Более высокий из двоих негров похлопал Чарли по плечу.

Его пальцы были длинными и слегка приплюснутыми, кожа под ногтями имела тот же розоватый оттенок, что и пляшущие слоны на рубашке.

– Меня зовут Мунго Мартин, моего приятеля – Хьюби Свитс. А ты, должно быть, Чарли?

Чарли кивнул, не поворачивая головы. Он сильно нервничал, поскольку в последний раз сидел за рулем, когда ехал в лос-анджелесский аэропорт, то есть давным-давно, в другой жизни. Он резко крутанул руль в сторону, объезжая толстяка в пыльной красной феске, который катил на мопеде, что оставлял за собой масляный след. Уличное движение в Лос-Анджелесе не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось в Каире. Дома люди ездили быстро, но все же не сломя голову, а здесь все было наоборот. Если, скажем, на крыле автомобиля появлялась вмятина или царапина, владельца машины прямо-таки распирало от гордости: еще бы, теперь все узнают, какой он храбрый!

– Ты давно работаешь на Джека? – спросил Свитс.

– Минут пять, – ответил Чарли, посмотрев на часы на приборной панели.

Свитс расхохотался, хлопнул себя по бедру.

– Не вижу ничего смешного, – заметил Мунго.

Свитс тут же перестал смеяться.

Чарли припарковал «ситроен» в сотне ярдов от того дома, в котором помещалась его прежняя квартира. Ему пришлось заехать на тротуар, иначе машина заблокировала бы узкую улочку. Свитс и Мартин, которые по дороге, издавая забавы ради восторженные возгласы, собрали переданные им Дауни автоматы, внимательно огляделись. Если не считать одинокого пешехода, на улице было пусто. Через несколько минут муэдзины – кто лично, а кто с магнитной ленты – призовут правоверных к молитве, в пятый и последний раз на дню. К огорчению Свитса и Мартина, которые намеренно выбрали это время для своего появления, те люди, которые дежурили возле дома, похоже, не собирались никуда уходить.

Очевидно, мусульмане из них были еще те. Чарли заглушил двигатель. Вместе с тем прекратил работу и кондиционер.

– Постарайся, чтобы тебя не заметили, – сказал Свитс. – Пригнись пониже. Если услышишь выстрелы, медленно поезжай по улице к дому. – Он стиснул руку Чарли. – Нас не жди, мы сами тебя догоним. Заявимся ночью, положим на плиту, включим все четыре конфорки, и поджаришься ты у нас как миленький.

Хьюби и Мунго выбрались из машины. Чарли наблюдал за ними поверх «баранки». Чем ближе они подходили к дому, тем неувереннее делалась походка Свитса. В конце концов он остановился, его лицо выражало недоумение.

– Что стряслось? – громко спросил Мунго.

– По-моему, мы свернули куда-то не туда, – отозвался Свитс, достал из кармана нечто вроде визитной карточки, уставился на нее и прибавил: – Кажется, мы заблудились.

– Вечно ты спохватываешься, когда уже поздно, Хьюби! – укорил Мартин. Он раздраженно посмотрел на часы. – В который раз мы опаздываем по твоей вине?

– Но я же хотел как лучше!

– В том-то и вся беда! – пробурчал Мунго. Свитс извлек из сумки карту города, повертел ее в руках, перевернул вверх тормашками. Мартин не выдержал:

– Дай сюда!

Продолжая смотреть, они дошли до подножия деревянной лестницы, что вела на второй этаж дома, в котором находилась бывшая квартира Чарли. Актерскому мастерству Свитса, с каким он разыграл изумление при виде двух арабов в тени под лестницей, можно было только позавидовать.

Хьюби сунул руку в карман пиджака. Арабы напряглись, но в следующее мгновение в руке Свитса очутился разговорник, и Хьюби принялся перелистывать страницы.

– Имил мааруф, – прочитал он. – Окажите мне услугу.

Муши улыбнулся арабам. Улыбка вышла доброжелательной и слегка обеспокоенной. Свитс подхватил приятеля под локоть и повлек к лестнице. Мунго упирался, но не слишком решительно. Он окинул взглядом пустынную улицу, потом посмотрел на верхнюю площадку лестницы. Там никого не было. Один араб что-то сказал другому. Тот засмеялся, оскалив зубы – наполовину сгнившие, за исключением двух резцов, длинных, заостренных книзу, изготовленных из нержавеющей стали. Свитс сунул ему под нос карту Каира. Араб рефлексивно опустил голову, и Хьюби ударил его в пах. Араб судорожно всхлипнул и упал на колени, прижимая левую руку к животу; правую он запустил в карман и одновременно попытался укусить Свитса за ногу. Хьюби саданул его ребром ладони по шее, чуть ниже уха. Глаза араба – этакие грязно-желтые луны-близняшки – закатились, он повалился на бок, дернулся и затих.

