150-летие Бородинской битвы (1812–1962)

Мир, заключенный в 1807 году в Тильзите, между императором Александром I и Наполеоном, не был встречен с удовлетворением русским народом. Его национальные чувства были ущемлены этим миром, и, под давлением общественного мнения, правительство стало готовиться к преобразованию армии и устранению тех дефектов, которые привели русские войска к неудачам в 1805 и 1807 годах, при столкновениях с Наполеонам. Увлечение уставами Фридриха II и прусской военной системой, после смерти императрицы Екатерины II, понизили качество нашей армии, и это было одной из главных причин нашего поражения под Аустерлицем и Фридландом. Заветы императора Петра Великого и Суворова были крепко забыты, и созданная ими русская военная доктрина, искусство побеждать, была заменена немецкой.

Второй причиной недовольства Тильзитским миром было присоединение России к континентальной системе, направленной против Англии, что очень сильно ударило по русской заграничной торговле и частному хозяйству и тяжко стало отражаться на государственном бюджете — рос дефицит.

Наполеон, пожираемый жаждой власти и мирового владычества, также не был доволен Тильзитским миром. Он стремился к полному покорению России и включению ее в свою мировую империю. К началу 1812 года грандиозные приготовления к походу на Россию подходили к концу, войска французской армии начали стягиваться к нашим границам.

Российское правительство знало, конечно, об этих приготовлениях и, по мере своих сил, готовилось к войне. К сожалению, даже в 1812 году составление плана войны с Наполеоном было поручено немецкому генералу Пфулю.

Деятельность этого поклонника Фридриха II выразилась в том, что он разделил слабые русские войска на три армии и разбросал их вдоль западной границы на протяжении 500 верст. Перерыв между 1-й и 2-й армиями был в 100 верст, а между 2-й и 3-й армиями лежало бездорожное дикое Полесье. Затем он устроил так называемый Дрисский укрепленный лагерь, занимавший фланговое положение в отношении путей на Петербург и Москву. Впоследствии этот лагерь, как образец невежества, погубил бы нашу армию, если бы Барклай де Толли занял его, согласно плану Пфуля в случае войны с Наполеоном. Этот немецкий стратег совершенно не учитывал волю противника, да еще такого, как Наполеон, и его 600 тысяч войск против наших 200, что позволило Наполеону действовать против любой из наших армий с громадным превосходством в силах. Весь этот «мудрый» план рухнул, как карточный домик, после вторжения Наполеона в Россию.

Отечественная война началась 12 июня 1812 года, когда разноплеменная армия Наполеона в 600 тысяч человек переправилась через реку Неман у г. Ковно и стала быстро углубляться в российские просторы (все даты по старому стилю). Для обеспечения своих флангов Наполеон направил часть войск по следующим направлениям: корпус Макдональда — к Митаве и Бауску, корпус Удино и Сен-Сира — к Полоцку, австрийский корпус Шварценберга и француза Ренье — к Дрогичину. Главные силы наступали на г. Вильно, который и заняли без боя 16 июня.

Благодаря плану Пфуля 2-я армия Багратиона в 40 тысяч человек была сразу отрезана от 1-й армии Барклая де Толли, и к 29 июня разрыв дошел до 290 верст, что легко могло привести к ее уничтожению, благодаря двойному превосходству преследующего ее противника. Только искусное маневрирование и мужество ученика Суворова Багратиона и самоотверженность наших войск позволили ей соединиться с 1-й армией у Смоленска, вырвав у Наполеона возможность разбить наши армии по отдельности.

После соединения двух армий встал важный вопрос о едином командовании, и, по рекомендации Чрезвычайного комитета, образованного для нужд войны, император Александр I назначил 8 августа главнокомандующим всеми войсками фельдмаршала князя М.И. Кутузова. Престарелый сподвижник и ученик Суворова обладал огромным военным и государственным опытом, и имя Кутузова было очень популярно в русской армии. 16 августа Кутузов прибыл в действующую армию. Несмотря на общее желание русского народа, требовавшего решительного сражения, Кутузов одобрил выжидательную стратегию Барклая де Толли. Неравенство сил было еще велико, и отступление, с нанесением коротких ударов, было единственным правильным ведением войны с полчищами Наполеона.

Но, как только прибыло пополнение с ген. Милорадовичем, Кутузов принял решение дать французам бой, и было приступлено к нахождению выгодной позиции. Выбранное для сражения место у села Бородина находилось в 12 верстах от Можайска ив 120 от Москвы. Бородинское поле было слегка холмистое в центре, что позволяло легко наблюдать за противником, выгодно расположить артиллерию и создать оборону в глубину. Правый фланг русских войск доходил до деревни Маслово, у реки Москвы, и шел по берегу реки Колоча, причем наш восточный берег был крутой и обрывистый, высота его достигала местами до 10 метров, что служило естественной и надежной обороной нашего фланга. От деревни Горки до деревни Семеновской шел центр фронта, где опорным пунктом была высота, названная Курганной (центральной), местность перед центром позиции была удобна для действий больших соединений пехоты, конницы и артиллерии. Левый фланг считался от Семеновских флешей до деревни Утицы, расположенной в лесистой местности, пересеченной оврагами, и, кроме проселочной Старой Смоленской дороги, не имел путей для скорых и удобных массовых движений войск.

Кутузов прекрасно использовал местность и заставил Наполеона либо атаковать наши войска в лоб от Курганной высоты до Семеновских флешей, либо произвести сложное и глубокое обходное движение одного из наших флангов, что заставило бы отделить для такого сложного маневра значительную массу войск, но Наполеон не мог уже себе этого позволить, имея только незначительный перевес в силах, а также начиная понимать, что русские войска — это не австрийцы и не пруссаки, ибо за прошедшие почти три месяца со времени вторжения в Россию он узнал удивительную и неустрашимую стойкость в сопротивлении и страшные по силе контратаки русской армии, а также их искусное маневрирование, разбившее все хитроумные планы Наполеона об окружении отходивших с боями наших армий.

Нужно заметить, что первоначальный фронт позиции был другой — наш левый фланг оканчивался у деревни Шевардино, где сразу и был построен редут, но потом Кутузов, для большего обеспечения фланга от обхода, отвел его на деревню Семеновскую и деревню Утицу, а Шевардинский редут оставил как передовой опорный пункт.

По приказанию Кутузова был построен на выбранной позиции ряд укреплений: так, в центре, на Курганной высоте, была построена артиллерийская позиция, известная под названием батареи Раевского. За рекой Каменкой, впереди села Семеновского, на холме было создано три артиллерийские позиции, названные Семеновскими флешами, или Багратионовыми. Все артиллерийские позиции имели огневое взаимодействие и могли поддерживать пехоту и конницу при обороне и контратаке. 23 августа 1812 года Кутузов донес императору Александру I: «Позиция, в которой я остановился при селе Бородине, в 12 верстах впереди Можайска, — одна из лучших, какую только на плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить посредством искусства. Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, в таком случае имею большую надежду к победе, но ежели он, найдя мою позицию крепкой, маневрировать будет по дорогам, ведущим к Москве, тогда должен буду идти и стать позади Можайска, где все сии дороги сходятся».

Сражение при Бородине. С картины П. Хесса

Войска были распределены следующим образом: правый фланг и центр, включая батарею Раевского, — 1-я армия ген. Барклая де Толли, на фланге наблюдение и разведку вели пять казачьих полков атамана Платова, и в особом резерве, за флангом, стояли 1-й кавалерийский корпус ген. Уварова и девять казачьих полков атамана Платова; левый фланг до деревни Утицы, включая Шевардино, — 2-я армия ген. Багратиона, разведку и наблюдение на фланге у деревни Утицы вели шесть казачьих полков ген. Карпова. Главный резерв Кутузова состоял из двух корпусов пехоты и одной кирасирской дивизии, расположенных в центре у деревни Князьково, артиллерийский резерв из 300 орудий стоял у деревни Псарево. По фронту Бородинская позиция занимала около 5 верст, в глубину 3–4 версты. В двух русских армиях насчитывалось от 103 до 105 тысяч, казаков до 9 тысяч и 10 тысяч ратников ополчения (их, конечно, нельзя сравнивать с солдатами регулярной армии), артиллерийских орудий 650. У Наполеона было около 135 тысяч и 587 орудий.

Хотя наша армия численно все же уступала французской, но позади была Москва, и отдать ее без боя казалось позором. Кутузов смело шел на это сражение, он знал свою армию и был в ней уверен. Но он также знал, что с такими силами ему будет трудно разбить Наполеона, ибо тот еще не был достаточно истощен. В задачу Кутузова входило создать на Бородинском поле активную оборону и нанести возможно больше потерь зарвавшимся французам, подорвать их силы и после, без особых потерь для своих войск, уничтожить.

24 августа показался неприятель, и около 12 часов дня их главные силы подошли к Шевардину. Редут в течение дня переходил из рук в руки, и только к ночи, после жестокого кровопролития, Кутузов приказал оставить Шевардино. В течение этого боя Кутузов окончательно установил, что Наполеон группирует свои войска у деревни Шевардино и главного удара следует ждать на наш левый фланг и центр. Для усиления своего левого фланга Кутузов переводит 3-й корпус ген. Тучкова 1-го в лес у деревни Утица и за ним 10 тысяч ратников ополчения.

Следующий день 25 августа прошел в приготовлениях к бою.

Кутузов позаботился не только об укреплении своей позиции, но и о моральной подготовке войск, свято исполняя заветы Суворова, — по всему фронту была обнесена чудотворная икона Смоленской Божьей Матери и служились молебны. Русские люди глубоко сознавали грозную опасность для своей родины и с горячей молитвой обращались к Господу Богу за помощью и жертвенно готовились отдать свои жизни за Веру, Царя и Отечество.

Очень ярко этот момент описывается у Л. Толстого и Мордовцева:

«Из-под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех, по пыльной дороге, стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение… Матушку несут. Заступницу… солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе икону». Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией… «Солдаты, работавшие у возводимых на ближайших холмах насыпях для установки орудий, бросали заступы и лопаты, друг за дружкой бежали навстречу иконе, некоторые при ее приближении бросались ниц на землю, среди самой дороги, для того, чтобы через них прошла несомая по войскам святыня… руки, на минуту оставившие ружье или лопату, широко и размашисто вскидывались в воздух, чтобы перекрестить тело… губы шептали молитву».

«Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен… Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась… Кто-то, вероятно очень важное лицо, судя по поспешности, с которою перед ним строились, подходил к иконе. Это был Кутузов, объезжавший позицию… Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову… Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от слабости. Наконец он встал и приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералы последовали его примеру; потом офицеры и за ними солдаты и ополченцы».

С приближением ночи наступила тишина. Ожидание боя, прохладная августовская ночь и прошедший дождик не располагали ко сну войска противников. Наполеон и его армия с нетерпением ждали утра, чтобы одним мощным ударом разгромить и уничтожить русскую армию и закончить победоносно войну. Они хотели этой битвы, ибо устали от непомерных походов по нашей стране и нерешительных сражений, стоивших им огромных потерь из-за небывалого сопротивления русских.

Русские тоже желали этого боя, чтобы дать достойный отпор дерзкому врагу и освободить родину от нашествия иноплеменников.

Рассвет 26 августа застал французскую армию на ногах, войскам читалось воззвание Наполеона, смысл которого сводился к тому, что если вы победите, то будете иметь все нужное, удобные квартиры и скорое возвращение домой и что потомство с гордостью скажет о вас: «Он был в великой битве под Москвой». Командный пункт Наполеон установил на холме у деревни Шевардино и приказал вице-королю Евгению Богарне двинуть свои войска на село Бородино, взять его, переправиться через реку Колочу произвести демонстрацию на правом русском фланге и заставить их держать там свои силы, пока не будет разбит русский левый фланг.

С первым выстрелом, прорезавшим предрассветную тишину, Кутузов выехал на свой командный пункт у деревни Горки.

