Чужие уроки - 2008

Голубицкий Сергей Михайлович

Формула Тора

 

 

Неприятности не могут долго оставаться в безличном состоянии: если их споро не привязать к реальному персонажу, они чреваты затяжным неврозом. Исландская гекатомба — не исключение. Первым о связке исландской экономической экспансии с «русской мафией» протрубил неутомимый мировой фэшн-хаус слухов — британские СМИ. Они же обозначили и «крайнего» — исландского миллиардера Бьёрголфура Тора Бьёргольфссона.

Тему подхватили отечественные издания, накрепко повязанные с фэшн-хаусом общечеловеческими ценностями, и завалили Интернет схемами офшорных связей почти что нашего родного бизнесмена Тора (прожил девять лет в России, создал «народное» пиво «Бочкарев») с бесчисленными отечественными компаниями и банками. Если у Яна Гриффитса, изобретателя исландско-российской мафиозной связки, единственным доказательством служила тонкая логика («У исландцев появилась наличка для скупки больших британских групп вроде «Маркс & Спенсер». Откуда, интересно, она взялась?»), то офшорные схемы Рунета уже позволили сначала допустить параллель «Бьёргольфссон — питерские чиновники — Путин», а затем — и смелую догадку о том, что «на выделение кредита Исландии Россию могли подтолкнуть коррупционные мотивы» («Сага о четырех миллиардах» — «Независимая газета», 10.10.08).

Признаюсь, изучением бурной жизнедеятельности Бьёрголфура Тора Бьёргольфссона я занялся как раз в контексте «русской мафии», однако очень быстро и, прямо скажем, неожиданно вышел на противоположные выводы, а именно:

• «русские деньги» в бизнесе Тора — не более чем скромный эпизод, далекий даже от намека на существенное влияние;

• приватизация исландских банков — дело рук исключительно исландцев, равно как и последующая экспансия исландского банковского капитала в Европу и Великобританию;

• крушение исландской экономики — также деяние исландских товарищей, и обстоятельство сие неприятным образом вытекает из истории этой страны, ее традиций, опыта и, если хотите, печальной кармы;

• потеря (по слухам) «русскими» в Исландии 20 миллиардов долларов — проблема не «мафии», а выбора: нужно было глубоко и обстоятельно анализировать способность исландцев заниматься финансовым бизнесом на международном уровне, а не опрометчиво хвататься за формальную привлекательность закона № 31/1999 об International Trading Companies (ITC), с помощью которого исландский Альтинг в 1999 году превратил тоскливый остров в псевдо-офшор.

Всеми этими открытиями мне и хотелось бы поделиться с читателями на примере биографии Бьёрголфура Тора Бьёргольфссона — первого и, боюсь, последнего исландского миллиардера.

 

Карма Лилипутии

Жизнеописание бизнесмена Бьёргольфссона нужно начинать с самого главного — с развенчания устойчивых и вредных «исландских мифологем», которыми забито сознание наших соотечественников, наверное, в контексте собственной (варяжской) истории. Опросите случайных прохожих на улице русского города, кто такие исландцы, и вы получите монументальную картину: отважные викинги, воинственные первопроходцы, свободолюбивые бунтари, белокурые голубоглазые великаны, гордые потомки Одина и Фрейи.

Можно не сомневаться, что примерно такую же картину выстраивали в своем воображении питерские чиновники из Комитета по внешнеэкономическим связям мэрии Санкт-Петербурга (который с 1991-го по 1996 годы возглавлял Владимир Владимирович), регистрируя в декабре 1992-го АОЗТ «Болтик интернэшнл», где, помимо русского соучредителя, фигурировали два предпринимателя из неведомой Исландии — папа Бьёрголфур Гудмундссон и сын Бьёрголфур Тор Бьёргольфссон.

На поверку же «викинги» оказались не теми, кем виделись: низкорослыми, коренастыми, темноволосыми, очень скромными, очень осторожными, очень вежливыми. Уж точно — не берсерками. И дело тут не в наследственном своеобразии рода Бьёргольфссонов, а в реальном облике исландского народа, с внешности которого развенчание великого национального мифа только начинается.

