Театр живых скульптур

В воскресенье бабушка повезла Коляду и Купалу на Крещатик.

По выходным дням главная улица столицы превращалась в пешеходную зону, и на проезжей части вместо машин гуляли люди.

То тут, то там бродячие артисты, танцоры и музыканты собирали вокруг себя прохожих. В одном круге танцевали брейк-данс, в другом — играли на гитарах, в третьем — ходили на ходулях…

Всё, как всегда. Но сегодня ожидалось нечто неожиданное. Сегодня должен был давать представление Театр живых скульптур.

И вот впереди зазвучала громкая музыка, раздался смех и аплодисменты. Коляда и Купала с бабушкой поспешили туда, где сплошной стеной толпился народ.

— Добро пожаловать в сказку! — голосил кто-то радостно в микрофон, — мы поможем вам поверить в неё.

Еле протиснувшись сквозь толпу, бабушка с внуками увидели на сцене двух белых ангелов. Вернее, две гипсовые скульптуры с огромными, сложенными за спиной, крыльями. И каждая в руке держала белую корзинку.

Затем на сцену вышли два толстяка с гроздями надувных шаров. Разноцветные шары так и рвались в небо. Едва толстяки прикрепили их к статуям, как те тут же поднялись в воздух.

Гипсовые скульптуры с надувными шариками поплыли над Крещатиком. Все дружно зааплодировали. Но это было ещё не всё.

Белые ангелы вдруг ожили. Они расправили крылья и стали разбрасывать над толпой конфетти.

— Они ведь живые! — воскликнул Коляда.

Возглас этот сильно позабавил публику. Все засмеялись. Но тут у одного из ангелов вдруг вырвался шар.

Толпа ахнула. Тут же воздушный шар улетел и у другого ангела. А затем шары один за другим стали уноситься вверх у обоих.

— Они же сейчас упадут! — истошно закричал Коляда, и люди испуганно бросились в разные стороны.

Но ангелы плавно опустились на опустевший асфальт и застыли, выпустив из рук последние шары.

Тут же на тележках вывезли и бережно установили на постаменты ещё с десяток статуй. Это были беломраморные парковые скульптуры античных богов и богинь.

Кроме этого появились также несколько славянских идолов: грозный Перун с молнией в руке, матушка Лада со снопом пшеницы и бравый молодец Ярила.

Поначалу многие смотрели на них с опаской, боясь подойти к ним поближе и проверить: живые эти статуи или нет.

Но вскоре зрители осмелели. Одни стали фотографироваться на их фоне, другие начали даже трогать их.

Самыми непосредственными оказались дети. Они любыми способами пытались проверить статуи на живость. Девочки щипали их и щекотали, а мальчики дёргали за уши, за нос и даже пытались стащить с их рук белые перчатки.

Статуи терпели и изо всех сил пытались доказать детям, что они — настоящие статуи. Дети же, прежде всего, хотели убедиться в том, что они — живые.

Взрослые в свою очередь предлагали симпатичным скульптурам познакомиться, спрашивали у них номера телефонов и упрямо настаивали, чтобы те заговорили.

Как только интерес к ним стал угасать, на Крещатик вывезли другие фигуры: серебристых роботов, ярких кукол и пёстрых клоунов.

По обе стороны улицы перед входом в дорогие магазины были выставлены живые манекены. Они ничем не отличались от тех, что стояли в витринах, и это сбивало покупателей с толку. Когда кто-то из них заходил в магазин, манекены кланялись ему и пугали до такой степени, что покупатель даже спотыкался.

— Ой, а я думал, это манекен! — оправдывался он перед прохожими.

Коляда и Купала остановились перед бронзовым шутом с металлической кружкой в руке. На плечах у него сидело два голубя. Иногда один из них перебирался шуту на голову.

Коляда обошёл вокруг клоуна и начал строить ему смешные рожи, провоцируя вызвать у того хоть какую-то ответную реакцию. Но всё напрасно, ни малейшего движения.

Одна девушка, проходившая мимо, бросила в кружку монетку. Неожиданно шут ожил и поклонился ей. Девушка отпрянула и воскликнула от изумления: «Так он что — живой?» Но шут опять застыл, как памятник.

Прорвав очередное кольцо зрителей, Коляда и Купала увидели на небольшом пьедестале ещё одного клоуна, который держал в руках разноцветные мячики.

Рядом стоял магнитофон, из которого звучала веселая музыка, и лежала коробка, в которой валялись монетки.

Клоун застыл в неудобной позе, не успев завершить движение. Зрители смотрели с интересом: сколько так можно простоять на одной ноге, и что будет дальше?

Удивительно, но даже стоя неподвижно, как памятник, он удерживал внимание публики. Никто не расходился. Какая-то магия была в этой застывшей фигуре.

— Брось ему монетку, — предложила бабушка Купале и дала ей пять копеек.

Купала, не раздумывая, бросила в коробку монетку, и клоун тут же начал жонглировать мячиками. Но, увидев мелочь, он с пренебрежением прекратил движение.

