Ранним утром 12 марта 1896 года Попов и Рыбкин выехали из Кронштадта. Они везли с собой ящик — в нем находились приборы беспроволочного телеграфа.

На длинном столе физической аудитории университета был установлен единственный в мире радиоприемник. Настоящий приемник с аппаратом Морзе, способный принимать не какие-то условные сигналы, а подлинные телеграммы.

Антенну приемника через окно вывели на двор и укрепили на крыше здания. А за четверть километра отсюда, в другом университетском здании, Химическом институте — находился передатчик. Все было проверено, испытано. Доклад тщательно обдуман. Но по мере того, как стрелка часов приближалась к назначенному сроку, — волнение Александра Степановича усиливалось. В кругу авторитетных ученых, среди которых были и его учителя, он мог надеяться на признание своего изобретения. Но ему было запрещено говорить о нем сколько-нибудь подробно даже в этом кругу специалистов!

Председательствующий профессор Ф.Ф.Петрушевский предоставил слово докладчику. Александр Степанович взошел на кафедру. Перед ним амфитеатром сидели слушатели. Он видел их лица: настороженные, у многих — нетерпеливые, у иных — сомневающиеся.

Тщательно выбирая слова, медленно, иногда чуть повышая голос, когда требовалось подчеркнуть какую-нибудь мысль, Александр Степанович начал:

— Я нашел новую комбинацию приборов, которая позволяет наглядно демонстрировать на лекциях опыты Герца...

Как всегда, он был бесконечно скромен в оценке собственных заслуг. Опять он начал с упоминания о Герце, опыты которого, в сущности, давно оказались только поводом для его, Попова, великого изобретения.

Он напоминал слушателям: слабая искорка в резонаторе Герца, стрелка гальванометра в опытах Лоджа, звонок в грозоотметчике и вот, наконец, аппарат Морзе... А слушателям не терпелось увидеть все эти приборы в действии.

Покончив с объяснениями, Попов передал председателю листочек с азбукой Морзе. Какое томительное воцарилось ожидание!

Вдруг глубокую тишину нарушило характерное потрескивание морзевского аппарата. Сомневаться больше не приходилось — беспроволочный телеграф действительно существовал, работал. Минуя все преграды: кирпич, дерево, стекло, невидимые электромагнитные волны проникали сюда, в физическую аудиторию!

— Тире, тире, точка, — повторял председатель, склонившись у приемника над лентой. Он отыскал по таблице букву «Г» и записал ее. Потом одна точка — «Е»...

Методично постукивал якорь аппарата. Вскоре присутствующие могли прочесть текст первой в мире радиограммы:

«ГЕНРИХ ГЕРЦ»

Одно только имя стояло в этой радиограмме. Попов невольно вспомнил своего предшественника — Герца. Сейчас, в этот знаменательный в мировой истории техники момент, Попов думал не о себе, а о том, чтобы воздать дань уважения покойному физику.

Но если бы Генрих Герц мог здесь присутствовать, ему, не веровавшему в возможность такого изобретения, пришлось бы признаться в своей недальновидности. Герц должен был только упрекнуть себя, как это сделал позже, задним числом, когда радио было уже изобретено, Оливер Лодж: «Как ни глупо, — сказал английский физик, — но не было предпринято попытки увеличить мощность для увеличения дальности действия системы»...

Суть;в том, что даже возможность такой попытки не приходила в голову ни Герцу, ни Лоджу и никому в мире: только гений Попова осуществил ее.

Слушатели поднялись со своих мест. Все спешили к Попову — поздравить его, пожелать дальнейших успехов. Профессор Петрушевский тряс руку своему ученику. Но Попов как-то странно отзывался на поздравления товарищей.

— Беспроволочный телеграф? Может быть... — рассеянно отвечал он.

Перед уходом Александр Степанович подошел к секретарю Общества А.Л.Гершун и попросил так записать в протоколе заседания его сообщение: «А.С.Попов показывает приборы для лекционного демонстрирования опытов Герца»... При этом докладчик передал секретарю листок. На нем был написан этот краткий текст.

— Но присутствующие видели ваши приборы в действии и убедились в возможности беспроволочного телеграфирования! — возразил Гершун. — Скупая и краткая запись отнюдь не соответствует существу доклада.

Попов настаивал на своем... В конце концов секретарь вынужден был согласиться.

Один из участников исторического заседания вспоминает по этому поводу: «Когда в «Журнале Русского физико-химического общества» появился протокол заседания, меня поразила запись в нем по поводу доклада А.С.Попова. Она показалась мне весьма мало отвечающей тому, что на самом деле имело место и совершенно не отражающей того, что составляло центр интереса показанного. Показанная же нам на заседании аппаратура не была вовсе описана»...

Недоумевали, при виде этой записи, и другие физики, свидетели торжества изобретения Попова — его беспроволочного телеграфа...