Священная Империя. Александрия. 1569 г. от заселения Мидгарда.

Светло-серый конь медленно шагал по выжженной от летнего зноя траве. Поздним вечером после закрытия городских ворот широкий нахоженный тракт был безлюден. Слух Николаса обострился до предела в непроглядной ночной темноте. Глухо ухнул сидевший на ветке опаленного дерева филин. Ему ответил протяжным тоскливым воем одинокий волк из соседнего леса. Что-то зашевелилось в темном овраге между двумя курганами. Послышалось испуганное лошадиное ржание. Охотник спешился и заглянул туда.

— Вставай, тщедушная скотина! — послышалась крепкая мужская брань. — Упала в овраг и все думаешь? Помирать собралась? А ну ка вставай, убью!

— Нужна помощь? — вежливо поинтересовался Николас.

— Да уж не откажусь, — ответил ему мужчина. — Думал дорогу до города по полю срезать, да канаву не заметил и упал вместе с лошадью. Вот теперь достать ее оттуда не могу. Она как ноги на берег ставит, так они у нее тотчас обратно съезжают. Выбилась из сил, бедняжка, сейчас вообще вставать отказалась.

— Лови веревку. Обвяжи вокруг ее ног. Попробую на своей лошади вытянуть, — крикнул ему в ответ Охотник, сбрасывая вниз веревку.

— Готов?

— Да!

— Тогда тяну.

Серый конь Николаса поднатужился, пытаясь сделать несколько шагов вперед, но привязанный к его шее груз тянул обратно. Копыта скользили по земле, так что конь сам рисковал сорваться в овраг.

— Не выходит!

— Давай поменяемся. Я подтолкну твою кобылу, а ты будешь тянуть моего мерина, — с этими словами Николас спрыгнул в канаву, а высокий крепкий мужчина вылез из нее.

— Раз-два! Взяли!

Двое мужчин одновременно закряхтели от натуги. Лошадь не сдвинулась с места.

— Давай еще раз!

— Раз-два! Взяли!

На этот раз передние ноги пошли вперед, но задние скользили по дну.

— Еще чуть-чуть!

— Раз-два! Взяли!

Лошадь начала медленно подниматься, но ее ноги тут же вязли в рыхлой земле.

— И последний раз!

— Взяли!

Видя, что дело — дрянь, Николас подтолкнул ее телекинезом и Серый вытащил лошадь наверх. Кобыла продолжала лежать, не в силах подняться на ноги. Мужчина изо всех сил тер ей ноги, разгоняя кровь по жилам. Через минуту несчастное животное все-таки встало и, неверно ступая затекшими ногами, принялось искать траву. Мужчина упал на землю от изнеможения. Выбравшись из оврага, Николас присоединился к нему, вытирая со лба липкий пот.

— Фух, не хватало еще и дрессированную лошадь потерять, — сказала незнакомец, чувствуя большое облегчение.

— Дрессированную? — удивился Николас.

— Да, я владелец бродячего цирка Герадер, Виктор, — мужчина протянул ему руку.

— Николас с Авалора, — ответил ему Охотник.

— Ты солдат? — вдруг напрягся циркач. — Почему идешь один со стороны Элама, да еще в каких-то лохмотьях?

Авалорцы часто отправлялись своих младших сыновей, которые не имели права наследовать владения и титулы, добывать славу и земли на службе в имперской армии. А так как основные бои велись в последнее время по двум фронтам в Эламе, не было ничего странного, что Виктор принял его за солдата.

— Мой полк был разбит в битве при Смирне. Я год провел в плену, пока не выдалось шанса бежать. В армию вернуться не могу, ты же знаешь, как они относятся к бывшим пленным. Да и войны я хлебнул с лихвой. Теперь хочу начать все сначала в Александрии, — быстро придумал ему правдоподобную историю Николас. — Слышал, здесь много работы после того, как город отвоевали у чернокнижников.

— Понятно, — не слишком доверчиво ответил ему циркач. — Что ж, даже не знаю, чем тебя отблагодарить за помощь.

— Ужин и ночлег пришлись бы как раз кстати, — быстро решил его дилемму Николас.

— Я не думаю, что это удобно. У нас и так тесно… — сразу замялся Виктор. Ему явно не хотелось пускать под тент своего вагончика подозрительного незнакомца.

Николас уже думал плюнуть на опасливого циркача, как вдруг они заслышали шаги на пустынной дороге.

— Виктор! Вик! Ты где? — зазвенел в воздухе тонкий женский голос.

— Сисси! Я же велел тебе отдыхать, — отозвался циркач.

— Как я могла отдыхать, если уже стемнело, а ты так и не вернулся? — к ним приблизилась невысокая тонкая фигура.

— Лайга упала в канаву. Я не мог ее оставить, — объяснил ей Вик.

— Вначале Зайдан погиб в пьяной драке, потом Лайга. Надо просить Единого и его служителей простить наши грехи и ниспослать нам свою милость, — назидательным тоном сказала она.

Циркач болезненно поморщился:

— Сисcи, давай поговорим об этом дома. Все обошлось. Этот человек помог мне достать нашу кобылу.

— О, благодарю тебя, — девушка с жаром пожала руку Николаса. — Ты истинный единоверец, не то, что некоторые.

— Спасибо, госпожа, — придушив на корню желание скорчить такое же лицо, как у Виктора, ответил Николас.

— Вик, ты предложил этому славному человеку отужинать с нами?

— Да, конечно. Мы как раз об этом говорили. Я хотел отказаться, но мастер Виктор настоял, и я вынужден был согласиться, — Охотник по-дружески положил руку на плечо циркача, оторопевшего от такой наглости.

Похоже, Николас слишком долго пробыл в Эламе и успел нахватать у жителей пустыни дурных манер.

Циркачи разбили лагерь рядом с остатками разбитой во время осады городской стены. Серые кибитки стояли полукругом возле большого пестрого шатра. Чуть поодаль был разложен костер, вокруг которого собрались цирковые артисты.

— А вот и Вик, — воскликнула полная дама, завидев приближающуюся компанию. — И ничегошеньки с ним не приключилось, чай большой мальчик, может за себя постоять. А коль ему захочется с ночными бабочками развлечься, ты тоже за ним потянешься, а Сисси?

Циркачи дружно засмеялись.

— Фу, какой у вас поганый язык, госпожа Мариза! Кайтесь, а не то Единый вас за это покарает, — с достоинством отбила ее атаку девушка.

— Какая я те госпожа?! — неровный голос выдавал, что женщина была навеселе. — Я Мариза Луар, самая знаменитая куртизанка Империи! Мужчины в очередь вставали, чтобы хотя бы руку мне поцеловать

— Нашли, чем гордиться, — саркастично хмыкнула девушка. — Где же сейчас все ваши воздыхатели, Мариза?

— Там же где и твой Единый! — грубо ответила ей женщина.

Сисси вытаращила глаза и уже хотела кинуться на нее, но Виктор вовремя вклинился между ними. Видимо, ему уже не раз приходилось быть свидетелем их ссор.

— Не обращай на них внимания, — успокаиваясь, сказала девушка Николасу. — Что взять с этих неверных? Они не понимают, как кто-то может быть выше их пошлых забот о хлебе и развлечениях.