Поймите правильно: исландцы вовсе не хуже нашего мифологического представления о них, они просто другие. Совершенно другие. В первую очередь, исландцы трагичны, а история Исландии — одна из самых печальных в Европе. Дело даже не в бесконечно скудной природе и столетиях государственного порабощения, дело в непомерном истощении национального ресурса, балансирующего на грани истребления.

Исландия нашей фантазии, в которой бродят гордые и независимые великаны-викинги, закончилась в XIII веке, когда племенные вожди сдали страну Норвегии. Всю свою последующую историю — с 1262-го по 1944 годы (!) — Исландия пребывала на задворках сначала Норвегии, потом Дании. Далекие правители превратили остров в унылое и беспросветно провинциальное захолустье — обстоятельство, напоминающее судьбу Ирландии. У Ирландии, однако, всегда сохранялся шанс на национальное возрождение, постоянно подпитывавшийся католической верой. В Исландии последнего католического священника обезглавили (вместе с двумя сыновьями) в 1550 году, после чего король Дании Кристиан III повсеместно насадил на острове лютеранство, которое мрачным своим символом веры вытравило из коренного населения остатки былого свободного духа.

В XV веке две эпидемии чумы уничтожили более половины населения Исландии. В XVIII веке треть населения унесла эпидемия оспы. В 1783 году произошло извержение вулкана Лаки. Большая часть поверхности земли покрылась пеплом, начался массовый падеж скота, и в последующие годы из-за голода скончалась еще четверть обитателей несчастного острова.

Поразительно, что даже Вторая мировая война XX века не принесла Исландии долгожданной свободы. В 1940 году страну, придерживавшуюся нейтралитета, оккупировала Британия. В 1941-м власть перешла к американским военным. Большая часть оккупационных войск покинула остров в 1946-м, но уже через три года Исландию «вошли» в НАТО. Население мертвого острова попыталось было изобразить нечто похожее на гражданское неповиновение, но сразу получило в зубы Договор о военном сотрудничестве с Соединенными Штатами, которые тут же ввели свои войска обратно в Исландию. Последняя американская военная база закрылась лишь два года назад.

Что уж говорить — печальная история. И все-таки внешние формы государственной зависимости и уничтожения национальной пассионарности не идут ни в какое сравнение с внутренней трагедией исландцев. Единственным источником энергии веками находящегося на грани выживания народа стала, увы, не национальная религия, а социальная архитектура. Знаете, как называется эта архитектура? Родоплеменной строй! Точно такой же, что определяет сегодня государственные устои ряда кавказских народов или, скажем, Албании: клановое мышление, круговая порука, национальная непроницаемость извне, родственный бизнес.

Читатель наверняка обратил внимание, что в Исландии все фамилии заканчиваются на «ссон» или «доттир». Это потому, что фамилий как таковых у исландцев до сих пор не существует. Есть только «дочери» и «сыновья» такого-то отца — то есть отчества! В отличие от других скандинавских народов, у которых патронимы сохранились лишь в форме исторической традиции, в Исландии запрет на ношение фамилий закреплен законодательно (утвержден Альтингом в 1925 году).

Я, разумеется, глубоко сочувствую многострадальному исландскому народу. Понимаю, что в родоплеменных отношениях нет ничего предосудительного. Но сочувствие это никак не отменяет симпатий к бесчисленным подданным Великобритании, Германии, Голландии, Швеции и России, которые доверили свои сбережения исландским банкам и предпринимателям. Нужно все-таки соизмерять свои нордические иллюзии с суровой реальностью истории. Откуда в Исландии могли взяться банковские традиции? Как могли появиться предприниматели в стране, которая восемьсот лет занималась рыбной ловлей и отчаянной борьбой за физическое выживание? В стране без университетов, интеллектуалов и ученых традиций, стране, погруженной во мрак лютеранских храмов и беспощадную эксплуатацию далеких метрополий?

