Кэйт сидела в своем кабинете и старалась выкинуть из головы проблемы Бины, Джека, Билли и всю «прочую чепуху», как она это мысленно окрестила. Преображение Бины и идиотизм самой идеи подтолкнуть Билли встречаться с ней не столь важны, как проблема, которую она пыталась разрешить в текущий момент. Дженнифер Уйэлен, симпатичная и чисто одетая девятилетняя девочка, сидела напротив нее.

— Тут мой папа открывает дверь лимузина, и выходит Бритни Спирс. Она вошла в наш дом — и прямиком в нашу квартиру. Даже пообедала с нами. У нас был колбасный хлебец. Если вы мне не верите, так она мне подарила браслет. — Девчушка потянула за резинку браслет из бусин, который был у нее на запястье. — Видите? У меня есть доказательство.

Кэйт придержала вздох. Она знала, что бесполезно развенчивать эту конкретную ложь, как и оспаривать другие выдумки, о которых Дженнифер рассказывала не только своим одноклассникам, но и учителям. Вопрос был в том, зачем Дженнифер надо было лгать. Искала ли она внимания? Она была обычным ребенком, ее старшая сестра училась в Эндрю Кантри, а годовалый братик оставался дома. Или маленький ребенок занял ее место в семейной иерархии?

Или это было из чувства какой-то приниженности? Кэйт знала, что Дженнифер и ее сестра получали финансовую помощь из-за трудного положения семьи, как считалось, хотя намного более приличного по сравнению со стандартами детства самой Кэйт, родители которой не могли полностью платить за обучение обеих девочек. Может быть, Дженнифер испытывала унижение, сравнивая себя со своими друзьями, у которых дома были больше, школьные каникулы они проводили в Аспене, Хэмптонсе или даже в Европе, и Дженнифер не могла соперничать с ними.

В худшем случае, разумеется, можно предположить, что у Дженнифер галлюцинации. Как бы то ни было, но сейчас, глядя на нее, Кэйт видела перед собой здоровую, общительную маленькую девочку, которая, несомненно, могла отличить фантазии от реальности.

Кэйт не желала продолжать выслушивать ложь Дженнифер, но и не хотела вступать в споры с ней. Она спокойно слушала, не выказывая особой реакции. Конечно, она могла рекомендовать показать ребенка психотерапевту, но у них с Дженнифер уже установился хороший контакт. Это всегда было непростым делом, но Кэйт помнила цитату из А. С. Нила: «Иногда стоит доверять своему чутью в работе с детьми. Детский психоанализ — это искусство, а не наука». Она решила попытать счастье.

— Хочешь, я открою тебе одну тайну? — спросила она. Дженнифер кивнула. — Я собираюсь замуж. И у меня будет по-настоящему большая свадьба. Она состоится в замке, и придет Джастин Тимберлейк. — Дженнифер вытаращила глаза. — Он собирается привести «Эн синк», но моя сестра этого боится, потому что она уже пригласила «Бэк-стрит бойз», и ты можешь сама представить, что будет, если все они явятся.

Дженнифер хлопнула глазами и кивнула:

— Ручаюсь, что они ненавидят друг друга.

— Вот именно. И они все ненавидят моего будущего мужа. Знаешь, за кого я выхожу?

Дженнифер слегка встряхнула головкой, чуть приоткрыв рот.

— За доктора Мак-Кея, — сказала Кэйт.

Лицо Дженнифер застыло. Затем Кэйт наблюдала, как на нем выражения сомнения, недоверия, облегчения и, возможно, понимания сменяли друг друга, напоминая замедленную съемку раскрывающегося цветка.

— Не может быть! — сказала Дженнифер.

— Может, — настаивала Кэйт, кивая. — А знаешь, что еще? Мы оба поедем к алтарю на белых лошадях.

— Не может быть! — повторила Дженнифер более твердо. Потом она принялась хихикать. — Доктор Мак-Кей на лошади!

Кэйт тоже смеялась. Потом она выждала немного и сказала:

— Ты мне очень нравишься, Дженнифер. И знаешь почему? — Дженнифер мотнула головой. — Потому что ты находчивая, симпатичная и забавная. И у тебя богатое воображение. Это художественный дар.

— А что это такое? — нахмурилась Дженнифер.

