В центре Манхэттена световая реклама жила бурно текущей жизнью. Танцевали и пели мягкие игрушки. Обнимались неизвестные Коле новобрачные, выходя из километровых лимузинов и уступая место фигуре миллиардера Трампа. Ползли, вспыхивали и мигали надписи. «Смотрите! Неофициальный Трамп. Не все купишь за деньги!» «Только на АВС!» «Звезды возвращаются!» «Жизнь меняется!» «Гуд монинг, Америка! Семь дней в неделю!» Красавица телекомментатор приветливо махала рукой, поджав ноги на высоком стуле, в кругу других телезвезд. Голова жирафа величиной с полдома моргала мягкими ресницами над влажным темно-синим глазом.

Коля шел по Бродвею среди толпы людей, мрачный и потерянный. С громадного фасада теперь смотрели черные глаза неизвестного парня. В них блеснула лазерная вспышка и ушла лучом прямо на Колю. Тот остановился. Лицо парня с фасада перевернулось «вверх ногами», и глаза зашарили по толпе, вылезая из орбит. Побежали буквы «Начни день с хорошего хода!» Все вокруг приобретало мистическую значимость.

Коля прислонился к столбу, враждебно глядя на движущийся человеческий поток. Дул сильный ветер, люди шли с поднятыми воротниками и наброшенными капюшонами.

Черные глаза парня на фасаде бродвейского небоскреба исчезли. На экран прыгнула сексапильная мулатка, извивающаяся в танце с группой кордебалета.

Пел Том Джонс, он «заводился» в старом хите «Ситуация». Песня звучала в ресторане, куда Коля зашел. Он одиноко ютился за отдельным столиком, покуривая и глядя в окно на рекламный хоровод. «Заставь доллар работать! Ты можешь это сделать! Мы можем помочь!» – кричали с уличной стены. Приступ одиночества сковал душу и подвигнул к разговору с самим собой.

– Да, – тихо произнес он, – не приедет, видать, Сашок… Придется одному пробиваться. Деньги-то надо было все забрать. Так легко прошел контроль.

Он допил рюмку, открыл корочки меню, куда официант вложил счет, отсчитал туда требуемую сумму.

В туалете Коля причесывался у зеркала, когда услышал:

– Извини, дорогой, одолжи расческу. Совсем потерялась.

Через зеркало он увидел глядящего на него с надеждой растрепанного человека кавказской внешности в дорогом бордовом пиджаке. Длинные волосы кавказца растрепались и торчали неряшливыми патлами.

– Как ты узнал, что я русский? – спросил, повернувшись, Коля.

– По рубашке.

– Что с моей рубашкой?

– Ничего с твоей рубашкой особенного нет. Мне в зале она в глаза бросилась. Что-то, думаю, знакомое. Сейчас вспомнил. Я когда-то товары экспортировал в Петербург и однажды отправил партию таких рубашек. Очень они мне понравились. Вроде спортивные, а воротник широкий. Я после таких не видел нигде. Ты, может, из Питера?

– Да.

– Вот видишь, в моем продукте гуляешь. – Он представился: – Гиви.

– Коля.

Кавказец занялся волосами, они перекинулись парой фраз.

– Я из Грузии. Давно здесь?

– Только приехал.

– Возьми вот, – он протянул визитку. – Если что, помогу, чем могу. – В зале ресторана Гиви еще раз извинился: – Прости за необычную просьбу, дорогой. А теперь я тебя должен покинуть: у меня бизнес-переговоры. – Он отвернулся и вписался в компанию холеных и благополучных грузин.

Коля выбросил неприятно пахнущую расческу и поехал домой.

…За ночь облетела листва. Супер-Гоша сметал опавшие листья в кучу. Увидев Колю в окне, крикнул:

– Почтовый ящик освободи! А то придет нужное письмо, почтальон обратно на почту снесет.

– Спасибо! Я как-то почтой не интересовался.

Звякнул телефон. Коля поднял трубку.

– Алабышев звонит, – представилась трубка.

– Привет.

– Ты правда можешь позировать моей жене?

– Могу, – заулыбался Коля.

– Сколько берешь в час?

– Ничего не беру. Я – любитель прекрасного.

В трубке послышался смех.

– Тогда договаривайся с Верой. – Алабышев положил трубку.

– Достала она любимого мужа! – бодро сказал Коля вслух, глядя в окно на Гошу с мешком листвы. – Процесс, как нам сказали, пошел! Перед рывком что надо? Расслабиться.

В офисе «Помощь иммигранту» загудел переговорник. Вера нажала кнопку.

– Слушаю вас. Вы к кому?

– Натурщик прибыл по вызову, – послышался глухой, как из подземелья, веселый голос.

– Проходите прямо в комнату.

– Хохмач! – выругался Алабышев. – А если здесь клиенты?!

Вера ушла в дверь коридорчика. Надушенный Коля предстал перед предметом задуманного флирта. Смотрел на предмет восторженно.

– Я нашла такое решение композиции, которое вас наверняка устроит, – сказала Вера. – Будете возлежать на лавочке обнаженный, как отдыхающий Нарцисс.

– Это кто? Полководец?

Она рассмеялась.

– Нет. Он был просто красавец.

– Но чем-то этот Нарцисс занимался?

– В основном собой любовался.

– Хм, – озадачился Коля. – Можно изобразить, как я видел на одной статуэтке, с отбитым этим самым?.. Чтоб прилично смотрелось?

Она хохотнула:

– Нельзя. Персонаж живой, не скульптура.

– Тогда пусть вокруг – женщины, и все – в розовом, – стал фантазировать Коля.

– Будем искать композицию, – произнесла она любимую фразу. – Я думаю, лучше – мужчины, кривые и пузатые, для контраста.

– Годится. Как назовете картину?

– «Хмельной Нарцисс».

– Могу раздеваться?

– Раздевайтесь. – Она повернулась к картону на мольберте.

– Полностью?

Вера посмотрела на него, оценивая.

– Для начала – до пояса. Начну с вашим торсом возиться.

– Может быть, с другой половины начнем? – сострил Коля, нагло улыбаясь. – Возиться?

– Не говорите пошлости, Мавроди. – Она отвернулась.

Коля, как мог, представил себе отдыхающего Нарцисса и через пару минут разлегся на кровати, подложив под спину подушку.

– Повыше поднимитесь, он на лавочке возлежит, – сказала она не поворачиваясь. Оказывается, за ним наблюдала. – Возьмите вторую подушку. Если хотите, чтобы он на вас был похож, принесите фотокарточку.

– Фото есть в деле у вашего любимого мужа, Веруньчик.

– Опять вы говорите пошлости, Мавроди. – Она взяла в руку линейку. – Я должна померить ключицу и руку. Не нарушайте позу. Я сама.

Она подползла поперек кровати.

– Измерьте заодно еще что-нибудь. – попросил он, скалясь. – Мне будет так приятно.

– Пошляк вы все-таки!

– Вера, вы же знаете, я от вас с ума сошел с первого взгляда.

Она оглянулась на дверь.

– Прекратите, мужа позову.

– Не зовите, Вер. – Он картинно застонал. – Между прочим, у всех великих художников роман с натурщицами. Почему мы должны быть исключением? Маленький романчик! А?

Она не ответила. Надув губы, рассматривала, что-то прикидывая.

– Вам надо на натурные эскизы выезжать, – продолжал он плести интригу. – Я могу на пляже позировать. Или в воде. Поставите треножник прямо в воду. Оригинально! Вами пресса заинтересуется.

Алабышев с желтым конвертом в руках остановился в темном проеме двери. Момент смотрел на шевелящуюся в кровати пару. И с улыбкой шагнул в комнату.

– Это кто на моем месте разлегся? – разразился он «гневным» вопросом.

– Альянс укрепляем! – Коля решил, что ответил остроумно. – Шучу, – на всякий случай добавил он.

– Работаем, – сказала художница.

– Приятная работа, – отметил Коля. – Интересно, сколько за нее платят?

– Десятку в час, а то и больше, – ответил Алабышев.

– Под сотню в день! Неплохо, – подсчитал Коля.

Алабышев бросил папку в угол кровати, прыгнул к ним и улегся рядом.

– Вера, может, и мне раздеться?

– Неплохая идея, – ответила она.

Алабышев задрал было рубашку через голову и неожиданно зло заорал:

– Ну-ка, убирайся отсюда! Иди, иди. Пропахло тут все! Вера!

Вера отползла к мольберту. Коля оторопел и недоуменно забегал глазами с нее на Алабышева.

– Ты чего? – нервно спросил Мавроди. Ему совершенно не хотелось оказаться участником скандала.

– Мальчики, не надо! – всполошилась Вера.

– Пусть отвалит. Разлегся тут на моем месте! – Алабышев выдержал паузу и неожиданно хихикнул, как ни в чем не бывало. – Шучу, Николай, шучу. Ты шутишь, и я шучу. Каждый, как может. Не обижайся. – Он похлопал Колю по плечу. – Успокойся! – повторил, потянувшись за конвертом.

Коля все еще недоумевал.

– Сейчас от радости запрыгаешь, натурщик! Во-первых – вот справка из баптистской церкви. Во-вторых, бумага пришла из госдепа. Пошлина принята, и заявление к рассмотрению принято. Возьми! Копии – для тебя. Теперь, если виза закончится, ты здесь – легально. Ни полиция тебя не тронет, ни иммиграционные службы, пока тебе не ответят.

Коля взял документ.

– Рад?

– Рад.

– Отпразднуем событие? А? Гони за бутылкой! Вер, сваргань закусочку.

Спустя час они чокнулись рюмками в тепленькой компании на углу обширной кровати, приспособив под стол стульчик.

– Вообще тебе грин-карта во как нужна! – вещал Алабышев, разливая водку. – В Америке советскую мореходку – единственное, что и ценят. Зарплаты и страховки на флоте – тебе не приснится какие! Если заболеешь, на всю жизнь обеспечен. Скажи, Вер?

Та кивнула. Она раскраснелась и забралась на матрас с ногами.

– Тебе при коммуняках бы сбежать! – сказала Вера. – Как взяли в первый рейс, так и сиганул бы за борт! Через неделю убежище бы имел.

