…Радиостудия «Бим-бом» находилась в довольно мрачном месте. Если бы отец Лилии Горной побывал здесь, он непременно интеллигентно выразился бы: «Клоака».

Из тихого узкого переулка радиоведущая свернула в низкую арку, затем оказалась во дворе – полутемном и старом.

Там стояли печальные уродливые деревца, о которых поэт написал бы «березоньки покляпые», разбитая песочница, сломанные качели и обшарпанные лавки, на которых в теплые вечера любят сидеть пенсионеры.

Лилия Горная довольно быстро нашла нужный подъезд, открыла перекошенную, давно некрашенную, облупленную дверь, ведущую на жутковатую полутемную лестницу. Радиостудия находилась на втором этаже, а дом, в который Лилия попала, был трехэтажный.

Надо отметить: с момента, как рекламный агент Саша Огуранов убежал от радиозвезды, прошло уже добрых два часа.

…Помещение радиостудии встретило госпожу Горную странной тишиной. Чудно. В том месте, где готовят рекламные ролики и разные передачи для радиоэфира, должно звучать много музыки, голосов, шумовых эффектов. Тут ничего подобного Лилии услышать не довелось. Гробовое безмолвие царило и в узком коридорчике, и в паре комнат с приоткрытыми дверями.

– Так, так, так, – подбадривающе прошептала сама себе радиоведущая. – Поищу-ка я людей, они обязательно должны присутствовать.

Действительно, за одной из приоткрытых дверей оказалась еще одна – железная, как в котельной. Лилия Горная бесстрашно навалилась на нее всем телом. Заскрипев, дверь медленно открылась, и молодая женщина увидела сразу пять человек, которые, сидя за круглым дубовым столом, молча курили, словно священнодействовали. Перед ними стояли баночное пиво, газированная вода, на одноразовых пластмассовых тарелках лежали бутерброды.

Компания состояла из двух женщин – одной худой, как линейка, другой – полной, уютной, чем-то напоминающей актрису Крачковскую; молодого лысого мужчины с нервными ноздрями и задумчивыми глазами; парня в зеленом длинном плаще, с круглыми очками на аккуратном носу и стройного чернобрового, черноглазого красавца неопределенных лет. Тыльная сторона ладоней последнего была покрыта густыми смоляными волосами, и эта деталь мгновенно наводила на мысль, что человек и животные – дети одной матери – фауны…

Публика пребывала в мрачном настроении.

Увидев Лилию Горную, мужчина с нервными ноздрями встрепенулся и вопросил:

– Уже? Опознали?

– Кого опознали? – не поняла радиоведущая. – Что значит уже? Если вы, уважаемый, хотите, чтобы у нас завязался диалог, предложите мне стул, налейте стаканчик газировки. Пиво не пью принципиально. Вы разве не знаете: искреннее хлебосольство творит среди людей чудеса.

Нервные Ноздри, услышав, как говорит Лилия Горная, буквально замер. Он отреагировал на голос радиоведущей «Утреннего брыся» точно так же, как в древнегреческие времена странники-моряки реагировали на голоса сирен: мужчина был очарован тембром ее голоса, вероятно, уловив в его модуляциях нечто заветное.

С легкостью опереточного героя Нервные Ноздри вскочил с места, галантно придвинул Лилии Горной стул, налил ей в пластмассовый стаканчик газированной воды «Колокольчик» и передвинул ей под нос тарелку с бутербродами.

– Мадам, я так рад, что мы наконец-то встретились, – произнес Нервные Ноздри. – Но может быть, вы появились здесь в связи с тем, что у нас только что случилось?

– А что, собственно, случилось? – поинтересовалась Лилия Горная, потягивая «Колокольчик». – Учтите, уважаемый, если я где-то появляюсь, вряд ли это случайность. Мои визиты непременно имеют некоторый смысл.

Нервные Ноздри сообщил радиоведущей следующее:

– Понимаете, час назад под нашей лестницей обнаружили бездыханное тело.

Лилии захотелось подпрыгнуть чуть не до потолка. Но радиоведущая «Утреннего брыся» сохранила олимпийское спокойствие и спартанскую выдержку одновременно. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, даже не шевельнулся. Выдержав довольно длинную паузу, она спросила:

– Тело? Какое тело? Можете довериться мне как самому себе. Сразу открою конфиденциальную тайну: я пришла к вам не случайно. Вдруг ваше тело имеет отношение к моему клиенту?

