Глава 4

После трех дней непрерывных дождей в Космическом городке, расположенном в российской средней полосе, наконец установилась ясная солнечная погода. До начала учебного года оставалась лишь пара дней, и все студенты уже вернулись в город. Теперь они, обрадовавшись солнцу, высыпали на улицы, чем изрядно оживили городской пейзаж. Те из них, кто облюбовал для предпоследнего дня каникул проспект, ведущий к главному корпусу университета прикладной космонавтики, с любопытством разглядывали двух прохожих, которые направлялись в сторону этого славного учебного заведения. Особенно их внимание привлекал высокий, крепко сложенный мужчина с ярко-рыжей бородой. Он заметно прихрамывал и сильно опирался на трость. Во втором многие из них узнавали своего преподавателя ксенологии, и те, кто выбрал эту специализацию на следующий учебный год, старательно с ним здоровались. Александр машинально кивал им в ответ. Его спутник рассматривал молодежь более пристально, и Александр тихо радовался, что барона направили на восстановление сюда, в тихий космический городок, а не в один из центральных мегаполисов, как предлагал кто-то из столичных ксенологов. По крайней мере, рассуждал Александр, здесь нет нудистского движения, чьи представители, безусловно, весьма бы испортили образ Земли для средневекового аристократа.

— Александр, почему почти все женщины у вас одинаковы?

Как обухом по голове. Они только что прошли группу студенток, и пристальный взгляд барона вызвал у них характерные смешки. Теперь Александр сам оглянулся вслед девушкам. Зрелище было еще то… «Надеюсь, Алиска в их возрасте не будет ходить такой же раздетой», — невесело подумал он, прежде чем ответить барону:

— Ну, они не совсем одинаковые. Майки вроде разного цвета, да и волосы.

— Они одинаковые, Александр. Дело же не в цвете.

Александр пожал плечами.

— Мода, Тонен.

Брови барона непонимающе сошлись на переносице.

— Что такое мода? — спросил он вполне закономерно.

«Действительно, что такое мода? Узкие обтягивающие брюки, кофточки, Алискины бантики и туфли. Видеофоны причудливых форм. Модели на обложках журналов и в компьютерной рекламе». — Александр лихорадочно начал думать, как перевести эти образы в слова, причем в слова, доступные представителю феодальных времен.

— Мода? Это то, что принято носить. Ну, например, скажут, что сейчас модно носить кофты с прозрачной спиной, и все женщины бросаются покупать кофты с прозрачной спиной. Разве у вас нет моды?

Глаза барона стрельнули наверх, пока их хозяин вспоминал, как выглядели имперские красавицы в тот единственный раз, когда ему удалось посетить столицу…

— Естественно, женщины всегда стараются выглядеть красиво. Даже моя мать, даром что полвека уже прожила, почти все ее ровесницы уже поменяли место жительства на более тесное и сырое… Но для этого они пытаются отличаться друг от друга, а не быть одинаковыми. А кто у вас говорит, что нужно носить? И почему его слушаются?

— Насколько я знаю — а я не очень разбираюсь в моде, Тонен, — есть специальные люди, которые изобретают новые виды одежды. Потом они публикуются в журналах, их показывают по телевизору… магазины начинают продавать эти вещи, и все их покупают.

— И все начинают ходить одинаковыми?

Теперь остановился сам Александр, правда, лишь на мгновение. Ироничный тон барона и его непонимание простых в общем-то вещей вдруг стали его раздражать, и он дал себе приказ успокоиться.

— Поймите, барон, наверняка у вас это точно так же. При дворе вашего императора есть первая красавица?

— Когда я был в столице, леди Ирр была ею, — ответил ему, не задумываясь, барон. Его глаза подернулись мечтательной пленкой.

— Отлично. — Голос Александра вернул его на землю. — Если завтра леди Ирр придет в шляпе с пером какой-нибудь необычной птицы и все ваши рыцари начнут делать ей комплименты, что произойдет на следующий день?

Барон задумался.

— Насколько я помню наших имперских красавиц, ни одна женщина из принципа не наденет шляпу на следующий день, хоть с пером, хоть без, — наконец ответил он. — Пока рыцари снова не начнут обращать на них внимание. Кстати, это очень хороший способ проверить, насколько рыцарь благороден. Если у него и отец, и дед, и прадед были благородными, то он будет смотреть даме в душу и не будет обращать внимание на то, что надето у нее на голове. Это удел тех выскочек, которые не знают, как закрепиться при дворе, и готовы использовать для этого даже дамскую юбку. Та же леди Ирр запомнит всех, кто будет выплясывать вокруг ее шляпки, и вычеркнет их из записной книжки своей памяти.

Александр искренне удивился:

— Невероятно. Боюсь, вы плохо знаете своих женщин, но если это правда — то… хм… интересно… Наши женщины в такой же ситуации стали бы соревноваться в удивительном конкурсе «у кого больше перьев на голове».

— Это удел серфов, — презрительно ответил барон. Александр смолчал. Он видел опасность: впереди виднелся еще один рекламный щит — к счастью, последний перед входом в университет. Барон не пропустил ни одну рекламу, по десять минут разглядывал все плакаты, встретившиеся им по пути, а потом мучил Александра вопросами. Александр взмолился, чтобы барон хотя бы на этот не обратил внимание. Молился он плохо, так как барон в очередной раз задрал голову вверх.

— «КРИСТАЛЬНЫЙ ДАР. ЛИМОНАДЫ И ВОДЫ ОТ САМОЙ ПРИРОДЫ», — прочитал вслух барон и оглянулся на спутника. Тот с неохотой повернулся к нему.

— Да, Тонен? Что вас так удивило?

— Зачем эта реклама?

— Чтобы люди покупали эти напитки. — Напряженный поиск аналогии. — Это как на ваших базарах, если два человека торгуют одинаковыми финиками, то покупать будут у того, кто кричит громче.

— Покупать будут у того, — возразил снова барон, — у кого финики вкуснее. Если у второго они пресные и подгнившие, то пусть он хоть голос себе сорвет, никто к нему и не подойдет.

— А если у них финики одинаковые? — задал Александр каверзный вопрос.

— Ну, тогда… — Барон задумался. — Серф действительно побежит к тому, кто кричит громче.

Александр вспыхнул, снял очки и остановился:

— Тонен! Вы зациклились! Нельзя делить все на серфов и благородных! Здесь этого нет! Люди все равны, люди все одинаково благородны, хоть здесь, хоть у вас на планете!

Барон недоверчиво уставился на своего спутника. Александр всегда был таким спокойным, и эта вспышка изрядно удивила Тонена.

— Вы мне это говорили уже много раз, но такого ведь просто не может быть. Идея неравенства заложена самим миром! Ведь не зря кто-то рождается рабом, а кто-то — господином.

— Такое может быть и есть! Все люди рождаются одинаковыми. Возьмите младенца, родившегося в семье короля, и такого же ребенка из семьи самого бедного крестьянина в вашей деревне, поменяйте их местами. Тот, который будет расти в семье короля, вырастет королем! А ведь он по крови — такой же крестьянин, как и его родители.

Александр выпалил свою тираду, и Тонен, внимательно его слушавший, тронул его за руку:

— Вы же сказали, что у нас срочная встреча. Мы можем продолжить на ходу.

Александр сердито надел очки, они снова двинулись вперед, и барон продолжил свою мысль:

— Вы в корне ошибаетесь, Александр. Позвольте мне объяснить вам. Благородными не становятся. Ими рождаются. Это в крови. Благородство видно с малых лет. Там, где деревенские дети бегают голозадыми по своим заросшим грязью улицам, благородный ребенок учит буквы и слушает историю своего рода. Когда деревенская девица уже в пятнадцать лет пляшет под кем-нибудь на спине на сеновале, благородная учится, как шить гобелены и управлять слугами. Если вы…

— В том-то все и дело! — прервал его, горячась, Александр. — Учиться! Ваших детей учат, их воспитывают, а деревенских — нет. Они растут сами, и что вы хотите? Если вы обрабатываете пашню, то соберете отличный урожай, если же она зарастет сорняками, а вы лишь будете ходить мимо, — не наберете и горсти зерна.

Барон болезненно скривился.

— Вы так и не поняли, Александр. Дело не в этом, далеко не в учебе. Серфы потакают своим слабостям. Они — их рабы. Засвербило у них между ног — они идут совокупляться на сеновал. Заболел у них зуб — они будут стонать на всю деревню, разрывая своими жалкими криками вонючий деревенский воздух. Расскажет какая-нибудь бабка, что видела, как ночью по деревне ходит леший и заглядывает в окна, и они будут дрожать от страха в вечерние часы, запирая двери на все засовы. Они потакают своим желаниям, своей боли, своим страхам. В этом суть серфов — они не хозяева самим себе, не они управляют собой, а их слабости управляют ими. И поэтому то, что они зависимы от феодалов, абсолютно естественно. Это закон природы. Другое дело — благородные…

Александр причмокнул, категорически не соглашаясь, но они уже входили в здание университета, довольно скромное для здания, чьим предназначением было посвящение юношей и девушек в секреты современной космонавтики. Александр повел барона по лестнице на второй этаж, где они остановились перед табличкой, золотыми буквами сообщавшей о том, что здесь скрывается «РЕКТОРАТ».

— Ректор — это главный в университете, — пояснил Александр барону, открывая дверь. — А ректорат — это его кабинет.

Барон уважительно кивнул в ответ. Главный колдун, перевел он для себя. За дверью его глазам предстала маленькая светло-голубая комната, в самом центре которой перед тремя мониторами сидела женщина в светло-голубом костюмчике. Открывающаяся дверь оторвала ее глаза от просторов интернета и чутких рук ее виртуальных собеседников, она кивнула, как знакомому, Александру, бросила опасливый взгляд на его огромного спутника и кивнула в сторону внутренней двери, соединявшей это помещение с прилегающим:

— Он ждет. Можете пройти.

Тонен с облегчением вздохнул — на какой-то момент ему показалось, что ректором была эта женщина. Александр раскрыл дверь и пригласил его войти первым. Тонен покачал головой — это было грубейшим нарушением правил вежливости, — но зашел.

— Здравствуйте, Тонен, — раздался хрипловатый голос с противоположного угла помещения. — Я Бали Зюзель, ректор нашего университета.

Ректор был невысоким пухлым человечком, улыбке которого позавидовал бы сам Чеширский Кот. При появлении Тонена он встал со своего кресла, быстрым шагом приблизился к нему, схватил его за руку и начал сжимать. Тонен беспомощно оглянулся на Александра, тот одобряюще кивнул.

— Александр!

Появление спутника Тонена вызвало у Бали Зюзеля не меньший восторг, чем появление Тонена. Снова рукопожатия.

— Садитесь, устраивайтесь поудобней. — Ректор бросил благожелательный взгляд на барона, с опаской примерявшего один из стульев. — Светочка! — В приемную: — Сделай нам три кофе со сливками, хорошо?

— Хорошо, Бали Робертович, — донеслось в ответ из приемной. Зюзель удовлетворенно кивнул и прикрыл дверь.

— Как вам понравилась Земля, барон? — спросил он у Тонена, усаживаясь обратно в свое кресло.

Тонен вновь оглянулся на Александра, потом обратно на ректора.

— Пока нравится, — неуверенно начал он, — правда, я почти ничего не видел.

— Барона очень смущает наша реклама, — с улыбкой вступил в разговор Александр, — и мода.

— О да, реклама — это наше все, — саркастически хмыкнул Зюзель. — Больше рекламы, хорошей и разной. Ну а мода — это вообще песня. Если рос здесь всю жизнь, то перестаешь обращать на них всякое внимание, но вас, барон, это будет весьма и весьма смущать. Вы обратили внимание, какие цвета они используют для рекламы?

Барон задумался, потом сказал, что не знает.