— Это значит, что, по-моему, ты могла бы писать по-настоящему хорошие рассказы. Или книги. А может быть, даже сценарии фильмов.

— Я могла бы написать фильм?

— Конечно, — кивнула Кэйт. — Все фильмы начинаются с того, что кто-то сочиняет историю, — она не хотела начинать новый круг лжи. — Не каждая история достаточно хороша, чтобы по ней снять фильм, но, уж если она написана, никогда не скажешь заранее, что может случиться. — Она сделала паузу, давая время, чтобы до девочки дошла и похвала, и сама идея. — Конечно, это непросто. Ты не хочешь немного специально позаниматься с миссис Риз?

Джойс Риз была преподавателем словесности в шестом классе и подругой Кэйт.

— Я же еще в четвертом, — напомнила Дженнифер с некоторым энтузиазмом.

— Верно, — согласилась Кэйт, — но ты, думаю, вполне могла бы написать сочинение за шестой класс. Может быть, даже за восьмой. Если одна из твоих историй попадет в школьный журнал, все смогут прочесть ее.

Дженнифер уставилась на нее. Так, молча, они сидели несколько минут. Кэйт видела по серым глазам девочки, что ее ум занят работой.

— Бритни Спирс не была у нас дома, — созналась Дженнифер.

— Но это была хорошая история, — заверила ее Кэйт, стараясь сохранить нейтральный тон. — Если ты расскажешь ее или напишешь в виде рассказа, люди захотят продолжения. Они станут думать, что ты особенная, потому что можешь сочинять интересные истории.

— Но они рассердятся, — засомневалась Дженнифер. — Они рассердятся, потому что это неправда.

— А ты рассердилась на меня, когда я рассказала тебе о моей свадьбе?

Дженнифер сидела с минуту, рассматривая свои ногти.

— Сначала мне это понравилось. Я думала, это тайна. А потом поняла, что вы… лжете… И немного рассердилась, — призналась девочка.

Кэйт кивнула:

— Так бывает, когда ты обманываешь людей. Они злятся.

В коридоре зазвонил звонок. Через секунду они услышали звук открывавшихся дверей и шум выбегавших из классов учеников.

— Почему бы тебе не зайти ко мне на следующей неделе? А тем временем я поговорю с миссис Риз.

Дженнифер кивнула.

— А теперь извини, но тебе пора идти, иначе ты опоздаешь на автобус.

Дженнифер неохотно встала…

— А вы наврали мне, — сказала она.

— Никому не рассказывай, — прошептала Кэйт. — И особенно не говори доктору Мак-Кею.

Дженнифер рассмеялась.

— Никто не захотел бы за него замуж, — объявила она, выходя из кабинета Кэйт.

Кэйт пришла домой, бросила сумочку на диван и скинула туфли. Она не успела даже присесть, как постучали в дверь. Боже, она была не в настроении для визитов! Она повернулась и открыла. Это был Макс, еще одетый в костюм с галстуком — очевидно, только что вернулся с работы, хотя обычно не приходил до наступления темноты. Он прислонился к косяку, держась за него одной рукой и склонив голову на плечо. Вероятно, последний уикенд он провел не в городе, потому что выглядел слегка загорелым. Это еще больше оттеняло его голубые глаза.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — ответил он. — Бина здесь? — спросил он тихо.

Кэйт почувствовала некоторое раздражение. С тех пор как Джек улетел из курятника, она стала чем-то вроде справочного бюро для Бины.

— Нет, — резко ответила она. — Ты можешь позвонить ей домой.

— Нет, это хорошо, — ответил Макс нормальным тоном. — Пойдем, я что-то покажу тебе, и… ну, я не знаю, должна она увидеть это или нет.

Кэйт закатила глаза, но позволила Максу взять себя за руку и увлечь вверх по лестнице.

Дверь его квартиры была открыта. Внутри — обычная холостяцкая обстановка: тахта, обтянутая черной кожей, спортивное снаряжение, дорогое стерео и кипа газет, которая, казалось, была обязательным атрибутом всякой мужской квартиры. Конечно же, у Макса был последней модели ноутбук, и именно к нему он повел Кэйт.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела это и посоветовала, как поступить, — сказал он. Ослабив галстук, он нажал несколько клавиш. Один момент Кэйт с ужасом гадала, не собирается ли он спросить ее мнение о каком-нибудь падении акций, которыми никогда не владела. Но, вместо таблиц, графиков и анализов биржевых дел, на экране отобразилась фотография. То был Джек, с открытой грудью, стоявший на балконе с видом на прекрасную бухту и с не менее прекрасной женщиной рядом.