– Кто ж знал!

– Я попытаюсь пробить тебе временное разрешение на работу, – по-деловому распалился Алабышев. – По религиозной линии это легче. Дополнительные затраты, конечно…

Коля насторожился:

– У меня денег не хватит, жить же надо. Третий месяц тут, а прихода никакого.

– Мы вот как сделаем. Документы ты видел, все безупречно. Протоколы ОК. Я раньше сомневался, сейчас – нет. Ты получишь политическое убежище. Дело времени. А сейчас полностью расплачиваешься за работу. Под расписку, разумеется. Мне выгодно так именно сейчас. Налоги подоспели, шефу я должен. Если вдруг что не так, верну.

Коля посмотрел на Веру.

– Никакого риска. Всем выгодно, – подтвердила та.

Защемило у Коле под ложечкой. Денег в файлхолдере оставалось на донышке. Но момент сложился – не откажешь. «Он, ведь, сука такая, провалить все может!» – тяготела мысль.

– Хорошо, – решился Мавроди в конце концов.

Выпив, Алабышев разомлел и разговорился:

– Чего ты из России деньги не вывез?! Сейчас бы фиктивный брак тебе оформили, и дело в шляпе.

– Сколько такой брак обходится?

– Дорого стало. Тысяч пятнадцать наши «американцы» требуют, а то и больше. С коренными американцами – дешевле, но рискованно.

– Почему?

– На наркоманку можно попасть. В мэрию сходить, расписаться – нехитрое дело. Но грин-карту дадут только после собеседования через несколько месяцев. А наркоманку, получившую деньги, потом ищи-свищи. Не явится на интервью, и все.

В квартиру Коля вернулся поздно. В почтовом ящике скопились конверты на имя некоего Козловского. Видимо, тот раньше здесь проживал и уехал, не предупредив почту.

На одном из писем адресат был обозначен так: «любому, проживающему по указанному адресу». На конверте красовались тряпочный мишка и швейная машинка. «Зарабатывайте с нами!» – предлагала фирма «Приятель мой Мишка». Коля вскрыл конверт, просмотрел текст и хотел было бросить в мусор, но задумался. Сел за стол, стал читать вслух, чтобы не пропустить что-то важное. Английский еще не твердо сидел в голове.

– «Членство в предприятии – сорок долларов. Стоимость материалов – шестьдесят долларов. Партия в количестве не менее двадцати изделий принимается почтовыми отправлениями через службу ЮПС, оплата пересылки и стоимость материалов будет возвращена вместе с выплатой заработка чеком по адресу исполнителя…» – Коля призадумался. – Если нанять швей… – Он замолчал, шевеля губами, и вдруг просветлел. – Больше трехсот в неделю получается. Не бог весть что, но для начала…

Коля повертел в руках послание, нашел телефон, взял трубку и набрал номер. Мужской голос скороговоркой что-то сообщил. Человек говорил неразборчиво, как с «пуговицей во рту». Что сообщил, Коля не понял.

– Алло! У меня вопрос, – пытался объясниться Мавроди.

Трубка некоторое время молчала, затем ответила женщина.

– Фирма «Приятель мой Мишка»? – спросил Коля, старательно произнося слова.

– Да, сэр.

– Можно производить не двадцать мишек, а, скажем, двести одновременно? У меня семья… – собрался Коля хитрить.

– Да, сэр, – перебила женщина.

Так четко ответила, что Коля не нашелся о чем еще спросить, поблагодарил, положил трубку и радостно потер руки. В нем оживал запуганный перестройкой предприниматель. Он заходил по комнате.

– Да, сэр! – передразнил он работницу фирмы «Приятель мой Мишка». – А пятьсот мишек? Да, сэр! Так. Так. Так, – повторял он, барабаня пальцами по столу и соображая.

Остановился у шкафа, отрыл дверцу и порылся в кармане пиджака. Достав оттуда визитку грузина Гиви, он бросился к телефону, застучал по кнопкам. После нескольких гудков механический голос сообщил: «Набранный номер отключен, дополнительной информации нет». В трубке пискнуло, и сообщение повторилось.

Коля с досадой положил трубку и почесал затылок. Вспомнил человека в кафе на бордвоке.

– Вот кого бы найти сейчас!

В один из первых дней пребывания в Америке сидел он на набережной, пил кофе, щурился на солнышке. Даже от удовольствия веки прикрыл и отвернул козырек кепки назад.

Когда открыл глаза, увидел некую личность. У столика стоял аккуратный маленький пожилой мужичок, держа в руках тарелку с едой и бутылку пива, накрытую прозрачным стаканом. Долго, видно, стоял. Тарелка в руке потряхивалась. Извиняясь, мужичок спросил:

– Можно подсесть на свободное место?

Коля скосился на пустые столы, но неудовольствие не проявил, благожелательно кивнул.

Присев, мужичок снова на него посмотрел.

– Состояние такое. Мне выпить надо, а один я не пью, – произнес с кислой миной. Он снял с бутылки стакан (их оказалось два) и спросил: – Вы как?

– Нет, – закрутил Коля головой. – Мне сейчас ни к чему пахнуть.

Мужичок оглянулся по сторонам, достал из кармана четвертинку желтой перцовой водки, набухал полный стакан, выпил половину, запил пивом, принялся за еду.

– Что за состояние такое? Случилось что? – поинтересовался Коля.

– Угу, – ответил мужичок с полным ртом. – С работодателем я попал впросак. Она меня в Киеве нашла. «Работа есть, – говорила. – Работа творческая». У нее тут балетная школа. Я – художник по костюмам в театре. Жена шьет, я шью. Приехали. Спектаклей у нее один, два. Костюмы как один раз сшили, так и гоняют их в спектаклях по сей день. Платить вроде не за что. Я взбунтовался сегодня. Она говорит: «Не хочешь, не надо!» Теперь что делать?!

– Заказную работу поискать, – высказал предположение Коля.

Художник посмотрел на него и разозлился:

– Как ее поищешь! Языка мы не знаем, связей никаких. А! – махнул рукой, допил оставшуюся водку. – Спасибо за компанию!

И быстро ушел…

– Где его искать?

Коля набросил куртку и выскочил на улицу. На бордвоке он замедлил шаг. По широкому настилу гулял морской ветер. Поверхности столов блестели от влаги.

Коля двинулся мимо стеклянных витрин, заглядывая внутрь ресторанов. Одиночные пары и скучающие официанты на разговор не вдохновляли.

В ресторане «Москва», правда, сидела компания работяг. Громко о чем-то спорили.

Коля вошел, заказал у стойки рюмку водки и яйцо, посыпанное сыром. По телевизору гнали русские музыкальные клипы. Коля отхлебнул глоток, поставил рюмку на стойку, присмотрелся к компании и расстроился – народ за столиком был в хорошем подпитии.

– Николай! – услышал он мужской голос. От двери шел Лешка, помощник супера, держа в руке черный пакет с торчащим из него горлышком бутылки. – Здорово.

– Здорово. Вот кто мне нужен. Но я смотрю, ты при деле.

– Обмываем новую работенку. Давай к нам!

Он потянул Колю в компанию.

– Неудобно, – слабо сопротивлялся тот.

– Удобно. Приглашаю.

За столом никто внимания на Колю не обратил. Горячились в споре. Больше всех разорялся черноволосый мужик. Лешка передал бутылку одному из сидящих и крикнул бармену:

– Фима, сообразите нам приборчик! – Потом повернулся к Коле: – Зачем я тебе нужен?

– Может, ты знаешь кого. Хороший заказ имеется на пошив мягких игрушек. Мне нужны швеи-надомницы.

– Жаль, что не шью. Если бы варить! Я – сварщик высшего разряда. Жора! – крикнул он черноволосому. – У тебя вроде жена шьет?

– Шьет. А что надо? – остывая от спора, спросил Жора.

– Мой друг работенку имеет.

Мужики примолкли. Любопытствуя, посмотрели на Колю.

– За наличные работа? – поинтересовался один.

– Можно за наличные, – уверенно ответил Коля.

– Швей-то тут по домам за наличные, как кошек весной на крыше.

Компания разговорилась:

– Марк, у тебя жена вроде шьет?

– Надо Полину спросить.

– Арнольд, кто у нас шьет?

– У Мары племянница приехала, работу ищет.

– У Шульманов машинка есть.

– Во, сколько тебе работников! – подытожил Лешка. – Давай разливай! За удачу безнадежного дела! – Он хохотнул и поднял рюмку.

Коле налили водки. Он выпил и снова посмотрел на Лешку:

– Еще есть вопросик. Хочу отыскать одного человечка. Может, знаешь?

– Кого? – спросил Лешка, закусывая.

– Художника по костюмам. Говорил, в театре раньше работал. Сейчас в балете каком-то устроился.

– Ха! – вскрикнул Лешка. – Серун!

Компания за столом прыснула смешком.

– Как – Серун? – спросил Коля удивленно. – Фамилия такая, что ли? – и хохотнул.

Лешка успокоился от смеха, пояснил:

– Анекдот с ним приключился. Ты только смотри, не назови его так. Севка – обидчивый, страсть. Фамилия у него нормальная: Цирунь. Паспортистка на Украине английского не знала и записала букву «Ц» через «Т» и «С». Американцы «Т» не произносят, зовут его мистер Серун. По селектору особо хорошо звучит. В очередях оборачиваются и ржут. – Мужики снова засмеялись, Лешка продолжил: – Жена у него стерва, не дает пить. Он корешит тут с нами.

– Не корешит особо-то, – поправил черноволосый работяга. – Хряпнет и убежит. С ним за жизнь не поговоришь, интеллигент, – определил он осуждающе.

– Вот что! – Захмелевшего Лешку распирала гордость от собственных возможностей. Он поднялся. – Давай-ка прямо сейчас к нему пойдем. Тут недалеко.

Табличка на двери подвала могла бы украсить подъезд Большого театра:

«БАЛЕТНАЯ ШКОЛА им. ГАЛИНЫ УЛАНОВОЙ»

Дверь отворилась в зал. Группа в трико упражнялась в прыжках. Слышались команды:

– Раз, два, три… и раз, два, три… Тяни носок, тяни… Спина прямая… Рука наверху расслаблена…

Хореограф делал пируэт, и девичья стайка, повторяя движения, перемещалась за ним.