В пятом часу утра войска Богарне начали атаку села Бородина, занятого полком наших гвардейских егерей. После упорного боя, длившегося более часа, егеря были оттеснены из села за речку Колоча. С подошедшими резервами егеря перекололи зарвавшегося противника вместе с их командиром ген. Плозони и, снова захватив мост, при содействии команды матросов-саперов, под командованием мичмана Лермонтова, его сожгли. (В числе многих памятников, воздвигнутых на Бородинском поле, есть и этим героям у бывшего моста через Колочу, на нем есть надпись: «В лейб-гвардии Егерском полку солдат убито 693, матросов 11».)

Вскоре после начала атаки у села Бородина начался сильный артиллерийский обстрел Семеновских флешей и деревни Семеновской, а в 6 утра была произведена первая атака флешей двумя французскими дивизиями ген. Компана и Дессэ, но картечь наших пушек и фланговый ружейный огонь егерей ген. Шаховского отбивает французов с большим для них уроном, и они в беспорядке бегут назад.

Одновременно с атакой на флеши французский корпус маршала Понятовского переходит в наступление на деревню Утицу, намереваясь выйти во фланг армии Багратиона. Наша 1-я гренадерская дивизия, егеря и казаки ген. Карпова дают ему достойный отпор.

Французы, приведя в порядок свои расстроенные после неудачной атаки дивизии, начинают новую артиллерийскую подготовку, и около 8 часов утра началась вторая атака на флеши Багратиона. Наша артиллерия опустошала ряды, но они неуклонно шли вперед. Тогда гренадерская дивизия бросилась на врага в штыки, наступающие французские колонны пришли в замешательство, но к ним на помощь бросился маршал Даву со своими дивизиями, и они прорвались на флеши. Багратион бросает на поддержку гренадерской дивизии ген. Воронцова несколько батальонов 27-й пехотной дивизии, и они штыкам отбрасывают врага, а наши кавалерийские полки довершили поражение наступающих французов и захватили еще 12 орудий. Противник потерял ранеными ген. Дессэ и Теста, а маршал Даву был контужен. На поддержку отброшенным войскам Наполеон шлет корпуса Нея, Жюно и кавалерию Мюрата, третья атака почти сливается со второй, и, несмотря на сильный урон, французы захватывают флеши.

С подошедшими резервами Багратион ведет свои войска в контратаку и уничтожает, захвативших флеши, французов, а наступавших с флангов, после целого ряда штыковых и конных атак, отбрасывает в исходное положение. Здесь особенно отличилась дивизия ген. Неверовского и кирасиры. Доблестная гренадерская пехотная дивизия ген. Воронцова почти вся легла на защите флешей, а сам он, раненный и окровавленный, покрытый разорванным и пропитанным кровью знаменем, вынесен из боя солдатами. Французы потеряли ранеными еще трех генералов — Компана, Дюппелена и Раппа.

В 8 часов утра Кутузов переводит из резерва на поддержку левого фланга три гвардейских пехотных полка, три кирасирских полка, восемь сводных гренадерских батальонов и около 150 орудий и приказывает 2-му пехотному корпусу ген. Багговута перейти на левый фланг.

Наполеон, как передают очевидцы, был ошеломлен неудачей своих войск. Он привык к быстрым победам и любил приказывать своим маршалам: «Пойдите и принесите мне победу». Теперь же его маршалы требовали только подкреплений и подкреплений и доносили об огромных потерях. Его уверенность заколебалась. Один из очевидцев, француз Шамбрэ, так описывает этот момент: «Нерешительный против своего обыкновения, он не отдавал еще приказаний, когда один из его ординарцев, посланный к Нею, возвратясь, известил его, что Багратион вновь предпринял наступление и что безотлагательно должно поддержать его (Нея)… Это новое донесение увеличило нерешительность Наполеона; он советуется с Бертье, но приказания не отдает…» Сегюр тоже описывает этот случай: «Когда силы Мюрата и Нея истощились, они послали к Наполеону за подкреплением. Тогда увидели Наполеона пораженного колебанием, до того времени ему неизвестным; он долго советовался; наконец, после повторения приказаний молодой гвардии и отмены их, решил, что появление войск Фриана и Мобура на высотах будет достаточным. Кутузов пользуется этим, подвигает свои резервы и часть гвардии».

Наконец, около 10 часов утра, Наполеон решает усилить свои войска против флешей еще одной гвардейской дивизией Фриана, а количество пушек доводит до 300. После ураганного огня артиллерии Наполеон посылает в атаку флешей более 30 тысяч войск и захватывает флеши, но опять, после жестокого боя, ген. Коновницын выгоняет французов. У нас ранены ген. Неверовский и князь Горчаков.

Одновременно с четвертой атакой на флеши была атакована, в первый раз, Курганная батарея Раевского, но французы были отбиты и в беспорядке бежали. Тогда французы усиливают свою артиллерию, и после жестокого обстрела Богарне бросает свои войска во вторую атаку и бригада ген. Бонами врывается на батарею, где в неравном бою гибнут наши артиллеристы и уцелевшая пехота.

Прибывший в этот момент по поручению Кутузова ген. Ермолов схватывает 3-й батальон Уфимского пехотного полка и бросается с ним в штыки на захваченную батарею. Его примеру следуют части 26-й и 12-й пехотных дивизий, а три конно-артиллерийские роты полковника Никитина открывают огонь по противнику. Рассвирепевшие солдаты кололи французов, как баранов, это была буквальная резня, — и только слышались крики: «Бей их, руби».

В этой жестокой схватке французы потеряли ранеными трех дивизионных генералов — Морана, Пажоля и Дефранса, а ген. Бонами был взят в плен. Наши потери были тоже велики — на батарее был убит начальник артиллерии ген. Кутайсов и ранены ген. Монахтин и Крейц.

Бой за Багратионовы флеши. Художник Х.-В. Фабер дю Фор

Между тем атаки на Багратионовы флеши продолжались почти без перерыва. Наполеон упрямо бросал свои войска в лобовые атаки, а Багратион отбивал их контратаками. Бои сопровождались яростным ожесточением, упорством и мужеством, потери сторон по тем временам были огромны.

Бородинское поле представляло собой жуткое зрелище: на сравнительно небольшой площади гремела почти тысяча орудий, в штыковых боях сталкивались пехотные массы по 20–30 тысяч человек; конница бросалась в атаку бригадами, дивизиями и корпусами; вот идут в атаку под губительным ружейным огнем и артиллерии стройные колонны, вот бросаются друг на друга в штыки, слышатся дикие крики, лязг штыков и ярость озверевших людей доходит до предела, и вдруг одна сторона обращается в бегущую толпу, конница налетает на пехотные каре, но под огнем сбивается в кучи и, поражаемая, обращается в бегство, вот успешная конная атака, пехота бежит, поражаемая сабельными ударами и пиками, носятся по полю лошади без всадников, кричат раненые, падают убитые.

«Молчаливый и угрюмый сидел в эти часы Наполеон на командном пункте, почти не вмешиваясь в ход боя».

«На другом конце поля, на командном пункте у Горицкой высоты, сидел Кутузов».

Он тоже сидел молча и неподвижно, наклонив свою старую голову и как будто прислушивался к шуму боя. Многие могли подумать, что он спит, но его рука иногда шевелилась и рукояткой плети чертила что-то на песке.

Современники и некоторые историки обвиняли обоих полководцев в бездеятельности, но «между двумя великими полководцами в эти часы шла титаническая борьба. Только вглядываясь в то, что происходило на поле боя, вдумываясь в значение битвы, в историю всей войны, можно было понять, какого напряжения стоила эта кажущаяся безучастность, это молчаливое раздумье, в которое погрузились и Наполеон и Кутузов».

«Кутузов не суетился, не дергал командующих армиями и всем своим видом как бы говорил своему штабу: "Вы видите, несмотря на все тяжелые события и ужасы, о которых вы мне докладываете, все идет, как я предвидел"».

Кутузов прекрасно знал русский народ, знал, что на Бородинском поле русский офицер и солдат защищают свою родину от нашествия западных врагов и будут биться до последней капли крови.

Французский историк Пелле так пишет о Бородинском сражении: «Преданность генералов, непоколебимая храбрость солдат спасли Россию. Другие войска были бы разбиты и, может быть, уничтожены задолго до полудня».

«Упорство русских приобрело ужасный, зловещий характер», — пишет другой французский историк.

За 6 часов боя, с 5-ти утра и до 11-ти дня, французы, ведя непрерывные атаки на флеши Багратиона, неся огромные потери, тщетно пытались прорвать наш левый фланг. Наполеон к этому участку, не превышавшему одной версты по фронту, сосредоточил свои лучшие части: 1-й французский корпус маршала Даву, немецко-португальский 3-й корпус маршала Нея, немецкий 8-й корпус маршала Жюно и три кавалерийских корпуса маршала Мюрата.

К 11 часам дня Наполеон усиливает количество своей артиллерии против флешей до 400 пушек и в атаку бросает более 45 тысяч пехоты и конницы. Багратион встречает их яростной контратакой во главе своих трех пехотных и двух кавалерийских дивизий. Французский историк Голлуа пишет про этот момент следующее:

«Маршалы принуждены остановиться, Кутузов, пользуясь этим неожиданным случаем, призывает весь свой резерв до самой гвардии на свой левый фланг. Багратион восстанавливает свою линию, и вскоре его огонь опустошает ряды французов. Его атака стремительна, пехота, артиллерия, конница усиливаются в одно время сбить французов».

Этот кровавый бой, где был смертельно ранен любимый войсками Багратион, очень ярко описывает участник сражения Бутурлин:

«Князь Багратион, видя, что неприятель выигрывает место, приказал войскам своим выступить ему навстречу. Вся линия колонн левого крыла россиян, двинувшись вперед скорым шагом, ударила в штыки на линию неприятельскую. Натиск был ужасен… воспоследовала ужасная сеча, в которой и с той и другой стороны истощены были чудеса сверхъестественной храбрости. Пешие, конные и артиллеристы обоих сторон, вместе перемешавшись, представляли страшное зрелище неправильной громады воинов, препирающихся один на один с бешенством отчаяния. Резервы, кипящие храбростью, но удерживаемые дисциплиною, одни только соблюдали ряды свои и стояли неподвижно. Хотя неприятель был в превосходном числе, однако ж россияне с выгодою держались, доколе несчастие, случайно приключившиеся, не переменило всего положения дел. Кн. Багратион, начальник его штаба ген. — майор гр. Сен-При и многие другие генералы были ранеными, нашлись принужденными оставить место сражения. Войска, не управляемые более начальниками, начали отступать. Сей оборот мог бы иметь самые пагубные следствия, если бы ген. — лейтенант Коновницын не принял тотчас начальства, упраздненного тсутствием кн. Багратиона. Он отвел все войска, в деле находившиеся, за овраг Семеновский, занял высоты при сей деревне и с неимоверной скоростью поставил на оных сильные батареи, через то самое удержал неприятеля».

Потеря князя Багратиона имела почти решающее значение в обороне флешей, войска потеряли храбрейшего вождя. Кутузов тяжело пережил эту большую потерю для русской армии и в своей реляции пишет: «Сей несчастный случай весьма расстроил удачное действие левого нашего крыла, доселе имевшего поверхность над неприятелем».

В последний момент защиты флешей, около 12 часов дня, был убит генерал Тучков 4-й.

Кутузов, вместо смертельно раненного Багратиона, назначает командующим 2-й армией ген. Дохтурова и пишет ему: «Димитрий Сергевич, держаться надо до последней крайности». Конечно, Кутузов знал, кого назначал, и был уверен, что армия будет в надежных руках.

Французы, желая использовать успех после взятия флешей, атакуют деревню Семеновскую, но с большими потерями отбрасываются назад. Вторая атака последовала после ураганной артиллерийской подготовки, — вперед была брошена конная масса кирасир Нансути и Латур-Мобура на каре трех гвардейских полков — Измайловского, Литовского и Финляндского и на 3-ю пехотную дивизию. Корпус Нансути три раза бросался в атаку на каре и три раза поворачивал обратно и в конце отступил, понеся большие потери. Корпус Латур-Мобура тоже был отбит нашей кавалерией, но все же фронт отодвинули на восточный берег речки Семеновки. Против деревни Утицы Тучков 1-й, перейдя в наступление, потеснил маршала Понятовского, но вскоре получил смертельную рану, и его заменил ген. Багговут.