— Боже мой! — вырвалось у Кэйт. — Откуда это у тебя?

— Он прислал мне сегодня по электронной почте, — ответил Макс. — Как думаешь, стоит мне это показать Бине?

— А ты думаешь, мне стоит поднести пламя к гелю на твоих волосах? — спросила Кэйт. От мысли о Бине, глазеющей на эту осклабившуюся задницу, у нее буквально кольнуло в желудке. Когда Кэйт узнала, что Стивен обманывал ее, она была так расстроена, что три дня провела в постели. Бина же просто могла впасть в коллапс.

Макс бессознательно погладил свои волнистые волосы.

— Я тоже так думаю, — сказал он. — Но, знаешь ли, я чувствую свою ответственность за это. Это я познакомил их и…

Кэйт ощутила, как ее раздражение исчезло. Она всегда видела в нем некий стереотип — своего рода клон плутоватого яппи с Уолл-стрит. Когда Макс дружил с девушками некоторое время, он не выказывал особой привязанности или страсти. Теперь, однако, он казался искренним и трогательным. Она почувствовала внезапную теплоту к нему и некоторую вину за предубеждение, с которым относилась к нему раньше.

— Я знаю Джека, он однолюб, — покачал он головой. — Я видел Бину. И знаю, как эта история повлияла на нее, и я сказал ей, что не стоит так расстраиваться из-за его слов. Кто бы мог подумать, что Джек… — Макс смотрел на картинку на экране. Кэйт заметила, что он на мгновение забылся, глядя на нее. — А она очень красивая, — пробормотал он.

— Что ж, надеюсь, они очень счастливы вместе, — заметила Кэйт едко. — Я уверена, что у них общие цели и интересы.

— Э, да он не женился! — возразил Макс. — Даже Джек не такой глупец.

— Откуда тебе известно? — спросила Кэйт.

— Почитай письмо, — сказал Макс, открывая сообщение Джека.

Что за место! Виды необыкновенные, электроника дешевая, а женщины — необыкновенные и дешевые. Ты должен приехать! Здесь царство денег, и доллар заправляет всем.

Кэйт не стала читать дальше.

— Он отвратителен, — сказала она, отвернулась и принялась осматривать квартиру.

— Так ты думаешь, что я не должен показывать это Бине, верно?

— Так, Эйнштейн, — ответила Кэйт, направляясь вниз по лестнице к себе домой. В дверях она услышала телефонный звонок. Увидев номер Эллиота на определителе, она крикнула в трубку:

— Стреляй прямо в голову!

— И тебе добрый вечер, — ответил Эллиот. — Надеюсь, я не прервал твоего ужина, но Брайс и я в субботу утром встречаемся с Биной для радикального обновления. Ты участвуешь? — спросил он.

Кэйт немного колебалась, раздираемая новостями с верхнего этажа и негативным отношением к плану в целом. Было ли это преображение чем-то вроде лжи, наподобие историй маленькой Дженнифер? Это был способ внешне заявить о том, что ты другой, чем есть на самом деле. Но письмо Джека повергло ее в шок.

— Я приду, — ответила она.

Только повесив трубку, она сообразила, что ее согласие означало отмену встречи с Майклом. Они проводили вместе ночь каждую пятницу и каждую субботу. После непостоянства Стивена Кэйт ценила то, что Майкл проводил с ней каждую ночь по пятницам, субботам и воскресеньям. На неделе они частенько ходили в кино и потом оставались у нее.

Вероятно, Майклу требовалась стабильность, поскольку он всегда выглядел расстроенным, если Кэйт вынуждена была изменить их планы, и виноватым, если ему самому приходилось прибегать к этому (что бывало редко). Что ж, Кэйт оставалось лишь сожалеть о приятной, ничем не занятой субботе, но, возможно, ей удастся убедить Майкла поработать, пока она проводит время с друзьями. Она снова взялась за трубку и со смешанным чувством набрала номер Майкла.