Тут же подбежала ещё одна девочка и бросила две монетки. Клоун два раза подбросил мячики вверх и вновь замер.

— Я тоже хочу, — сказал Коляда.

Бабушка дала ему целую горсть мелочи. Коляда подбежал к клоуну и бросил монетки в коробку. Клоун тут же начал весело жонглировать и больше минуты подкидывал вверх разноцветные мячики.

В это время на Крещатик выскочили ещё более подвижные фигуры. Они выскочили, словно из преисподней: чёрная смерть с косой, чёрт, леший, человек-колючка и прочая нечисть.

Они почти не стояли на месте. Это были агрессивные статуи, которые гонялись за прохожими.

Толпа тут же разделилась на зрителей и на тех невинных прохожих, которые куда-то спешили и ни о чём не подозревали.

Человек-колючка шёл вслед за пузатым дядечкой, но когда тот оборачивался, колючка мгновенно застывала в той позе, в какой её застали. Так продолжалось до тех пор, пока дядечка не терял терпение и не показывал колючке кулак.

На углу Крещатика и Прорезной стояла смерть с косой. Накрытая чёрным балахоном, она стояла неподвижно, как скорпион, высматривающий свою жертву.

Когда бабушка Веда, ничего не подозревая, проходила мимо, чёрная фигура неожиданно замахнулась на неё косой, чем напугала её до смерти.

— Так же можно инфаркт получить! — схватилась бабушка за сердце. — Пойдём скорей отсюда.

Она взяла внуков за руки и повела их в сторону площади Независимости.

 

Как Коляда и Купала сделали сказку былью

На площади бабушка Веда, прежде всего, повела внуков к бронзовой скульптуре козака Мамая и его доблестного коня.

Эта скульптура пользовалась у всех детей огромной популярностью. Она привлекала их тем, что на неё можно было залезть. Детвора так часто взбиралась на плечи Мамая и на спину его коня, что отполировала их до блеска.

— Я тоже хочу покататься на лошадке, — попросил Коляда.

— Покатайся, — разрешила бабушка.

Она помогла внуку взобраться на спину коня, и Коляда тут же ударил пятками по брюху:

— Но, поехала!

Но лошадка никуда не поехала. Купала тем временем уселась на плечи козаку и схватила его за чуб.

— Бабушка, брось монетку, — попросил Коляда.

— Зачем? — удивилась бабушка.

— А вдруг эта лошадка оживёт, как те статуи…

— Не оживёт, — усмехнулась бабушка.

— А вдруг, — озорно улыбнулся он.

Бабушка Веда открыла кошелёк и бросила монетку под ноги коню. Но ничего не произошло. Конь как стоял, так и продолжал стоять, не шелохнувшись.

— Вот видишь, — сказала бабушка, — это тебе не театр живых скульптур. Это обычный памятник… Слезай! И ты, Купала, слезай! Хватит уже!

— Я ещё посижу, — упрямо ответил Коляда.

— И я ещё посижу! — так же упрямо ответила Купала.

В это время к скульптуре подошла группа туристов, и гид стал им рассказывать:

— Сидит козак, на бандуре играет. Всё, что задумает — всё его. Козак Мамай — фигура необычная. Он и воин, и мудрец, и кобзарь. Песни его летят к солнцу, к небу, и тем самым он словно разговаривает с высшими силами.

Коляда посмотрел на солнце и вдруг вспомнил те слова заветные, о которых рассказывала бабушка. Обратил он ладошки к солнцу и сказал:

«Солнце, дай боже! Дай на минутку мне коня живого, а себе возьми бронзового».

Одна туристка в это время снимала скульптуру на мобильный телефон. На дисплее было видно морду бронзового коня, которая вдруг ожила и ушла в сторону. Но сама девушка, к сожалению, этого не видела.

Когда статуи оживают, все люди вокруг замирают.

Все и замерли вместе с бабушкой. Все — кроме Коляды и Купалы.

Купала даже рот открыла от изумления и заморгала глазами: её брат проехал мимо неё на живом коне! Конь поцокал копытами по каменным плитам и сразу же направился к фонтану, чтобы попить водички.

— Ты видишь? — радостно кричал сестре Коляда, — ты видишь? Он живой. Вот это да! Живой!

— Ничего себе! — воскликнула Купала, — они тут даже памятники заменили живыми скульптурами!

И она вслед за братом произнесла заветные слова:

«Солнце, дай боже! Дай на минутку мне Мамая живого, а себе возьми бронзового!»

Чуб Мамая неожиданно вздрогнул, глаза приоткрылись, оживший козак повёл плечами, привычно тронул руками бандуру и грустно затянул:

«Ой, як важко мені, важко…»

Вдруг он опомнился, ощутив на плечах Купалу, и отставил бандуру в сторону.

— Миттю злізай з мене! — грозно приказал он. — Як ви мені вже набридли! Що за діти такі неслухняні!