Несмотря на то что тема разговора касалась драматических вещей, Нервные Ноздри прямо-таки светился изнутри. Беседа с Лилией Горной доставляла ему удовольствие, наслаждение и радость вместе взятые. Может, поэтому он оказался словоохотливым?

– Понимаете, в чем дело, еще час назад в студии никого не было, мы собрались чуть позже происшедшего. А до нашего прихода здесь разыгралось черт знает что. Кто-то из случайных прохожих зашел в наш подъезд, чтобы справить малую нужду… увы… к сожалению, до сих пор этот отвратительный обычай существует в нашем городе… простите, за подробности…

– Совершенно согласна с вами, обычай этот не только отвратительный, но и безобразный, – отметила Лилия Горная, – удивительно, почему никто не пытается справить малую нужду посреди станции метро «Маяковская» или под жерлом Царь-пушки в Кремле? Куда смотрят депутаты городской думы, пора бы им принять соответствующий закон! Ну да ладно, уважаемый, есть вечные вопросы, не имеющие ответов. Итак, нескромный прохожий вошел в подъезд и…

– …и обнаружил под лестницей человека, лежащего вниз лицом, – подхватил Нервные Ноздри. – Вызвали милицию. Милиция на удивление приехала быстро, человека увезли, а потом в студию начали стекаться наши сотрудники. Вот они, перед вами! Ой, простите великодушно, я их вам не представил. Радиооператоры Аля и Оля, рекламный агент Анатолий Сергеевич, радиоведущий Стас Чуваков и я, ваш покорный слуга, хозяин студии «Бим-бом», режиссер Виктор Вокс.

– Очень приятно, – мило улыбнулась компании Лилия Горная.

Интуиция прошептала ей, что рано раскрывать все карты, и радиоведущая «Утреннего брыся» задала свой очередной вопрос:

– Отчего же вы все так расстроены? Во-первых, вы не знаете, кто тот человек, лежавший под лестницей лицом вниз. Во-вторых, вы не в курсе, почему он так лежал. Не совсем верно в данном случае предполагать худшее. Я бы на вашем месте расслабилась и спокойно подождала новых сообщений из органов милиции.

– Так-то оно так, – согласился Виктор Вокс, продолжая с обожанием смотреть на радиведущую. – Но мы почему-то все предчувствуем, что бездыханным телом мог быть один наш эмоциональный сотрудник.

– Саша Огуранов? – спокойно спросила Лилия Горная. От газированной воды ей захотелось чихнуть, но она постаралась сдержать свой порыв.

Студийцы дружным хором воскликнули:

– Откуда вы знаете?!

– Догадалась, – попросту ответила радиоведущая «Утреннего брыся». – Ваш Саша Огуранов беседовал со мной пару часов назад и убежал из моей квартиры даже не попрощавшись, в довольно растрепанных чувствах.

– Что он вам говорил?! Что?! – закричали сотрудники «Бим-бома».

Лилия Горная в мгновение ока оценила качество этого общего крика: женщин Алю и Олю обуревало жуткое любопытство, красавец Анатолий Сергеевич тревожился из вежливости и солидарности с другими «бимбомовцами», Стас Чуваков был взволнован из любви к жареной информации, а Виктор Вокс потому, что он вообще был человеком эмоциональным. Его нервные ноздри, постоянно находящиеся в движении, говорили о том, что он возбуждется легко и просто, даже от полета мухи по студии.

– Да ничего особенного он не говорил, – несколько меланхолично ответила Лилия Горная. – Делился личными житейскими проблемами.

– Я так и знал! – вскричал Вокс, прижав ладони к вискам. – Жаловался на то, что я ему мало плачу! Но весь город знает: Саша Огуранов, работая у меня на студии, живет в достатке, катается, как сыр в масле!

– Сашка в своем репертуаре – плачется на жизнь, – пробурчал красавец Анатолий Сергеевич. – Между прочим, я не устаю ему повторять: «Работать надо, Саша, работать, а не деревья околачивать».

– Бедный Огуранов! Душка Огуранчик! – заверещали Аля и Оля. – Мальчику так не хватает женской руки, женского любящего сердца, женской теплой души!

«М-да, – цинично заметила про себя радиоведущая „Утреннего брыся“, – мы, женщины, сплошь и рядом видим несчастных и обиженных даже там, где их нет. Хлебом нас не корми, только дай кого-нибудь пожалеть».

– Ой, ну Огуранов и зимой и летом одним цветом, не меняется. Дает стране угля! – раздраженно изрек Стас Чуваков, засунув руки в карманы зеленого плаща и позвенев там денежной мелочью. – Витька, я тебе миллион раз твердил: «Не возись с полоумным!» Он у тебя лишний доллар тянет! Лучше мне этот доллар заплати!