— О! — обрадовался Зюзель. — Это бесподобно. Они используют только те цвета, что привлекают внимание. Яркие, насыщенные. Этими же цветами будут рисовать дети, когда в первый раз возьмут в руки кисть и краски. Плюс масса других эффектов. Все рассчитано на то, чтобы привлечь внимание, и на вас, естественно, это будет действовать очень сильно. У вас нет противоядия от этой отравы. Мой вам совет…

Вошла Светочка с подносом, на котором были три чашки, сахарница, корзинка с печеньем и еще что-то. Эта кондитерская эскадра величественно обогнула скромно примостившегося у выхода Александра и заняла самый центр стола, и под звяканье чайных ложек Зюзель, постепенно опустошая корзинку с печеньем, прочитал целую лекцию о современной рекламе. Рассказывал он очень понятно и увлекательно, и его гости, даже Александр, с удовольствием его слушали. Подошел к концу импровизированный завтрак, они допили кофе, и тогда ректор, отдавший дань законам гостеприимства, откинулся на кресло и пристально посмотрел на Тонена.

— Ну что, барон, ваше самочувствие, как мне сказали, позволяет вам начать определять свою дальнейшую судьбу?

Барон кивнул. Несмотря на то что последствия удара копьем, почти оборвавшего его жизнь, давали о себе знать, в целом его организм оправился от того последнего боя. Лишь нога, сломанная при падении, еще не держала его вес. Однако врачи обещали, что и она совсем скоро окончательно заживет.

— Замечательно. — Ректор потер руки. — В госпитале вам вряд ли успели что-нибудь рассказать, поэтому приготовьтесь слушать долго и внимательно.

Зюзель встал, подошел к каким-то механизмам на столике у стены, в которых глаз землянина узнал бы проектор, и начал возиться у них. Что-то щелкнуло, в комнате вдруг стало темно, а из проектора вырвался луч света, таинственным образом материализовавшийся в картинки на стене.

— Это карта вашего мира. — Пока барон разглядывал это колдовство, Зюзель подошел обратно к столу и сел в свое кресло. — Вот ваш остров. — На карте загорелось красное пятнышко, привлекая внимание барона к кусочку земли к северу от материка. Тонен был прекрасно знаком с картографией своего мира, поэтому после секундного замешательства он начал узнавать в карте на стене знакомые места.

— Да, вижу. — Он встал, забыв про ногу, сморщился, потом нащупал трость и подошел к стене, чтобы лучше рассмотреть изображение. — Вот мой остров, вот империя, здесь южные варвары… — теперь он перевел взгляд на другие части карты, — … а эти земли мне совершенно незнакомы.

— Неудивительно, Тонен, — выплыл из темноты голос Александра. — О них знают только некоторые ваши купеческие гильдии, которые держат эту информацию в строжайшем секрете. Торговля с племенами, живущими на этих землях, очень выгодна.

Барон ничего не ответил, но постарался запомнить расположение этой terra incognito, чтобы по возвращении использовать эту информацию. Он снова вернулся к своему креслу, и теперь зашевелился Зюзель:

— Что касается, барон, причины всех ваших неприятностей. Александр рассказал вам про звезды и планеты? Хорошо. Ваш мир не одинок во Вселенной, как вы уже имели возможность убедиться. Его окружают миллионы других миров. И некоторые заселены, к сожалению, не самыми дружелюбными народами.

Карта на стене сменяется изображением нескольких существ, по большей части состоящих из клыков, когтей, щупальцев и рогов.

— Вам знакомы эти существа?

Барон медленно кивнул. Его взгляд нашел среди коллекции монстров на картинке и пауков, и земного спрута, и тварей, которых он убил на поле в центре острова.

— Тридцать лет назад с одной из наших колоний пришел сигнал о помощи. У нас в то время не было космических вооруженных сил как таковых. Разведчик, отправившийся на эту планету, обнаружил, что она кишит такими тварями. Мы попытались спасти людей, высадили на планету несколько транспортных кораблей, но без вооруженного сопровождения у них не было шансов. Транспорты были уничтожены, так же, как и люди. Через полгода была атакована наша вторая планета, здесь мы уже были более подготовленными и успели вывезти часть населения. Потом третья, потом четвертая. Эти существа возникали, как нам казалось, из ниоткуда.

Зюзель прервался, чтобы налить себе еще кофе. Тонен ждал. Глоток, и рассказ потек дальше:

— Когда мы потеряли все дальние колонии — по счастью, на всех были исследовательские станции, а не полномасштабные поселения, — ученые планеты Ледяной обнаружили их секрет. Тот, кто управляет этими существами, знает, как прыгать с планеты на планету, минуя космическое пространство. Нашли они и способ бороться с распространением этой заразы.

За спиной хмыкнул Александр.

— Способ чересчур радикальный, но, к сожалению, единственный. Мы — то есть корабли Ледяной — начали взрывать планеты. Вывозили всех, кого успевали, а потом кидали на планету астероиды.

Зюзель вздохнул.

— Мы так и не нашли способ, как перемещаться напрямую между планетами. С другой стороны, наши космические корабли дали нам огромное преимущество, когда мы перешли от обороны к нападению. Ледяная, когда-то бывшая нашей колонией, построила несколько боевых кораблей. Те начали атаковать планеты противника. К нашему удивлению, у нас было технологическое преимущество — с бомбардировками из космоса противник ничего не мог поделать. Тогда же мы вышли на Галактический Союз.

Биомехи на стене сменились непонятными значками, красной планетой и изображениями нескольких существ, в том числе и человека.

— Это символика Союза, это основные расы, а это их столица, Сегратум. Галактический Союз пытается стабилизировать обстановку в этом рукаве Галактики, и именно он спас вашу планету, барон.

На стену вернулась карта Маара.

— Те, кто управляет биомехами, нашли вашу планету и решили проверить, будет ли выгоден ее захват. Они выбрали шесть точек, — на карте загорелось шесть красных огоньков, один из которых скрыл собой остров барона, — чтобы проверить, какое сопротивление может оказать ваш мир.

Зюзель вздохнул:

— К сожалению, ваш мир не выдержал проверку.

Два огонька стали зелеными, один желтым, три остались красными.

— Успех ждал только вас и столицу вашей империи. Правда, ваш император потерял в боях почти всю гвардию — там были совершенно другие существа, чем у вас, — но нападение было отбито.

— Желтый огонек — это пограничные земли империи. — Тонен вгляделся в карту.

— Не совсем, барон, — снова донесся из темноты голос Александра. — Их уже два года как захватили южные варвары, просто до вашего острова новости доходят с большим опозданием.

— Да, — снова вступил в разговор хрипловатый голос ректора, — здесь были южные варвары. Они до последнего момента держались, но под конец на них выпустили тех пауков, с которыми боролись вы, только пауков было не два, а два десятка. Поэтому мы отметили это место как желтое. Поражение, но после достойной битвы.

Ректор остановился, и Тонен перевел взгляд на красные огоньки.

— Это те, кто не выдержал с самого начала? — спросил он, догадавшись.

— Да. Имперский пограничный гарнизон, кто-то из ваших союзников…

— Граф Серски, — уточнил Александр.

— Угу, граф Серски и племена на западе. В целом ситуация благоприятная для вторжения. Они могли временно оставить империю в покое, начать захват окружающих земель, а потом со всех сторон ринуться на империю и подчинить вас. После этого люди вашего мира стали бы кормом для этих существ.

Барон недоверчиво покачал головой.

— Почему вы не помогли нам, — спросил он, — если вы знаете, как с ними нужно бороться?

— Мы только что закончили кровопролитную войну с ними, — вздохнул Зюзель, — которую никто не хотел продолжать. Кстати, мы помогали вам чем могли. Помните слухи о пиратах, после которых вы привели свой гарнизон в боевую готовность? Никаких пиратов на самом деле не было, слухи распустили мы. А за прямую оборону вашей планеты пришлось бы заплатить слишком большую цену. Ни одно правительство не пошло бы на это, кроме, пожалуй, той же Ледяной. Они были готовы ввязаться в борьбу, но и они собирались всего лишь эвакуировать ваше население — кого успеют — на другую планету. По счастью, их правительство догадалось послать материалы по Мааре в Галактический Союз. Это было уже тогда, когда вы находились на нашем корабле в госпитале. Союз заинтересовался вашей планетой. То, как вы оказали отпор этим тварям, хотя бы в половине случаев, им понравилось. Они тоже ищут планеты для усиления своей военной мощи. Но если те твари, что атаковали вас, собирались использовать вас лишь как корм, то Союз сам видит в вас воинов. Более гуманная альтернатива, согласитесь.

Изображение на экране снова сменилось. Барон увидел центральную площадь столицы империи. Она сильно изменилась с тех пор, как они с Усмертом ходили по ней в поисках приключений и любви столичных дам. Многие здания были полуразрушены и зияли, как гнилыми зубами, черными дырами сгоревших окон.

— Последствия осады, — пояснил Зюзель. — Сейчас вы увидите церемонию приведения вашей планеты к присяге.

Барон нахмурился. На площади было две группы лиц. Одна, куда входили несколько нелюдей, представляла тот самый Союз, которому, со слов Зюзеля, его планета была обязана спасением. Во второй группе он сразу узнал императора и его семью, их охрану, за ними крупнейших феодалов империи и — потрясенно — группку южных варваров и несколько делегаций в странных одеждах.

— Ничего себе! — вырвалось у него, когда он присмотрелся к изображению. — Император окружен почти детьми!

— Почти вся гвардия была убита, — напомнил ему Зюзель.

— А варвары? Они же враждуют с императором. — Тонен повернулся за ответом к ректору. — Как они оказались в самом центре империи?

— Примерно так же, как вы — здесь, — улыбнулся Зюзель в ответ. — Им сделали предложение, от которого они не смогли отказаться. Между прочим, где-то там есть и ваш друг Усмерт.

— Он жив? — обрадовался барон.

— Конечно. Он представляет свои земли и ваш остров, ваша мать дала на это согласие. Они думают, что вы погибли.

— Я знаю, — невесело ответил Тонен. — Александр мне рассказал.

— Что ж. Ваша планета теперь часть Галактического Союза. Это значит, что вторжения на нее вы можете не опасаться. Больше никто не будет бегать по вашим лесам и убивать ваших людей. Остается совсем маленький нюанс, связанный лично с вами.

Зюзель выключил проектор, и комнату снова залил свет. Барон прищурился, пока его глаза привыкали к яркому освещению.

— Я ненадолго выйду, — встал Александр и исчез за дверями.

Зюзель задумчиво посмотрел ему вслед.

— Так вот, Тонен. Проблема в том, что и мы теперь не сможем доставить вас обратно на вашу планету.

Тонен не верил своим ушам:

— Почему?

— Теперь это часть Союза. Это раньше мы могли спокойно залетать в вашу систему в любое время. У нас была база на вашей луне, и корабль — либо наш, либо с Ледяной — прилетал раз в два-три месяца. Теперь база эвакуирована, на самой планете тоже никого из наших людей не осталось. Поэтому прямой путь домой вам заказан.

— Разве ваш корабль не может незаметно высадить меня дома, так же, как забрал оттуда? — Тонен ничего не понимал.

— По двум причинам. Первое — любой прыжок между звездами требует огромного количества энергии. Понимаете, барон, в этом наша сила и наша слабость. Мы можем прыгать как угодно и где угодно в отличие и от Союза, и от тех тварей, что на вас напали. Но им для перемещения между планетами не нужно тратить энергию. Клешнерукие вообще делают шаг — и они уже в другом месте. Союз использует космические корабли, но принцип действия и у них тот же самый. Они долетают до какой-то точки, что-то делают, и вот они уже в другой звездной системе. Нам же требуется энергия, сравнимая с энергией, потребляемой всей Землей. Чтобы доставить вас на планету, кораблю потребуется сделать два прыжка — один к вашей планете, второй обратно. Ради одного человека — извините, барон, — никто на это не пойдет. Слишком много затрат.

Барон напряженно обдумывал ситуацию.

— А вторая причина? — наконец спросил он.

— Нам банально не хочется иметь проблемы с Галактическим Союзом. А появление нашего корабля у их планеты может эти самые проблемы создать.

— Как же мне тогда добраться домой? — после долгого молчания спросил барон.

