Монк милостиво позволил мне принять душ первой, ибо предвкушал понежиться в ванной несколько часов. На самом-то деле он предполагал, что Джули договорится с миссис Трофамнер пользоваться ее удобствами, если возникнет необходимость.

Когда Монк ушел принимать душ, я присела с Джули в гостиной, чтобы оставить ей ценные указания на вечер. Мне хотелось, чтобы она не позволяла Монку реконструировать наш дом, пока я отсутствую, и позвонила мне если ситуация выйдет из-под контроля.

—То есть ты хочешь, чтобы я нянчилась с ним, — резюмировала дочь.

—Я бы так не сказала, — не согласилась я. — Я прошу тебя охранять наш дом, наши вещи и нашу частную жизнь.

—Другими словами, ты хочешь, чтобы я совместила в себе няньку и охранника, — констатировала она.

—К чему ты клонишь?

—У меня есть более важные дела, чем следить за мистером Монком весь вечер, пока ты общаешься с Пожарным Джо, — произнесла Джули. — Если мне придется работать няней, я ожидаю приличной оплаты за это. Шесть долларов в час плюс расходы.

—Какие расходы?

—Любые, какие могут возникнуть.

—Если ты правильно выполнишь свою работу, они не возникнут.

—Хорошо, шесть долларов в час плюс цыпленок-гриль, которого ты принесешь из ресторана, — заявила Джули. — Если, конечно, ты не предпочитаешь, чтобы Монк кашеварил на кухне без твоего присмотра. Кто знает, что он может обнаружить, переставить, или выбросить?

Дельное замечание. Когда она стала такой наблюдательной? Я была удивлена. И где она научилась вести деловые переговоры? Она слишком быстро растет...

—По рукам, — пришлось согласиться. Мы пожали руки, и я крепко обняла дочь, прижав к себе. А когда отпустила, она смотрела на меня, наморщив лоб.

—За что? — спросила она.

—Взрослеешь, — мой голос дрогнул. — Становишься восхитительной. Удивляешь меня. Остаешься собой. Нужно ли продолжать?

—Нет, меня сейчас стошнит от розовых соплей!

В дверь постучали. Джули вскочила с дивана и открыла ее. Джо Кокрэн держал букет цветов.

—Не стоило приносить мне цветы, — смутилась я.

—А они и не для тебя, — усмехнулся он. — Обычно я ношу их с собой, если не удается принять душ после целого дня копания на свалке. Они очень ароматны. Не возражаешь, если я буду носить их с собой весь вечер?

—Нет, уж лучше я заберу.

Я поставила цветы в вазу. Велев Джули не ложиться спать до моего возвращения, поцеловала ее, и мы уехали.

Джо повел меня ужинать в Аудиффрэ, французское бистро, находившееся, разумеется, в здании Аудиффрэ на Маркет-стрит недалеко от набережной. Построил его скучающий по дому француз в конце XIX века, поэтому здание содержало типичные парижские мотивы: мансарда под крышей, декоративные кирпичные зубцы и высокие окна с закругленным верхом.

Аудиффрэ — излюбленное место для любителей одеваться как я. Общепит Сан-Франциско принял философию Лос-Анджелеса в том плане, что можно ходить куда желаешь в джинсах и кроссовках в любое время суток.

Ну, а желания у меня было сколько угодно. Жаль, им нельзя оплачивать ипотеку.

Джо заказал жареный стейк с гарниром из картошки и шпинатом. В меню пояснялось, что коровы, щедро пожертвовавшие собой ради ужина Джо, по жизни являлись строгими вегетарианцами и никогда не принимали гормоны. Раньше не встречала упоминания о коровьей диете в меню.

Я заказала каре ягненка, но когда шутливо спросила официантку, была ли моя овечка строгим вегетарианцем, та ответила недоуменным взглядом. Она даже не выдавила из себя улыбку, когда я полюбопытствовала: что предпочитает кушать рыба перед тем, как оказаться на тарелке. Джо удивился, хотя был здесь частым гостем.

—Они воображают себя слишком значительными, — сказал он. — Хотя еда у них не настолько хороша, чтобы так надменно обслуживать посетителей.

—Тогда зачем ты ходишь сюда? — спросила я.

—Еда приличная, приятная обстановка, и они более ста лет являются друзьями пожарного департамента.

—Ты хочешь сказать, они жертвуют вам деньги?

—Лучше, — расплылся в улыбке Джо. — Они жертвуют выпивку.

Он пояснил, что Аудиффрэ — одно из немногих зданий в Сан-Франциско, переживших землетрясение 1906 года и последующие пожары.

—Тогдашний владелец салуна пообещал каждому пожарному по баррелю виски, если они спасут здание. Они спасли, и с тех пор все пожарные выпивают здесь бесплатно.

—Возможно, официанты высокомерны к вам, потому что вы не платите за напитки,— предположила я. — Я, конечно, не медработник, но стоит ли тебе пить алкоголь после травмы?

Джо коснулся повязки: —Ты об этом? Ерунда. Я был и более серьезно ранен.