В ближнем углу мистер Серун красил стойки балетного станка.

– Сева, можно тебя на минутку? – позвал Лешка.

– Войди сюда, – обернулся художник.

– Заказчика привел, – важно заговорил Лешка, пропуская Колю вперед.

– У-у! – выразил художник восторг. – Женя! – крикнул он хореографу. – Завтра второй раз пройду. Не смажьте смотрите! – Вытер тряпкой руки.

– Давайте в «Москву»! – предложил Лешка. – Мы капитально сидим.

– Не, – сказал художник. – У меня за углом своя «Москва».

– Как хотите. Я вас свел, я побежал.

– Спасибо! – крикнул Коля вслед.

– Зайдем, возьмем горилки? – предложил Сева, завинчивая банку с краской.

– Я – не против. Я возьму.

– Не, вы – мой гость. Я сам. Жена нам картошечки отварит и селедочку подаст.

Коля вспомнил про «стерву» в Лешкином описании и предложил:

– Может, в баре уютненько посидим?

– Не, жена у меня – ангел, такую закуску в баре не сделают. Такой, как в моей «Москве», нигде нет.

Высокий Коля и коротышка Сева целенаправленно зашагали по улице в магазин «Ликерс». Помогая себе рукой, Коля объяснял по пути условия «шитейного» бизнеса.

– Почему вы называете квартиру «Москва»? – спросил он Севу, когда они поднимались в его жилье по крутой лестнице на второй этаж.

– Сейчас поймете.

Маленькая комнатка, куда они вошли, была сплошь заставлена разноцветными и золочеными куполами-абажурами храмов Василия Блаженного и Кремлевского собора.

– Шапки для живой массовки придумали, – пояснил Сева. – Актеры сначала стоят неподвижно. Полная иллюзия Красной площади. Потом начинают танцевать. Под аплодисменты шло!

– Талантливо! – Коля восхищенно сжал губы и потряс головой.

– Э-эх, – вздохнул Сева. – Целый месяц паял каркасы, жена обтягивала и расписывала. Спектакли закончились, выбрасывать жалко, а куда их девать, неизвестно.

– Везет мне на художников.

– Вы о ком?

– О вас, конечно. Да еще тут одной позирую.

– Так вы – натурщик! Могу кое-кому порекомендовать.

– Не надо. У меня персональный интерес.

– А-а!

Сева разгреб купола, обнажив стол с машинкой, кучей коробочек с пуговицами, булавками, звездочками и другой фурнитурой. Выставил горилку и рюмки.

– В ресторан «Москва» предложите свои декорации, – сымпровизировал Коля. – Должны прилично заплатить.

– Хорошая мысль! Слышишь, Марин! – крикнул художник куда-то в стену.

Коля сразу не понял – куда. Потом обнаружил. В стене была прорезь в маленькую комнату с большой кроватью. В глубине просматривался пенальчик с плитой и умывальником.

В проеме появилась «стерва», она же – «ангел», высокая стройная дама с благородным лицом с картины прошлой эпохи. Талантлив был Сева и в выборе жены.

Грустные глаза дамы замерли на горилке. С мужем произошло полное перевоплощение. Грозным тираном заорал он на ангела:

– Что смотришь! Человек заказ принес, надо обсудить, принять по-человечески!

– Просто смотрю, – сказала ангел тихо. – Нельзя смотреть?

– Ладно, Марин, сделай, пожалуйста, что-нибудь соответствующее, – примирительно произнес тиран, придвинул Коле стул, и сел сам.

– Давайте по первой, у меня тут маслинки. Устал я сегодня, спину ломит. – Он вытряс из баночки маслины, налил по рюмкам. – Со знакомством!

Они чокнулись и выпили.

– Сколько на человека, говорите, получается?

– Двести, триста в неделю. Зависит, сколько успеем сделать.

– Рубеж нищеты преодолеваем, приближаемся к рубежу бедности. – В глазах Севы вновь появилась злость. – Ладно. Я согласен. Швеи – за вами. Одна у меня собственная. – Он налил по второй рюмке.

Жена принесла тарелку с селедкой, посыпанной зеленью, и хлеб. Начала сервировать стол, убирая коробки с фурнитурой.

– Всеволод, – сказал Коля, – возьмите на себя директорские функции. Гениальная фабричка получается. Помещения – не надо. Транспорта – не надо. Изделия легкие, швеи их на дом приносят. Таскай коробки на почту и жди деньги.

Они выпили по второй.

Дома Колю застал звонок Алабышева.

– С документами идет нормально, – сообщил он. – Потребовали дополнительные доказательства. Я готовлю. Твое законное пребывание в стране автоматически продлевается. Можешь даже зарабатывать. Я пришлю тебе бумажки.

– Зачем присылать. Я в субботу буду у вас.

Алабышев с полминуты помолчал.

– Творчество на время отменяется. Выставка у нее приближается. Только-только успеть с делами. Она потом позвонит.

– Понял, – ответил Коля и положил трубку.

Теперь муж достал Веруньчика! Жаль.

Квартира заполнилась десятками звездно-полосатых мишек. Веселая куча-мала оккупировала Колину кровать.

Солнечным осенним днем высокий Коля и коротышка Сева повезли коробки на чемоданных тележках в почтовое отделение. С почты со сложенными тележками под мышками компаньоны замаршировали в направлении магазина «Ликерс». Все шло как по маслу.

За окном шумел ветер, и на улицу обрушивались шквалы дождя. Коля нежился под одеялом, когда прогудел звонок. Потягиваясь, он открыл дверь и увидел черного парня в форменной бейсболке и мокрой накидке с планшетом в руках.

– ЮПС, доставка от двери к двери, – доложил парень и по слогам прочитал Колину фамилию. – Мавроди?

– Я.

Парень протянул руку, выкатил из-за косяка двери транспортную коляску с десятком знакомых коробок и начал передавать их Коле. Закончив выгрузку, он попросил расписаться палочкой на планшете. После чего мгновенно исчез.

Коля посмотрел на забрызганные дождем коробки, вскрыл одну и увидел в ней своих мишек. Некоторые имели пометки разноцветными мелками. Мишки были во всех коробках. Из одной Коля достал письмо и перевел вслух:

– «Поздравляем вас, мистер Мавроди, с успешным прохождением изделий первой экспертизы. Вам присваивается персональный номер члена фирмы. К сожалению, мы обнаружили некоторые небрежности в работе и пометили их. Просьба устранить небрежности и выслать партии еще раз».

Коля растерянно застыл над коробками. Через минуту он звонил Севе:

– Здравствуй. Мишек прислали переделывать.

– Давай сюда! – не здороваясь сказал Сева. – Кое-что тебе прояснят.

В мастерской Коля застал молчаливое сидение. Сидел мрачный Сева. Сидела расстроенная жена Марина. Сидел хореограф школы им. Галины Улановой Женя. На столе сидел отбракованный ими самими одинокий мишка.

Женя ехидно улыбнулся и вежливо спросил:

– Сколько ты отослал туда денег, Николай?

– Шестьсот сорок долларов и на почте еще платил.

– Фьу-у! – присвистнул Женя. – Покажи регистрационный номер.

Коля протянул полученное письмо.

– Мишек переделывать… быстрее новые сшить, – вставил реплику Сева.

– Мишки их не интересуют, – сказал Женя, рассматривая письмо. – Они на продаже ткани зарабатывают. Покупают оптом. Выдумывается идея, привлекательная для простофиль, вкладываются деньги в «почтовый штурм» населения. Несколько десятков тысяч писем рассылают. Дальше – собирай деньги, отправляй, переотправляй. Снова «штурм». Ого! Судя по номеру, ты – почти шестидесятитысячный. Для простоты будем считать, что с каждого они собрали по сотне. Ты – редкость. Шесть миллионов заработали «Приятели Мишки» как минимум, плюс проценты банка. Они наверняка финансовую схемку с вашими деньгами на бирже проворачивают. На помойках по всей стране миллионы «новорожденных» медведей валяются.

– Их судить надо! – вскипел Сева.

– Ничего не выйдет. У них экспертная комиссия может забраковать что угодно, хоть бриллианты.

Коля развел руками и посмотрел на Севу, как на брата по несчастью. Тот ответил взглядом бессильной ненависти.

– В общем, Сева, ты, прежде чем «пукнуть», звони мне, пожалуйста! – похлопал Женя художника по спине.

С благодарностью к Жене, притупившему Севину злость, Коля поспешил покинуть мастерскую и, как назло, застрял в подъезде. Стеклянную дверь заклинило. С улицы мастер сверлил замок.

Внутри дома также застряли старик в белом халате и блондинка в куртке и желтой кепке. Коля даже не разглядел их, был еще там, в разговоре с информированным Женей. Он постоянно оборачивался: не спускается ли за ним Сева. Старик в халате спешил и нервничал, дверь не открывалась. Блондинка пользовалась случаем и наседала:

– Посчитайте, Соломон, сколько дантистов в газете, где вы печатаетесь. Десять? Двадцать?

– У тебя дорого!

– Тысяча – дорого? Ваша реклама будет над миром летать полгода. – Она совала дантисту рекламный журнал «Аэрофлота». – В полете пассажирам нечего делать! Полгода будут читать ваше объявление. В газете полгода сколько стоит? Думайте, Соломон.

Старик взял журнал, стал обмахиваться. От волнения он вспотел. Глядя на мастера, который жужжал дрелью, спросил блондинку с раздражением:

– Ты можешь сбросить немного?

– Ну сколько сбрасывать! Я свои сбрасываю! Полтинник сброшу. – Блондинка посмотрела на Колю, ища подтверждение своей щедрости.

– Три сотни сбрось! – потребовал дантист, но полез за чековой книжкой.

– Соломон, не мелочитесь! Вы получаете преимущественное право рекламироваться во втором выпуске.

– На кого выписывать чек, на тебя?

– На компанию «Эм интернешнл ньюз». Все солидно, Соломон. В справочнике увидите: моя компания – четвертая в списке.

– Как она туда попала?