Зюзель собирался ответить, но тут двери в его кабинет приоткрылись, и показалась лохматая голова. Голова спросила, не сможет ли ее принять ректор. Ректор сказал, что не раньше, чем через полчаса. Голова переварила информацию и исчезла за дверями, и тогда Зюзель повернулся обратно к барону:

— Выход всегда есть, барон. В нашей ситуации он заключается в следующем. Вы можете остаться на Земле. Мы предоставим вам все условия для того, чтобы вы стали частью нашего общества.

Вид Тонена выражал самое решительное несогласие, на что Зюзель улыбнулся.

— Не зарекайтесь. Есть и второй вариант. Через месяц прыгает корабль на Ледяную. Они тут как-то установили контакты с вашим новым сюзереном, Галактическим Союзом, и на Сегратуме есть какое-то представительство Ледяной. Вы можете на их корабле попасть на Сегратум, и там, как подданный Союза, потребовать, чтобы вас переместили домой.

Неслышно приоткрылась дверь — это вернулся Александр. На его вопросительный взгляд ректор ответил утвердительным кивком.

— У вас будет месяц на размышления, — закончил Зюзель. — Обдумайте оба варианта.

Барон сделал отрицательный жест, показывая, что он уже все решил.

— В любом случае месяц вы будете нашим гостем. А здесь, как и в вашем родном мире, вам будут нужны деньги. — Зюзель уже перешел к следующему вопросу. — Вам нужно будет пройти в нашу бухгалтерию. Света! Не подошел ли Николай?

— Только что, — послышалось в ответ из комнаты секретаря.

— Попроси его, пусть заходит.

Дверь снова открылась, и барон впервые за все время, проведенное на Земле, увидел мужчину, не уступавшего ему по габаритам. Новый посетитель смущенно улыбался, кивая всем в знак приветствия.

— Здравствуй, Николай. — Зюзель снова обошел стол и, улыбаясь, пожал руку вошедшему.

— Здравствуйте, Бали Робертович. — Николай сделал шаг к ректору, но после рукопожатия снова отошел к самой двери.

— Нам бы встретиться по поводу твоей диссертации, Коленька… Но это, естественно, позже. — Зюзель вернулся на свое место. — Пройди пока, познакомься. Это барон Тонен Урхо, он с планеты Маар. Барон, это Николай Полянский, мой аспирант.

Аспирант протянул руку, и барон неуверенно пожал ее, подражая местному обычаю. Он не знал, кто такой аспирант, но, судя по отношению к нему ректора, этот Николай был кем-то вроде младшего рыцаря при императорской армии.

— Коля, не проведешь барона в бухгалтерию? Там все знают, они должны будут объяснить ему по карточке… Ну и подожди, приведи обратно, а то с непривычки даже здесь можно заблудиться. Не сложно будет?

— Нет, конечно, Бали Робертович.

— Хорошо. Барон, идите тогда с Николаем, он покажет вам, куда нужно идти.

Барон встал, оперся на трость и вопросительно посмотрел на Николая. Тот открыл дверь, и они вышли.

— И все-таки я против этой затеи, — помолчав несколько секунд, недовольно сказал Зюзель. — Нельзя давать деньги просто так. Это развращает. Кстати, как он так хорошо научился говорить по-русски?

— Гипнообучение, — ответил Александр. — Бали, ему нужно дать в руки неограниченное количество денег, чтобы он чувствовал себя здесь свободно. Карточка с неограниченным счетом — самый лучший вариант. В любом случае это же деньги из президентского фонда, а не университета.

Зюзель скептически смотрел на собеседника. В последнее время Александр сильно изменился, подобные идеи раньше ему в голову не приходили. Зюзель называл подобные изменения синдромом неплохого ученого. Когда работа на научном поприще начинает требовать слишком много усилий, такие люди довольно часто сдаются. Всегда легче скатиться на средний уровень и поддерживать свое самомнение чем-то другим. Вот только чем? Ответа Зюзель пока не видел. Александр тем временем ждал, и ректор вернулся к диалогу:

— Плохая затея. Можно было бы дать ему занятие в университете — пусть бы его помучил кто-нибудь из дипломников или аспирантов, он дал бы им информацию по их теме, что-нибудь про Маару. Мы бы ему заплатили, как за индивидуальные консультации. Вы же предлагаете неограниченный досуг и неограниченные средства… Это может плохо закончиться.

— Вы можете его занять и так, но насчет денег я настаиваю. — Александр был уверен в своей точке зрения и не собирался ее менять. Сейчас он готовился предъявить свой главный аргумент. — Вы помните разговор с людьми из службы безопасности? Они хотят, чтобы барон остался здесь.

— Не стоит воспринимать это слишком всерьез, — осторожно ответил ректор. — У них специфическая работа, и многое они просто не принимают во внимание.

— То, что барон во время возвращения может оказаться у клешнеруких, их настораживает, — продолжил невозмутимо Александр. — Да и тот же Союз может вполне им заинтересоваться. Они довольно долго расспрашивали меня, возможно ли удаление воспоминаний о Земле, если мы все-таки решим его отправить домой.

— Не мы решим, а он сам решит. — Зюзель бросил взгляд в окно, на улицу, и повернулся обратно. — И меня удивляет, что вы серьезно воспринимаете эти их разговоры о памяти, о насильственном задержании. На последних ксенологических конференциях сейчас как раз очень активно обсуждаются этические вопросы. Все ведущие ученые выступают против подобных методов. Эрик Соловьев, например, открывал последнюю конференцию…

— Этика отходит на второй план, когда речь идет о безопасности Земли.

Тон Александра стал несколько раздраженным, и улыбка Зюзеля постепенно сошла на нет.

— Вы же не будете этот месяц пичкать его секретными технологиями, правильно? — попытался пошутить ректор, но его юмор натолкнулся на серьезность собеседника. Зюзель вздохнул и закончил: — Ну а остальное, что он здесь увидит, можно хоть на всю Галактику раструбить.

— Думаю, если он все-таки решит лететь домой, — Александр наклонился ближе к Зюзелю, — люди из безопасности начнут настаивать на одном из вариантов.

— Мы, слава богу, организация от них абсолютно независимая. — Ректор пожал плечами, показывая, что люди из безопасности могут настаивать сколько угодно. — И судьбу этого маарца доверили решать нам, а не им.

Александр кивнул, запоминая позицию Зюзеля. До возвращения барона они болтали на тему Маара, обсуждая различные особенности этой планеты. Когда барон наконец вернулся, сжимая в руках маленький красный четырехугольник из пластика, они, казалось, находились в полном согласии.

 

Глава 5

— Привет!

Лидия, застывшая перед витриной, обернулась — на нее с дружелюбной улыбкой смотрел высокий смуглый мужчина с рыжей бородой. Эта картина так резко ворвалась в сонный строй ее мыслей, что вместо привычной психологической маски она, растерянно улыбнувшись в ответ, сама сказала:

— Привет!

Обрадовавшись и улыбнувшись еще шире, мужчина сказал:

— У вас ведь обеденный перерыв? Я работаю прямо напротив вас, в университете. Вижу вас уже два дня, но только сейчас успел добежать, пока вы никуда не исчезли. Обычно вы как фея из сказок.

Это сравнение польстило Лидии. Она машинально провела рукой по волосам, прежде чем ответить:

— Я обычно уезжаю обедать в центр. Вон там стоит моя машина.

Мужчина обернулся в ту сторону, куда она махнула рукой. Машин было несколько, и он не стал уточнять, какая из них принадлежит его собеседнице. Сейчас этот колесный механизм совершенно не входил в его планы, на данный момент он был его врагом, и заострять на машине внимание девушки он совершенно не собирался.

— А я вчера обнаружил, что в квартале отсюда есть великолепное восточное кафе. Как там готовят! — Мужчина восхищенно закрыл глаза и повел носом, подтверждая свои слова. — Но вы, наверно, его знаете? — вернулся он из кулинарного рая обратно на университетский бульвар.

— Нет. — Лидия была заинтригована. — Пару раз я там проходила и думала, откуда такой вкусный аромат кофе, но само кафе не замечала.

Мужчина смешно тряхнул своей бородой:

— Тогда, если бы вы составили мне компанию, я бы угостил вас самым необычным обедом.

Лидия на секунду задумалась, но незнакомец был слишком обворожителен, чтобы отказаться. И то, как он смотрел, и то, как он с ней разговаривал… Слегка наклонив голову, Лидия кивнула. Мужчина расцвел, и они пошли вместе вверх по улице.

— Меня зовут Тонен, — представился ее попутчик.

— Меня — Лидия. Какое у вас интересное имя. — Девушка только собиралась заострить на имени внимание, как вдруг заметила, что ее спутник идет несколько неловко. — Ой, вы хромаете?

— Ничего страшного. — Мужчина помолчал, как будто что-то вспоминая. Тонен еще немного путался в местных идиомах, поэтому на поиск нужной у него ушло некоторое время. — Бандитская пуля.

Лидия улыбнулась.

— Понятно. А кем вы работаете в университете? Раньше я вас там не видела.

— Я? Я консультант по планете Маар. У меня должно быть несколько студентов, но пока я только работаю с университетской… — Тонен пощелкал пальцами, вспоминая слово, — базой данных. А вы чем занимаетесь?

— Какая интересная у вас работа, — призналась с завистью Лидия. — Я всего лишь экономист. А интересно изучать чужие планеты?

Тонен про себя рассмеялся.

— Вы знаете, очень увлекательно. Особенно в такой милой компании.

Лидия радостно взглянула вверх на Тонена.

— Вы мне льстите.

— Совершенно нет. Видите ли, я сам оттуда, с Маара. Так что на самом деле я изучаю Землю. И про милую компанию я совершенно серьезно.

— Уау! — мурлыкающим тоном воскликнула девушка. — Так вы не с Земли? Никогда бы не подумала. Вас и пригласил наш университет?

— Ну, можно и так сказать. — Тонен выставил локоть, и Лидия взяла его под руку. Ощущение этого ей очень понравилось. — На самом деле я получил на Мааре сильное ранение и был здесь на операции. Ну и ваш университет, долго не думая, этим воспользовался.

События подхватили Лидию и понесли вместе с этим странным рыжебородым человеком.

Первое время после того, как Александр научил Тонена пользоваться компьютером, барон с опаской относился к этому механизму, вокруг которого строилась вся окружающая жизнь. Слишком многое нужно было усвоить и помнить, чтобы выполнять самые простые действия. Земляне учили это с самого детства, взрослому же мужчине, впервые севшему перед монитором, эта наука давалась с большим трудом. Но постепенно он освоился, и в какой-то момент ему пришла в голову счастливая мысль поискать с помощью компьютера информацию, которая могла бы пригодиться по возвращении в свой мир. С ошарашенным видом он открыл для себя разнообразные виды фехтования, чертежи оружия и доспехов, учебники по военному искусству и рецепты спиртных напитков. Все это закончилось тем, что он побежал к Александру с кучей распечатанных материалов.

— Александр, где у вас здесь тренировочная площадка? И где у вас можно купить меч?

Александр, готовившийся в своем кабинете к занятиям, к подобному налету был не готов и ничего не понял.

— Какая площадка? Какой меч?

Вместо ответа Тонен сунул ему на стол распечатанные листы. Стойки, схемы ударов, видеозаписи поединков…

— А-а, вам, барон, нужен спортивный зал. Пойдемте.

Сначала, правда, они довольно долго искали кого-нибудь из спортивных руководителей. С началом учебного года все они были на университетских площадках где-то в городе. Но потом Александр выловил тренера местной волейбольной команды, и тот открыл барону зал. Еще минут тридцать ушло на поиски оружия для тренировок. В конце концов тот же тренер принес рапиру из местной фехтовальной секции, и до самого обеда Тонен, косясь в листочки, резал воздух замысловатыми ударами. Увлекшись, он чуть было не забыл про встречу с Лидией. Случайно он увидел на стене зала часы, показывавшие без пяти час. Понятия о линейном времени у него были самые смутные, его родной мир жил еще по земледельческому циклическому календарю, поэтому Тонен довольно долго вспоминал, как измеряется в этом мире время. Потом до него дошло, что через пять минут он уже должен быть на улице. Переодевшись и собрав бумаги под мышку, он, ругаясь на своем родном языке, побежал к выходу из университета и дальше через дорогу. Он уже отчаянно опаздывал и приготовился к объяснениям. Однако девушку на условленном месте он не нашел.