Сисси принесла ему тарелку постной похлебки. После месяца скитаний по бесплодной пустыне Николас был рад и этой нехитрой снеди. Охотник окинул оценивающим взглядом собравшуюся вокруг костра труппу. Она состояла всего из шести человек. Сисси села рядом с ним, со скучающим видом глядя на куда-то вдаль. Было видно, что в компании циркачей она чувствовала себя одинокой. Охотник не преминул этим воспользоваться, чтобы завоевать ее расположение.

— Скажи, а какие номера вы показываете? — тихо спросил он с самым заинтересованным видом.

— Маньялай, — девушка указала на высокого смуглого мужчину с большими залысинами, который принес плащ и заботливо накинул Виктору на плечи, — силач, таскает всякие тяжелые вещи, гнет подковы, разбивает руками камни. Зигги, дрессировщик, показывает вместе с ней разные трюки, Николас изучающее глянул на нескладного прыщавого мальчишку-северянина.

— Мариза со своим мужем Гийомом клоуны. Пытаются заставить зрителей смеяться, но мне их кривляния не нравится, — Гийом, одутловатый синеносый пропойца, подлил в кружку своей жене дурно пахнущего напитка и громко рассмеялся над какой-то ее шуткой.

— Виктор — фокусник. Правда, он в последнее время не в духе. Всего пару карточных трюков за представление, — Николас поднял глаза на мрачного владельца цирка. Тот задумчиво глядел на идущую вдоль развалин городской стены дорогу, но ощутив на себе взгляд Охотника, тут же повернулся в его сторону.

— Прости, но мне кажется, что твои друзья мало похожи на добропорядочных единоверцев… Сисси, как получилась, что ты оказалась в такой компании? — сказал он то, что как он чувствовал, она хочет услышать.

— Мои родители умерли во время эпидемии холеры. Я осталась совсем одна без пищи и крова над головой. Тогда цирк Герадер проезжал через мою деревеньку, и Виктор взял меня с собой. Предложил присоединиться к труппе. Терять мне было особенно нечего, поэтому я быстро согласилась и стала танцовщицей на шаре.

— О, ты, наверняка, великолепна.

— Спасибо, — девушка засмущалась от его комплимента. — Но ты меня еще не видел.

— Зато я видел достаточно танцовщиц, чтобы понять, что ты одна из лучших, — Николас продолжал беззастенчиво ее очаровывать.

— Спасибо, — снова повторила она. — Вот только мой партнер канатоходец Зайдан погиб две недели назад и теперь у меня нет номера.

— Так найдите другого канатоходца, — предложил Николас.

— Где мы его найдем? Ведь представление уже завтра, — грустно ответила ему Сисси.

— Да хоть прямо здесь, — пожал плечами Охотник. — Я бы мог заменить вашего канатоходца.

— Но канат будет подвешен в десяти аршинах от земли. Ты уверен, что не испугаешься?

— Я воевал с неверными эламцами при Смирне. Что для меня какой-то канат? — снисходительно улыбаясь, ответил Николас.

— Ну конечно, с эламцами он воевал, — проворчал Виктор, который все это время подслушивал их разговор. — Дезертир д…

— Вик, перестань! Ты ведь сам сетовал, что некому заменить Зайдана. Без твоих фокусов и номера канатоходца представление стало совсем скучным. Зрителей с каждым днем все меньше, — попыталась переубедить его девушка.

— Сисси, он плохо сложен для канатоходства. Взгляни, какой он долговязый, — попытался было переубедить ее хозяин цирка, но девушка смотрела на него с такой мольбой, что он просто не смог ей отказать. — Ладно, посмотрим завтра, на что ты способен. Но если он свернет себе шею, я не стану нести за это ответственность.

Сисси предложила Николасу переночевать в своем вагончике. Охотник с радостью устроился на бревенчатом полу рядом с ее кроватью. Николас уже забыл, когда в последний раз ночевал не под открытым небом. Ночью он несколько раз просыпался от того, что девушка громко кашляла. Николас списал это на обычную простуду и не стал обращать особого внимания. Как только взошло солнце, Виктор постучался в вагончик Сисси.

— Вставай, пойдем смотреть, какой из тебя канатоходец, — сказал он, бесцеремонно пихнув ногой спящего на полу Охотника.

Николас недовольно проворчал что-то себе поднос, но потом все-таки поднялся и пошел вслед за ним. Сисси наспех натянула на себя платье и поспешила к ним присоединиться.

В свете дня Николасу удалось получше разглядеть хозяина цирка. Он был примерно одного с Охотником роста. Непослушные светло-каштановые волосы обрамляли овальное лицо с широкими скулами. В углу карих глаз залегли глубокие морщины, выдававшие усталость и недосып. Поношенный темный костюм наспех залатан на коленях и локтях.

Виктор привел их к площадке с двумя столбами, к которым был привязан длинный канат, и выразительно глянул на Охотника.

— А как же страховка? — вдруг всполошилась Сисси. — Мы ведь всегда натягивали сеть для Зайдана.

— Так то был Зайдан, — возразил ей Виктор. — Ну же, не трать мое время, дезертир.

Хитро улыбнувшись, Николас легко взобрался по вбитым в деревянный столб кольям, расставив руки в стороны, распрямился и, аккуратно переставляя босые ноги по веревке, зашагал вперед.

Хождение по канату не было таким уж непривычным для Николаса делом. Еще в детстве на Авалоре он часто упражнялся в равновесии на бревнах, а после неустанных тренировок тела, меча и духа в Храме Ветров, высота и отсутствие опоры его и вовсе не волновали. Перенося центр тяжести с одной ноги на другую, Николас дошел до середины, пробуя держать равновесие без помощи рук. Ступая по канату, как по земле, дошел до противоположного столба.

Сисси радостно захлопала в ладоши. Виктор внимательно посмотрел на него, потом сам поднялся на столб.

— Умеешь жонглировать? — деловито осведомился циркач и передал ему пять небольших шаров из жесткой кожи.

— Вик, что ты делаешь? Для вечернего представления ему хватит и одного номера, — встревожено спросила девушка.

Виктор промолчал. Николас подбросил парочку шаров в воздух и ловко их поймал.

— Можно попробовать, — быстро согласился он и снова вернулся на середину каната. Удерживать равновесие без движения оказалось куда сложнее. Николас загнал веревку между большими и указательными пальцами и прислушался к собственному сердцебиению, вспоминая наставления учителя Кадзумы, и подкинул вверх три шара. Понадобилось некоторое время, чтобы он приноровился к ним. Виктор нетерпеливо хмыкнул. Тогда Николас добавил четвертый, а потом и пятый шар.

— Хорошо, артистичности в тебе ноль, естественной грации тоже ноль, но на временную замену сойдет, — раскритиковал его выступление циркач. — Сисси, ты сможешь перешить на него костюм Зайдана?

— Конечно-конечно, — с радостью заверила его девушка.

Николас запихнул шары в карманы и пошел обратно. Вдруг он пошатнулся, как будто оступившись, и замахал руками, пытаясь восстановить равновесие. Сисси внизу побледнела от страха. Виктор вздрогнул. Удовлетворившись их реакцией, Николас выровнялся и спокойно дошел до противоположного столба:

— Теперь достаточно артистично? — ехидным тоном поинтересовался он.

— Дурень! — выругался себе под нос хозяин цирка и ушел прочь.

***

— Ты не обращай на Вика внимание. Он сам не свой с того дня, как мы сюда приехали, — успокаивающе сказала Сисси, доставая из сундука ярко-красный костюм канатоходца.