– «Ньюз»! Оперативность работы доказана. «Ньюз» не просто учредить!

– Мне, Лина, – сказал дантист, выписывая чек, – хоть в окно выпрыгивай. Видишь, вон полицай с блокнотиком ходит. Сейчас штраф нарисует за неуплату на стоянке.

– Для вас, Соломон, я с крыши прыгну и монетами счетчик засыплю. Да вот, нам молодой человек поможет.

На Колю смотрели зеленые глаза. Он отвел взгляд и шагнул к окну.

– Какая машина?

– «Форд», темно-бордовый «Форд». Вон, – указал дантист пальцем в стекло.

Дверь мастеру поддалась, прыгать не пришлось. Коля выскочил на улицу первым, заметив идущего в глубине коридора Севу. Летел мокрый снег.

«Вот как деньги делаются!» – думал Коля, быстрыми шагами удаляясь по слякотной улице и тихо распевая: – Финансовые схемы, финансовые схемки…

– Эй! – услышал он вдруг окрик с проезжей части улицы. – Привет!

Коля обернулся и увидел блондинку Лину за рулем старенькой «Тойоты».

– Привет! – Коля остановился.

– Тебе – туда? – спросила она, указывая рукой по направлению Колиного движения.

– Туда.

– Садись, подброшу.

«Тойота» была нагружена картонными коробками. Коля сунул коробку с переднего сиденья на пол и втиснулся над ней.

– Ты с кем живешь? – спросила Лина таким тоном, будто они были родственники.

– Один.

– Можно у тебя перекантоваться недельку? Меня в квартире почти не будет, я проездом. Знакомая семья из отпуска не вернулась.

– Кантуйся! – ответил Коля и посмотрел на нее с нескрываемыми намерениями.

– Только не это… Никаких дел! Ни-ни! – Она подняла руку и подвигала тонким пальчиком из стороны в сторону.

– Может, я – маньяк какой? Нож к горлу. Изнасилую и порежу на кусочки!

– Для маньяка ты – слишком мужлан. Маньяку нужен комплекс неполноценности иметь.

– Откуда ты знаешь?

– По распределению в суде бумажки подшивала. Чего только не насмотрелась.

Он снова взглянул на нее. По нежной белой коже лица разбегались мелкие веснушки, придавая определенный шарм. Он прикинул возраст. Определил, не больше тридцати. Блондинка понравилась.

– Николай, – представился он.

– Галина. Или – мисс Мыльников с недавних пор.

– А где мистер Мыльников с недавних пор обитает? – откровенно спросил Коля.

Она лукаво улыбнулась, затем рассмеялась:

– Мисс Мыльников, Николай, а не миссис. А отец мой в Азии проживает.

– Сколько ни повторяю «мисс, миссис», никак разницу не усвою, – признался он и спросил: – Почему Лина?

– Значит, ты – новенький здесь. Тут все Елены и Галины Линами становятся. Так американцам удобнее.

Они подъехали к дому. В квартире она увидела гору мишек и пустых коробок (Коля снова вывалил продукцию на кровать) и воскликнула:

– Да у тебя тут склад! Давай мои коробки с книгами занесем. Или постой. Такую картину нечасто встретишь. Сядь-ка рядом.

Она вытащила из сумки фотоаппарат. Сделала несколько снимков.

– Что за книги? – спросил Коля.

– Остатки тиража «Как жить в Америке?». Уходят быстро!

Они втащили тяжелые коробки. Не раздеваясь, мисс Мыльников заторопилась:

– Я вечером буду, поздно.

И убежала.

«Расставаться со швеями придется в зависимости от темперамента и уровня жадности каждой», – с тревогой думал Коля. Он перечислял в уме имена, ища нужный подход.

Телефон звонил. Автоответчик записывал требования перезвонить и угрозы. Когда раздавался звонок в дверь, Коля на цыпочках подходил, смотрел из темноты в глазок и возвращался назад. К вечеру на автоответчике заговорили мужские голоса.

Новая знакомая появилась с охапкой продуктовых пакетов. Открыв дверь, Коля увидел собравшихся в коридоре швей и пару пожилых мужчин.

– Товарищи, товарищи! Минуточку, мигом разберемся, – пообещала Мыльникова за Колю и захлопнула перед носом разгневанных швей дверь. – Они с тебя деньги требуют!

– Я их нанял шитьем подзаработать, а заказчик нас кинул, теперь они с меня хотят получить.

– Большие суммы?

– Да нет. По сто баксов.

– Фу ты, мелочь какая! Сейчас увидишь.

Она сбросила пакеты на книжные коробки, открыла дверь, встала на пороге, загородив проход. Строго посмотрела на суровые, злые лица ходоков.

– Общая беда, товарищи. Вы подталкиваете шефа судить заказчика. В суд потянут вас всех. Компания деньги официально выплатит, по чекам. Вас эс-эс-ай лишат. Шеф рисковал, прикрывал вас. Вы хотите эс-эс-ай потерять? – напрямую спросила одного из мужиков.

– Не-е, – протянул тот и заворчал на жену: – Я те говорил, Мань, не лезь в коммерцию!

Лица озаботились, женщины начали расходиться.

– Постойте! – скомандовала Мыльникова, наслаждаясь быстрой победой. – Заберите улики. Может, кто самостоятельно судиться захочет. Коля, отдай медведей!

Коля стал выносить охапки мишек.

– Никто судиться не будет, – сказал второй мужичок, до сего момента молчавший.

– Тогда – на подарки. Пойдете страховку продлевать, лучшего подарка не придумаешь!

Ходоки потеряли обиду, разобрали игрушки.

Лина захлопнула дверь, скинула дубленку и потащила пакеты на кухню. Коля пробежался глазами по фигуре. Она обернулась.

– Что такое эс-эс-ай? – спросил он и с усердием принялся громоздить коробки в углу.

– Пособие. Они ради него живут. Если рабочий класс эксплуатируешь, всегда знай, чем припугнуть, – советовала новая знакомая, нося тарелки в комнату. – Здесь Америка!

– Ого! – воскликнул Коля, входя в комнату. Натюрморт у дивана мог соперничать с ресторанным.

– Как в лучших домах Филадельфии! Для вас, сэр, старалась! – Лина улыбалась с чашкой чая в руках. Из-под козырька желтой кепки горели зеленые глаза.

– С такой закуской и выпить не грех. У меня, правда, только горилка с некоторых пор, да и то початая.

Он принес бутылку.

– Я – пас, – сказала она твердо и как-то по мужски. – Завтра вставать рано. Я еще и учусь.

– Где?

– В Академии бизнеса. Дистанционно. Бизнес в Америке образования требует, ты вот на себе ощутил.

– Дистанционно – это как? – поинтересовался Коля.

– Заочно, – ответила она и добавила язвительно: – Ну а тебе – сам Бог велел запить дефолт с предприятием.

Коля налил себе рюмку. Ее содержимое, достигнув желудка, направило мысли в предсказуемое русло. Он включил телевизор, нашел музыкальный канал, убавил звук.

– Хорошие дивиденды приносит реклама? – спросил, расслабляясь в кресле.

– Реклама – дело сладкое, – ответила она и озарилась какой-то идеей. – Я фотографом начала, в Сибири и Азии. Смех один, что иногда бывает. В городке Муйнак, в устье Аму-Дарьи, шла добыча ондатры. Охотники за месяц годовую зарплату делали и платили за «фоту» щедро. Серега, сотрудник столичного НИИ, открыл «золотую жилу». В аулах вдоль реки паспорта меняли. Фотография – только в городе Нукус. Ехать – дело хлопотное, люди отлынивали и тянули. Мы погрузились на лодку, запаслись фотоаппаратом «Момент», ящиками кассет и двинулись на заработки на институтской моторке. Черта с два фото на паспорт в тех условиях «Моментом» сделаешь! На улице – яркое солнце. Глаза проваливаются. Ну, думаю, влипли. Денег натратили жуть. Свои, чай! Знаешь, что я сообразила. Не поверишь. Сейчас ржать будешь, гарантирую. Я людей на землю укладывала, на простыню. Лежат, такие хорошенькие, умиротворенные, только что не спят. – Мыльникова заразительно рассмеялась, живо представляя лежащих на простыне каракалпаков. Они посмеялись вместе, и она продолжила: – Потом в Сибири начали собственность делить. Тюрьмы раскрыли. Жулье плавает, как рыба в воде. Сказала тебе, реклама – дело сладкое, любой деляга норовит на ней деньги отмыть и охотно делится. У меня в то время яхта на Тихом океане появилась. Как назло, с ней разборка началась. Пришлось бежать.

– Знакомо. – Коля потихоньку ел и чокался с бутылкой. – Твое здоровье! Я тоже бежал. Да вот сейчас споткнулся немного.

– В рекламном деле, знаешь, заказы поначалу трудно собрать, а как раскрутишься, обороты приличные получаются. Хочешь со мной поработать? Введу тебя в курс дела. Скооперируемся.

Опьянел Коля и почувствовал усталость. Он вытянул ноги, но «теплая» голова вдруг выдала сумасшедшую идею. В глазах заблестел азарт.

– Скооперироваться с тобой?! С удовольствием! – воскликнул он с энтузиазмом и пересел на диван. – Давай поженимся?

Она хихикнула.

– У тебя деньги есть? – отрезвила вопросом.

– Нет.

– Не веришь в дело или сомневаешься?

– Верю, верю!

Возбужденное Колино существо не имело никаких сомнений. Он дожидался момента.

– С яхтой-то что, мисс Мыльников? – спросил и обнял ее рукой.

Она не отстранилась, изучала его насмешливым взглядом.

– Отогнали в Японию. Яхта не моя стала. – И вроде как попыталась подняться. – Ладно, иду спать. Завтра рано встану. Я в прихожей устроюсь, там у тебя раздвижное кресло.

– Уступаю тебе кровать!

В приливе «джентльментства» Коля обхватил собеседницу руками и прижал к себе. Показалось, что она подалась телом, глядя снизу понимающим взглядом. Коля нагнулся для поцелуя.

– Служить тебе буду, как раб! – Мавроди изобразил страсть. – Иди за меня!

И он повалил ее на диван.