– Ты убил его? – справился Мунго, который прижал своего противника к стене дома и приставил ему к горлу нож.

– Он все равно умер бы от старости. – Свитс рывком взвалил труп себе на плечи.

– Говоришь по-английски, дружок? – спросил Мунго у араба, проведя ножом у того перед глазами. Араб облизал губы, судорожно сплюнул. Мунго развернул его и подтолкнул к лестнице.

– Ты случайно не работал экскурсоводом? – поинтересовался Хьюби.

– Нет, а что?

– Да манеры у тебя подходящие.

На верхней площадке Свитс прислонил труп к двери. Мунго жестом дал понять второму арабу, что от него требуется поддерживать мертвеца. Судя по всему, араб был перепуган до полусмерти. Мунго навел на незадачливого охранника свой «узи» с глушителем на стволе. Свитс постучал в дверь прикладом автомата. Изнутри донесся чей-то голос. Неожиданно араб, который держал труп, истошно закричал, отскочил в сторону и попытался перепрыгнуть через перила. Мунго сразил его одной очередью, а Свитс открыл огонь по двери и не отнимал палец от курка до тех пор, пока не опустел магазин. Послышалась ответная стрельба. Мунго прицелился в дверную петлю, выстрелил, проделал то же самое со второй петлей, а Хьюби тем временем вставил новый магазин.

Затем Мартин ударом ноги сорвал дверь с петель. Автоматы застрекотали снова. Когда они смолкли, на мгновение установилась тишина, а затем вновь загремели выстрелы, и темнота внутри квартиры озарилась огненными вспышками.

– Черт побери! – пробормотал Свитс. – Пора кончать с мерзавцами! – Он выдернул чеку и швырнул в комнату осколочную гранату. Кто-то крикнул, потом прогрохотал взрыв. Свитс различил в голубоватом сиянии фигуру летящего по воздуху человека. Затем на него обрушилась ударная волна, в лицо ударил порыв горячего ветра, а в комнате весело зазвенело стекло. Как оказалось, в квартире прятались трое арабов. Двое погибли сразу, третий умирал. Свитс затушил язычок пламени, который было заплясал на кровати.

Пахло дымом и порохом. Сквозь окно, в проеме которого торчали осколки витражного стекла, в комнату сочился серый свет.

– Тебя ранило? – спросил Хьюби, заметив кровь на рукаве Мунго.

– Так, царапнуло.

– Как оно всегда бывает, верно?

Один из мертвецов лежал на полу в изножье кровати.

Свитс пошарил у него в карманах, нашел пачку сигарет, зажигалку и пучок корпии. Что касается второго трупа, тот – какая насмешка судьбы! – сидел в раковине на куче грязной посуды. Свитс спихнул его на пол, обыскал, а Мунго проверил карманы умирающего.

– Ага!

– Что там?

– Паспорт нашего водителя, – отозвался Мартин, шелестя бумагой, – туристическая виза, фотографии жены и ребенка. – Он рассовал документы по карманам, не подозревая, что они относятся к прошлой жизни Чарли.

– Думаешь, этого Джеку хватит?

– Если нет, пускай едет сюда сам. – Мунго слабел на глазах. По всей видимости, он потерял достаточно много крови. Вдалеке завыли полицейские сирены.

– Что мы ему скажем, когда он спросит насчет квартиры?

– Соврем, – ответил Мунго, однако нашел в себе силы подойти к бюро и начал один за другим выдвигать ящики, открыв первым нижний, чтобы удобнее было работать: ведь если идти сверху, придется поочередно открывать ящики и задвигать обратно, а так можно оставлять их открытыми.

Три ящика оказались пустыми, в четвертом обнаружилась пара нестираных носков и стеклянный стакан. Мунго вывернул носки наизнанку. Сирены звучали все ближе. Мунго приблизился к кровати, ощупал подушку – ничего, одни перья. Он заглянул под матрац. Боль в руке становилась нестерпимой.

Раненый араб издал некий звук, похожий не то на рыдание, не то на всхлип.