История Бьёрголфура Тора Бьёргольфссона замечательна как раз тем, что иллюстрирует, какой бизнес и какие банки умеют создавать именно исландские предприниматели. Такие банки и такие компании, в которых любое участие русских бандитов смотрится архитектурным излишеством.

 

Напитки Бробдингнера

2

В государстве с родоплеменными отношениями бизнес может быть только одного вида — родоплеменной. Семья Тора — не исключение. Основу фамильного благосостояния заложил выходец из Дании — Тор Йенсен. В возрасте 15 лет он прибыл в Исландию и принялся неистово заниматься бизнесом в том виде, как он себе его представлял: покупать дешевле и продавать дороже. Показательно, что в XXI веке арбитраж (в широком смысле слова) как был, так и остался магистральной формой исландского бизнеса даже на элитарном уровне: исландские банки покупали дешевле (кредиты в Европе) и продавали дороже (кредиты в Исландии), не утруждая себя изобретением новых и оригинальных услуг и финансовых инструментов.

Тор Йенсен заложил и вторую — основную — составляющую исландского (как, впрочем, и любого другого родоплеменного) бизнеса: теснейшую спайку предпринимательства и политики: старший сын Тора стал премьер-министром, младший — послом в США, первый зять возглавил крупнейшую исландскую судоверфь, второй зять — исландское представительство нефтяного гиганта Shell.

Отец нашего героя Бьёрголфур Гудмундссон свято продолжил семейные традиции в обоих направлениях: являлся активистом Прогрессивной партии (одной из двух правящих в Исландии) и руководил верфью «Хафскип». В 1986 году отца арестовали аж по 450 уголовным обвинениям — от вымогательства до хищений, из которых до суда дожило только пять статей. За них папу Бьёрголфура и осудили на 12 месяцев условно. В Исландии практически никто не сомневался, что Бьёрголфур просто попался под горячую руку при переделе политической власти.

Все то время, что отца судили, Бьёрголфур Тор Бьёргольфссон учился в Нью-Йоркском университете. По возвращении на родину сын застал отца в добром здравии и снова при деле — Бьёрголфур Гудмундссон руководил пивным подразделением Pharmaco, лекарственной компании. Через год Pharmaco решило, что пивной бизнес некрасиво вписывается в профильные занятия, и попросило Бьёрголфура Гудмундссона продать производственную линию.

Отец Тора связался с соплеменником Ингимаром Хаукуром Ингимарссоном, который с первых дней российской перестройки промышлял в Петербурге, и договорился о перепродаже пивного цеха. Сын Тор вместе со школьным приятелем Магнусом Торстейнссоном снарядился в командировку — отслеживать поставку оборудования и скреплять куплю-продажу. Тор рассказывал, что планировал провести в России от силы год, а застрял почти на десятилетие.

Оно понятно: дикое царство анархии и неограниченных возможностей, кое представляли собой развалины советской империи, идеально вписывалось в исландскую схему арбитражного бизнеса: купил дешевле — продал дороже.

Российский период жизни Тора хорошо документирован, поэтому не буду утомлять детальным разбором звездного восхождения по тропе «Безликая пивоварня — первые в России alcopops — торговая марка «Бочкарев» — продажа бизнеса голландскому концерну «Хайнекен» по невообразимой цене в 400 миллионов долларов». Читатели могут набрать в поисковой строке что-нибудь вроде «Тор Бочкарев» и получить исчерпывающий список линков, богатый фактографией и финансовыми схемами.

Призываю лишь обратить внимание на два важнейших обстоятельства, которыми отмечены все российские инициативы Бьёрголфура Тора Бьёргольфссона. Обстоятельство первое: исландец никогда не прибегал к русским инвестициям и никогда не брал чужого. Сознательно выделяю эту фразу, поскольку в ней скрыта волшебная «формула Тора», единственно уберегшая от неприятностей и обеспечившая в итоге выгодную развязку его российским инициативам.

