Сижу в машине. Голова болит. Фонари на металлических стеблях тянутся в космос. На улице никого. В полумраке на соседнем сидении я вижу Екатерину Николаевну.

– Иди домой. Уроки делай. – говорит она, не открывая рта.

– Не могу. Правда, не могу. У меня нет сил о ней заботиться, понимаете. Она обо мне должна!

Я пытаюсь улечься поудобнее, но не могу. В машине неудобно и холодно. Я решаю пойти к Урюковой.

43…

Все у Урюковой. Тусовка явно началась давно. Все пьяные и усталые. Лукьянов смотрит Симпсонов. Арсентьев спит в наушниках, которые орут на полной громкости.

– Где Урюкова? – пытаюсь я узнать у кого-нибудь.

Все пьяны вдрызг.

Я чувствую странное волнение.

– Она купается… – выговаривает пьяная Бардина.

Дверь в ванной заперта. Я стучу в нее. Я чувствую, как у меня начинается паника. Она наполняет меня снизу – втекает в меня как вода в бутыль – выше – выше – к самому горлышку.

– Урюкова! – кричу я, – Сейчас расшибу дверь на хрен!

В ванной тихо.

Медведев и Лукьянов смотрят на меня как коровы после дойки.

Хватаю стул и кидаю его в дверь. Сидение отлетает и падает где – то с грохотом. Я с разбегу ударяю дверь плечом. Я кричу и больше не помню своих движений.

– Свихнулась… – мычит Лукьянов.

Я взламываю дверь и нахожу Урюкову, спящую на унитазе.

Я бью ее по щекам до тех пор, пока она не открывает налитые пивом глаза.

– Конченые! – кричу я и ухожу.