Тут среди студийцев поднялся спор, шум, гам, только Лилия Горная сидела спокойно, наблюдая за чужими волнениями и продолжая не спеша потягивать газированный напиток «Колокольчик». Ее лаконичное пурпурное платье в рабочей обстановке студии «Бим-бом» завораживающе пламенело, словно невесть откуда взявшаяся роза на диком лугу.

Когда страсти улеглись, Лилия обратилась к Виктору Воксу:

– Виктор, я хотела бы с вашей помощью сделать два звонка. Вполне вероятно, что после них ситуация с Сашей Огурановым станет несколько яснее.

– Пожалуйста, пожалуйста, – засуетился хозяин радиостудии «Бим-бом». На его лице светилась затаенная радость: он явно влюбился в голос неповторимой сыщицы. Было примитивно видно, как на душевные раны господина Вокса, когда она говорит, прям-таки льется целительный бальзам. – Вот телефон, не стесняйтесь, у нас тесновато, поэтому мы не можем рассредоточиться по рабочим углам и будем счастливы присутствовать при ваших разговорах.

– Мне никто не мешает, – доброжелательно отозвалась госпожа Горная. – Если мне не изменяет моя эрудиция и память, великий сыщик Шерлок Холмс говорил: «Нам мешают жить преступления и трупы, а если тебя окружают живые люди – это еще не беда».

– Ах, неужели так говорил Холмс? – изумилась оператор Аля. – Он же литературный вымысел! Он говорил только то, что сочинил писатель Конан Дойл, а этот афоризм я что-то не припомню.

– Дорогая моя, – авторитетно заявила Лилия Горная, – пусть Шерлок Холмс – литературный герой, но это совершенно не мешает ему жить в веках, действуя сообразно собственному разуму!

Тут присутствующие замолчали, потому что на этот раз высказывание гостьи потрясло их глубиной и мудростью.

Стас Чуваков снова загремел мелочью в карманах, как гремучая змея кончиком раздраженно поднятого в воздух хвоста, и пробормотал:

– Круто.

Снова воцарилась тишина.

Если сотрудники «Бим-бома» пытались осмыслить последнюю фразу госпожи Горной, то сама она за общую минуту молчания успела передумать сотни вещей: как там на даче дочь Гортензия и муж Барашек? Почему на кухне Зойки Гонсалес регулярно случаются обмороки? Какой лак для ногтей купить в пятницу в супермаркете? Стоит ли идти в баню со звукорежиссером Герой Вербиной – заядлой парильщицей и самодеятельной массажисткой? Не провалится ли послезавтра, в четверг многострадальная программа «Ужастик для взрослых»? Как продолжать держать на коротком поводке Алеся Валерьевича, клюнувшего на ее сумасшедшее кокетство и вынужденную актерскую игру? Даст ли он ей двадцать пять тысяч долларов на мифическое освоение латиноамериканских танцев? Неужели она решит свой квартирный вопрос и, продав однокомнатную квартиру, купит двухкомнатную? Какой должна быть будущая радиопрограмма о любви и взаимоотношениях полов? Наверное, ее стоит ваять, отталкиваясь от постулата старины Дарвина: мужчина и женщина – это борьба видов? Почему от йогурта «Лиса Алиса» у нее, Лилии, всегда бывает легкая изжога?

– Уважаемый Виктор, – наконец нарушила она всеобщее молчание. – Продиктуйте, будьте любезны, домашний телефон Валентина Матвеевича Пёсика.

Сотрудники «Бим-бома» очнулись от размышлений и переглянулись: видимо, Лилина просьба показалась им неуместной.

– Понимаете ли, глубокоуважаемая гостья, – вкрадчиво заговорил Виктор Вокс, – вы просите невозможного. Домашний телефон Пёсика – наше достояние и благосостояние. А вдруг вы – лазутчик из конкурирующей с нами радиостудии и вам хочется переманить от нас Валентина Матвеевича для рекламной работы? Но если вы настаиваете, если вам это очень нужно, если это вопрос жизни и смерти, если вы спать больше не сможете, если расцените получение от меня этого секретного телефона как поступок настоящего взрослого мужчины…

Лилия Горная отодвинула пустой стаканчик из-под «Колокольчика» и расхохоталась так, что задрожали стекла в окнах. Ее смех говорил сам за себя: нужен мне ваш Пёсик, словно собаке дубленка или рыбке – трамвайный билет… Да, кстати, иногда Лилия позволяла себе безумно хохотать, как говорится, вела себя без тормозов и без ветрил. Чаще всего она это делала перед эфиром, прочищая легкие и горло.