Купала тут же испуганно слезла с Мамая. Козак, тем временем, взял в руки флягу, потряс её, приставил к губам и недовольно произнёс:

— Нічого нема. Дайте мені хто-небудь горло промочити.

Но застывшая публика никак на его слова не отреагировала. Лишь Купала огляделась по сторонам и сообразила, что делать: она выхватила у какого-то парня бутылку пива и вручила её козаку.

Мамай мигом ополовинил бутылку, залихватски вытер усы и потянулся к своей люльке. Трубка оказалась пуста.

— Люди добрі, тютюном не почастуєте? — обратился он к толпе.

Купала тут же услужливо протянула ему дымящуюся сигарету, которую она выхватила из руки другого парня.

— А це що таке? — спросил её Мамай.

— Это такая современная люлька, — засмеялась Купала.

В это время подъехал на коне Коляда. Конь встал на то же самое место, где стоял раньше. Как только козак затянулся сигаретой, она вдруг забронзовела.

А за ней постепенно забронзовели его усы, голова, плечи. В другой руке его забронзовела бутылка пива.

Минутка закончилась: козак Мамай вместе с конём вновь превратился в скульптуру. Публика тут же ожила и пришла в движение, а бабушка Веда, ни о чём не подозревая, вновь привычно крикнула внуку:

— Слезай! Нам пора уже домой.

Но Коляда ни за что не хотел слезать с бронзового коня.

— Я ещё хочу покататься, — заявил он.

— Живо слезай! — приказала ему сестра. — Ты что не видишь, что тут творится?

Толпа обступила Мамая со всех сторон. Кто-то уже хлопал козака по плечу, кто-то с недоумением рассматривал бронзовую сигарету, а кто-то пытался отобрать у него бронзовую бутылку пива.

Как только Коляда слез с коня по древку флага, на его бронзовую спину тут же взобрался другой мальчишка и, пытаясь сдвинуть коня с места, стал изо всех сил пинать его в брюхо ногами.

— Пойдём! — бабушка взяла за руку внука и внучку и повела их за собой.

 

Голуби на глобусе

Они перешли на другую половину площади, к почтамту. У Коляды, между тем, вовсю горели глаза:

— Давай проверим ещё раз, — шепнул он сестре.

— Давай! — согласилась Купала.

— Что ещё за проверки? — не поняла бабушка.

— Бабуль, — умоляющим взглядом посмотрел Коляда на бабушку. — Я хочу только посмотреть, полетят эти птички, или нет?

— Какие ещё птички? — пожала плечами бабушка.

Птичек на площади было много. Площадь Независимости представляла собой огромный птичник, от края и до края заполненный бронзовыми птицами и крылатыми статуями.

Над Лыбедью с её тремя братьями взлетали в небо два лебедя, на глобусе разместились голуби, вверху реяла, расправив руки-крылья, Берегиня Киева, а на воротах стоял золотокрылый архангел Михаил.

— Вот эти, — показал Коляда.

Они остановились перед белой мраморной колонной, на которой был установлен синий глобус с пятью бронзовыми голубями.

— Если хочешь посмотреть, то смотри, — разрешила ему бабушка.

Коляда тут же протянул ладошки к солнышку и произнес заветную фразу:

«Солнце, дай боже! Дай мне на минутку живых голубей, а себе возьми бронзовых».

В тот же миг синий глобус закрутился, голуби вспорхнули, а бабушка и прохожие застыли на месте, будто кто-то нажал на стоп-кадр.

— Вот это да! Класс! Работает! Работает! — с восхищением произнес Коляда.

— Ура! — закричала и Купала.

Но через минуту земной шар остановился, пять голубей вернулись на прежнее место и вновь забронзовели, а прохожие, как ни в чём не бывало, пришли в движение и продолжили свой путь.

Бабушка же всплеснула руками и с издёвкой спросила:

— Ну что, полетели они?

— Конечно. А ты что, не видела? — удивился Коляда.

— Летающих бронзовых голубей? — усмехнулась бабушка. — Нет, из ума я пока ещё не выжила. А теперь всё, поехали домой.

— Не хочу я домой, — сразу заныл Коляда.

— И я не хочу, — поддержала его сестрица.

Они подошли к Лядским воротам, над которыми возвышалась золотисто-чёрная фигура архангела Михаила.

— Ну как хотите, — пожала плечами бабушка Веда, — тогда я поеду домой одна. Вон уже и троллейбус подошёл.

И она, не оглядываясь, пошла к остановке троллейбуса. Она намеревалась этим напугать внука и внучку. Она думала, что они тут же побегут вслед за ней. Но она жестоко ошибалась. У Коляды и Купалы на уме было совсем другое.

— Давай ещё раз попробуем, — предложила сестрица.

— Давай, — согласился братец.

— Только на этот раз не говори, что на минутку, — посоветовала ему Купала. — А то они все только на минутку оживают.

— Хорошо, — кивнул Коляда.

Пройдя десять метров, бабушка Веда обернулась и увидела, что внук и внучка до сих пор ещё стоят у ворот.

