Все еще было темно. Приглушенный свет фар вырывал из мрака то клочья кустарника, то край леса. В радиаторе булькала вода. Саша слышал, как впереди хлопнула дверца, кто-то выскочил на дорогу. В отблеске фар узнал куртку, на которой играли зайчики света. Куртка двинулась дальше, продираясь через кусты, пока не слилась с тьмой. Ему стало страшно, что он останется один на один с обступавшей его ночью. Он тихо передвинулся к задней стенке кузова.

Услыхав шорох, большой оглянулся. Что-то звякнуло, ударилось, на миг ему показалось, что он ослышался: наверно, щелкнуло в остывающем моторе. Так тихо, что можно отчетливо различить звук бурлящей в радиаторе воды. Но вот где-то в кузове снова послышался шорох, что-то шлепнулось на дорогу и лежало, не шевелясь, под стоп-сигналом. Он еще не мог разглядеть, что это, и насторожился, готовый в любую минуту броситься наутек, но испуг был напрасен: свет задних подфарников упал на мальчонку, медленно и неуклюже спускающегося по кузову. Мальчик подобрал с асфальта портфель и потихоньку двинулся вдоль машины к кювету, у кустов в нерешительности остановился. Большого забавляло, как он по-индейски крадется к кустам. Шорох раздвигаемых веток, шаги… Он спокойно закончил то, для чего останавливал машину. Не оборачиваясь, сказал чуть не налетевшему на него мальчонке:

— Опять ты?

Повернулся к нему, застегивая штаны.

— Не люблю, когда на меня в это время кто-нибудь смотрит.

— Я…

— Теперь тут и останешься. — Перешагнув через кювет, большой пошел к машине. — И тебя сожрут гиены. — Он залез в кабину, включил мотор. Старая колымага со скрипом тронулась с места. Парень держал руль одной рукой. В зеркальце, укрепленном на кабине, он видел мальчика, бегущего за грузовиком.

— Пан…

Огоньки стоп-сигналов мигали ему в лицо: он пробежал еще немного и безнадежно остановился. В зеркальце было видно, как он что-то выводит на песке обочины. Впереди, из-за холма, показался свет встречной машины. Парень в куртке нажал на тормоз.

Соскочил на землю.

Бегом вернулся назад. Мотор пока работал вхолостую. Крикнул:

— Эй, где ты там?

На песке обочины носком ботинка был выведен номер его грузовика. Загладил песок. Где-то взлетела испуганная птица. Потом — топот ног. Наискось, через шоссе, бросился в направлении звука.

— Порядок, — сказал, держа Сашу, как трепыхавшегося зайца. — Теперь все ясно.

Встречная машина вынырнула на горизонте.

— Ты что хотел сделать?

Разок съездил ему по скуле, чтобы отвечал.

— Ну, что ты хотел сделать?

— Остановил бы какую-нибудь машину. — Мальчик облизнул подбитую губу. — Я хочу домой… Остановлю какую-нибудь…

Сияние над холмом разрасталось. Потом скользнуло вниз.

— Пустите меня! — Мальчуган яростно отбивался. Волочил по земле ноги. Но большой сгреб его в охапку и потащил к грузовику.

— А луну с неба не хочешь?

Он почти швырнул мальчика в кабину.

Саша успел схватиться за ручку дверцы, но все было напрасно.

— Поехали домой, — сказал парень в куртке, с трудом протискиваясь через него на свое место. — Прямо к мамочке, Франтишек. Она как раз пересчитывает своих деточек и одного недосчиталась.

Ясно: просто треплется. Но машина уже тронулась. Разминулась со встречной молочной цистерной.

— А теперь, будь добр, прикуси свой язык, Франтишек, — сказал парень за рулем. Он вспотел. Эта старая колымага, в которой он толком не разбирался, доставляла ему немало хлопот. — До тебя дошло, что мы оба завязли в этом деле?