— Черт, — вырвалось у него. — Опоздал.

Он покрутил головой, чтобы убедиться в этом окончательно, подумал, не вернуться ли ему в зал сразу же, но желудок убедил его, что нужно что-нибудь съесть. Теперь он стоял и выбирал, в какую сторону идти. Восточная пища ему на самом деле не очень понравилась, хоть Лидия и была от нее в восторге. А может, и она притворялась. Пока он решался, мимо него, чуть не задев плечом, прошел мужчина с неприятным взглядом, который он и подарил Тонену. Тонен презрительно улыбнулся ему левой частью лица. Мужчина вспыхнул, как от пощечины, и скрылся в своей машине. В этот момент из-за спины послышался знакомый голос:

— Привет! Извини, что опоздала. Задержали на работе. Вредный клиент попался.

Тонен оглянулся и широко улыбнулся. Лидия стояла перед ним, смущенно улыбаясь. Сегодня утром она потратила перед зеркалом лишних двадцать минут и надеялась, что ее спутник это оценит.

— Ты великолепно выглядишь, — признался Тонен, оправдав ожидания. — Кстати, твой вредный клиент — это не тот, что прошел только что?

— Ага. Такой противный.

— Неприятный тип. А я уже собрался уходить, решил, что ты передумала. — О том, что он сам только что подошел, он, естественно, умолчал. — Честно говоря, твое отсутствие убило во мне весь аппетит. Я долго уговаривал себя что-нибудь все-таки съесть. Но теперь эта несправедливость устранена, и я готов расправиться хоть с целым кабаном.

Лидия расцвела.

— Кабанов ты здесь нигде, наверное, не найдешь. Все уходят на свинину, — рассмеялась она. — Так куда мы пойдем сегодня? Снова в восточное кафе?

— Нет, — спешно выпалил Тонен. — Давай лучше исследовать другие заведения этого города. Может, в центр?

Тонен подал руку, и девушка с улыбкой взяла его своей теплой ладошкой. Жаль, что обеденный перерыв не продолжается два часа, вздохнула она про себя. Ну ничего, можно и потерпеть до пяти. Другой рукой Тонен держал какие-то бумаги, и Лидия с любопытством на них покосилась:

— А что у тебя за листочки? Похожи на мои накладные.

— Думаю, что совсем не похожи. — Тонен рассмеялся и протянул ей свои распечатки. — Посмотри.

Лидия с интересом начала разглядывать картинки на тему фехтования, пока барон проводил ее через ручеек стремившихся навстречу людей. Обеденный перерыв сказывался положительно на оживленности городских улиц. Все шли, доверив свой путь обонянию, и в эту толпу вполне вписались две фигуры, стройная женская и мускулистая мужская.

— Интересное хобби, — наконец сказала Лидия, возвращая своему спутнику листы.

«И полезное», — подумал про себя Тонен. Впереди он разглядел автомат по продаже воды.

— Хочешь пить? — спросил он у Лидии.

— Можно, — согласилась она.

Тонен купил бутылку, на которой стереобуквы выплясывали название «Кристальный дар». Барон вспомнил свою первую прогулку по городу и усмехнулся. Лидия кивнула ему, когда он протянул ей лимонад.

— Кстати, Тонен, — сказала она в промежутке между глотками, — у моей подружки сегодня день рождения, она будет отмечать его в ночном клубе. Будет здорово, если ты пойдешь со мной! Это в девять вечера и на всю ночь.

— А что такое ночной клуб? — Тонен не собирался упускать мероприятие «на всю ночь», но все же хотелось узнать, куда ему предстояло идти.

— Ты не знаешь? — Лидия не могла поверить в услышанное. — Вот это да. Я думала, даже на колониях они есть. Отличное место, чтобы провести время. Увидишь сам, тебе точно понравится.

Отличное место встретило Тонена сизым дымом, молодыми людьми и девушками от старшего школьного до весьма солидного возраста и звуками, которые он вряд ли согласился бы признать за музыку. За день Тонен измотал свое тело упражнения, поэтому он благодарно рухнул за ближайший столик.

— Что мы будем пить? — спросил он у девушки.

— Подожди немножко, я найду, где сидят наши, — сказала она ему и исчезла между танцующими. Тонен с наслаждением вытянул под столом ноющие ноги и только потом огляделся. Если бы его привели в это заведение в первый день его пребывания на Земле, его разум вряд ли справился бы с увиденным. Но сейчас он уже спокойно воспринимал окружающую действительность, что его самого удивляло и даже немного пугало. Между тем это место весьма сильно отличалось от всего того, что Тонен видел в этом мире. Земля всегда была к нему доброжелательной или, реже, равнодушной. Здесь же Тонен почувствовал какое-то скрытое напряжение. Выражалось оно и в поведении присутствующих, и в их взглядах и движениях. Словно их дневной облик был маской, и эту маску они, входя сюда, оставляли за порогом. Потом внимание Тонена привлекла группа сидящих за одним из дальних столиков. Он посмотрел на них, и его недавние мысли показались ему бредом. Это снова были те люди, которых он привык видеть на Земле, — веселые и доброжелательные. Они пили пиво, пересмеивались и совершенно не замечали местной атмосферы. Однако этот столик был своеобразным островком в окружающем море. Тонен отвел от них взгляд, и на него снова навалилось ощущение какой-то напряженности.

Наконец из-за чужих спин показалась Лидия. Она ловко уворачивалась от танцующих тел и вела к Тонену довольно крупную девушку в полупрозрачном белом наряде.

— Тонен, это Мэри, моя подруга. Это у нее сегодня день рождения. Оказывается, они сидят на втором этаже, в другом зале.

Мэри покровительственно изучила Тонена.

— Мне исполняется тридцать, — низким грудным голосом сообщила она. — Вам нужно пересесть к нам, мы как раз оставили для вас два свободных места. — Пауза, потом Мэри гипнотизирует Тонена своими странными глазами и, растягивая слова, произносит: — Лидочка — это чудо, не правда ли?

С последним Тонен согласился к большому удовольствию своей подружки. Мэри повела их вверх по лестнице. Здесь играла та же музыка, что и внизу, сидели и танцевали точно такие же люди, разве что места было чуть поменьше. Они подошли к столу, вокруг которого сидела группа девушек и молодых людей, пришедших на праздник к имениннице. Тонена встретили удивленными взглядами. Мэри назвала ему их необычные имена, которые он даже не попытался запомнить.

— А это друг Лидочки, — закончила она представление. — Тонен, правильно?

— Какое у вас интересное имя, — сказала сидящая напротив барона девушка. — Вы наверняка не из России, да?

— Тонен даже не с Земли, — торжествующе сообщила Лидия. — Он был дома ранен, а здесь лечился в госпитале и сейчас работает в университете.

После этих слов Тонен стал самым популярным человеком за столом. Даже молодые люди, до этого снисходительно на него поглядывавшие из-за сигаретного дыма, про себя признали его почти равным себе.

— Вы сражались с клешнерукими? — восхищенно спросила та же девушка напротив и с завистью посмотрела на Лидию. Мэри хихикнула и что-то прошептала Лидии на ухо. Та расцвела.

— Странно, я вот одного не понимаю, — вступил в разговор один из сидящих за столом молодых людей. Сказав это, он затянулся сигаретой. Все ждали продолжения его фразы. Эффектная пауза, и он с невозмутимым видом выпустил дым и продолжил: — Я бы их просто уничтожил. Нужно всего-то пройтись ядерными боеголовками по их планетам, чтобы там ничего живого не осталось.

— Только не с нашим правительством. — Его товарищ откинулся на спинку стула и поднял вверх палец. — С демократами каши не сваришь. Они этих ядерных боеголовок боятся еще сильнее, чем клешнеруких. У власти должны быть нормальные люди, а не мармелад в штанах.

— Действительно, — поддержала их Мэри. — Они жутко неприятные, эти твари. Если их не станет, всем будет лучше. Правда, Тонен? — И она обернулась к нему за поддержкой.

Тонену вдруг перехотелось уничтожать все планеты клешнеруких, как предлагали предыдущие ораторы. Он уклончиво что-то пробурчал, что было воспринято всеми как одобрение. За столом закипел спор, имеют ли эти твари право на существование, который очень быстро перешел в обсуждение вопроса, почему их все-таки всех не уничтожат и как это лучше сделать. Тонен отгородился от этого обсуждения рюмкой и старательно начинал пробовать вино, когда к нему вдруг обращались как к человеку, лично сталкивавшемуся с этой чумой. Оказалось, что все за столом знают о клешнеруких гораздо больше, чем он. Тонен поэтому избегал давать какие-то прямые ответы, чтобы не обнаружить свое неведение.

Вдруг разговор за столом был прерван пьяными выкриками. Все повернулись к площадке, где танцевали посетители клуба, — там началась пьяная драка. Охрана мгновенно ее пресекла, и все сидящие за столом с любопытством наблюдали, как люди в форме службы безопасности выводят из зала сильно подвыпившего молодого человека, порывавшегося обратно в бой.

— Вот идиоты, — пробурчала Мэри. — Не могут жить спокойно.

— Сила — последний аргумент тупиц, — блеснул кто-то цитатой.

— Пойдемте лучше потанцуем! — предложил чей-то женский голос. Предложение было подано вовремя, и все, кроме Тонена, охотно последовали ему. Лидия, вставшая вместе со всеми, увидела, что ее спутник остался сидеть за столом, и вернулась обратно.

— Ты не хочешь танцевать? — удивленно посмотрела она на него.

— Скорее не умею, да и ноги ноют…

— Пошли! Это же просто! Там не нужно ничего уметь. — Девушка начала тянуть Тонена за руку, и он неохотно встал.

Проводив после клуба Лидию до квартиры, Тонен вернулся к поджидавшему его такси и сказал:

— Теперь в госпиталь.

Таксист хмыкнул и, пока его машина поднималась над верхушками деревьев, косился на своего пассажира.

— Вы не похожи на врача, — поделился он результатами своих наблюдений. — Вы на излечении?

— Да, уже почти здоров. Жду теперь рейса домой.

«А быть может, и не жду», — вдруг мелькнула у него странная мысль.

— Так вы даже не с Земли? — Таксист снова покосился на Тонена. — Здорово. А лечились здесь от чего?

— Ранение.

— Опять клешнерукие? Мы с ними где-то воюем?

— Уже вроде как нет, — уклончиво ответил Тонен. — Конфликт быстро исчерпал себя.

— Вот не понимаю, почему их не уничтожат. — Таксист увидел перед собой огни госпиталя и молодцевато передвинул несколько рычагов. Такси начало снижаться. — Давно пора.

 

Глава 6

— Кстати, Бали, почему вы действительно не хотите уничтожить клешнеруких?

Зюзель только пришел в спортзал, чтобы навестить Тонена, как сразу же был озадачен такой масштабной

проблемой.

— Хм… — Он задумался, потом ответил вопросом на вопрос: — А вам, барон, хочется их уничтожить? Не убить пару этих существ, а стереть их с лица земли? Полностью?

Тонен оперся на шпагу и задумался.

— Наверное, нет. Это, конечно, дрянь порядочная, — он вспомнил, как выглядела деревня после паучьей атаки, — но мой разум содрогается. Жизнь есть жизнь. Не мы ее даем, и отнимать ее так сразу у всех…

Зюзель вздохнул.

— Ваш мир, значит, еще не дорос до идеи тотального уничтожения. А наш, увы, заражен ею до мозга костей. Проклятый двадцатый век.

— Извините? — Последняя фраза ректора прозвучала для ушей барона полной бессмыслицей.

— Не важно. — Зюзель вздохнул еще раз, потом вдруг что-то вспомнил: — Кстати, барон, вы же, когда оказались здесь, все пытались выяснить, с кем имеете дело — с серфами или благородными. Последнее время этот вопрос вы не обсуждаете. Сделали для себя выводы?

— Сложно сказать. — Барон явно уклонялся от ответа, а Зюзель не стал настаивать.