Недоумевает неосведомленный Ян Гриффитс: как это Тору Бьёргольфссону посчастливилось выжить в криминальном пивном бизнесе российской Северной столицы, где постоянно кого-то застреливали? Не иначе как под прикрытием «русской мафии». А ведь простодушный Тор в одном из интервью выдал правду как на духу: «В отличие от остальных пивоварен Петербурга мы никогда не пользовались русскими деньгами. Мы старались финансировать все операции собственным капиталом, в то время как русские сначала вкладывали огромные деньги в пивоваренное производство, а затем начинали разборки между собой».

Автор этих строк в начале 90-х годов учреждал с американскими предпринимателями медицинское совместное предприятие, затем — линию по изготовлению лимонадных напитков. Могу подтвердить по личному опыту: отношения иностранных бизнесменов с российским криминалитетом сводились к вежливым формам «крышевания» все то время, что иностранные бизнесмены не пользовались сомнительными инвестициями местного происхождения и не «воровали», то есть не утаивали прибыль от своих «крышевателей».

Безусловно, случались исключения, но общая картина отношений была именно такова. Скажем больше: британские слухи о руке «русской мафии» в бизнесе Тора Бьёргольфссона тем более абсурдны, что документирован основной источник финансирования, позволивший Тору раскрутить и «Бочкарева», и «алкопопсы», — американский фонд Capital Group, предоставивший «Браво» 25 миллионов долларов в обмен на 30% доли.

Второе обстоятельство, на которое необходимо обратить внимание при ознакомлении с деталями российских проектов Тора Бьёргольфссона: большое число регистраций и перерегистраций компаний, имеющих прямое и косвенное отношение к пивному производству и «алкопопсам» «Браво». Объединяют эти регистрации два звена: учредителями компаний выступают головные офшоры Тора и Магнуса с мажоритарной долей, с одной стороны, и частные русские лица с миноритарным интересом — с другой. Думаю, даже читатели, далекие от предпринимательской деятельности, догадываются: подобные схемы используются не для установления скрытого контроля посторонними структурами и лицами (скажем, той же «русской мафией»), а для откатов чиновникам и красным директорам.

Точно такую же схему впоследствии использовал Тор Бьёргольфссон и в Болгарии, где его проект по приватизации «Балканфармы» и последующее ее слияние с исландским Pharmaco финансировали не сомнительные криминальные авторитеты, а Deutsche Bank.

Короче говоря, в 2002 году Тор Бьёргольфссон вернулся из России на родину богатым человеком. Тут-то и закрутилась основная «сага» его жизни, закончившаяся сначала приватизацией крупнейших исландских банков, затем их беспрецедентной мировой экспансией и, под конец, полнейшим разорением всей исландской экономики. Остановимся на этих событиях подробнее — не только потому, что они еще не освещались в отечественной прессе, но и потому, что они идеально иллюстрируют все губительное (в прямом смысле слова) «своеобразие» исландского бизнеса.

 

Пассы Глаббдобдриб

4

Весной 2002 года Исполнительный комитет по приватизации (ИКП) приступил к ликвидации государственных контрольных пакетов в «Ландсбанки» и «Бунадарбанки», соответственно — втором и третьем по размеру финансовых учреждениях страны. 30% акций «Ландсбанки» разошлись на Исландской фондовой бирже еще в 1998–1999 годах. 12 июня 2002 года продали еще 20%, а контрольный пакет, чуть менее 50%, решили реализовать на приватизационном аукционе. Ситуация в «Бунадарбанки» складывалась аналогично: к июлю 2002 года у государства на руках оставалось 55% акций.

Первым делом от приватизационного процесса отстранили иностранных инвесторов (это — к вопросу о «русской мафии»). Шведский банк SE-Banken, проявивший интерес к приобретению контрольного пакета «Ландсбанки» еще в 1998 году, получил от ворот поворот под тем предлогом, что, мол, «условия в Исландии делают опасным сосредоточение слишком большой власти в одних руках» (из интервью тогдашнего премьер-министра и главы Независимой партии Исландии Давида Оддсона).