* * *

Чарли наблюдал за тем, как Мунго Мартин и Хьюби Свитс идут по улице. Вот они остановились, достали карту, и вдруг навстречу им из тени выступили двое мужчин. Свитс показал одному карту, а потом внезапно ударил в пах. Мужчина упал, Свитс нанес еще один удар. Второй мужчина застыл, как вкопанный. На глазах у Чарли Свитс взвалил на плечи того человека, которого сам же поверг наземь, и двинулся вверх по лестнице, сопровождаемый Мартином и вторым арабом.

Поскольку кондиционер не работал, в салоне «ситроена» скоро стало жарко и душно. Чарли вспотел. Неожиданно тишину улицы нарушила трескотня выстрелов. Чарли настороженно огляделся. На улице по-прежнему было темно и пусто.

Выстрелы зазвучали вновь, потом наступила пауза, а следом сверкнула ослепительно-белая вспышка и прогремел взрыв.

Витражное стекло в окне квартиры разлетелось на тысячу осколков, которые посыпались на мостовую.

Чарли закурил «Клеопатру», завел двигатель, даже сквозь его рокот послышались полицейские сирены, он прибавил оборотов, убедился, что ручной тормоз отпущен, потом ни с того ни с сего решил перепроверить себя. Между тем на улице стала собираться толпа. Судя по часам на приборной панели было пять минут двенадцатого. Чарли потер запястье. Он не носил наручных часов с тех самых пор, как заложил свой «Ролекс». Ему вспомнился ростовщик – высокий, лысеющий человек, к лицу которого словно приклеилось подозрительное выражение, а в глазу торчал будто вросший в плоть окуляр, какой надевают ювелиры. Толпа у дома зашевелилась. Сирены завывали совсем рядом. Чарли увидел на тротуаре Свитса и Мартина. Те двинулись к автомобилю, но толпа преградила им путь. Чарли надавил на педаль газа, затем дал гудок. Звук был требовательным и вульгарным – словом, чисто французским. Кто-то закричал; на Чарли обрушился поток брани – энергичной, но не слишком изобретательной. По лобовому стеклу «ситроена» растекся чей-то плевок. Чарли вновь надавил на педаль. Машина прыгнула вперед. Он нажал на тормоза, потом снова надавил на газ.

Толпа разбежалась.

На пути остался лишь молодой человек лет двадцати в мешковатых серых брюках и черной футболке. У него были аккуратно подстриженные усики и темные глаза-щелочки. Он стоял, широко расставив ноги, и сжимал обеими руками рукоять хромированного пистолета, дуло которого глядело в лицо Чарли. За спиной юнца, на тротуаре, вновь показались Мунго и Хьюби. Мартин споткнулся и упал. Свитс наклонился, чтобы помочь товарищу. Дуло пистолета дернулось в сторону. Чарли понял, что ему предлагают вылезти из машины.

Он убрал руки с «баранки», скрестил пальцы, заложил руки за голову. Сирены завывали прямо над ухом. Чарли посмотрел на пистолет и заставил себя сидеть спокойно. Пот струился по лбу, заливал глаза, отчаянно чесалась голова, сосало под ложечкой, рубашка прилипла к спине. Чарли стиснул зубы и запретил себе моргать. Наконец пистолет снова рыскнул в сторону, и в тот же миг Чарли, который только того и дожидался, вдавил в пол педаль газа. «Ситроен» рванулся вперед, послышался глухой удар, юнец с пистолетом взлетел в воздух, а затем рухнул на капот и стукнулся головой о лобовое стекло. По тому побежали, расходясь концентрическими кругами, многочисленные трещины. Чарли не снимал ноги с педали. Секунду спустя юнец свалился с капота и исчез в темноте.

Чарли проехал ярдов пятьдесят вниз по улице и остановился возле своих сообщников. Свитс распахнул заднюю дверцу автомобиля, затолкал в салон Мунго и забрался сам.

Чарли нажал на газ; ускорение вынудило дверцу захлопнуться самостоятельно. «Ситроен» промчался по узкой улочке, в конце квартала притормозил и свернул налево. Из-за угла вывернула патрульная машина, на крыше которой мигал проблесковый маячок.

– Дави копов! – крикнул Свитс. – Давай, жми!

Чарли заколебался, припомнив описание египетских тюрем, данное Джеком Дауни, подумал о том, что его ждет, если он окажется в руках полиции, и бросил «ситроен» вперед. Столкновение казалось неизбежным. Внезапно Чарли осенило: он включил фары – дальний свет – и дал гудок.

Полицейский автомобиль шарахнулся в сторону, наехал колесом на тротуар и опрокинулся на бок. Маячок разлетелся вдребезги, сирена истошно взвыла.