— Ладно, определяйтесь до конца. — Ректор доброжелательно улыбнулся. — А что касается вашего вопроса, мы чисто физически не можем их уничтожить. У Ледяной есть пара кораблей, которые могут истребить биосферу целой планеты или скинуть на нее астероид, но они никогда не пойдут на геноцид. Плюс мы не знаем, насколько обширные территории занимают наши добродушные соседи. Уже известно о сотне с лишним планет. — Зюзель даже взмахнул руками, показывая размер территорий клешнеруких. Потом он оглянулся и с улыбкой сказал: — Давно здесь не был. А надо бы, — похлопав себя по животику, — надо что-то с этим делать.

Тонен тактично промолчал.

— Как ваши успехи с фехтованием?

— У нас и не догадываются о подобных приемах. — Тонен оживился.

— Понятно. — Бали заговорщически подмигнул Тонену. — Здорово, что вы нашли здесь что-то полезное. Однако мне придется вас отвлечь от ваших занятий. Я познакомлю вас со студентами, которые будут в этом году писать диплом по вашей планете. Я хотел бы, чтобы они порасспрашивали вас, если вы не против, разумеется.

Тонен был не против. Он собрал свои листы и снаряжение, попрощался с теми, кто, кроме него, занимался в зале, и они с ректором вышли. Зюзель терпеливо ждал, пока Тонен быстро ополаскивался и переодевался.

Зайдя в ректорат, Тонен сначала увидел бледного молодого человека со смешным хохолком на затылке. Тот спешно встал при виде ректора и его спутника, и вслед за ним встала сидящая у окна девушка.

— Знакомьтесь, барон, это Владислав, это Ира. Ребята, это мистер Урхо.

— Здравствуйте. — Студенты восхищенно смотрели на огромного мужчину, который слегка кивнул им в ответ на приветствие.

— Тонен, вам, думаю, лучше пройти на нашу кафедру, ребята знают, где это. Там сейчас никого как раз нет, я бы и сам с удовольствием вас послушал, но у меня через пятнадцать минут совещание. — Зюзель виновато улыбнулся.

— Так мы пойдем? — Владислав оглянулся на ректора.

— Конечно, ребята. До свидания, барон. — Ректор мыслями был уже на встрече с высокопоставленным государственным деятелем, запросившим его консультацию.

— До свидания, — как-то одновременно попрощались с ним все трое.

Они в молчании прошли по коридорам до дверей с табличкой «Кафедра внеземных культур». Владислав набрал код на замке, двери бесшумно раздвинулись, и они зашли внутрь. Тонен впервые в жизни увидел столько книг. Если бы его попросили назвать цвет стен, он не смог бы — они все были скрыты под рядами книжных полок. На некоторых из них стояли предметы, чей внешний вид сразу же выдавал их внеземное происхождение. Особенно его привлекла кристаллическая форма скошенных пропорций, светившаяся изнутри странным матовым цветом.

— Что это? — Тонен подошел к полке и наклонился к странному предмету. Приглядевшись, он заметил, как в его глубинах возникают и сразу же умирают искры необычных цветов.

— Это тоже книга, — прищурившись на предмет, ответила Ира. — Только не земная. Вы видите внутри огоньки?

— Искры? — переспросил завороженно барон.

— Это что-то вроде букв. Или даже скорее иероглифы. Бали Робертович умеет их читать.

— И кроме него, всего три человека, — добавил Владислав. — Все с колоний, так что на Земле наш ректор — единственный, кто может понять, что говорит этот кристалл.

Тонен оторвался от этого волшебного зрелища и повернулся обратно к ребятам. Они стояли возле стола, не решаясь сесть. Барон улыбнулся им и сел первым. Ребята заняли места напротив него.

— Ну что, — Тонен бросил взгляд на часы, — мне в час будет нужно уйти, но после двух я снова могу с вами встретиться. Что вы хотите от меня услышать?

Ребята переглянулись. Ответил ему Владислав:

— Мы пишем по социальным отношениям на вашей планете.

Абракадабра. Барон попытался понять смысл сказанного, но не смог и бросил озадаченный взгляд на ребят. Ира первая сообразила причину его затруднений.

— Владик, не говори так сложно, — толкнула она его локтем. — Мистер Урхо, нам бы хотелось услышать что-нибудь про людей вашей планеты. Не про битвы или красивые места, а какие-нибудь истории.

— Истории? — Тонен задумался. Он смутно понимал, чего хотят от него ребята, а те, видимо, не могли ему объяснить. Однако слово «история» подсказало ему идею.

— То есть вам нужно что-нибудь интересное?

— Да, — неуверенно согласилась Ирина. Владислав закивал ей в такт.

— Ну хорошо. — Тонен почесал нос, и взгляд его стал отрешенным. — Это история о моей семье. Случилась она, дайте подумать, полвека назад с моей бабушкой…

Прадед Урхо, построив на своем острове замок, уплыл с большей частью дружины на материк в поисках приключений. В замке он оставил беременную жену, наказав ей, чтобы она родила сына. Из этого похода он так и не вернулся. Приключения оказались слишком увлекательными, их пережил только череп барона, из которого убившие его разбойники сделали чашу для своих пиров. Жена же родила дочь. О смерти мужа она не знала, и страх того, что он вернется и убьет ее за ослушание, наложил свой отпечаток на отношения женщины с дочерью. Прабабка Тонена, Властила, не полюбила своего ребенка. Девочка, которую назвали Балиора, Прекрасная на языке империи, росла запуганной и несчастной. В какой-то момент, когда дочка уже начала заплетать косички и учить грамоту, Властила поняла, что ее муж сгинул и больше она никогда его не увидит, но относиться к Балиоре лучше она не смогла, да и не захотела.

Когда Балиора достигла детородного возраста, Властила начала задумываться о продолжении их рода. Ей хотелось бы, чтобы отцом ее внука стал кто-нибудь из благородных дворян, но свадьбы для дочери она не хотела. За шестнадцать лет, проведенных ею в роли хозяйки замка, она привыкла к абсолютной власти на острове, и отдавать ее какому-нибудь дворянскому сыну ей совершенно не хотелось. Поэтому, отправляя дочь на материк, основные инструкции она дала не ей, а своему любовнику Уриу, которого она назначила главным в охране дочери.

— Положи ее под какого-нибудь благородного, — расхаживая по своей комнате, указывала она сидящему на ее кровати мужчине. — Но он не должен узнать, ни кто она, ни откуда.

Ранним утром в один из летних дней единственный оставшийся на острове корабль отплыл, увозя на материк бледную Балиору. Вернулся он через месяц. Властила с нетерпением выбежала на берег встречать прибывших. На дочь она не обратила внимание, а сразу же увела с собой Уриу. Они долго разговаривали у баронессы в покоях. Балиора с ужасом ждала, когда они выйдут. Ее беременность спасла ее. Властила ходила по замку чернее тучи, но наказывать дочь не стала.

Через полгода, когда вокруг замка задували унылые зимние ветра, животик Балиоры уже имел характерные округлые черты. В один из этих дней стражники, наблюдавшие за морем, начали бить в сторожевой колокол. К острову приближался корабль, на чьих парусах был изображен странный шестилапый зверь.

— Уриу, приготовься к встрече гостей. — Баронесса недобро щурилась, разглядывая бегавших по палубе людей. Подозрения, мучившие ее полгода, оправдались. Корабль принес к ней на остров отца ребенка, еще жившего в животе у ее дочери. Балиоре сказали, что на остров напали пираты, заперли в ее комнате, откуда она с тревогой наблюдала за военными приготовлениями гарнизона.

Корабль, переборов ветра и волны, ткнулся носом в песок. С него сошел красивый статный мужчина в золоченых доспехах. Увидев его со сторожевой башни, Уриу и баронесса хмуро переглянулись. За ним на песок выскочила его дружина, всего две дюжины человек. Они стояли на берегу, разглядывая замок. Их предводитель наконец отдал какой-то приказ, и они пошли к замковым воротам.

Замок встретил их угрюмой враждебностью. Но это не могло смутить человека, проделавшего ради дочери хозяйки замка долгий и опасный путь. Он громко закричал, представляясь и спрашивая разрешения войти. В ответ на его слова над стеной появилась голова баронессы.

— Вы нежданные гости здесь! — выкрикнула она. — Вам лучше плыть обратно домой. Здесь нет того, чего вам нужно.

— Прояви же гостеприимство, хозяйка! — не смутившись, ответил ей мужчина с материка. — На дворе ужасная погода, а в море ни согреться, ни отдохнуть.

Баронесса исчезла за стеной, чтобы обсудить сложившееся положение с Уриу. Они быстро приняли какое-то решение, и голова Властилы снова появилась над замковой стеной.

— Заходи ты один, чужестранец, — приказала она. — Пусть твои воины пока подождут. Я не знаю твоих намерений, а гарнизон моего замка слишком мал, чтобы я могла довериться кому попало.

Дворянину ее слова не понравились. Он недовольно хмурился, но выбора у него не было. Он согласился на предложенные условия. Заскрипел подъемный механизм, и мужчина в золоченых доспехах прошел под воротами, которые сразу же с глухим стуком захлопнулись за ним.

Воины, оставшиеся за воротами замка, простояли около получаса в напряжении. Потом чьи-то чуткие уши уловили внутри какое-то шевеление.

— Может, нам наконец откроют, — недовольно проворчал кто-то из них.

Порыв северного ветра недобро кинул в лицо говорящему старые листья, словно упрекая его в таком нехитром оптимизме. Воины съежились от холода — но в следующую секунду перед их глазами предстало зрелище, от которого уже могильным холодом подернулись сердца даже самых храбрых из них. Над воротами взвилась веревка, и на ней, безжизненно качаясь, повис кровоточащий обрубок. Сдавленный крик ужаса пронесся над войском, все запрокинули головы. Их предводитель, покинувший их всего полчаса назад, теперь висел над их головами без рук и без ног. Жизнь еще не покинула его, но утекала с каждой каплей крови.

— К кораблю! — заорал кто-то. Все бросились от замка, и тут же над его стенами выросли фигуры арбалетчиков. От замка до берега не было и ста шагов, поэтому их стрелы легко находили метавшихся по песку людей. Самые быстрые из них уже добежали до корабля и начали сталкивать его в воду, как вдруг над замком взметнулось несколько камней. Полчаса ушло у гарнизона на то, чтобы приготовить и нацелить катапульты, обрубить же конечности неудачливому жениху было делом пары минут. Воины — многие уже с ранами — отчаянно толкали свое судно, оно медленно ползло по песку в спасительную воду, но до родной стихии ему было не суждено добраться. Несколько камней рухнуло вокруг корабля, один разбил накатывающуюся на берег волну и два попали в цель. Потерявшие последнюю надежду воины — их осталось всего около десятка — повернулись лицом к замку, чтобы встретить свою смерть. В них летели черные стрелы с металлическими болтами, пробивая их щиты вместе с державшими их руками. Спасения не было.

Вечером, убедившись, что никто не шевелится, баронесса в сопровождении своих воинов вышла на берег. Она осторожно подходила к лежащим на песке телам, удовлетворенно разглядывая результаты своего блестящего плана.

— Все здесь? — спросила она у Уриу.

— Да, госпожа. — Тот почтительно наклонил голову. — И тот, на стене, тоже умер.

— Хорошо. — Баронесса была довольна.

На самом деле они были неправы, хоть и не знали об этом. Один из воинов, Релиус, когда корабль был уже разрушен и почти все его товарищи мертвы, увидел, что в сотне метров от них в море впадает речка. Он спрятался за обломками корабля, сбросил все доспехи и поплыл. Волны замаскировали его от убийц, сидящих в замке, но они же обжигали его холодом, и Релиус чудом достиг устья этой речки. Он выбрался на берег, выжал свою одежду и побрел вверх по течению. Речка текла в обход замка и привела его в деревню. Он почти терял сознание от холода и простуды и прекрасно понимал, что если останется на ночь на улице, то умрет от переохлаждения. Поэтому он просто постучался в первый попавшийся дом.