Маршалы снова настойчиво требуют у Наполеона подкреплений, и, наконец, после долгих колебаний, Наполеон решает направить из резерва дивизию молодой гвардии ген. Рогэ, для новой атаки нашего левого фланга. Одновременно он решает начать новую атаку на батарею Раевского, усилив войска Богарне другой дивизией гвардии.

В момент наибольшего напряжения боя на нашем левом фланге, после 11.30 дня, Кутузов проводит свой замечательный маневр, разработанный до начала сражения. Кавалерийский корпус ген. Уварова и девять полков атамана Платова, сосредоточенные на нашем правом фланге, в количестве 8 тысяч всадников и 36 орудий, Кутузов бросает в обход и тыл левого фланга противника. Этот конный налет заставил Наполеона прекратить атаки на наш левый фланг. Около 12 часов дня, внезапным нападением у деревни Беззубово, кавалерия Уварова разбивает франко-итальянскую кавалерийскую бригаду и пехотные части противника и далее атакует и отбрасывает на Бородино войска ген. Орнано и Дельзона. Казаки Платова, перейдя речку Войну, прорвались в глубокий тыл противника и на широком фронте начали громить обозы. Испуганные обозные лошади понесли свои тележки в разные стороны, сшибая все на своем пути, поднимая тучи пыли и сея еще большую панику.

Ошеломленный начальник французского левого фланга вице-король Богарне вообразил, что русские предприняли крупную операцию удара по его флангу и что сейчас за кавалерией появится пехота, как это было принято по тактическим правилам того времени, срочно перебрасывает всю итальянскую гвардию, 6-ю дивизию тяжелой кавалерии и егерские полки к месту боя.

Наполеон, встревоженный внезапным нападением русских, вместо атак нашего левого фланга, переводит на свой левый фланг две гвардейские дивизии Рогэ и Клаперада и спешит к месту нового сражения. Перерыв боя на главном участке длится два часа, что дает нашим войскам возможность спокойно устроиться на новой позиции, пополнить резервы и артиллерию.

Маневр, произведенный Кутузовым, еще более подчеркивает его полководческий талант и способность предвидеть намерения противника и навязать ему свою волю.

Французский ген. Саразен так описывает этот маневр Кутузова: «Русский полководец успел чрезвычайно ослабить нашу первую линию. Он начал новую битву. Наше левое крыло было опрокинуто в овраг и отброшено на Бородино; наш центр тотчас был атакован и принужден к отступлению. Большие подкрепления, посланные Наполеоном, остановили успех русских, колонны коих остановились, как металлическая стена».

После ликвидации прорыва и успокоения на своем левом фланге Наполеон возвращается на свой командный пункт у Шевардина только после 2 часов дня. О прорыве нашего левого фланга он уже не думает, хотя и были заняты флеши Багратиона и деревня Семеновская, но французские войска не достигли поставленной им задачи, — наш левый фланг остался непоколебим.

Теперь Наполеон обрушивает огонь своей артиллерии на батарею Раевского и подготовляет ее штурм. Всю свою ярость французы обратили сейчас на нашу центральную батарею, очевидно, надеясь, что, может быть, здесь удастся прорвать наш фронт. Наполеон послал во фронтальную атаку три пехотные дивизии — Морана, Жерара и Брусье и дивизию молодой гвардии

Клаперада, кавалерийские корпуса Монбрена, Латур-Мобура и Груши шли в атаку с флангов. Части 5-го кирасирского полка, во главе с командиром 2-го кавалерийского корпуса Огюстом Коленкуром, ворвались на батарею с тыла, но в рукопашной схватке они были перебиты вместе с ген. Коленкуром, но затем французские пехотные и кавалерийские дивизии обрушились на батарею Раевского со всех сторон, наша картечь рвала лезших врагов, русские стреляли, кололи и били прикладами врывавшихся на бруствер, начальник 24-й пехотной дивизии ген. Лихачев кричал: «Братцы, позади Москва» — и вместе со своими героями солдатами рубил своей шашкой налезавших французов. Несмотря на героическую защиту батареи, французы массой подавили нашу оборону. Ров и проход были завалены телами убитых французов и русских. Израненный штыками ген. Лихачев был взят в плен.

Желая использовать успех взятия батареи, три французских кавалерийских корпуса пошли в атаку на нашу отходящую пехоту, но два наших кавалерийских корпуса и Кавалергардский и лейб-гвардии Конный полки, во главе с Барклаем де Толли, бросились в контратаку. Это было самое крупное столкновение конных масс Бородинском бою. Рукопашная сеча носила ожесточенный характер и длилась около часа. Французы были отброшены и понесли большие потери — были убиты ген. Шастелен, Жерар и Гювр и ранены Груши и Доманж. Сами французы писали после, что Бородинское поле стало могилой французской кавалерии и большая часть ее погибла на батарее Раевского и около нее.

Новой контратаки для отбития батареи русское командование более не производило — маленькое полевое укрепление исполнило свою задачу прекрасно, выдержав пять атак и нанеся огромный урон пехоте и кавалерии противника, и не было причин расходовать резервы для такого пункта.

Русская пехота была отведена на 600–800 шагов от Курганной высоты и стала на высотах за Горицким оврагом. В это время, на крайнем левом фланге, у Старой Смоленской дороги, после 3 часов дня разгорелся встречный бой с французским корпусом Понятовского.

Все попытки были отбиты, и противник был потеснен, но для выравнения позиции с соседними войсками ген. Дохтуров приказал отвести войска Багговута на холмы за речкой Семеновкой. На кургане остались только казачьи части ген. Карпова.

По всему фронту началась сильная артиллерийская перестрелка. По признанию самих французов: «Огонь с русских батарей был так силен, что они принуждены были скрыть свои войска в оврагах и рытвинах, а гв. дивизия Клаперада, находившаяся за большим люнетом, должна была стать на колени, и все они более часа оставались в сем затруднительном положении, пока не прекратилась канонада».

В начале артиллерийской перестрелки Наполеон выехал в сопровождении маршалов для осмотра поля сражения.

Привыкнув к легким победам, когда вражеские армии после 1–2 часов боя беспорядочными толпами сдавались в плен со своими знаменами, орудиями и униженными генералами, здесь, на поле, он увидел только горы трупов убитых французов и русских и услышал стоны и крики массы раненых.

Французский историк Тьер так описывает этот выезд: «Наполеон объезжает линию вскачь и видит русских, стоящих неподвижно в плотных массах, не представляя возможности нигде легко взяться за них».

Ген. Пеллэ рассказывает интересные подробности о переговорах Наполеона с маршалами на Бородинском поле: «Наполеон, оставив свою свиту позади, прискакал в маленький лесок, что против Горок. Бертье, Дюрок, Бессьер и один паж сопровождали его. Мюрат подъехал к нему. Они находились под обстрелом русских стрелков. Наполеон настаивал на желании овладеть редутом (у деревни Горки) и повторял, что победа не произвела еще тех последствий, которых должно было ожидать. Все сопутствующие ему были против атаки. Бертье сказал, что они находятся за 600 лье от Франции, потеряли уже более 30 генералов, а чтобы овладеть этой крепкой позицией, пожертвуют лучшими солдатами и возьмут лишь несколько сот пленных. Бессьер прибавил, что должно сохранять гвардию, как последний резерв армии, и что он отвечает Франции за императора».

Маршалы и, конечно, сам Наполеон прекрасно понимали, что продвижение на несколько сот шагов не будет иметь никакого значения и битву надо заканчивать, ибо все усилия французской армии потерпели неудачу. Хотя Наполеон достиг тактического успеха — укрепленные пункты на левом фланге и центре были заняты и армия продвинулась на несколько сот шагов, но цели своей он не достиг, русскую армию не уничтожил и на быстрое окончание войны были потеряны надежды, что являлось его стратегическим поражением.

Несмотря на это, в Париж было послано извещение о блестящей победе над русской армией. Этот «победный» наполеоновский бюллетень французский историк Сегюр насмешливо называет «самым лживым».

В добавление к этому бюллетеню Наполеон, как бы оправдываясь перед современниками и будущими историками, так поясняет свои действия ген. Дюма и Дарю: «Удивятся, что я не употребил своих резервов, чтобы приобрести более значительные результаты. Но я должен был их сохранять, чтобы нанести решительный удар в большой битве, которую нам даст неприятель под Москвой».

Конечно, эти слова были пустой бравадой, французская армия, обескровленная потерей в Бородинском бою около 50 тысяч человек, ошеломленная небывалым сопротивлением, страшно утомленная и потерявшая уверенность в победе, не могла уже надеяться на успех, даже бросив в бой свой последний нетронутый резерв — старую императорскую гвардию, к тому же насчитывающую всего только около 18 тысяч человек пехоты и кавалерии.

Когда Наполеон решал с маршалами дальнейшие свои действия, Кутузов писал Барклаю де Толли: «Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение, и потому, завязавши уже дело с ним, решился в сегодняшнюю ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем…»

Бородинское сражение. Контратака А.П. Ермолова на батарею Раевского. Художник А. Сафронов

По армии Кутузов отдал краткий приказ: «Завтра атакуем».

Этот приказ вызвал в войсках сильный подъем и уверенность, никто больше не сомневался в том, что сражение не проиграно.

Наступающая темнота заставила прекратить артиллерийскую дуэль, и после 6 часов вечера кровавое Бородинское сражение окончилось.

Много лет спустя Наполеон в своих воспоминаниях признается: «Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех…» «Из всех моих сражений самое ужасное то, что я дал под Москвой. Французы показали себя в нем достойными одержать победу, а русские — называться непобедимыми».

Замолкнувший грохот орудий на Бородинском поле сменился стонами раненых. Французские доктора Роос, Цезарь Ложье и другие в своих воспоминаниях дают жуткую картину Бородинского поля после сражения. «Раненые звали родных, но позади был Гжатск, а не Дрезден, — с горькой иронией пишет французский врач. — Боевой хмель прошел, и раненый вестфалец проклинал Наполеона и его брата вестфальского короля и жалел, что не может им отомстить.

Таких искалеченных вестфальцев, итальянцев, поляков, немцев, португальцев, французов, голландцев, швейцарцев были десятки тысяч. Они плакали, стонали, некоторые бредили, молили о помощи, но их некому было подобрать, некуда положить, и они лежали на холмах и в долинах, их стоны доносились из оврагов, из-под груды мертвых тел. Близилась ночь, полил дождь, дул резкий осенний ветер. Становилось холодно, темно. Раненые умирали».

Те же доктора писали о том, как вели себя в то же время раненые русские: «Они почти не стонали, не жаловались, некоторые отказывались говорить с врачами, некоторые сами крепко перевязывали перебитые ноги ветками деревьев и медленно ползли на свою сторону».

«Никакое бедствие, никакое проигранное сражение, — пишет Ложье, — несравнимо по ужасам с Бородинским полем, на котором мы — победители. Все потрясены, подавлены. Армия неподвижна. Раненым не хватает места, кругом трупы людей, коней, лужи крови, брошенное оружие, разрушенные и сгоревшие дома, земля изрытая ядрами. На батареях смерть уложила всех людей и коней, русские канониры, изрубленные кирасирами, лежали у своих орудий, целые ряды пехоты полегли, как скошенные. Генералы, офицеры, солдаты молча бродят подавленные, изумленные…»

«Безмолвные бивуаки, — пишет Сегюр, — ни пения, ни говора; даже вокруг императора не слышно обычной лести. Суровая тишина. Солдаты поражены количеством убитых и ничтожным количеством пленных, а ведь только ими определяется успех. Убитые говорят о храбрости противника, а не о победе над ним. Если он отошел в таком блестящем порядке, что значит для нас приобретение какого-то поля битвы. Контуженный русский встает и идет к своим, и никто его не останавливает…»

«К ночи подсчитали пленных и трофеи и доложили Наполеону, что взято в плен 700 русских, в большинстве раненых, и 30 орудий. Наполеон не поверил, приказал пересчитать вновь, но это не помогло — из 120 тысяч русской армии в плен взято всего 700».