– У-у-у! – протянула она. – Какие мы неистовые и решительные! – Не сопротивляясь, избранница подняла руку и приложила вытянутый указательный палец к его губам. – Нет, дорогой. Ни-ни! – И задвигала пальцем в разные стороны, как тогда, в машине. – Насчет женитьбы поговорим, как протрезвеешь. Согласен?

Коле вдруг решительно понравилось ее поведение, он отпустил Мыльникову и уронил голову, изобразив отчаяние:

– Согласен, согласен.

Коля ворочался, ворочался на обширной кровати, перекрутил простыни, спать не мог. Поднялся, накинул рубашку и вышел в прихожую.

– Лин!

Он плюхнулся на край разложенного кресла, дал волю рукам.

– О! Боже мой! Тебе, как говорят, легче дать, чем отбиться, – буднично произнесла ему в ухо. – Подожди, давай будем цивилизованными людьми.

Она ушла в ванную, включила воду. Коля, не раздумывая, пошлепал за ней. Толкнул незапертую дверь, в рубашке и плавках шагнул под душ.

Ранним утром гостья поднялась первой, оделась. Подошла к телефону, взяла трубку, обернулся на спящего Колю, поразмыслила, опустила трубку на рычаг. Наклонившись над зеркалом, прошлась помадой по губам, критически осмотрела себя, накинула дубленку, взяла сумку и вышла из дома. Смахнув корочки льда со скамейки, Мыльникова уселась во дворе и набрала номер на мобильнике.

– Гюля, доброе утро! Лина звонит. С Назымом можно поговорить?

– Минутку.

– Слушаю тебя! – сказал бас с восточным акцентом.

– Назым, я нашла кандидатуру. Ждет статуса, про его счет в банке ничего сказать не могу.

– Смышленый?

– Вполне. Владеет английским. У меня есть время приглядеться к нему. Когда подъехать?

– Приезжай сейчас.

– Я на машине. Имею в виду, чтоб не парковаться.

– Возьмешь шестьдесят седьмой блок, он свободен.

«Тойота» проскочила по Тридцать второй улице зимнего Манхэттена и выехала к Гудзону. Через два квартала на юг она ушла в подземный гараж высотного здания.

Мыльникова прошла в лифт и нажала кнопку двадцать восьмого этажа. На этаже было две двери красного дерева. Мыльникова прошла по ковру к одной из них и позвонила. Открыла худенькая черноволосая девушка с раскосыми глазами. Сзади выглядывали две, помоложе, тоже восточного типа.

– Гюлечка, девочки, это вам. Прямо из резервации индейцев украшения. – Мыльникова раздала пакетики.

– Спасибо, – по очереди благодарили девочки.

– Что предпочитаете, кофе, чай? – спросила старшая.

– Чай! Зеленый! Давно не пила настоящий. Отец свободен? Можно к нему?

– Папа в гостиной.

Просторная гостиная, уложенная коврами, выходила окнами на панораму Нью-Йорка. На низком столике был раскрыт лэптоп последней модели. Хозяин, смуглый восточный мужчина, сидел в углу на длинном диване и возбужденно кого-то отчитывал на родном языке по телефону. Он приветствовал вошедшую кивком и продолжал ругаться.

Мыльникова остановилась у окна, ждала, рассматривая пейзаж.

Старшая дочь принесла поднос с круглым чайником, пиалами, блюдом со смесью орешков, кураги и изюма.

– Угощайтесь, – сказала она, наполняя пиалу. – Попозже устроим ланч.

Гостья присела на кожаный пуфик, подвинула к себе пиалу с чаем, отпила глоток и потянулась к сладостям.

Хозяин поставил наконец точку в разговоре и тут же, без предисловия, спросил:

– Смышленый, говоришь. Сколько лет?

– Точно не скажу, Назым. – Мыльникова задумалась, потом встрепенулась: – Могу фото показать. Компьютер разверните на минутку.

Она достала из сумки фотокамеру и проводок вставила в лэптоп. Отыскала нужный файл. На экране появился Коля, недовольно смотрящий на сваленную продукцию мишек.

– Что за игрушки в таком количестве?

– Накололся на пирамиде. Я объяснила кое-что.

– Сохрани мне фото! Счет его в банке не нужен. Персональный – подозрителен. Открой ему от «Ньюз»… Вернее, так – пошли бумаги на закрытие «Ньюз». Наши имена пусть уйдут в прошлое. Пока они ходят, открой ему в «Бэнк оф Нью-Йорк», именно в «оф Нью-Йорк», – подчеркнул Назым. – Надо, чтобы он активировал счет как можно быстрее.

– От рекламодателей чеки будут, через «Бэнк оф Нью-Йорк» и пройдут.

– «Аэрофлот» отказывается от выпуска.

– Моя проблема, Назым. Соберем деньги, не откажется.

– Любопытный деятель из Перми появился, кинотеатр перестраивает. Разузнай про него все, что можно.

– Папа, – показалась в дверях одна из дочерей. – Время ланча!

– Мы идем, радость моя.

Прошла неделя. Наступил канун Рождества – всенародного для Америки праздника. Дома обтянули гирлянды лампочек. Под сверкающими кустами расселись мадонны с младенцами, цари, ангелы, верблюды, олени, лебеди. Трудовое население разгибало спины, предвкушая беззаботный праздник с подарками. В торговых салонах играла музыка.

Но Колю не радовало ничего. Праздничная суета только усиливала его переживания. Он купил на почте мани-ордер (за квартиру не принимали наличными), заполнил квитанцию на оплату, заклеил бумажки в конверт и бросил в ящик.

Пришел домой расстроенным. Пересчитал остаток денег, совсем поник.

– Женитьбу я, видимо, поспешил предложить. – Он тосковал о неожиданно образовавшейся «родной» душе и мучительно перебирал в голове невеселые мысли.

Тут-то она и позвонила:

– Как дела?

– Куда ты пропала?! – заорал Коля. – Скооперировались, называется. Я тут сохну с тоски и без работы.

– Все готово. Надо встретиться.

– Приедешь сегодня?

– Нет. Завтра прямо в «Бэнк оф Нью-Йорк» встретимся, в Манхэттене. Откроем счет и дела обговорим.

– Может, сегодня куда-нибудь сходим?

– Не могу я. Знакомая семья вернулась. У меня тут вещи. Не падай духом! Праздник – завтра. Я тебя представлю кое-кому. Связи нарабатывать начнешь. Оденься, как на прием. Завтра гуляем.

В назначенный час на углу банка, при галстуке и в длиннополом кожаном пальто, Коля крутил головой, провожая глазами все проходившие мимо юбки. По Манхэттену шли женщины крутого покроя, ухоженные и «выразительные».

Коля зацепил взглядом блондинку, плывущую на каблуках, как кинозвезда на подиуме. Под меховой накидкой шелестела клинообразными складками неописуемого дизайна юбка. Зеленые глаза под опахалами ресниц среди копны соломенных волос остановились на Коле. Тот заулыбался, «завилял хвостом», суетливо открывая дверь банка:

– Привет, босс!

– Привет! – сказала она небрежно и двинулась внутрь.

– Мы не в настроении? По вас скучали! – заигрывал Коля.

Она недовольно скосила глазом, от слов воздержалась.

В банке они открыли счет. Коля поставил подпись на бланках, ощутив волнение от причастности к законному бизнесу.

– На неделе пришлют карточку и чеки, – сказала Мыльникова. – Начнешь работать. При обналичивании снимай копии, в дальнейшем могут пригодиться.

– Слушаюсь, босс! – тихо рявкнул Коля и вытянулся: все надеялся на взаимопонимание.

Ее взгляд саркастически осудил Колин порыв. Настроение у избранницы было неконтактное.

– Сейчас смотри и слушай внимательно, – сказала она серьезно. Они присели за столик для посетителей, Лина раскрыла толстую папку. – Вот макет бортового журнала для «Аэрофлота». Расчет на то, что в рейсах пассажиров занять нечем. Врачей здесь миллион. Народ жирный. Цена рекламы на каждую страницу – тысяча долларов. Полстраницы – соответственно. Во много раз получается дешевле, чем в газете.

– Как работаем?

– Пополам с того, что соберешь. Учти, с наличными люди трудно расстаются. Будешь брать чеки и обналичивать. Возьми, – она протянул листки. – Бумага тебе от фирмы, как компаньону, и форма расписки, которую оставляешь при получении чека.

– Что за телефон на расписке?

– У меня домик под Детройтом. Успела обзавестись. Там автоответчик сейчас. Переделай фамилию на свою и размножь. Закажи визитки, вот такие, – протянула свою. – Учти, врачи загородились секретаршами. Секретарши ничего не решают. Каждый раз надо выдумывать что-то – когда на прием записаться, когда рекомендацию от кого-то принести.

Коля перелистал глянцевый журнал.

– Все на сегодня. Едем «в свет», – сказала она, поднимаясь. – По дороге обсудим. Ты машину водишь?

– Вожу. Права у меня, правда, российские.

– Сядешь за руль, мне на каблуках трудно.

На заднем сиденье «Тойоты» лежали килограммы каталогов по фототехнике.

– Куда мы едем? – спросил Коля, выкатывая машину из подземной стоянки.

– К некоему Владу. Сейчас двигай на север, там прямую дорогу возьмем. Дальше покажу. Влад когда-то в Бруклине рояли полировал. Потом вместе с отцом они организовали семейную фирму «Отец и сын» и поставляли в Россию пищевые добавки. Я им рекламу делала. У Влада есть одна слабинка. Неравнодушен к любой технике. Хочу расколоть на роскошную фотокамеру. В счет расчетов как бы. Твоя задача отвлечь от него отца. Он, как услышит цену, испортит мне дело.

Покинув Нью-Йорк, «Тойота» неслась по скоростному шоссе.

Мыльникова наклонилась с лобовому стеклу, считая выезды:

– Следующий – наш. Держись правее.

После поворота замелькал стынущий безлистный лес. Коля крутил руль, постоянно поворачивая то вправо, то влево. Снега не было, среди сухой травы поблескивали полузамерзшие лужицы болот.