—Правда?

—У меня был страшный ожог на спине после пожара несколько лет назад, — пояснил он. — Не очень приятное зрелище, поэтому я надеваю рубашку на ужин.

—А я-то гадаю, почему ты носишь ее, — сказала я.

Он рассказал историю того пожара. Честно говоря, не запомнила много подробностей, Джо загорелся на пылающей лестнице многоквартирного дома и чудом остался жив. Когда он излагал подробности, его лицо сияло, оживлялось, слова лились в задорном порыве. Это была память, о которой не жалеют, история, переживаемая заново всякий раз, когда он вспоминал ее, хоть этот опыт и оставил ему физические шрамы на всю жизнь.

На первых свиданиях вы рассказываете о себе истории, обрисовывающие вас в самом лучшем свете или иллюстрирующие важные аспекты вашей жизни и характера. Но иногда вы обнажаете черты, которые не намеревались открывать.

История, рассказанная Джо, показала его заботливым, смелым и героическим, но не это я выделила из услышанного. Главное, что я поняла: ему нравится бороться с огнем. Вернее, нет, он любит бороться с огнем. Риск для него не имеет значения. Все его травмы — полученные годы назад и недавние — результат промахов, которые он рано или поздно снова совершит.

Лишь еще один день в офисе.

Он так же любил пожаротушение как Митч полеты на истребителе. Причина, по которой Джо привлек меня, не была неожиданностью. Он потрясающе выглядел, с телом, которое хотелось пожирать глазами, и очень напоминал личными качествами Митча.

Но чем больше он говорил, чем сильнее привлекал меня, тем больше усиливалась моя тревога.

Был ли это страх перед новыми отношениями? Или что-то другое?

Когда подали ужин, Джо поинтересовался, как мне удается совмещать воспитание ребенка в одиночку и работу на Монка. Мне показалось, он спросил об этом, желая съесть стейк, пока тот не остыл, но не мог сделать это, воодушевленно рассказывая пожарные байки.

Настала моя очередь рассказывать о себе, дабы показать, какой я умный, веселый, заботливый, сильный и потрясающий человек. Смутное беспокойство переросло во вполне ясную и определенную панику. Какую историю мне рассказать, чтоб подчеркнуть все свои лучшие черты? Не думаю, что у меня имеется хоть одна подобная.

—Я не думаю об этом как о совмещении долга матери-одиночки с работой. Джули всегда стоит на первом месте. Просто стараюсь каждый день проживать, не притесняя ее и не обделяя вниманием.

—А как ты начала работать на Монка?

Это хорошая история. Но в отличие от рассказов Джо про душераздирающие столкновения со смертью, я не наслаждалась своими воспоминаниями. Я бы лучше травила анекдоты о странном, обсессивно-компульсивном поведении мистера Монка, хоть и чувствовала себя потом виноватой, будто нарушила его доверие.

—Кто-то вломился в мой дом поздно ночью. Я вышла посмотреть и этот некто попытался убить меня. Вместо этого я убила его. Полиция не могла разобраться, зачем он проник в мой дом. Они позвонили Монку с просьбой помочь им в расследовании.

Джо отложил вилку: —Ты убила человека?

Я кивнула. —Я не хотела, просто защищалась. До сих пор не могу поверить, что сделала это. Когда находишься в такой ситуации, инстинкт срабатывает на подсознательном уровне. Мне повезло, что рядом оказались ножницы. Иначе он бы меня убил.

Никогда не думала о себе как способной к насилию, особенно к убийству. Этих воспоминаний я старалась избегать. Они пугали меня. В ужас приводил не столько сам злоумышленник, борьба и факт, что я едва не умерла, сколько переживание за Джули: страшно подумать, что случилось бы с ней, умри я.

Что бы он с ней сделал? И если б она сумела убежать, как сложилась бы ее сиротская жизнь после потери обоих родителей?

Возможно, этот страх и помог мне дать отпор так, чтобы убить, а не быть убитой. Не будь у меня дочери, и преимущества бы не нашлось.

После того происшествия я записала Джули в класс тхэквондо, несмотря на ее протесты. Я должна быть уверенной, что если на нее нападут, ее инстинкты возьмут верх и помогут выбить дерьмо из негодяя. Я видела, Джо хотел узнать побольше деталей об убийстве, но в силу доброты и проницательности не спросил.

—А зачем злоумышленник проник в твой дом?

—Мистер Монк понял, что он охотился за камнем из аквариума золотой рыбки моей дочери, — ответила я. — Лунным камнем.

—Лунным камнем с Луны? — Джо указал наверх.

—Да, с Луны, — подтвердила я. — Это долгая история.

—А у тебя полно длинных историй, — он потянулся за моей рукой через стол. — Я хочу послушать все.

Его рука была большой, теплой и сильной, и я не могла представить, каково ощущать ее на моем лице, спине или на ногах.

Я мучительно осознавала, как много долгих месяцев не проводила время с мужчиной, если вы понимаете, о чем я. И тем не менее, беспокойство, которое я ощущала, было даже сильнее желания.