За ночь русская армия, устроив новые позиции, готовилась к бою на другой день. Разведка выяснила, что с наступлением полной темноты французы покинули все занятые укрепления на Бородинском поле и отошли за Шевардино на 10–11 верст от нашей линии.

Но перед рассветом Кутузов приказал отходить к Москве. В своем рапорте императору Александру I он доносил: «…когда дело идет не о славе выигранных только баталий, но, вся цель будучи устремлена на истребление французской армии, ночевав на месте сражения, я взял намерение отступить». Несомненно, здесь сыграли также большую роль наши потери — убито и ранено было более 40 тысяч солдат и офицеров и 23 генерала. Хотя силы наши были почти одинаковы с французской армией, но в новой битве мы могли себя обескровить, а готовых резервов не было. Наполеон же ожидал прибытия двух свежих дивизий, а в случае своего отступления он мог подтянуть резервы из Смоленска и Орши.

Утром 27 августа русская армия двинулась к Можайску. Противник мог только наблюдать за этим отходом, не делая никаких попыток к нападению. Наше прикрытие отошло в 10 часов утра, а в 12 часов Мюрат выступил вслед нашей армии. Авангард французов был очень поражен, что не нашел ни одной брошенной повозки, ни одного отсталого солдата. Мертвые были похоронены, и свежие кресты указывали на места их упокоения. Десятки тысяч раненых были все вывезены. Французы прекрасно понимали, что так разбитая армия не отступает.

Бородинское сражение положило начало конца Наполеона, французская 156 армия, наступая на Москву, шла к своей гибели.

В дальнейшем, после оставления Москвы, Кутузов совершает искусный фланговый марш и тем прикрывает армией базу своего снабжения — южную Россию. Далее, под Тарутином разгромлен авангард Мюрата, под Малоярославцем встречный бой с Наполеоном и его отступление на разоренную Смоленскую дорогу, а после победоносные бои под Вязьмой, Красным, Борисовом и Березиной и почти полное уничтожение армии Наполеона.

Из 600 тысяч, перешедших Неман, спаслось только 20 тысяч, взято в плен около 150 тысяч, остальные полегли на просторах России, и захвачена почти вся артиллерия, около 900 орудий.

Союзники Наполеона — австрийцы очень спешно ретировались восвояси, пруссаки тоже, а корпус Йорка целиком перешел на нашу сторону.

Всего три месяца понадобилось Кутузову на уничтожение напавших на Россию разноплеменных полчищ Наполеона.

17 декабря 1812 года Кутузов доносил императору Александру I: «Пределы Российской империи очищены совершенно от неприятельских войск, исключая малых остатков корпуса Макдональда, бегущих за границу…»

В.В. Федуленко

 

Кирасиры Ее Величества в Бородинском бою

Выписка из рапорта командира 1-й бригады 1-й кирасирской дивизии ген. Н.М. Бороздина генералу Барклаю де Толли.

В сражении сего августа под дер. Горки, по болезни дивизионного командира, известно Вашему Высокопревосходительству, что я имел честь командовать 1-ю кирасирскою дивизиею, составленною из полков кавалергардского, лейб-гвардии Конного, лейб-кирасирских Его Императорского Величества, Ее Императорского Величества и Астраханского кирасирского, равно и лейб-гвардии Конно-артиллерийской роты, которые с начала сражения были разделены, по приказанию господина командующего кирасирскими полками генерал-лейтенанта князя Голицына: три полка мною переведены на левый фланг, а кавалергардский и лейб-гвардии Конный, под командою ген. — майора Шевича, были в центре…

Лейб-кирасирские Его Величества и Ее Величества и Астраханский, переведенные мною на левый фланг под командою: первый — шефа полковника барона Будберхта, второй — шефа полковника барона Розена и последний — полкового командира полковник Каратаева, поставлены были у прикрытия батарей наших под сильным огнем, где, невзирая на ужасные выстрелы с неприятельских батарей, защищали оные с отличным мужеством. Неустрашимость их столь была сильна, что и большая убыль людей и лошадей, убитыми и раненными, не в состоянии была расстроить их рядов, смыкавшихся каждый раз в порядке…

Лейб-кирасирский Ее Величества полк, под командою полковника барона Розена, прикрывая батареи и выдерживая сильный неприятельский огонь, не терял нимало присутствия духа: полковник барон Розен, будучи отлично храбр, служил примером своим подчиненным, а когда неприятель покусился атаковать нашу пехоту, правее от нас, и когда он, господин Розен, по приказанию господина ген. — лейт. князя Голицина, послан мною с двумя эскадронами атаковать, что с большим стремлением было исполнено, отчего много неприятельская кавалерия потеряла, особенно тогда, как барон Розен напал на нее с тылу. Одним словом, неприятельская колонна была опрокинута и потерпела большой урон. Рекомендуя барона Розена, должен засвидетельствовать и об отличной храбрости эскадронного командира майора Кошенбара, содействовавшего в успехе сей атаки, равно расторопность и мужество майора Вистергольца, получившего контузию, штабс-ротмистра Шлиппенбаха и Гедеонова, раненного ядром в ногу, поручиков полкового адъютанта Кириллова, Рудковского 2-го и Кошенбара 2-го, из коих два последних ранены контузиею.

Атака  лейб-гвардии  кирасирского  Его  Величества  полка  в  1813  году. Художник  М.Б.  Греков

О прочих двух эскадронах сего полка барон Розен доносит мне, что майор Соллогуб, оставаясь с ними на левом фланге, двоекратно атаковал батареи, поражая каждый раз неприятеля, рекомендует об отменной храбрости и мужестве его и командующего также эскадроном ротмистра Гагина. Сей последний во время с мужеством произведенной атаки сильно ранен картечью в руку. В сих атаках отличал также себя и поручик Милевский, получивший контузию в голову…

Равномерно, господин генерал-майор Шевич, полковник барон Розен и Каратаев за отличную храбрость и мужество просят о производстве в офицеры… вверенного ему лейб-кирасирского Ее Величества полка вахмистра Рыбаса… причем барон Розен о Рыбасе пишет, что он, будучи сильно ранен, оставался во фрунте до изнеможения сил… осмеливаюсь рекомендовать о их мужестве и храбрости. Справедливостью требует засвидетельствовать также и то, что все они, равно и нижние чины, в сие жестокое сражение столь были мужественны, что казалось, решились жертвовать жизнью…

Подписал генерал-майор М. Бороздин.

И.Ф. Рубец

 

Лейб-гвардии конная артиллерия в Бородинском сражении

5 марта 1812 г. лб. — гв. конная артиллерия в составе двух восьмиорудийных батарей под командой полк. Козена выступила в поход. 1-й батареей командовал кап. Захаров, 2-й — кап. Ралль 2-й.

По прибытии на театр военных действий батареи, вместе с другими частями гвардии, составили 5-й корпус под командой цесаревича Константина Павловича. Корпус этот входил в состав 1-й западной армии ген. Барклая де Толли. С этой армией батареи совершили отход до Бородина, причем боевое крещение получили в боях под Витебском, где 2-я батарея своим огнем долго мешала противнику навести мост через Двину.

На Бородинской позиции, согласно диспозиции ген. Кутузова, батареи лб. — гв. конной артиллерии должны были находиться в общем артиллерийском резерве у д. Псарево под командой генерала Левенштерна. Однако уже на рассвете 26 августа 2-я батарея перешла к кирасирской дивизии ген. Депрерадовича, находившейся у д. Князьково, у Псарева же оставлена лишь 1-я батарея.

Вечером 25 августа в батареях объявлено следующее предписание начальника артиллерии ген. гр. Кутайсова: «Подтвердить во всех ротах и батареях, чтобы они с позиции не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки; сказать командирам и всем г.г. офицерам, что, отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, чтобы неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции; артиллерия должна жертвовать собой, пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор и батарея, которая будет таким образом взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий».

26 августа, около 8 часов утра, когда после отбития второй атаки на Семеновские флеши Наполеон посылает туда подкрепления, Кутузов направляет туда же части из резерва, в частности бригаду ген. Бороздина 2-го из дивизии Депрерадовича и полки: кирасирские Его и Ее Величества и Астраханский кирасирский. С ними к Семеновским флешам направляется и находившаяся у Псарева 1-я батарея. В строю батареи, кроме командира, находились следующие офицеры: шт. — кап. Бистром, поручик Гельмерсен, подпоручики Гижитский, Дивов и Павлов.

Рысью, во взводной колонне, двинулся туда кап. Захаров и прибыл к левому флангу как раз тогда, когда французская пехота, направленная в промежуток между флешами и Утицким лесом, угрожала обходом.

Заметив в кустарниках обходящего неприятеля, Захаров построил фронт и без прикрытия понесся вперед, снялся на дистанции близкого картечного выстрела и открыл убийственный беглый огонь по выходящей из леса пехоте, которая, понеся большие потери, вынуждена была остановиться.

Тем временем находившийся при батарее полк. Козен подскакал к кирасирам, дабы ускорить их движение. После же прибытия последних батарея приняла вправо и вступила в бой с 30 орудиями, стоявшими против нее, причем батарея разделилась.

Шт. — кап. Бистром с тремя орудиями занял возвышенность, дававшую возможность фланкирования неприятельской позиции, остальные же пять орудий поставили на интервалах в 50 шагов, дабы представлять меньшую цель. Мера эта оказалась чрезвычайно удачной, и, в то время как с батареи ясно были видны попадания Бистрома, у нас ни одно орудие не было подбито.

Зато потери в личном составе были большие.

Одним из первых пал молодой 19-летний подпрапор. Павлов, недавно определенный цесаревичем в лб. — гв. конную артиллерию. Павлов — первый гвардейский артиллерист, павший на поле брани после убитого в 1695 г. под Азовом князя Федора Троекурова. Ранен подпор. Дивов.

Вскоре, расстреляв все комплекты снарядов и в ожидании прибытия второго эшелона зарядных ящиков, батарея отведена, по приказанию полк. Козена, назад. Захаров же поскакал к Бистрому, чтобы узнать, нельзя ли усилить его одним или двумя орудиями.

«Ну, ребята, как вы тут живете-можете? Довольно ли у вас еще зарядов? Завидую счастью вашему! Вы можете еще сражаться за Царя и Отечество».

С этими словами обратился Захаров к солдатам, и в это время ядро ударило в него и в близстоявшего фейерверкера. Четыре канонира подняли его, чтобы нести на перевязочный пункт, но, претерпевая ужасные мучения, он приказал двум из них вернуться обратно.

«Подите туда, вы там нужны, а меня и двое как-нибудь доволокут».

Через четверть часа Захаров скончался, спрашивая: «Отступил ли неприятель?»

Так геройски пал в бою первый командир 1-й батареи.

Около 11 часов батарею отвели в резерв, причем несколько орудий вывозились на одном уносе, а в зарядных ящиках было по одной лошади. Кроме офицеров батарея потеряла: 58 нижних чинов и 73 лошади.

Вторая батарея, как мы уже знаем, на рассвете 26 августа перешла к дивизии Депрерадовича и, после ухода к Семеновским флешам кирасир, осталась в резерве. В строю батареи, кроме командира, находились следующие офицеры: шт. — кап. Столыпин, пор. бар. Вольф, подпор, бар. Корф, Бартоломей и Куприянов!

После полудня, когда, в связи с рейдом Платова и Уварова, на фронте наступило затишье, последний резерв Кутузова — полки: Преображенский, Семеновский, кавалергарды и конная гвардия — подведены были к батарее Раевского, и вместе с ними передвинута туда и батарея кап. Ралля.

Когда французские атаки возобновились и Коленкуру удалось ворваться с горки на батарею Раевского, кирасиры его были оттуда выбиты и их преследовали части 2-го кавалерийского корпуса ген. адъют. Корфа. Особенно удачной была атака псковских драгун и — 1-му дивизиону 2-й батареи приказано поддержать кавалерию.