— А зачем вы вообще поехали в осажденный город? Кажется, народу здесь совсем не до увеселений. Да и Защитники Паствы не очень-то жалуют бродячих артистов, — полюбопытствовал Николас, натягивая на себя цирковые трико и рубашку.

— Это Вик так решил. Не знаю почему. А теперь ходит весь мрачнее тучи, из своих номеров оставил лишь два жалких карточных фокуса. В Нормандии он был совсем другим, — девушка заколола булавками трико, которое оказалось сильно велико в талии и начала отметывать края коротких штанин. — А ты действительно долговязый по сравнению с Зайданом. Придется пришить что-то на рукава и трико, чтобы удлинить их.

— Я пойду осмотрюсь, пока ты занята, — сказал Николас, выходя из их вагончика.

— Хорошо, только не долго. Нам еще парный номер готовить, — напомнила она, продевая нитку в иголку.

Не успел Николас сделать и пары шагов от ее вагончика, как почувствовал выброс силы, слабенький, еле уловимый. Как тусклая вспышка света в непроглядном тумане: загорелась и тут же погасла. Охотнику с трудом удалось определить примерное направление. Он подошел к цветастому цирковому шатру и отдернул штору, закрывающую вход. Внутри никого не было. Николас хотел было уйти, но услышал какой-то шум у противоположной стены шатра. Оказалось, что там располагалось своего рода закулисное помещение, отделенное от зрительного зала едва приметными шторами в тон шатра. Николас осторожно заглянул за них.

Посреди полутемной, освещаемой чадящей лампадой, коморки спиной к Николасу стоял Виктор и копался в каком-то длинном прямоугольной ящике, украшенном серебристыми звездочками. Почувствовав на себе чей-то взгляд, фокусник передернул плечами и обернулся.

— А, это ты, дезертир, — вздохнул он с облегчением и снова отвернулся.

— Ты ждал кого-то другого? — спросил Николас, с интересом разглядывая ящик из-за его плеча.

— Кого бы я ни ждал, тебе об этом знать незачем, — проворчал тот, пытаясь скрыть ящик от любопытных глаз канатоходца.

— Это какой-то реквизит для твоих номеров? А можно взглянуть, как он устроен? — продолжал донимать его Николас.

— Нельзя, — раздраженно ответил он. — Настоящие фокусники никогда не выдают секретов своих выступлений. Так что, проваливай отсюда, пока я не выгнал тебя из цирка.

— Ну и ладно, не очень-то и хотелось, — Николаса действительно не столько волновал реквизит фокусника, как он сам.

Охотник пожал плечами и оставил вспыльчивого хозяина цирка в покое.

***

Представление началось с закатом. Зрителей было не очень много, в основном ребятня из близлежащих домов, которая не нашла для себя более интересного занятия на вечер. Сисси объяснила, что это из-за того, что количество захватывающих номеров сильно сократилось после того, как погиб Зайдан.

На подогрев публики вышли Гийом с Маризой, загримированные до неузнаваемости. Они дурачились, кривлялись, топали друг на друга ногами, даже устроили шуточную потасовку. Раздались жидкие аплодисменты. За ними на арену вышел малыш Зигги с тремя белыми кобылами. Стоя на спине у Лайги, он проехал вдоль арены, удерживая двух других лошадей рядом с ней, перекинул поводья в одну руку, а другой поприветствовал публику. Потом отпустил их в свободный полет по арене, а сам легко спрыгнул с кобылы на полном ходу на землю, потом так же легко запрыгнул обратно, сделал ногами ножницы и перевернулся в седле задом наперед. Публика захлопала куда более воодушевленно. Зиги снова помахал рукой своим зрителям и свесился кобыле под брюхо. Потом взобрался обратно и осадил животное. Лайга встала на вертикальную свечу и зашагала по арене на задних ногах. Публика возбужденно засвистела. Тогда кобыла опустилась на все четыре ноги и прошлась великолепным высоким пассажем, затем повернулась в центр арены и пробежала по диаметру галопом, меняя ноги на каждый темп, возле выхода остановилась и, сделав величавый пируэт, развернулась к зрителям. Отвесив публике низкий поклон, дрессировщик с лошадьми с гордым видом удалились, уступая место следующему артисту.

Им оказался сам хозяин цирка. Он вышел в центр арены в черном костюме с высоким цилиндром на голове. Быстро показал несколько карточных фокусов, избитый номер с ленточкой из рукава и в довершение ко всему достал из своего цилиндра белого кролика. Никаких следов ящика видно не было, как и таинственных выбросов силы. Реакция на выступление Виктора была такой же сдержанной, как на выступление клоунов.

Следом за ним под радостный визг детей на арену вышел смуглый силач Маньялай. Он поднял с земли несколько тяжеленных чугунных снарядов, покрутил ими на потеху публике, изогнул пару подков в форме трилистников, расколол руками стопку бетонных кирпичей. Дети радостно засвистели. Он помахал им рукой и те, перепрыгивая через ограждения арены, толкая друг друга, выбежали к нему.

— Ты быть вчера, а ты позавчера, а ты в первый раз, — говорил он, выбирая добровольцев для своего последнего номера.

Ими оказались два маленьких мальчика и похожая на сорванца девочка. Силач подхватил их на руки и начал жонглировать ими, как котятами. Дети визжали от восторга, а после стали неистово требовать продолжения так, что Вику пришлось снова выйти на арену и увести оттуда Маньялая.

Наконец, настал черед Николаса. Красный костюм с нашитыми Сисси черными кружевами неожиданно придал ему такой тяжелый зловещий облик, что девушка сама испугалась сделанного ею костюма. Но перешивать времени уже не было.

Николас вышел под купол цирка. Зрители задирали головы вверх, заинтересованно разглядывая новичка. Вдруг по спине Охотника пробежал холодок. Он обернулся и встретился глазами с человеком в голубом плаще. Николас зажмурился и выдохнул, подавляя в себе все следы эмоций. Стараясь не обращать внимания на направленные на него взгляды, он ступил на канат, грациозно, словно огромный рыжий кот по карнизу, прошел из стороны в сторону, вышел на середину и начал жонглировать. Взгляд Голубого Капюшона буравил его спину, как будто хотел сделать в ней дырку. Прилагая все усилия, чтобы сохранить самообладание, Охотник поклонился публике и спустился вниз. Щеки горели огнем. Он даже не слышал, как зрители хлопали в его честь.

— Ты молодец! — поспешила поздравить его Сисси и неожиданно поцеловала в раскрасневшуюся щеку. — Не переживай, ты был великолепен.

Николас не успел ей ничего ответить, как она умчалась показывать свой номер. Переступая босыми ногами по большому блестящему серебристому шару, она закружилась по арене, словно маленькая фея, легкая, воздушная, неземная. Зрители затаили дыхание от восхищения. Стало понятно, кто был настоящей звездой этого представления. Зал взорвался аплодисментами и свистом.

Все артисты вышли в центр арены на поклон. Голубой Капюшон вместе с еще несколькими мужчинами поднялся с места и направился к ним с букетом огромных белых роз. Николас сделал шаг к спасительным кулисам и столкнулся лбом с фокусником. Пропустив хозяина цирка вперед, Охотник нырнул за ним.