Вокс принялся вращать круглыми глазами, раздувать нервные ноздри больше обычного. Он размышлял в режиме нон-стоп и, наконец многозначительно переглянувшись со своими сотрудниками, будто падая с горы, отчаянно закричал:

– Ваша взяла! Дам телефон! – Решительно сунул в руку Лилии Горной визитку артиста и нервно заерзал рядом, пока гостья неторопливо нажимала кнопки телефонного аппарата.

Когда трубку на другом конце провода сняли, радиоведущая вернула визитку Воксу, царственно кивнув. Мол, благодарю покорно.

– Але, – бархатно проклокотала она в трубку, – Стеллочка, это ты? Узнала? Это я… Да, да, та самая женщина в васильковом венке и парусиновых тапочках… Да, да, сколько лет, сколько зим. Позови, будь добра, Валечку. Что ты говоришь? Неужели? Разве это может быть? Уехал на гастроли с театром кукольной пантомимы? Три дня назад?.. Нет, я звоню просто так… Ах, ты имеешь в виду то шумное дело с ограблением Оружейной палаты в прошлом феврале? Да, я участвовала. Ничего особенного. При задержании преступник несколько пострадал – пятнадцать пуль в правом предплечье и три ножевых ранения в ягодичные мышцы… Как? Ты не знаешь, из-за чего разгорелся тот кремлевский сыр-бор? Из-за броши с изумрудами царя Соломона!.. Вот именно, дешевые пустяки!.. Драгоценности бывают и покруче… Конечно, как-нибудь заеду в гости, дорогая. Надеюсь, ты также красива и неотразима, как в день вашей свадьбы? Я помню эту гениальную фотографию, где ты похожа на Грету Гарбо… Валечка не мог жениться на одуванчике, он мог выбрать только розу. Лучшую из роз… Целую. Пока.

«Бимбомовцы» слушали этот разговор, приоткрыв рты. Один лишь Стас Чуваков сердито то запахивал, то распахивал свой плащ, раздраженно звенел центами, пиастрами и рублями в кармане, суча под столом ногами.

Когда Лилия Горная положила трубку, Чуваков раздраженно заявил Виктору Воксу:

– Витьк, пошел я! Дел у меня – выше крыши, а вы какие-то глупости обсуждаете: жизненные трудности Огурнова, изумруды царя Соломона, бездыханные тела. Привет!

Поведение очкарика в зеленом плаще было прозрачно, как слеза младенца. Он взъерепенился, потому что любил, чтобы все взоры обращались на него. Это же он три раза в неделю загружал эфир своим жизнерадостным голосом, чувствуя себя при этом орлом в поднебесье, а не идиот Огуранов! И ему, Стасу Чувакову, очень хотелось чувствовать себя орлом в обычной жизни… А тут уже целых полчаса разговоры разговаривают про неудачника – главного старшего менеджера.

– Милый Стас, – обратилась к Чувакову Лилия Горная, – когда речь идет о жизни и смерти или просто – о судьбе человека, все дела, которые выше крыши, рушатся, как карточные домики. Надо проявлять терпимость, выдержку… Но, собственно, вас никто не держит.

Обладатель зеленого плаща напрягся, повернулся в сторону гостьи, губы его скривились, глаза под стеклами очков сузились в щелки – ах, как противно для мужского самолюбия, когда тебя ставят на место!

– Мадам, вы слишком много из себя строите! – процедил Стас Чуваков, фыркнул и резко встал. Его стул при этом с грохотом упал, словно первый камень горного обвала. – Сейчас время энергичных и молодых, а вам – далеко за тридцать. Ваша песня спета! Сидите дома, пейте молоко, жуйте кашу. Вам еще пенсию на дом не носят?

Когда человек уверен в себе, полон сил и любопытства к событиям жизни, ему чужие злобные выпады – как об стенку горох.

Лилия Горная и бровью не повела. Она ощущала себя цветущей веткой, красивой женщиной, пантерой радиоэфира, потому замечания-уколы Чувакова про пенсию и кашу прозвучали для нее комариным шепотом.

– Ну, это зло, старик! – воскликнул Виктор Вокс. Ноздри его пришли во вращательные движения. Страшно было смотреть, как взволновался хозяин студии «Бим-бом»! – Разве ты не понял, перед нами – непростая дама, всемирно известная личность! При чем тут каша и молоко?