Выехав карьером вперед и снявшись на ближнюю картечь, дивизион открыл огонь, про который полк. Козен писал, что «тут ни одна картечная пуля даром не пропадала».

Продолжая движение вперед, войска наши наткнулись на неприятельскую пехоту и 12 ор. батарею. После короткого, жаркого боя орудия гв. конной батареи вынуждены были отступить, потеряв 23 нижних чина. Смертельно ранен кап. Ралль, и убит пор. барон Вольф.

С трудом возвратился с дивизионом шт. кап. Столыпин, принужденный отходить по местности, почти совершенно занятой неприятелем. Ему удалось сохранить все орудия, несмотря на то что в одном из них было разбито передковое колесо и поэтому номера тащили его, помогая лошадям, и вывезли на трех колесах. Два зарядных ящика и один передок взорваны.

Почти одновременно французская кавалерия атаковала 7-ю пехотную дивизию ген. Канцевича, и ей удалось прорвать каре 9-го егерского полка.

«Я предвидел уже решение нашей участи, — пишет ген. Барклай в своем донесении государю, — и всю свою надежду полагал я на храбрую пехоту и артиллерию, сделавшиеся в этот день бессмертными».

Видя отход нашей пехоты, командир 2-го дивизиона 2-й батареи поручик бар. Корф, не ожидая приказания, двинул свой дивизион вперед, прямо ей навстречу.

По его примеру и по его приказанию солдаты махали руками и плетками, давая понять пехоте, чтобы она приняла в стороны, что при грохоте стрельбы криком сделать было невозможно.

Когда пехота очистила местность, неприятельская головная колонна была от дивизиона саженях в 100, но после второй или третьей картечных очередей колонны как не бывало: на ее месте лежала груда трупов. «Аж черно да мокро», — вырвалось у солдат, когда дым рассеялся.

Вслед за пехотой двинулась кавалерия Груши. Ободренный успехом, бар. Корф намеревался точно таким же образом встретить эти войска, но кавалергарды находились далеко, и, кроме того, между дивизионом и кавалергардами было возвышение. Несмотря на это, он встретил атакующего частым огнем. Однако кавалерия дошла до орудий, их пришлось вывозить, номера не успели сесть на коней и бежали подле орудий.

Бар. Корф вел дивизион прямо на Кавалергардский полк. Выскакав вперед, на возвышение, он крикнул командиру 1-го взвода лейб-эскадрона: «Башмаков, выручи орудия». Кавалергарды бросились вперед, за ними Конная Гвардия, и противник вынужден был остановиться и затем отходить.

Бар. Корф тяжело контужен, подпор. Бартоломей ранен. Кроме офицеров, батарея потеряла 49 нижних чинов и 40 лошадей.

Таким образом, в Бородинском сражении пали смертью храбрых оба командира батарей. За все дальнейшее существование лб. — гв. конной артиллерии в бою пал лишь один командир: 8 сентября 1915 г. в бою под Телеханами убит ружейной пулей на наблюдательном пункте командир 5-й батареи полковник Федор Владимирович Трепов.

B.C. Хитрово

 

Литовцы под Бородином

«Полки лб. — гв. Литовский и Измайловский с непоколебимою храбростью и невзирая на понесенную потерю, пребывали в наилучшем устройстве. В сем сражении покрыли себя славою в виду всей армии». Слова светлейшего князя Кутузова-Смоленского из его донесения на Высочайшее Имя о Бородинской битве

В бою под Бородином в 6 часов утра 26 августа началась атака Багратионовых флешей. Шесть раз флеши переходили из рук в руки. Атаки чередовались контратаками. В 6-й раз князь Багратион стал организовывать контратаку, но был смертельно ранен. Потеря любимого вождя вызвала расстройство и растерянность в рядах защитников флешей. Командование принял ген. Коновницын. Ввиду серьезности положения Кутузов высылает из резерва лб. — гв. Измайловский, Литовский и Финляндский полки, которые в 11 часов занимают, южнее деревни Семеновское, восточный берег ручья-оврага против Багратионовых флешей. Измайловцы и литовцы налево, побатальонно в шахматном порядке. Между лб. — гв. Литовским полком и деревней Утица, занятой 3-м корпусом

Тучкова 1-го, рассыпана по лесу и кустарникам цепь стрелков Шаховского. Лб. — гв. Финляндский полк расположен 3–4 версты уступом за литовцами.

В 11 ½ часов генерал Коновницын, под прикрытием гвардии, стал отводить свои измученные пятичасовым боем и перемешанные полки. Мимо литовцев проходили расстроенными кучками и в одиночном порядке защитники флешей, многие из них пристраивались к полку.

Однако взятие флешей не дало французам прорыва — образовалась новая линия фронта, не из линии укреплений, а из батальонов лб. — гв. Литовского и Измайловского полков.

Ней и Мюрат (Даву был сильно контужен и выбыл из строя) решили расчистить дорогу массовой кавалерийской атакой, предварительно подготовив ее артиллерийским огнем. Поставили батареи на западный господствующий берег оврага в 500–600 шагах от линии литовцев и измайловцев и открыли огонь. Этот убийственный огонь заставил полки гвардии отойти на 50—100 шагов, где действие огня было слабее. Нужно помнить, что в то время действительная дальнобойность ружья была 300–350 шагов, скорострельность теоретически 2 выстрела в минуту, а дальнобойность артиллерии ядром 900—1500 шагов.

Земля дрогнула, загудела от топота многих тысяч коней кавалерии Мюрата. Кавалерийские дивизии St. Germain и Valence, корпуса Нансути, атаковали литовцев с фронта, а прорвавшийся кавалерийский корпус Латур-Мобура, 2 дивизии и 2 отдельные бригады, прорвался севернее деревни Семеновское; часть пошла на север, а другая — на юг и атаковала измайловцев и литовцев с тыла.

Появление неприятельской кавалерии побудило литовцев выдвинуть колонны в одну линию и, по приказанию генерала Коновницына, построиться в три каре, в одном из которых находился сам временно командующий армией.

«Окруженные многочисленным неприятелем литовцы приняли оного храбро и мужественно. Подпустив на близкую дистанцию, выстрелив прежде батальным огнем, литовцы, закричав "ура", пошли на штыки, расстроили и прогнали неприятеля до самой высоты, с большим для него уроном. А в плен, по ожесточению наших солдат, никого не взято; с нашей же стороны никого от кавалерии тогда ранено не было» (рапорт полковника Удома генералу Коновницыну от 31 августа 1812 г.).

Батальон подполковника Тимофеева встретил кавалерию без стрельбы, взяв ружья «на руку». Лошади не пошли на сверкающие штыки, что вызвало замешательство в следующих рядах противника. Воспользовавшись этим, батальон бросился в штыки. Передние ряды кирасир, поражаемые штыками, но удерживаемые задними рядами, понесли большие потери и только после отчаянного их крика вся кавалерийская колонна обратилась в бегство, понеся большие потери. Когда кавалерия очистила поле, батареи противника снова открыли губительный огонь, в то же время по ту сторону Семеновского ручья показалась французская пехота с артиллерией, явно намереваясь захватить высоту, находящуюся за левым флангом нашей позиции и никем еще не занятую.

Положение литовцев становилось критическим; заняв высоту, французы могли бы фланговым огнем поражать всю нашу линию и получали возможность широкого охвата нашего левого фланга. У генерала Коновницына, подъехавшего в это время к полку, невольно вырвалось восклицание: «Боже мой, что делать?..» Решено было послать батальон литовцев, чтобы захватить высоту раньше подхода французов.

Доблестный подполковник Тимофеев вызвался исполнить это трудное поручение и быстрым маршем занял высоту. Расположив по гребню холма шесть своих взводов, остальные два под командой капитана Арцыбашева поставил за холмом в резерв.

Подошедшие части противника, перестроившись в три линии, повели наступление. Его силы были в шесть раз многочисленнее наших, но продвигались они нерешительно, часто останавливаясь и открывая огонь. Одной из пуль был ранен в ногу с раздроблением кости подполковник Тимофеев; он долго не уходил, перевязав крепко рану платком, но в конце концов вынужден был передать батальон капитану Арцыбашеву. Противник, обнаружив, что высота защищается лишь небольшой горстью русских, окружил ее и повел яростные атаки. Удерживать дальше высоту не было никакой возможности, и защитники, отступив, пробились к полку.

В это время 1-й и 3-й батальоны подверглись два раза ураганному обстрелу артиллерией, за которым следовали бешеные атаки французских кирасир, обе отбитые с огромными для них потерями.

К 2 часам дня прибыл генерал Дохтуров, назначенный командовать 2-й армией. Находясь в центре одного каре, он был свидетелем отражения последних кавалерийских атак, и его сердечное «спасибо» раздавалось не раз перед фронтом.

Между тем после оставления нами высоты положение сильно ухудшилось: французы стали поражать продольным огнем всю нашу линию, а собравшаяся за холмом колонна нависла над нашим левым флангом, угрожая обходом. Чтобы спасти положение, не оставалось ничего другого, как вновь овладеть высотой. Но для этого литовцам пришлось еще раз выдержать и отбить кавалерийскую атаку, вслед за чем полк двинулся на штурм высоты. Противник защищался отчаянно: гребень холма переходил из рук в руки. Командир полка полковник Удом был ранен и передал командование командиру 3-го батальона подполковнику Шварцу; единственному офицеру, оставшемуся в строю. Подполковник Шварц лично повел полк в штыки, выбил противника с высоты и принудил его к отступлению. Таким образом, честь взятия и удержания этого чрезвычайно важного стратегического пункта принадлежит лб. — гв. Литовскому полку. При взятии высоты был смертельно ранен доблестный подполковник Шварц. На этом холме остатки литовцев продержались до конца сражения; они представляли собой небольшую группу людей, измученных ожесточенным и непрерывным боем.

Вечером к высоте подошли лб. — гв. Измайловский и Финляндский полки, а когда совсем стемнело, пришел приказ оставить позицию и присоединиться к прочим гвардейским полкам. Ночью главнокомандующий князь Кутузов прислал к литовцам своего адъютанта благодарить полк за доблесть, проявленную в сражении.

Атака лейб-гвардии Литовскго полка на Бородино. Художник Н.С. Самокиш

Велики были потери лб. — гв. Литовского полка в Бородинской битве: из 46 штаб- и обер-офицеров в строю осталось только девять; из 1739 нижних чинов выбыло убитыми и ранеными 1040 человек, т. е. 60 процентов. Полк был переформирован в два батальона, причем роты 2-го батальона были распределены между 1-ми 3-м батальонами. В командование полком вступил старший из оставшихся в строю офицеров, капитан Николаев.

Подвиги полка не остались без награды. Все три батальона получили Георгиевские знамена. Командир полка полковник Удом и подполковники Угрюмов и Тимофеев повышены в чинах. Два последних штаб-офицера награждены, кроме того, орденом Св. великомученика и победоносца Георгия 4-го класса. Представляя их, князь Кутузов лично приписал: «К сему еще более побуждает меня подвиг сих отличных штаб-офицеров; известно, какие усилия неприятеля были на полк сей». Прочие офицеры награждены чинами, орденами или золотым оружием. На каждую роту выдано по 12 знаков отличия Военного ордена для награждения наиболее достойных нижних чинов.

Впоследствии император Николай Павлович поручил известному живописцу Рессе написать картину Бородинского сражения. На ней представлены лб. — гв. Литовский и Измайловский полки при отражении ими атаки французской конницы. Картина украшает собой одну из зал Зимнего дворца.

В заключение следует привести те отзывы высших начальствующих лиц, которые в своих реляциях свидетельствуют о доблести полка в Бородинском бою.

