Из «хрустально-чистого родника» народного искусства Суриков черпал уверенность в своей правоте и тогда, когда, закончив «Взятие снежного городка», начал работать над портретом «Сибирской красавицы» и другими женскими портретами, написанными им во время пребывания в Красноярске.

Не случайно эти замечательные портреты были созданы не раньше «Городка», а сразу вслед за ним. В сибирских портретах чувствуется тот опыт, который приобрел Суриков, изучая натуру, народные типы, лица сибирских женщин во время работы над «бытовой» картиной.

Этот опыт перекликался с его юношескими и детскими впечатлениями. Вспоминая детство, Суриков рассказывал М. Волошину:

«…Сестры мои двоюродные — девушки совсем такие, как в былинах поется про двенадцать сестер. В девушках была красота особенная: древняя, русская. Сами крепкие, сильные. Волосы чудные. Все здоровьем дышало…»

Достаточно взглянуть на портрет красноярской жительницы Е. Рачковской, вошедший в историю русской живописи под названием «Сибирская красавица», чтобы почувствовать, с какой смелостью и решительностью боролся Суриков с традиционными эстетическими взглядами дворянства и буржуазии, утверждая народные представления о красоте.

«Как в былине поется» — вот это и может служить ключом к истолкованию тех задач, которые ставил себе Суриков, создавая портрет «Сибирской красавицы».

В старинной крестьянской песне есть такие слова:

Это народное представление о красоте и осуществил Суриков в портрете Рачковской. Так увидеть и передать женское лицо мог только художник, всем своим существом близкий к народу.

Яркими, звучными красками пишет Суриков лицо «Сибирской красавицы» — с темными бровями, алым улыбающимся ртом и жемчужно-белыми зубами, ее цветистый платок и узорный сарафан. Женщина, изображенная на портрете, кажется живым олицетворением молодости, здоровья и счастья. Но ни в позе ее, ни в выражении лица нет ничего нарочитого, никакого «позирования», словно художник подсмотрел человека, оставаясь сам незамеченным, и сумел увидеть «Сибирскую красавицу» такой, какая она была в жизни.

Рассматривая портрет Рачковской, вдумываясь в его особенности, невольно задаешь себе вопрос: да портрет ли это в том смысле, как это понималось со времен Ренессанса? Обычно в портрете дается изображение, употребляя слова Сурикова, «отдельной личности». На слове «отдельной» следовало бы сделать ударение. Вглядываясь в портрет «Сибирской красавицы», мы забываем, что перед нами «отдельная личность». Суриков, изображая жительницу Красноярска Рачковскую, заботился не столько о том, чтобы передать потомству индивидуальные черты этой женщины, сколько о том, чтобы создать типичный образ сибирячки. Перед нами не просто женский портрет, а как бы историческое обобщение.

В начале 900-х годов, в период работы над «Разиным», Суриков написал еще один женский портрет, по силе и выразительности не уступающий «Сибирской красавице», а по совершенству выполнения, быть может, еще более прекрасный. Этот портрет, получивший название «Горожанка», изображает москвичку A. И. Емельянову.

В простой и естественной позе, со сложенными на груди руками, сидит молодая женщина и задумчиво смотрит вдаль. Шелковый платок окутывает ее голову и плечи. Лицо ее нельзя назвать красивым, но в нем есть поэтическое очарование, свойственное облику русской женщины из народа. Взгляд ее выражает величавое спокойствие и вместе с тем какую-то затаенную грусть. Здесь, так же как и в «Сибирской красавице», задачей Сурикова было не раскрытие личной судьбы изображенной им «горожанки», а создание собирательного образа простой русской женщины.

«Сибирская красавица» и «Горожанка» представляют собою вершину портретной живописи Сурикова.

В его наследии портретам принадлежит сравнительно скромное место. Если, конечно, не считать портретами те замечательные подготовительные этюды к историческим картинам, которые он писал с живых людей. Сам Суриков не считал себя портретистом. Лишь изредка он обращался к портретному изображению либо своих близких, либо людей, почему-нибудь особенно его заинтересовавших. Среди написанных им портретов есть изображение матери художника, его маленькой дочери, его племянницы Т. К- Доможиловой, есть несколько автопортретов, есть карандашные зарисовки и акварельные наброски, изображающие его друзей.

Но эта небольшая группа работ занимает совершенно особое место в русском искусстве второй половины XIX века. Великий живописный дар Сурикова и его пытливая, ищущая мысль придают этим портретам острое своеобразие.

Чтобы понять особенности суриковоких портретов, нужно сравнить их с произведениями других художников-портретистов его времени.

В русской живописи шестидесятых-девяностых годов XIX века портрет достиг небывалого и беспримерного расцвета. Замечательные портреты писали И. Н. Крамской, Н. Н. Ге, И. Е. Репин, а позднее B. А. Серов. В их искусстве отразились целые поколения русских людей. Кисть Репина, Серова, Ге и Крамского запечатлела облик многих выдающихся деятелей русской культуры, науки и общественной жизни, так же как и облик их скромных, ничем не примечательных современников.

Каждый из этих художников по-своему ставил и по-своему решал задачи портрета. Но есть одна черта, одинаково характерная для всех мастеров второй половины XIX века: живопись в их руках приобретает качество документальности. Рассматривая портрет Шишкина, написанный Крамским, или портрет великого композитора Римского-Корсакова, написанный Репиным, или поразительный по силе психологического проникновения портрет князя Юсупова, созданный Серовым, мы не только познаем судьбу и характер изображенных людей, но и как бы проникаем в ту эпоху, когда они жили. Мы можем оказать не колеблясь: вот это человек шестидесятых годов, это человек восьмидесятых годов, а это типичный человек предреволюционной поры, типичный представитель вырождающейся аристократии последних лет царской России. Обращаясь от произведений Ге, Крамского, Репина и Серова к «Сибирской красавице», к «Горожанке», к любому из портретов, написанных Суриковым, мы не можем не оценить тонкого замечания, сделанного советским художником Б. В. Иогансоном: «Портреты Репина — это эпоха, даже эпоха, разделенная на десятилетия. То же самое у Серова. Портрет Сурикова — это столетия назад и сегодняшний день».

Создавая портреты, Суриков раскрывал в облике своих современников национальный тип русского человека. В отличие от аналитических портретов Репина и Серова суриковские портреты синтетичны. Акцент поставлен не на индивидуальном и временном, принадлежащем определенной эпохе, а на национальном, вековом. «Сибирская красавица» и «Горожанка» — русские женщины конца XIX века — могли бы стать действующими лицами его исторических картин.