 

Архангел Михаил

Задрав голову вверх, они разглядывали бронзовую фигуру архангела Михаила.

Тот возвышался над ними, как гигантская птица с огромными, распростертыми за спиной золотыми крыльями.

В одной руке архистратиг держал золотой меч, в другой золотой щит, над головой у него сиял золотой нимб, а сам он был чёрный, как негр.

— Солнце, дай боже! — торжественно начал Коляда, протянув ладошки солнцу. — Дай мне архангела живого, а взамен возьми себе чёрного! — быстро добавил он.

В то же мгновенье архангел с шумом и свистом взвился в воздух.

Когда статуи оживают, все люди вокруг замирают.

Все и замерли вместе с бабушкой. Все — кроме Коляды и Купалы. Сделав небольшой круг над площадью, он вернулся к воротам и приземлился перед братом и сестрой. Сложив крылья, архистратиг, как чёрный ворон, навис над ними.

— Так говоришь: солнце, дай боже? — грозно спросил он Коляду.

— Да, — испуганно произнёс брат.

— Так говоришь, возьми себе чёрного? — ещё более грозно спросил он.

Коляда ничего не сказал, боясь разозлить чем-то архангела.

— Может, скажешь ещё, что я чёрнокожий? — загрохотал тот, как гром.

— Не-ет, — затрепетал от страха Коляда.

— Что я похож на чёрта? — не унимался архистратиг.

— Это не я говорил, — нашёлся Коляда.

— А кто? — угрожающе расправил крылья Михаил.

— Бывший мэр, — услужливо подсказала Купала. Она уже где-то слышала это.

— А кто всё время называет меня бэтменом? Разве я похож на эту гадкую летучую мышь?

— Нет, вы совсем на неё не похожи, — вступилась за брата Купала. — Вы очень даже симпатичный.

— Только немного чёрный, — опять неосторожно добавил Коляда.

— Ах ты несносный мальчишка! — разгневался архангел. — Как ты смеешь! Кто ты такой, чтобы так дерзить мне?

— Коляда…

— Коляда? — удивился архистратиг. — Тот самый? Мальчик-солнышко… Ну что же, ты ещё пожалеешь, что оживил меня. Я ведь знаю, чего ты боишься больше всего на свете.

— Нет, нет, — бросился бежать от него Коляда.

Но архистратиг уже занёс над ним огненный меч. Остриём меча он подцепил Коляду за воротник и тут же взмыл с мальчишкой в воздух. Не успела сестра опомниться, как архистратиг с братом уже скрылся за домами.

 

Как Коляда летал над Киевом

Закрыв глаза от ужаса, Коляда орал так, что его слышал, наверно, весь Киев:

— А-а-а-а-а…

— Не ори, — сказал архистриг, пролетая над золотыми маковками Михайловского собора, названного так в его честь.

— Мамочки-и-и..

Архистратиг не мог вынести такого крика. Если бы его руки не были заняты, он давно бы уже зажал уши руками.

— Не ори, я сказал.

— Отпусти-и-и-и, — пуще прежнего завопил Коляда.

— Пожалуйста, — вежливо ответил архистратиг и опустил меч.

Коляда соскользнул с кончика меча и полетел вниз. Правда, у самой земли архангел Михаил подхватил его и вместе с ним снова взмыл вверх. Но этого было достаточно, чтобы Коляда перестал орать.

— Больше не будешь кричать?

— Нет.

— Вот и замечательно.

— А куда мы летим? — спросил Коляда, стараясь не смотреть вниз.

— Уже прилетели, — ответил архистратиг и приземлился на детской площадке недалеко от Михайловской площади.

Здесь находилась каменная крепость с зубчатой стеной и двумя башенками над арочным входом.

Крепость охранял каменный змей огромных размеров. Коляда с опаской подошёл к нему. Лежащая на земле голова змея была выше его роста, а хвост растянулся на десять метров.

— Так вот он какой… Киевский Змей! — восхитился Коляда.

— Да, он такой. Хочешь познакомиться с ним поближе?

— Хочу. Мне бабушка много о нём рассказывала.

— Сейчас познакомишься. Давай оживляй его, как меня оживил.

— Зачем?

— Поиграешь с ним, пока я за сестрой твоей слетаю.

Коляда заглянул в широкую пасть каменного змея, из которой высовывался метровый красный язык и торчали зубы, каждый величиной с булыжник, и замотал головой:

— Нет, я боюсь его, он страшный.

— Хочешь снова полетать со мной?

— Не хочу.

— Тогда оживляй.

 

Княгиня Ольга и апостол Андрей

Купала побежала вслед за архангелом Михаилом вверх по Михайловской улице и вскоре, запыхавшись, выбежала на Михайловскую площадь.

Огляделась: не видно ни брата, ни архангела. Увидела на площади памятник княгине Ольге, призадумалась.

Состоял тот памятник из четырех фигур беломраморных. Правда, выглядели они, как облизанное мороженое.