Генерал Коновницын доносит главнокомандующему князю Кутузову: «Я не могу с довольной похвалой отозваться о примерной неустрашимости, указанной в сей день полками лб. — гв. Литовским и Измайловским. Непоколебимо выдерживали они наисильнейший огонь неприятельской артиллерии, осыпавшей картечью ряды их. Несмотря на потери, пребывали они в наилучшем устройстве, и все чины являли рвение свое умереть прежде, чем уступить неприятелю. Три большие атаки неприятельских кирасир и конных гренадер на оба полка были ими отражены с невероятным успехом, ибо, несмотря, что каре, устроенные оными полками, были совсем окружены, неприятель с крайним уроном был прогнан огнем и штыками. Одним словом, полки Измайловский и Литовский в достопамятном сражении 22 августа покрыли себя, в виду всей армии, неувядаемою славой».

Генерал Дохтуров в своем рапорте князю Кутузову говорит: «Полки лб. — гв. Литовский, Измайловский и Финляндский во все время сражения оказали достойную русских храбрость и были первыми, которые, необыкновенным своим мужеством удерживая стремление неприятеля, поражали оного повсюду штыками».

Главнокомандующий князь Кутузов в своем донесении на Высочайшее Имя пишет: «Полки лб. — гв. Литовский и Измайловский, с непоколебимою храбростью, выдерживали наисильнейший огонь неприятельских орудий и, невзирая на понесенные потери, пребывали в наилучшем устройстве. Быв атакованы три раза неприятельскими кирасирами и конными гренадерами, стояли твердо и, отразив их стремление, множество из них истребили. Полки лб. — гв. Литовский и Измайловский в сем сражении покрыли себя славой в виду всей армии».

Все полки армии одинаково в высшей степени мужественно и доблестно сражались. Но полки лб. — гв. Литовский и Измайловский в критический момент боя послужили основанием 3-й позиции левого фланга армии, состоявшей не из укрепленных пунктов, а из линии батальонов лб. — гв. Литовского и Измайловского полков, на которой отбили все атаки кавалерии и тем самым содействовали устранению угрозы разгрома 2-й армии генерала Багратиона.

Г.Н. Акимов

 

Уланы цесаревича под Красным. 6 ноября 1812 года

Лейб-гвардии Уланский Е.И.В. цесаревича и великого князя Константина Павловича полк, впоследствии лб. — гв. Уланский Его Величества, вел свое начало от слободских казаков Малороссии и, таким образом, считал годом своего основания год составления первых слободских казачьих полков в 1651 году и принятие их царем в 1653 году. Указом императрицы Екатерины II в 1765 году все слободские казачьи полки были переформированы в гусарские. Таким образом уланы Его Величества стали считать своими родоначальниками сумских, ахтырских, изюмских и мариупольских гусар, из которых в 1803 году был сформирован Уланский Цесаревича полк.

Было составлено 10 эскадронов из рекрут упомянутых гусарских полков, положивших основание первому уланскому полку в России, шефом которого был назначен цесаревич, и высочайшим приказом от 11 сентября 1803 года полк стал именоваться «Уланским Е.И.В. Цесаревича и В. Кн. Константина Павловича».

Свое боевое крещение полк получил в сражении под Аустерлицем в 1805 году и за героическую атаку, во время которой командир полка барон Меллер-Закомельский был ранен пулей в грудь, полку были высочайше пожалованы 24 серебряных трубы с орлами.

В славном 1812 году в сражении под Полоцком 5–8 октября запасный эскадрон (4-й) полка полковника Володимирова, находясь в самостоятельном отряде гр. Витгенштейна, способствовал взятию у неприятеля 22 знамен, за что поручик Глазенап 3-й, овладевший первыми неприятельскими знаменами, награжден был чином, а 26 улан этого эскадрона получили знаки отличия Военного ордена.

Первая история полка была написана поручиком Крестовским в 1875 году, из которой государь император Александр II, принимая неоднократно Крестовского во дворце по делам истории полка, узнал, что герой Краснинского боя 1812 года корнет барон Большвинг, взявший с корнетом Карачаровым и уланом Дарченко французского «орла», был переведен с дивизионом великого князя Константина Павловича после похода в Варшаву.

Александр II, бывший шефом полка с 19 сентября 1849 года и сохранивший звание шефа после вступления на престол, приказом от 20 февраля 1855 года повелел именовать полк «Лб. — Гв. Уланским Его Величества» и всегда принимал горячее участие в жизни своего полка. Интересно в связи с этим упомянуть, каким образом было дано начало писанию истории полка. В день полкового праздника, 13 февраля 1875 года, в Петербурге, на балу в Зимнем дворце государь в уланской форме подошел к поручику Крестовскому и обратился к нему со словами: «Я очень рад тебя видеть и в день нашего полкового праздника. Даю тебе новое поручение составить историю Моих улан. Цензуру  Я  возьму  на  Себя,  все  корректуры  доставляй  мне,  если  же  нужно что-либо  спросить,  не  стесняйся  и  являйся  ко  Мне  во  дворец.  Итак,  немедля принимайся  с  Богом  за  дело!  Хорошо  было  бы,  если  бы  ты  окончил  историю к  следующему  полковому  празднику».  Это  был  пример  небывалый,  —  чтобы  сам  император  участвовал  в  составлении  истории  одного  из  полков  своей многотысячной  армии.  И  таким  образом,  под  руководством  государя  история через  год  была  готова.  Подвиг  корнетов  Карачарова  и  барона  Болыивинга  с храбрым  уланом  Дарченко  сильно  занимал  государя  при  свиданиях  с  поручиком  Крестовским  во  дворце,  и  именно  в  связи  с  этим  20  августа  1876  года  на церковном  параде  в  Варшаве  державный  шеф  изволил  Сам  вручить  командиру  полка  новый  штандарт  с  надписью:  «За  взятие  при  Красном  неприятельского  знамени  и  за  отличие  при  поражении  и  изгнании  неприятеля  из  пределов  России  1812  года».  Таким  образом,  уланы  в  Варшаве  в  память  того,  что барон  Большвинг  некогда  был  переведен  туда  из  Петергофа,  получили  ту  же надпись,  что  и  уланы  Ее  Величества.

 160  лет  тому  назад,  с  3  по  6  ноября  1812  года,  разразилось,  как  известно, при  отступлений  Наполеона  из  Смоленска  сражение  под  городом  Красным. Уланы  цесаревича  находились  в  авангарде  генерала  Милорадовича.  Генерал Меллер-Закомельский получил приказание атаковать французов полками легкой гвардейской кавалерийской дивизии. Стоял мороз в 20°. Уланы, под командой полковника Миллера, двинулись наперерез отступающим к Красному пехотным колоннам французов. Одна колонна была обращена в бегство и эскадроном Его Высочества и командирским (5-м), которые нанесли ей большой урон, захватив бывшее у них орудие и взяв в плен 1 штаб-офицера и 200 рядовых. Эскадроны (2-й и 3-й) полковников Мезенцева и Гундиуса стремительно атаковали другую колонну и, несмотря на жестокий залповый огонь, половину изрубали, а остальных взяли в плен.

Великий  князь  Константин  Павлович. Неизвестный  художник

При этой лихой атаке командир 2-го эскадрона ротмистр Заборинский 3-й первым врубился в неприятеля, а унтер-офицер его эскадрона Гомза взял неприятельское знамя, за что получил знак отличия Военного ордена. На следующий день полк участвовал в общей атаке французского корпуса вице-короля, при которой противник потерял всю свою артиллерию.

5-го числа французы, заметив приближение улан, выстроились в каре (боевое построение пехоты четырехугольником для встречи кавалерии) и открыли сильный огонь. Но полк, несмотря на отчаянное сопротивление, ударил со всех сторон, прорвал фронт и обратил в бегство всю колонну. Уланы в этот день взяли в плен 1 штаб-офицера, 3 обер-офицеров и около 100 рядовых. Кроме того, им досталось в добычу 2 знамени и весь обоз с жезлом маршала Даву и казной в 31 тысячу рублей ассигнациями. Стоит отметить, что эти деньги составили в полку особый «Краснинский капитал», из которого каждый улан, участвовавший в деле 5 ноября, по окончании службы получил 50 рублей, а из отбитого у французов 4-м взводом лейб-эскадрона серебра была сделана риза на икону, которая хранилась до революции в эскадроне Его Величества.

Но вот настал и четвертый день боя, день подвига Карачарова, — 6 ноября 1812 года. Уланы на измученных лошадях снова атаковали целым фронтом последнюю колонну маршала Нея. Русские батареи открыли картечный огонь, а уланы, стремительно врезавшись в ряды французов, обратили их в бегство. Большая часть колонны была изрублена на месте, остальная взята в плен. Эскадрон Его Высочества, под командой ротмистра Вуича 2-го, захватил 5 орудий. В это время справа показались новые, густые толпы французов, состоявшие из двух с половиною полков пехоты, спешивших на помощь разбитым товарищам. Генерал Милорадович, подскакав к павловским гренадерам и лейб-уланам, стоявшим рядом, крикнул:

— Ребята! Послезавтра я именинник, и мне нечего подарить вам — дарю вам эту колонну французиков!

Его слова были покрыты громовым «ура» улан, и они бросились на врага, рубя без пощады. Снова колонна противника была смята, 29 офицеров и 256 нижних чинов остались в наших руках.

При этой атаке корнет Карачаров, 2-го эскадрона, увидев в середине колонны знамя, бросился к нему с уланом Дарченко и выхватил его у знаменщика. Французы ожесточенно сопротивлялись. Завязались рукопашная, горячая схватка. Французы кололи штыком, уланы рубили саблей. Но смельчаки уланы были окружены со всех сторон, им грозила гибель. Заметив смертельную опасность для товарищей, корнет барон Большвинг, неразлучный друг Карачарова, поспешил на выручку. Пробившись к ним, он схватил знамя и, отбиваясь направо и налево, прорвался сквозь ряды французов. Когда знамя было спасено, корнет Карачаров на глазах всего полка изрубил напавших на него двух рослых французских гренадер, сам отделавшись сравнительно легкими ранами штыком, и вернулся вместе с Дарченко к своим.

Этим и закончился один из самых ярких эпизодов в истории лб. — гв. Уланского Его Величества полка. Корнет Карачаров получил орден Св. Георгия 4-го класса, корнет барон Большвинг — золотую саблю, улан Дарченко — знак отличия Военного ордена. За этот подвиг высочайшим приказом 13 апреля 1813 года полку были пожалованы Георгиевские штандарты.

Дальнейшая судьба храброго улана Дарченко нам, к сожалению, неизвестна. О «герое Красного», поручике Карачарове, мы знаем, что он после участия в Кульмском сражении 17 августа 1813 года, перейдя И января 1814 года со своим эскадроном границу Франции, был убит 11 марта в схватке при селе Сомпюи, недалеко от Парижа, ворвавшись вместе с поручиком бароном Большвингом в неприятельское каре артиллерийского парка и изрубив прислугу орудий. Барон Большвинг, опять поспешив на помощь Карачарову, был тяжело ранен саблею в лоб и левую щеку. Тело Карачарова уланы с окровавленными саблями вынесли на руках из неприятельского каре. Схватка закончилась победой. Лейб-уланы взяли в плен около 400 человек и 20 орудий, но потеряли своего любимого «Краснинского героя».

После Отечественной войны лейб-гвардии Уланский полк был разделен: дивизион улан отправлен под командой цесаревича Константина Павловича в Варшаву, а остальные четыре эскадрона вернулись в Петергоф, где и составили в 1817 году лб. — гв. Уланский полк. Между прочим, полк был первым из всей кавалерии разобран по мастям лошадей, поэскадронно, а именно: 1-й эскадрон был темно-гнедой, 2-й эскадрон — светло-гнедой, 3-й — рыжий и 4-й — вороной. Под трубачами лошади были пегие.

В Варшаве еще в 1817 году высочайшим приказом эскадроны уланского полка стали опять именоваться «Лб. — Гв. Уланским Его Имп. Высочества Цесаревича и Вел. Князя Константина Павловича полком». Полк составил вместе с лб. — гв. Подольским кирасирским полком, польским конно-егерским и лб. — гв. Гродненским гусарским полком (основанным в 1824 году) в Варшаве кавалерийскую дивизию.