– Пока! – резко оборвал его Чуваков. – У вас здесь куда ни плюнь, все знаменитости, звезды и харизматические личности! Надоело!

И бабахнул дверью. На лестнице раздался жуткий грохот, потом чертыханья, затем хлопнула входная дверь.

– Что поделаешь, – спокойно проговорила Лилия Горная, – у вашего сотрудника в зеленом – затянувшийся переходный возраст. Может быть, у него внутренние душевные проблемы? К сожалению, в будущем ваш Стас не застрахован ни от молока, ни от каш, ни от ожидания пенсии.

Виктор Вокс попытался перевести разговор на другую тему:

– Прошу прощения за внезапную сцену, так сказать, у нашего «бимбомовского» фонтана, но вы хотели сделать еще один звонок. Кому? Если можем, то непременно поможем.

– Подскажите, пожалуйста, будьте любезны, господин Вокс, телефон Евгения Катеринича, – попросила Лилия Горная. – Он – друг Саши Огуранова, и если Огуранов жив-здоров, то вполне вероятно, сидит у Катеринича в гостях.

Оператор Оля, та, которая напоминала актрису Крачковскую, задумчиво заметила:

– Вряд ли вы дозвонитесь до этого Катеринича. Он такой же чудак, как наш Огуранчик. Но Огураныч – пессимист, всё и всегда у него плохо, а Катеринич – оптимист: у него всегда всё на пять с плюсом. Поэтому он дома почти не сидит: ищет работу, бегает на выставки, встречается с девушками. Живчик.

Пока Оля говорила, Вокс листал записную книжку. Пальцы его нервно подрагивали, ноздри продолжали свое броуновское движение.

– О! Нашел! Записывайте, пожалуйста!

В голосе Вокса продолжали звучать нотки обожания. Он млел от Лилии Горной, кидал на нее молниеносные обжигающие взгляды, время от времени мимолетно улыбался, то и дело напружинивался, все своим видом показывая, что готов ради гостьи на все. И причина была не только в том, что Лилия привлекательная очаровательная женщина, здесь примешивалось тонкое профессиональное чутье: как специалист радиоэфира Виктор Вокс сходил с ума по неповторимому, густому, как засахаренный мед, голосу гостьи.

Телефон был продиктован, а затем немедленно набран. Приложив трубку к уху, Лилия Горная внимательно что-то послушала, а потом – рассмеялась от души.

– Оля, дорогая! Вы оказались совершенно правы. У Катеринича на автоответчике записана известная детская песенка «От улыбки станет день светлей». Причем поет он ее дуэтом с Сашей Огурановым…

Красавец Анатолий Сергеевич взглянул на часы, сделал круглые удивленные глаза, встал и взял с соседнего стула свою папку.

– Прошу прощения, дорогие друзья, но мне пора бежать. Через сорок три минуты у меня состоится деловая встреча. Вить, если клиент созреет, я тебе обязательно позвоню, – пообещал он.

– Ты – к гомеопатам или в зоопарк? – живо поинтересовался Вокс. – Гомеопатам скидки не предлагай, они богатые, только строят из себя бедных родственников… Понимаете, – обратился он к Лилии Горной, – моя радиостудия – коммерческое предприятие, если мы выходим в эфир, то оплачиваем его. Точнее не мы, а наши спонсоры. Одна из задач рекламных агентов – выгодно продать радийное время.

Виктор Вокс давал гостье пояснения почти по-родственному.

– У каждого своя жизнь и своя радиокухня, – медово проговорила госпожа Горная и тоже захотела встать, чтобы уйти. Время эфира ее программы «Перья и судьбы» неумолимо приближалось. Интуиция Лилии Горной спала, не хотела подсказывать ответы теперь уже на два вопроса: убил ли Огуранов сто пятнадцать человек и чье бездыханное тело лежало под лестницей радиостудии «Бим-бом»?

Никто из присутствующих не обратил внимания, как она незаметно посмотрела на свои часики, через зеркальце пудреницы: этому приему Лилия училась целый месяц у главного редактора информационных программ «Утреннего брыся», прозвище которой в курилке было АБВ. Звали АБВ Алевтина Борисовна Ветрова.

– Погодите, погодите, – внезапно лихорадочным шепотом взмолился Виктор Вокс. – Через пару минут у нас с вами будет возможность поговорить конфиденциально.