– Сворачивай на следующем перекрестке! – распорядился Свитс.

Чарли посмотрел в зеркало заднего вида. Свитс оторвал от рукава рубашки Мунго изрядный лоскут и скрутил из него жгут.

– Как он?

– Выживет, если ты нас не угробишь, – пробурчал Свитс.

На перекрестке Чарли свернул налево, проехал два квартала, затем повернул направо. Мунго застонал. Из переулка вынырнула еще одна патрульная машина. Чарли вывернул руль и нажал на тормоз.

– Ты что, очумел? – рявкнул Свитс.

Позади завизжала резина: водитель полицейского автомобиля заметил, что «ситроен» остановился, но было уже поздно. Чарли приготовился. Патрульная машина затормозила в каком-нибудь футе от «ситроена». Чарли включил заднюю передачу. «Ситроен» врезался в полицейский автомобиль, разбил тому фары и пропорол радиатор. На мостовую посыпались осколки стекла. Чарли переключил передачу, и «ситроен» рванулся прочь под аккомпанемент пистолетных выстрелов.

– Отлично, – похвалил Свитс. – Только больше так не делай.

– Куда теперь?

– Надо поймать Джека и избавиться от этого драндулета.

Чарли после долгих поисков обнаружил работающий телефон-автомат и связался с Дауни. Согласно полученным от того инструкциям, они бросили изрешеченный пулями «ситроен» на улочке позади оперного театра «Мидран». Свитс взвалил на плечо Мунго, который потерял сознание, и следом за Чарли направился через парк Эзбекия к театру марионеток. В здании того не светилось ни одно окно. Возле театра стоял черный «форд» с дипломатическими номерами. Как выяснилось, Дауни привез аптечку первой помощи.

– Подсоби-ка, – сказал Свитс, когда машина тронулась.

Чарли увидел кровоточившую рану – маленькое круглое отверстие. Свитс укутал Мунго в пиджак Дауни, спрятав таким образом, несмотря на очевидную разницу в размерах, окровавленную повязку на руке Мартина. Зубы того громко стучали, по лицу струился пот. Чарли попытался отвлечься от неприятных мыслей, уставился в окно, за которым мелькали разноцветные городские огни: бледно-оранжевые пятна ртутных фонарей, зеленоватые блики обычных, голубые отсветы телеэкранов за оконными стеклами многочисленных кофеен и баров. Интересно, подумалось ему, что сталось с тем человеком, которого он сбил?

К тому времени, когда они достигли отеля, Мунго пришел в себя. Он крепко стискивал зубы, чтобы не закричать от боли. Свитс вытащил его из «форда» и поволок к ярко освещенному подъезду. Чарли остался сидеть в салоне. Дауни махнул рукой: мол, вылезай. Чарли подчинился, и Дауни тут же уехал. Портье за стойкой встретил их недоуменным взглядом, однако промолчал. Возможно, он решил, что Мунго просто перебрал. Лифт доставил компанию на третий этаж; Чарли открыл дверь номера, и все вошли внутрь.

Стоило им появиться, как человек, который сидел на диване, сразу же поднялся. Пожилой, с объемистым брюшком и шевелюрой, как у Альберта Эйнштейна, он держал в руках черный кожаный саквояж. Цокая языком, врач снял с руки Мартина жгут, удалил повязку, достал из саквояжа шприц, наполнил его некой прозрачной жидкостью, отыскал вену на руке Мунго и ввел туда свой раствор, действие которого не замедлило сказаться: Мунго рухнул на диван и захрапел. Доктор принялся обрабатывать рану. Вот он закусил нижнюю губу, прищурился, продел нитку в иголку, сделал несколько стежков, наложил свежую повязку, а затем вручил Чарли пластиковый тюбик с таблетками.

– Когда ваш друг проснется, у него наверняка заболит голова. Пусть выпьет две пилюли сразу, а остальные следует принимать в зависимости от самочувствия, но не больше трех штук в течение шести часов.

Чарли кивнул.

– Вы еще придете? – спросил Свитс.

– Да, где-нибудь через день. Поменяю бинт. – Врач закрыл саквояж. – Провожать меня не надо.

Чарли и Свитс перенесли Мунго в спальню, уложили на кровать и накрыли одеялом. Ресницы Мунго затрепетали.

Свитс положил ладонь на лоб приятелю.

– Как он? – справился Чарли.

– Пока не знаю. – Свитс погасил бра над кроватью. – Пива хочешь?

– Не откажусь.