Виктор опустился на колени и выглянул в щель в плотном занавесе. Николас навис над ним, тоже желая удовлетворить свое любопытство.

Голубой Капюшон подошел к Сисси и вручил ей букет. Девушка застенчиво улыбнулась. Мужчина шепнул ей на ухо какой-то комплимент, и она тут же залилась краской.

— Ну, вот почему она решила связаться именно с Защитником Паствы? — тихо простонал Виктор.

Голубой Капюшон оказался молодым человеком лет двадцати с прозрачными водянистыми глазами. Тонкие благородные черты лица, подчеркнутые кудрявыми солнечными волосами, делали его похожим на божественных посланников Единого бога, которых часто изображали на стенах церквей.

— Наверное, она находит его симпатичным, — пожал плечами Николас.

Виктор поднял глаза, как будто впервые замечая его присутствие:

— Что ты тут делаешь?

— То же, что и ты, прячусь, — ответил ему Николас, оборонительно сложив руки на груди.

— Ну и правильно, потому что из тебя никудышный канатоходец, — саркастично заметил Вик.

— Такой же, как из тебя фокусник, — огрызнулся в ответ Николас.

Бросив на Охотника испепеляющий взгляд, Виктор вышел из шатра через черный ход и направился куда-то вверх по дороге. Николас заинтересованно наблюдал за ним.

— Ах, вот ты где! — радостно вскричала Сисси, найдя его за цирковым шатром. — Зачем ты сбежал сразу после представления?

— От всей этой шумихи мне немного не по себе, — ответил Николас, а потом, указав рукой в направлении, куда ушел фокусник, спросил: — Слушай, а что находится в той стороне?

— Пустырь… — пожала плечами девушка. — Ах да, говорят, там еще есть какое-то старое кладбище, но люди стараются обходить его стороной. Раньше это был город чернокнижников. Кто знает, что творится у них на погостах? Но на днях в город прибудут магистры Защитников Паствы. Мой друг Олаф говорит, что среди прочего они собираются очистить то кладбище.

— Олаф — это тот Голубой Капюшон, что подарил тебе цветы? — неосторожно спросил он.

— Не называй его так, — девушка недовольно поджала губы.

— О, прости, походная привычка…Так ты давно его знаешь? — тут же поправился Охотник.

— Две недели. Он приходит на каждое представление и дарит мне цветы. Он очень мил, — девушка тут же расслабилась и просияла.

— Да он в тебя влюблен!

— Может быть, — смущенно ответила Сисси и отвернулась. — Но для меня он просто друг.

— А я тоже твой друг? — игриво поинтересовался Николас, предлагая ей свою руку.

— Конечно, — девушка охотно взяла его под руку, и они вместе зашагали к костру циркачей.

***

Весь следующий день они провели в тренировках. Парный номер оказался куда сложнее сольного, но на этот раз Виктор соблаговолил натянуть страховочную сетку под столбами. Сисси легко двигалась по канату, помогая себе легким изящным зонтиком. Посередине они встречались. Николас подсаживал ее к себе на спину и делал поддержку. Стоя у него на плечах, девушка жонглировала шарами вместе с ним. Потом он снимал и они расходились в противоположные стороны.

Сисси была очень легкой, почти воздушной. Поднять ее на плечи не вызывало совсем никаких трудностей, но близость теплого женского тела, от которой он уже давно отвык, сильно мешала. В такие моменты он обычно закрывал глаза и вспоминал Снежную ведьму, алое пятно, безобразно растекающееся в разные стороны, и болезненно сверкающую сталь проклятого меча. Тогда беспокойные желания мигом выветривались из его головы, позволяя сосредоточиться на поставленной задаче.

К вечеру парный номер был готов. На представление народу пришло значительно больше, чем в прошлый раз. Все-таки именно номера под куполом вызывали у публики самый жгучий интерес.

Глядя на Сисси, Николас впервые пожалел, что действительно не обладает природным артистизмом. От ее необыкновенных чарующих движений нельзя было оторвать глаз. Зал замер в трепетном ожидании, раздался общий восхищенный вздох и долгие громкие аплодисменты.

На это раз их номер оказался последним. Они спустились со столбов на общий поклон. Внизу толпились остальные циркачи. Голубой Капюшон тоже присутствовал в зале. Он уже вставал со своего места и спешил к ним с двумя букетами алых и белых роз. Не дожидаясь, пока Защитник Паствы спустится на арену, Виктор быстро ретировался за кулисы. Николас хотел было снова последовать за ним, но Сисси успела его перехватить.

— Стой, я хочу тебя кое с кем познакомить, — сказал она. Николас сглотнул подступивший к горлу комок.

Защитник Паствы был уже всего в паре шагов от них. Отступать было бесполезно, да и некуда.

— Николас, это Олаф, мой друг и большой ценитель циркового искусства, — кокетливо улыбаясь, представила она своего поклонника.

— Очень рад знакомству, — Олаф подал ему руку и передал букет с алыми цветами.

— Спасибо, — с трудом выдавил из себя Охотник.

— Не стоит так стесняться. Между прочим, ты смотришься гораздо лучше, чем твой предшественник. Я это тебе говорю, как "большой ценитель", — посмеиваясь над прозвищем, которое придумала ему Сисси, сказал Защитник Паствы.

Николас вымученно улыбнулся. Олаф вручил второй букет девушке, украдкой глядя на него. Николас почувствовал, как будто чужие руки оголяют его сознание, пытаясь проникнуть в самую суть. По спине поползли мурашки. Охотник еле сдержался, чтобы не передернуть плечами. Николас сосредоточился на собственном дыхании, очищая голову от всех мыслей, за которые могли вызвать подозрение. Конечно, он всегда мог отбить телепатические атаки силой, но тогда бы он раскрыл себя раньше времени, а ему все еще надо было добраться до библиотеки. Олаф бросил на него озадаченный взгляд. Похоже, ему обычно удавалось узнать гораздо больше о своих собеседниках за одно поверхностное чтение.

— Хотите завтра прогуляться со мной по городу? — неожиданно предложил он.

— Мы с удовольствием, правда, Николас? — с надеждой спросила Сисси.

— Я… не знаю… а как же тренировки? — судорожно пытался отговориться Охотник.

Он уже завидовал успевшему вовремя сбежать Виктору.

— Потренируемся с утра, а после обеда сходим в город. Тем более номера у нас готовы. Ну Николас, пожалуйста, — уговаривала его Сисси.

— Да, Николас, пожалуйста, мы оба тебя просим, — шутя, повторил за ней Защитник Паствы.

— Ладно, — сдался Охотник. В этот момент он понял, что у него просто нет выбора. Слишком подозрительным мог показаться его отказ.

***

Солнце находилось в зените, когда Олаф пришел за ними в лагерь циркачей. Он повел своих друзей через недавно восстановленные городские ворота, главным украшением которых служили посаженные на кол преступники против веры.

Александрия некогда была столицей свободного купечества и наук всего Мидгарда. Здесь пересекались торговые пути, идущие с востока на запада и с севера на юг. Сейчас же повсюду были видны незатянувшиеся раны от недавно прогремевших битв. То тут, то там попадались черные язвы пепелищ. Скалили зубы каменные развалины. На углах улиц стояли справленные наспех виселицы с безвольно болтавшимися на них телами, иссохшими на жарком южном солнце. К центру их было значительно меньше. Улочки сужались, а дома становились многоэтажными и уносились ввысь. Были и широкие площади с развороченными фонтанами и разбитыми статуями древних богов.