Трехэтажный дом обнаружился на пригорке, над лесной речкой за площадкой, сплошь уставленной автомобилями. Дом был новый, местами доделывался – одно окно залеплено пленкой. Внутри по стенам висели заготовки скрипичных и гитарных дек, колки со струнами и хитрые зажимы для склеивания различных деталей. Стены отливали желтизной полированного живого дерева.

Гости набились всюду. Пожилые и молодые, расфранченные по последней моде и одетые в домашние свитера и кофты, смеющиеся и занятые серьезным разговором. Они сидели за столом в большой столовой, в плетеных креслах на застекленной террасе, ходили по лестнице, танцевали в гостиной. Гул голосов, шум посуды, оглушительные децибелы музыки.

– Познакомься, Николай, папа Влада, – сказала Лина, педалируя слово «папа».

– Алик, – представился папа, одетый в белую рубаху старик.

– Где хозяйка, Алик? – спросила Лина.

– Надя у гриля с тарелкой шашлыков. Видишь?

Его тут же отвлек подросток, который требовал коку.

Лина повела Колю по комнатам, обозначая ориентиры в гуще людского беспорядка.

– Видишь вон, справа, художник Абдурахманов. Изумительной красоты сюжеты режет по витражным стеклам. Рядом с ним – экстрасенс Максимов. За столом в углу известный педиатр, – указывала, перечисляла она, по мере того как они продвигались по дому.

С ней здоровались, целовали ручку, задавали вопросы по непонятным для Коли темам, оценивали его любопытными взглядами. Она долго обнималась с тремя девчушками в азиатских цветастых платьицах, рассказывающих о том, что папа повезет их к настоящим индейцам. Смуглый отец девочек, сидящий вдали за столом, приветствовал Лину и Мавроди рукой.

Мыльникова отвлекла Колин взгляд в сторону:

– Вон Паша – владелец газеты. Фаина – менеджер похоронного дома. Рядом – Моня, бензинных дел волшебник. Каждый, кто делает деньги, рано или поздно заказывает рекламу. Наша задача взять их. Там, обрати внимание, но не смотри долго… Видишь бородатого мужика, волосы хвостиком? «Дьяволом финансовой халявы» прозвали, владелец кинотеатра, Батюшкин. Запомни его. Нам придется с ним на днях познакомиться.

Коля увидел квадратного человека в фиолетовом пиджаке, розовой рубашке с ярким галстуком. «Дьявол» улыбался низкорослому человеку в очках.

– Рядом с ним богатейший врач, владелец мраморных офисов и лабораторий, – пояснила она, повернулась и заговорила с пожилым, коротко стриженным седым мужчиной: – Борис! Вам есть смысл не гнать тираж сюда, а реализовать в Средней Азии. Там интерес сумасшедший. Быстрые деньги! У меня связи.

– Как ты тираж из Одессы заберешь? – спросил тот, приветствуя Колю и наливая ему в рюмку коньяк.

Лина показала взглядом на отца Влада, севшего за стол, и вернулась к разговору с владельцем тиража.

– Для авиалиний – не проблема. Один звонок, – уверила она стриженого.

– Попробуй, – согласился тот.

Коля выпил коньяк и отошел. Гости сгрудились за столом.

– Мэри Кристмас! – зазвенели бокалы.

Снова шум, гомон. Народ сортировался по интересам.

– Сухогрузы берут пять человек пассажиров. – Коля говорил прямо в ухо отцу хозяина дома. – Нигде поездки не рекламируются, а условия для круиза – люкс: бассейн, просмотровый зал, можно автомобиль на палубу поставить и выезжать в города разных стран.

– Хорошая идея! Мы с женой искали что-нибудь не обременительное для отдыха. Спасибо. Устал я сегодня, пошел спать, – сказал старик, поднялся и освободил Колю от тяжелой обязанности.

Заговорил сосед по столу:

– Рекламой занимаетесь?

– Да, – ответил Коля и обратил на него заинтересованный взор.

– Мне, знаете, реклама не нужна. – Он подлил Коле водки. – Вы бы видели, сколько детей у меня галдит в приемной! Уши затыкаем.

С Колей чокались, перебрасывались репликами. Он отвечал, пил и с голодухи пробовал блюдо за блюдом. Почувствовав, что живот давит и мешает сидеть, Коля встал и пошел на музыку.

На невысокой сценке молотила по инструментам группа, ублажая скопившуюся молодежь. Коля постоял немного, блуждая нетвердым взглядом по лицам, шеям, бюстам, ногам раскрасневшихся женщин, и побрел по дому, заглядывая в разные уголки, ища «свою половину». У выхода, на плетеном диванчике, целовалась парочка. На террасе, освещенной лунным светом, у самого стекла сидела дама в странном одеянии. Плечи и грудь закрывала накидка из белых перьев. Глядя на луну, она читала вслух стихи на непонятном языке.

– Вдохновите меня! Обманите! – произнесла дама в перьях по-русски и кругообразным движением выбросила руку в Колину сторону. То ли произнесла строчку из стиха, то ли обратилась к вошедшему.

В глазах Коли мелькнул испуг. Он поспешил ретироваться в темный проем лестницы. Пошел по ней наверх.

Дверь в одной из комнат была приоткрыта. Внутри стояло несколько заляпанных белой краской стульев и новенький стол – полигон от стены до стены. За столом он увидел своего «босса». Спиной к двери, как понял Коля, сидел хозяин дома Влад, уставившись на экран компьютера – единственного предмета на огромном столе. «Босс» заметила Колю и задвигала ладонью из стороны в сторону: мол, нет, не отвлекай. Коля недовольно сморщился, но продолжал смотреть. Она нахмурилась, встала и вышла к нему.

– Тебя хочу, – горячо зашептал Коля, притиснув ее к косяку.

Лина закрутила головой, оглядываясь.

– Шшшш! – зашипела она, высвобождаясь из его рук. – О-о! Какие мы «хорошенькие»!

– Пойдем потанцуем. Чего я один болтаюсь!

– Тихо, тихо. Коля, мы работаем или что? – спросила строго, оборачиваясь в комнату. – Не отвлекай меня.

– Сама говорила: сегодня гуляем.

– Говорила, ну и что! Я не имела в виду забыть то, о чем договаривались.

– Отец спать отвалил. Я с ним разговаривал.

– Хорошо. С другими сойдись. Мне тебя учить. Все, жених!

Коля не на шутку обиделся, решил, что «всё – надо и о себе подумать!». Распрямил плечи и пошел вниз, не оборачиваясь.

В гостиной колошматилась молодежь. Мельтешились полубритые головы с чубами и хохлами, расписанные майки под кованными «железом» жилетами. Коля недолго их разглядывал. Глаза его, помимо воли, уперлись в рыжее создание у декоративной колонны. Девушка с нескрываемым интересом уставилась на него большими карими глазами. Поймав Колин взгляд, она решительно оттолкнулась плечом и направилась к нему.

– Хай! – озорно сказала она, дернулась в танцевальном «выкрутасе» и расцвела белозубой улыбкой.

Коле ничего не оставалось делать, как ответить на приглашение. Они потоптались некоторое время в толпе, рыжая прижалась к его груди и млела. Он даже не рассмотрел ее, как следует. Глаза запечатлелись в сознании, остальное «осматривал» руками – стал поглаживать ее формы.

– Почему ты на меня пялился тогда? – вдруг спросила она.

От удивления он открыл рот, чуть было не спросил: «Когда?», но вовремя остановился. Фантазия пробудилась и подсказала ему тему для сближения.

– Ты приснилась мне вчера. Вот уж не ожидал встретить тебя наяву! – зашептал он ей на ухо.

Партнерша бросила на него короткий взгляд и сообщила, смеясь:

– В Англии изобрели компьютер, управляющий сексуальными снами.

Она явно шла на контакт. Коля обрадовался.

Музыка взревела. Рыжая схватила Колю за руку и повлекла дергаться в круг. В танцевальной толкотне она оказалась совершенной бестией. Партнер фактически ей был не нужен.

Неожиданно «бестия» исчезла в толпе танцоров. Он долго искал ее глазами и едва нашел. Спрятавшись за колонной, рыжая шепталась с двумя подростками. Парни ехидно лыбились, глядя в сторону Коли. Кивнув, они шмыгнули вон, явно что-то затевая.

Девица мгновенно оказалась рядом. От музыки Коля быстро устал и оглядывался в поисках уютного местечка. Основательно отяжелев, он прижал рыжую к себе и зашептал ей на ухо всякую чушь:

– Потрясающие вещи ты рассказываешь! А вот мне еще половые акты животных снятся. Знаешь, как ежики трахаются?

– Нет. – Она отстранилась. – Как?

– Не знаешь старого анекдота?

– Нет. Так как же?

– Осторо-о-жненько!

Она картинно расхохоталась.

– Давай выйдем, подышим воздухом. Я тут задыхаюсь, – сказал он.

Она согласилась. Не отпуская из объятий, Коля вывел рыжую на ночную природу.

– Дождь намеревается, – услышал он голос из темного угла.

Присмотревшись, Коля обнаружил там круглолицего, абсолютно трезвого человека в очках.

– Бондарев, – представился тот и вручил Коле визитную карточку интерактивной академии.

Коля сунул карточку в карман и повернулся к подруге:

– Пройдемся, пока дождь не пошел.

Она отрицательно замотала головой и повлекла за руку по узкому коридору.

– Я знаю одно местечко, – прошептала на ухо.

Коля, окрыленный определенностью, удовлетворенно кивнул.

Коридор привел к винтовой лестнице, идущей вниз. Они спустились и оказались в цокольном помещении, выходящем одной стороной на склон пригорка. Окна прикрывали желтые шторы. Комнату, видимо, предполагалось сделать бильярдной. Огромная зеленая плаха с лузами была распакована и установлена без ножек на ящики. Прозрачная пленка лежала тут же. Рыжая защелкнула щеколду на двери и поиграла выключателями, оставив прямой луч над зеленым полем бильярда.

Если бы Коля был трезв и бдителен, то обнаружил бы в помещении людей. Четверо молодых горящих глаз наблюдали за ними из щелей полузакрытых стенных шкафов. Временами подергивались желтые шторы, предательски предупреждая о наличии посторонних. Три пары девичьих глаз сверкали интересом из-за упаковочных ящиков. Глаза из-за кадки искусственного дерева, глаза из технического шкафа. Глаза, глаза в полной тишине, отовсюду, где можно спрятаться. Молодежь развлекалась.

