужа и дочери.

— Благодарю вас, мистер Кэрнз. Но я читала ваши письма, и мне известны ваши чувства.

— Хорошо. Надеюсь, вы не сочтете дерзостью, если я скажу вам, что слышал о ваших финансовых затруднениях и прибыл сюда, чтобы сказать, что не верю этому. Но если это так, мне бы хотелось предложить вам свои услуги.

Сделав паузу, он достал из кармана конверт.

— Я привез вам чек.

Диана, стоявшая у кровати матери, вспыхнула. Ей хотелось сказать, что в этом нет необходимости, что решение всех их проблем только что стало реальным. И это решение было гораздо красивее, нежели Сноуден Трэпп Кэрнз. Ей бы хотелось резко отвергнуть его предложение, но она не могла выдать свою тайну. И тем не менее она рада была услышать, что ход мыслей матери совпадает с ее собственным.

— Мы не можем принять вашу благотворительность, мистер Кэрнз, хотя с вашей стороны было весьма любезно к нам приехать.

— Но это не благотворительность, — серьезно возразил мистер Кэрнз. — На самом деле я должен вам эти деньги, и сумма не столь уж велика. Это процент, причитающийся вашему мужу за одно довольно успешное предприятие, осуществленное нами совместно в Клондайке. Так что, как видите, если вы не примете этот чек, то я окажусь вором

Он улыбнулся заискивающей улыбкой, которая весьма не понравилась Диане.

— Мистер Кэрнз… — начала миссис Холланд, сдаваясь.

— Я настаиваю, — перебил ее Сноуден, показывая, что тема закрыта.

— Благодарю вас.

Миссис Холланд приняла чек с покорным видом, столь не свойственным ей. Наклонившись, она положила его на ночной столик, и на лице ее читалось облегчение.

— Как долго вы собираетесь пробыть в городе?

— В настоящее время обязанности не призывают меня в другое место, и, если позволите, миссис Холланд, я бы взглянул на ваши бумаги. Мне не верится, что ваши дела обстоят так плохо, как о том толкуют… — Сноуден сделал паузу, и его глаза вспыхнули. — Или как вы, по-видимому, считаете.

— Это очень мило с вашей стороны, хотя уверяю вас: я уже просматривала бумаги, и положение просто ужасное. Впрочем, неважно — пока вы в городе, вы непременно должны жить у нас.

Сноуден поклонился, щелкнув каблуками:

— Благодарю вас, миссис Холланд. Мы еще побеседуем завтра. Я и так утомил вас. Я спущусь и найду горничную. Она подыщет мне место, где я не буду никого беспокоить.

Он взял Диану за руку, но уже не пытался поцеловать. Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Спокойной ночи, мисс Диана.

— Спокойной ночи, — вяло ответила Диана.

Когда он вышел из комнаты, она почувствовала облегчение. Это означало, что очень скоро она окажется наедине со своими мыслями о Генри. Дверь закрылась, и она почувствовала, как холодная рука матери коснулась ее запястья:

— Ди?

— Да, мама? — Диана нагнулась над кроватью и наблюдала, как мать снова откидывается на подушки.

— Сейчас ты устала, дорогая, но завтра будь полюбезнее с мистером Кэрнзом, хорошо?

Разумеется, Диана поняла, что подразумевает мать под словом «полюбезней»; она хотела, чтобы Диана вела себя с мистером Кэрнзом не так, как с мистером Коддингтоном, и мистером Ньюбургом, и мистером Каттингом. Но в эту минуту Диану не интересовал ни один мужчина в мире, кроме Генри.