Главная площадь города была огорожена с трех сторон. На ней вовсю шла грандиозная стройка.

— Здесь будет зал заседаний Магистрата Защитников Паствы, — пояснил им Олаф. — Рядом — главный восточный Собор Единой Веры, а чуть поодаль там, где раньше был Университет чернокнижников — Академия Защитников Паствы.

— Сюда собираются перенести все правительство Империи? — несказанно удивился Николас. На его взгляд, столица Империи Константинополь имела гораздо более удобное расположение, нежели Александрия. Да и там уже были созданы все условия для правительственных органов.

— Нет, конечно, нет. Просто из-за обострившейся политической обстановки, было принято решение разделить власть Епископатов и Магистратов. Ну, чтобы они вконец не перегрызлись, — прошептал Олаф над самым его ухом, чтобы Сисси не слышала и уже громче добавил: — Священнослужители останутся на старом месте, а мы передвинемся сюда, поближе к границе.

— А не расценит ли Нормандия такое перемещение, как скрытую угрозу? — удивленно переспросил Николас, памятуя о натянутых отношениях между двумя странами.

— Так это и есть скрытая угроза для Нормандии, — рассмеялся ему в ответ Олаф. — А ты умен. Какой, говоришь, у тебя в армии чин был?

— Младшего лейтенанта, правда, я при штабе служил. В основном письмоводительством занимался. Но при осаде Смирны людей не хватало, и в бой отправляли всех подряд, так что… — Николас на ходу старался придумать что-нибудь похожее на правду.

— А, тогда понятно, — кивнул ему Защитник Паствы.

Сисси заметно скучала, слушая их разговоры. В конце концов, она оставила их одних, заметив какое-то красивое платье выставленное возле лавки портного. Николас с Олафом вышли на открытую площадь, посреди которой находилось колоссальное по своим размерам пепелище. Кое-где виднелись остатки кирпичной кладки.

— Что это? — напряженно спросил Николас. Он будто наяву чувствовал, как это место кричало от дикой нестерпимой боли.

— Здесь была Великая Библиотека Александрии, — мрачно ответил Олаф. — Самое большое книгохранилище во всем Мидгарде. Имперцы первым делом сожгли его, когда ворвались в город. Говорят, пламя здесь поднималось до самого неба, несмотря на то, что здание снаружи было полностью из камня сложено… Кощунство. Ведь сколько книг здесь было: древние своды законов, летописи давних времен, описание дальних таинственных земель… Мудрость всего мира, собранная под одной крышей. Дикость, как можно было палить такую сокровищницу?

Охотник с досадой закусил нижнюю губу. И где теперь искать эту таинственную книгу? Он покосился на Олафа. Тот сосредоточенно ковырял носком щель в каменной мостовой.

— Разве ты не должен свято верить в непогрешимость своего Магистрата? — очень осторожно спросил Николас.

— Непогрешимость — слишком громкое слово, — грустно вздохнув, ответил Олаф. — Не пойми меня превратно, я верю в Единого и никогда не преступлю законы Империи, но Защитники Паствы… Они всего лишь люди. А люди не безгрешны. Уж тем более те, в чьих руках сосредоточена власть.

— Но ты ведь тоже один из них, — удивленно заметил Николас.

Олаф пристально посмотрел на него. Николас снова почувствовал вторжение и на этот раз с легкостью показал Защитнику то, что тот жаждал увидеть. Лицо Олафа тут же смягчилось и он продолжил:

— Заешь, кто становится Защитником Паствы?

Охотник отрицательно покачал головой, хотя прекрасно знал ответ.

— Телепаты, люди, которые могут читать мысли других. Такие же колдуны, как и те, против которых мы ведем священную войну. Вся наша верность народу Империи — сплошной обман и лицемерие. Мы служим только своей корысти. Захватываем все новые и новые земли. Обращаем неверных. Крадем детей из родительских домов… Знаешь, я родился далеко за пределами Империи в маленьком лапландском городке Виборге в семье бедных фермеров. Там все было совсем по-другому. Епископаты не властвовали над свободными городами, богатые родители не лезли из кожи вон, чтобы отправить свое ненаглядное чадо в Академию… Мне просто не повезло, я родился с "истинным" даром. Поэтому меня без труда обнаружил отряд "Собирателей". Они-то и увезли меня из родительского дома в Константинополь.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? Ты ведь меня почти не знаешь, — перебил его Николас. Непрошеная откровенность Защитника вызывала в Охотнике непривычное чувство вины.

— Сам не знаю, — горько усмехнулся Олаф. — В Академии у меня никогда не было друзей, тех, с кем бы я мог вот так просто разговаривать. Практически все с моего курса были из богатых имперских семей. Меня доводило до бешенства их высокомерие. Их способности в десятки раз меньше моих и все равно они были выше и достойнее, потому что родились на "благословенной" земле. А те, кого я встречал за пределами стен Академии, сторонились меня из-за этой формы.

— А как же Сисси? — продолжал недоумевать Охотник.

— Сисси? Да ты что! Она слишком наивная… А ты другой… Ты не похож на тех, кого я встречал раньше. Мне кажется, что ты меня понимаешь. Что в глубине души тоже томишься от одиночества и тоски, — Олаф выжидательно посмотрел на него. От продолжения неловкого разговора его спасла Сисси.

— Эй, что за мрачный вид? — весело спросила она, предлагая им угоститься еще теплыми жареными каштанами, а потом, глядя на огромное пепелище, добавила: — Какое убожество, пойдем скорее из этого ужасного места.

Они зашагали прочь, не замечая, как цепкий взгляд не по-человечески ярких глаз провожал их до самого выхода с площади. Вскоре пришло время возвращаться — вечером им предстояло давать очередное представление.

***

Как только стихли последние аплодисменты, Виктор снова выбрался из шатра через черный ход и, ловко вспрыгнув на неоседланную Лайгу, помчался вверх по дороге. На этот раз Николас решил за ним проследить. Уж слишком подозрительны были все эти ночные вылазки хозяина цирка. Обвязав копыта Серого тряпками, чтобы приглушить шаги, он поскакал вслед за Виктором. Дорога петляла между полуразрушенной городской стеной и курганами, возведенными над братскими могилами тех, кто пал в битве за город.

За очередным поворотом показалась внушительных размеров каменная арка. Привязанная к соседнему дереву Лайга тревожно прядала ушами в сторону дороги. Николас спешился и оставил Серого возле нее, а сам крадучись двинулся дальше. Кладбищенская дорога была узкой. Приходилось все время шарить в темноте ногами, чтобы не упасть, споткнувшись о какую-нибудь неровность. Покрытые мхом и мелкими трещинами камни, изрезанные древними письменами, были похожи друг на друга, как близнецы-братья. Безмолвие могил не нарушал ни один звук. Лишь вдалеке виднелся тусклый огонек факела. Николас беззвучно приблизился к нему и замер, разглядывая сгорбленную фигуру Виктор, склонившегося над стоявшей чуть поодаль от остальных могилой. Почувствовав на себе его взгляд, циркач, не оборачиваясь, спросил:

— Ну что, узнал страшную тайну хозяина цирка Герадер? Побежишь сейчас пересказывать ее своему дружку в голубом плаще?