– Смертельно опасен, но вежлив, – проговорил Свитс со смешком и двинулся на кухню. Чарли следовал за ним по пятам. Хьюби извлек из холодильника две бутылки «Стеллы», нашел консервный нож, ловко сорвал пробки и протянул одну бутылку Чарли. – За нас, малыш! – Бутылки звякнули друг о друга. Свитс сделал изрядный глоток и вытер губы тыльной стороной ладони. – Эти ребята знали толк в нашем деле. Тот, которого мы прижали на улице, успел предупредить своих дружков, хотя наверняка догадывался, что Мунго из него душу вытрясет.

Они допивали каждый по второй бутылке, когда в дверь тихо постучали. Свитс крикнул, чтобы входили, дверь распахнулась, и на пороге показался Дауни. Он шел на цыпочках, держа в руках ботинки, и строил всяческие гримасы.

– Расслабься, Джек, – сказал Свитс. – Его сейчас и из пушки не разбудишь.

– А как себя чувствуют остальные? – осведомился Дауни, наливая в стакан пиво.

– Радуемся, что Господь не обошел нас своей милостью.

– Что случилось с человеком, которого я сбил? – проговорил Чарли.

– Сыграл в ящик, – отозвался Дауни. – Сломал себе шею. Не расстраивайся. Не ты его, так он тебя, не забывай об этом. – Он промочил горло. – Чем похвалишься, Хьюби?

Свитс указал пальцем на стопку бумаг на кофейном столике. Дауни сел на кушетку, которая стояла рядом, и раскрыл верхний документ – паспорт Чарли. Так, черно-белая фотография человека, который выглядел значительно моложе Макфи и улыбка которого свидетельствовала о чувстве собственного достоинства. На третьей странице Дауни обнаружил штамп египетской пограничной службы; больше никаких отметок не было. Он изучил бумаги и переплет паспорта, потер пальцами лицевую сторону. Разумеется, можно было бы поручить это специалистам из посольства, однако Дауни, что называется, нутром чуял – паспорт подлинный. Он взглянул на фотографию дочери Чарли, отпустил одобрительное замечание, затем сосредоточился на просроченной въездной визе, а потом произнес:

– Мне надо поговорить с Хьюби. Сходи пока в душ.

Чарли помедлил, поставил на стол недопитую бутылку и вышел из комнаты. Свитс тем временем сходил на кухню и принес еще «Стеллы». Убивать людей было утомительно, а потом почему-то жутко хотелось пить.

– Когда Мунго зацепило? – спросил Дауни.

– Мы вышибли дверь, и…

– У них было автоматическое оружие?

– Точно, – кивнул Свитс. – Шуму на весь квартал.

– Сколько их там дежурило?

– Пятеро.

– Кто-нибудь говорил по-английски?

– Нет.

– А на каком языке они разговаривали?

– На свинцовом.

– Как Чарли? – поинтересовался Дауни, решив про себя, что теперь, к сожалению, не время раздражаться, обстоятельства не позволяют. Беседа со Свитсом напоминала ему процесс выдергивания зубов. Что ж, будем действовать не торопясь, по зубу за раз.

– Никак.

– Ты смог бы работать с ним?

– Если только по мелочам.

– Иного и не требуется, – отозвался Дауни. – Как ты понимаешь, я нарочно отправил его с вами, чтобы подцепить на крючок. Далее, имеется сейф, который нужно взломать, – это существенное дополнение к первоначальному плану. Для того-то мне и понадобился Лайам, а Чарли я намеревался придержать. – Дауни красноречиво пожал плечами. – Я уезжаю из города на несколько дней. Справишься со всем без меня?

– Деньги, – заявил Свитс, прищелкнув пальцами.

Дауни вынул из кармана брюк белый конверт, который оказался битком набит купюрами достоинством в десять и двадцать американских долларов, а затем, заставив Свитса написать расписку, кликнул Чарли и велел тому сделать то же самое.

– Тратьте как вам заблагорассудится, но оставайтесь до моего возвращения в отеле, понятно? Никаких прогулок по окрестностям, никаких экскурсий. И оба постригитесь, а то смотреть противно.

– Куда вы едете? – спросил Чарли.

Дауни пропустил вопрос мимо ушей, сложил расписки и сунул их в бумажник. Вернувшись в посольство, он первым делом съел два пирожных с лимоном, выпил стакан молока, а потом положил расписки, паспорт Чарли и прочие документы в папку, о существовании которой никто, кроме него, и не догадывался. На обложке ее значилось: «Сэндсторм».