Удивительно, но его приютили. Появление нового жителя в деревне прошло для жителей замка незамеченным. Релиус начал помогать местному кузнецу и выходить вместе с другими жителями в море на лов рыбы. Поскольку замок стоял на дороге к морю, то каждое утро Релиус проходил мимо людей, убивших его сюзерена и его товарищей. Но не их он высматривал, крутя головой до боли в шее. Он искал девушку, ради которой они совершили столь долгий путь.

Балиоре к тому времени оставалось носить ребенка меньше месяца. Мать начала искать в деревне кормилицу, что наводило девушку на нехорошие мысли. И вот в одно утро, выглянув в окно, Балиора увидела среди деревенских рыбаков Релиуса, побледнела и чуть не потеряла сознание.

Гнев баронессы, последовавший за рассказом Уриу, был вызван тем, что на материке Балиора встретила свою любовь — и человек, которого она полюбила, ответил ей взаимностью. Это было в одном из имперских гарнизонов, где происходил в то время военный сбор перед очередным походом на южных варваров. Уриу был уверен, что этим человеком был красивый знатный дворянин, в чьем лагере Балиора несколько раз оставалась ночью. На самом деле Балиора влюбилась в его младшего брата, и этим братом был как раз Релиус. Релиус хотел взять в жены эту странную запуганную девушку, но в одно утро, когда он пришел в гостиницу, где она остановилась, хозяин гостиницы сообщил, что этой ночью девушка и сопровождавшая ее охрана уплыли. Несколько месяцев ушло у Релиуса, чтобы узнать у купцов, странствовавших морем, где искать свою возлюбленную. Потом он уговорил своего брата отправиться вместе с ним в плавание за невестой. Закончилось это смертью всех, кроме счастливо спасшегося юноши.

Вечером, когда рыбаки возвращались с моря, служанка, оказавшаяся на их пути, незаметно сунула в руку Релиусу письмо.

«Милый, — прочитал его Релиус, жадно развернув сразу же за воротами замка, — мне осталось носить твоего ребенка несколько недель. Потом мать заменит меня кормилицей, а меня убьет. Помоги мне».

Тонен перевел дыхание. Рассказ несколько утомил его, зато сидящие напротив ребята слушали его с открытыми ртами.

— А попить ничего у вас нет? — спросил он. — А то горло пересохло.

Ирина торопливо закивала. Ей не терпелось дослушать рассказ, но она старательно заварила кофе, пока барон и Владислав молча наблюдали за ее действиями.

— Спасибо. — Барон благодарно принял чашку ароматного напитка, после чего продолжил: — Моя бабка родила ночью, в первую весеннюю грозу. Эта гроза, как мне рассказывали запомнившие ее люди, была необычайно сильной для этого времени года. Ураган вырвал несколько деревьев в деревне, все небо разрывали молнии. Это была ночь для мщения. В то время в моей деревне была единственная повитуха. За ней и послала баронесса в ту ночь — у Балиоры, моей бабки, начались роды.

Вместе с повитухой в замок прошел Релиус. Ночь облегчила ему задачу. Он убил кого-то из стражников и завладел его оружием и доспехами. Затем он пошел искать свою возлюбленную. Ребенок появился на свет очень быстро. Это была девочка. Баронесса, когда ей сообщили об удачных родах, довольно покивала и сказала не отходившему от нее Уриу:

— Теперь она нам больше не нужна.

Уриу вышел в коридор, но сразу же вернулся обратно:

— Черт, ни одна свеча не горит. Там ничего не видно.

— Так пройди на ощупь, — недовольно скривилась Властила. — Не тяни.

Уриу что-то проворчал и вышел в коридор. Баронесса отвернулась, но дверь скрипнула снова. «Сейчас я ему задам», — недовольно подумала она, оборачиваясь. Это действительно был Уриу. Он лежал на пороге, царапая ногтями каменный пол, а из спины его струями била кровь. Вслед за ним вошел какой-то мужчина, которого Властила, как ни старалась, узнать не могла.

— Кто ты? — выкрикнула она. — Стража!

— Стража мертва, — спокойно ответил ей незнакомец. — И ты сейчас отправишься вслед за ней.

Взметнулся меч, и Властила присоединилась к своему любовнику.

— Надеюсь, это то, что вы хотели услышать, — подвел итог своему рассказу Тонен. Ребята торопливо закивали.

— И часто у вас такое происходит? — спросил Владислав.

— Бывает. — Тонен действительно припомнил пару случаев. — Не так, чтобы как в романах…

Ирина задумчиво смотрела в сторону, мысленно обдумывая в уме услышанную историю. Что-то ее в этой истории смутило, какой-то эпизод был недосказан. Тонен передавал историю почти документально, но опустил некую деталь. Затем она сообразила:

— Барон, вы не сказали, как звали брата вашего деда? Которого ваша прабабка приняла за жениха Балиоры и убила в замке?

Тонен невесело рассмеялся.

— Милая леди, а вот это самое интересное. Его звали Тонен.

 

Глава 7

За прошедшую неделю роман Тонена и Лидии вошел в свою завершающую стадию. После очередного похода по ресторанам девушка пригласила его домой, и Тонен остался у нее на ночь. На следующее утро он перевез к ней из госпиталя свои нехитрые пожитки. Сама Лидия уже строила планы, предусматривавшие дальнейшее развитие их отношений. То, что он работал в университете, а до этого воевал с клешнерукими, очень ей импонировало. Подруги, даже опытная Мэри, не скрывали своего восхищения столь удачной находкой. Сам Тонен, усыпленный женским теплом и неограниченным счетом в банке, начинал находить удовольствие в шопинге и в ночных клубах и даже купил себе роскошный халат, в котором расхаживал у Лидии дома. Тогда же и состоялась у его куратора на Земле, Александра, серьезная беседа с Бали Зюзелем.

— Добрый вечер, Александр! — Зюзель, как обычно, тепло приветствовал ксенолога.

— Здравствуйте, Бали Робертович, — с такой же привычной улыбкой присел за ректорский стол его собеседник.

— Как начало учебного года?

— Да ничего, как обычно. Есть студенты умные, а есть те, кто не хочет учиться. — Стандартная шутка не вызвала на сей раз ответной улыбки.

— Хорошо. — Зюзель откинулся на спинку кресла. — У нас с вами будет сейчас непростой разговор, — предупредил он.

Александр поморщился. Очень трудно было найти более мягкого и добродушного ректора, но и жестким Зюзель умел быть, хотя это жутко ему не нравилось.

— Насчет барона? — спросил он, заранее зная ответ.

— Да. — Зюзель кивнул. — Какие у вас по поводу него планы?

Александр машинально снял очки и начал тщательно их протирать. У него были нехорошие предчувствия, поэтому ответил он с большой неохотой:

— Планы? Да, собственно, нет никаких особых планов. Барон, судя по всему, очень хорошо вписался в наше общество, даже нашел себе подружку… Не думаю, что он решит вернуться на Маар. И даже если он захочет… Есть способы его отговорить.

Бали машинально кивал:

— Да уж… я прямо представляю, как его новая подружка смотрит на ресторанный счет и томным голосом говорит: милый, какая большая сумма. И наш феодал чуть прикрывает глаза и невозмутимо подает официанту карточку с неограниченным счетом. А она уже знает? Про карточку?

Александру этот разговор был очень неприятен. Никогда еще ректор не разговаривал с ним таким тоном.

— Мне кажется, у них вполне нормальные отношения.

— При живой жене? — Зюзель искренне удивился. — Александр! В их моральном кодексе не сказано, что мужчина должен хранить верность, но что насчет вас?

Александр вздрогнул при слове «верность», но оказалось, что Зюзель имеет в виду другое его значение, и он снова расслабился.

— Вы не только не дистанцируетесь, — гневно продолжил ректор, — вы толкаете этого человека в женские объятия и надеетесь, что они окажутся крепче медвежьих! Вы лишаете ребенка отца, а жену — мужа!

— Вы знаете мою позицию по этому вопросу. Я бы хотел, чтобы Тонен остался на Земле. — Александр был непоколебим в своей убежденности.

Зюзель от его слов поморщился. Было видно, что он решается на что-то очень неприятное для себя. Решился.

— Я сделал запрос в службу безопасности, — сказал он нейтральным тоном. — Согласно законодательству, они обязаны отвечать на подобные запросы, да вы и сами это прекрасно знаете.

Александр побледнел.

— Да, Александр. Ответ на запрос был положительным. Вы являетесь в данный момент сотрудником правительственной службы безопасности. Что является прямым нарушением вашего университетского контракта. Вам запрещено любое совмещение без согласования со мной. Плюс использование информации в некорректных целях…

Александр уронил очки на стол и спешно их поднял.

— Поэтому я вынужден сообщить вам, что ваш контракт с университетом аннулирован, — поставил ректор точку. Молчание, последовавшее за его словами, было оглушительнее любого взрыва.

— Не это является причиной, — севшим голосом сказал Александр. — Вам не нравится моя позиция по поводу барона, поэтому вы хотите устранить меня от этого дела.

До этого Бали сохранял каменное выражение лица, но тут он вдруг поморщился.

— Александр, ну почему вы именно так решили с ним поступить? Почему вы кинули его в самую гущу нашей потребительской цивилизации? Вы могли показать ему ученых, бьющихся над усовершенствованием водородного реактора, строителей, роющих каналы на Марсе, студентов, собирающих макеты гравитационных двигателей. Показать настоящих людей, благодаря которым вертится этот чертов голубой шарик. Как же вышло так, что он оказался среди тех, чей смысл жизни только в потреблении? Среди тех, кто скучает на работе, а вечером не знает ничего лучше, чем идти тратить деньги на бесполезные безделушки или развлечения? Вы показали ему вместо Земли людей, которые не умеют ничего создать или сохранить, а знают лишь, как получать и тратить! Зачем?

Александр был ошарашен этим взрывом со стороны всегда спокойного полненького человечка.

— Но Бали Робертович! Это был единственный способ привязать его к Земле…

— Развратить — единственный способ? Замечательно. — Зюзель был явно разочарован. — Каким же нужно быть… Черт. Вы бы послушали себя. Вам было дано право вершить человеческую судьбу. У вас была власть над этим человеком. И как вы ею распорядились? И как после этого доверить вам преподавательскую деятельность? Чему вы будете учить наших ребят?

— У меня не было выбора! — Александр начинал кипятиться. — Если речь идет о безопасности Земли…

— Да какая безопасность! — взревел ректор и стукнул кулаком по столу. Еще никогда эти стены не видели его в таком расположении духа. Александр был нокаутирован. — Вы развращаете человека, убиваете в нем то хорошее, что заложило в нем его воспитание, и поощряете его инстинкты — ради чего? Ради полной химеры. Какую опасность он может нести для планеты?

— Информация. — Александр стиснул зубы. — Зюзель, как вы не понимаете! Даже то, что он видел на Земле, при всей ограниченности этой информации дает в руки противника дополнительные козыри.

— Чушь. — Вердикт Зюзеля был окончательным. — Я, увы, не разобрался в ситуации с самого начала. Боюсь, вы близки к успеху. Этим успехом вы и сможете насладиться уже на официальной должности в своей службе безопасности. Вы поставили судьбу человека в зависимость от ваших шпионских игр, а человек с такими моральными принципами не имеет права обучать молодежь в нашем университете.

Александр встал, собираясь выйти, но в последний момент замер:

— Даже если есть ничтожная вероятность того, что этот человек представляет опасность для нашей планеты, эту вероятность нельзя отвергать. Или отнимите у него память, или оставьте на Земле! Вы же ответственный человек! Другой альтернативы просто нет!

Зюзель тоже встал.

— По счастью, я не заражен вашими параноидальными страхами, — резко ответил он. — Барон имеет полное право сам выбирать свою судьбу. Я считаю, что наш разговор окончен. Я отдам в бухгалтерию и канцелярию соответствующие указания, сопутствующие расторжению контракта.

Александр, упрямо сжав губы, вышел из кабинета. За его спиной остался недовольный ректор. Когда за ксенологом захлопнулась дверь, Зюзель облегченно вздохнул. На душе у него было тяжело, вся его природа противилась подобным резким действиям. Но сейчас у него действительно не было альтернативы.

— Это как хирургическая операция, — ободряюще сказал он самому себе. — Нарыв удалить тяжело, но, если этого не сделать, загнется весь организм.