Коля, углядев у стены кожаный диван, поволок туда предмет вожделения. Девица заметно протрезвела. Она стащила с него пиджак и принялась за пуговицы на рубашке. Коля не стал дожидаться окончания процедуры, полез стягивать с нее кожаную юбку. Рыжая ловко крутилась в руках так, что он никак не мог добиться, чего желал.

– Ты что? – удивился.

– Хочу с интересом! – выпалила она.

– С каким интересом?

– Придумай! – Рыжая вскочила на ноги. – Давай на бильярде! – Она запрыгнула на стол и встала в эротическую позу.

Коля полез на бильярд.

– Раздевайся! – скомандовала рыжая.

– Так и ты раздевайся, – потребовал Коля.

– Разденусь, – пообещала она. – Отвернись!

Коля отвернулся, стянул плавки, рубашку с майкой. Услышав шелест, повернулся. Рыжая лежала полураздетой, закрутившись в упаковочную пленку.

– Ну погоди!

Коля рванул пластик. Не тут-то было. Пленка оказалась крепкой. Он огляделся, ища что-нибудь пригодное, дабы резануть упаковку. Ничего, кроме одинокого бильярдного шара, не обнаружил.

В тишине громко прыснул смешок. Прыснул второй. Хохот раскатывался и множился.

Коля закрутил головой – не сходит ли он с ума. Взглянул на девицу. Рыжая под пленкой давилась от смеха.

– Раз, два, три… Оп-ля! – послышался веселый голос, и из укрытий в комнату скакнула стая разношерстной молодежи.

Коля рассвирепел. Одинокий бильярдный шар полетел в голову первого попавшегося паренька. Тот увернулся. Отскочив от стены, шар гулко запрыгал назад.

– Шутка, сэр! Динамо для новичков, – поспешил пояснить один из пацанов и миротворчески, с белой тряпкой, направился к столу. Вместе с ним неуверенно двинулась вся стая.

Коля отпрянул от рыжей и затравленно стрелял глазами по самодовольным лицам. Дошедший до бильярда молокосос дернул за край пленки и выкатил рыжую к коленям сидящего на зеленом полотне Коли.

– Боевое крещение, сэр. Не обижайтесь!

В Колиных глазах сверкнул злой азарт.

– Не хотите второй акт спектакля!? – крикнул он, обхватил одной рукой девицу за талию, дернул к себе, прижал второй рукой, замкнув пальцы в замок. Рыжая оказалась на коленях без какой-либо возможности вырваться. – Я возьму ее! Пусть сопротивляется. Драться разрешаю!

Коля метнул взгляд на пленницу и в миг протрезвел – будто впервые ее увидел. Из-под рыжих волос на него стрельнула молнией звериная, бесстрашная решимость.

Мужская половина стаи выглядела растерянной.

– Давайте, сэр, покажите, на что способны! – гаркнул один, противно скалясь и оглядывая девиц. – Как, метелки?

«Метелки» примолкли. Смотрели испуганно. Самая худенькая бросилась к Коле и пыталась разжать его руки.

– Ребята! – закричала в истерике. – Помогите же!

Ответом ей было молчание.

– Раздухарились и сдрейфили! – съязвил Коля, разыгрывая разочарование. Он выпустил жертву, взял плавки с рубашкой, и пошел к дивану, приосанившись и поигрывая возвращенным реноме.

В столовой Коля прислонился к косяку. Мир снова плыл, усталость клонила к земле.

– Ложитесь на диване, на третьем этаже, в мансарде. – Перед ним стояла пожилая женщина с одеялом в руках.

Он поднялся в мансарду и крепко заснул с тяжелой головой.

Проснулся Коля ни свет ни заря и первое, что вспомнил – вчерашнее приключение в бильярдной, устремленный на него решительный девичий взгляд. Явившаяся картинка вызвала неуютное сознание похмельной вины. Коля мотнул головой и поднялся. С беспричинным беспокойством он спустился вниз.

Дом спал. В столовой хозяин, одетый в спортивный костюм, наспех допивал кофе и дожевывал бутерброд. Коля поздоровался.

– Отдохнули? – спросил хозяин.

– Спасибо. Я вчера так наотдыхался, никак в себя не приду.

– Бывает.

– У вас красиво.

– Старались.

– Что за молодежь тусовалась в гостиной? – осторожно спросил Коля.

– Сын, наверно, с дискотеки привез. Они как прилетели, так и улетели. Своя жизнь, мне неведомая. Кофе горячий на плите, и в холодильнике пошуруйте.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил Коля. – Где Лина?

– Спит, наверно. Мы поздно с ней закончили разговор. – Он быстро поднялся, схватил со стола связку ключей. – Надеюсь, увидимся еще, сейчас спешу, – сказал на ходу и направился к двери.

Мавроди вышел на улицу и сразу почувствовал морозную свежесть. Между деревьев блестела вода. Он подошел к пруду и увидел черепаху. Та панически бросилась в воду. По болотине, напротив, ходила цапля.

Коля сел на полосатый стульчик, покрытой ледяными каплями. Предаться созерцаниям не получилось – рыжая девица не выходила из головы.

Замерзнув, Коля вернулся в дом и сначала услышал, потом увидел на угловом диване Мыльникову в компании с человеком, сидящим в позе мыслителя.

– Хозяева – старье, – говорила компаньонка. – Ваши лечебные сеансы для кланов Средней Азии – подарок! Богатые люди. Я имею дело с их авиалиниями. Будут передавать вас из рук в руки. Поездка минимум на полгода. – Заметив Колю, она заулыбалась. – Подойди сюда, тут серьезный разговор. – И представила мужчин друг другу: – Николай, мой компаньон. Целитель-экстрасенс Максимов.

Максимов посмотрел на Колю безумными глазами, сделал в его направлении несколько коротких пассов и потерял мысль, для озвучивания которой он открыл было рот.

– Особенно пойдут ваши кассеты, предваряющие сеанс, – продолжала Мыльникова. – За дополнительную плату, конечно. Придется делать тираж.

– Есть изумительная вещь, – заговорил наконец целитель. – К старости организм начинает сохнуть. Кожа – самый большой орган человека. Его можно предохранить натуральными мазями. Их надо варить. Мембрана клетки…

– Прекрасно! – загорелась Мыльникова. – Не надо ничего варить. Поставим лабораторию. Завод поставим! Боссы ухватятся за идею.

– Хорошо, – согласился Максимов и полез за чековой книжкой.

Когда вышли к машине, Колю пошатывало. Партнерша, наоборот, была исключительно бодра. Мыльникова вытащила из кармана два чека.

– Заедем в банк, обналичим. Э-э-э! – воскликнула вдруг и протянула руку к Колиной шее. – Что у тебя на скуле? Тушь! Бизнес улыбнулся?

– Улыбнулся, – грубо ответил Коля.

– Подожди-ка, я сотру, – участливо засуетилась она. Достала из сумки салфетки и оттерла черноту. Оценив хмурого Колю взглядом, Мыльникова открыла багажник и переодела обувь. – Ты оплошал! – сказала она, трогая «Тойоту» с места. – Делаешь деньги – не пей и не жри много.

– Мутит меня, – сказал Коля и закрыл глаза.

– Не сдавайся, собирай рекламу.

– У тебя талант выжимать деньги. Мужиков гипнотизируешь, как удав.

– Нет, нет, нет, – запротестовала она. – Дело опыта, поверь. Сам убедишься, если не остановишься. Запомни: отказавшийся клиент – не значит потерянный! Жизнь идет, обстоятельства меняются, настроения у людей – тоже. Я гипнотизирую мужиков? Кто тебе запрещает баб гипнотизировать? Ты вон какой быстрый. – Она посмотрела на него краем глаза. – Начни с баб.

– Баб! Ты вот что-то бегаешь от меня!

– Ой, Коля! Не до любви мне, – вздохнула она сердито. – Мужчина ты – ого какой! Я бы к тебе, как кошка, привязалась. Но у меня дочь подросла. Учить в престижной школе надо! Ответственность, она любовь не принимает в расчет. Ты на колледж пятьдесят тысяч отвалишь? Нет! Тогда на кой черт мне такой муж нужен! – выпалила она. – Отпускаю тебя на вольные хлеба. Там посмотрим. – И замкнулась. Во взгляде появилась отчужденность, повела машину молча. Подъезжая к городу, она заговорила мягко, как ни в чем не бывало. – Ничего. Сейчас поправлю тебе настроение. Слушай внимательно! На счет, что открыли, переведут деньги. Мы имеем с них пять процентов.

Кислая гримаса пробежала по лицу Мавроди.

Лина бросила на него хитрый взгляд:

– Лимоны, Коля. Десятки лимонов!

– С чего вдруг?

– Объяснять не могу. Тебе позвонят и скажут, что с ними делать. Оставишь наш процент и действуй.

– Ничего себе! – вскинулся Коля. – Так деньги грязные?

– Тебе-то что! – вскипела компаньонка. – Компания моя. Ты ничем не рискуешь. А получаешь половину с таких сумм!

Она замолчала, а Коля пришел в себя.

«Мать честная! Баба-то классная! – выдал его протрезвевший мозг. – А я – как хлюпик из подворотни. Тьфу!»

Они остановились у Колиного подъезда.

– Надо готовить встречу с Батюшкиным, – сказала Мыльникова. – Два дня осталось.

– Зачем возня с врачами, если такие деньги плывут?

– Счет должен быть рабочим, с оборотами. Деньги на освоение придут, но не завтра. Соберись и про Батюшкова все узнай. Вокруг его Центра рой баб вьется. Тебе легче. Форма одежды – парадная с галстуком. В руках кожаная папка. Вместе пойдем на переговоры, поучишься.

На другой день бодрым шагом он подошел к кинотеатру Батюшкина со стороны переулка. С боку здания, в черноте распахнутых железных ворот, сверкала вспышка электросварки. Сварщик работал над диковинным стулом. Сиденье и спинка маленькие, а ножки, как у жирафа, несоразмерно длинные. Коля засмотрелся на стул.