Анатолий Сергеевич, хмыкнув и сверкнув черными глазами, исчез за дверью, Аля и Оля удалились в аппаратную: так называлось помещение, где стояла записывающая аппаратура, где монтировались рекламные ролики и диски.

Внезапно с места сорвался и Виктор Вокс.

– Одну минуточку, подождите меня, не уходите! – крикнул он.

Хлопок дверью.

«Наберу-ка я участкового, – решила Лилия. – Работа работой, а ночевать мне все-таки дома, в собственной постели, в двух метрах от посторонних луж крови».

– Алло! Артур Сергеевич! – бодро крикнула она в трубку. – Ну как? Ну что там?

– Да никак, Лилия Дмитриевна. Можете спокойно работать. Не приезжайте.

– Вам что-то удалось узнать?

– Не что-то, а все. У меня рядом с опорным пунктом в соседнем подъезде живет человек, второй Менделеев. Он химик, я иногда ему подкидываю срочные задания, чтобы было как в детективах с Шерлоком Холмсом. Цените, Лилия Дмитриевна, не поленился я, пошел к вашей дверке, сделал соскребы из подозрительных луж, отнес своему химику. Через пару минут он вынес заключение, что это говядина.

– Какая говядина?

– Вы разве не знаете, что такое говядина? – удивился Артур Сергеевич. – У вас под дверью кровь коровы.

– Ой, спасибо, товарищ Зозуля! – обрадовалась радиоведущая. – С меня причитается.

– Да ладно уж, – милостиво проворчал участковый. – Заходите, будем рады.

В этот момент дверь радиостудии «Бим-бом» с треском распахнулась, и на пороге возник Виктор Вокс, держащий руки за спиной.

– Это вам! – внезапно выпалил он и резко протянул Лилии ветку тополя с заморенными листьями. – Простите, магазин «Цветы» закрыли на обед, а то бы я преподнес вам букет алых роз! – Хозяин студии плотно затворил дверь. В его движениях проглядывалось что-то зловещее. – Дорогая, необыкновенная, неотразимая, единственная… Мадам! – продолжил он, медленно подбирая слова. – Выслушайте меня как чуткая женщина несчастного мужчину. Не торопитесь с выводами. Умоляю, ответьте «да». Про «нет» – забудьте! От вашего ответа зависит моя жизнь и благосостояние окружающих меня людей. Я надеюсь, мы поймем друг друга… М-м-м…М-да…

Лилия Горная слушала путаную речь Виктора Вокса с королевским достоинством: глаза ее смотрели прямо и честно, спина оставалась прямой, плечи расправлены.

– Милый Виктор, – мягко заметила она, – такое впечатление, что вы пытаетесь предложить мне руку и сердце. Но это совершенно безнадежно: восемь лет назад на приглашение выйти замуж я ответила «да». Так что смелее пробирайтесь к истинной сути дела! Чем быстрее вы соберетесь с мыслями, тем скорее мы придем к общему решению.

– Вы думаете, я не догадался, кто вы?! – страстно вопросил Виктор Вокс. – Несравненная Лилия! Божественная госпожа Горная! Радиознаменитость Лилия Дмитриевна Горная! Я хочу пригласить вас ведущей одной из наших коммерческих радиопрограмм. Она будет выходить пять раз в неделю, каждый выпуск по тридцать минут. За каждую программу я буду платить вам…

Вокс написал на бумажке цифру и быстро подсунул ее под нос радиоведущей «Утреннего брыся». Та не спеша взяла ее и вгляделась в написанное. Со стороны казалось, что двое взрослых людей играют в шпионские страсти. Лилии осталось после ознакомления с информацией скатать бумажку и проглотить.

– О! – издала гортанный звук удивления госпожа Горная. – Это не хухры-мухры.

– Естественно, наша радиостудия имеет дело только с солидными фирмами и тугими кошельками, – поспешно заверил Лилию господин Вокс.

– Виктор, милый вы человек, деньги в нашей грешной жизни, конечно, все, но не главное, – проговорила Лилия Горная. – О чем же будет эта коммерческая радиопередача?

Виктор Вокс забегал из угла в угол. Он страшно нервничал, лоб его покрылся испариной. Ноздри трепетали так, что напоминали паруса крошечной бригантины, терзаемые штормовым ветром.

– Великолепная Лилия, ваш голос любят тысячи, миллионы слушателей! Но если вы сядете к нашим, «бимбомовским» микрофонам, уверяю вас, ваших слушателей будут миллиарды! Ваш густой, таинственный голос вне всяких времен, но зато – для всех народов!.. – разразился длиннющим комплиментом хозяин радиостудии.