И стало немного легче.

 

Глава 8

Толпа людей текла, как вода в мутной реке. Вечерний город высыпал на улицу своих жителей, чтобы те наслаждались свежим воздухом. Недавно прошел дождь, и тротуары были похожи на минные поля, где роль мин выполняли лужи. То тут, то там разноцветными огнями из толпы людей выпадали автоматы, продающие воду или другие товары, которых не хватало для полного счастья прогуливавшимся горожанам. У одного из таких автоматов остановилась парочка, и девушка, положившая головку на плечо своему спутнику, спросила:

— Милый, я бы хотела ежевичную или малиновую… А ты что будешь?

Тонен еще не решил. Ряды бутылок аппетитно сверкали перед ними капельками сконденсировавшейся на них влаги, и устоять было невозможно.

— Тоже, наверное, ежевичную.

Автомат благодарно принял в себя карточку Тонена и выплюнул две черные бутылки с вожделенным напитком.

— Здорово, да? — Лидия прижалась к боку Тонена. Тонен обнял ее за плечо. — У вас такого ведь нет?

— Автоматов? — Тонен усмехнулся. — Такого действительно нет.

Он представил, как какой-нибудь из его товарищей кончиком меча пробует на прочность это светящееся сооружение, и расхохотался. Лидия ласково улыбнулась ему в ответ. Этим вечером они гуляли по городской набережной. Запах шашлыков все манил, хотя они только что съели по порции, за которые улыбающиеся продавцы содрали с них втридорога. Лидия повозмущалась, но магическая красная карточка вновь решила все проблемы. Навстречу попалась женщина, торгующая смешными светящимися игрушками — они купили одну.

— Пойдем сфотографируемся у памятников! — предложила Лидия, когда они дошли до смешных каменных фигур.

Они начали искать, кого можно попросить сделать снимок. Мимо шел высокий молодой человек, тоже с подружкой. Он пристально посмотрел на Тонена и вдруг кивнул ему. Лицо его показалось барону знакомым, почти сразу он вспомнил, что видел его у ректора в свой первый визит в университет.

— Здравствуйте, Тонен! — Дружелюбная улыбка и протянутая для рукопожатия рука. — Я Николай, аспирант Бали Робертовича.

— Я вспомнил. — Тонен кивнул, пожимая руку.

— Ой, а вы не сфотографируете нас? — Лидия вытянула перед собой камеру.

— С удовольствием.

Тонен с Лидией отошли к одному из памятников, где их запечатлело два раза чудо японской техники. Они расстались с каменным изваянием, и Николай протянул им камеру обратно.

— Кстати, как ваша подготовка к возвращению? — вспомнил вдруг он. — Или вы все-таки решили остаться?

Потом он увидел, как улыбка исчезла с лица Лидии, и понял, что сказал глупость. Спешно попрощавшись, он взял свою спутницу за руку и исчез в толпе. Тонену в последнее время не хотелось думать о необходимости сделать свой выбор. Уже долго Маара не снилась ему по ночам и образы его прежней жизни не возникали в его голове. Лидия молчала, но Тонен ловил ее странные взгляды. Наконец девушка не выдержала.

— Ты ведь можешь здесь остаться? — Лидия скорее не спрашивала, а утверждала. Тонен посмотрел на нее, и ее темные глаза дерзко стрельнули в ответ.

— Могу, — согласился Тонен послушно.

Лидия взяла его удобнее под руку.

— Я бы очень страдала, если бы ты сейчас уехал, — вздохнула она. — Я так к тебе уже привязалась.

Вместо ожидаемого ответа — молчание. Лидия почувствовала, что ее будущее в опасности.

— Так ты точно не собираешься уезжать? — тревожно спросила она.

— Да нет, наверное, — после недолгого раздумья ответил ей Тонен.

Женское сердце екнуло.

— Пообещай, что просто так не уедешь! — потребовала она. — Да и что тебе там делать? Разве тебе здесь не лучше? Спокойная работа, жить ты можешь у меня. Мы отлично проводим вдвоем время. Обещаешь?

Тонен огляделся. Парк еще не подозревал о надвигавшейся осени, похваляясь красками лета.

— Обещаю, — нехотя сказал он.

— Хорошо. — Но прежнего спокойствия Лидия уже не чувствовала.

Этой ночью Тонен спал очень плохо. Он раз пять опаздывал на корабль домой, где его ждало что-то очень важное. Только он совсем забыл, что это. Лишь под утро перед ним, уже полупроснувшимся, мелькнули детские глаза, и Тонен вскочил в холодном поту. Сбоку уютно свернулась клубочком Лидия, а он ошарашенно шептал на своем родном языке: «Сын». И к своему ужасу, он совсем не мог вспомнить, сколько времени осталось до отлета корабля, который давал ему шанс вернуться обратно в свой родной мир. Больше заснуть он не мог и, едва рассвело, побежал в университет.

Часов в одиннадцать Зюзель неспешно брел по коридору в ректорат. Он был полностью погружен в обдумывание новых образовательных стандартов, поэтому немаленькую фигуру Тонена, подпиравшего дверь его кабинета, заметил, только когда начал эту самую дверь открывать.

— А, барон, рад вас видеть! — Лицо ректора расплылось в привычной улыбке. — Вы не появлялись у нас целую неделю! Я заходил в зал, но мне сказали, что и там вас давно не было. Вы не приболели?

— Если только разжижением мозгов, — хмуро ответил Тонен.

— Хм, — Зюзель изобразил удивление, — раз вы готовы это признать, дела не так плохи.

— Дела не так плохи, если я еще не опоздал на корабль, про который вы мне говорили.

Зюзель не стал скрывать своего удовольствия.

— У вас еще целых три дня. Мы держали для вас на нем место. Я, честно говоря, уже и не ожидал, что вы примете это решение. Но всегда приятно в таких случаях ошибиться.

У Тонена словно камень с души свалился.

— Пустынные демоны, я так не переживал со времен моей свадьбы, — признался он облегченно.

Его вдруг затрясло от переживаний. Ректор спешно набрал код от своей двери.

— Если вы чуть двинетесь вбок, я смогу открыть дверь, и мы продолжим наш разговор внутри, — внес предложение Зюзель.

Тонен спешно отошел от двери, и ректор, ворча на опаздывавшую секретаршу, отворил ее. Они прошли внутрь, где барон рухнул на первый попавшийся стул. Ректор засуетился, разыскивая в Светочкином хозяйстве чашки и сырье для изготовления кофе или чая. Потом они прошли в его кабинет. Тонен начал свой долгий рассказ, который Зюзель, устроившийся в своем любимом кресле, иногда прерывал краткими вопросами.

На следующий день он в то же самое время в том же самом месте рассматривал другого своего гостя. Он был не таким визуально заметным, как барон, но в своем роде ничуть не менее интересным.

— Ты не сильно изменился, Сергей, — радостно улыбаясь, сообщил Зюзель своему посетителю.

— Да и вы тоже, Бали Робертович, — чуть смущенно ответил мужчина.

— Как твои дела? Ты же не заходил с самой защиты. Твой курс тут как-то собирался на вечер встречи.

— Знаю, они мне звонили, приглашали, но дела, дела… — Гость вздохнул.

— Да ты не стой, садись, куда хочешь. Вот, давай поближе. — Зюзель кивнул на кресло, в котором вчера сидел барон.

— Спасибо. — Сергей устроился на предложенном ему месте и с любопытством оглядел ректорат. — На самом деле очень давно хотел у вас побывать в гостях, но не получалось. Да и сейчас только дело сюда привело.

Зюзель понимающе улыбнулся.

— Да, все кругом в делах. Ну, рассказывай.

— Да вы и сами все знаете, Бали Робертович. История с этим бароном… Из-за этого я к вам, собственно, и пришел. Только сегодня успел просмотреть отчет по нему. Мои подчиненные очень упрямо требуют, чтобы я нажал на все рычаги и перевел этого заблудившегося маарца под нашу юрисдикцию.

— Вопрос безопасности Земли? — с улыбкой подсказал Зюзель. — Меня предателем не изображают?

Сергей махнул рукой:

— Полный маразм. Вот уж никогда не думал, что буду читать обвинения против своего бывшего научного руководителя.

Зюзель вздохнул, потом прищурился:

— Кстати, Сережа, тебя не мучила совесть, когда твои люди вербовали одного из наших сотрудников?

— Да не знал я, Бали Робертович! — жалобно взмолился Сергей. — Знал бы — руки бы пообрывал. Знаете, какая основная работа у начальника службы безопасности? Бумажная. Финансирование, контакты с прокуратурой и прочими ведомствами, международное сотрудничество. Об оперативной работе знаю только по сводкам отделов, да и те не всегда успеваю читать. Да что я вам рассказываю, вы же сами на похожем месте сидите.

— Ну да, — был вынужден согласиться Зюзель. — Как стал ректором, так и преподавание, и научная работа сильно пострадали.

— Вот видите. — Сергей развел руками.

Они помолчали, и ректор предложил:

— Может, чаю, Сережа? Или кофе? А то беседа у нас деловая какая-то получается, не душевная.

— Я, если честно, чаю выпил бы, — признался Сергей. — А пока один звонок сделаю, хорошо? — Зюзель кивнул, и Сергей достал видеофон из кармана пиджака.

Секретарша принесла им стандартный набор, которые, судя по гостеприимству ректора, университет закупал оптом на ближайшем продуктовом складе. Во время чаепития они ненадолго ушли в воспоминания, Зюзель рассказал Сергею про дела на кафедре, на которой тот учился. Сергей, в свою очередь, нудно жаловался на свою работу, на что Зюзель лишь скептически улыбался.

— Хорошо тут у вас. — Сергей нашел в кружке пару последних капель, но решил, что они не стоят его внимания, и откинулся на спинку. — Я-то долго не хотел засиживаться, на самом деле думал зайти на пару минут, выслушать ваше мнение и ему последовать.

— Ну, пары минут уже не получается. — Зюзель улыбнулся. — Так что посиди подольше.

— С удовольствием. С безопасностью, думаю, ничего за это время не случится. Так что там с этим бароном?

— Твои ребята решили, что эта самая безопасность напрямую с ним связана. Думают, что сразу после его отлета Земля рассыплется по камешку.

— Как будто кого-то это расстроит, — буркнул Сергей.

— Не шути так. — Зюзель улыбался. — Они настаивают на удалении памяти или насильственном задержании. Параллельно пытаются купить барона неограниченным счетом и другими приемами из золотого запаса спецслужб.

— В отчете они писали, что информация, которую он получил за время своего пребывания, может представлять угрозу, если попадет в руки потенциальному противнику.

— Угу, информация о количестве кафе и ресторанов в центре Звездного городка, конечно, изменит ход будущей войны. Кстати, много он вам натратил по своему неограниченному счету?

Сергей пожал плечами.

— Не знаю, наверное, не слишком много. Бухгалтерия бы меня иначе поставила в известность. — И Сергей махнул рукой. — На самом деле реакция моих подчиненных очень симптоматична. Идеальный сотрудник службы безопасности должен быть параноиком, но совсем немного. Увы, сам характер службы таков, что эти зародыши паранойи падают на благодатную почву. Их лелеют, о них заботятся, и через десять — пятнадцать лет человек уже очень часто не может трезво мыслить.

Зюзель задумался.

— Не знаю, не знаю. Ты, Сереженька, мне совсем не кажешься параноиком. А вот мой бывший и твой нынешней коллега, Александр Филин, которого я уволил, стал параноиком почти сразу, как ваши люди его завербовали. Прогнило что-то в Датском королевстве, в нашем обществе. Не зря барон хочет бежать отсюда, как от чумы.

— Судя по докладу, до самого последнего момента он склонялся к тому, чтобы здесь остаться. Эта женщина…

— Вчера он пришел ко мне. Ждал с восьми утра, — Зюзель вспомнил вчерашнюю сцену у двери, как тряслись руки этого огромного человека, — и мы проговорили с ним два с лишним часа. Мне даже занятия пришлось переносить. Он постоянно твердил, что наш мир болен, заражен. И это неудивительно. Та среда, в которую закинул его наш общий знакомый, Александр, пыталась сделать из него пассивного потребителя. Это равноценно убийству личности.