– Здорово! – приветствовал сварщик Мавроди, перестав сыпать искры.

– Здорово! – неуверенно отозвался Коля.

– Ты чего, не узнаешь меня?

– Маску сними – как я тебя узнаю?

– Леха я.

Сварщик хихикнул, снял маску и оказался помощником супера.

– Та самая новая работенка, что обмывали? – спросил Коля.

– Да. Работаем, как мудаки.

– Почему так неуважительно к себе?

– Соблазнились заработком.

– Хорошо платят?

– Хорошо обещают, но не платят. Помнишь, Жорка в ресторане орал? Был прав, зря на него кричали. Батюшкин мне тысяч десять должен, а заплатил полторы. Все акцию свою сует. – Лешка закурил. – Вон какой стеклянный куб на крыше сварганили, – бурчал он. – Все – в долг. Я хоть и сварщик, но у меня в Америке лицензии нет. И потребовать с работодателя деньги через суд не могу.

«Потерял он свои деньги, – пришла Мавроди ненужная мысль. – Учись, Коля, как с народом работать».

Покинув Лешку, он пошел к центральному входу. За стеклом кассы с приклеенной скотчем запиской «Билетов на сегодня есть» сидела дама с травлеными голубизной волосами. Этакая светская львица.

Коля вдруг сообразил, как найти к ней подход. Он представился корреспондентом и попросил дать интервью.

Дама что-то писала в тетрадке и была очень зла. Она посмотрела на Колю так, будто тот посягал на ее личную честь. Но благообразный вид джентльмена при галстуке и с папкой сбил ее с толку. Львица вспомнила свою принадлежность к слабому полу, смягчилась и прищурилась.

– Ты можешь здорово помочь делу и покончить с безобразием раз и навсегда. – она подчеркнула «ты», приближая его для соучастия в чем-то ей важном.

– С каким безобразием? – заинтересовался Коля.

– Батюшкин продал распространение билетов нашей кассе. В кинотеатре знаешь что делает?

С первых ее слов стало ясно, что в хозяйстве Батюшкина образовалась пятая колонна.

– Что? – уточнил Коля.

– Я скажу: ты только не упоминай меня в газете. Он зарабатывает на дублях.

– Как это? – Он профессиональную терминологию не понял.

– Клава из бухгалтерии продает билеты на проданные места. Деньги они с Батюшкиным кладут в свои карманы.

– Разве есть смысл этим заниматься? Мелочь!

– Четыре, пять тысяч долларов с концерта не хочешь? Стопроцентного заполнения зала нет. Акционеры заметили. Рустам, бывший летчик, продал во Флориде ресторан, вложился в акции Батюшкина. Стоит каждый вечер со счетчиком, считает зрителей. Все без толку. В каждом мероприятии есть ущерб от возврата, я его скрыть не могу.

Дама запутала Колю расчетами, но картина, которая сложилась в результате ее болтовни, выглядела впечатляющей, и Мавроди искренне позавидовал финансовому таланту Батюшкина.

– Кинотеатр нес убытки несколько лет подряд, – рассказывал Коля компаньонке, везя ее на встречу с удачливым коммерсантом. – Но вот на Брайтоне появился концертный продюсер Батюшкин и заразил общество идеей Международного культурного центра. Он использовал известный принцип – с каждого хоть шерсти клок, и сумма собралась вполне приличная. Оформлением документов никто не интересовался – размах предприятия производил впечатление. Затмился разум местных воротил. Вкладчики получили акции на миллионы. Здание срочно перестраивалось. Кабинет хозяина охраняла крепкая тюремная решетка. Вовсю шла закупка дорогих автомобилей и костюмов из моднейших материалов «от Версачей» для Батюшкина, чтобы реклама на телевидении выглядело поэффектней. Открытие тянулось, тянулось, кувыркалось в мелких финансовых скандалах типа – на что покупать новую тысячу кресел (при собранных-то деньгах)? – но наконец состоялось концертом российских музыкантов. Теперь у Батюшкина трудности позади. Концерты идут. Недавно, правда, вызывал полицию и надел наручники на акционера-художницу, попытавшуюся выяснять отношения в фойе при народе. Та продала квартиру в Питере, купила акции Батюшкина и искала у него справедливости. Вкладчики дивидендов-то и не нюхали.

Батюшкин слушал представителей «Ньюз» и любезно улыбался им. Те сидели в торце длинного низкого стола, уставленного печеностями и окруженного всевозможными причиндалами телевизионной студии, включая мощную видеокамеру. Вдоль стены огромные телеэкраны беззвучно транслировали новостные российские каналы. Присутствовал на встрече и фиолетовый пиджак, наброшенный на желтую рубашку и небрежно повешенный на стойку осветительного прибора. Он возвышался в углу и терпеливо ждал хозяина.

– Если вы заинтересованы в рекламной кампании, мы привлечем акционеров из Средней Азии, – величественно вещала Мыльникова о возможностях «М. интернешнл ньюз», оценивая стоимость предлагаемого контракта в «тысяч пятьдесят».

Но Коля чувствовал, что делягу они и на цент не расколят.

Хозяин кабинета думал в это время совсем о другом: «Если эта пижонская пара морочит голову денежным мешкам Узбекистана, присвоивших авиакомпанию, можно пижонов обойти и самому выпотрошить “хорошего барашка”».

Батюшкин достал с полки папку.

– Для крупных инвестиций есть очень солидный и почти готовый проект. Отвоевал у голливудской компании. – Он шоколадно улыбнулся, разворачивая бумаги. – Достройка зданий прибрежного района с видом на Манхэттен. Законсервировано шесть домов.

Коле захотелось шепнуть «боссу»: «Фуфло, под которое в Питере раздевают наивных инвесторов с Запада».

Но Мыльникова оправдала надежды хозяина.

– То, что надо! – воскликнула она с горящими глазами и привстала.

Батюшкин завибрировал и широким жестом расправил на столе план местности.

– Смотрите! Дома – все под крышей. Требуется только внутренняя отделка. Квартиры практически в центре Нью-Йорка! Знаете, сколько сейчас «попса» накупила жилья на Тверской в Москве? А новые русские? Цены – те же! Они не захотят здесь купить?!

– Почему строительство законсервировано, если так выгодно? – спросил Коля.

– Инвестор ушел. Новый не появился. Дома принадлежат банку. Видите пустырь? На нем построить суперконцертный зал… Большой театр попрет со спектаклями! – Батюшкин распалился и приволок рисунок концертного зала. Автором, похоже, был сам. Зал напоминал гигантский стеклянный пивной ларек с какими-то конструкциями на крыше. – Надо торопиться! Ситуация временная. Дадите инвестора, свяжу прямо с банком. Мой юрист все организовал. Никто внакладе не будет.

Коля заскучал, оставил мысль о рекламе. Глядя на ларек, ему захотелось пива. В комнате было душно. Батюшкин как будто читал Колины мысли.

– Реклама нужна громадная. В пятьдесят тысяч ее не уложишь. Напишите бизнес-план, обязательно разработайте систему распространения и расценки. Не экономьте! – магнетизировал он Мыльникову взглядом.

Она «горела» в ответ:

– Не ожидала, что у вас настолько все готово! Тянуть мы не будем. Сами понимаете, я заинтересована в разработке рекламы. У меня к вам предложение. Крупный инвестор из Азии сейчас здесь. Я сведу вас. Сколько необходимо средств на завершение застройки и строительство зала?

– Будете смеяться! – захлопал крыльями Батюшков. – Для начала – всего-то четыре миллиона. Если мы выкупаем право застройки, банк сам выдает кредит.

– Прекрасно! – воскликнула Мыльникова. – Вот телефон инвестора. Звоните, встречайтесь. Но вы получите позитивное решение, если наша рекламная кампания будет в работе. Поскольку у вас по ней тоже грядут расходы, вы переводите нам пятьдесят тысяч. Двадцать я возвращаю вам наличными. Устраивает?

– Я встречаюсь с инвестором сразу, так я понял? – уточнил Батюшков.

– Разумеется, звоните хоть сейчас.

– О’кей!

– Отлично! – подытожила Мыльникова. – Мой компаньон доставит вам наличность сразу же, как только…

Через несколько дней в банке компаньоны пересчитывали заказанную сумму долларов.

– Боссы из Азии его не кинут? – спросил Коля.

– Они все проверят, Коля, да так его прижмут, что не пикнет. И мы не остаемся в стороне. Все с твоего счета пойдет. Проценты, помнишь?

– Помню.

Она посмотрела на него.

– Знаешь, почему Батюшкин перевел деньги? Реклама ему не нужна. У него проблема с наличными. Потому и с билетами мухлюет. – Она передала Коле пухлую пачку банкнот. – Отвезешь Батюшкину. А эти, – передала стопочку поменьше, – тебе за обналичку. На поддержание штанов, как говорится. Заработок теперь – в твоих руках. Система понятна? – улыбнулась Лина. – Действуй! – В машине она взглянула в Колины глаза, смягчилась. Нежная хитринка проскочила во взгляде. – Наговорила тебе прошлый раз… Не верь всему, когда бабу несет. Я сильно тебя хочу. А сейчас, похоже, удача прет. Я такую возможность год выращивала.

У подъезда она обняла Колю рукой и расслабилась в страстном поцелуе.

– Давай зайдем! – потребовал он.

– Не могу сейчас, дорогой.

Коля не отпустил, спросил:

– Говори, когда?

– Завтра! Вечером буду.

Расставшись с ним, Мыльникова развернула машину и через несколько минут выехала на «Белт» – скоростное шоссе к прямой дороге в аэропорт «Джей Эф Кей».

В аэропорту «Тойота» проехала мимо платной стоянки и припарковалась в проезде между терминалами, прямо под знаком «стоянка запрещена». Мыльникова вышла с вещевой сумкой, накинула ремень на плечо, открыла багажник и вынула большой чемодан. Захлопнув багажник, она покатила чемодан по эстакаде терминала на посадку.

Не прошло и получаса, как к терминалу подъехал грузовик с краном, погрузил «Тойоту» на платформу и увез в индустриальное чрево между подсобными блоками.