– Постойте-постойте, погодите петь соловьиные трели, – оборвала комплимент Лилия Горная. – Все же о чем будет эта коммерческая передача?

– Понимаете, есть одна очень богатая фирма «Герасим Круподеров», она выпускает памперсы для морских свинок и хомяков. Так вот вы будете рупором радиопрограммы, которая расскажет тысячам, миллионам, миллиардам слушателей о продукции фирмы «Герасим Круподеров», – на одном дыхании выдал заветную информацию Виктор Вокс. После этого он зажмурился, сцепил ладони в замок и задышал так, что его дыхание было просто неприлично слушать замужней женщине.

Последующей реакции радиостудия «Бим-бом» еще не слышала. Госпожа Горная захохотала так, словно с неба посыпались камни и ударили по городским крышам. От ее хохота у Виктора Вокса заложило уши, а операторы Аля и Оля включили динамик, соединяющий студию с аппаратной, и тревожно сообщили:

– Вить, слышишь? Опять в соседнем подъезде гульбарий! Постучи им в стену палкой, тебе ближе!

Радиоведущая «Утреннего брыся» «сыпала камни» две минуты. Она даже заплакала от смеха. Подобную эскападу Лилия Горная позволяла себе несколько раз в году, потому что знала: так ржать женщине не только неприлично, но и отчасти опасно. Окружающие могут посчитать ее за человека, у которого «не все дома», и элементарно вызвать наряд медиков-специалистов из клиники для душевнобольных.

Но Виктор Вокс не спасовал, он не усомнился в душевном здоровье своей гостьи. Наоборот – хозяин радиостудии «Бим-бом» вдруг встал на колени, сложил ладони перед грудью рыбкой и взмолился:

– Лилия, несравненная, не режьте без ножа! Соглашайтесь! Дело в том, что генеральный директор фирмы «Герасим Круподеров» поставил нашей радиостудии жесткое условие: именно вы своим вечерним, бархатным, великолепным голосом должны читать тексты рекламных передач.

– Что такое? Почему именно такое условие? – прищурила Лилия Горная проницательные глаза.

– Да потому, что он ваш фанат, блин с капустой!

– Неужели хозяин «Герасима Круподерова» регулярно слушает «Судьбы и перья», «Ужастик для взрослых» и «Лунные новости»? – мгновенно поинтересовалась Лилия.

– Ни за что! Нет у него времени отслеживать ваши выходы в эфир! Здесь другие, более тонкие, я бы сказал – интимные обстоятельства! Вы когда-нибудь пели романс «Обопрись на меня, дорогая»?

О, романс! Ты придуман для того, чтобы проникать ловкой змеей сначала в уши, а потом в сознание и сердце человека. И тогда – слезы. И тогда – вздохи. И тогда – мечты.

О, романс! Ты отравляешь слух, бальзамируешь души, а твои жертвы становятся рабами любви.

…Лилия Горная похолодела. Год назад, когда на «Утреннем брысе» справляли Новый год, она выпила лишнего, и режиссер Анкундинов затащил ее от банкетных столов в студию. Вместе с ними оказался гитарист Семисынов.

«Лиль, я тебя открыл как радиоведущую, – нахально сказал тогда Анкундинов. – Теперь пришло время открыть тебя как певицу. Спой-ка романс – и дело в шляпе!»

«Во-первых, открыл меня Мишутка Розенберг, – пожелала восстановить историческую справедливость радиозвезда. – А во-вторых, я знаю только один романс, доисторический, мужской „Обопрись на меня, дорогая“.

«Ни фига, Розенберг тебя не открыл, а подобрал в банке, как потерянную монету. Открыл тебя я! Это разные вещи! А теперь плевать, пой мужской романс. Это еще лучше. В этом есть что-то дьявольское. Семисынов подыграет».

Лилия уступила. Прогундосила в микрофон сладкие слова про разлуку, поцелуи и руки, похожие на «ветви девы-ивы», и через полчаса их трио вернулось в зал, где полным ходом шли новогодние африканские пляски коллектива.

Радиоведущая думала, что хмельное исполнение ею мужского романса осталось новогодней шуткой, которая, в свою очередь, осталась в прошлом. Ан нет… Приходится давать объяснения в частной радиостудии «Бим-бом», приходится сдерживать напор, с которым ее пытается уговорить, обольстить, обласкать, охмурить симпатичный человек Виктор Вокс…

– Да. Я однажды пела этот романс, но как вам сказать, Виктор, пела я его для домашнего пользования. Об этом никто не знает, кроме трех человек – меня, режиссера Анкундинова и гитариста Семисынова.