— Так результат этого конфликта должен был быть понятен изначально. — Сергей был искренне удивлен. — Естественно, в такой ситуации барон должен был отторгнуть это общество.

— Ты уверен, Сережа? Из средневековья его переместили в мир волшебных вещей. Любое его желание тут же исполнялось. Любое, пойми это! Начни исполнять все желания ребенка, и из него вырастет чудовище. Но ведь это соблазн, от которого почти невозможно отказаться! Средневековый дьявол, искушая монахов и праведников, не смог бы предложить более соблазнительную цену за душу.

Сергей задумался. В словах его старого преподавателя была логика, похожая на правду.

— Что же тогда его спасло? — поинтересовался он.

— Это, кстати, любопытно. Когда он только оказался в нашем обществе, он все пытался понять, с кем имеет дело. Его общество разделено на благородных и серфов — это что-то вроде наших крепостных. Вот он и думал, кем из этих двух мы являемся. Человек всегда сначала понимает непознанное через то, что ему знакомо. Со временем, узнавая о Земле все больше и больше, он осознал, что здесь нужны совсем другие понятия. Но подсознательно он все еще оставался в плену этих двух понятий. Благородные или серфы — вот в чем вопрос, и он ничуть не менее сложен, чем гамлетовский. Вчерашняя сцена показала, что он нашел для себя ответ.

— Какой? Хотя можно, наверное, догадаться.

— Вчера он объяснял, почему наш мир болен. От человека здесь не ждут доблестей или подвигов. Здесь от него хотят одного — чтобы он поддался своим желаниям. Я вижу, что ты не согласен, Сережа. Земля действительно устроена гораздо сложнее. Но ведь в том обществе, в котором он оказался, все так и есть, а больше он ничего и не видел. С моими студентами перестал работать после первого занятия, а они хоть как-то могли изменить это его мнение. Кстати, перестал работать с подачи все того же Александра.

— А почему он захотел этого? — спросил Сергей. — Что в этом такого?

— Память — это основа личности, так же, как история — основа государства. Александр хотел, чтобы он забыл свой мир. И барон действительно забыл.

— А потом он вдруг обнаружил, что оказался в мире серфов? — Сергей начал понимать.

— Именно. И для того чтобы стать частью этого мира, он должен был опуститься до их уровня. Когда он понял это, то бросился отсюда, как от чумы.

— Жаль, что от Земли у него останется такое искаженное впечатление. — Сергей посмотрел на часы и беспокойно зашевелился. — Как только доберусь до Москвы, закрою это дело. А сейчас мне уже пора. У вас тут слишком хорошо, — посмеялся он. — Забываешь, как сурова реальность.

— Иди, конечно, Сереженька. Зашел бы ты как-нибудь просто так, всегда приятно увидеть своих бывших выпускников.

— Обязательно, Бали Робертович. Считайте, реклама прошла.

Мужчины встали, обменялись прощальным рукопожатием, и Сергей уже было пошел к выходу, как вдруг Зюзель, о чем-то вспомнив, окликнул его:

— Кстати, Сережа!

Сергей обернулся.

— А если бы вышло так, что ты не оказался бы моим дипломником? Это же чистая случайность, что мы с тобой хорошо знакомы. Стал бы ты прислушиваться к моему мнению? Или поступил бы так, как твердили бы тебе твои сотрудники?

Сергей задумался.

— Бали Робертович, не стану сейчас отвечать, потому что просто не знаю ответа. Но тогда и у меня к вам напоследок будет вопрос. А если бы действительно была некая вероятность — пусть десять процентов, — что информация барона представляет опасность для нашей планеты? Стали бы так же защищать его, как защищаете сейчас? Или сами бы сделали все, чтобы он никогда не покинул пределы Земли?

И озадачив друг друга этими вопросами, они напоследок улыбнулись и расстались.

 

Глава 9

— Привет, Лидия. Я пришел попрощаться.

Девушка отшатнулась, как от удара.

— Как попрощаться? Ты улетаешь?

— Да.

Голос Тонена был равнодушен, а сам он спокоен. Удивительно, но к этой женщине он больше ничего не чувствовал. Как будто она покорила его каким-то волшебством, а сейчас это волшебство спало. Нити, связывавшие его с Землей, стремительно рвались. Лидия побледнела.

— Когда? — еле сдерживая слезы, выдавила она.

— Завтра утром.

Девушка глубоко и часто задышала, потом вдруг убежала на кухню. Барон в нерешительности стоял на пороге, размышляя, зайти или уйти сразу. Он не чувствовал себя чем-то ей обязанным, но какая-то неловкость и нерешенность, к его собственному удивлению, оставалась. Поэтому уйти так резко он не решался. Из кухни донеслись рыдания. Барон скривился и все-таки пошел на кухню, предварительно прикрыв за собой дверь. Девушка сидела на стуле, закрыв голову руками, и отчаянно плакала.

— Зачем ты это со мной сделал? — спросила она, услышав его шаги. — Зачем, если знал, что улетаешь? — И она подняла на него уже красные глаза. — Ну скажи, зачем! — закричала она.

Тонен не знал, что ответить.

— Зачем внушал мне напрасные надежды? — Лидия схватилась за грудь и снова часто задышала. Ей казалось, что сейчас она задохнется, в первый раз она поняла, что значит выражение про слезы, застрявшие комом в горле.

— Я тогда еще не решил, улетать или нет, — наконец нашел слова Тонен.

— Ну зачем тогда ты так со мной поступил! — выкрикнула девушка. — Лучше бы ты не появлялся в моей жизни никогда, никогда!

«Прощание не удалось», — промелькнуло у Тонена в голове.

— Так вышло. Если тебя это утешит. На Мааре мой дом, туда я и полечу.

— Подожди. — Лидия подняла на него заплаканные глаза. — Ты же говорил, что на Мааре не осталось никого из землян. Или ты и здесь меня обманывал?

Тонен замер. В принципе теперь можно было рассказать ей правду.

— Да нет, Маар действительно мой дом. И землян действительно на ней не осталось. Так что вроде ни капли неправды я тебе не говорил.

Смысл этих слов очень долго доходил до девушки. Осознав наконец, что они значат, Лидия подскочила на стуле и с ужасом распахнула глаза. Ее всю передернуло:

— Ты не человек? Я отдалась не человеку?

Тонен молчал. Лидия рухнула на стул и закрыла голову руками.

— Прочь отсюда! — срываясь на истерические рыдания, закричала она.

— Прощай, — спокойно ответил на это барон и вышел из ее квартиры.

Через несколько дней после того, как Тонен на корабле Ледяной покинул Землю, Зюзель разбирал бумаги, связанные с организацией в университете новой кафедры. Эта увлекательная работа была прервана голосом секретарши:

— Бали Робертович! Поднимите трубку! Вам звонят из адвокатской конторы.

Зюзель взял трубку. Ему представился приятный мужской голос, который попросил о встрече. На вопрос о ее причине голос туманно упомянул некоего Тонена Урхо и девушку, пострадавшую в результате его пребывания на Земле. Они договорились на следующий день на шесть часов вечера.

Ровно в назначенное время в ректорат зашли двое. Лидия была в черном костюме, волосы ее были собраны в тугой хвост, а глаза скрывались за темными очками. Ее сопровождал адвокат, который представился Зюзелю Дионисом. На стандартный вопрос ректора о чае они ответили отказом и сразу же перешли к делу.

— Бали Робертович, — вкрадчиво начал адвокат. — Я проконсультировался с различными органами, связанными с межпланетным законодательством. Во время пребывания Тонена Урхо на Земле ваш университет был его курирующим органом, правильно?

— Да, — согласился Зюзель, — это так.

— В настоящее время Тонен Урхо находится на Ледяной или даже уже на пути к своей родной планете. В качестве ответчика на суде он участвовать не сможет. И никаких связей его планета с Землей не имеет. Тоже все верно?

— Да. — Отвечая, Зюзель поглядывал на сидящую в углу Лидию, но та упорно молчала. Более того, она еще ни разу не пошевелилась, и у него сложилось впечатление, что девушка так и собирается всю беседу просидеть неподвижно.

— Стало быть, в случае подачи иска о возмещении морального ущерба ответчиком будет выступать курирующий орган этого инопланетянина. То есть ваш университет.

Зюзель вздохнул.

— Барон оказался самым хлопотным гостем за всю мою карьеру в этих стенах. Я-то надеялся, что с его отлетом проблемы закончатся.

— Вы выпустили на Землю представителя чужой цивилизации без какого-либо сопровождения. — Адвокат перешел к самой интересной части беседы, к обвинениям. Пока еще в мягкой форме. — Как следствие моя клиентка в результате действий барона в течение его пребывания на Земле получила очень сильную психическую травму. Логично было с ее стороны требовать, чтобы ей возместили нанесенный ущерб. — Адвокат как будто извинялся, но Зюзель, как никто другой, знал, как обманчив этот тон.

— И какую сумму требует в качестве возмещения ущерба ваша клиентка? — Зюзель посмотрел на Лидию, ожидая ответа, но та так и не шелохнулась. Греческая статуя сейчас показалась бы более живой. Ответил Дионис. Услышав цифру, ректор присвистнул.

— Боюсь, такую сумму университет позволить себе выбросить просто не в состоянии.

— То есть полюбовно нам не договориться? — Дионис не удивился.

— К сожалению, нет. Придется вам решать эту проблему через суд. — Ректор подтвердил его опасения.

— Это было бы нежелательно, — нахмурился Дионис. — Моя клиентка не хотела бы лишней огласки этого дела.

— Я понимаю, — сочувствующе ответил Зюзель. — Но наш бюджет невелик. А выплата таких размеров очень сильно по нему ударит. Боюсь, судебного разбирательства не избежать. Даже если нас признают виновными, то на меньшую сумму.

Лидия недовольно шевельнулась.

— Но нет худа без добра, — продолжил Зюзель. — Один из моих аспирантов сейчас пишет диссертацию, изучает межкультурные контакты. Ваше дело может послужить для него очень ценным источником. Я-то сам хотел избежать его огласки, не разрешал использовать, но суд все меняет. Пусть хоть какая-то польза будет. Может, часть расходов спишут на его подготовку, — невесело пошутил он.

— Это исключено. — Дионис был категоричен. — Подробности этого дела должны быть закрыты.

— У нас гласный суд, что ж тут сделаешь. — Зюзель извиняющееся посмотрел на девушку, и на сей раз она ответила ему мимолетным взглядом из-под очков. — Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Дионис нагнулся к Лидии и что-то прошептал. Она долго думала, но потом еле слышно ответила «нет».

— Увы, Бали Робертович, если вы отказываетесь удовлетворить наши претензии, мы будем вынуждены подать в суд на ваш университет. И я бы попросил больше не делать подобных намеков, которые давят на мнение моего клиента.

Зюзель развел руками: мол, рад бы помочь, да не в силах.

— Печально, конечно, — признал он. — Я бы хотел принести вам свои искренние извинения, Лидия. Хоть я и не был куратором Тонена на Земле, ответственность лежит на мне.

Лидия ничего не ответила, лишь посмотрела на своего адвоката:

— Мы уже можем идти?

— Да, конечно, Лидия. — Дионис засуетился, вставая со стула. — Извините за беспокойство, Бали Робертович.

Встал, чтобы проводить гостей, и ректор.

— Ничего страшного. Увидимся в суде.

Адвокат с Лидией вышли из университета на уже совершенно темную улицу. Здесь Лидия быстро попрощалась и исчезла внутри своей машины. Дионис не стал смотреть, как она отъезжает. Вместо этого он сделал то, что не делал с самого детства, — поднял голову к ночному небу. Сначала из-за уличного освещения он увидел лишь несколько самых ярких звезд. Потом его глаза начали привыкать к темноте, и на небе начали появляться все новые и новые огоньки. Этот черный океан вдруг надвинулся на него, нахлынул воспоминаниями детства, да так сильно, что Дионис отвел от него глаза, потряс головой, избавляясь от всех ненужных мыслей, и, старательно вспоминая все завтрашние дела, пошел к своему автомобилю.