Я нормальная женщина, здоровая и относительно молодая, и мне не нужно стыдиться или стесняться своих потребностей. Я и не стеснялась. Это не было перспективой привести другого мужчину в свою жизнь. У меня после Митча были другие мужчины, но я не чувствовала с ними опасений. И беспокойство было не из-за мыслей, какой человек Джо и как Джули будет чувствовать себя в новой ситуации.

Опасения никуда уходить не собирались.

Я избавилась от рассказа очередной истории трелью мобильника. Неохотно и застенчиво вытащила свою руку из руки Джо, чтобы ответить на звонок.

Я была абсолютно уверена — звонит Джули рассказать, что Монк натворил нечто ужасное вроде реорганизации ящиков в моей спальне. Я вздрогнула, подумав на что он — и Джули тоже, раз на то пошло — мог наткнуться в их недрах. Но это оказалась не Джули, и секреты моей спальни остались в безопасности. Звонил капитан Стоттлмайер.

—Ты с Монком? — спросил он.

—Не сейчас, — ответила я. — А что?

—Я на убийстве. Мне хотелось бы, чтобы Монк здесь присутствовал. Можешь привезти его сюда?

Обычно капитан обращался к Монку в случае загадочного убийства. Монк регулярно консультировал Полицейское Управление Сан-Франциско по любому случаю, хотя мне никто не говорил, сколько ему заплатят.

Стоттлмайер продиктовал адрес, где произошло убийство. Это недалеко от ресторана, но сначала нужно было вернуться домой и забрать Монка.

—Мы будем в течение часа, — я закрыла телефон. — Прости Джо, но нам необходимо уехать. Произошло убийство, и полиции требуется помощь Монка.

—А это не может немножко подождать? Поедем после десерта.

—Подумай об этом, как о моем вызове на пожар, — возразила я.

—Усек, — он махнул официантке, чтобы та принесла счет.

По дороге домой я объяснила специфику наших рабочих отношений с Монком Джо, не до конца понимающему суть моих обязанностей. Я объяснила, что помогаю Монку справиться с ежедневными жизненными нуждами и сглаживаю его взаимодействие с другими людьми, чтобы он мог сосредоточиться на раскрытии убийств. А заодно раздаю ему салфетки и пою его Сьеррой-Спрингс — единственной водой, которую он может пить.

—Не представляю, как ты с этим справляешься, — сказал Джо, проводив меня до двери.

—Чаще всего я и сама не представляю.

Он поцеловал меня. Глубоким, страстным, реальным поцелуем взасос. Я ответила тем же. Поцелуй длился около минуты, но когда наши губы разошлись, мое сердце вырывалась из груди, словно я пробежала милю. Это был поцелуй, обещавший страсть, рожденный от поспешности вынужденного расставания. Для меня он нес и оттенок меланхолии. По непонятным причинам он ощущался как прощальный поцелуй, хоть мы и увидимся на следующий день.

Но у меня не хватало времени разобраться в своих чувствах: я слишком спешила. Я постучала в дверь ванной, чтобы вытащить Монка из душа. Я прокричала под дверь, что он немедленно нужен Стоттлмайеру на месте преступления. Затем позвонила миссис Трофамнер, и та согласилась присмотреть за Джули.

—Я вообще-то жду оплаты за отработанные часы, — заявила Джули.

—Но мистер Монк даже не выходил из душа, — возразила я. — Тебе не пришлось ничего делать.

—Это не мои проблемы, — она пожала плечами.

Я полезла в бумажник и дала ей двадцатку, поскольку у меня не было десяток и долларовых купюр, только то, что банкомат выплюнул в последнее посещение. — Держи. Запиши на мой аккаунт плюсовой баланс на следующий раз.

Монк вышел из ванной идеально причесанным и в свежем комплекте одежды, будто в начале нового дня. Ванная выглядела так, словно ее не использовали. Он поежился.

—Что случилось? — спросила я.

—Все еще чувствую себя грязным, — ответил он.

—Уверена, это скоро пройдет.

—Я тоже. Через несколько лет.

—Лет?

—Не менее двадцати, — сказал он. — Или тридцати. Но я буду умеренным.

Я полагала, это число соответствует количеству мусора, в котором нам пришлось копаться, по году за тонну.

Монк заметил букет в вазе: —Кто принес их?

—Джо. Вообще-то, он принес их себе. Боялся, что от него еще пахло свалкой, — ответила я. — Может, Вы хотите их взять?

Он наклонился и понюхал цветы, затем выпрямился и стал разрабатывать излом шеи. Это показатель, что что-то идет не так.

Я только собиралась спросить его, что в цветах вывело его из себя, как зашла миссис Трофамнер и поспешила к телевизору.

—Простите, «Она написала убийство» начинается на сорок четвертом канале, — сказала она. — Я не хочу пропустить убийство.

—Все в порядке, — произнес Монк, направляясь к двери. — Мы немного опоздали с самоубийством.