– Об этом знает тысяча пятьсот тридцать девять служащих фирмы «Герасим Круподеров»! И сам хозяин фирмы в первых рядах! Собственно, под ваш романс он и открыл свое дело! Генеральный директор «Герасим Круподеров» обожает ваш голос, как память о том дне, когда он перерезал ленточку в цех, где его работники делают памперсы для грызунов. Хозяин «Герасима Круподерова» человек слова и дела: он будет оплачивать пять дней эфира в неделю, если вы сядете к микрофонам!

– Неужели Анкундинов меня предал? Продал запись на сторону? – возмутилась Лилия Горная.

– Нет, вас на «Герасиме Круподерове» прославил гитарист Семисынов. Это он дал прослушать романс генеральному директору, чтобы доказать, что вращается в богемных кругах. Дружит с радиозвездами.

– Господи, а зачем ему это надо было доказывать? – простонала Лилия Горная.

– А затем, что он хотел заработать денег и просился быть музыкальным фоном на свадьбе сына генерального директора, – услужливо дал пояснения Виктор Вокс. – Вы что, не в курсе, что всем в мире правят деньги?

Лилия Горная блеснула глазами, поставила локти на краешек круглого стола, обсыпанного крошками от чипсов и пеплом от сигарет, и задушевно проговорила:

– Это вы, Виктор, не в курсе. Всем в мире вращают женщины. И если их нет рядом, это верная смерть делу, ситуации, отношениям. Всему, всему, всему.

Лилия Горная увидела, что несколько переборщила со своим сообщением про влияние женщин на дела мира: Виктор Вокс, уловив блеск ее глаз, вслушавшись в ее последнее сообщение, мгновенно разглядел в ней женскую суть. Он даже перестал двигать ноздрями, как боевой конь, у него, видно, молниеносно от Лилиного откровения пересохло горло, и он принялся мелко, возбужденно глотать. Если бы они сейчас сидели где-нибудь в ресторане или на заднем сиденье такси, Виктор Вокс сделал бы попытку доказать госпоже Горной, что он не только хозяин радиостудии, но и – все-таки – мужчина…

Вокс стоял на коленях уже не одну минуту. Тут радиоведущая «Утреннего брыся» дружелюбно протянула обе руки бедняге Воксу.

– Встаньте, Виктор. Если сейчас внезапно войдет кто-то из ваших сотрудников, он увидит вас в джентльменской позиции. Не будет ли это для него шоковым впечатлением?

– Нет! Любой человек, даже прохожий с улицы, поймет мой порыв! – смело ответил хозяин радиостудии. – Ради дела, ради новой передачи, ради того, чтобы общаться с вами, очаровательной, настоящей женщиной пять раз в неделю, я готов целовать не только подол вашего платья, но и микрофоны, в которые вы говорите.

– О боже мой! – простонала Лилия. – Встаньте! Я чувствую себя слабой, колеблемой на ветру фиалкой!

– Очень хорошо! Если вы фиалка, то я – лист клена, который укроет вас от бурь, невзгод и солнечного удара! Соглашайтесь! Отныне мы будем рука об руку, нога об ногу идти по одной дороге. Рекламировать памперсы для грызунов фирмы «Герасим Круподеров» – мечта многих артистов, журналистов и радиолюбителей!

Но Лилия Горная в этом споре с Виктором Воксом оказалась сильнее: она подхватила его за локти и играючи подняла с пола. Все-таки не зря она вот уже несколько лет таскает для семейства сумки с рынка и из магазинов, сама делала в квартире ремонт, а в свое время по два раза на дню ходила с коляской и ребенком на прогулку. Поскольку кабина лифта в их доме была рассчитана на двух человек, коляска в нее никак не влезала, и приходилось носить ее, вместе с малюткой Гортензией, на руках сверху вниз и снизу вверх. Короче говоря, Лилия при обворожительной внешности имела в руках силу борца.

Госпожа Горная заглянула в круглые глаза Вокса и почти нежно проговорила:

– Ах, Виктор, Виктор, у меня нет ни времени, ни желания, ни элементарного любопытства заниматься рекламой грызуньих памперсов. Я – разочарованная личность. Мне уже ничего в этом мире не интересно, кроме единственного: установления истины – где есть добро, а где зло. Простите меня. Рупором фирмы «Герасим Круподеров» я не смогу стать даже под пыткой. Даже если на меня нацепят эти гениальные памперсы для грызунов.