Посередине стояла княгиня строгая. На постаменте было написано, что она первая от Руси вошла в царство небесное. Слева от неё находились два дяденьки, один из которых читал книжку толстую. Справа стоял старичок с посохом и рукой куда-то показывал.

«Вот кто поможет мне», — подумала Купала и обратилась к солнышку:

— Солнце, дай боже! Дай мне княгиню Ольгу живую, а себе возьми беломраморную. А вместе с ней и других дядечек.

Первой пробудилась Ольга от сна каменного.

— Княгиня, княгиня, скажи, куда делся мой братец Коляда?

Княгиня строго посмотрела на неё и ответила:

— Скажу, если ты от солнца своего откажешься.

— Как же я могу от него отказаться? Я ведь его внучка, — с недоумением произнесла девочка.

На эти слова княгиня Ольга только развела руками.

Вслед за ней ожил лысый старичок с посохом.

— Старичок, старичок, скажи…

— Какой я тебе старичок? — возмутился старичок, — не видишь, что внизу написано: апостол я, Андрей первозванный.

— Апостол, апостол, скажи, не видел ли ты братца моего Коляду?

— Мальчика такого маленького? Нет, не видел, — сказал апостол, а затем добавил. — А, может быть, и видел.

— Унёс его архангел Михаил, а куда не знаю.

— И я не знаю. Я ведь не местный.

— А тут написано, что ты был здесь и говорил: «Видите ли горы сия? Яко на сих горах воссияет благодать божия», — прочитала Купала надпись на постаменте.

— Никогда я не был на этих горах киевских, как мне тут приписывают. А может быть, и был. Не знаю, а если и знаю, то не скажу.

— Скажи! — не сдавалась Купала. — Я ведь знаю, что ты знаешь.

— Вон туда полетел, — показал апостол направо. — А может быть и туда, — показал он налево.

— Ты что, издеваешься?

— Ладно, девочка, скажу. Но при одном условии.

— Каком?

— Если откажешься ты от солнца своего.

— Не могу я от него отказаться, — покачала головой Купала.

— Ну, раз не можешь, то и я ничем не могу тебе помочь, — развёл руками старичок.

 

Каменный змей

А тем временем Коляда произнёс слова заветные и разбудил Змея каменного.

— Ух ты, какая у меня в теле лёгкость образовалась, — произнёс первые слова Киевский Змей. — И ползучесть вновь появилась.

Увидел он архангела, пополз к нему и почтительно склонил перед ним голову:

— Чего изволите, архистратиг?

— Ты и сам знаешь, змея подколодная, что тебе нужно делать. Вот тебе мальчик маленький. Поиграй тут с ним, расскажи ему сказочки. А я пока слетаю за его сестрой.

Взвился архистратиг в воздух и понёсся назад на площадь. А Змей повернул свою голову к мальчику:

— Спасибо тебе, мальчик, что разбудил меня. Так надоело мне сидеть сиднем здесь веки вечные. Ужас, как хочется размять свои косточки.

— Так вот ты какой! — восхитился Коляда. — А мне бабушка Веда про тебя рассказывала.

— Бабушка Веда? — закатил он глаза кверху, как бы вспоминая. — Откуда она об этом знает? Ну да ладно, — его пасть растянулась в улыбке. — Хочешь, покатаю тебя на себе? Аттракцион бесплатный устрою.

— Хочу.

— Ну, тогда садись мне на спину.

Взобрался Коляда ему на спину, и повёз его каменный Змей вокруг детской крепости.

— А летать ты не умеешь? — на всякий случай спросил его Коляда.

— Какое там! Это дед мой — о шести головах — летать умел. А вот отец мой — о трёх головах — тот по земле уже только ползал. Я же вообще под землю спустился.

— А почему у тебя только одна голова? — спросил Коляда.

— Потому что с одной головой под землёй легче двигаться. Показать тебе мои бывшие владения подземные?

— Почему бывшие?

— Скоро узнаешь.

— А где же вход под землю? — заинтересовался Коляда.

— Вот.

Кончиком хвоста Каменный Змей показал на канализационный люк.

— Как-нибудь в следующий раз, — сказал Коляда и спустился на землю.

— Чего ты испугался? — удивился Киевский Змей.

— Я темноты боюсь, — честно признался Коляда.

— А хочешь, я научу тебя не бояться темноты.

— Хочу.

— Ну тогда слушай меня внимательно. К темноте надо сперва привыкнуть. Поэтому закрой глаза крепко-крепко… и считай до десяти.

 

Братья Кирилл и Мефодий

Тем временем ожили и двое дядечек, один из которых читал книжку толстую.

— Может, вы, дядечки, мне поможете? — с надеждой спросила Купала.

— Какие мы тебе дядечки?

— А кто вы?

— Мы — создатели азбуки — Кирилл и Мефодий.

— Так это вы азбуку читаете? — обратилась она к Кириллу, у которого на коленях лежала книга.

— Нет, библию. Мы создали азбуку, чтобы читать библию.

— А вы случайно не видели, куда полетел архангел? — спросила Купала.