— Нет… — еле слышно ответил Николас, показавшись на свет факела. — Твои родители?

— Да, — тихо вздохнул Вик.

— Везет, ты хотя бы можешь положить цветы на их могилу, — Охотник засунул руки в карманы, разглядывая рунопись на сером камне.

"Здесь покоится Сайлус Герадер, герой трех войн за веру, последний глава Стражей западного Элама".

— Это ненадолго. Эти изверги собираются "очистить" кладбище. Именно поэтому я так спешил здесь оказаться. Я должен был… успеть проститься, — неожиданно осипшим голосом ответил циркач и отвернулся.

— Простился? Не приходи сюда больше. Это слишком опасно, — бросил ему на прощание Николас. — И уезжай из Александрии. Теперь это не место для таких, как… ты.

Виктор бросил на него удивленный взгляд, силясь понять скрытое значение слов Авалорца. Но потом лишь молча пожал плечами и снова погрузился в созерцание каменного надгробия.

***

Когда Николас вернулся, в лагере циркачей уже погасли огни. Было тихо и безлюдно, но не успел он слезть с лошади, как его окликнул чей-то тихий голос:

— Господин Страж идти с Маньялай.

— Что? — удивленно переспросил Николас. Из темноты к нему вышел силач.

— Господин Страж идти с Маньялай. Шелезгал призывать, — повторил он свою тарабарщину.

— Куда идти-то? — сделал слабую попытку разобраться в его речи Николас.

— Идти с Маньялай, — упрямо настаивал на своем силач.

Охотник тяжело вздохнул и побрел за чудным циркачом. Ночка предвещала быть долгой. Они вошли в город чрез дыру в стене, оставленную осадными машинами, быстро проследовали по узким улочкам в центр города и вышли на ту самую площадь, по которой он гулял днем. Ночью исполинское пепелище сливалось с булыжником мостовой, но запах гари не могла скрыть даже милосердная тьма. Они свернули в какой-то узкий переулок и уперлись в кирпичную стенку.

— Ну и что дальше? — нетерпеливо спросил Николас.

— Ждать, — коротко ответил ему Маньялай.

Неожиданно в земле появились трещины по периметру квадрата площадью в аршин. Поднялась крышка замаскированного под мостовую люка и из него показалась высокая долговязая фигура.

— Маньялай привести Шелезгал Страж. Маньялай уходить, — сказал силач, учтиво поклонился, и направился прочь из тупика.

Николас оценивающе смотрел на представшего перед ним незнакомца. Он был высок, на голову выше Маньялая, который сам был едва ли ниже трех аршин ростом. Смуглая кожа туго обтягивала вытянутую абсолютно лысую голову и собиралась глубокими складками на лбу, в уголках глаз и за аккуратными клиновидными ушами. Но больше всего Охотника поразили глаза незнакомца: глубоко посаженные, невероятно яркие, цвета яного весеннего неба. Эти глаза не принадлежали человеческому миру.

— Ты пришел за книгой? Следуй за мной, — странным, без единой нотки выражения голосом сказал незнакомец.

Николас мгновение помедлил, прислушиваясь к своему чутью, но оно многозначительно молчало. Тангрум тоже, как на зло, перестал разговаривать с ним с момента, как он подошел к городу на расстояние дневного перехода.

— Страж, я ждал тебя триста лет, прошу, не продлевай долее моих мучений, — заметив его раздумья, взмолился незнакомец.

Николас рассудил, что лучше последовать за ним, чем оказаться замеченным в компании нелюдя ночным патрулем Защитников Паствы, и нырнул в катакомбы, затворяя за собой потайной люк. Вниз вела крутая винтовая лестница. Незнакомец зажег факел и пошел вперед, освещая путь перед собой. Охотник почувствовал, как у него заложило уши — видимо, они спустились достаточно глубоко под землю.

— Шелезгал? Тебя ведь зовут Шелезгал? — позвал нелюдя Николас, когда они зашагали по узкой темной галерее.. — Куда мы идем?

— В главное хранилище Великой Библиотеки, — коротко ответил ему незнакомец.

— Разве оно не сгорело? — удивился Охотник.

— Нет, сгорело лишь парадное здание на поверхности. Настоящая библиотека всегда находилась здесь, под землей, подальше от любопытных глаз. Разве можно показывать кому попало такое сокровище? — с этими словами библиотекарь толкнул неожиданно появившуюся впереди него дверь.

Николас вошел в полутемную залу. Она была огромной. Из-за длинных деревянных стеллажей с книгами, с трудом проглядывались каменные стены, вдоль которых тускло горели факелы.

— Чего ты ждешь? — спросил Николас, не в силах понять, что происходит.

— Жду, когда ты найдешь книгу, — безразлично пожал плечами Шелезгал.

— Здесь тысячи книг, как я ее найду? — запротестовал Охотник.

— Это не моя проблема. Ты должен найти книгу.

— Я если я ее не найду?

— Значит, умрешь здесь с голоду, как сотня твоих предшественников, — добродушно сказал библиотекарь.

— И ты меня ни за что не выпустишь? — безнадежно спросил Охотник.

— Ни за какие сокровища мира, — Шелезгал встал, затворяя за собой дверь.

"Почему я всегда попадаю в такие ситуации?" — отрешенно подумал про себя Николас и прошелся вдоль стеллажей.

Первая зала оказалась не единственной. За ней следовала еще одна, с обитыми шелками стенами и шкафами из дорогого красного дерева. Николас подивился на небывалую роскошь. За деньги, потраченные на создание этих грандиозных помещений, можно было нанять хорошую армию и отбить Александрию, да что там Александрию, весь Мидгард можно было освободить от ига Единоверцев. Он прошел в третюю залу. Вдоль стен в бесконечную даль уходили стеллажи из червонного золота. Его блеск в свете тысяч и тысяч свечей больно бил по глазам, как будто грозя случайному посетителю за то, что он посмел нарушить покой этих чертогов своим низменным взором. На полках ровными рядами лежали мириады свитков. Николас прошелся вдоль одного из стеллажей и вдруг замер. Он почувствовал непреодолимое желание развернуть свиток, хотя бы одним глазом глянуть на то, что в нем записано. В конце концов, никто не говорил ему, что он не должен ничего трогать.

Николас занес руку над свитками и почувствовал легкое тепло, исходившее от одного из них. Он как будто сам просился взять себя в руки и развернуть. Николас осторожно достал его с полки. В нем не было текста, только картинки, в которых он с ужасом узнал сценки из собственной жизни. На первой была изображена рыжеволосая женщина, вырывающая младенца из цепких костлявых рук мар, на следующих — охота на златорогого оленя, прощание с отцом, битва с Ловцом желаний, встреча с мертвым богом, гибель Юки…

Сердце пропустило удар, а потом бешено заколотилось, грозя выскочить из груди. Набравшись мужества, Николас заглянул чуть дальше. На картинке он извлекал книгу из-под свитков на золотой полке. Он уже начал отворачивать следующую картинку, но вдруг четко осознал, что не желает этого видеть, быстро смотал свиток и положил обратно. Затем провел рукой по полке и достал оттуда увесистую книгу с серебряной руной перт на черной кожаной обложке. Он взял ее подмышку и зашагал прочь, стараясь не оборачиваться, чтобы не поддаться искушению открыть свиток еще раз.