В 2001 году к «Ландсбанки» попытался подкатить международный консорциум под управлением британского гиганта HSBC и также остался не у дел под вымученным предлогом «неблагоприятных условий рынка». «Благоприятные условия» создались только в начале лета 2002 года, когда интерес к приобретению контрольного пакета проявила инвестиционная компания «Самсон», принадлежащая Тору Бьёргольфссону и его папе Бьёрголфуру Гудмундссону, давнему активисту Независимой партии и приятелю Давида Оддсона.

Соблюдение священных демократических процедур, требовавших ритуальной публикации объявления об аукционе в прессе, позволило привлечь 10 июля 2002 года к столу переговоров еще четыре компании. Две из них — S-Group и Kaldbakur — контролировались коллегами из Прогрессивной партии Исландии, а потому были допущены к заключительному этапу аукциона; две другие пришли просто с улицы, поэтому были отвергнуты под предлогом технического и формального несоответствия.

Поначалу Бьёрголфуры претендовали на «Бунадарбанки», но им объяснили, что Независимая партия возглавляет коалицию в правительстве, а потому ей полагается и более солидный куш в виде «Ландсбанки», тогда как «Бунадарбанки» по всей справедливости должен отойти коммерческим структурам Прогрессивной партии.

Планировалось, что S-Group и Kaldbakur договорятся между собой и выкупят «Бунадарбанки» совместно, однако не договорились. S-Group предложил больше и в итоге приобрел 45,8% акций банка за 140 миллионов долларов. На выплату 40% этой суммы S-Group получил от ИКП отсрочку на 11 месяцев, но не стал дожидаться (как то полагалось по аукционному законодательству) окончательного расчета, тут же переизбрал директоров и установил контроль над всеми операциями банка. В мае 2003 года S-Group, так и не успев до конца расплатиться с государством, перепродал «Бунадарбанки» банку «Кауптинг».

Инвесткомпания «Самсон» приобрела аналогичную долю в 45,8% акций «Ландсбанки» за 145 миллионов долларов — сумму, которая, кстати, вполне по карману Тору Бьёргольфссону без посторонних субсидий (опять же — к вопросу о «русской мафии»). Напоследок пришлось, к сожалению, слегка потесниться: министр иностранных дел и председатель Прогрессивной партии Халдор Асгримссон уперся и потребовал от «Самсона» выделить из «Ландсбанки» активы, принадлежащие страховой компании VIS. Новую независимую VIS возглавил Финнур Игнольфссон, близкий приятель Асгримссона, бывший министр торговли и промышленности. В совете директоров VIS заседает и родной брат Халдора Асгримссона, представляя интересы инвестиционной группы Skinney-Юinganes, в которой оба братика Асгримссона являются мажоритарными акционерами. В благодарность за уступку «Самсона» Тор Бьёргольфссон получил скидочку на 8 миллионов долларов, а также годовую отсрочку на выплату 35% аукционной суммы (145 миллионов).

Такой вот замечательный бизнес демонстрирует в последнее десятилетие всему миру Исландия. Эдакий провинциальный замес экономического дилетантизма, мелкой лавочки и родоплеменного шахер-махера без намека на эвристику. Что случилось после приватизации банков, читатели знают: «Эй, викинги! Есть такая схема замечательная — купи дешевле, продай дороже! Давайте-ка раскрутим!»

И раскрутили. Разорили банки, разорили международных партнеров и — главное! — разорили в пух и прах родной Глаббдобдриб, которому теперь выползать из болота — не одно десятилетие.

 

Примечания

1 Ian Griffiths, «», The Guardian.

2 Бробдингнер — страна великанов в «Путешествиях Гулливера».

3 Дешевые слабоалкогольные коктейли (англ.).

4 Глаббдобдриб — остров волшебников в «Путешествиях Гулливера».