В начале 1818 года были присланы полку из Петербурга 22 Георгиевских серебряных трубы и Георгиевские штандарты, за кампанию с французами. Текст высочайшей грамоты на пожалованные штандарты государь император Александр I соизволил составить 24 октября 1818 года в городе Аахене, мы его даем здесь полностью:

«Божиею Милостию

Мы, Александр Первый, Император и

Самодержец Всероссийский и пр. и пр.

Нашему Лейб-Гвардии Уланскому

Его Императорского Высочества Цесаревича полку.

По сформировании полка сего из эскадронов Лб. — Гв. Уланского полка, участвовавшего в достославной кампании 1812 года и приобретшего за знаменитые его подвиги, храбрость и мужество штандарты с изображением знака ордена Св. великомученника и победоносца Георгия, признали Мы справедливым и сему полку пожаловать таковые же штандарты с надписью: "За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 года".

Препровождая у сего оные, повелеваем, сообразно с воинским уставом, освятить их при прочтении пред всем полком грамоты — и употребить на службу Нам и Отечеству с верностью, усердием и храбростью, только Российскому воинству свойственными.

Пребываем к Вам Императорскою Нашею Милостью благосклонны.

Александр.

Город Аахен.

24 октября 1818 г.».

Ю.Н. Солодков

 

Действия Уланского цесаревича полка в бою под Фридландом 1 и 2 июня 1807 года

Полк является родоначальником полков: лейб-гвардии Уланского Ее Величества, лейб-гвардии Конно-Гренадерского (1809) и лейб-гвардии Уланского Его Величества (1817).

1 июня 1807 года, когда армия находилась на позиции при Шипенбеле, генерал-лейтенант Кологривов получил приказание главнокомандующего барона Беннигсена командировать в отряд генерал-лейтенанта князя Голицына 5-го Уланский цесаревича полк, один эскадрон лейб-казачьего полка и 4 орудия Гвардейской конно-артиллерийской роты для занятия города Фридланда, самому же с кавалерийской колонной следовать туда же, куда выступала и вся армия.

Уланы выступили ровно в полдень, а в 4 часа дня, вместе с Орденским кирасирским полком и артиллерией подходили к Фридланду, к этому времени уже занятому неприятелем, не только успевшим захватить находившиеся там в большом количестве наши армейские магазины с фуражирами, но и зажечь сенной магазин, бывший на нашей стороне реки Алле.

Генерал князь Голицын приказал командующему уланским полком полковнику Чаликову овладеть городом. Полковник Чаликов двинул вперед эскадрон майора Фридериция (№ 3) под командой ротмистра князя Манвелова, за ним два эскадрона (№ 2 и 4) майора Мезенцова и ротмистра Владимирова, под командой майора Мезенцова. В подкреплении шли эскадроны полковника Чаликова (№ 5) под командой ротмистра Вуича 1-го и Его Высочества (№ 1) под командой ротмистра Меллера. Непосредственно за 1-м батальоном следовал 2-й батальон с тремя пушками под командой подполковника Шульгина.

Приблизясь к мосту и невзирая на то, что он местами был уже разобран и подожжен французами, уланы под сильнейшим ружейным огнем с неприятельской стороны, по команде: «Марш-марш!» неустрашимо бросились вперед. Первым вскочил на мост корнет Старжинский с трубачем Сопляковым и уланом Яроменко и бросился на неприятеля, закрыв поднятые затворы, за ним корнеты Глазенап 2-й и Вуич 2-й. В это время спешившиеся уланы (вахмистр

Бондарец, унтер-офицер Гирич, уланы Квашнин, Алексеенко и Герасимов), под непрекращающимся ружейным огнем набросав доски, так быстро мостили разобранный мост, по которому скакали остальные уланы, что эскадроны могли, не останавливаясь, броситься на неприятеля. Моментально его смяв, уланы погнали французов сквозь город. В то же время наши пушки наносили ему вред. Майор Мезенцов, преследуя с лейб-батальоном неприятеля, гнал его за лес. Между тем подполковник Шульгин со 2-м батальоном очищал город и его окраины от засевшего в строениях и отчаянно защищавшегося неприятеля, часть коего была уничтожена, а часть взята в плен. Особенно упорны были стычки на правом фланге батальона, где неприятель неоднократно получал подкрепления, но и здесь подполковник Шульгин, врубившись в неприятеля, опрокинул его и гнал, после чего, выставив пикеты, уже легко отразил все дальнейшие покушения противника.

После атаки по приказу генерала князя Голицына полковник Чаликов, собрав полк, расставил эскадроны по пикетам верстах в двух за городом и выслал разъезды, где и происходили в течение остатка дня мелкие стычки, все благоприятные для полка.

К тому времени подошла к Фридланду кавалерийская колонна генерала Кологривова. Вскоре за тем прибыл и сам главнокомандующий и, лично осмотрев местоположение, приказал главным силам армии начать переправу для занятия боевой позиции.

В этой блестящей атаке 1 июня на несоразмерно сильнейшего противника, подкрепляемого из находившегося неподалеку неприятельского корпуса, уланы оказали чудеса храбрости. Во время атаки командир эскадрона ротмистр князь Манвелов был ранен в руку; его спасли унтер-офицер Гемних и улан Афанасьев, вынеся его из сечи. Вахмистр Заровчанский лично взял в плен французского эскадронного командира; вахмистр Коваша, эскадрона ротмистра Ржевского, взял в плен другого французского офицера. Унтер-офицер Марченко, эскадрона ротмистра Владимирова, и уланы Перевертало, Подольский и Дудка, захватив в плен нескольких офицеров, бросились вторично, несмотря на сильный отпор, поскакали на французов и, не дав им времени устроиться, увлекли за собой остальных улан, после чего неприятель был окончательно выгнан из города. Унтер-офицер Гомза, эскадрона майора Мезенцова, способствовал взятию в плен французских гусар; унтер-офицеры Середа и Калистой, эскадрона Его Высочества, вызвавшись в охотники, особенно храбро атаковали засевших по домам французов, и, наконец, улан Воронцов после того, как у него была убита лошадь, с саблею в руке рубил спешившихся в городе конных французских егерей.

Всего в этот день полком было взято в плен 2 штаб- и 3 обер-офицера и 76 рядовых. В полку же было убито 8 улан, ранены: ротмистр князь Манвелов, 20 улан и 30 строевых лошадей.

На другой день 2 июня, к рассвету, неприятель, подойдя с многочисленной пехотой, артиллерией и конницей, пытался сбить уланские пикеты, но всюду был отражен высланными фланкерами, атаками расставленных эскадронов и выстрелами конной артиллерии. При этих действиях особенно отличился полковой адъютант поручик Жаке с фланкерами эскадрона полковника Чаликова, отрезав и взяв в плен 7 человек егерей. Между тем, дабы прекратить сильный ружейный огонь из лесу, открытый с 2 часов утра французскими стрелками по нашим разведчикам, генерал-лейтенант Кологривов распорядился выслать охотников лейб-гвардии Измайловского полка под командою полковника графа Тышкевича, кои и выгнали окончательно французов из леса. Уланы продолжали прочно занимать позицию до самого подхода лейб-гвардии Измайловского и лейб-гвардии Семеновского полков, а за ними и всей армии. Началось генеральное сражение.

В это время генерал-лейтенант Дохтуров, командовавший правым флангом армии, донес, что неприятель усиливает против него свои войска, и главнокомандующий приказал генералу Кологривову спешить на помощь к генералу Дохтурову с Уланским Его Высочества полком и тремя эскадронами лейб-гвардии Гусарского полка.

Между тем, видимо, еще раньше эскадроны майора Мезенцова и полковника Чаликова, под общей командой майора Мезенцова, были посланы с левого фланга, где эскадрон полковника Чаликова был в деятельной перестрелке с егерями и в подкреплении двух батарей, — в центр армии. Там эти два эскадрона, оставаясь некоторое время в подкреплении батарей, имели случай поддержать Московский драгунский полк, дав ему возможность устроиться после неудачной атаки. Надо думать, что именно теперь, идя с уланами и лейб-гусарами на правый фланг, генерал Кологривов послал с своей стороны приказание майору Мезенцеву следовать с дивизионом на крайний правый фланг, за лес, и отделенным эскадронам Гродненского гусарского полка, под командой подполковника Кульнева.

Придя на правый фланг армии, уланский полк и три эскадрона лейб-гусар тотчас же поддержали теснимые французами войска Дохтурова, бросившись в атаку на неприятельскую конницу; опрокинув ее, они преследовали французов до деревни, после чего, отойдя за деревню, соединились с прибывшими туда же одним батальоном александрийских гусар и Гродненским гусарским полком. Тут они были атакованы четырьмя кавалерийскими колоннами, из коих три напали прямо из деревни, а одна с правого фланга. В первую минуту уланы и гусары трех полков были опрокинуты превосходными силами противника, состоявшими, по уверению пленных, из 32 кавалерийских полков, большею частью отборных. Но примером начальников, которые сами бросились вперед, противник был опрокинут вторично. Здесь исключительное присутствие духа выказали командиры двух уланских эскадронов 2-го батальона, майор Лорер и ротмистр Радулович, в самый разгар боя остановившие свои эскадроны и составившие резерв. Между тем майор Мезенцов, придя на назначенное ему место и найдя, что наш крайний правый фланг и без него хорошо обеспечен подполковником Кульневым, увидел в то же время, как несколько полков нашей кавалерии преследуются неприятельской конницей; воспользовавшись удобным случаем, майор Мезенцов отделил с эскадроном ротмистра Вуича 1-го, который, бросившись во фланг неприятеля, совершенно его смешал и опрокинул, чем дал возможность нашей коннице устроиться, после чего вместе с ней, невзирая на полученную им рану палашом вдоль колена, собрав некоторые части улан, гусар и казаков, неустрашимо бросался еще несколько раз на неприятеля, опрокидывая его. Впоследствии полковник Чаликов, донося генералу Кологривову об этом подвиге ротмистра Вуича 1-го, писал, между прочим, следующее: «Господин ротмистр Вуич 1-й в дни действия против неприятеля 1-го и 2-го числа июня, хотя мною и был в особенное уважение Вашего Превосходительства его храбрости и заслуги представлен, но сверх сего он же с эскадроном имени моего содействовал отлично во время генеральной атаки во фланг неприятеля сзади леса. Ваше Превосходительство самоперсонально изволили видеть расстроенного неприятеля и поражение оного».

Битва при Фридланде 2 июня 1807 года. Неизвестный художник

Разъяренные уланы, увлекаемые бывшим во всех атаках впереди своим доблестным командиром полковником Чаликовым, кололи, рубили без пощады, наводя ужас в рядах французов своими пиками; много раз опрокидывали фронт неприятельских кирасир, подкрепляли другие полки и батареи. Полком в этих атаках было взято пленными 2 обер-офицера и 46 кирасир, гусар и драгун.

Под вечер полковник Чаликов получил приказание полку следовать к переправе. Не доходя до города, полк был встречен сильными картечными залпами и ружейным батальным огнем во фланг. Несмотря на трудность положения, полковник Чаликов построил фронт полка, но, видя невозможность одолеть неприятеля, принял влево, под гору, и левой стороной обошел город. Подойдя к реке, где мосты уже горели, полковник Чаликов решил переправиться с полком вплавь, что ему и удалось блестяще, причем уланы спасли многих тонувших пехотных солдат, хватавшихся за хвосты уланских коней.

Собрав полк на другом берегу, полковник Чаликов встретил адъютанта цесаревича, полковника Олсуфьева, передавшего ему приказание главнокомандующего следовать к г. Аленбургу, где и составить голову колонны. Фридландское сражение закончилось.