Шелезгал неподвижно стоял на том же месте, где оставил его Николас. Увидев в руках Охотника заветную книгу, яркие глаза нелюдя лихорадочно заблестели.

— Ты нашел ее! Хвала богам, теперь я наконец-то смогу уйти, — ликующе вскричал он.

— Погоди уходить, лучше объясни, что здесь написано, — Николас открыл книгу и указал на таинственные письмена. — Это не буквица, и не рунопись. Я никогда прежде таких знаков не видел.

— Это древний язык богов. Я его не знаю. Я простой библиотекарь. Уж если кому и суждено разгадать тайну этой книги, то только тебе. Я ведь и сам пытался найти ее все эти триста лет, а ты сделал этого всего за час.

Николас раздосадовано поджал губы и направился к винтовой лестнице. На пороге он обернулся, желая попрощаться со странным библиотекарем, но на месте, где он только что стоял, осталась лишь кучка праха. Охотник удивленно пожал плечами и покинул таинственное книгохранилище.

***

Николас вернулся в лагерь на рассвете. Он вошел в вагончик Сисси и от усталости рухнул на расстеленный на полу матрац не раздеваясь. Но стоило ему только закрыть глаза, как раздался громкий грудной кашель. Николас перевернулся лицом к девушке.

— Эй, все в порядке? — обеспокоенно спросил он.

— Да, — соврала она и тут все ее тело содрогнулось от сильнейшего приступа.

Девушка прикрыла рот руками. Николас приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на нее. С тонких белых пальцев падали багровые капли крови.

Охотник кинулся к вагончику Виктора.

— Вставай, Сисси плохо! — закричал он, отвешивая грубую ткань тента, закрывавшую вход.

Виктор, который тоже, по всей видимости, еще не ложился, схватил с тумбы флакон с какой-то прозрачной жидкостью и, не задавая лишних вопросов, поспешил к кибитке Сисси. Приступ только усиливался. Девушка задыхалась. Виктор открыл свой флакон и подсунул его девушке под нос. Она сделала несколько глубоких вдохов и кашель начал отступать. Вик накапал снадобья в стакан с водой и поднес его ко рту девушки.

— Убери, я не стану пить это колдовское зелье, — сказала Сисси слабым голосом и упрямо отвернулась.

Виктор молча поставил стакан на тумбу рядом с кроватью и вышел на улицу. Он сел на мокрую от росы траву, обняв колени. Николас опустился рядом с ним и спросил:

— Что с ней?

— Эта сухота. Ею часто болеют дети из бедных семей Нормандии. Вначале появляется сильный непроходящий кашель, человек теряет вес, а потом начинает харкать кровью.

— Но ведь можно что-то сделать. У меня есть друг целитель. Я думаю, он бы нашел лекарство… — возбужденно начал говорить Николас, но циркач посмотрел на него с такой безнадежностью, что тот осекся на полуслове.

— Это бесполезно. Думаешь, я не предлагал ей помощь целителей? Она даже мое лекарство отказывается принимать. Считает, что единственное ее спасение в молитве своему богу, — Вик с досадой сплюнул. — Дура, никакие боги, ни наши, ни их, не способны подарить человеку жизнь, тем более когда он сам вот так отказывается от помощи…

Он замолчал и капнул себе на язык жидкости из флакона, а потом передал его Охотнику.

— Зачем?

— На всякий случай. Выпей, сухота — болезнь заразная.

Николас глотнул и поморщился:

— Гадость! Прямо как одно из Эглаборговых зелий.

Циркач криво усмехнулся и побрел к своему вагончику. Николас вернулся к Сисси и лег спать.

***

Николас проспал до самого вечера. Перекусив оставшейся с обеда кашей, украдкой собрал седельные сумки. Вик безрезультатно пытался уговорить Сисси остаться в постели, пока ей нездоровится, но та упрямо натянула на себя костюм и отправилась ждать своего номера. Представление прошло для Николаса, как в тумане. Телом он все еще находился здесь, на цирковой арене, а вот мысли были уже далеко, на границе Нормандии. Из задумчивости его вывел звонкий голос Олафа.

— Ну, так как? — Защитник Паствы выжидательно глядел на Охотника.

— А? — обескуражено переспросил Николас, пропустивший все его слова мимо ушей.

— Николас, что с тобой? — встревожено сказала Сисси. — Это из-за того, что было утром? Не стоит так переживать. Теперь все в порядке.

Теперь циркачка производила обманчивое впечатление полной сил девушки. Только фиолетовые круги под глазами напоминали о недавнем приступе.

— Олаф хочет нам что-то показать, — продолжила она, ободряюще дотрагиваясь до его руки.

Николас почувствовал себя немного сконфуженно, так как сейчас его волновало что-то совсем иное, чем Сисси и ее проблемы.

— Это будет нечто особенное. Такой случай вряд ли еще представится. Идем, — лукаво ухмыляясь, сказал Защитник.

Николас кисло улыбнулся и кивнул. Его отказ они бы вряд ли приняли, да и не хотелось расстраивать Сисси напоследок. Когда они выходили из шатра, Николас краем глаза заметил несущуюся во весь опор лошадь по дороге на кладбище.

— Вот, дурак, — с досадой сплюнул он.

— Что? — удивленно переспросил Олаф.

— Ничего, не обращай внимания, — махнул рукой Николас.

Они снова зашагали по знакомой дороге к центральной площади, но, не доходя до нее, свернули в какой-то темный узкий закоулок, прошли несколько поворотов и остановились у еле заметной щели между двумя высокими зданиями.

— Все, пришли, только тихо, — предупредительно вскинул руку Олаф.

Они втроем заглянули в щель. Перед их взором предстала небольшая площадка с трибунами. На них сидели семь человек в голубых плащах с золотой оторочкой на капюшонах: пятеро мужчин и две женщины. Собравшиеся молча смотрели куда-то в дальний от наблюдавшей за ними компании угол.

— Кто это? — спросила Сисси у Олафа.

— Магистры Защитников Паствы семи стран. Их не так часто можно встретить без вооруженной до зубов охраны. Здесь у них какое-то тайное собрание. Без посторонних лиц, — тихим шепотом объяснил он.

Николас передернул плечами и спросил несколько резче, чем хотел:

— Зачем ты нас сюда притащил?

— Я случайно подслушал их разговор сегодня на стройке и нашел этот лаз. Мне просто хотелось с кем-нибудь поделиться, а вы мои единственные друзья, — испугавшись резкого тона, начал оправдываться Олаф.

— Николас, перестань быть такой букой. Это ведь такая честь, увидеть Магистров семи стран, — упрекнула его девушка, полными восхищения глазами глядя на представителей духовной власти.

Их разговор прервало появление восьмого Защитника Паствы. В отличие от остальных, его плащ был абсолютно белый, без единого украшения. Присутствующие встали. Он откинул капюшон и явил свету немолодое морщинистое лицо. Его глаза, одни прозрачно-голубой, другой — темно-зеленый, скользнули по щели, через которую за собранием подглядывало три пары любопытных глаз. Николас напрягся. Он уже видел подобные глаза у ведьмы Ялинки в самом начале своего пути. Их нельзя было ни с чем спутать. Но почему здесь?

— Вот удача! — радостно воскликнул Олаф. — Должно быть это Верховный Магистр. Его никогда прежде не видели на людях.