— Ты видел? — спросил Мефодий.

— Нет, я библию читал, — ответил Кирилл. — А ты?

— Я тоже читал библию. Некогда мне по сторонам смотреть.

— Ну, пожалуйста, — взмолилась Купала, — скажите, где мой брат. Вы же сами — братья.

Братья вздохнули и просмотрели друг на друга.

— Ладно, девочка, скажем. Но только при одном условии, — сказал Кирилл.

— При двух, — добавил Мефодий.

— Каких? — спросила Купала.

— Если ты возьмёшь у нас эту библию, — сказал Кирилл.

— И обещаешь каждый день читать её вслух, — добавил Мефодий.

— Но она ж такая тяжёлая. Я ведь её даже не донесу.

Мефодий в ответ только молча развел руками, а Кирилл добавил:

— Ну, как знаешь.

 

Коляда попался

Закрыл Коляда крепко глаза. Досчитал до десяти. И в ту же секунду очутился в Тёмном царстве. Вернее, сначала попал он в какой-то тесный узкий проход, в котором было не только темно, но ещё и мерзко и влажно.

Понял Коляда, что затащил его Киевский Змей в свой подземный ход. Нащупал он в темноте Змея и стукнул его по брюху.

— Не нравится мне здесь. Поворачивай назад.

Каменный Змей зевнул и усмехнулся:

— Поздно уже, солнышко, поздно. Отсюда не возвращаются.

— Как это не возвращаются? — не понял Коляда. — А ну вытаскивай меня назад!

— Назад не получится.

— Как это не получится? Хочу назад на белый свет.

— Все хотят, да только ни у кого не выходит.

— Ты что издеваешься надо мной, Змей поганый? — пнул Коляда его ногой в бок. — А ну вытаскивай меня отсюда!

— И не собираюсь.

— Ну, тогда я сам полезу!

— Эй, ты чего! — забеспокоился Каменный Змей. — Сиди тихо там и не рыпайся. Что за мальчишки пошли такие непослушные.

Но Коляда уже задвигал руками и ногами, собираясь сам выбраться наружу.

— Ты что делаешь? — недовольно проворчал Каменный Змей. — Ну что тебе там неймётся. Не мешай пище перевариваться.

— Какой ещё пище? — не понял Коляда.

А когда понял, то закричал так, что у Змея чуть барабанные перепонки не лопнули:

— А-а-а-ах ты ж Змей поганый!!! Я же тебя сейчас обратно в камень превращу!

— Ну и толку-то? — невозмутимо ответил Змей. — Как ты выберешься тогда из моего каменного желудка?

 

Берегиня

Купала, тем временем, вернулась на площадь Независимости. Издалека заметив статую Берегини, она сразу поняла, кто сможет ей помочь.

Остановившись перед высокой колонной, Купала запрокинула голову вверх и посмотрела на Берегиню, широко раскинувшую руки над площадью. Солнце слепило в глаза. Поклонилась ему Купала:

— Солнце, дай боже! — прошептала она, — дай мне Берегиню живую, а себе возьми бронзовую.

И в тот же миг Берегиня взмахнула руками-крыльями, оторвалась от бронзового шара, на котором стояла, и плавно опустилась перед Купалой между застывшими, как статуи, фигурами людей.

Вблизи Берегиня оказалась красивой женщиной в белой сорочке и в красной юбке. В высоко поднятых руках она привычно держала золотую калиновую ветвь.

— Спасибо тебе, девочка-солнышко, — поблагодарила она Купалу и тут же опустила ветку вниз, — если бы ты знала, как я устала держать в руках эту ветку.

— Умоляю, Берегиня, помоги мне.

— Чем могу — помогу.

— Ты высоко стоишь, далеко глядишь. Скажи мне, куда архангел унёс моего брата Коляду.

— На Михайловскую площадь, к Киевскому Змею.

— Как? Я ведь только что оттуда! — всплеснула Купала руками в отчаянии, — и никого там не видела.

— Значит, не туда смотрела. Там слева за деревьями есть площадка детская… с каменной крепостью. Вот там и лежит Змей каменный.

— А Коляда! — догадалась Купала, — он оживил его?

— Оживил, — кивнула Берегиня, — на свою голову. Хотя там и раньше бывали случаи…

— Что ещё за случаи? — предчувствуя нехорошее, насторожилась Купала.

— Приходят детки туда играться, а потом куда-то исчезают. И никто даже не догадывается…

Берегиня с тревогой всматривалась в даль.

— Что? — беспокойно спросила Купала.

— …что это именно Киевский Змей уносит их в своё логово.

— Змей унёс Коляду? — побледнела Купала.

— Этого я сверху не видела, — ответила Берегиня, — зато я вижу сейчас архангела. И он явно летит сюда за тобой.

— Что же делать? — Купала в отчаянии схватила себя за голову.

— Успокойся, девочка-солнышко, — погладила её Берегиня по голове, — я не дам тебя в обиду.