Как и в первый день боя, сражение 2 июня было богато примерами доблести отдельных улан; обстановка грандиозного сражения дала возможность особенно ярко выявиться чувству взаимной поддержки и любви улан к своему начальнику. Еще утром улан Лиходей спасает своего взводного офицера поручика Вельского, окруженного неприятельскими егерями. Затем в дневной атаке унтер-офицер Культенко спасает своего эскадронного командира ротмистра Владимирова; уланы Федоренко и Костенко спасают находящихся в опасном положении корнетов Старжинского и Вуича; улан Цуриков, эскадрона командира полка, спасает своего раненого взводного командира корнета Жеребцова; улан Горенчук отражает неприятельский удар, направленный на его взводного офицера, раненого поручика Гудовича; улан Васильев спасает своего офицера Янова; штаб-трубач Лобода спасает жизнь одного офицера; наконец, бывший на ординарцах при генерал-лейтенанте Эссене 1-м унтер-офицер Дураков (эскадрона майора Мезенцова) с помощью унтер-офицера Косенко выносит из боя на плаще раненого генерала Эссена.

Улан Кислой, быв в охотниках, и улан Веселов берут каждый по французскому офицеру в плен. Уланы Рябчук, Чевсюк, Пресняков, Цынцуж, Чечни, Елениченко и Палашенко, будучи всегда в охотниках, показывали перед всеми неустрашимость, поразившую многих, взяли в плен офицера и рядовых гусар. Унтер-офицеры Лаврушка и Брусик и улан Попович берут в плен нескольких гусар и саксонских кирасир. Унтер-офицер Борисов берет трех французских солдат и представляет их генералу Кологривову. Уланы Гурьянов и Ковалев со взводом преследуют неприятеля и многих берут в плен; унтер-офицеры Ляшев и Гадяцкой и улан Лахтин: защищают наши завязшие в грязи пушки; улан, разжалованный из вахмистров, Кречмар зарубливает французского вахмистра; наконец, юнкер Иоселиан, в эскадроне, командуемом ротмистром Вуичем, поощряя товарищей, храбро сражается и берет в плен, отрезавши, трех егерей, причем сам тяжело ранен пулею в грудь и под колено левой ноги палашом; впоследствии это доблестный офицер полка.

2 июня полк потерял убитыми, ранеными и без вести пропавшими около 150 нижних чинов и 232 убитые лошади. Из офицеров в этот день тяжело ранены: поручик Боасье, корнеты Жеребцов и граф Людольф; кроме того, ранены и остались при полку ротмистр Вуич 1-й (несмотря на ранение, переплывает на коне Алле, таща за собою пехотного солдата, уцепившегося за хвост лошади, но «добрый конь вынес на берег обоих» — подлинные слова ротмистра Вуича), корнеты Катаржи и Гудович.

Все чины полка были достойно награждены за блестящие действия полка. Пять Георгиевских крестов 4-го класса (полковник Чаликов, подполковник Шульгин, майор Мезенцов, ротмистр Владимиров, ротмистр Вуич 1-й), Св. Владимира 3-го класса: полковник Чаликов; восемь Владимирских крестов» 4-го класса (майор Лорер, ротмистры Меллер, князь Манвелов, Оленин, Ржевский, Щеглов, Радулович и корнет Старжинский), 31 крест Св. Анны 3-го класса и 12 золотых сабель (штабс-ротмистр Гундиус, поручики Керцелий, Фаш, Вевер, Мейер 1-й, Колчевский, Жаке, Глазенап 1-й, корнеты Жеребцов, Глазенап 2-й, Вуич 2-й и князь Енгалычев). Нижним чинам было пожаловано 150 знаков отличия Военного ордена, кои получили в числе других все упомянутые выше отличившиеся.

Н.Э. Вуич

Библиография

Московский отдел архива Главного штаба, опись 160, связка 124.

1) Рапорт полковника Чаликова генерал-лейтенанту Кологривову от 10 июня 1807 г.

2) Список гг. штаб- и обер-офицеров, отличившихся в сражении под Фридландом.

3) Рапорт генерал-лейтенанта Кологривова цесаревичу от 15 июня 1807 г.

4) Рапорт майора Мезенцова полковнику Чаликову от 17 июня 1807 г.

5) Рапорт полковника Чаликова генерал-лейтенанту Кологривову от 19 июня 1807 г.

Московский отдел архива Главного штаба, опись 152, св. 563, дело № 75.

1) Список генералитету, штаб- и обер-офицерам, отличившимся в сражениях против неприятеля 29 мая при городе Гельзберге и 2 июня при городе Фридланде, а также и в другие числа.

Московское отделение общего архива Главного штаба, опись 58, св. 414.

1) Первоначальный список о нижних чинах полка, пожалованных знаками отличия Военного ордена до 23 января 1809 г.

(См. приложения к 1-му тому истории лейб-гвардии Уланского Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полка с. 242–258 и с. 353–372).

Приложение

Краткая хронология Уланского Его Императорского Высочества Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича полка.

16 мая 1803 г. Высочайшим Приказом из эскадронов Сумского, Ахтырского, Изюмского и Мариупольского гусарских полков сформирован ОДЕССКИЙ ГУСАРСКИЙ ПОЛК.

11 сентября 1803 г. Высочайшим Приказом Одесский гусарский полк наименован УЛАНСКИМ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ЦЕСАРЕВИЧА И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА ПАВЛОВИЧА ПОЛКОМ.

20 ноября 1805 г. — первый бой улан Цесаревича под Аустерлицем. Историческая фраза Августейшего Шефа полка: «Уланы, помните, Чье имя носите. Не выдавай!» Полк не выдал!

12 декабря 1809 г. Уланскому Его Императорского Высочества Константина Павловича полку даруются права СТАРОЙ ГВАРДИИ с наименованием его ЛЕЙБ-ГВАРДИИ УЛАНСКИМ ПОЛКОМ, от которого отделяется 2-й батальон (пять эскадронов) для составления лейб-гвардии Драгунского полка (впоследствии лейб-гвардии Конно-гренадерский полк).

7 декабря 1817 г. Высочайше повелено двум эскадронам лейб-гвардии Уланского полка (1-й дивизион), находящимся в г. Варшаве при Августейшем Шефе, именоваться лейб-гвардии Уланским Его Императорского Высочества Цесаревича полком, с предписанием всех чинов, находящихся в Варшаве в эскадронах, выключить из списочного состояния лейб-гвардии Уланского полка для сформирования нового вышеуказанного полка (впоследствии лейб-гвардии Уланского Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Павловича полка, Наследника Цесаревича Александра Николаевича и Его Величества).

Коренной ЛЕЙБ-ГВАРДИИ УЛАНСКИЙ ПОЛК сохранил своим Шефом Цесаревича Константина Павловича до Его кончины в 1831 г., после чего в том же году получил нового Шефа в лице Великого Князя Николая Николаевича Старшего, не изменяя своего первоначального наименования в рядах Императорской гвардии вплоть до 14 ноября 1894 г., когда Высочайшим Приказом стал именоваться ЛЕЙБ-ГВАРДИИ УЛАНСКИМ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ АЛЕКСАНДРЫ ФЕДОРОВНЫ ПОЛКОМ.

 

Лейб-драгуны под Фер-Шампенуаз

Лейб-гвардии Драгунский полк переименован 6 декабря 1831 г. в лейб-гвардии Конно-гренадерский.

13/25 марта 1814 года, около 15 ч., кавалерия генерал-лейтенантов графа Палена и графа Ожаровского, входившая в состав Главной армии союзников и наступавшая усиленными переходами на Париж, оттеснив в течение утра противника, развертывалась у деревни Фер-Шампенуаз, дабы атаковать во фланг отступавшие корпуса Мармона и Мортье. Ливший с утра дождь, еще усилился после полдня и поднялся сильный ветер. Прибывший в это время в деревню Фер-Шампенуаз император Александр Павлович, услыхав канонаду в северном направлении, послал туда кавалергардов, лейб-улан и конно-артиллерийскую роту. В это время с юга появился цесаревич Константин Павлович с лейб-гвардии Драгунским и Кирасирским Ее Величества полками и гвардейской конно-артиллерийской ротой. По распоряжению императора кирасиры Ее Величества были посланы на усиление первого отряда, конно-артиллерийская рота открыла огонь по правому флангу противника, а лейб-драгуны стали влево от нее.

Между тем Мармон и Мортье, услышав ту же канонаду и думая, что это Наполеон подошел к ним на помощь, приказали своей коннице двинуться в атаку. Французская кавалерия бросилась на нашу конно-артиллерийскую роту и нанесла ей большие потери, но в это время она же была атакована справа лейб-драгунами, атаковавшими под командой полковника Климовского. Во главе дивизионов находились полковники князь Хилков и Альбрехт, а эскадронами командовали полковник Квитницкий и капитаны Кнаппе, Струйский, Катаржи 1-й, Станкович и Базилевский. Стремительно атаковав французов, уже захвативших шесть орудий нашей гвардейской конно-артиллерийской роты, лейб-драгуны, «со свойственным им духом» (выражение цесаревича Константина Павловича), врубились в их ряды, опрокинули и погнали атакованную конницу, забирая пленных. Четыре раза французы пытались остановиться и оказать сопротивление, но каждый раз лейб-драгуны опрокидывали их, вогнали, наконец, в промежуток между пехотными каре, смяли и, отобрав наши шесть орудий, захватили два неприятельских.

Во время этой атаки был смертельно ранен палашом в сердце поручик Богданов. Рана попервоначалу показалась незначительной, но причиняла ему страшные страдания, через несколько дней он умер в госпитале города Мо, где и похоронен. Ранены были полковник князь Хилков, штабс-капитан Шембель и прапорщик Кордо-Сысоев. К сожалению, мне не удалось установить потери нижних чинов.

Целый полк французской кавалерии был уничтожен, взято более 500 пленных. Атакованные в то же время полками кавалерии графа Палена, маршалы Мортье и Мармон были сбиты с позиций и в беспорядке отступили.

Подскакав после этого славного дела к полку, цесаревич Константин Павлович сказал: «Драгуны, вы вписали сегодня ваше имя в историю конницы!» 15/27 же марта был объявлен следующий приказ по армии:

«2-я гвардейская кавалерийская дивизия и полки лейб-гвардии Драгунский и Уланский в сражении 13-го числа сего месяца, при Ла Фер-Шампенуаз, оправдали совершенно ту доверенность, которую каждый имеет к сему благоустроенному войску, при первом на него взгляде. Они, под личным предводительством Его Императорского Высочества Константина Павловича, истребив целые колонны пехоты, овладев значительным числом артиллерии и разбив всю неприятельскую кавалерию, приобрели тем себе неоспоримое право на преимущественное присвоение победы, в сей день одержанной. В полной признательности к толику блистательному отличию 1-й кирасирской дивизии и полков лейб-гвардии Драгунского и Уланского я за особенное удовольствие вменяю сделать подвиг сей известным во всех армиях и принимаю на себя приятную обязанность ходатайствовать у Всемилостивейшего Государя Императора о воздаянии отличившимся».

Сражение при Фер-Шампенуазе. С картины В. Тимма

За сей выдающийся подвиг Высочайшим приказом от 30 августа 1814 года лейб-гвардии Драгунскому полку были пожалованы 22 Георгиевских серебряных трубы с надписью «За храбрость против неприятеля при Фер-Шампенаузе 13 марта 1814 г.». Высочайшая грамота на это отличие была дана в царствование императора Николая Павловича 19 марта 1825 года и хранилась в полковой церкви.

Главнокомандующий русскими частями Главной армии генерал-фельдмаршал граф Барклай де Толли, на основании предоставленной ему власти, наградил 30 офицеров орденами Св. Владимира 4-й степени, Св. Анны 3-й и 2-й степеней и золотыми шпагами и представил к Высочайшему награждению 8 обер-офицеров орденом Св. Владимира 3-й степени и алмазными знаками к ордену Св. Анны 2-й степени, полковников Климовича и Квитницкого к орденам Св. Георгия 4-й степени и полковников князя Хилкова и Альбрехта к следующему чину. Для нижних чинов было дано по пять знаков отличия Военного ордена на эскадрон, а впоследствии, по ходатайству командира полка генерал-майора Чичерина 2-го, еще 11 лейб-драгун получили его. Император австрийский, короли прусский и баварский пожаловали чинам полка известное количество золотых и серебряных медалей.

П.Л. Стефанович