Меж тем остальные Защитники тоже поднялись и сняли свои капюшоны. У каждого из них, были точно такие же разноцветные глаза.

— А почему у них такие странные глаза? — Николас был благодарен, что это вопрос озвучила Сисси, а не он.

— Сложно сказать. Говорят, прежде чем стать Магистрами, они проходят какой-то очистительный ритуал, после которого меняется цвет глаз, — пожал плечами тот.

Николас, затаив дыхание, наблюдал за происходящим.

— Можете сесть, — объявил Верховный Магистр и семеро человек опустились обратно на скамейки. — Вы догадываетесь, по какому поводу я вас здесь собрал?

Присутствующие отрицательно покачали головами.

— Библиотека… Весь смысл захвата этого города состоял в том, чтобы уничтожить библиотеку, — раздраженно сообщил он.

— Но мы собственноручно ее сожгли, как только город пал, — с опаской, возразил ему один из Магистров.

— Вы сожгли здание. Но основной архив библиотеки находится под землей.

— Неужели нам надо взрывать весь город, чтобы уничтожить какую-то несчастную библиотеку?

— По-видимому, вы не понимаете всей серьезности ситуации. Эта библиотека — древнейшая постройка во всем Мидгарде. Знания, которые она хранит, несут смертельную опасность нашему режиму. Если вы не можете найти в нее вход, то придется уничтожить, как вы выразились, весь город.

— Но он так удобно расположен. Мы бы не хотели его потерять… — попытался урезонить его один из Магистров

— Лой, вам напомнить о вашем провале в Нормандии?

— Нет, — Лой тут же опустил голову и вжал голову в плечи.

— Хорошо. Идем дальше. Что у нас с Авалором?

— Все хорошо, — робко ответил один из собравшихся. — Никаких беспорядков.

— Вы нашли последнего Комри?

Николас вздрогнул и сильней прижался к щели в стене.

— Мы думаем, что он умер.

— Вы видели его тело?

— Нет, но…

— Что но? Вы должны были убить их всех еще два года назад, когда мы вскрыли королевский архив.

— По всей видимости, их кто-то предупредил, и они успели отправить мальчишку на Охоту, — осторожно сделал предположение один из Магистров.

— Вы бы их видели, этих Комри. Сила их рода давно угасла. Я не уверен, что даже если этот мальчик жив, то сможет хоть что-нибудь нам противопоставить, — подхватил второй Магистр.

Лицо Охотника стало землистого цвета. На лбу выступили капли пота.

— Да, пусть даже он попадет к этим бунтовщикам из Нормандии — их сопротивление от этого ничего не получит. Мы раздавим их, как клопов, — помог своему товарищу третий Магистр.

— Похоже, вы не совсем забыли, что вот-вот наступит Час Возрождения. И я не хочу, чтобы существовала хотя бы малейшая вероятность того, что род Комри не прервется к этому моменту…

— Интересно, чем так опасны эти Комри? — тихо спросила Сисси.

— Ходили слухи, что они были то ли предводителями сопротивления на Авалоре, то ли плели заговор против епископата, — пожал плечами Олаф. — Николас, ты ведь, кажется, оттуда. Ты должен был что-то про них слышать.

Охотник, ничего не отвечая, приникнул к щели, не смея оторвать взгляд от Верховного Магистра.

— Эй, брат, что с тобой? — спросил Защитник, впервые замечая странное возбуждение своего товарища.

Олаф потянулся за рукой Николаса, но как только они соприкоснулись, по телу Охотника пробежала сильная судорога.

"Что ты творишь?" — раздался в его голове голос разгневанный голос мертвого бога. — "Скорее беги отсюда".

Он резко дернулся и вырвал свою руку у Защитника.

— Вы уже отправили отряд на зачистку Александрийского кладбища? — донесся до него обрывок фразы Верховного Магистра.

— О, да, конечно, как раз перед вашим приходом я подписала приказ, — подтвердил высокий женский голос.

— Николас, что случилось? — встревожено спросила Сисси.

— Мне нужно вернуться в цирк, — коротко бросил он и, не оборачиваясь, побежал прочь.

Сисси открыла рот от удивления, потом перевела взгляд на Олафа. Тот с совершенно безумным взглядом прижимал к щеке руку и задумчиво одними губами бормотал "брат", как бы пробуя это слово на вкус.

***

Добежав до коновязи, Николас наспех собрал коня в дорогу, но не успел он сесть в седло, как дорогу заступил Маньялай.

— Что происходить? — встревожено спросил он, глядя на разгоряченного бегом Охотника. — Где быть хозяин? Маньялай беспокоиться.

Николас бросил на него оценивающий взгляд:

— Хочешь помочь хозяину, живей за мной!

Николас выслал коня вперед. Он обнаружил Лайгу в том же месте, что и вчера. Николас выхватил притороченный к седлу меч и рубанул по веревке, которой была привязана лошадь, и та побежала вслед за Серым, слишком напуганная, чтобы оставаться одна. Они пронеслись по кладбищенской дороге к видневшимся вдалеке огням. Защитники плотным кольцом окружили Виктора. Тот стоял неподвижно, скованный телепатическими путами. Николас мешкал, решая, как ему вытащить фокусника из окружения и не попасться самому. Но вдруг в ряды Защитников врезался неведомо откуда возникший Маньялай. Он с криком бросился на обидчиков своего "хозяина". Их телепатические атаки оказались абсолютно бесполезны. Воспользовавшись воцарившейся шумихой, Николас направил лошадей на Защитников, одновременно нанося удар с помощью телекинеза. Строй Голубых Капюшонов развалился, как карточный домик. Те, кто избежал сокрушительных ударов силача и лошадиных копыт, корчились на земле от того, что атака Николаса резко оборвала их "связь" с жертвой. Виктор схватил за повод проносившуюся мимо Лайгу и запрыгнул в седло.

— Бегите! — громогласно крикнул он.

Все кладбище озарила яркая слепящая вспышка. Лошади, одна за другой, перескочили через ограду и помчались по широкой наезженной дороге. Через несколько верст бешеной скачки показалась приграничная развилка. Одна дорога уходила на север в Веломовию, а вторая — на запад в Нормандию. Всадники натянули поводья, переводя дух. Силач каким-то невероятным образом умудрился догнать их всего через пару минут пешком и шагал рядом.

— Странно, что они не отправились за нами в погоню, — заметил Николас, настороженно оборачиваясь на пустынную ночную дорогу.

— Ну, скажем, так, им показалось, что мы поскакали в другую сторону, — лукаво ухмыляясь, ответил ему Виктор, и немного помолчав, добавил: — Спасибо, что выручил. Жаль, теперь ты не сможешь вернуться в Александрию.

— Ничего страшного, — ответил Николас. — Я все равно уже получил то, зачем приехал. Но ведь ты тоже не сможешь вернуться к своему цирку.

— Не смогу, ты прав, но так, я думаю, оно и к лучшему. Этот цирк и забота о его артистах начали меня тяготить в последнее время. Я хочу вернуться на родину и начать все с чистого листа. Маньялай, ты ведь пойдешь со мной в Веломовию?

— Маньялай пойти с хозяин хоть на край света, — с гордым видом ответил ему силач.

— Ну, вот и решено, едем в Веломовию. Прощай! — махнул он рукой напоследок и скрылся за поворотом.

Николас спешился, взял взмыленного мерина под уздцы и зашагал по дороге на запад.