– Знать ничего не желаю! – завопила женщина. – Мне эта старая рухлядь до смерти опротивела! – Потом с тем же ожесточением, но мрачно и глухо проговорила: – Человек ведь не Ной, ему столько лет жизни не отпущено. Я хочу денег, хочу жить. Надоело! – И опять перешла на крик: – Да разделайся ты с ним наконец!

Ювелир сидел у печки и старательно подстригал ногти. Налегая на ручки щипчиков, тщательно удаляя все неровности и заусенцы, он как бы гасил резкое раздражение, досаду, ощущение своей слабости и беспомощности, которое вызывало у него непрерывное брюзжание жены. Словно ноготь был воплощением его жены и вот он отсекал от него кусок за куском, укорачивал его, отбрасывал прочь; однако женщина продолжала шагать взад-вперед по комнате, не замолкая ни на минуту:

– Ты ему позволяешь таскать тебе все, что ни попадается, барахло ненужное. А ведь ты видел, он уже однажды попался. Один раз посадили его… Откуда я знаю, может, он там раскаялся, может, бес попутал, выложил все…

Ювелир, пробившись сквозь поток упреков, спросил:

– Ну так что же мне делать?

Это, собственно, не был вопрос – он вовсе не ждал советов и указаний, – скорее просто восклицание, что-то вроде междометия. Но в ответ раздалось:

– Обхитри его как-нибудь, припугни, одурачь, к терьяку приучи – ну я не знаю что! Найди на него управу.

Жена замолчала, и ювелир испугался еще больше. Зловещая тишина казалась гораздо тягостнее привычных шумных нападок. Он снова прошелся щипчиками по ногтям: стричь там было уже нечего, он просто тянул время, притворялся занятым.

– Во что превратился дом?! – завопила жена. Немного погодя служанка подошла к хозяйке с чайным

подносом и сразу увидала, что та не в себе: она как будто впала в глубокую задумчивость. Но служанка не видела – ведь этого никому не дано видеть, – что в ту минуту решается ее судьба. Жена ювелира с отсутствующим видом, рассеянно протянула руку, взяла стакан, положила в рот кусочек сахара, пригубила горячий чай и вдруг вздрогнула и застыла. Глаза ее блеснули, по лицу расплылась улыбка, она слегка покачала головой, хитро и уверенно глянула на мужа и проговорила:

– Пригласи его. Пригласи, пусть придет сюда.