Едва успела она это сказать, как архистратиг уже завис над ними. Махая чёрными с позолотой крыльями, он выбирал момент, чтобы половчее схватить Купалу. Берегиня замахнулась на него калиновой ветвью, поднялась сама в воздух и погнала его веткой прочь.

Отбив атаку щитом, архистратиг сам пошёл в наступление. Между ними завязался воздушный бой. Хоть и крупнее была Берегиня, но силы у противников были неравные: острый меч против ветки калиновой. Застывшие внизу люди даже не подозревали, что творилось у них над головами. Носясь вокруг колонны, Берегиня едва уворачивалась от архангела.

 

Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь

Поклонилась тут Купала светилу небесному и зашептала слова заветные:

— Солнце, дай боже! Защити мне Берегиню от архангела! Дай мне в помощь живых Кия, Щека и Хорива, да сестру их Лыбедь, а себе возьми бронзовых.

Ожили в тот же час братья-основатели Киева.

Землепашец князь Кий прикрыл плугом Купалу, князь-воин Хорив замахнулся мечом на архангела, а князь Щек пустил в него стрелу из лука.

Попала стрела в архистратига, да ногу ему поранила. Бросил архистратиг поле битвы и улетел куда-то на склоны Днепра рану залечивать.

Подбежала Лыбедь к Купале, обнимать, утешать её стала. Да только вырвалась Купала из рук её и навстречу Берегине побежала.

— Отнеси меня к Киевскому Змею, — попросила она. — Хочу я спасти своего брата.

Подхватила её Берегиня и унесла на площадь Михайловскую. А Кий собрал своих братьев и сестру и сказал им:

— Не место нам быть тут, братья. В низине, на бывшем болоте. Пора возвращаться нам в горы, каждый в свою вотчину. Я стану княжить на своей горе Киевской. Ты отправляйся на Хоревицу, ты — на Щекавицу.

Ну а ты сестра — на Девичь-гору, там где река твоя впадает в Днепр.

Разошлись они все в разные стороны. Опустела площадь без памятников. Не стоял уже на воротах архангел Михаил, не было и Берегини на колонне. Только козак Мамай с конём остался на своём привычном месте.

 

Поиски Змея

Прилетели Купала с Берегиней на детскую площадку, а там нет никого. Ни Коляды, ни Змея каменного.

Даже след их простыл, выветрился. Только люк открыт неподалёку, да крышка от люка валяется.

— Ушёл, — покачала головой Берегиня, — ушёл, Змей поганый.

— Как же быть? — опечалилась Купала. — Где искать его?

Заглянула в люк Берегиня:

— Видно, на дно залёг.

— Лезть туда? — спросила Купала с трепетом.

— Нет смысла. Под землёй у него тысячи ходов. Весь Киев ходами изрыт. Использует он и канализацию. Скорей всего, через этот люк он и ушёл. Чтобы залечь в своё логово.

— А где его логово? — с надеждой спросила Купала.

— Возле Кирилловской церкви. Там, где Кирилла Кожемяка бился с трёхглавым Змеем, а Добрыня Никитич — с шестиглавым. Там у них и находится родовое поместье — пещера Змиева.

— Ну, так летим туда!

— Полетели.

Села Купала ей на спину, обхватила руками за шею. Так и полетели: над Детинцем, Щекавицей и Хоревицей, над Подолом полетели и Лукьяновкой.

Справа виден был им Днепр могучий, с лесными дубравами, впереди Бабий яр поднимался, телевизионной вышкой увенчанный.

— А зачем ты эту калиновую ветвь прихватила? — спросила Купала.

— Авось пригодится, — ответила Берегиня.

Наконец, на склоне обрывистого холма они заметили черный вход в пещеру. Приземлились они неподалёку, но подойти к ней было совсем не просто — вёл туда неудобный извилистый спуск.

С трудом преодолев его, Купала воочию увидела логово Змея. Вход в пещеру был высотой с человеческий рост, но сама пещера внутри была достаточно большая: огромный зверь мог бы поместиться тут запросто.

Заглянула туда Купала — стало ей страшно.

— Боишься? — спросила Берегиня.

— Боюсь, — честно призналась Купала, — но не Змея, а темноты.

— Не бойся, если что, я приду на помощь.

Преодолев страх, зашла Купала в черный провал и громко крикнула:

— Эй ты, Змей!

— Эй-эй! — кто-то ответил ей.

Купала отпрянула.

— Это эхо, — объяснила ей Берегиня. — Смелей.

Зашла вглубь Купала метров на пять и громко закричала:

— Выползай, гад ползучий!

Прошла она ещё метров десять, но дальше пещера сужалась настолько, что ей пришлось ползти на четвереньках, пока проход не упёрся в тупик.

— Ну что? — поинтересовалась Берегиня.

— Нет никого.

— Я так и думала. Если бы он был здесь, он давно бы вылез нам навстречу.

Вышла Купала из пещеры:

— Где же тогда он может быть?

— Есть тут ещё одно местечко.

— Что ещё за местечко?

— На реке Смородине. Только нам для этого надо кое-что приобрести.

