— А что с ее улыбкой? — не понял я.
— Да, — ужаснулась Франческа. — А я и не заметила… Действительно!
— А что? Что? — я запаниковал как человек, понимающий, что у него на глазах происходит нечто значительное, а он не видит этого и вот-вот пропустит.
— Она улыбается по-другому, не так, как на всех репродукциях, — уверенно проговорил Дик. — Значительно сильнее. Значительно!
Синьор Винченце задрожал как осиновый лист. Я взглянул на Джоконду и отчетливо увидел, что ее улыбка действительно значительно больше, чем та, к которой я привык.
— Кто вы такие? — прошептал он, глядя на нас не то с удивлением, не то с ужасом. — Кто вы такие?…
— Ответьте, — настаивал Дик.
— Тайна в картинах Леонардо, вы слышали об этом и, наверное, не один раз, — тихо прошептал Винченце. — Вот эта тайна.
И странный синьор показал нам на улыбку.
— Она меняется со временем? — спросил Дик, пристально глядя в глаза синьору Винченце. — Это вы хотите сказать? Приорат выкрал картину, чтобы никто не заметил, что Джоконда начала улыбаться? Так?! Ну, отвечайте же! Что это значит, что значит эта улыбка?!
— Кто же ведет вас, что вы видите все? — шептал потрясенный Винценце. — Действительно, Леонардо применил специальную технику, особенный состав грунта под губами Джоконды, со временем он пришел в движение и изменил положение слоев краски. Она начала улыбаться на рубеже XX века, как раз когда все пророчества Леонардо стали сбываться, а его чудо-машины стали явью. Приорат решил спрятать оригинал.
— Но почему такая улыбка? Почему такая?! — не унимался Дик. — Она… Она… Она дурашливая!
Синьор Винченце побледнел.
— Вы знаете, к чему приводят близкородственные браки? — спросил он, и казалось, что он задает этот вопрос словно бы в последний раз, экзаменуя Дика.
— В этом случае велика вероятность генных мутаций, — ответил Дик. — От таких браков достоверно чаще рождаются гении и больные, например люди с синдромами Дауна, Клайнфелтера, Тернера. Но чаще всего трисомия по двадцать первой паре хромосом — синдром Дауна. — Дик замолчал и вдруг понял, что сказал. — Синдром Дауна?!
— Ее называют Моной Лизой, — спокойно и теперь уже абсолютно уверенно говорил синьор Винченце. — Муж которой — мессере Франческо дель Джокондо — действительно хотел заказать художнику портрет своей супруги. Но нет никаких данных о том, что Леонардо принялся за работу. И главное — мессере Франческо ни разу не изъявил желание получить этот портрет, но если бы заказ был и Леонардо получил аванс за работу, то о претензиях заказчика было бы известно. Франциску I картина была продана как «портрет флорентийской дамы», а не Моны Лизы.
— Но как в таком случае Леонардо решился ее продать? — не поверил я. — Если все так, как вы рассказываете…
— Это только формально была продажа, — ответил синьор Винченце. — На самом деле, Франциск I просто выплачивал Леонардо пансион. Картина оставалась у великого магистра до самой смерти, никакой «передачи» Джоконды не было.
— То есть вы хотите сказать, что Леонардо не рисовал Мону Лизу, он рисовал Джоконду, — сказал Дик.
— Ничего не понимаю, — мне показалось, я ослышался. — Дик, так рисовал или нет?!
— Любовница одного из Медичи. Играющая… — сказал Дик, переводя взгляд с картины на синьора Винченце. — У этой женщины был синдром Дауна. На ее лице всегда была улыбка, как у всех, кто страдает этой болезнью.
— Господи, безумие какое-то, — разозлился я. Дик словно не в себе!
— Это итальянский, — шепнула мне Франческа. — Играющая — от итальянского «giocare».
— Может быть, тебе будет понятнее, если я скажу: «Джокер»? — спросил Дик.
И тут только я наконец все понял. Джоконда — это не фамилия, это прозвище. Играющая!
— Я теперь понимаю, почему папа так был рассержен на Лео Вала, когда тот сделал свое предположение, — сказала Франческа.
— Какое предположение? — удивился я.
— Этот фотограф разработал систему, позволяющую преобразовывать изображение анфас на изображение в профиль, — сказал Дик. — И это он выдвинул гипотезу, о том, что Джоконда страдала болезнью Дауна. Но ведь… — Дик задумался. — Синьор Винченца, но ведь пытались сделать и трехмерное изображение Джоконды, но не получилось. Антропометрические точки не совпали. Почему?!
— Разумеется, не совпали, — пожал плечами синьор Винченца. — Когда мой прадед вернул ордену эту картину, он заменил ее настоящей подделкой, а не стопроцентной копией.
— Ваш прадед?… — я уставился на синьора Винченца как на явившегося с того света.
— А вы думаете, что все совершается на небесах? — ответил он, улыбнувшись кончиками губ. — Нет, дела делают люди. Это ведет их — Бог, а делают — люди.
Дверь распахнулась, и на пороге кабинета показался синьор Петьёф.
— Плохие новости, — сказал Петьёф. — Синьор Вазари в больнице. Квартира разгромлена. Я боюсь, что у них уже есть Код да Винчи…
— Что с папой?! — закричала Франческа и лишилась чувств.