 

Река Смородина и Калинов мост

Полетели они назад к Подолу. Приземлилась Берегиня возле Житного рынка, опустила Купалу на землю и вместе с ней направилась к торговым рядам.

У прилавка с хозяйственными товарами они остановились.

Увидев в руках Берегини золотую калиновую ветвь, продавщица не сдержалась и спросила:

— А она золотая?

— Позолоченная.

— Извините, но я уже где-то вас видела.

— Вероятно, на площади Независимости, — небрежно ответила Берегиня, разглядывая товары, выложенные на прилавке.

— Точно, и как это я сразу не догадалась. А что вы желаете?

— Моток верёвки, защитную маску, фонарик и световую шашку.

Продавщица засуетилась, складывая заказанные товары в кулёк.

— Только денег у нас нет, — призналась Берегиня.

— Понимаю, какие у вас могут быть деньги? Ну, если только листик позолоченный…

Берегиня отломала ей пару листиков от ветки и положила их на прилавок. Продавщица достала из кармана халата свой мобильный телефон.

— А можно мне сняться с вами на память? А то дома никто не поверит.

— Можно, только скорее, мы очень спешим.

— Девочка, нажми вот тут, — продавщица дала Купале телефон и поспешила встать рядом с живым памятником.

Затем Купала вновь взобралась Берегине на спину, и они полетели на реку Смородину.

— А почему она так называется? Она что ли чёрная, как смородина?

— Отчасти и поэтому, — уклончиво ответила Берегиня, приземляясь на склоне крутой горы.

— А где же река? Нет тут никакой реки. Обрыв какой-то.

— Вон там, видишь, где машины едут, — показала рукой Берегиня, — это Смородинский спуск. Значит, где-то рядом должна быть и река Смородина.

Смородинский спуск представлял собой горный серпантин. Не верилось, что такая крутая улица могла находиться в черте большого города.

— Тут сам чёрт голову скрутит, — Купала спускалась вниз, придерживаясь за ветки кустарников.

— Надо искать эту речку по запаху, — объяснила Берегиня. — Потому что эта речка вовсе не пахнет смородиной. Она смердит. От неё смрад идёт. По-другому, её ещё называют речкой Вонючкой.

— Да, есть какой-то запах.

— Это не запах, а вонь. Значит, мы на верном пути.

— Вот откуда несёт, — наклонилась Купала над решёткой, попавшейся ей на пути.

— Это она и есть. Река Смородина. Её потому и упрятали под землю, чтобы она не отравляла воздух.

Берегиня легко открыла решётку, поскольку на ней не было замка, и заглянула внутрь. Внизу было темно. Из глубины доносился шум канализационных стоков.

— Вот тебе защитная маска — нос прикрывать. Вот тебе и фонарик. Заткни его за пояс. А это тебе шашка световая с верёвочкой. Дёрнешь за эту верёвочку, шашка сразу и загорится ярким пламенем.

Берегиня прижала к себе Купалу и поцеловала её в лоб.

— А теперь спускайся вниз. И ничего не бойся.

Надела Купала защитную маску и спустилась по металлической лестнице вниз. Вскоре она оказалась на бетонном берегу. Огромный бурлящий чёрный поток нечистот преграждал ей путь.

— Теперь ты должна переправиться на другой берег, — крикнула Берегиня.

— Я не смогу, — глухо, сквозь маску ответила Купала.

— Что? — не поняла Берегиня.

— Я не смогу перепрыгнуть, — крикнула Купала. — Тут метра полтора.

— А тебе и не надо прыгать, — сказала Берегиня, привязывая верёвку к золотой калиновой ветке. — Ты же сама сказала, что речку Смородину переходят по Калиновому мосту.

— А где же этот мост? Я его не вижу.

— Будет тебе сейчас мост.

Берегиня опустила на верёвке калиновую ветвь таким образом, что она как мостик встала над потоком.

— Думаешь, для чего я эту ветку захватила? Становись на неё, не бойся. Она тебя выдержит.

Купала встала на золотую калиновую ветвь и сделала один шаг. Ветка, действительно, держала её. Расставив руки для балансира, она сделала ещё один шаг, затем ещё один. Но тут ветка резко качнулась, и Купала наверняка упала бы в смердящий поток, если бы не ухватилась рукой за верёвку.

— Спокойно, я держу тебя, — крикнула сверху Берегиня, из последних сил удерживая на скользкой верёвке девочку и Калиновый мост.

Купала собралась с духом и в два шага пробежала оставшуюся половину моста. Но в самый последний момент верёвка вырвалась из рук Берегини, и Калиновый мост рухнул в поток.

— Ну вот, — сама себе сказала Купала, — теперь назад дороги нет.

— Пока, Купала, — крикнула ей сверху Берегиня, — больше я тебе ничем помочь не смогу.

— До свиданья, Берегиня. Спасибо тебе за всё.

— До свиданья, Купала. Мы обязательно ещё увидимся, — сказала Берегиня и закрыла решётку.